Текст книги "Черное золото королей"

– Готов для начала ответить на ваши вопросы, Ольга, – сказал он мне и очень приятно улыбнулся.

– Что вы видели или слышали из случившегося во дворе?

– Все, – просто ответил Саша-Матвей. – Все заснято на пленку.

Я охнула.

– Успокойтесь. – Он накрыл мою руку своей сухой ладонью. – Нас интересовали не вы, а Жирный. Ваши ножки, конечно, будут фигурировать в газете и производить впечатление на читателей, – он хитро улыбнулся, – и ваша ручка, царапающая Жирному физиономию… И его телохранитель, сующий свой рубильник в вашу сумку… Во всей красе покажем слугу народа с приближенными, у которых при виде денег, причем любых, сразу же срабатывает хватательный рефлекс. Народ любит видеть подтверждение своих подозрений. А что наш народ думает о своих слугах? Вот и получит очередное подтверждение. Читайте следующий выпуск, Оля.

– Обязательно, – ответила я, все-таки не до конца поверившая, что мой светлый лик не появится в скандальной хронике.

Саша-Матвей словно прочитал мои мысли и заговорил.

Он сказал, что давно хотел со мной познакомиться. Еженедельник и он сам не первый год интересуются Надеждой Георгиевной и ее компанией. Более того, ни одна из квартир в доме с аркой не принадлежит моей бывшей свекрови. Надежда Георгиевна скупила лишь три дома. В квартире над аркой постоянно дежурит кто-то из журналистов, естественно, с фотоаппаратом и видеокамерой. Самого Сашу-Матвея вызвали, когда приехали мы с Надеждой Георгиевной.

– Я не ожидал увидеть там вас, Ольга.

Я в свою очередь спросила, стоила ли покупка или аренда квартиры напротив дворика Багировых тех денег, которые пришлось потратить.

Саша-Матвей кивнул.

– Вы, наверное, читаете не все наши выпуски, – сказал он.

Я в самом деле читала не все, а только те, которые в дом приносил свекор.

– Один ваш бывший муж чего стоит, – продолжал Саша-Матвей. – Он у нас фигурировал уже раз десять. Потом, во дворик приезжают разнообразные гости. Мы и стараемся по мере сил…

Я не могла понять, как моя бывшая свекровь все это допускает. Неужели она и ее служба безопасности не пронюхали, где у них разместились троянские кони? И как партнеры – герои скандальных публикаций не послали Надежду Георгиевну по известному русскому адресу?

– Ну мы же не сообщаем, что такой-то, такой-то приезжал вести переговоры с уважаемой госпожой Багировой. Это никому не интересно. Интересно другое. Как бьют машины под этой чертовой аркой, как выскакивают из них с соответствующими выражениями лиц… Мы все это фотографируем и еще даем стенограммку, с купюрами, конечно. Даже в нашей газете не все можно напечатать из произносимого уважаемыми в городе людьми. Даем свои смешные комментарии. Например, высказываем предположение, что дядя поехал к юной леди, пока жена вела переговоры с банком о предоставлении кредита, торопился, чтобы успеть, врезался и вот… Так дядя даже доволен такому комментарию: с одной стороны, в глазах мужиков рейтинг повышается, с другой – в глазах жены невиновен, жене можно арку показать (если так не знает) и Надежду Георгиевну, которой принадлежат все квартиры в трех домах. Ехал на переговоры, а гады-журналюги отсебятину написали. Видишь, дорогая законная супруга, сколько у меня врагов. Никакой любовницы у меня нет и быть не может, поскольку думаю только о тебе, дорогая, и о нашем общем деле. И все довольны, включая читателей.

Саша-Матвей замолчал на мгновение, потом продолжил:

– Людям интересно, как, например, двое высокопоставленных лиц пытаются разобраться, кому первому выезжать со двора, кто кому должен уступать дорогу… А танцульки у вашего бывшего! Он еще не переболел дискотеками. Любит их у себя устраивать. Мы и ставим оптику… Надежда Георгиевна про нас знает. Ее, кстати, мы не фотографируем. У нас нечто типа негласной договоренности. Она считает, что лучше мы, ловящие определенные кадры, чем другие. Других-то мы сами не пустим, и это ее очень устраивает. Она же понимает, что умному человеку, хорошо знакомому с раскладом сил и обстановкой в городе, этот двор дает представление о том, что делается в данный момент в Питере и как определяется его политика. Можно за неделю не сделать ни одного снимка, но получить информацию, стоящую сотни тысяч долларов… Хотя у нас несколько другая специализация… Поэтому Надежда Георгиевна нас и терпит.

– И вам их предлагают? В смысле сотни тысяч долларов?

– Регулярно, – с самым серьезным видом кивнул Саша-Матвей.

Я не стала спрашивать, берут ли журналисты эти взятки, но считала, что в большинстве случаев – нет. Иначе еженедельник просто перестал бы выходить.

Или они работают на кого-то всемогущего? Если вникнуть в суть речи моего собеседника… С какой целью они все-таки купили или сняли там квартиру? Журналист намекал на… Или я стала слишком подозрительной?

Далее Саша-Матвей сказал, что, узнав о моем существовании, удивлялся, как я попала в семью Багировых.

– Рассказать? – улыбнулась я.

– Нет, я все выяснил. Не знал только, что вы – Алена Эросмани. Признаться, думал, что эти романы кропает мужчина. У вас скорее мужской стиль письма.

– Вы тоже читали? – удивилась я.

– Должен же я был ознакомиться. Кстати, а откуда у вас в сумке такие деньги? Я не верю, что ваша работа даже сейчас, при таких тиражах, оплачивается подобным образом. Я ведь знаком с «кухней» не хуже вас.

– Надежда Георгиевна дала на одежду и превращение в фотомодель.

Саша-Матвей удивленно посмотрел на меня. Я сообщила про презентацию и даже показала приглашение.

– А… – протянул он. – Там от нас будет один паренек. Я не могу появиться. Не тот уровень мероприятия. – Он дотронулся до длинной пряди. – Если не возражаете, он вам представится… Обменяетесь информацией.

– Буду рада. Мне очень не хочется туда идти, – вдруг выпалила я. – А если там окажется хоть один нормальный человек…

– Серега абсолютно нормальный, – улыбнулся Саша-Матвей, потом резко стал серьезным.

Он спросил, почему, по моему мнению, Надежда Георгиевна вдруг решила взять меня в компанию. Я не знала ответа на этот вопрос, более того, сказала, что не намерена работать в «Алойле», а идти на презентацию, в общем-то, согласилась только из-за денег.

– Зря, – сказал журналист. – Эта змея ничего не делает просто так.

Тогда я спросила его мнение, почему моя бывшая свекровь так упорно пытается затащить меня в нефтяное стойло. Саша-Матвей пожал плечами и признался, что ни он сам, ни его друзья пока не могут разобраться в подводных течениях, вдруг появившихся в городе. Что-то готовится, но что – пока неясно.

– Передел нефтяного рынка?

Собеседник пожал плечами и заметил, что тогда бы, наверное, просто пристрелили нескольких человек – и дело с концом. Тут что-то другое. Я напомнила, что на моего бывшего было совершено покушение и он чудом остался жив.

– Ваш бывший муж не играет никакой роли в раскладе сил. Он пешка. Всем заправляет Надежда Георгиевна.

«Но она ведь не может готовить меня в преемницы?» – подумала я. Надежда Георгиевна в состоянии реально оценить способности человека, а на главу империи я никак не тяну – если быть откровенной с самой собой.

– Слышала, что у нас только два нефтяных концерна, играющих какую-то роль, – посмотрела я на Сашу-Матвея. – «Алойл» и «Хабнефть». Это все-таки что-то между ними?

Саша-Матвей опять пожал плечами и высказал предположение, что на наш нефтяной рынок скорее всего пытается проникнуть какая-то третья сила, причем довольно мощная. Но каким образом – вот в чем вопрос.

– Поэтому мы и стараемся быть начеку, – улыбнулся он, пытаясь разрядить обстановку.

Меня же охватило еще большее беспокойство. Я спросила, могут ли «Алойл» объединить с «Хабнефтью». Например, чтобы противостоять третьей силе.

– Никогда, – твердо ответил журналист.

– Почему?

– Это долго объяснять… А если вкратце… Надежда Георгиевна и Мурат Хабибуллин, президент и владелец «Хабнефти», не сошлись характерами. Скажем так. Я считаю, что они равные по силе соперники, поэтому не в состоянии выжать друг друга с рынка, но могут наделать гадостей. Не особенно крупных, но и не очень мелких. Но сейчас они вроде бы как-то урегулировали отношения. В городе не стреляют. Нет, стреляют, но не на нефтяном рынке.

Меня интересовало, стреляла ли в кого-то Надежда Георгиевна. Не сама, конечно. Нанимала ли она киллеров? Женское любопытство не давало мне покоя.

– Вы в самом деле не знаете, Оля? – Саша-Матвей посмотрел на меня как-то странно.

Я покачала головой. И тут в низу живота возникло какое-то неприятное ощущение. Предчувствие чего-то нехорошего…

– Примерно полтора года назад был застрелен старший сын Мурата Хабибуллина. Убийц, конечно, не нашли. Но у знающих людей не осталось сомнений, кто был заказчиком этого убийства.

– Надежда Георгиевна?

Саша-Матвей кивнул. Добавил, что это недоказуемо, но Мурат все понял и в тот раз решил ей уступить. Правда, он не тот человек, который простит смерть сына. Опять же Восток, кровная месть и все такое… С тех пор в городе наблюдалось затишье.

– Но это мог начать действовать Мурат? – не отставала я.

– Не думаю… Мне вообще непонятно! Я уже говорил вам сегодня, Ольга, что никто из моих коллег не разобрался в ситуации… Да, скорее всего третья сила. И очень возможно, что эта сила купила Надежду Георгиевну с потрохами. Или ей дали хорошие деньги, чтобы она убралась.

– Какие хорошие деньги? – воскликнула я. – Что это значит в понимании Надежды Георгиевны? Вы думаете, что говорите, Саша? Да она обеспечила себя на десять жизней вперед!

– Я не знаю, что думать, – ответил журналист совершенно серьезно. – В самом деле не знаю. Хочу разобраться. И прошу вашей помощи, Ольга.

– Какой? – не понимала я.

Саша-Матвей вздохнул, потом сказал, что может обещать мне одно: свою помощь, если она мне потребуется. Он даст мне совет, расскажет о людях, о которых ничего не знаю. В свою очередь он просит информировать меня обо всем происходящем.

– Простите, Саша, но у меня двое детей, – наверное, излишне резко сказала я. – На мне еще два старика – мой отец и свекор, который тоже фактически живет у меня. Не могу рисковать собой.

– Но вам же все равно придется. – Саша-Матвей закурил новую сигарету и откинул назад свои длинные волосы. – Вас уже впутали в это дело – правда, не знаю, в какое. Надежда Георгиевна от вас не отстанет. И вы знаете, что она от вас не отстанет, а для того, чтобы защититься, защитить тех же детей, вам самой нужно знать, что от вас на самом деле хотят и что происходит. Вам так не кажется?

Я пожала плечами. В общем-то, этот парень был прав. Но как я могу выяснить истинные цели Надежды Георгиевны? Их ведь не знает никто, кроме нее самой. Хотя можно попытать бывшего… В особенности если он просил купить ему пистолет и глушилку. Кстати, а не поинтересоваться ли мне у журналиста, где их взять? Он-то наверняка может посоветовать места. Да и мне самой кое-что стреляющее не помешает.

Я спросила. Саша-Матвей обалдел. Потом уточнил:

– Вы в своем уме, Ольга? Вы хоть раз в жизни держали пистолет в руках?

Я покачала головой.

– Выкиньте эту идею из головы. И запомните: убить человека очень трудно. Очень.

Саша-Матвей глубоко затянулся, глядя на свое пиво. «Интересно, мальчик, а тебе приходилось это делать?» – подумала я, но ничего не спросила. Журналист тем временем добавил, что за хранение и ношение оружия у нас положен срок. Оружие надо регистрировать, но это не всегда возможно, нужны определенные связи и знакомства. У меня их точно нет. Просто пойти и купить пистолет в магазине не получится.

– В нашем городе в наше время можно все, были бы деньги, – заметила я. – Разве эта идея не главная во всех ваших статьях, Саша?

– Знаете, какая цель у нашего издания? – ответил он вопросом на вопрос. – Одна из целей? Показать, чем на самом деле занимаются сильные мира сего и что они из себя представляют. Я понимаю: им все равно ничего не будет. Но пусть над ними, по крайней мере, посмеются простые люди. Те, которых за хранение оружия скорее всего посадят. Те, которых посадят, если они украдут кошелек или нападут на прохожего. А типы, подобные Жирному и вашей свекрови, воруют миллионами, нанимают киллеров, растащили и распродали всю страну. А в результате? Срок? Хотя бы штраф? Нет! Счета в зарубежных банках, посты в правительстве и всяческие льготы. А их отношение к людям? Тем, за счет которых они фактически живут? Ко всем остальным? Вы сегодняшнюю встречу с Жирным вспомните! Как он себя с вами вел! И он, и его гоблины! С совершенно незнакомой молодой женщиной, но явно не из богатых. Для них это – в порядке вещей! Вы понимаете это? Он над вами просто хотел поизмываться! Просто так! Для собственного удовольствия! Ведь это же кошмар! – Журналист тяжело вздохнул. – Мы хоть что-то делаем. Боремся, как можем. Но, к сожалению, управы на таких, как Жирный, и тех, кто с ним, нет…

Саша-Матвей замолчал и допил пиво.

– А вообще, Оля, поехали бы вы лучше на дачу к детям, – поднял голову журналист. – Возьмите с собой компьютер, работайте там… И никуда не лезьте. Простите, что я вас попытался куда-то впутать.

Он накрыл мою руку своей.

Я задумалась. Уехать и бросить все к чертовой матери? Но, с другой стороны, надо знать… Ведь мои дети – это еще и Лешкины дети, и Надеждины внуки, ее слабость, и если кто-то нацелился на Надеждин кусок пирога, то вполне может использовать для этой цели моих детей. А за детей я готова костьми лечь поперек порога, о чем и заявила Саше-Матвею.

– А вам есть куда их отправить? – спросил он. – Кроме дачи?

Я покачала головой. Родственников у нас нет нигде.

– Купите им путевку куда-нибудь. Им и дедам. На багировские деньги. Или еще попросите у Надежды Георгиевны.

– Я подумаю, – сказала я. – Но на презентацию в пятницу мне, наверное, все равно придется пойти. Как раз, может, что-нибудь выясню.

Я грустно улыбнулась.

Саша-Матвей достал из кармана визитку с рабочими телефонами, там же нацарапал номер домашнего и сотового и протянул мне, сказав, что мобильник включен двадцать четыре часа в сутки и я могу ему звонить в любое время. Журналист внес мои телефоны в записную книжку под каким-то одному ему понятным обозначением.

– Позвоните после презентации, – попросил Саша-Матвей. – Или я сам вам позвоню вечерком. Обменяемся мнениями о некоторых товарищах. Раз уж вы решили никуда не уезжать из города.

– Хорошо, – кивнула я, а потом вдруг вспомнила, что меня уже несколько дней беспокоит один вопрос, а мой собеседник – единственный из знакомых, кто может знать на него ответ.

И я спросила, не подскажет ли он случайно, кто ездит на черном джипе «Шевроле Блейзер», номер такой-то. Мне только известно, что хозяина или, по крайней мере, водителя зовут Камиль.

Выражение лица Саши-Матвея было достойно того, чтобы быть запечатленным на пленке и опубликованным в его же еженедельнике с подписью: «Неужели еще есть что-то, что может удивить Матвея Голопопова?».

– Вы и с ним знакомы? – спросил журналист, немного придя в себя.

– Да, он мне колесо на шоссе менял.

– Что?! – Саша-Матвей чуть не лишился чувств.

Я вкратце рассказала, как было дело. Конечно, только на шоссе.

Журналист откинулся на спинку стула, потом резким движением отвел волосы назад и твердо сказал:

– Уезжайте немедленно. Немедленно, Ольга! Камиль Хабибуллин не меняет колес женщинам, даже таким красивым, как вы.

– Кто?

– Если мы говорим об одном человеке, то это – младший сын президента и владельца «Хабнефти», наследник империи, главный конкурент Надежды Георгиевны. Вам понятно, о ком речь?

– Да, – прошептала я одними губами.

Глава 11

Вечером с дачи позвонили дети и дедушки и, захлебываясь от восторга (Катька с Витькой), рассказали, как только что играли с дядей Камилем и дядей Рашидом. Услышав эту информацию, я чуть не свалилась с дивана.

Оказывается, дядя Камиль с дядей Рашидом проезжали мимо залива на черном джипе дяди Камиля и узнали Катьку. Детки тогда возились в песке, а дедушки в тенечке баловались пивком. Молодые мужчины остановили машину, искупались вместе с детками, а потом, когда обсыхали, поиграли с ними в мяч. Дедушки тоже были в восторге от Камиля с Рашидом, хотя вместе с ними и не пили (у дедушек восторг обычно вызывает совместное распитие спиртных напитков), более того, и мой отец, и свекор намекнули, что мне «следует хорошо подумать». Дедушки не теряли надежды выдать меня замуж, регулярно повторяя, что детям нужен отец, а мне – надежный мужчина. Про себя, наверное, также добавляли, что предпочли бы по русской народной традиции соображать на троих. Но где взять достойного мужа и отца? – обычно спрашивала я, знавшая только, где взять собутыльника дедушкам. У нас с ними в районе (и городе, и стране) полный порядок. Выбор огромный. Бери не хочу у каждого пивного ларька. А ты не ищешь – отвечали мне. Как я поняла, и Камиль, и Рашид, с точки зрения дедушек, отлично тянули на роль и мужа, и отца. Насчет собутыльников… Вроде бы их религия критически подходит к данному вопросу, хотя Камиль и приезжал ко мне с бутылкой вина. Но я тут же получила от дедушек весьма любопытный ответ (оказалось, что этот вопрос тоже вчера обсуждался): в Коране ничего не сказано про водку. Там только про напитки из перебродивших плодов и ягод. А водка-то по другой технологии готовится, блистали дедушки новыми знаниями (подозреваю, что теперь об этом будут рассказывать всем собутыльникам). Вот, значит, где собака зарыта.

Однако мне как-то очень не нравился интерес наследника нефтяного королевства к моей скромной персоне. Хотя я ведь тоже в какой-то мере ею являюсь, то есть не я, мои дети. Но ведь пока дети несовершеннолетние, именно я, их мать, и есть лицо, которое…

Невольно вспомнились сильные руки Камиля, обнимавшие меня на том самом диване, где я сидела, держа трубку и разговаривая с родственниками. Вспомнились его губы, накрывавшие мои в поцелуе. А целуется он здорово… И какие у него руки… Тогда мне очень хотелось, чтобы он остался… И если быть откровенной с самой собой, я не стану возражать, чтобы он остался, если приедет еще раз. Зачем мне отказывать себе в удовольствии? Да и что он может с меня поиметь? И как? «Давно у тебя мужика не было, Оля», – сказала я сама себе. А такого шикарного, пожалуй, не было никогда. Проигрывает ему Лешенька Багиров. Несмотря на свой большой опыт соблазнения особ женского пола. Камиль… по-другому относится к женщине.

Но ведь что-то же он запланировал… Может все это отношение быть только показным? Может, он играет со мной какую-то заранее спланированную роль? И на самом деле – еще большая сволочь, чем Лешенька? Ох, как мне не хотелось так думать… Как хотелось построить воздушный замок, который в будущем превратился бы в крепкое твердое материальное строение. Ведь детям в самом деле нужен отец, а мне – мужчина. Дедушкам собутыльников и так хватает.

Я не могла прийти ни к какому решению и пустила дело на самотек. Но слишком часто вспоминала Камиля.

Глава 12

На следующий день, в среду, с утра отправилась в бутик, адрес которого был написан Надеждой Георгиевной на листочке бумаги, и спросила там Сюзанну Александровну. Две продавщицы, оглядевшие меня критически (наверное, сюда приезжают не на «Запорожцах», а других моделях иномарок, да и одетые в шмотки от Валентино, Версаче и Армани, а не одежду, купленную на «помойке», как все мои подруги называют секонд-хендовскую торговлю), тем не менее кивнули мне на диванчик (довольно надменно), и одна из них удалилась в глубь магазина.

Минут через десять, не торопясь, выплыла дама лет сорока пяти на вид (ей скорее всего было на десять-пятнадцать больше) с пышной прической и очень тщательно наложенным макияжем. На даме был летний розовый костюмчик. Наверное, очень дорогой и сшитый каким-то прославленным модельером, не исключено, что по спецзаказу в единственном экземпляре. Но, по-моему, в нем она напоминала свинку из одного известного мультфильма. Я тут же представила даму лежащей на боку в этом самом костюмчике, подперев голову лапкой, то есть рукой. Конечно, я не стала высказывать свое мнение вслух, но такой внешний вид хозяйки бутика придал мне уверенности в себе, и я тоже решила держаться по-королевски. Надо тренироваться. Ведь меня же, можно сказать, взяли в руководство нефтяной компании. Еще больше уверенности мне чуть позже придал акцент одной из продавщиц. Не знаю уж, откуда она приехала в Питер, но, по-моему, если бы кто-нибудь из модельеров, чьи вещи мне предлагались, услышал, как звучат их имена в произношении девушки, их продающей, они, не исключено, перестали бы шить. Или навсегда запретили бы поставлять свои изделия в Россию. Вторая девушка, судя по произношению, родилась в Питере.

Дама царственно мне кивнула и уточнила, по чьей рекомендации я прибыла. Говорила она без акцента, правда, манерой поведения здорово напоминала выбившуюся в люди провинциалку из дремучей глубинки, для этих целей прошедшую через сотню-другую различных постелей. Теперь же, в связи с возрастом, дамочке пришлось оставить прибыльное ремесло и податься в хозяйки бутика. Глядя на ее рот, я также подумала, что во время последней пластической операции хирург явно перетянул кожу.

Я ответила, что мне посоветовала к ней обратиться Надежда Георгиевна Багирова, моя свекровь.

По быстро меняющимся выражениям лиц Сюзанны Александровны и двух продавщиц я видела, как напряженно у них работают мозги. Если те, конечно, имелись в головах, о которых можно было подумать, что каждой женщиной за одно посещение парикмахерской тратилось столько, сколько я в месяц трачу на питание всей семьи. Затем взгляд хозяйки бутика устремился на мою правую руку, кольца она там не заметила (я вообще не ношу колец, они меня раздражают, в особенности когда работаю на компьютере) и попросила уточнить, правда, гораздо более вежливым тоном, чем раньше, в каких именно отношениях мы находимся с постоянной и горячо любимой клиенткой Сюзанны Александровны. С первого раза, что ли, не поняла? Или не знает значения слова «свекровь»?

– Что-то я про вас никогда не слышала, милочка. – Глазки Сюзанны Александровны, теперь опустившейся на диванчик рядом со мной, немного сузились.

«Намекаешь, что я – самозванка?» – усмехнулась про себя.

– Мои дети – внуки Надежды Георгиевны, – повесила я на лицо дежурную улыбку кобры. – Родные внуки. Они также являются детьми ее единственного сына Алексея. Ну и могу добавить, что теперь я коммерческий директор компании «Алойл» и пришла к вам по совету Надежды Георгиевны, чтобы купить себе летний деловой костюмчик.

С этими словами я извлекла из сумочки визитку и вручила даме.

После изучения визитки Сюзанна Александровна непроизвольно кинула очередной критический взгляд на мой довольно простенький дешевый наряд, затем кивнула, заметив, что у них большой выбор летних деловых костюмов, повернулась к девочкам, велев им показать мне их, а сама опять удалилась в дальнюю часть магазина.

Но вернулась не более чем через минуту.

Ее отношение ко мне за эту минуту претерпело кардинальные изменения. Сюзанна Александровна, можно сказать, оттолкнула продавщиц в сторону и сама стала кружить вокруг меня, как наседка вокруг единственного цыпленка, и обхаживать, словно индюк индюшку в брачный период. Теперь она величала меня исключительно Оленькой, иногда добавляя «лапушка». Комплименты сыпались на меня как из рога изобилия. И фигура у меня отличная, и ножки длинные, и прическа мне идет, и вообще странно, что мое фото не красуется на обложке «Космополитена».

Предполагаю, что Сюзанна Александровна успела сделать нужный звонок, вероятнее всего, самой Надежде Георгиевне, и услышала соответствующий ответ. А невестке нефтяной королевы (я что, принцесса?) и коммерческому директору «Алойла» надо угождать. Немного нас таких проживает в славном городе на Неве. Бутиков тут значительно больше. А Сюзанне Александровне не нужно, чтобы кто-то из ее конкуренток хвастался, что дамы из «Алойла» одеваются у них. Лучше она сама будет всем рассказывать, что Надежда Георгиевна и Ольга Викторовна – ее постоянные клиентки.

В общем, костюмчик мне выбрали. Он был пошит в стиле Шанель и сидел на мне как влитой. Цвета был нежно-голубого, что великолепно шло к моим светлым волосам. В нем я даже показалась себе лет на пять моложе. Сюзанна Александровна, правда, настаивала, чтобы я лучше взяла что-нибудь известной фирмы, однако я предпочла модельера, имени которого никогда раньше не слышала. Но ведь, по-моему, главное – не фирма (кстати, одна из продавщиц делала в этом слове ударение на последней гласной), а чтобы вещь хорошо сидела и нравилась. Я оставалась непреклонна. Сюзанна Александровна была вынуждена со мной согласиться, так как желание клиента для нее – закон. К костюмчику пришлось купить туфли, выбор которых в бутике Сюзанны Александровны тоже оказался нелегким.

Сама хозяйка вместе с продавщицами с легкими поклонами проводили меня до двери, пригласив заходить еще. Правда, вид «Запорожца» немного умерил их пыл. Одна из девочек не выдержала и поинтересовалась, почему я езжу на такой машине.

– Не хочется выделяться после покушения на Лешу, – невозмутимо ответила я.

Ответ дам удовлетворил, хотя в нашем городе «Запорожец» выделяется больше, чем «шестисотый» «Мерседес». «Запорожцев»-то ведь не так много.

За все время моего пребывания в бутике туда не зашел ни один посетитель. Неудивительно, если взглянуть на цены. А я тратила Надеждины деньги. Свои кровные отдавать рука бы не поднялась. Слишком тяжело они мне достаются.

Сев в «Запорожец», я поехала домой и трудилась до вечера над продолжением «Розовых страстей».

* * *

Вечером позвонил Камиль, справился о здоровье и самочувствии, упомянул вскользь, что видел моих детей, отвалил им пару комплиментов, а затем поинтересовался, не желаю ли я завтра, то есть в четверг, составить ему компанию на одном мероприятии. Вечеринка для своих, можно сказать. У одного хорошего знакомого Камиля. Мой собеседник хотел, чтобы я его сопровождала.

Пойти или нет? Встретиться с Камилем хотелось. И еще хотелось выяснить, что же ему все-таки от меня надо. Ведь можно и прямо спросить: ты тогда на шоссе оказался случайно?

– Хорошо, – сказала я. – Когда ты за мной заедешь?

В ответ Камиль заявил, что появится часиков в пять, отвезет меня в один магазинчик, чтобы купить мне вечернее платье (ему, по его словам, хотелось сделать мне подарок), ну а потом мы вместе отправимся за город: вечеринка планируется в загородном особняке.

* * *

Камиль приехал ровно в пять (люблю деловых мужчин), одет был в летний светло-серый костюм, благоухал каким-то исключительно приятным одеколоном (правда, на мой вкус, одеколона следовало бы выливать на себя поменьше), оглядел меня в купленном вчера костюме, по-моему, несколько удивился, но тем не менее повез покупать платье.

Я во второй раз оказалась в бутике Сюзанны Александровны. Это что, культовое заведение для крутых бизнесменов? Или для нефтяных магнатов?

Стоило черному джипу притормозить перед входом, как две вчерашние продавщицы выскочили на улицу, повесив на лица самые радужные улыбки. Видимо, у них была разработана какая-то система сигналов с хозяйкой бутика, так как Сюзанна Александровна не замедлила появиться в дверях – секунд через тридцать. Камиль как раз открывал передо мной дверцу у переднего места пассажира, помогая выйти. На продавщиц не обращал никакого внимания, демонстративно повернувшись к ним спиной, хотя они очень старались, чуть ли не простирая руки к небу, вознося благодарственную молитву Господу (или Аллаху?) за то, что послал им сегодня таких дорогих клиентов.

При виде моей особы, сегодня на пару с Камилем, Сюзанна Александровна вместе со своими девушками на мгновение лишились дара речи, но вскоре все трое пришли в себя.

Двери перед нами распахнули, все так же непрестанно воркуя, выражая бурную радость и готовность нам услужить (еще бы: с такими-то ценами).

Сюзанна Александровна видела Камиля не в первый раз, величала его по имени-отчеству и явно знала, кто он такой. К счастью, мой спутник представил меня (Ольгой) и заявил, что на сегодняшний вечер мне нужно подобрать платье: не особо вычурное, но дорогое.

– Я поняла, – мяукнула Сюзанна Александровна. – У нас есть как раз то, что подойдет Оленьке.

Ни она, ни продавщицы, ни я не упоминали нашу прошлую встречу и вообще не показывали Камилю, что знакомы. А меня распирало от любопытства: что, интересно, думает про меня Сюзанна Александровна? Она ведь вчера наверняка навела кое-какие справки. И теперь увидела меня с Камилем, сыном основного конкурента Надежды Георгиевны…

Камилю тем временем принесли кофе («Как вы любите, Камиль Муратович»), и он углубился в чтение «Делового Петербурга», сидя на диванчике для клиентов (или мужей клиенток?). По-моему, бутик следовало бы назвать «Смерть мужьям», как когда-то в народе именовалось ателье в начале Невского, в дальнейшем выселенное одним французским банком. Теперь там, правда, вновь торгуют одеждой. И в последние годы, пожалуй, все магазины на Невском можно именовать таким образом.

Сюзанна Александровна с помощницами на этот раз чуть ли не облизывали меня, сдували невидимые пылинки и заваливали таким количеством комплиментов, какое, наверное, не говорилось принцессе Диане с Жаклин Кеннеди. Послушав их, мне следовало бы сразу же подать заявку на конкурс «Мисс Вселенная».

Я сама выбрала простое белое платье (видимая простота стоит дорого) с воротом-стойкой, но полуобнаженной спиной. Я не совсем понимаю, как там все держалось и не падало, но сидело оно на мне великолепно. Матери двоих детей, возможно, и не стоило бы надевать девственный цвет, но мне платье понравилось, Камилю тоже (вернее, ему понравилась я в платье), и он, не моргнув глазом, отвалил две тысячи баксов. Интересно, что мне придется за них делать? Даже самый экзотический секс в нашем городе стоит значительно дешевле. А я-то прекрасно знаю расценки – меня ими снабдил главный редактор издательства, для которого я кропаю свои шедевры. Да еще хвастался, что большую часть экзотики попробовал на практике. Вполне может быть…

К платью мне предложили очаровательные босоножки, все состоявшие из ремешков. Камиль и их купил. Продавщицы, стоя на коленях, помогли мне их застегнуть. По-моему, скажи я им (или скажи Камиль), они бы стали целовать мне ноги. Признаться, было противно от такого угодничества и раболепства.

Глянув в зеркало, я в первый момент не узнала себя. На меня смотрела молодая женщина лет двадцати пяти, загорелая, слегка накрашенная (я не усердствовала с макияжем)… и явно довольная собой.

Распрощавшись с Сюзанной Александровной и ее подчиненными («Оленька, теперь мы, наверное, будем вас часто видеть. Всегда вам рады. Не забывайте нас!»), мы с Камилем загрузились в джип и понеслись в сторону Зеленогорска. Сюзанна Александровна и две продавщицы долго смотрели нам вслед. И как только кружевными платочками не махали?