Текст книги "Летняя практика"

Глава 3

– Ну привет, Елена Николаевна…

Данил сказал это и сам поразился тому, насколько голос звучит по-мудацки. А к конце фразы вообще петуха пустил, кажется… А ведь так хотелось красиво сказать, так… Ну чтобы круто прозвучало, как в фильме.

А получилось тупо. Как и всегда с ней. Хочет вроде по-правильному, так, чтоб хорошо было всем, и ей в том числе, а получается… так, как получается, короче говоря.

Она замерла, напряглась и не спешила поворачиваться. Словно надеялась, что проблема рассосется сама собой, если ее не замечать. Очень тупо. Очень смешно. Очень… привычно. Для нее самое логичное поведение.

Из того же ряда, что и «А вот у меня парень моложе меня, и я чувствую себя старой для него, и именно по этой причине я его брошу».

И нихера не важно, что в этот момент думает сам парень, что он испытывает, что переживает. Мы же умные, мы же все знаем… Дебилизм какой-то.

Данил вспомнил, что она ему наговорила после их крышесносного траха в родной, бляха муха, школе…

Вот кстати, кто бы ему сказал, когда учился, что будет сексом заниматься в кабинете географии через каких-то… Да меньше десяти лет, после окончания школы… Он бы точно не поверил. Не бывает так.

А вот нет, бывает, оказывается! Очень даже бывает!

И еще какой секс! Улетный просто! Круче и не было. Может, это все потому, что с Леной? Что ни говори, а забыть ее за эти полгода ему так и не удалось. Да и за следующие – тоже.

После их расставания в августе, он на злости срулил в давно подготавливаемый им пробег на байках по Европе, прихватив первую попавшуюся симпотную мордаху. Просто, чтоб друзья не застремали. Но друзья отнеслись с недоумением. Все помнили Лену. И его повернутость на ней. И теперь другая девчонка вторым номером на его байке смотрелась странно.

Короче, поездка не принесла удовольствия, хотя Данил старался.

А по возвращении закрутился сначала с работой, потом с друзьями, сознательно не желая даже допускать мысли о Лене. Она сделала свой выбор, и он, сука, себя не на помойке нашел, чтоб за ней таскаться и упрашивать. Он и так вокруг нее прыгал слишком долго.

Конечно, зачетная девочка, язык не поворачивался бабой назвать, или женщиной, несмотря на возраст, о котором она так упорно твердила, и который он вообще не замечал. Зачетная. Зажигалка, красивая, и такая… Искренняя, что ли. Во всем. И в сексе, и в отношениях. Никакого жеманства, никакого самолюбования, никаких закидонов.

Да блин! Даже тараканов никаких! Кроме одного.

Самого, сука, жирного.

Огромного.

«Я СТАРШЕ ТЕБЯ, МЫ НЕ МОЖЕМ БЫТЬ ВМЕСТЕ».

И от этого лютого говнища никуда не скрыться. Ничего не сделать. Потому что исправить можно многое. Да, практически, все.

Кроме времени.

Кроме возраста.

Поэтому Данил решил просто пережить происходящий треш, просто упереться и забыть. У него всегда это получалось. И в работе, и в жизни. Главное, поставить цель.

Ну да, бывает.

Влетел.

Как дурак, влетел в неподходящую бабу. Со всеми случается.

С Серегой, вон, вообще херня приключилась, тоже ходил, как дурак, с бешеными глазами, подчинённых замордовал, они аж по стенкам ползали, когда его видели в коридоре клуба.

И тоже до этого ничего не предвещало. А Серега-то его старше на десяток лет. И опытнее. Вроде.

Так что такая хрень даже с лучшими случается.

И здесь главное, не потерять последнее достоинство.

И Данил терпел, не отвлекался, работал. Как раз подвалили американцы с предложением расширить бизнес на еще одну часть света. И дел хватало. Даже про байк забыл. Тем более, что сезон кончился, особо гонять стало негде, да и незачем.

Данил пересел на Nissan GT-R, а байк поставил в гараж.

Специально не ездил в сторону дома Лены, хотя ломало. Специально сохранил под боком Дашку, с которой ездил в Европу в сентябре, чтоб не тянуло вообще.

И опять нихрена. Потому что ездил. И потому что тянуло.

Ну вот как так?

Ну она же даже не вспоминала про него, наверняка.

У нее сын. И работа.

И, может, мужик? А чего нет?

Она – красивая, даже дыхание перехватывает, когда смотришь. Наверняка, не у него одного. Мысли о другом мужике в ее постели приводили в бешенство. Дикое. Мало контролируемое.

Вот на одной их таких волн он опять и оказался в родной школе, на вечере, мать его, встречи выпускников, с которого все и началось когда-то.

И именно злость принесла его к ее кабинету.

А потом… Потом увидел ее, маленькую, фигуристую, с неожиданно темными волосами, в полумраке кабинета. Она подняла взгляд на него, и Данил замер.

Чееерт… Если до этого двигала только ярость, и он явно не понимал, для чего ищет ее кабинет, для чего идет… То тут сразу все понял. Окончательно.

Лена смотрела на него так взволнованно-беззащитно, до того, с этими темными волосами, светлой кожей и огромными испуганными глазами, походила на какого-то мультяшного персонажа… То ли Белоснежку, то ли царевну Будур…

Закрывая дверь на ключ, он уже знал, что будет дальше делать.

Двигаясь к ней, вышедшей из-за стола и вытянувшейся в волнении, знал.

Говоря какую-то хрень, от которой у нее определённо снесло крышу, и такая реакция сладко лизнула самолюбие, знал.

И, когда целовал, прекрасно понимая, что уже не сможет остановиться, да и не желая этого.

И когда брал ее, трахал прямо на учительском столе, и когда утащил на пол и усадил на себя сверху, и когда волосы ее на затылке сжимал, удерживая так, как ему надо, силой, пользуясь своей властью над ее телом, знал, что все делает так, как надо. Что все правильно делает. Его тело ему про это очень даже отчетливо кричало.

Потому что, хоть и помнил каждый их секс, свои ощущения, но в этот раз все было острее, грубее, жестче.

И круче. Гораздо круче.

Лена была голоднее, появлялось понимание, что у нее никого и не было за это время. И это тоже добавляло сладости и перца.

Данил не знал, что скажет ей потом, после всего, и вообще, понадобятся ли слова.

Да это и не важно было. Главное, что она с ним. Что он с ней. Все остальное – херня. Должна же она это, наконец, понять? Видно же, что не он один скучал, как дурак! Что и она тоже!

Короче говоря, Данил был вообще не готов к тому, что его ждет после секса. Как всегда, бляха муха. Как всегда с этой женщиной.

И сейчас, пытаясь ее поприветствовать независимо и брутально, он тоже не знал.

Что его ждет.

И от этого торкало похлеще, чем от всего остального.

Глава 4

Данил изменился с последней их встречи, если, конечно, животный секс прямо на рабочем месте можно назвать встречей. Стал крупнее. У Лены складывалось ощущение, что он продолжает расти. Как ребенок, тянется вверх, развивается. Взрослеет.

Новая татуировка прямо на лице, над бровью. Какая-то вязь, слово непонятное. Она не всматривалась, специально не хотела этого делать. А то и засмотреться немудрено.

Тем более, было, на что.

Он стоял перед ней, такой большой, мощный даже, очень брутальный. Очень красивый. Просто очень.

Не улыбался. Странно даже, учитывая, что прекрасно знает, насколько улыбка его располагает к себе. Невозможно в ответ не улыбнуться. Но нет. Стоит, смотрит. Тяжело опять.

Лена поежилась от этого взгляда, до ужаса и нервной дрожи напоминающего их последние встречи. Там вот тоже так все начиналось. А чем заканчивалось?

Нет, не надо ей больше. На одни и те же грабли можно один раз наступить. Ну, два, если альтернативно одаренный. Но не больше! Потому что это уже клиника, черт возьми!

– Здравствуй, Данил!

Она надеялась, что голос ее звучит достаточно спокойно. Равнодушно.

– Давно ты здесь, Лена Николаевна?

– Нет, третий день.

– С сыном приехала?

– Нет.

– А с кем?

Лена почувствовала, как опять в груди напрягается все. Как всегда, бесцеремонный, наглый. Сходу допрос.

– Данил, а ты какими судьбами? Вроде говорил, что не любишь русский юг?

– Ну… Мы вообще-то планировали в Штаты этим летом… – он стрельнул взглядом в сторону кафе неподалеку, и Лена поняла, что там, должно быть, его друзья, – но потом у одного из наших сложилась ситуация… Короче, он перестал быть выездным. И поэтому мы здесь. Пока что.

– И как тебе Анапа? Нравится?

– Да так… Город, как город… Мы же все побережье объехали уже… – он говорил и говорил, а сам смотрел на нее, и выражение его глаз вообще не соответствовало легкости беседы.

Напряженное, тяжелое.

Раздевающее.

Лена в своем легком сарафанчике неожиданно почувствовала себя совершенно неуверенно. Глупо. Захотелось набросить что-то на голые плечи, спрятаться от жадного взгляда.

Хотелось уйти.

Зачем она вообще стоит и разговаривает с ним? После последней их встречи? Зачем он подошел? Должен же обидеться на нее смертельно! Тогда, в феврале, так дверью кабинета хлопнул, что штукатурка полетела в разные стороны.

– Лен Николайна, мы не знали, какое любите, и купили три! – веселый голос Кирюши был просто спасением. Парни подлетели со спины Лены, стали рядом, окружая ее, словно стеной, и начали наперебой предлагать попробовать все виды мороженного, чтоб решить, кто выиграл. Они, похоже, поспорили.

Стоящего рядом Данила они сначала даже и не заметили. Или сделали вид. Очень удачно.

Она поймала удивленно-нахмуренный взгляд Данила, извиняющееся улыбнулась. Дети. Что с них возьмешь…

– Мальчики, я не могу все сразу пробовать, это очень много. Давайте клубничное, я его люблю, – решила она, и сразу две из трех загорелых физиономий стали унылыми, зато третья расцвела улыбкой.

– Так я и знал, что вы клубничное любите! Ну что, пошлите? – Кирюша кивнул в сторону центра, и Лена с облегчением выдохнула:

– Сейчас, сейчас пойдем.

Посмотрела на Данила:

– Хорошо тебе отдохнуть.

И развернулась, не дожидаясь ответа, стремясь уйти побыстрее, но крепкая ладонь придержала за руку, не давая двинуться:

– Это кто еще, Лен?

Голос Данила был очень требовательным и злым. Он спрашивал ее так, словно был… Ну, например, мужем, заставшим жену за изменой. И это тоже очень не понравилось Лене. Права расспрашивать ее он никакого не имел.

– Это мои студенты, Данил. – спокойно ответила она, потом оглянулась на ждущих ее мальчишек, переводящих взгляд с нее на Данила и постепенно принимающих очень воинственный вид, и заторопилась, – Мальчики, идите, я догоню. Со знакомым попрощаюсь.

И, заметив, что они не двинулись с места, повторила с нажимом:

– Идите.

А потом развернулась к Данилу и выразительно посмотрела на его пальцы, все еще сжимавшие ее руку. Но Данил, естественно, даже не заметил этой бессловесной коммуникации, просто продолжил смотреть на нее. И вот совсем Лене его взгляд перестал нравиться. И до этого-то в оторопь вгонял, а уж теперь…

– Данил, ты меня компрометируешь, мне надо идти, – заговорила она, опять сделав попытку вытащить руку.

– Чего еще за студенты? – Он и не думал отпускать, наоборот, подтягивал ближе, – ты же в школе работаешь?

– Обычные студенты, Питерский археологический, – пожала она плечами, – отпусти руку.

– Какой, нахер, Питерский? Какого это хера ты в Питере? – он дернул ее еще ближе, практически прижал к себе. И Лена, твердо глядя в злые глаза, пообещала себе собрать все силы и не поддаваться.

Хотя хотелось. Его близость заводила. Как всегда.

– А почему бы и не Питер? – она понимала, что зря дразнит его, но, Боже мой! Они виделись в последний раз в феврале. Неужели он настолько в себе уверен, что думал, что она будет сидеть в городе и ждать его? Или, что она всегда будет в свободном доступе, если ему захочется быстрого секса?

Судя по его сжатым челюстям, ее вопрос угодил туда, куда надо. Прям вот в саму болевую точку.

Лена запрещала себе думать о том, почему это она – его болевая точка. А то можно к разным выводам прийти. Ненужным.

– Так ты, может, и замуж уже вышла? – прошипел он, наклоняясь и неосознанно, или осознанно, пытаясь подавить ее.

– А почему бы и не выйти? – опять ответила она вопросом. И задрала с вызовом подбородок. Сама от себя такой детскости, такой глупости не ожидала, и вот на тебе. И чем она лучше его молоденьких пассий, которые весь интернет фотографиями в полуголом виде у него дома и не дома забили?

– Лен… Ну вот нахера ты это делаешь, а? Лен… скажи, что пошутила…

У него неожиданно сделалось такое расстроенное лицо, что Лена реально чуть не сказала правду. Но в этот момент ее окликнули мальчики:

– Лен Николайна, все норм?

– Да, мальчики, я уже иду! – отозвалась она, не глядя, а потом стала настойчиво тянуть запястье из плена крепких пальцев. – Отпусти, Данил… Это смешно и глупо.

– А знаешь… Ты права. – Он отпустил ее руку, развернулся и ушел в сторону кафе.

Это произошло так неожиданно, что Лена, не ожидавшая такого, только растерянно посмотрела вслед, растирая запястье с отчётливыми красными следами пальцев на нем.

Постояла…

И пошла в ожидающим ее мальчишкам. И опять запретила себе думать о том, почему так тяжело, так дурно.

И почему сердце колотится, как ненормальное.

Глава 5

– Ну, и какого хера ты там забыл?

Серега закурил, пристально разглядывая хмурую, злую физиономию Данила.

– Покурить вышел, надоело здесь с вами перегаром дышать, – огрызнулся тот, отворачиваясь.

– Ого, Даня злой, – заржал еще один парень из их компании, Колян, из-за которого они, собственно и не поехали в Штаты, мать их дери.

Данил хлопнул до дна рюмашку, пытаясь погасить в себе злость.

На все.

На слишком глазастого Серегу, который сто процентов узнал Лену, и теперь точно лишится парочки зубов, если попробует чего-то по этой теме вякнуть.

На придурка Коляна, который так не вовремя устроился в органы, закрыв таким образом их компании дорогу за границу. Конечно, можно и без него, но не то. Все же уже лет пять вместе катаются, и без этого дебила вроде и кайф не тот…

На саму тупую ситуацию. Нахера выперся? Ну сидел бы спокойно, пил. Обсуждал маршрут дальнейший. Так нет, какое там!

Как увидел ее, на фоне моря, хрупкую и охерительно красивую в легком, ни черта не скрывающем сарафане, так и потерял последние мозги. Дебил. Опозорился опять.

«Скажи, что пошутила…»

Ну не дебил ли?

Дебил и есть.

На Лену тоже злился.

Ну вот сколько ей? Тридцать пять, да? Ну пора бы ей уже выглядеть по-бабски! Пора! Ну нельзя же так, мать ее, чтоб с каждым разом все круче, все сексуальней, все… Да бляха муха! Ну вот кому идет темный цвет? Все девки красятся в светлый! А она свой натуральный блонд закрасила не пойми каким цветом… И стала выглядеть еще круче! С розоватой от загара кожей, словно светилась изнутри, шоколадка с ванилью, мать ее… Так бы и сожрал ведь!

И как можно быть такой бесячей?

Ведь еле сдержался, чтоб этих щенков в море не поскидывать! И не притопить на глубине. И похер, что для этого пришлось бы протащить по лягушатнику охренеть сколько. Протащил бы. И притопил. Только за взгляды их наглые. Собственнические. На нее. На его Лену.

Хотя, какая она, нахер, его? Уже нет. Уже давно нет.

Питер. Какой, бляха муха, Питер???

Данил развернулся, игнорируя подколки друзей, налил себе еще и опять выпил.

А потом развернулся так, чтоб видеть набережную. И, особенно, ту ее часть, куда утопала группа выходного дня с воспитательницей.

Вот бы малышню – в море, воспиталку – в койку, и в мире наконец-то наступит, мать ее, гармония.

Данил осознавал, что уже неплохо так поднабрался, но останавливаться не собирался.

А зачем? Сейчас еще тяпнет… И пойдет. Наводить справедливость и причинять добро.

Потому что сама мысль о том, что ее нет в их городе, что она – в Питере уже живет, отдавалась тупой болью. Где-то там. Внутри. Такой болью, что дышать становилось тяжело. Да и не хотелось дышать.

Хотелось пить. Этим Данил и занялся под немного напряженными взглядами друзей, прекрасно знающих, что бывает, когда солнечного мальчика Данила несет.

Сергей, отлично запомнивший последний отходняк от Лены, этой зимой как раз, мешать не собирался. В конце концов, этот треш надо пережить.

И если уж им не повезло оказаться с ней в одном городе за хреналион километров от родины, то надо просто проявить терпение и стойкость. Потому что еще чуть-чуть… И если сдерживать, то еще неизвестно, кому больше не повезет.

Им, или Лене.

Данил, хлопнув третью подряд рюмашку, прикурил, проводил прищуренным взглядом тонкую фигурку в белом сарафане, окружённую, мать их, воспитанниками детского сада, выдохнул, потушил сигарету и поднялся, бросив друзьям:

– Меня не ждите.

И пошел скорым шагом прочь, игнорируя выкрики удивленного Коляна о том, что вроде хорошо сидим, и скоро переберемся тут неподалеку, в клубешник, где полно веселых девочек. Он был единственным из всей компании, кто уже отдыхал в Анапе, поэтому как раз собирался показать самые злачные места.

Ну, и в очередной раз хоть немного оправдаться за обидный про*б со Штатами.

Но Серега остановил его, покачав головой. Объяснять странности поведения приятеля он не собирался, но и добавлять градус в и без того дикую, как и всегда после встречи с Леной, башку, не планировал.

И очень серьезно сомневался, что они из этого гребанного города двинутся куда-либо в ближайшее время.

– Колян, – он проводил прищуренным взглядом очень целеустремлённо двигающегося за Леной Данила, – ты тут, кроме миллиона баб, еще кого-нибудь знаешь? Из нынешних ваших?

– А че такое? Че-то планируется? Кто-то куда-то вперся? – заинтересовался Колян.

– Да так, на всякий случай. Ты напряги память, напряги…

Данил шел, не особо скрываясь.

Если увидит и опять подойдет, то… Он не знал, что сделает, но точно что-то сделал бы. Определяющее.

Но Лена шла, беспечно болтая со своими двухметровыми школьниками, даже не обращая внимания на окружающую действительность.

Данил шел и припоминал, как ехал за ней в первый раз, перед их самым первым сексом. Такой же одурманенный ее запахом, ее вкусом… Она тогда пахла речной водой, песком и солнцем. Она была терпкая и сладкая одновременно.

И он точно знал, что будет делать с ней той ночью.

Тогда действительность превзошла все ожидания. Все.

А про утро он предпочитал не вспоминать.

И вот теперь.

Он шел позади веселой беспечной компании, ласкал взглядом тонкое, совсем не загорелое тело под белым сарафаном, нежный затылок с собранными в небрежный пучок темными волосами. И гадал, как она пахнет сейчас? Почему-то ему думалось, что пылью и жасмином. Такое странное сочетание, от которого слюна во рту собиралась.

Она наверняка даже на море не была ни разу, очень уж белая. Только щеки розовые были, с такой тонкой кожей, словно светящиеся изнутри. Чистые. Вкусные.

Кожу можно немного прикусить, и останется след от зубов. На шее. На груди. На животике.

Сука, привет, стояк. Давно тебя не было.

Он остановился, чтоб прикурить и успокоиться немного.

А когда поднял взгляд, компании впереди не было.

Сука!

Данил, матерясь про себя, припустил бегом, оглядывая окрестности. Переулок. Наверняка туда свернули. Частный сектор, гостевой дом. Ага! А вот и они! Заходят как раз!

Данил выдохнул.

Прислонился к стене дома, опять прикуривая и изучая дом. Ничего такой, не самый херовый. Два этажа. Балкончики прямо на улицу. Перед самим домом сад. Цветы, кустарники. Все типа пострижено, типа запущено. Ничего, хозяева, с фантазией…

И не в центре дом, далековато от моря, полчаса ходьбы. И в тоже время все рядом. Уютно.

Лена зашла внутрь, и Данил напрягся, прикидывая, где она живет.

На втором этаже загорелись окна, а потом Лена появилась на балконе, уже в футболке и шортиках. Данил жадно разглядывал ее фигурку, курил и чувствовал, как кружится голова от выпитого и каменеет член в штанах.

Ничего, ничего… Скоро, совсем скоро.

Вот еще стемнеет чуть-чуть.

Глава 6

– Ленчик, можно к тебе?

Лена, как раз раздумывавшая над тем, не выпить ли ей купленного накануне домашнего вина, чтоб хоть немного напряжение снять, только улыбнулась.

Вот всегда Димка чуял, когда собирались пить, еще со студенческих времен. Вся общага знала, что Чернов появится либо за минуту до начала гулянки, либо через пять минут после.

– Заходи, Дим!

Друг приветственно помахал бутылкой мартини, одобрительно покивал на предложенное вино, и через несколько минут они уже уютно расположились на открытом балкончике, выходящем на тихую улицу. Внизу дышал свежестью парк, с моря, которого отсюда не было видно, но прекрасно ощущалось, дул вечерний ветер. Лена сделала первый длинный глоток молодого терпкого вина и чуть не застонала от удовольствия.

Боже мой… Как же этого не хватало… Только сейчас ее немного начало отпускать после неожиданной встряски – встречи с Данилом.

Она до сих пор не верила, что так легко все прошло. Что он просто развернулся и ушел. Неужели взрослеет? Начинают ее слова доходить? Это было хорошо…

Почему же так плохо-то?

Мальчишки особо не расспрашивали ее про непонятного знакомого, но, с детской проницательностью ощущая напряжение, принялись отвлекать Лену, шутили, рассказывали что-то забавное, заставляли смеяться. Она настолько умилилась этой непосредственности и простоте, что и в самом деле отвлеклась. И только в номере, приняв душ и переодевшись, опять стала погружаться в печальные мысли. Опять начала вспоминать их встречу.

Господи, как он вырос.

Там, лицом к лицу, это были только обрывки мыслей, первое впечатление, удивление.

А теперь, вспоминая все в мельчайших подробностях, она могла с уверенностью утверждать: Данил очень изменился. И дело даже не в том, что заматерел, раскачался, дело не новых татуировках и пирсинге. Нет.

Он именно повзрослел.

Рисунок губ стал тверже, прищур глаз жестче, а само их выражение… Ее до сих пор в жар бросало от него. Нет, уже не солнечный мальчик, который своей улыбкой все вокруг освещает.

Мужчина.

Молодой мужчина, опасный и хлесткий. Как это мальчишки его не испугались? Даже еще и вопросы какие-то ей задавали, рисковали оторвать ее от разговора с ним… Смелые мальчики.

Как мог человек так измениться за год?

Ну хорошо, они виделись в феврале… И она ничего особенного не заметила, кроме того, что больше стал, крупнее. Тогда… Не до замечаний было. Шанса не дал рассмотреть. Сразу на стол повалил и юбку задрал.

Как всегда, при этом воспоминании стало горячо и томительно.

Ужас какой.

Такой позор, такой кошмар случился, а она до сих пор возбуждается от одной только промелькнувшей в мозгу картинки. От одного только представления его рук на своем теле, его хриплого шепота, ругательств, несдержанности и жадности.

Нет, хватит. Хватит уже.

Лена не испытывала угрызений совести от того, что дезинформировала его, что не развеяла его предположения о своем переезде в Питер.

Так будет, наверно, лучше.

И, пожалуй, больше она на набережную не пойдет. Незачем.

Тут ее размышления прервал стук в дверь.

Дима, как всегда, вовремя.

– Ну как, Ленкин, прогулялись? – Дима глотнул мартини, сделанное, как он любил, с оливочкой, зажег сигарету.

– Хорошо, мальчики очень смешные.

– Ну да, это они просто еще тебя стесняются. Поэтому ведут себя разумно.

– Это они так стесняются? А что же происходит, когда стеснение пропадает? – улыбнулась Лена, откинувшись в кресле и забросив ноги на перила. Все же весь день на ногах… Устаешь…

– Тебе этого лучше не знать, Ленк. – Дима глотнул еще мартини, скользнул взглядом по ее голым ногам, – как ты живешь вообще? Как Вадимка? Твой не объявлялся?

Лена помолчала, отпивая из своего бокала, прокатывая на языке терпкость южного вечера. Вино, кажется, совсем легкое, но Лена знала обманчивость молодого винограда, поэтому не торопилась. Успеет еще. Да и работать завтра. Весь день в пылище на ногах.

– Вадим хорошо, он у бабушки с дедушкой, а ты же знаешь моего папу…

– Да, – рассмеялся Дима, – как он тогда мне ружьем угрожал, помнишь, мы на каникулы приехали? Когда мы с тобой приперлись, пьяные в дым…

Лена припомнила этот случай, улыбнулась. Это теперь смешно. А тогда… Тогда отец запретил «этому алкашу» появляться у них в доме. И даже достал ружье.

– Ленк, а почему у нас не получилось ничего тогда, а?

Дима посмотрел на нее пристально, серьезно. Потом, когда она просто пожала плечами, не зная, что ответить, перевел взгляд на свой бокал.

– Я вот иногда думаю, Лен… А что было бы, если б мы с тобой тогда… Может, Вадимка моим был бы…

– Дим, не надо, а? – попросила Лена, уже начиная чувствовать себя неуютно.

Обижать Диму не хотелось, а говорить мужчине, что он тебе, как мужчина, не интересен… Даже если вас всегда только дружеские отношения связывали… Ну, это не очень хорошая идея.

– Да нет, Лен, я без всякого намека… – Он еще выпил, – просто иногда накатывает. Ты замуж на последнем курсе вышла же? Домой на каникулы уехала незамужняя, а вернулась с кольцом на пальце…

– Да, как-то быстро все случилось… Виктор, он…

– Да, я понимаю. Я женился когда на Любе… Знаешь, она была на тебя похожа. Глазами.

– Дим…

– Жаль, только что не характером… И теперь у меня нет квартиры в Питере, нет машины, нет семьи.

Он помолчал, Лена тоже затихла, уже понимая, что не стоило им пить сейчас.

Да и приезжать ей, наверно, не стоило. То, что она сейчас услышала… Не надо ей этого. Совершенно. И знать тоже не надо было.

Жаль, что не изменишь ничего.

– Но знаешь, – он выпил до дна, налил себе еще, обновил ей, – я, вообще-то, отпраздновать пришел с тобой. Ту монету, что я нашел… Короче говоря, есть предположения, что здесь неподалеку может быть захоронение. Древнее. Все признаки. И, если я его найду… Ты представляешь, что будет?

– Ой, Дим… Поздравляю!

– Ну, пока еще рано, потом, когда найдем, поздравишь. Кстати, ты тоже будешь тогда знаменитой, я тебя обязательно отмечу. Может, нам под это дело грант дадут… Останешься со мной, Ленк? Давай? Перебирайся в Питер, чего тебе у себя ловить? В школе прозябать в этой. Много, что ли, платят?

– Дим… Я не могу тебе ничего сказать. Это неожиданно. Да и разговор не под вино.

– Это ты права. Под вино только про любовь. Хочешь со мной про любовь поговорить, Ленкин?

– Дим, тебе, наверно, хватит… Да и я устала.

Лена встала, убирая пустую бутылку из-под мартини, и чувствуя, что коварное южное вино все же сильно дало по голове. И по ногам, похоже.

– Прости, да, ты права…

Дима тоже встал, а потом покачнулся и ухватился за плечо Лены. Замер, подтянул ее к себе.

Лена, чувствуя головокружение, не смогла вовремя воспротивиться.

Поцелуй получился странным.

Дима напирал, даже прикусывал ее губы немного, а Лена… Стояла, удивленная произошедшим, растерянная. А потом ей стало интересно. Пришла в пьяную голову мысль проверить. Может, все не так плохо? Ну чего она, в самом деле, зациклилась на одном Даниле?

Кроме Данилы, был еще муж. И все. Всего двое мужчин, это, наверно, маловато для нормальной тридцатипятилетней женщины?

Она расслабилась и ответила на поцелуй. Вернее, попыталась ответить, потому что, как выяснилось, ничего особенного, вот вообще ничего она не испытывала.

Не хотелось сравнивать, потому что пошло и глупо, но сравнивалось.

И вот с определенностью можно было сказать, что ничего общего с поцелуем Данила.

Если с ним она горела, буквально ноги подкашивались от ощущений, эмоций, от самой себя в его руках… То здесь… Просто никак. Не противно, но и не возбуждающе.

Лена уперла руки в его плечи и отстранила. Дима выглядел заведенным, и это было плохо.

– Дим… Это было лишнее. Прости, но… Нет.

Он помедлил, потом нехотя убрал руки.

– Ничего, Лен. Прости. Это я так… Что-то захотелось ощущения поймать, как в юности…

– Мы не целовались с тобой в юности, Дим.

– Вот это и обидно.

Лена с облегчением рассмеялась, радуясь, что удалось хоть немного сгладить неловкость. И очень понадеялась, что завтра, когда Дима протрезвеет, произошедшее покроется флером пьяного бреда.

Дима пожелал спокойной ночи и ушел к себе.

Лена закрыла дверь, постояла возле нее, выдыхая и приходя в себя.

Черт… Ну вот кто мог знать!

Да если бы она хотя бы предположила, что Дима к ней относится… Вот так… То никогда бы не согласилась на его предложение.

Теперь уже поздно менять что-либо. Бросать друга в самом начале практики, когда его и так подвела помощница, неправильно.

Но и пить с ним она тоже больше не будет.

За спиной внезапно раздался шорох. Такой, словно кто-то мягко спрыгнул на пол балкона.

Лена обернулась и вздрогнула.

Огромная фигура на балконе выглядела жутковато, тьма, упавшая на южный город, как всегда, внезапно, сгущалась за его спиной.

Лена прислонилась к двери и просто молча смотрела, как Данил раздвигает занавески.

И делает шаг внутрь.