Текст книги "Элли и Звери"

Глава 4

Я смотрю в глаза Данила и понимаю, что он едва сдерживается, чтоб не выкинуть меня из своего дома. И прямо жду, что так и сделает. И, в общем-то, прав будет. Таких, как я, заразных, приносящих несчастье, надо побыстрее убирать из своей жизни. Я собираюсь встать и выйти, пока пинком не отправили, но Данил подталкивает мне кружку с чаем, переглядывается с Леной, стоящей у плиты и помешивающей супчик.

– Так. Давай-ка я повторю, а ты посмотришь, правильно ли я понял ситуацию, – говорит он, и я киваю.

Ну а что я еще могу сделать?

Сейчас покиваю и свалю побыстрее.

– Ты бросила все, работу, жилье, учебу, сорвалась автостопом, добиралась без документов, и, как я понял, через жопу мира, петляла, чтоб не отследили. Так?

Киваю.

– Ты реально думаешь, что тебя прям так будут искать? Может ты… Эээ… Преувеличиваешь?

Я молчу.

Даня, я преуменьшаю. Понимаешь? Преуменьшаю.

И, чем больше я про это думаю, тем больше осознаю, в какую жопу влетела.

– Ну… Я могу понять, что у кого-то может прям дикая любовь к тебе возникнуть… Но…

Вздыхаю.

Не понимаешь ты, Даня. Потому что ты – нормальный человек. Хотя, конечно, в том году в Анапе по тебе и не сказать сразу было, такую дичь творил, девки наши слюнями от зависти к Лене давились. Типа, ах, как ухаживает.

Но твои подвиги – это просто смешно, по сравнению с тем, что со мной случилось.

Потому что не каждую в двадцать первом веке насильно замуж волокут.

Это я такая везучая.

Нет, на юге, в принципе, такие случаи есть, но, опять же, не с русскими. У меня была знакомая татарка, которую так вот насильно родители выдали, да и там, где я жила, случалось такое. Не то, чтоб силком волокли, но договорные браки, когда жених невесту видит дай бог чтоб на помолвке – это норма.

Вот только не думала, что меня эта хрень коснется хоть каким-то боком.

Просто не повезло, ага.

Рустик с первого взгляда показался безобидным. Появился в нашей тусовке полгода назад. Шиканул на самом дорогом, но совершенно не пригодном для гонок харлее, который, как потом выяснилось, его папаша пригнал из Штатов.

Понятно дело, во всех заездах проигрывал. Чтоб на харли соревноваться со спортбайками, надо иметь опыт моих нечаянных любовников, близнецов. Вот уж кто умеет обращаться с хорошими зверями. И приручать.

Рустик только понтовался.

Над ним ржали, но по-доброму. Ну чего возьмешь с маленького дурачка?

Правда, потом те, кто особо громко ржал, влипали в проблемы. Сначала никто ничего не понял, и с Рустиком не связал.

Ну, подумаешь, у кого-то байк сгорел? Бывает.

А кого-то подстерегли, по голове дали, да карманы обчистили. Тоже бывает. Конечно, городок у нас маленький, все вроде как друг друга знаем, местные, но туристов много, гастролеров тоже полно, бывает всякое.

А потом Рустик увидел меня.

И вот не знаю, чем я его так сильно цепанула, но за его ухаживаниями наблюдала вся тусовка. И ржали, конечно же. Я тоже. Ржала.

Месяц, второй, третий…

Парень, вроде как, был безобидным. Глупый, молодой, понторез.

Напрягал, конечно, но не то, чтоб сильно.

А потом мой приятель, с которым я в тот момент только начала встречаться, попал в больницу с черепно-мозговой. Напали сзади в темноте.

Я выходила из больницы как раз, когда Рустик подвалил. И так, слово за слово… И поняла я, что это его рук дело! Вот реально, он даже хвалился этим! А я не выдержала. Толкнула так, что на землю свалился, добавила лежачему по почкам тяжелым байкерским ботинком и рванула прочь. К Толику.

У него папа был полицейским.

Толик послушал, обещал помочь, сказал, приходить с заявой завтра в отделение. Он, типа, с отцом поговорит, чтоб сразу делу ход дали.

А я в расстроенных чувствах пошла в мастерскую на работу. Но не дошла.

Тормознула напротив, перекрывая дорогу, черная тачка, выскочили крепкие мужики и затащили меня прямо в салон. Пикнуть не успела.

А в салоне…

Сука, такого страшного мужика я в жизни не видела никогда, а уж насмотрелась, вроде как, достаточно.

Седой, костистый, на мертвеца похожий. В дорогом костюме.

Он осмотрел меня медленно, так, словно по косточкам разложил, а потом опять собрал.

– Ну привет, Элина.

– Эля, – огрызнулась я, лихорадочно соображая, как себя вести. Сначала надо было выяснить, какого, собственно, хера? И потом плясать.

– Какого хера? – не стала выдумывать я новых слов.

– Дерзкая, – качнул головой мужик, – понятно, почему Руслан запал на тебя. Весь в меня. Я тоже дерзких люблю.

– Че?

Ну, это я так, прикидывалась уже, потому что сразу стало понятно, чего и почему.

Рустик, значит, сука мелкая…

– Значит так, девочка, – не стал ходить вокруг да около мужик, – моему сыну ты нравишься. Он тебя хочет. А если мой сын чего-то хочет, он это получает. Поняла?

– Нет.

– Все ты поняла, девочка, по глазам вижу, не дура далеко, – не поддержал мою игру мужик, – давай так, сегодня даю время собраться, а завтра ты едешь к нему, и делаешь все, что он захочет. Поняла?

– Да ты охерел?

Это само собой как-то вырвалось, я не хотела, вот честно.

А в следующую секунду оказалась прижатой к спинке сиденья жесткой костистой лапой, причем, так умело и основательно, что даже шевельнуться не смогла. Застыла просто, как курица в плетне, глаза только таращила.

– А ну заткнись, сучка, – голос у мужика хрипел настолько страшно, что реально, чуть не описалась там, даже сердце, кажется, перестало стучать от ужаса, – сделаешь все, как я сказал, поняла? Или, сука, всех удавлю, с кем крутишься, всю вашу левую тусню разгоню, а тебя свяжу и Руслану в постель кину. А, когда он наиграется, себе заберу. А потом по своим ребятам пущу. А то дерзкая слишком. Не учили нормально уважение проявлять. Вот я и научу, поняла, тварь?

Я только кивнуть смогла.

– И не вздумай завтра в полицию идти. Иначе твой мелкий дружок, сын мента, в землю ляжет. Вместе с папашей своим.

Тут меня отпустили, и я закашлялась. До слез и хрипоты.

– Ну-ну… – Лапа участливо постучала по спине, потом, словно невзначай, прошлась до талии, и я замерла в ужасе. Даже кашель прошел. – Ничего так. Гладкая. Хороший вкус у сына. Поняла меня, сука? Не хочешь дружбанов своих подставить под ствол и перо, придешь сама, разденешься и ляжешь. Руслан мой благородный парень, правильный. Жениться на тебе хочет. Так что завтра он тебя трахнет, а послезавтра женится на тебе. Я бы, конечно, ему лучше чистую бабу нашел, не порченную… Но это в другой раз, пусть поиграет мальчик. Если кому скажешь… Будет, как с твоим парнишкой. Как он, кстати? Слышал я, что может дураком остаться на всю жизнь… Ай-ай-ай… Ну беги, девочка.

Меня по-отечески хлопнули по заднице и выкинули из машины.

И в тот момент я вообще ничего не соображала. В голове, кроме ужаса дикого, ни одной мысли не появлялось. Встала и, бросив байк на стоянке больницы, чесанула дворами прочь.

Опомнилась только возле детдома.

Как меня туда вынесло, какой атавистической памятью, хрен его знает.

Дядя Серега был на месте.

Увидел меня, присвистнул на безумный взгляд, усадил. Налил чаю.

– Давай, говори.

Ну, я и рассказала. Видно, в шоке была, иначе бы ни хрена так не поступила. Сказал же тот урод, чтоб никому.

Но я в тот момент мало что соображала.

– Как зовут этого мальчишку, говоришь? – прищурился дядя Серега.

– Руслан. Сазонов.

– Как? Сазонов?

– Ну да.

Дядя Серега подобрал выпавшую изо рта сигарету, прикурил неожиданно дрожащими руками, пугая меня этой своей реакцией до усрачки, и какое-то время отводил душу в тоскливом мате.

А потом выдал. Да такое, что мне, и без того еле живой, стало ощутимо хуже.

Отец этого Руслана, которого мы в тусовке почему-то считали приезжим бизнесменом, оказался не совсем бизнесменом. Вернее, совсем не бизнесменом.

Оказывается, у нас тут не так давно сменилась, скажем так, теневая власть. И на место неожиданно умершего, типа от естественных причин, вора-законника пришел он. Сазон. Недавно освободившийся. Старых устоев, которые, кстати, запрещали иметь семью и детей. Но, как говорится, за других радеем, а сами не плошаем.

Так что Руслан – единственный ребенок, лебединая песня, которому позволяется все. Сазон во время отсидки усылал его за границу учиться, а тут вышел и его забрал себе под бок. И вот теперь любой каприз сопляка на первом месте.

Так что я попала.

И, самое главное, что реально ничего не сделаешь.

Нет, конечно, я могла по закону пойти и написать заяву. Но ей просто не дадут ход. А если кто-то решит заступиться… То ничем хорошим это для заступника не кончится. Воевать с Сазоном себе дороже, полицейские тоже люди, у них семьи и дети. И вообще, регион у нас спокойный, никому войны не нужны.

Так что у меня выход только один – идти завтра к Руслану и ложиться с ним в постель. А после него – в раздвигать ноги перед его отцом, а потом перед людьми отца. Очень мне ясно дали это понять. И никакое замужество от этого не спасет. Рустик – мальчик увлекающийся, со мной закусился только потому, что сразу не дала и бегала потом. Как только получит свое, сразу остынет. И тогда я по рукам пойду. И не факт, что в живых после этого оставят.

Пока я осознавала всю глубину жопы, в которой оказалась неожиданно, дядя Серега напряженно курил. А потом полез на антресоль, достал жестянку.

– Документы с собой у тебя?

– Права только и паспорт.

– Больше и не надо. Короче, слушай сюда. Тебе надо свалить. И прямо сейчас. Не заходя никуда. Ты поняла? Нигде не появляйся. Я дам тебе старый байк, на нем выберешься из города, там автостопом. Вот немного бабок, уж прости, сколько есть. Паспорт нигде не свети, добирайся на своих двоих. Никакого поезда и самолета. Советую куда-нибудь на Дальний валить. Может, они не будут тебя искать. Скорее всего не будут. Щенок этот побегает и переключится на кого-нибудь другого, более сговорчивого. И вообще, посмотрим. Но тебя сейчас никто не защитит, понимаешь? Просто людей подставишь и все. Думай, куда валить будешь. Может, где знакомые есть?

Я сидела, в оторопи и ужасе.

И половины слов не понимала.

Не доходило до меня.

Уехать? Но куда, бл*? Куда? Где меня ждут? Нигде! Я – никто, никому не нужна, никто за меня даже заступаться не будет!

Тут в голове мелькнуло имя: Лена.

Она, кажется, приглашала. И совсем недавно, кстати, приглашала. Мы в директе списывались. И телефон кидала.

Лена! Конечно! Это не Дальний, это средняя полоса, но все равно далеко.

Я не думала больше.

Оглушенная, тормозная, я тем не менее взяла деньги дяди Сереги, мысленно оставив зарубку вернуть обязательно, села на старый, страшенный, как вся моя жизнь, но шустрый байк, и рванула прочь из города своего детства. И вот ничего не испытывала. Абсолютно. Только страх.

Понимание ситуации пришло на третьи сутки примерно, когда сняла койку в хостеле и наконец-то вытянула ноги.

Понимание и осознание.

Я – песчинка в море, никто. Ни один человек за меня не заступится. А если заступится, то… Я сама себя сожру потом, если что-то произойдет. Я до сих пор не могу в себя прийти от того, что мой знакомый парень, с которым я и не спала даже, просто целовалась пару раз, лежит без сознания на больничной койке. Просто потому, что со мной общался. Просто потому, что есть на свете избалованный урод и его безумный папаша-извращенец.

Я лихорадочно пыталась придумать, что делать дальше, и никак не могла. Просто не хватало даже мыслей. Наверно, я все еще в шоке была, иначе бы не решила твердо, ехать сюда, в этот город, к беременной подруге. Но в тот момент я подумала, что это неплохая идея. У меня нигде никого не было. Про Лену и мое общение с ней особо никто не знал, в соцсетях мы, конечно, дружили, но у меня там больше тысячи друзей, и примерно столько же подписчиков в инсте. Поэтому выявить Лену из такого количества… Ну, так себе идея.

А я немного отдохну. И подумаю, как быть дальше.

И теперь, глядя в глаза Дани, я все больше утверждаюсь в мысли, что это охренительно плохая идея.

Если мне в родном городе, где я прожила всю сознательную жизнь, не смогли помочь без того, чтоб не подвергнуться опасности, то что говорить о том, что здесь будет?

Да кому я тут нужна, со своими возможными проблемами? А еще и с таким хвостом? Никому. Дура я, дура.

Я встала, чтоб попрощаться и свалить скорее, приютили на ночь, дали выдохнуть и то хорошо, но Даня неожиданно жестко скомандовал:

– Сидеть.

Глава 5

– Да, Серый, я понял… Ну, ты же знаешь, за мной должок… А не пи**ди, что отработал уже…

Даня смеясь, показывает глазами нам с Леной на выход. Типа, тут сейчас мужские разговоры будут, бабы – пошли к плите.

В другой бы раз меня это царапнуло, но сейчас, после обрывков услышанного мной разговора… Да может даже по жопе хлопнуть для скорости!

Потому что, судя по всему, у меня новая жизнь скоро начнется!

Я выбегаю из комнаты, бухаюсь на диван, словно силы все заканчиваются моментом. Сложно мне воспоминания даются. Это, учитывая, что я еще и не все рассказала. Но то, что скрыла… Это только мое. Это – никому. И самой – забыть. Закопать, нахрен.

Лена выходит, придерживая животик, косится на меня.

– Ну что? Успокоилась?

Я смотрю на нее… И неожиданно начинаю плакать. Пытаюсь угомониться, пытаюсь остановить поток слез, но нифига не получается. Ужас какой! Ужас!

Я закрываю лицо руками, изо всех сил унимая истерику и не сразу понимаю, что меня обнимают.

Просто чувствую рядом такое доброжелательное, такое нужное сейчас тепло, и утыкаюсь лбом в в плечо присевшей рядом со мной подруги.

– Ну что ты… Ну все, хватит. Все кончилось, слышишь? Теперь все хорошо будет, обязательно все будет хорошо, – бормочет Лена, – бедная ты моя девочка…

– Это чего тут за потоп? – жизнерадостный голос Дани волшебным образом прерывает мою истерику. Я прекращаю рыдать и только какое-то время еще икаю и всхлипываю, успокаиваясь.

Данил приносит воды, заставляет выпить, потом, убедившись, что я в себе уже, садится напротив.

– Так, смотри, Элька. Завтра приедет Серега, привезет документы. У него есть подвязки в… Ну, короче, все доки будут настоящими. Ты будешь учится у нас, в институте, как раз нормально, сентябрь только начался, и жить в общаге. Как иногородняя. Легенду себе сама придумывай, но так, чтоб нормально было.

– Даня… Это же дико дорого… Я обязательно все отдам!

– Отдашь, куда ты денешься… Будешь подрабатывать у Сереги в клубе, он сказал, у него вечный недобор официанток. Извини, больше пока ничем не помогу. На байк и приблуды сама заработаешь, неглупая девка.

– Конечно! Конечно, Даня!

У меня даже слезы испаряются моментально.

Я смотрю на Данила и вспоминаю, каким он мне несерьезным показался на первый взгляд. Он, правда, тогда был сильно датый, и, как мне Толик рассказал потом, убитый тем, что Лена ему от ворот поворот дала. Вот и нажирался всем, чем мог. А потом они чуть Анапу по кирпичикам не раскатали, организуя подвиги во имя прекрасной Елены, и эти видео до сих пор в ютубе просмотры имеют бешеные.

И вот, честно, кто бы мне тогда сказал, что он мне так поможет, такую поддержку окажет, бесценную просто! Что он, на самом деле, очень даже серьезный чувак с очень даже серьезным бизнесом, спокойный и хваткий… Блин, повезло Ленке. И чего столько времени кочевряжилась?

Мне так не везло на парней. Вечно какие-то утырки попадались безбашенные. И, как вишенка на торте – гаденыш Рустик.

Приманиваю я таких, что ли? Только с братьями-близняшками, что устроили мне охерительно горячую ночь, непонятно.

Но не исключено, что они тоже не особо хорошие. Хорошие парни обычно женщину не делят в постели. Ну, по такой логике, я и сама далека от совершенства. Та еще шалашовка.

Но я-то про себя все знаю, и знаю, что всегда у судьбы выгрызать приходилось нормальную жизнь. Поэтому, если иногда и сносило немного в сторону… Ну кто не без греха?

Но теперь все. Теперь я буду самая правильная. Самая тихая. Самая незаметная студентка института. Вообще никто про меня не вспомнит. Мышка буду.

На следующий день Серега завозит мне документы, и теперь я Иванова Элина, девятнадцати лет, студентка первого курса института машиностроения, специальность «Наземные транспортно-технологические средства»

Прекрасная специальность, как раз для меня. Буду инженером. Буду жить тихо и мирно. И такую возможность я уже не прое*у.

Серега оглядывает мою взволнованную фигуру, усмехается в бороду, предупреждает о первом рабочем дне уже на следующей неделе, как раз после начала занятий, садится в навороченную ауди и сваливает в закат.

А я смотрю ему вслед и думаю, что, наверно, что-то я когда-то правильно сделала. Раз мне все же помогают.

Или это мама за меня на том свете словечко замолвила. Или баба Шура.

Пара дней уходит у меня на обустройство жизни. Деньги дает Лена. Я стараюсь не особо брать, потому что и так обязана настолько, что до конца дней своих не расплачусь.

Общага радует. В комнате три человека, чистенько, удобства на этаже. Девчонки-соседки приезжие, одна с Украины, другая из деревни Васильевка, рядом с городом. Я говорю, что приехала с Дальнего Востока, называю населенный пункт на границе с Китаем. Это максимально далеко от Анапы и так же далеко от этого чудесного волжского города.

Как только становится возможным, я переезжаю в общагу. Лена, конечно, пытается оставить меня гостить, но я понимаю, что стесняю людей. Подруге рожать через три месяца, ей покой нужен, ее сыну и мужу – внимание мамы и жены. Все свои траты я аккуратно записываю, чтоб ничего не упустить и потом постепенно вернуть одолженные деньги.

Конечно, само наличие долга дико напрягает, не могу быть обязанной, не люблю. Не умею.

Но в остальном… Боже, как меня все радует!

Я гуляю по новому для себя городу, радуюсь его привлекательности, его красоте. Это реально большой, очень приветливый город.

Широкие улицы, много зелени, красивый центр со старыми историческими зданиями и Кремлем. Много людей. Много улыбок. Легко потеряться такой маленькой, очень маленькой девушке.

И я рада этому.

И на учебу в понедельник иду спокойно, хотя и с волнением.

Все же не приходилось мне раньше учиться в институте. Не уверена, что потяну.

Утром на нервяке выпиваю огромную кружку растворимого кофе, одеваю плиссированную юбку, которую мне Лена отдала, ее же скромную учительскую рубашку, балетки, вяжу хвост. Цепляю компьютерные очки. Смотрю в зеркало, выдыхаю. Ничего общего с оторвой Элли.

Милая, спокойная девушка, глаза за стеками очков кажутся диковатыми. Губы кусаю. Дурная привычка. Надо прекратить.

От общаги до института всего ничего, иду быстро. По сторонам не смотрю.

И вот зря!

Потому что на меня неожиданно налетают сзади, да с такой силой, что сумка отлетает в одну сторону, а я в другую!

– Да бл*! Ну что за корова!

Я в легком тормозе мотаю головой. Очумело. И сначала даже не понимаю, кого это тут коровой назвали. Меня, что ли? Меня???

Глава 6

– Да бл***!!! Ну что за корова!!!

Я пытаюсь очухаться, прийти в себя, одновременно соображая, кого это тут коровой назвали? В груди поднимается кристальная такая, острая ярость, на которой я, собственно, всю хрень в своей жизни и творю.

А потом только руины разгребаю и удивляюсь, как в том старом кино: «Развалины часовни… Это тоже я? Развалил?».

– Эй, ты как? – тот же голос, низковатый с хрипотцой, уже надо мной, я разворачиваюсь на земле и сначала против солнца не вижу ничего, только очертания фигуры.

И это или худенький субтильный парень или девушка.

Потом мой толкатель наклоняется, и сразу становится понятно, что парнем тут и не пахнет.

Девушка, коротко стриженная, очень красивая.

Такая… Залипательная.

Глаза ярко накрашены, темным, подчеркнут хищный разрез, губы, наоборот, чистые, свежие, с пирсингом. И в носу тоже сережка, и море всяких цепочек в ухе. Одном. Она одета стандартно, унисекс, джинсы и майка, легкая куртка, из-под ворота наползает на шею татуировка.

Я даже не сразу понимаю, что она со мной разговаривает, что-то спрашивает, настолько интересно ее разглядывать.

И только когда девушка замолкает и щелкает перед моим носом пальцами, я немного прихожу в себя.

– Эй, ты чего? Не пугай меня! Давай в больничку? А? Сильно ударилась? Головой? Вот я корова!

– Нееее… – наконец, удается мне выхрипнуть, – все нормально… Это от неожиданности.

Девушка встает, подает мне руку и с неожиданной силой легко поднимает с земли.

– Ну вот… Юбка еще ничего, а блузка в земле, – расстроенно осматривает она меня, – черт…

Я тоже оглядываю урон, нанесенный неожиданным нападением, и огорченно вздыхаю. Похоже, все мои планы на мышку-скромняшку придется отложить. Надо идти домой, переодеваться. Блуза Лены ухайдокана.

На первую пару не попадаю, потому что начало через пятнадцать минут, а мне до общаги еще дойти надо и придумать, что на себя нацепить.

Черт… Как-то все неправильно начинается…

– Слушай, мне жаль, вот честно, – по лицу девушки понимаю, что ей и в самом деле жаль, и это сожаление искреннее. Почему-то не приходит в голову злиться на нее. Сама виновата, на ногах не держусь, задумалась.

– Да ничего, – машу рукой, – только вот у меня даже сменной блузки нет. И на пару опоздаю…

– Погоди! – девушка, оглянувшись, тащит меня за будку остановки троллейбуса, в закуток, отгороженный с двух сторон кустами и относительно не просматриваемый, – слушай, – она копается в рюкзаке и вынимает футболку черного цвета со странным рисунком то ли волка, то ли оборотня, воющего на луну, – вот! Она не особо подходит, конечно, к твоему стилю монашескому, но она чистая зато! Честно-честно! Стиранная! Это я на всякий случай таскаю, потому что сама – та еще свинья, вечно уделаюсь чем-нибудь!

– Не стоит, ну что ты… – мне и в самом деле неудобно, но, судя по всему, отказываюсь я неубедительно, потому что она начинает сдирать с меня блузку и рядить в футболку, приговаривая, что неудобно – это когда геморрой в заднице, а взять чистую футболку взамен грязной блузки – самое оно.

Через минуту я уже заправляю футболку в юбку и задумчиво оглядываю себя. Ну, не знаю… Классическая плиссированная юбка в сочетании с черной футболкой с ярким, вызывающим рисунком смотрится довольно броско. А, учитывая, что грудь у меня побольше, чем у девушки, и в плечах я пошире, то еще и все достоинства обтянуты так, как мне бы не хотелось.

Но деваться некуда.

Я водружаю очки на нос, перехватываю волосы в хвост, улыбаюсь девушке.

– А неплохо так-то, – одобрительно кивает она, – прикольно. Тебе она больше идет, чем мне. Можешь не отдавать.

– Спасибо, но я все же…

– Ладно. Потом решим! Ты с какого курса?

– Первый…

– О, я тоже! А факультет?

– Машиностроительный….

– Да ты что! Вот совпадение! А чего я тебя не видела раньше в группе?

– Я только что перевелась. Меня Эля зовут.

– Тата.

– Это Наташа?

– Это – Тата!

Я улыбаюсь. Забавная девушка, мне она неожиданно нравится.

Учитывая, что меня вообще бабы бесят, и подружек как не завелось с самого детства, так и потом тоже не особо, Лена – исключение скорее, да и то, наверно, потому, что она старше на пятнадцать лет, то, что мне понравилась девушка моего возраста… Ну, прямо скажем, удивляет.

Может, реально, новая жизнь?

Вот упала же, но тут же нашелся человек, который помог. А раньше бы…

Да ладно, чего вспоминать.

Мы движемся в сторону института, болтая, словно знакомы уже Бог знает, сколько времени.

Тата мне кажется спокойной и веселой девчонкой. Немного резковатой, но в целом такой… Правильной что ли, надежной. Не подлой. Но это только первое впечатление, и уж раскрывать душу я точно не намерена.

Да она и не требует.

Расспрашивает о том, о сем, шутит, рассказывает про препода, который у нас сопромат будет вести, зверюга, говорит. Особенно девок не любит, потому что искренне считает, что наши куриные мозги не созданы для сложных предметов.

Я коротко рассказываю про семью, про то, что сирота, и мы даже в этом сходимся. Она – тоже сирота, из родственников – только брат, да и тот не родной. При этих словах она чуть заметно морщится. Словно неприятно говорить, или мысль какая-то не особо радостная в голове, но я особо не стараюсь разгадывать.

Мы подходим к институту, сливаясь с толпой таких же опоздунов, как и мы, поэтому я только и успеваю вертеть головой по сторонам, запоминая маршрут и радуясь, что в первый учебный день здесь не одна. Тата ведет меня уверенно, разрезает толпу, словно маленький катер-буксир, таща за собой на прицепе, как баржу.

Мы смотрим расписание, бежим к лестнице, потому что аудитория на пятом этаже, а лифта здесь нет, когда неожиданно шум рекреаций, переполненных студентами, прорезает свист и веселый крик:

– Татка! Двигай к нам!

– Черт, – шипит Тата, – Звери! Некогда, блин.

Я поворачиваю голову в ту сторону, откуда слышался свист, и замечаю нескольких парней, по самому виду которых становится понятно, кто тут самые крутые перцы института. А если б меня вдруг взяли сомнения, то десяток крутящихся рядом с парнями девчонок, точно их бы развеял.

– Потом! – машет рукой Тата, – у нас пара!

Она делает шаг к лестнице и тут же летит назад, потому что я застываю, как столб, не двигаюсь с места. И глаз не свожу с парней.

Привлекательных, таких полу-мажоров, полу-спортсменов, прекрасно осознающих, что они – главные звезды, самые крутые, самые залипательные.

Это так и есть.

Очень залипательные.

Особенно те, что в центре.

Братья-близнецы.

Высоченные, с шикарными улыбками, мускулистые и поджарые, как волки.

И смотрят они на меня.

И улыбки постепенно сходят с лиц.

И, наверно, что-то бы дальше случилось, но тут Тата, проявив неожиданную силу, утаскивает меня к лестнице за руку.

Я послушно передвигаю ноги, на автомате, не вслушиваясь в ее критику моего поведения и моего случившегося некстати ступора. Она ошибочно считает, что меня сразила неземная красота парней и выговаривает за это:

– Эля! Ну нельзя же так! Ну да, зверята – красавчики, конечно, этого не отнять, но не падать же им в ноги от одной улыбки! Я понимаю, ты – девочка тихая, скромная, наверно, и парней таких не видела никогда, но, поверь мне, звери – не то, что тебе нужно…

А вот это точно, Тата.

Да только поздно.

Я бегу за своей новообретенной приятельницей на первую пару, к преподавателю-зверю, и в голове ступор.

Пустота.

Шок.

Зверята, значит.

Так их тут зовут…