Текст книги "Мышка для Тимура"

Глава 16
Секс в магазине

– Эм-м-м… Какой ты говоришь, у тебя пин? И, что более актуально, какой баланс на карте? – я задумчиво оглядываю здание ГУМа, затем – себя в абибасе, бойфрендах и китайских конверсах. Не забываем про следы засосов на шее и растертые в лепешки губы. И прямо сомнения возникают сильные, что впишусь…

– Безлимит, Мышка, – усмехается Тимур, – не стесняйся.

– Ох, не пожалей…

– Ни за что, – он резко дергает меня на себя, хрипит в губы, – ни за что не пожалею. Оторвись, Мышь, поняла?

– Ага… – заторможено киваю я, разом растеряв всю свою иронию от его горячей близости.

Тимур коротко прижимается к губам, сразу проникая языком в рот, глубоко и жадно, я только в лацканы пиджака цепляюсь растерянно. И отвечаю.

Коротко трезвонит телефон и одновременно сзади гудит машина.

Черт!

Отрываюсь от него, распахиваю дверь и вываливаюсь на тротуар, всклокоченная и ошарашенная.

Тимур сигналит и уезжает, а я стою, дура дурой, вслед ему смотрю.

Ох, Вика, полетела твоя голова… Полетела… Не остановить. Но так сладко, блин, так кайфово ее… не ловить.

Моргаю, приходя в себя, тру лицо, пытаясь вернуть ироничное и спокойное расположение духа.

Разворачиваюсь, смотрю на витрины, вдыхаю.

Провожу внезапно мокрыми ладонями по абибасу.

Неожиданно припоминается то первое, самое яркое ощущение от столицы, когда рассматривала парочку в Москва-сити, садящуюся в машину. Желание того же. Так же.

И кто сказал, что мечты не сбываются?

Все сбывается.

Вперед, Мышка. На поиски тыквы и хрустальных туфелек, блин.

Через полтора часа, сидя возле фонтана с кофе в руках и задумчиво разглядывая снующих мимо людей, я понимаю, что, наверно, неправильно я читала женские любовные романы. Там героиня получала удовольствие от шоппинга. Правда, при этом обязательно должен был присутствовать принц и бонусом к нему – секс в бутике роскошного нижнего белья…

А сама Золушка должна была удивляться бесконечно, распахивать длинные реснички, хлопать ими, создавая вокруг себя ураган из розовых лепестков, и смущенно делать минет в примерочной.

И, самое главное, получать от этого невероятный кайф.

Что со мной не так?

Где мой принц?

Он же тоже читал эти романы, сам признался, еще в машине! Правда, что-то навешал про отпуск на дачных грядках мамы, отсутствие интернета и полную читалку любовных романов у сестры. Я пофыркала, что-то еще и ляпнула ему веселое, и мы всю дорогу до ГУМа ржали.

И вот теперь… Мне его не хватает!

Без него неинтересно ходить по этим шикарным бутикам, тем более, что продавцы в них, тоже совсем не по канону, приветливы и ласковы. И на мой абибас смотрят без презрения!

Без него неинтересно смотреть на этих шикарных людей, дамочек в нарядах диких и не диких!

И минет делать некому!

Хотя, тут бы я, наверно, не воспользовалась бонусом.

Как-то не особо удобно, хотя примерочные во многих здешних магазах круче, чем виденные мною интерьеры в видосиках про красивую заграничную жизнь.

Но все равно общественное место…

Да и в технике минета я слабовата. Не потяну, боюсь… Или не так потяну. Не с той силой. Или с той.

Короче говоря, удовольствие сомнительное.

К тому же, я честно старалась не смотреть на ценники, но не могла. Привычка, блин. И вот лучше бы все-таки не смотрела.

А еще я баланс запросила в банкомате по карте.

Волосы шевелятся до сих пор, вот что скажу.

И мысли предательские – а что, если снять налик? И спрятать?

Потому что сказка скоро закончится, даже в книгах про это пишут.

А вопрос аренды и дорогой жизни в столице – останется.

Но мысли эти лоховские я от себя гнала изо всех сил. Неправильно это. Как-то… Мелко. Одно дело – возместить ущерб, нанесенный трубами его квартиры моему гардеробу, а другое – вот так просто бабки снять… Низко. Слишком низко, чтоб дальше падать.

В итоге я купила себе пару прикольных шмоток на выход, рубашки и строгие брюки, узкие черные скинни, которые со скрипом натягиваются и делают задницу очумительной, новый классный рюкзак, не удержалась от фирменных конверсов, с логотипом какого-то крутого бренда, это сейчас называется «коллаборация». Надо запомнить и щеголять словом.

А еще купила классненькие кроссовки, такие яркие, что глаза невольно приходится щурить, когда на них смотрю.

Ну и так, по мелочи: бельишко, какую-то фигню для волос, чтоб так сильно не пушились, очки от солнца.

В целом, по деньгам получилось столько, сколько я в своей шашлычке за два года не заработала.

И я старательно про это не думаю.

Старательно очень.

Сижу, пью кофе, смотрю на фонтан и думаю о том, хотела бы я так жить постоянно? Ну, вот как некоторые из здешних дамочек, по которым прям видно, что больше ничем не занимаются, только в таких вот местах виснут. Хотела бы я так?

Наверно, нет.

Не зря же меня за все время, пока в Москве живу, сюда не заносило ни разу.

Хотя была рядом и часто.

Ноет затылок, волосы тянут сильно, устала голова.

Вытаскиваю длинную шпильку, встряхиваю шевелюрой. Надо бы, наверно, еще в салон красоты?

Я там никогда не была, может, стоит?

Ага, а еще на педикюр и депиляцию, бляха муха, запишись, Вика! Подготовь себя к ночи любви!

Невольно кривлюсь, настолько это пошло и тупо представляется.

Странно, все, что между нами происходит сейчас, никак пошлостью не отдает. Вроде как и штамп – богатый парень и бедная девочка. Он ее спасает, дает бабки, облагораживает, а потом долго и со вкусом трахает в красивых интерьерах…

У Чехова, которого я люблю сильно еще со школы, есть понятие «вульгарность». И оно сильно отличается от общепринятого.

У нас училка по литературе была старой закалки, и Чехова понимала так, как положено в методичке, а потому толком объяснить различие не могла.

И я не осознавала его, только чувствовала всегда.

Вот если бы сейчас все было именно так, как я описала, как это представляется в голове многих девочек из провинции, едущих в столицу за принцем и ГУМом, то это и была бы вульгарность.

И она, зараза, ко мне не имеет никакого отношения.

Просто потому, что между нами – совсем другая атмосфера.

И другие эмоции.

Другая грань.

Поправляю бретель желтого широкого сарафана, который, как уверили девочки из того магазина, где я его купила, должен именно таким и быть – небрежно-объемным, словно на три размера больше нужного, перекидываю волосы на другую сторону, массирую затылок, с наслаждением, чуть ли не со стоном.

И ловлю на себе взгляд…

* * *

– Ты похожа на русалку, – улыбается Руслан, подходя ближе.

До этого он довольно долго рассматривал меня, лениво ворошащую волосы, и подошел, только поняв, что я его заметила.

Руслан садится рядом, уже не скрываясь, оглядывает неторопливо, с удовольствием. Мне очень не нравятся его глаза, хищные какие-то, жестковатые не по-доброму.

Есть такое ощущение от человека, когда, вроде как, все хорошо, и разговариваете вы, и улыбаетесь, и даже отношения вполне себе… А все внутри от напряга сжимается. И подсознание орет: «Нельзя! Нельзя доверять!».

Вот у меня сейчас именно так.

Он обходительный, наверно, даже красивый… Они тут все красивые, богатые успешные мальчики и молодые мужчины, никогда в жизни не выезжавшие за пределы МКАД. А, если и выезжавшие, то давно и старательно из себя постороннюю, ненужную память об этом грехопадении или «из грязи в князи» удалившие.

У Руслана стильная стрижка, небрежно-ухоженная бородка, идеальные зубы. Маникюр. Рельеф мышц, продуманно прокачанный в дорогом спортзале.

И пронизывающий змеиный взгляд.

Наверно, если б на месте Тимура был Руслан тогда, в ночном клубе, я бы ни за что не оставила ему номер телефона. И никогда, ни при каких условиях не согласилась бы с ним ехать в пустую квартиру.

Это внутреннее ощущение невозможно описать, невозможно сформулировать даже для себя. Но оно есть.

И именно оно заставляет меня отсесть подальше от него под видом того, что мало места для пакетов.

И улыбнуться холодно в ответ на комплимент:

– Спасибо.

– Шопинг удачный? – кивает он на пакеты.

Пожимаю плечами нейтрально. Типа, как обычно…

– Слушай, я немного не понял там, в «Дине», – говорит Руслан, – ты меня прости, если не в тему, но ты, вроде, сама сказала, значит, не скрываешь… Насчет совместного проживания с Тимуром…

– А я не говорила, что мы вместе живем, – опять пожимаю я плечами, – я говорила, что живу в его квартире…

– Это как? Вы не вместе, что ли? – давит Руслан.

– Все непросто… – ухожу я от ответа и перевожу разговор, – а ты что здесь?

– Да я за одной вещью заехал… Увидел тебя, решил подойти поздороваться… И, может, кофе?

Показываю на свой стаканчик.

– Ну, или по пирожному? – настаивает он.

– Нет, спасибо… За мной сейчас Тимур заедет…

Тут тренькает телефон.

Тимур реально словно чувствует, когда про него говорят.

– Я у входа, ты все?

– Да, выхожу.

Поворачиваюсь к Руслану:

– Приятно было поболтать.

Подхватываю пакеты и несусь на выход. По пути думаю о том, какого, собственно, хрена надо от меня этому лощеному мужику, но ответа не нахожу.

Москва – странный город, здесь у каждого свои подтексты, и их фиг разгадаешь…

Тимур стоит на месте, где нельзя парковаться, пижон.

Выходит из машины, смотрит, как я приближаюсь, с пакетами и лохматая, словно ведьма.

И улыбается хищно и довольно.

Ему безумно идут темные очки в стильной оправе, небритость, ленивые повадки крупного, знающего себе цену зверя.

У меня сердце замирает, когда вижу его.

Обреченно улыбаюсь в ответ, в очередной раз убеждаясь, что попала. Надо же… Не хотела, береглась, отказывалась… И попала.

Внутри все сладко екает, стучит и томно ноет… Это, наверно, и есть те самые бабочки, да?

Странное состояние… Никогда раньше… Вот ведь угораздило меня…

Все эти мысли мелькают в голове бешеным калейдоскопом, когда иду к Тимуру, почему-то стараясь делать это красиво, легко, а не как нагруженная вещами лошадка.

Глаз его не видно, а ужасно хочется посмотреть, понять, нравится ли ему мое желтое платье на три размера больше, радужные кроссовки, бежевый рюкзачок… Я ему нравлюсь сама?

Вспоминаю, что волосы у меня больше похожи на метелку, немного сбиваюсь с ритма.

Но Тимур шагает навстречу и ловит на полном ходу, прижимает к себе.

Его грудь твердая, руки – горячие, а в стёклах очков отражается мой дурной, поплывший взгляд и немного испуганное, какое-то глупое лицо.

Господи, дура дурой ведь…

– Мышка… – мурчит он, напоминая большого, довольного собой кота, – красивая какая…

– Да? – глупо спрашиваю я, послушно вися в его руках и жадно разглядывая склоненное ко мне лицо.

– Очень… Желтое тебе к лицу… – он наклоняется, мягко целует шею, тут же покрывшуюся мурашками каких-то безумных просто, слоновьих размеров, – и волосы красивые… Тебе их надо распускать…

– Да? – опять спрашиваю я.

– Да… И пахнешь… М-м-м… Покусаю тебя сегодня…

– Да? – похоже, заклинило меня… Идиотизм…

– Да… Поехали домой? Да?

– Нет! – ого, а это прогресс!

– Нет? – он опять мягко трогает губами мою шею, скользит выше и ниже, сжимает сильнее, ладони его, крепкие такие, широкие, обхватывают, не давая освободиться, подчиняют, и это сладко, так приятно.

У меня валятся из рук пакеты, беспомощно упираюсь в плечи Тимура, не в силах отстраниться. Так хорошо… Пусть продолжает, ох…

– Нет? Почему нет? – он не останавливается, наверняка, прекрасно считывая мои противоречивые реакции, наслаждаясь ими, – ты же хочешь тоже? Да? Да, Мышка?

– Да… Ой… То есть, нет…

«Он меня съест, – приходит в голову обреченная и одновременно сладко-порочная мысль, – и я ничего не смогу сделать…»

И не захочу, главное…

– Поехали тогда? – Тимур дышит все тяжелее, тискает все жарче, ощущается, что и сам теряет терпение и волю. И совсем немного нас отделяет от того, чтоб он просто запихал меня в машину и силой утащил к себе в квартиру.

И я не против, главное! Что такое в его слюне? В его дыхании, сладком и горячем? Подавитель воли?

В этот момент сзади сигналит машина, которой Тимур перегородил проезд, а в нашу сторону движется охранник торгового центра.

Тимур замирает, шумно выдыхает мне в шею, с видимым усилием беря себя в руки.

Я тоже немного прихожу в себя и тут же пользуюсь этим счастливым обстоятельством.

– Есть хочу…

Тимур расцепляет руки, аккуратно ставит меня на асфальт, затем подхватывает пакеты, меня и тащит в сторону машины.

– Поехали в «Пляж». Как раз каперсы проверим на совместимость с зеленым салатом…

– Артишоки…

– И их тоже.

Глава 17
Долгая прелюдия

По пути рассказываю Тимуру о встрече с Русланом и его предложении попить кофе. Тимур хмурится, но не комментирует.

Ну и ладно.

Мое дело сказать, чтоб потом не было недомолвок. А то что-то подсказывает, что надо так сделать. Опередить события, так сказать… Не просто так ко мне Руслан подошел, ох не просто так…

«Пляж», похоже, одно из самых центровых мест столицы. Расположен на берегу Москва-реки, и выглядит… Ну, явно не бюджетным вариантом.

Белые столики на деревянном помосте, нарочито грубые в сочетании с изящными скатертями и приборами, у самой воды – шезлонги, удобные, мягкие. На них, как я понимаю, бронь.

И все это дело окружено красивой живой изгородью в цветах, отделяющей отдыхающих от шумной улицы.

Мы проходим сразу к шезлонгам.

Тимур по пути с кем-то здоровается, кому-то из мужчин пожимает руку.

Дело близится к вечеру, и тут определенно должен быть красивый вид на город и реку.

– Садись, Мышка, – Тимур усаживает меня на шезлонг, – можешь снять эти тапочки.

– Зачем?

– Чтоб расслабиться, солнышко, – мурчит он, наклоняясь ко мне, – к тому же у тебя офигенно сексуальные пальчики на ногах… Я их потом оближу…

Ох, черт… Извращенец, надо же! И почему это у меня все внутри так сладко замерло?

– Ты… Торопишь события… – фыркаю как можно более независимо и присаживаюсь на шезлонг. Кроссовки снимаю, кстати, и Тимур удовлетворенно щурится на мои ступни.

Извращенец… И пальцы совсем не из-за удовольствия поджимаются, нет…

– Ну что, зеленый салат? – подмигивает он, передавая меню, но я усмехаюсь и отрицательно мотаю головой.

– Нет уж… Лучше мороженого. Так жарко…

Я радуюсь своему новому платью, желтому, как подсолнух, и легкому, словно паутинка. В нем комфортно, приятно так. И полулежа красиво смотрюсь, главное, распределить его грамотно…

Вот о чем я сейчас вообще думаю?

И почему под довольным взглядом Тимура хочется выгнуться, показывая себя с наилучшего ракурса? Ловлю себя на этом и торможу процесс.

Нет, тут, определенно, какой-то подвох…

Нет во мне ничего такого, чтоб такой мужчина мог…

– О чем опять думаешь, Мышка? – прерывает моё самокопание Тимур. Надо же, эмпат прямо!

– Ни о чем… Так… Красиво тут…

– Обычно. Сегодня хорошо, ветер есть, с воды надувает приятно, а обычно тут только ночью можно находиться.

– И часто ты тут бываешь?

– Ты что, Мышь? По ночам я сплю, – подмигивает мне опять Тимур, – я же хороший мальчик? Тебе ведь нравятся хорошие мальчики, Мышка?

– Эммм…

– Или плохие? Тогда я могу быть плохим…

– А может, хватит, а? – мне надоедает наше словоблудие, сажусь ровнее, смотрю пристально, – мы с тобой так ничего и не обсудили.

– Что ты хочешь обсудить? – Тимур тоже садится, щурится, осматривая мои подобранные под себя ноги, останавливает взгляд на голом плече, потому что бретель опять упала, облизывает глазами ключицы, шею…

Ну что тут скажешь? Умеет, да. Плыву, да. Плавлюсь, да.

Но с ума не схожу.

И не сойду.

Инстинкт самосохранения девочки из провинции работает на полную катушку. Не могу доверять, хотела бы, пожалуй… Но не могу.

– Тимур… Зачем это все? – оглядываю себя выразительно, потом вокруг, – тебе не хватает развлечений?

– А ты считаешь, я с тобой развлекаюсь? – теперь он не улыбается, смотрит на меня серьезно, жестко даже.

Мне под этим взглядом становится сильно не по себе, жутковато так. Опять из-за маски весельчака, балагура и бабника на меня смотрит на редкость опасный, жесткий мужик, которому ни в коем случае нельзя переходить дорогу. Это не просто опасно… Это смертельно. Убийственно.

– Думаю, да, – делаю паузу, прикидывая, можем ли мы сейчас это обсуждать. И стоит ли портить вечер? Но потом решаю все-таки рубить. Потому что, несмотря на внешний комфорт, отключить инстинкты я в себе не могу. И в любом случае, когда-то это надо прояснять, и лучше уж сразу все точки над i расставить. Так не будет больно. Я надеюсь. – Думаю, ты не просто так мне помог тогда… Не в клубе, а потом… С квартирой. А, может, и в клубе. Думаю, что это как-то связано с… другой женщиной? Да?

– Руслан пизданул? – спрашивает холодно Тимур, и я с ужасом, облегчением и одновременно болью понимаю, что моя стрельба вслепую оказалась прицельной. Значит, не за мои красивые глаза…

Не отвечаю, смотрю на него, нахмурившего брови, с жадностью и вниманием. Ищу признаки неправды. С него станется приколоться.

Но нет.

Правду говорит.

На лице – еле заметная досада и полуулыбка защитная.

– Знаешь, ты мог бы мне сразу сказать, – чего мне стоит мой спокойный голос, только я знаю. В горле почему-то ком, да еще и жесткий такой. Больно. Дура Вика, влюбилась, намечтала… Надо же… – Просто… Зачем делать из меня дуру? Я бы, может, поддержала твою инициативу…

– Мышь, – он неожиданно пересаживается ко мне, да так быстро и ловко, что не успеваю среагировать, как оказываюсь в полулежачем состоянии у Тимура на коленях. Не хочется его прикосновний, а потому дергаюсь, пытаясь вырваться, но он словно не замечает, держит так крепко, гладит по плечам, и такой горячий, такой сильный… Врун такой… Обманщик… Как я могла? Боже, что за дура… – Мышь… Ну прости… Прости… Надо было мне самому. Но просто… Так получилось…

– Тебе хотелось вызвать ревность? Марики?

– Русик, сучара…

– Но зачем? Это же как-то… Не по-мужски…

– Да не надо мне было никакой ревности, – с досадой отвечает Тимур, – она просто… Прилипла, как банный лист. Я уже ее как только не посылал, но ничего! Матери моей добавилась в друзья в Одноклассниках, прикинь? Такие вещи надо сразу рубить… Не доводить… Упустил я, короче.

Я нахожу в себе силы сесть ровнее, хотя руки Тимура до сих пор на талии, не пускает. Но ладно. Теперь у нас не обнимашки, а дружеская беседа двух бро.

– А прямо сказать?

– Говорил… Она делает вид, что не слышит.

– А почему бы реально с кем-то другим не замутить? Это же… Какое-то детство…

– А то я не знаю… Понимаешь, Мышь, мы все в одном котле варимся, все друг друга знаем…

– Все друг друга трахали, – со знанием дела продолжаю я, и Тимур кривится. Права я, значит.

– И потому с кем-то мутить… Это все равно, что менять шило на мыло. Понимаешь? Не эта, так другая… На работе отношений не завожу. Да и не хочу я отношений сейчас, понимаешь? И раньше не хотел… Черт… Какого хера я тебе все это говорю сейчас?

– Я все понимаю, не волнуйся…

– Мышь… – он опять тащит меня к себе ближе, утыкается губами в шею, – мне с тобой свезло дико… Черт… Дурею от тебя, вкусная такая…

– Тимур, – решительно высвобождаюсь из его лап, – давай без этого, мы же все выяснили.

Что мы выяснили? – он и не думает подчиняться, горячие губы скользят по шее, вызывая непрошенные мурашки, – что я мудак? Ну так это и без того понятно было… ты вообще на свой счет ничего не принимай. Мне повезло, что с тобой столкнулся… Мышь, ты не представляешь просто…

– А когда квартиру мне показывал, снимал сториз, да? – я все же настроена на выяснение отношений, хотя, признаюсь, его действия очень сильно уводят в сторону. Ну а куда деваться? Я же живая, не каменная. Он, конечно, мудак, да, но такой красивый. И такой манящий…

– Да, выкладывал… И реакцию видел. Она за чистую монету приняла. А на меня же все ее подружки подписаны. Ей ничего не оставалось…

– Кроме как публично порвать…

– Ага… А я тогда подумал… Красивая какая Мышка…

– Врешь опять…

– Нифига… Мышь, мне плевать на нее… И давно уже…

Решительно прихлопываю наглые пальцы, лезущие под желтое платье, уворачиваюсь от горячих губ.

– Ты – наглец просто, ты в курсе?

– Ага-а-а… – опять трогает, нахально так… Вот что за человек? Только что мне признался, что использовал меня, и лезет!

– Не делай вид, что я тебе нравлюсь!

– Не делаю… Нравишься…

– Как Марика?

– Не говори про нее, упадет все…

– Как легко тебя сбить с пути истинного…

– Хочешь проверить?

– Нет!

– А я хочу…

Мы возимся на шезлонге, тихо переговариваемся, и это совершенно непонятно что. То ли выяснение отношений, то ли долгая прелюдия перед сексом.

Ясно одно: он гад, предатель, наверно, и мое чутье меня в очередной раз не подвело. А еще ясно, что, несмотря на все вышеперечисленное, устоять перед ним я не могу.

– Тимур! Тимур! Прекрати! Люди смотрят! И вообще…

– Поехали ко мне.

– Нет!

– Блин, Мышь! Ну почему?

– Потому что ты меня использовал!

– Но я же признался!

– Нет, это я тебя расколола! А так бы по-прежнему думала, что тебе нравлюсь!

– Ты. Мне. Нравишься… Сильно… Сильно… Еще в клубе… И потом… В квартире… И потом… Мокрая… Думал, кончу в брюки…

– Прекрати меня облизывать!

– Не могу… Заводишь…

– Все ты можешь… Хватит… О, официант! Принесите тот салат с маринованными каперсами!

– Эм-м-м… У нас только артишоки…

– Вася, моя девушка хочет каперсы! Неси ей каперсы и свали уже отсюда!

– Сейчас все будет, Тимур Анварович.

– Грубый ты какой… Отпусти…

– Нет… Ты должна меня простить… Простишь?

– Нет!

– Простишь…

Нашу нелепую, но приятную для всех участников событий, возню прерывает нарочито веселый голосок:

– Привет… Ой… Простите, я помешала? Тимур, просто хотела…

– Мари, ты видишь, что мы заняты? – Тимур прижимает меня сильнее к себе, не позволяя спуститься. И даже платье не позволяя опустить на приличную длину.

Мне это не особенно нравится, особенно учитывая все, чему сейчас нашла подтверждение. И в то же время… Откидываюсь на крепкую грудь Тимура, специально не поправляю опять упавшую бретель, не скрывая красные пятна от поцелуев на голом плече и шее.

А все потому, что нечего на меня так смотреть! Тоже мне, московская элита. Каперсы ей не нравятся в зеленом салате… Или артишоки? Черт, ни того, ни другого не пробовала…

Сука, я даже не пробовала, а она перебирает! Ей уже не нравится!

Ощущаю, как внутри просыпается такая нездоровая ярость пролетариата к богатеям, и тут же прихожу в себя. Ничего хорошего от этой фигни не будет, уж мне ли не знать. Мать вечно, когда на жоре, любила рассказать, как ее обидели, как ей чего-то не додали, не доплатили и прочее… А кто виноват? Понятно, кто. Твари богатые. Они деньги жопой жрут, нет, чтоб поделиться с нуждающимися. Нуждающимся, вон, на опохмел не хватает, мучения одни…

Улыбаюсь широко и радостно, привычно строя из себя нихрена не понимающую дурочку. Это прокатывало с дальнобоями, периодически норовившими утащить симпатичную официантку в темный уголок, уж тем более тут прокатит. С местными стервами.

– Тимур… – Марика хмурится, переводит взгляд с его тяжелой лапы, спокойно лежащей на бедре, на мою благостную улыбку. Я не выдерживаю и подмигиваю ей. Марику основательно перекашивает, но она пытается держать лицо и, демонстративно не обращая на меня внимания, смотрит только на моего спутника, продолжает, – ну, зачем ты так? Ты же понимаешь…

– Я все понимаю, Марика, – спокойно перебивает он ее, и голос такой холодный, мамочки… Сложный какой… На поверхности – веселый плейбой, в реале… Кто? И нужно ли мне это знание? – это ты не понимаешь, похоже. У меня другие отношения, уже давно. – Пальцы чуть сильнее стискивают талию, и я, опомнившись, улыбаюсь и мягко трусь макушкой о грудь Тимура. Наверняка, вид при этом, как у провинциалки, решившей, что ухватила птицу счастья за хвост. И от этого Марике должно быть вдвойне обиднее. Давно ли она сама такой была? – Я тебе много раз говорил, я был вежлив. Мы расстались спокойно. Зачем ты сейчас меня преследуешь?

Вот это удар… Тимур, все же, жестокий чувак. Так говорить девушке, которая тебя любит… С другой стороны, если до этого пытался мягко, и скоком и с подскоком… Такие, как Марика, не понимают с первого раза, если им это не выгодно.

– Ты слишком много о себе думаешь, Тимур, – наконец-то оскорбляется Марика, – я просто поздороваться подошла. Но вижу, что ты все еще переживаешь о нашем разрыве…

– Прощай, Марика, – со вздохом отвечает Тимур и мягко целует меня в макушку. Это ощущается тепло-тепло. Нежно. Я невольно жмурюсь, прикрывая ресницы. И, поглощенная ощущениями, даже не замечаю, как уходит Марика.

Через минуты три только чуть-чуть прихожу в себя, да и то лишь потому, что приносят наш заказ.

– Каперсы твои… – бормочет Тимур, не прекращая целовать мои плечи, – ешь и поехали ко мне, заниматься сексом.

– Артишоки… – давлюсь я его предложением. Не то, чтоб неожиданным… Но очень откровенным.

– Черт… – он выдыхает, стискивает меня сильнее, – принесите ей еще один салат. С артишоками.

– Сейчас, Тимур Анварович…

– Сравнивай и поехали уже.

– Тимур… Тимур…

– Будешь ломаться?

– М-м-м… А надо?

– Нет.

– Тогда не буду. Но у меня условие, Тимур.

– Слушаю.

И он действительно слушает, даже целовать меня прекращает. Мгновенно ощущаю эту потерю, ежусь, но, тем не менее, смотрю твердо в темные татарские глаза:

– Обещай мне, что, когда надоем, ты мне все скажешь сразу. Не так, как Марике.

Он смотрит на меня в полном изумлении примерно с полминуты, а затем выдыхает:

– Ты – просто нечто, Мышка, – и тянет на себя, вжимаясь в губы жадным поцелуем. У меня кружится голова, внутри все сладко-сладко ноет, и Тимур настолько опытный, что шансов никаких устоять… Никаких. Мне ведь этого хочется? Хочется… Можно ненадолго… Легче поддаться и получить весь возможный кайф, чем потом переживать, что не воспользовалась ситуацией.

Будем считать, что не он меня соблазняет, а я его.

Вот и соблазню…

Получу удовольствие… Уж точно Тимур в постели лучше, чем мой бывший…

И, к тому же, он обещал… Что скажет… А, значит, никаких обид? Да?

– Прошу прощения… Тимур Анварович… Ваш салат…

Я ловлю воздух зацелованными губами, Тимур с неудовольствием поправляет ширинку, оглядывает сначала салаты, потом меня, взъерошенную и возбужденную.

– Может, похер на салаты? Потом сравнишь?

– Нет! – во мне просыпается упрямство и желание его немного помучить. Понятно, что мы оба в итоге окажемся в постели, но чуть-чуть продлить прелюдию и кайфануть от этого… Почему бы и не да? Раз уж дороги назад нет? Можно идти, не торопясь, смакуя каждый шаг… – я хочу сравнить… И… В туалет…

Тимур выдыхает, указывает мне направление, а сам откидывается на шезлонге, лапая телефон, как раз разразившийся требовательной трелью.

Поправляю платье, радуясь, что по ткани незаметно, что меня мяли от души грубыми лапами, все-таки сто пятьдесят штук – это вам не кот начихал… Эх, видели бы меня мои напарницы из кафешки…

В туалете мою руки, умываюсь прохладной водой, пытаясь немного приглушить совершенно пошлые пятна на шее и груди, прихватываю волосы, забирая их наверх длинной деревянной шпилькой… или оставить распущенными? Жарко, конечно, но все же лучше, чем выставлять на всеобщее обозрение засосы…

Хлопает дверь, и в помещение заходит Марика.

И вот сразу по виду ее понятно, не пописать забежала…

Что, неужели туалетная разборка?

Чего только в столице не увидишь…

* * *

Несмотря на внешность, я вообще ни разу не ромашка. Ромашки в тех краях, откуда я родом, не особо приживаются. Не скажу, что прямо драться приходилось, но за время работы в шашлычке всякое случалось. И разборки с напарницами из-за неправильно поделенных чаевых, когда обслуживала столик ты, а счет подала и итоговые сливки сняла другая. Так бывает.

А еще пару раз пришлые богини платного секса, особенно из тех, что постервознее, пытались нагнуть за то, что я, якобы, излишне рьяно подмигивала их клиентам.

В первом случае мы обычно долго и со вкусом ругались, выясняя, чей был столик и кто больше достоин чая. Это вполне логично финишировалось разделением суммы чаевых на равные или неравные части. Тут уж как сумеешь привести нужные доказательства.

А вот во втором случае меня спасало только то, что я на девочек местных не смотрела свысока, понимая, что не от хорошей жизни они в эту стезю подались, хотя… Я бы лучше подъезды мыла, честное слово… Но осуждать чужой выбор я никогда не любила, а потому относилась к ним нормально, общалась, улыбалась и выглядела безобидной девочкой. И это сильно помогало в случае разборок. За меня просто вступались старожилы.

Так что, на приближающуюся в боевом напряге Марику я смотрю без особого страха, скорее, с интересом. Неужели здесь, в столице нашей Родины, нравы такие же, как в придорожной шашлычке, и меня сейчас будут пытаться возить лицом по раковине?

Прямо вопрос на миллион…

Марика выше меня ростом и фигуристее, тут ничего не попишешь. А еще она явно не просто так гуляет по злачным местам столицы, бабки на фитнес имеются…

Но мне не страшно.

Я юркая.

Но все же… Может, сначала разговор?

– Слушай, ты… – шипит Марика, и тут за ее спиной хлопает дверь, и веселый голос Тимура нарушает наше предгрозовое взаимодействие.

– Бля, так и знал! Мышь, ты все? Пошли уже! Я там все каперсы из твоего салата сожрал…

– Как ты мог? – радостно улыбаюсь я, обхожу по дуге Марику, направляюсь к Тимуру, – а как же я сравнивать буду?

– А я артишоки тоже сожрал, – усмехается Тимур, протягивая руку и забирая мои пальцы в свою большую ладонь, – так что нечего больше сравнивать…

Мы выходим из туалета, оставляя безмолвно хлопающую длинными ресницами Марику в одиночестве.

Пересмеиваемся, пока идем к столику, тщательно не касаясь темы нелепого противостояния.

Я прикидываю, благодарна ли я Тимуру за то, что вытащил?

И прихожу к выводу, что, скорее всего, да.

Не потому, что опасалась пострадать от акриловых ногтей его бывшей, нет…

Просто…

При любом раскладе мне было бы сейчас гадко. Не важно, каким образом все прошло. Например, мы мило, с улыбками, как это здесь принято, покусались бы словами, выясняя, кто доминирующая сучка, или опустились до примитивной драки, в случае, если б Марика не сдержалась и попыталась ударить. Потому что в этом случае мне ничего другого не оставалось, только ответить. Тем самым ставя себя на ее уровень.

А еще стремительно съезжая на уровень той самой шашлычки придорожной.

Ведь не важно, где тебя таскают за волосы: в пафосном клубе или в бардаке. Здесь главное, что таскают.

А это – то самое дно, с которого потом очень сложно подняться.

И после которого очень сложно себя ощущать по-новому. Другим человеком.

А я уже начала. И мне это понравилось. Очень.

Тимур своим появлением спас меня от меня же самой, от той безумной, готовой к любым проблемам, готовой грызть и огрызаться…

Не хочу! Не хочу возвращаться к этому!

Хочу вот так, как сейчас: классный спутник, веселый и заботливый, от которого не ждешь постоянно подвоха, который с тобой честен. Классное место, красивое, чистое, и есть ощущение, что люди здесь другие. Это не так, конечно, но ощущение…