Текст книги "Мышка для Тимура"

Глава 14
Друзья Тимура

– Тимур, привет!

Рядом с нашим столом останавливается парочка: высокий, красивый мужчина, такой… словно с обложки, реально.

И девушка. Тоже с обложки. Про таких говорят: «Сшибает с ног».

И в самом деле, так и есть.

Волосы длинные, темные, словно шелк на плечах, губы в меру пухлые, носик аккуратный, глаза… Брови… Ресницы… Грудь. Ноги. Все, как положено, короче говоря. Все в меру. Как раз ровно столько, чтоб рядом с нею себя почувствовать беспородной дворняжкой.

– Привет!

Тимур оглядывает парочку немного нахмурено, пожимает руку парню, кивает девушке.

Она, судя по всему, не особенно довольна холодному приему, ожидала другого, но лицо держит, улыбается так ласково, что становится понятно – стервотина первостатейная.

– А я тебе звоню… – весело говорит парень, рассматривая меня внимательно, и сразу же хочется переодеться, поправить волосы, скрыть следы грубых поцелуев на шее и губах… Черт, по мне моментально всем вокруг видно, чем мы только что занимались… И это как-то… Стыдно. И пошло. И неправильно. И… И не пошли бы они все.

Отвечаю на внимательный взгляд, так не вяжущийся с веселым голосом, улыбкой, не менее ласковой, чем у шикарной стервозы, и взгляд мужчины вспыхивает.

– Я занят, – спокойно отвечает Тимур, чуть хмурясь и ловя наши переглядывания.

– Вижу… А мы с Марикой тут столкнулись, прикинь?

– Мы присоединимся? – голос у стервозы такой же, как и общий вид, сладко-холеный, в правильной дозировке.

Не дожидаясь разрешения, она скользит на диванчик напротив, полностью уверенная в том, что имеет на это право. И что все вокруг примут ее поведение, как должное.

Сучка.

Почему-то она мне сразу не нравится, хотя, не исключаю, что зависть во мне бурлит. Все же, она – идеальна. И я на ее фоне… Ай, да что там…

– Ага, Тимур, я с тобой поговорить хотел, – мужчина садится рядом с Марикой, смотрит на меня вопросительно, и Тимур нехотя знакомит:

– Руслан, Марика. А это – Вика.

– Очень приятно, – медово улыбается Марика, выразительно скользя взглядом по очевидным признакам того, что не далее, как пять минут назад, меня тут валяли и тискали, словно комнатную собачку. Глаза ее на полсекунды становятся словно острее, но затем все опять затягивается сладкой поволокой.

– Да, очень, – поддакивает Руслан, от которого тоже, судя по всему, мало что укрывается, но относится он к этому как-то по-другому. С интересом, что ли? Переводит взгляд с меня на Тимура и обратно, бровь чуть заметно дергается. Кажется, удивлен мезальянсу. Ох, приятель, это ты еще не слышал, о чем мы тут говорили только что… Офигел бы, сто процентов.

– Вы уже заказали? – спрашивает Марика, с улыбкой принимая меню от бесшумно возникшего рядом со столиком Саши, – я голодная, просто жуть, но здесь что-то в последнее время кухня испортилась… Я изначально в «Презо» хотела, у меня там столик же постоянный, помнишь, Тимур? Но вспомнила, что в последний раз там было отвратное ризотто с морепродуктами… Представляете, словно рисовая каша… Фу-у-у…

Она делает забавную и милую мордашку, от которой всем присутствующим мужчинам полагается бросить все дела и приняться утешать беспомощную, обиженную ризотто девушку. Но Тимур на нее не смотрит, усмехается, а затем вальяжно откидывается на спинку дивана и кладет руку мне на плечо, насильно притягивая к себе и целуя в макушку. Этот жест, полный интимности и ласки, опять на мгновение острит глаза Марики, но она предпочитает сделать вид, что все в порядке. А я отчетливо понимаю, что все не в порядке. И что между Тимуром и Марикой явно что-то было, а, возможно, и сейчас есть.

Получается, что сейчас меня юзают назло богине?

Интересненько… И обидненько… А я-то напридумывала…

Хотя, чего я там напридумывала?

Не дура же, сразу подвох искала.

Ну что, можно сказать, нашла.

И теперь что делать? Гордо удаляться, бросая в лицо Тимуру, что он конченый? И что я «нитакая»?

Представляю, как это будет выглядеть!

Взъерошенная мышь копошится под мышкой у Тимура, пытается выбраться, затем выбирается, пищит гордо тупую пафосную хрень и удаляется походкой от бедра, красиво шлепая китайскими конверсами.

Умора.

Марика рассказывает, что, по зрелом размышлении, решила дать этому заведению еще один шанс, ведь тут такие сырники… «Тимур, ты помнишь? Мы с тобой постоянно по две порции берем!»

И взгляд, брошенный на меня, полон при этом снисхождения. Она – далеко не дура. Она понимает, зачем Тимур меня юзает. И Руслан понимает. И все понимают.

Тимуру пофиг, от него все взгляды и «Тимур, помнишь?» отскакивают, как от бетонной стены. Вот только пальцы на моем плече сжимаются излишне крепко. Нервничаешь, супермен? Моей реакции ждешь и опасаешься? Понимаешь, что легко могу взбрыкнуть?

Мне не доставляет удовольствия сидеть тут, с этими богатенькими буратинами, живой веселой игрушкой, тупо хлопать ресничками и ощущать себя днищем.

А если нет удовольствия, то надо прекращать, так?

И начинать уже, наконец, получать удовольствие? Почему бы и нет?

Я ласково трусь макушкой о плечо Тимура, нахожу его ладонь и переплетаю наши пальцы, делая позу не однобоко-главенствующей, а очень интимной и сладкой.

Все равно по мне видно, что только что целовалась, так нафига стесняться? Чтоб Марика получила кайф? За мой счет?

А не пошла бы она!

– А я тут не была никогда, – не менее ласково улыбаюсь красотке, – Тимур вот… Пригласил…

Поднимаю голову, чтоб поймать тяжелый взгляд, на дне которого прячутся смешливые одобрительные ноты.

У нас с ним похожее чувство юмора.

Почему бы не поиграть?

Перевожу взгляд на Марику, смотрю в ее красивое, холодное лицо. Улыбается, и только в глубине глаз злость.

Недовольство.

Не нравится, что такая матрешка рядом с Тимуром сидит. И хоть понимает, уверена даже, что это делается назло, но все равно бесится.

Краем глаза ловлю усмешку Тимура.

Легонько поглаживаю большим пальцем по внутренней стороне его ладони. Типа, не переживай, я не кину. Хоть и гад ты редкий, игрульки свои затеял, но все же не скот. Помог мне очень, несмотря на то, что причины, может, и не самые благородные. Но помог.

И сейчас, за минуту до прихода Марики и компании, целовал… И слова говорил… Чувствовалось, что искренне.

По крайней мере, мне хочется в это все верить…

И шутит смешно. Обхохочешься.

Тимур усмехается, вальяжно сидя и небрежно прижимая меня к себе.

Такой победитель по жизни, вечный мачо.

И все равно чувствуется, что ему несладко сейчас, Марика эта… Она умеет очаровывать мужчин… И то, что сейчас она с Русланом, Тимура явно неприятно задевает.

И он хочет реванша.

И я хочу.

Просто потому, что не люблю ощущать себя говном. Хватит уже, первые двадцать лет своей жизни наелась. Больше никогда такого не будет.

– Тимур любит это место, да, – мурлычет Марика, изгибаясь, как кошечка.

– Не особенно, – вступает Тимур, лениво и мажористо, – но Вика захотела посмотреть…

– Ну да… – кивает Марика, – а ты откуда Вика? Не москвичка же?

– Нет, – скалюсь радостно и глуповато, – я деревенская. Только вчера еще коров доила, а сегодня тут, с Тимуром… А ты? Давно приехала?

Марика открывает рот, глаза сверкают. И очень ей хочется сказать, что она – москвичка, очень!

Но, судя по всему, парни в курсе, что девочка не из столицы, а потому уязвлять меня нечем. Да и смысла никакого.

Я – веселая провинциалка, с меня, как с гуся вода.

– И как тебе Москва? – вмешивается Руслан, переводя разговор на нейтралку, пока Марика не закипела.

– Очень нравится! – воодушевляюсь я, – столько мероприятий классных!

– Кстати, о мероприятиях, – перебивает меня Марика, – Тимур, ты в «Пляж» сегодня едешь? Вечером мы с девочками планируем…

– Не знаю… – все так же лениво отвечает Тимур, – это как Вика захочет…

– Вика, наверно, не в курсе еще… Хотя, я тебя перебила, ты про мероприятия что-то говорила…

– Не, про «Пляж» не знаю… Я совсем недавно же…

– И как ты с Тимуром познакомилась? – опять вмешивается Руслан.

– Так я живу в его квартире, – радостно скалюсь я, а за столом наступает тишина. Мертвая. Лапа Тимура замирает на моем плече, а я воодушевленно продолжаю, – кстати, я тут недавно попала в музей Рериха, а там – смена экспозиции! Новые работы, я про такие и не знала! И книги! Первые издания!

– А Рерих – это же экстрасенс? – удивляется Марика, и я замираю на полуслове.

Парни смотрят на нее, я тоже смотрю, и Марика понимает, что явно что-то не то ляпнула, а потому делает вид, что все отлично, и откладывает в сторону меню.

Саша тут же материализуется, и она медовым голоском заказывает сырники.

– Надеюсь, они остались на прежнем уровне. А то, знаете, мы недавно были в «Пляже», и там в зеленом салате подали маринованные артишоки, представляете? Кошмар…

– Слушай, а кто тебе еще из художников нравится? – перебивает ее Руслан, либо решив меня утопить, либо устав слушать про несовершенства меню московских злачных мест.

– М-м-м… Мне близок поп-арт, если честно, Хокни, например, хотя у него мне более ранние работы нравятся, в стиле экспрессионизма… Хотелось бы побывать на его выставке…

– Я был, – говорит Руслан, – в галерее в Нью Йорке…

Я настолько воодушевляюсь, что выползаю из-под руки Тимура, не особо увлеченного диалогом об искусстве, и начинаю выспрашивать у Руслана подробности. К сожалению, сама я не особо разбираюсь, больше нахваталась по верхам, а да еще повезло в нашей библиотеке в свое время напороться на старые, непонятно каким макаром туда попавшие, альбомы с репродукциями и трехтомник «История искусств». Интернета в доме тогда не водилось, так что это было, можно сказать, своеобразное окно в мир. Я вообще после школы очень любила зайти в библиотеку и засесть в читальном зале, с упоением разглядывая репродукции или читая книги, которые нельзя домой брать.

Хотя, мне домой вообще ничего брать нельзя было, особенно после того, как один из собутыльников матери выкинул библиотечные книги в окно.

Может, я потому и так сильно хотела уехать, что уже с первого класса, практически, поняла, насколько другой может быть жизнь? И другими люди?

Какого фига столько ждала после школы? Вот дура все же…

Мы с Русланом болтаем про выставку и Нью Йорк, про который я много читала, потом смотрела фильмы и передачи, и это жуть до чего интересно.

Настолько, что я перестаю играть и перестаю изображать тупую деревенщину от сохи с грязными ногтями. Тимур слушает внимательно, смотрит на меня, и это взгляд очень даже ярко ощущается каждой порой тела. Сладко так ощущается…

Внимание его одновременно бодрит и настораживает.

Тимур играет, что-то хочет от меня, помимо очевидного… А я с удовольствием поддерживаю… И сколько буду поддерживать? До какого предела?

Марика ест сырники. И строит глазки Тимуру. Выразительно так.

А он не замечает. Или замечает, но не подает вида.

И я замечаю это все, но не подаю вида.

Вполне вероятно, что и Руслан все замечает…

Господи, ну и цирк!

– Приезжай вечером все же, Тимур, – мягко мурлычет Марика, сексуально промокая губки салфеткой, – там будут все наши…

– Посмотрим…

Он кивает и встает из-за стола.

Тянет меня за собой за руку.

Говорю всем «пока» и топаю за ним, доигрывая историю.

Спину жгут два взгляда: злобный и заинтересованный.

Подходим к машине, Тимур сажает на пассажирское, захлопывает дверь, садится за руль, выезжает со стоянки. Молча. Все это молча.

Интересненько… Я переборщила? А не пошел бы он…

И, кстати, мы так и не поели же!

Тормозим у Мака.

– Две больших картошки, два бигмака, две колы, – делает заказ Тимур, даже не интересуясь моим мнением.

Хотя… Я не против.

Понятно, что в том понтовом месте нормально поесть не удалось бы, разве что подавиться.

И, судя по всему, Тимур не хочет больше экспериментировать со злачными заведениями, популярными у модной молодежи, а то мало ли кого встретит… И мало ли чего я еще наболтаю.

Получаем заказ, отъезжаем на площадку.

Тимур молча протягивает мне мой пакет, достает гамбургер и вжирается в него с немалым аппетитом.

А я что?

Я не отстаю. Есть хочется все же. Да и нервы… На нервах я всегда много ем.

Минут десять молча едим, глядя искоса друг на друга.

Интересное завершение свидания… Или как? Не завершение?

Судя по холодности Тимура, наверно, завершение. Красотку он позлил, указал ей ее место, получил приглашение вечером подъехать в гости… Во мне надобность отпала?

Ну, хоть накормил… Интересно, а в квартире прибрали?

Тимур отправляет коробки в пакет, допивает колу, выдыхает, откидываясь на спинку сиденья. И смотрит на меня.

Ага… Разговаривать будем, значит?

Торопливо цежу через трубочку остатки колы, неприлично втягивая последние капли, с жутким звуком.

Тимур ждет. Потом отбирает у меня стаканчик, все убирает в пакет. Какой аккуратист…

Провожаю взглядом колу, затем смотрю на Тимура.

Он молчит. И тоже смотрит. И я смотрю. И он смотрит. И я… Ну понятно, да?

Кто первым не выдержит.

Не выдерживает он.

– Ну?

– Что?

– Рерих… Хокни… Экспрессионизм…

– А что такого?

– Ничего… – он изучающе скользит по мне взглядом, опять тормозя на груди. Да блин! Подаюсь чуть-чуть назад. – Напомни, на каком факультете ты учиться будешь?

– Психология… Как это дисгармонирует с знанием истории искусств?

– Дисгармонирует…

– Э-э-э…

– Напомни, кто твои родители?

– Ты знаешь.

– Сомневаюсь… Мне кажется, что я вообще ничего про тебя не знаю, Мышка…

– То есть?

– Недавно в Москве, говоришь?

– Ты знаешь же!

Чего ему надо, не пойму никак?

Через мгновение, оказавшись на его коленках, уже понимаю, чего, но не понимаю, как к этому относиться.

– Эй… – неловко ерзаю задницей, стараясь отползти обратно, но широкая ладонь прихлопывает по ягодице, тормозя движение, – я… Не уверена…

– Ты – непонятная штучка, Мышка, ты в курсе? – он кладет руку мне на затылок, тянет к себе, губами к губам, – сплошное противоречие…

– Эм…

От его дыхания на губах горячо и сладко. Сразу появляются прежние ощущения, когда он целовал меня на глазах у всех, в том баре, голова кружится… Он – явно какой-то секрет знает, как девушкам мозги дурить… Не зря же та Марика бесилась… Спросить, что ли, про нее? Разрушить момент?

Но не хочется почему-то.

У нас с ним серьезная недоговоренность.

Тимур почему-то считает, что во мне какая-то загадка, а я уверена, что он мне много чего неправильно сказал. Или вообще не сказал.

Но конкретно сейчас я от этого кайфую. Мы друг для друга – новые. Меня никогда не считали загадкой, я и сама была уверена, что простая, как рейсовый автобус, а вот поди ж ты…

А он, похоже, никогда не встречал девушку, которая вот так, слету могла бы подхватить его шутку.

И еще он опасный для меня. Очень опасный. Есть такое понимание, когда по тонкому льду, и надо бы назад, трещит все, расползаются под ногами острые лучи… И не затормозишь. Потому что остановка – верная смерть.

А значит, вперед на максималках.

Его губы – жесткие и отзывчивые. Вкус колы, кофе и возбуждения. Пьянит – никакого спирта не надо! Зарываюсь пальцами к короткие волосы на затылке, прикусываю нижнюю губу, хочется до боли, чтоб вкус крови почувствовать.

Он рычит и жестко притискивает к себе, одновременно двигая бедрами вверх, давая понять, что, в принципе, поиметь меня прямо здесь, у Мака, в центре Москвы, вполне рабочая идея. И я… Да не то, чтоб против.

У нас – военный нейтралитет. Возможны мероприятия для поддержания текущей ситуации…

Тимур отрывается от моих губ, с досадой дергает порядком расхлябанный ворот водолазки:

– Вечером не вздумай ее напялить опять, она меня бесит!

– Вечером? – замираю я, тяжело дыша и глядя в темные глаза.

– Ну да. Нас же в «Пляж» пригласили…

– Не поеду!

– Это почему еще?

– Да ты что? Там в зеленый салат маринованные артишоки добавляют! Фу-у-у-у…

Глава 15
Секс до пляжа

– Кстати, я давно хотела у тебя спросить…

– Пин от карты 2795.

– Да? Отлично… Но я не об этом…

– Не женат.

– Черт… Да ты – просто находка для девочки из провинции… Почему, кстати?

– Находка или не женат?

– Второе. С первым я еще не решила.

– Эй, Мышь… Хватит кусаться, уже все решила!

– Не фа-а-акт…

– Черт… Придется опять методы применять… убеждения…

Краснею, ощущая, как сладко ноют предыдущие «методы», в художественном порядке разбросанные по шее и груди.

Тимур старался, да…

– И все же? – возвращаю наш разговор в приличное русло.

Тимур усмехается, косится на меня.

– Ну так… Подходящей девочки из провинции не нашлось… Пока.

Стойко игнорирую насмешливо-внимательный взгляд, продолжаю. Меня с цели не собьешь такими сладкими подкатами. Ну… Практически не собьешь…

– Откуда ты вообще взял эту ересь про продажу ребенка?

Тимур хмыкает, поворачивая к парку Горького.

Я смотрю на его красивые сильные руки, спокойно и надежно лежащие на руле, непроизвольно облизываю губы. Он этими руками недавно в квартире такое делал, что вспомнить стыдно. Но приятно-о-о-о…

Стыдно в основном, потому что голову потеряла и позволила. Не хотела же… Наверно… Или хотела?

Ох, мы, девочки из провинции, такие непостоянные…

По крайней мере, не ожидала ничего такого, наивная, когда в квартиру его впускала днем.

Ну, а как тут не впустишь, хозяин же… Должен посмотреть, насколько качественно убрали следы локального наводнения?

Ага, посмотрел…

Прямо как от двери начал смотреть, так и продолжил… Чуть ли не до кровати.

Мог бы и до кровати, явно все намерения читались, но я тут проявила ненужную моему организму, но крайне необходимую гордости и самосознанию стойкость. Да и семья – такая семья… Всегда вовремя появляются.

Признаюсь, в самом начале Тимур меня застал врасплох.

Я ведь реально думала, что разгром в квартире глянет…

А он…

Не успели войти, прижал к стене у гардероба, впился в шею, словно вампир, сладко-больно, заурчал по-кошачьи… У меня все сразу опустилось и поднялось одновременно. Голову задурило, руки заскользили по стене, а в горле пересохло. Невозможно было даже звук легкий выдавить из себя, «нет» сказать…

Тимур, с рычанием, рванул ворот водолазки, и она не выдержала насилия многочисленного. Погибла, печально треснув напоследок. А, вроде, крепкая такая вещь…

– Наконец-то, бля, – выдохнул Тимур, спешно вытряхивая меня из остатков бежевой тряпки, – заебала она меня…

– А-а-а… – это у меня голос прорезался, а вместе с ним и воля к сопротивлению. Но Тимур момент четко просек, тут же опять напал на меня с поцелуями, и воля куда-то слилась.

Я опустила руки, поднятые для сопротивления, на широченные плечи, обтянутые дорогущим пиджаком, сжала пальцы. И повернулась, подставляя шею и грудь под настойчивые, опытные губы. И до того мне сладко было, до того тягуче-карамельно, что никаких сил противиться не оставалось.

Вот как так?

Прекрасно отдавала себе отчет в происходящем, голова, хоть и дурная, но работала, реагировала правильно на ситуацию… И понимала, что все не так, все рано и вообще… Не нужно мне совсем!

А вот сделать ничего не могла.

Не хотела.

Где там та самоуверенная девочка, считающая, что выражение «тело предало» – это бред?

Нет, так-то это бред, само собой…

Тело не предает как раз. Оно – полностью владеет ситуацией. И действует так, чтоб ему, телу, было хорошо и сладко.

Тимур что-то бормотал, матерное, в основном, ощущалось, что уже не сдерживается и тормозить не планирует. А еще – что неплохо ориентируется. Потому что мы как-то очень быстро оказались в комнате, на диване.

Я – внизу, распростертая под крепким телом, зацелованная и ошарашенная напором. И он – неторопливо и обстоятельно целующий, гладящий, сжимающий… Снимающий все, по его мнению, лишнее с меня…

Лифчик, например. Ну явно ненужная вещь!

Тут я была не согласна, но когда сухие горячие губы сладко прикусили сосок, резко пересмотрела свои взгляды.

Тело прострелило такой волной удовольствия, что меня поневоле выгнуло в пояснице, глаза закатились, а пальцы сами собой вцепились в волосы Тимура, а затем еще и ногтями проехались по шее.

– Царапучая Мышка, – выдохнул он мне в губы, перед тем, как поцеловать. Глубоко и жадно, и настолько безумно, что я улетела. И его за собой утащила.

Боже, как он целовался! Мне в тот момент вообще же ничего не требовалось больше! Только, чтоб не тормозил, чтоб продолжал целовать…

Обхватив его ногами и руками, я, словно обезьянка на баобабе, повисла на Тимуре, оплетая собой, как лианой. Надо ближе, еще ближе, еще, еще, еще!

Он ощутимо потерял контроль, рычал, зацеловывая меня, жесткие пальцы оставляли следы на коже, губы распухли, побаливали, а щеки натирало грубой щетиной…

Так классно! Так сладко!

Так безумно, черт…

Телефон случился совсем некстати. Причем, сначала мы его даже не услышали. Мне-то, не знакомой с этим сигналом, вообще пофиг было, а вот Тимур чем думал… Хотя, тут понятно, чем.

В итоге настырный звонок нас все же заставил притормозить.

Тимур выдохнул, оглядел меня, красную и зацелованную, выругался злобно, копаясь в кармане в поисках телефона.

– Да! – рявкнул в трубку, приподнимаясь, – какого хера? Темир, ну бля!

Из трубки раздался спокойный густой бас, который даже через мембрану давил. Ох, серьезный там собеседник, похоже…

Тимур отжался, вставая, я тут же подобрала ноги и прикрыла грудь, неожиданно ловя жесткий отходняк от ситуации.

Ничего себе, меня накрыло…

Тимур, слушая собеседника, судя по тону и мату, доносящимся из трубки, отчитывающего его, смотрел на меня неостывшим взглядом, явно планируя продолжить после разговора начатое дело.

И даже руку с этой целью ко мне протянул.

Но я, отбрыкнувшись, резко сползла с дивана и под полным сожаления и бессильной ярости взглядом, побежала одеваться в то единственное, что оставалось сухим и целым – халат.

Прямо на бойфренды его и напялила, запахиваясь посильнее.

Тимур скалился злобно на мой произвол, однотонно угукая в трубку, продолжавшую бубнить наставительным басом с отчетливыми вкраплениями матерных слов.

Похоже, ситуация с моими трубами, то есть, с трубами в квартире, само собой, дошла до вышестоящего лица, наверно, до владельца компании. Потому что что-то слабо верилось в то, что кто-то, кроме владельца и непосредственного начальства, может так разговаривать с начальником безопасности…

Я пошла в кухонную зону, отмечая по пути, что уборку произвели качественную. И это хорошо. А вот то, что все мои вещи, похоже, выкинули, это плохо.

Идея Тимура про вечерний поход в этот самый «Пляж» накрылась медным тазом. Она и до этого-то была нежизнеспособна, а уж сейчас…

Так, ладно…

Я настроила кофеварку, переключаясь на дела насущные с дел ненасущных, ненужных сейчас, и прикидывая, где взять хотя бы пару тысяч на белую рубашку и приличные брюки. Надо же мне в чем-то на собеседования ходить?

Тимур, между тем, прекратил угукать, положил трубку и длительно выругался. Потом опять набрал кому-то и принялся выражаться. Судя по тону и сленгу, разговаривал он со строителем.

Я взяла готовый кофе, вторую чашку поставила на стол, поймала взгляд Тимура, указала ему на нее, дождалась благодарного кивка и отошла к окну, чтоб не мешать разговору.

Да и в себя прийти требовалось немного.

Тимур – это все же стихия. Малоуправляемая и от того – жуткая. В основном, потому что он своей стихией мою стихию будит. А она у меня тоже та еще… затейница, оказывается…

Я допила кофе, ушла в ванную. Тимур все разговаривал.

Посмотрела на себя в зеркало в ванной комнате, ужаснулась, потерла красные пятна на шее и груди…

Черт… Увлеклась я. И Тимур увлекся. Ну, ему-то плевать, ему, скорее всего, такое поведение привычно, а вот мне… Не я ли недавно брезгливо смотрела на Валерку, неразборчивую в связях? А сама? Сама-то?

Призадумавшись, откуда во мне внезапно вылупился голос тети Наташи, мамкиной подружайки-выпивохи, запахнула сильнее халат и вышла из ванной.

Тимур стоял у окна, так же, как и я до этого, разглядывая город, пил кофе.

Обернулся ко мне, глаза его, темные и жесткие, тут же начали теплеть.

– Мышь, иди ко мне, – сказал он, и, видя мои колебания, продолжил, – иди, я тебя просто потискаю. Больше все равно ничего не успею, на работу надо.

Я вздохнула… И пошла.

Мы уже тискались, чего строить из себя целку-недотрогу?

Он обнял, уткнулся носом в макушку, вздохнул:

– Черт… С ума схожу… Мышь, ты чего такая уютная, а? Словно под меня делали…

Я молчала, прислушиваясь к своим ощущениям. Мне тоже с ним было сейчас… уютно, да, правильное слово. Спокойно.

И не осталось того мерзкого послевкусия, которое тревожило всю неделю.

Стоило мне понять, что мы с ним чуть-чуть на одной волне, как Тимур перестал быть невероятно загадочным и от того жутковатым типом.

Нет, в своего парня он не превратился, конечно, но то, что с ним было легко и не напряжно, однозначно. А то, что у нас не получилось в этот раз секса, придавало ситуации легкий будоражащий привкус.

У меня ныл низ живота, хотелось продолжения, но в то же время, очень интересно было знать, что все впереди, что все обязательно будет… И предвкушать это.

Впервые не хотелось ничего анализировать, думать, переживать. Хотелось просто плыть по волнам и прикидывать, что случится, когда вынесет на берег. И какой он будет, этот берег? Что-то мне подсказывало, что все понравится.

– Вечером приду, Мышь, будь готова, – приказал Тимур, а я хмыкнула еле слышно.

– Ты чего? – он оторвался от меня, посмотрел в глаза, – будешь из себя «нитакую» строить? Не ожида-а-ал…

Фраза Кощея из детского фильма, летящего вниз головой со Змея Горыныча, заставила улыбнуться… Тоже смотрел, значит… Смешно…

– Ничего, Тимур, просто не получится у нас полноценного «Секса на пляже».

– Почему это? – нахмурился он.

– Мне надеть нечего! Все шмотки твои работники выкинули! А последнюю водолазку ты порвал!

– Ого… – он хмыкнул, оглядел меня, – и чего, вообще ничего не осталось?

– Не знаю…

Я выбралась из его рук, пошла рыться в шкафу.

– Только топ из китайского псевдо-шелка, и олимпийка «абибас», но ее еще мама моя носила, по-моему…

– Так, это, – Тимур указал на ярко-малиновую тряпку, верх от пижамки, когда-то, сто лет назад, презентованной мне той самой тетей Наташей, – нахуй выкинь. А это, – подцепил он у меня из рук «абибас», рассмотрел со всех сторон, – надевай. И поехали.

– Ты с ума сошел? Я в этом картошку копала…

– Ну, вот и теперь пригодится. Закину тебя в молл, походишь там пару часиков, а потом сразу оттуда поедем в «Пляж».

Ну, тут я, конечно, могла бы…

А, не, не могла.

Я же, хоть и Золушка из провинции получаюсь при таком раскладе, но практичная. И, если предлагают возместить ущерб, нифига не откажусь.

Потому я кивнула, и через пять минут мы уже ехали в направлении центра.

И перекидывались приколами.

Атмосфера в машине почему-то легкая, отличается существенно от того, что было совсем недавно.

Удивительно, как мало надо, чтоб поменять свое мнение.

Просто перестать париться по всякой фигне.

Сейчас мне плевать, по какой причине Тимур начал со мной общаться, плевать, что у него там в прошлом и какие виды он имеет на Марику или на любую другую бабу. Плевать. Я за него замуж не собираюсь, планов никаких не строю.

А, значит, никакой опасности он для меня не представляет.

Нам смешно и уютно вместе. И это уже хорошо.

К тому же, ужасно хочется выяснить, откуда, блин, у него все эти познания в трендах женского любовного романа???