Текст книги "Фаберже для русской красавицы"

Варвара уверенно повела меня к рекламному щиту, у которого, несмотря на поздний час, толпился народ. Соседка встретила кого-то из знакомых, и они стали бурно обсуждать новость. В толпе оказался репортер, который ко всему прислушивался и всем задавал вопросы. Девушки, конечно, на щите уже не было, правда, он очень ярко освещался специально направленным на него фонарем. Компания «Сфинкс» предлагала купить квартиры в строящемся доме. Это объявление я сегодня уже видела по телевизору. Никаких представителей органов поблизости не наблюдалось.

На следующий день я специально отправилась за газетами в ближайший киоск «Роспечати» и опять купила несколько – как желтую прессу, так и серьезные издания. На первых полосах рекламировалась компания «Сфинкс».

«А не в рекламных ли целях убили девушку?» – подумала я.

Новость о краже английской коллекции отошла на второй план. У нас в городе уже много чего крали, а вот публичное распятие оказалось первым. Жаль только, что убили простую девчонку, вот если бы кого-то из депутатов или чиновников… например, распять на щите, на котором перечислены принятые ими законы и постановления… Или предвыборные обещания…

На следующий день лорд с герцогом напились уже вместе.

– По-моему, все прошло просто прекрасно, – заметил лорд. – Никто ничего не заметил.

– Жаль, нас не будет там, когда…

– Да, жаль, – лорд позволил себе легкую улыбку.

* * *

– Один русский вызывает у меня большие подозрения, – сообщил англичанин своему начальству. – Он не похож ни на кого из остальных членов Общества.

– Ты считаешь, что он из КГБ, мой мальчик? – уточнил шеф.

– Нет. Не похоже. Все сотрудники КГБ, которых я встречал, были другими… И он не похож на остальных русских, с которыми мне уже довелось здесь встретиться – и в Обществе, и среди соседей. Он – нормальный!

– И ты считаешь это странным, мой мальчик? – Англичанин представил, как у шефа слегка приподнялись брови.

– После того, чего я насмотрелся в России, – да.

– Присмотрись к нему получше, мой мальчик. Потом будем решать. А что с женщинами?

– Ищу подходящую. У одного «царя» есть весьма перспективная падчерица – для наших целей.

Глава 7

Во второй половине дня у меня в квартире нарисовался Ильич. Я пригласила его на кухню, налила чаю.

– Вы про вчерашнее убийство у вас в районе слышали, Наталья Петровна? – поинтересовался Ильич Юрьевич.

Я ответила, что слышала и что Варвара Поликарповна меня даже вечером на место вытягивала. Ильич спросил, что я по этому поводу думаю. Я сказала про рекламу строительной компании «Сфинкс» – хотя бы для того, чтобы сделать маленькую гадость господину Красавину, новому тестю моего бывшего.

– Возможно… – протянул следователь. – А вы знаете, кого распяли?

Может, фамилия девушки и указывалась в газетах, но я не обратила внимания. Нет, вчера ее просили опознать! Я же сама слышала в выпуске то ли новостей, то ли криминальной хроники, а скорее и там и там, о чем и сказала Ильичу.

– Мне первой позвонила ваша Соня, – сообщил Ильич Юрьевич. – Она телевизор в больнице смотрела.

– Соня ее знает?!

– Это Людмила Борисова, которая приезжала сюда к раненой Романовой и приняла ее за мертвую.

– Э-э-э… – промычала я. – Вы думаете, она видела убийцу?

– Не исключено.

– Но почему такой изощренный способ убийства? Хорошо, пусть она видела, кто покушался на Соню, но неужели нельзя было просто… застрелить? В конце концов, ножом пырнуть?! Кстати, а как ее убили? Она умерла на щите?

– Ножевой удар в область сердца. Вы, наверное, вчера невнимательно телевизор смотрели, а в газетах мелко напечатано. Дайте-ка мне любую.

Ильич достал из портфеля лупу и показал мне рукоятку ножа, торчавшего из раны под левой грудью несчастной девушки.

– Но почему?! – опять воскликнула я.

– Возможно, чтобы убить двух зайцев. И от ненужной свидетельницы избавиться, и весьма своеобразную рекламу дать. Я поэтому и пришел.

Я непонимающе посмотрела на Ильича.

– Владелец «Сфинкса» – новый тесть вашего бывшего мужа.

– И что? Я его видела несколько раз – на каких-то приемах, куда сопровождала Некрасова, но знакома шапочно, и уж, конечно, не могу вам ничего сказать насчет…

– А с мужем вашим бывшим можете связаться? – спросил Ильич.

Я подумала, потом покачала головой.

– Он не поймет моего любопытства и не поверит в него. А разве вы не можете вызвать его к себе в прокуратуру?

– Он у меня на сегодня вызван. Хотя, предполагаю, это ничего не даст…

* * *

В половине десятого вечера раздался звонок в дверь. «Опять Варвару нелегкая принесла?» – направляясь к входу, подумала я.

Но никак не ожидала увидеть бывшего.

Он вручил мне букет роз с длинными стеблями, как я всегда любила, потом пакет с разнообразной снедью из какого-то супермаркета. Некрасов прошелся по квартире, увидел, сколько незаконченных нарядов висит в моей мастерской, хмыкнул и устроился в гостиной. Я стала метать яства на стол.

Я не знала, зачем он пришел, и не спрашивала. Мы говорили на ничего не значащие темы. Меня удивило, что он не спросил про пятно на потолке, которое, конечно, заметил. Мне показалось, что он даже ожидал его увидеть, потому что, войдя в гостиную, поднял голову и посмотрел куда нужно. Однако Некрасов не заострял на нем внимания, словно засохшее кровавое пятно вокруг люстры – это нормально.

Когда мы наконец уселись друг напротив друга и Некрасов разлил вино, я посмотрела на него вопросительно.

– Ты, конечно, не поверишь, что я просто так решил тебя проведать, – поднимая бокал, сказал Коля.

Я молчала.

– Я только что из прокуратуры.

– И тебе там… рекомендовали навестить меня?

Некрасов хмыкнул.

– Нет, мне просто рассказали, что ты тоже замешана в дело.

– Каким это образом я замешана?! – взвилась я. – Что мне не посчастливилось жить под квартирой Сони Романовой, на жизнь которой покушались? И что именно я ее нашла, потому что не могла допустить, чтобы человек погиб?! Или потому, что на рекламном щите компании, с которой объединился мой бывший муж, находят распятую девушку?

– Тебя таскают в прокуратуру? – спросил Некрасов абсолютно спокойно.

– Нет, следователь сам приезжал, – ответила я спокойно. – Коля, ты замешан в это дело?

– В какое? – устало спросил Некрасов. – В покушение на какую-то Соню, о существовании которой я сегодня впервые услышал? В убийство некой Людмилы Борисовой, о существовании которой я тоже сегодня услышал впервые? Нет, Наташа.

– А почему тебя вызывали в прокуратуру?

– А почему тебя допрашивает следователь? Да потому, что им не за что зацепиться! Поэтому они и таскают всех подряд! Всех, кто может быть хоть как-то связан с убитыми, то есть раненой и убитой. Со мной и с тобой связь вообще очень отдаленная, но менты ведь как прицепятся… – Коля одним залпом допил вино. – И всегда так! Мало мне проблем в жизни!

– Так ты не знаешь, почему эту Людмилу Борисову…

– Я же говорю тебе: я до сегодняшнего дня ни про нее, ни про твою соседку не слышал! А версия про рекламу… Да, согласен, это реклама. Весь город услышал про компанию «Сфинкс», но, знаешь ли, если бы все компании себя таким образом рекламировали, у нас бы девушек не осталось.

– А твой тестюшка мог на такое пойти?

– Мог, – кивнул Некрасов. – Но попозже.

Я непонимающе на него посмотрела.

– Да дом еще строить где-то полгода! Я бы на его месте немного повременил.

Некрасов говорил спокойно, а меня поражал его цинизм. Хотя… Я не первый день знакома со своим бывшим мужем.

– Но квартиры ведь уже сейчас можно купить?

Он кивнул.

– Так почему бы и нет?

– Я думаю, он выбрал бы какую-то приезжую девчонку – из Украины, Молдавии, – которую бы никто не опознал и не стал искать. А эта – ленинградка, с пропиской, с родственниками, широким кругом знакомых, с работой, пусть и в стриптизе. И менты нам на голову совсем не нужны. А они сейчас будут рыскать по двум компаниям, искать связь… Мне это надо?! И Красавину тоже совсем нет.

– Ты считаешь: конкуренты?

– Не знаю. В самом деле не знаю. Может, вообще убийство этой Борисовой со «Сфинксом» не связано никаким боком, а ее так прикрепили, например, чтобы запутать следствие. Люди, про которых мы с Красавиным вообще никогда не слышали и не услышим, хотели отвести подозрения от себя.

Некрасов опять разлил вино, зацепил вилкой копченую рыбку.

– Но я вообще не за этим пришел, Наташа…

Я внимательно на него посмотрела. В глазах стояла печаль… Некрасов не очень походил на себя обычного. Значит, что-то в самом деле случилось, пусть и не связанное с убийством Людмилы Борисовой?

– Я составил завещание, – сказал он.

Я смотрела на него, не произнося ни звука.

– Я все оставил тебе.

Я аж поперхнулась.

– За-зачем?

– Потому что мне некому оставлять свое добро. Детей у меня нет. И, наверное, хорошо, что у нас с тобой детей не было. – Его взгляд вдруг стал жестким. – А ты… Я уверен, что ты сможешь всем распорядиться.

– А… Лида?

– Лида обойдется.

– Но ведь, кажется, по закону… Она же – жена и…

– Я советовался с толковыми юристами. Мне объяснили, какие документы следует подготовить. Брак с Лидой – не настоящий брак. Но, Наташа, зачем тебе детали? Ты просто знай: все имущество переходит к тебе после моей смерти.

– Коля, я не хочу, чтобы ты умирал! Ты вообще о чем? Тебе угрожают? У тебя есть подозрения, что кто-то…

– Все мы смертны, – отрезал Некрасов. – На Западе правильно делают, что еще молодыми составляют завещания. Разве принцесса Диана собиралась умирать? А оставила все своим сыновьям. Я – тебе. Точка. Обещай, что не дашь пропасть делу моей жизни. Обещай, что…

– Коля, я ничего не знаю про строительные материалы!

– Да не надо тебе про них знать! У тебя будут толковые помощники. Я оставил распоряжения. У меня есть верные люди. Они тебе окажут любое содействие.

Я откинулась на спинку кресла.

– Так ты обещаешь мне?

– Обещаю… – медленно произнесла я. Я не знала, что и думать.

Но, значит, Некрасов до сих пор любит меня?! И ему эта Лидка на фиг не нужна?!

Но когда он попросил разрешения остаться, я сказала, что спать он будет на диванчике в гостиной. Почему не возвращается домой и что скажет Лидке, я не спрашивала. Не мое дело. Но всегда приятно, когда твоей сопернице кто-то делает гадость. А уж такой плевок от нашего общего мужа… На душе стало хорошо.

Некрасов кивнул, я достала ему комплект постельного белья, повесила в ванной полотенце. Когда он отправился почистить зубы, раздался звонок в дверь.

Коля выглянул из ванной уже по пояс голый.

– Ты кого-то ждешь? – спросил он.

Я покачала головой, почти уверенная, что ко мне опять заявилась Варвара. Вероятно, ей будет полезно посмотреть на полуголого мужчину у меня в квартире, а то она во время нашей прогулки к месту преступления пыталась меня воспитывать – в смысле, что надо замуж выходить. Женщине плохо одной: гвоздь некому забить и кран починить. Я ответила, что в состоянии сама забить гвоздь, а для починки крана имеются сантехники. Но для профилактики соседкиного воспитательного зуда Некрасова ей продемонстрировать следует. У него же на лбу не стоит штамп, что он – мой бывший муж.

Я посмотрела в глазок. На площадке стояла какая-то незнакомая баба.

– Открывай, открывай, шалава! Я знаю, что ты дома! – заорала она. – Я свет в твоих окнах видела и слышала, как ты к двери подошла! А не откроешь – дверь выбью! Я знаю, как нужно разговаривать с такими, как ты!

Мы ошалело переглянулись с Некрасовым. Дверь открыл он.

При виде полуголого мужика баба заткнулась на полуслове. Назвать ее женщиной у меня язык не поворачивается. Это было создание непонятного возраста, очень сильно накрашенное (как индеец на тропе войны) и облаченное в пальто фасона «колокол», которое скорее напоминало плащ-палатку, причем какого-то странного сиреневатого цвета. Помню, ездила я по зверосовхозам Ленинградской области, чтобы купить шкурки норки для шубы: продававшиеся в наших меховых салонах мне не нравились. Там предлагали купить мех, при покраске которого ошиблись в цвете. Иногда такое случается. Шуба, конечно, будет единственной в своем роде, но я хотела натуральную коричневую норку, а не бежево-голубоватую. Песец там тоже был грязно-сиреневого цвета… Видимо, при покраске «плащ-палатки» кто-то тоже сильно ошибся в колорите.

– Что вы хотели, мадам? – вежливо спросил Некрасов.

Баба переводила взгляд с Некрасова на меня и обратно.

– Нет, старовата, – внимательно меня осмотрев, наконец выдала она.

– Моя жена старовата?! – воскликнул Некрасов. – Знаете ли, мадам, мне так совсем не кажется.

– Она для моего мужа старовата, – выдала непрошеная гостья, которую мы в квартиру не приглашали, разговаривая через порог.

– А какое отношение я могу иметь к вашему мужу? – подала голос я.

– Вы не можете, – сказала баба. – Он молоденьких любит. Значит, меня неправильно информировали…

С этими словами она развернулась и, не прощаясь, отправилась к лифту. Мы с Некрасовым переглянулись, ничего не понимая, он запер дверь и вернулся в ванную.

В эту ночь мы вели себя целомудренно. Каждый спал в своей постели, хотя, признаться, я не исключала, что он придет ко мне. Спала я плохо, ворочалась. И Некрасов, как я слышала, тоже не спал, вставал, ходил то ли на кухню, то ли в ванную… Вроде бы вода лилась. Может, теплый душ принимал? Говорят, помогает заснуть. Или помогает теплая ванна, желательно с ароматическими маслами? Но ко мне он все-таки не пришел.

Завтракали мы, как брат с сестрой. На прощание Некрасов чмокнул меня в щечку и уехал.

– Все пропало! – воскликнул лорд.

– Но как?! Ты же говоришь, что она уходила с пустыми руками. И как она могла что-то найти? Ты бы услышал, если бы она… Или не услышал?

– Я не знаю. Но даже если она нашла, как бы она это… Нет, не может быть! Но где все?!

* * *

Тогда же

Солдат исключительно плодотворно провел время в Лондоне. Уши и глаза у него постоянно были открыты, он многое увидел и многое услышал. Кусочки картинки-загадки вставали на место.

– Что думаешь делать теперь? – спросил бизнесмен, с которым они встречались всего два раза и не в особняке, чтобы не привлекать лишнего внимания. На этот раз солдата в Англию отправили русские, не зная, на кого он работает на самом деле.

– Возвращаюсь в Россию. Теперь события будут развиваться там. Мне самому интересно, как.

Глава 8

В пятницу я решила вначале заглянуть в больницу, а уже оттуда направиться в Общество потомков царской семьи. Как раз получу от Сони последние указания. Да и надо бы поговорить с ней без присутствия следователей.

Соня была рада меня видеть и явно пошла на поправку. Она уже не выглядела такой бледненькой, в глазах появились огоньки. Оказалось, что ее начальник из клуба привозил к ней пластического хирурга, который осмотрел бок и сказал, что все можно исправить. После пластики немного макияжа – и никто не заметит, что ей его прострелили, а потом зашивали.

«Неужели в ночных клубах так беспокоятся о сотрудницах?» – подумала я.

Соня словно прочитала мои мысли.

– У нас любовь была с Веней… – мечтательно сказала она. – Он меня очень поддержал после того, как Витю – Рябого – убили. Если бы не Веня… Он и на работу меня устроил. Чувствует ответственность за всех своих женщин.

– Такие мужики – редкость, – заметила я.

Соня кивнула, из левого глаза капнула одна слезинка. Соня быстро смахнула ее тыльной стороной руки.

– Знаешь, Веня мне – как подружка. Я ему все рассказать могу, посоветоваться. Разобраться с мужчинами он мне помогает. Ему, например, никогда не нравился Юра… И сейчас он мне сказал, что ожидал чего-то подобного…

– То есть Веня знаком с Юрой?

– А как же?! Юра же в наш клуб часто ходит. И отец Богдан ходит.

– Поп?! К вам?!

– А что такого? Он что, не человек? – воскликнула Соня. – И вообще он в зале обычно не сидит… – задумчиво добавила она. – Или редко… Он все больше в служебных помещениях. С людьми разговаривает. Он людям помогает, Наташа! Наши все говорили, что после разговора с ним на душе легче становится. Он знает практически всех посетителей. Он им машины и дома освящает.

Хотя чему удивляться, если теперь прозревшие чиновники (любого пола) во время службы в православном храме в алтарь залезают, где молятся перед телекамерами, и их оттуда попы не только не сгоняют, а еще и цветы вручают перед всей паствой в религиозный праздник, во время службы. При виде этого зрелища я, помнится, задумалась, что бы было, если бы какой-нибудь нормальный священник засадил кадилом по наглой чиновничьей морде вместо того, чтобы публично лизать чиновничий зад? Сомневаюсь я что-то, что была бы подставлена вторая щека…

«Может, отец Богдан все-таки благое дело делает? – подумала я. – Если с людьми разговаривает и помогает хотя бы словом?»

– И грехи отпускает? – спросила я вслух.

– Да, конечно, – как само собой разумеющееся, сказала Соня. – И благословения дает тем, кто попросит.

Против отца Богдана Вениамин Левкович, как выяснилось, не только не возражал, а, так сказать, передал ему Соню с рук на руки. «С ним тебе будет хорошо», – сказал он девушке.

Но меня на этот раз интересовала Людмила Борисова, с которой Соня вместе работала. Есть ли у Сони какие-то версии? Почему убили Людмилу? Потому что она заезжала к раненой и могла – пусть только теоретически – видеть убийцу?

– Она НЕ могла видеть убийцу, – сказала Романова. – Она же приехала самой последней – из всех, кто тогда у меня появлялся. Убийца давно ушел. Если его вообще кто-то и видел, то только Юрик. Больше некому. А Юрик на мужика внимания бы просто не обратил. И какое ему вообще дело до того, кто выходит из моего подъезда и кто в него входит?

– Но у тебя есть хоть какие-то версии, почему убили Людмилу?! Ты только подумай, что сделали с твоей подругой! Или, считаешь, все произошло случайно и дело в рекламе компании «Сфинкс»?

– Я не знаю, что и думать, – вздохнула Соня. – А Людку мне очень жаль…

Тут дверь в палату открылась и появился Ильич Юрьевич Человеков с потрепанным портфельчиком. Вид у следователя был очень усталый.

– Здравствуйте, девочки! Как хорошо, что я застал вас вместе! Как самочувствие, София Алексеевна?

Приехавший Ильич выдал информацию, от которой у нас обеих глаза полезли на лоб. Как выяснилось, он сегодня вел допросы в ночном клубе, где работает Соня, и там узнал, что покойная Людмила Борисова, как и Соня Романова, являлась любовницей бизнесмена Юрия Сергеевича Самохвалова.

– Что?! – Соня аж села на кровати. – Людка с Юрой?! Не может быть. Не верю!!!

Ильич посмотрел на нее грустными глазами, почему-то напомнившими мне оленьи. Именно так из клетки в зоопарке смотрел олень, когда меня туда еще девочкой водила мама.

– Мне очень жаль, София Алексеевна, – вздохнул он. – Но, как говорится, жена всегда узнает последней. И любовница про другую любовницу тоже… Вы уж меня извините…

– А тот, кто вам сказал… не мог ошибиться? – спросила я.

– Мне сказали трое, по отдельности. Я же беседовал с людьми за закрытыми дверями и вызывал по одному за раз. И какой смысл врать? Все сказали, что жалели вас, Соня, и поэтому старались, чтобы вы не узнали.

– И Веня мне все время говорил, что нужно остановиться на отце Богдане и бросать Юрика… – У Сони на глаза навернулись слезы. – Значит, он не хотел меня расстраивать… Но Людка-то! – У Сони сжались кулаки. – Нет, о мертвых надо только хорошо… Юрик – кобелина! Гад ползучий!

Ильич дал Соне выговориться, я налила ей стакан сока, она жадно выпила. По-моему, ей лучше подошла бы водка. Но водки не было, да и ей сейчас, наверное, нежелательно спиртное.

– Но это еще не все, – продолжал Ильич. – К вам, вероятно, вскоре опять наведается старший следователь Иванов из городской прокуратуры.

Я вставила, что прямо из больницы собираюсь в Общество потомков царской семьи – сегодня же пятница.

– Сходите, сходите, Наталья Петровна. Расскажете потом. Но я о другом говорю. Знаете, чья фирма перевозила сокровища царской семьи из Англии в Россию?

– Неужели Юрика? – прошептала Соня.

– Она самая – «Транспорт-Сервис». У них же есть лицензия на международные перевозки.

– Так коллекцию не самолетом везли? – воскликнула я. – Почему? Ведь самолетом, наверное, безопаснее.

– В смысле воровства – возможно, – хмыкнул Ильич. – Хотя не уверен, до сих пор неизвестно, на каком этапе одни ящики заменили другими. Но вообще такие коллекции, как правило, везут в опломбированных контейнерах. Ее вначале везли морем, потом на фурах «Транспорт-Сервиса». На всем пути ценности сопровождала охрана фирмы. Поэтому, в частности, «Транспорт-Сервис» и выбрали: они уже осуществляли много перевозок для различных английских компаний, и все пока были довольны. И сейчас господин Самохвалов утверждает, что его компания не причастна к краже – пломбы на контейнерах остались целыми, а вскрывали при независимых свидетелях, и все запротоколировано.

– Так к этому Юрику еще и претензий никто предъявить не сможет? – спросила я.

– Думаю, нет, – хмыкнул Ильич. – Иванов из горпрокуратуры смотрел бумаги. Комар носа не подточит. Господин Самохвалов, видимо, очень хорошо умеет прикрывать свою задницу.

Ильич помолчал мгновение, потом заявил, что Иванов и другие люди, занимающиеся расследованием, все-таки считают, что ящики подменили или в Англии, или уже здесь, на месте, после вскрытия контейнеров.

– Я бы в таком случае поставила на местных спецов, – заметила я. – А где вещи хранились? Или все сразу же поместили под стекло? Что-то я сомневаюсь… Кстати, а как коллекция выставляется?

– В соответствии с международными требованиями, – отчеканил Ильич казенным языком. – Вероятно, вы все сами сегодня увидите, Наталья Петровна, если наведаетесь в особнячок. Выставочные столы со стеклянными колпаками Общество взяло в аренду у Эрмитажа. Столы на сигнализации. Тут система отработана. Вы же не слышали, чтобы в Эрмитаже когда-нибудь крали что-то с выставки? В особнячке Общества круглосуточно дежурит охрана – конечно, в большом количестве она там только на время выставок, обычно то ли один, то ли двое, и сутки спят, трое отдыхают. – Ильич опять хмыкнул. – Но в залы с коллекцией дежурные зайти не могли – так, чтобы сигнал не поступил на пульт. Каждый вечер там все опечатывается и… Кстати, вы коллекцию уже посмотреть не сможете, Наталья Петровна. Придется завтра с утречка, если пожелаете.

– Я подумаю, – кивнула я. – Но у членов все равно спрошу: вдруг они смогут меня к ней провести?

– Юрик мог быть завязан в деле, – задумчиво произнесла Соня. – Ведь в тот раз Иванов говорил про инвентарные листы? Что содержимое каждого ящика указывалось в этих инвентарных листах, а на самих ящиках была только маркировка, непонятная непосвященному. Так?

Ильич кивнул.

– Значит, Юрик вполне мог… продать кому-то информацию. С него станется.

– Да, – согласился Ильич. – Но дело в том, что во время последней поездки в Англию – а Самохвалов ведь ездил лично – его сопровождала известная вам Людмила Борисова.

Мы с Соней раскрыли рты.

– Вы хотите сказать, что она могла иметь доступ к инвентарным листам, а потом продать кому-то нужную информацию? – уточнила я. – И за это ее теперь убили? В смысле за то, что знала лишнее?

Ильич пожал плечами. Мать Людмилы ничего сказать не могла. Она плохо знала приятелей дочери, а Юрика никогда в жизни не видела.

Ильич вскоре попрощался и ушел, оставив Соне пакет сока, а я решила еще немного задержаться.

– Ты не очень расстроилась? – спросила я.

– Да нет… Просто противно. И значит, в клубе за моей спиной народ смеялся. Веня мог бы прямо сказать… А он меня жалел… И я могла бы сообразить, когда Людка неделю отпуска взяла, а потом все хвасталась, фотографии показывала. То она на фоне Тауэра, то Букингемского дворца. Хотя я, пожалуй, не знала, что Юрик ездил в Англию… Он ведь все время по командировкам мотается – то в одну страну, то в другую, то по России. И, наверное, у него в каждом городе было по бабе, как у моряка или летчика.

Соня грустно улыбнулась. А я вдруг вспомнила тетку, которая вчера заявлялась ко мне домой… Ведь она же наверняка шла к Соне.

Я рассказала соседке про вчерашний визит и, как могла, описала непрошеную гостью.

– Нет, я такую не знаю, – покачала головой Соня. – Точно ни разу не видела. Но кто ко мне мог прийти? И ведь все же знают, что я в больнице!

Отправленный в Россию англичанин позвонил шефу.

– Все очень странно. Возможно, они все работают под прикрытием.

– Что еще случилось, мой мальчик?

Англичанин познакомился еще с одним членом Общества потомков царской семьи. Тот тоже оказался художником, хотя вроде бы в семье последнего русского императора никто художественными талантами не блистал, чтобы они вот так передавались потомкам… Но этот был еще и «контактером» и в своих произведениях изображал инопланетян, вступающих в контакты с землянами. Картины назывались «Контакт первой степени», «Контакт второй степени» и так далее. В настоящее время он был занят уже двадцать первой.

– А женщина?

– В нее недавно стреляли. Она сейчас в больнице. И это – не единственная криминальная история, с которой она связана.

– Ты считаешь, что она тебе подходит, мой мальчик?

– Она подходит для наших целей.

* * *

– Не может быть! – воскликнул перебравшийся в Англию русский бизнесмен.

– Мир тесен, – солдат, звонивший из России, пожал плечами.

– Разве я мог подумать, когда просил тебя ее проверить…

– Может, так и лучше? Проще будет работать?