Текст книги "Виллы, яхты, колье и любовь"

Глава 8

Дверь нам открыл дворецкий в ливрее и юбке, который дежурил у Василия Степановича при входе. Когда я увидела его в первый раз и поинтересовалась юбкой, «граф Монте-Кристо» пояснил, что это личный протест против феминизма, который он сам одобряет. Все должны знать, что мужчина в женской одежде – не обязательно гомик. Ведь все же гости прекрасно понимают, что Василий Степанович, который провел немало лет в строгой изоляции, не мог нанять голубого, значит, дело в другом. Дворецкий обычно приглашает гостей присоединяться к движению в защиту мужчин. Многие обсуждают этот вопрос на вечеринках Василия Степановича, где женщинам предписывается всегда выглядеть как женщины и не появляться в брюках.

– Василий Степанович уже беспокоятся, – сообщили нам с Татьяной и Пашкой, потом дворецкий перевел взгляд на Небосклонова и Андрюшу. – У нас не принято приходить с мужчинами, которых вы где-то подцепили.

– Да вы знаете, кто я?! – взвизгнул Артур.

– Никак нет, – ответил дворецкий.

– А ты спой, – предложил Пашка.

– Я – супермегазвезда… – завел Артур Небосклонов, но тут появился хозяин дома, которому дворецкий, видимо, украдкой позвонил. Не знаю уж, какая тут система оповещения, но она явно сработала быстро.

– Девочки! – раскрыл объятия Василий Степанович. – Что же вы так долго, красавицы? Я все глаза проглядел! Времени-то уж сколько! Если загуляли надолго, то позвонили бы, чтобы я не волновался. Я уже думал в полицию обращаться! Но хорошо, что не поставил их в известность…

– Мы сами поставили, – сказала Татьяна.

Улыбка застыла на губах Василия Степановича.

– Вы были в полиции? – медленно спросил он.

– Нет, полиция сама приехала к нам, вернее, к вашему французскому соседу, у которого мы все оказались. В бесчувственном состоянии.

– У этого потомственного проходимца?! Он вас выкрал?!

– А почему он потомственный проходимец? – тут же заинтересовались мы все, включая супермегазвезду, которая явно продумывала способ получения компенсации за моральный ущерб. Артур Небосклонов точно знал, что от нас не обломится, еще самому, возможно, придется заплатить (и давно пора, добавлю от себя), а француз для этой цели подходил прекрасно. А если еще и мы поможем…

– Он вам представлялся? – уточнил Василий Степанович, направляясь в сторону одного из обеденных залов, где мы все расселись.

Мы кивнули.

– И что, вы ничего не поняли?

– Фамилия, признаться, показалась чем-то знакомой, – сказала я. Татьяна кивнула. Остальные не реагировали.

– Неужели не слышали про династию французских королей? – поразился наш хозяин.

– Валуа! Конечно! – хлопнула я себя по лбу. – Как это сразу не пришло мне в голову?

– Он что, королевского рода? – уточнила Татьяна. – Или из примазавшихся?

– Из примазавшихся. Причем проходимец далеко не в первом поколении. Он потомок известной Жанны де Ламот Валуа. Это имя вам ничего не говорит?

– Знакомое что-то…

– А историю с ожерельем Марии-Антуанетты помните?

– Он – потомок той самой Жанны?! – воскликнула Татьяна.

– Кто это такая? – подал голос Артур Небосклонов, у которого с историей всегда были проблемы.

– Дело о бриллиантовом ожерелье – одно из самых известных преступлений в мировой истории, – сказала Татьяна. – Запутанное и очаровавшее современников.

– А сколько всего было написано по этому поводу! И в те годы, и в последующие, и даже в наши дни! – воскликнул Василий Степанович. – Я специально почитал после того, как узнал, кто мой сосед. Бедная Мария-Антуанетта! Ее полная непричастность была очевидна, но практически во всех отчетах того времени она считается преступницей, и лишь потому, что большое количество людей хотели верить в ее вину. Как мне это знакомо!

Артур Небосклонов даже не знал, кто такая Мария-Антуанетта. Про Французскую революцию он тоже не слышал. Ну что возьмешь с супермегазвезды?

– А почему это дело так заинтересовало людей? – спросил певец.

– Наверное, из-за участников событий, – высказал предположение наш хозяин. – Отрицательная героиня – королева-австриячка, которую не любили во Франции, коррумпированный высокопоставленный священнослужитель – кардинал де Роан и красивая бедняжка с королевской кровью – авантюристка Жанна.

– Кстати, а эта Жанна на самом деле имела право носить фамилию Валуа? – поинтересовался опер Андрюша.

– Да, – кивнул Василий Степанович. – По крайней мере, это установлено доподлинно. У нее в венах на самом деле текла королевская кровь. Ее отец был потомком Генриха II, но незаконным. Мать Жанны де Ламот была крестьянкой, и жили они очень бедно.

– Простите, а здесь у вас есть что почитать на эту тему? – перебила Татьяна. – Кроме Дюма, естественно.

– И желательно исследование, а не беллетристику, – добавила я.

– Английским владеете? – уточнил Василий Степанович.

Мы подтвердили, что это – единственный иностранный язык, на котором мы осилим исследование. Хозяин дома обещал нам самую полную и бесстрастную, по его мнению, работу Моссикера, в которой представлены рассказы современников, часто очень сильно отличающиеся друг от друга. Их весьма любопытно сравнивать.

Но поскольку нам еще только предстояло прочитать исследование, мы попросили Василия Степановича изложить историю вкратце – все-таки Дюма мы читали давно (те, кто читал), а некоторые (не будем показывать пальцем) вообще не знали, о чем идет речь. Да и роман – это роман, а нам хотелось, по возможности, точной информации.

Жанна Валуа вышла замуж за некоего Николя де Ламота, который присоединил к своей фамилии фамилию французских королей и сам себе присвоил титул графа, и эта семейка так себя и именовала. Им постоянно не хватало денег. Жанна обивала пороги Версаля и подавала всякие петиции в надежде получить какой-то постоянный доход как представительница династии Валуа. Каким образом Жанна познакомилась с кардиналом де Роаном, точно неизвестно, но факт, что она была его любовницей. Мало этого, она к тому времени не только была замужем, но и жила с мужем и еще одним мужчиной, мастерски подделывавшим подписи и документы.

То есть имелся человек, который мог прекрасно подделать почерк королевы, имелось желание получить много денег, имелся влюбленный кардинал, который также хотел получить благосклонность ее величества. И авантюристы взялись за дело. Кардиналу было поручено приобрести для королевы ожерелье. Во всех записках «королева» подчеркивала необходимость проявлять осторожность и не привлекать внимания.

Ожерелье у ювелиров забрали, и Николя де Ламот отправился с ним в Лондон. Но ювелиры денег не получили, естественно, забеспокоились и стали задавать вопросы. Вначале арестовали кардинала, потом, после его заявления, Жанну. Ее любовника, подделывавшего письма, доставили из Женевы, куда он сбежал. Последовал суд.

Кардинала де Роана оправдали. Парижский парламент поверил в его честность, хотя король не поверил. Правда, кардинала обязали публично извиниться перед монархами и оставить все занимаемые должности. Его также навсегда отлучили от двора. Но он остался на свободе. Любовника Жанны, подделывавшего письма, изгнали из страны с конфискацией имущества. Но Жанна с мужем получили очень суровые приговоры, хотя властям не удалось добраться до Николя, который оставался в Лондоне.

Жанну же ждали публичная порка и клеймение буквой V, что означало voleuse (воровка). Жанна извивалась и орала, и в результате раскаленное клеймо попало ей не на плечо, а на грудь. После этого ее отправили в женскую тюрьму, где ей предстояло отбывать пожизненное заключение.

Но она оттуда сбежала, вероятно, с помощью или при молчаливом согласии тюремщиков, которые ненавидели королеву. Жанна отправилась в Англию и заделалась писательницей (правда, творения выходили анонимно). В них клеймилась королева.

– И теперь ваш сосед заявляет, что является потомком Жанны де Ламот Валуа? – уточнил Андрюша.

Василий Степанович кивнул и заявил, что проверить это не представляется возможным.

– Но и подобное заявление, и подобная наследственность вполне определенно характеризуют человека, – заметила Татьяна.

– А что случилось с королевой? – спросил Артур Небосклонов.

– Ее казнили на гильотине, – сказала я. – Но это никак не связано с ожерельем. Это совсем другая история.

– А ожерелье откуда взялось? – не унимался Артур. – Я не понял!

– Точно неизвестно. Его, скорее всего, изготовили для Дюбарри, любовницы Людовика XV, предыдущего короля. Муж Марии-Антуанетты был Людовиком XVI. Ювелирам требовалось продать украшение. Ведь вложено-то в него было сколько! Они неоднократно предлагали его Марии-Антуанетте – и прямо, и через посредников. Но она отказывалась. Во-первых, ей не нравились такие вещи, во-вторых, она решила снизить траты, в которых ее упрекали, в-третьих, тогда требовались деньги на военно-морской флот. Ювелиры стали предлагать украшение при других королевских дворах – и опять безрезультатно. Они снизили цену, предлагали различные методы оплаты – но ничего не получалось. Королева никогда не хотела и не собиралась покупать это ожерелье и дала ювелирам это ясно понять.

– А кардинал с какого боку?

«Может, Артур какую-нибудь песню напишет на эту тему?» – задумалась я. Уж больно он заинтересовался.

– Он неправильно решил, что королева хочет приобрести ожерелье, но у нее на тот момент нет средств на это, а если он их авансирует, то получит благосклонность королевы, которой очень хотел добиться.

– То есть Мария-Антуанетта не была любовницей кардинала?

– Нет, хотя ее в этом и обвиняли. Его любовницей была Жанна де Ламот.

– А чем все закончилось? – Артур был крайне серьезен.

– В смысле? – не понял Василий Степанович. – Ведь мы же, кажется, это уже обсудили.

– Ожерелье где? – спросил Артур. – Куда оно делось? Про него что-нибудь известно?

– Тебе же сказали, что Николя де Ламот вывез его в Англию, – вставил Пашка.

– Кстати, а что было дальше? – подала голос я. Признаться, у меня в голове стала выстраиваться одна очень любопытная версия… – Оно случайно не у вашего соседа хранится? Может, он поэтому такой забор с датчиками установил, а несанкционированные появления русских у него на территории – это все отговорки? Или наши соотечественники туда не просто так лазают?

– Или нас туда кто-то отправил… – открыла рот Татьяна и сразу же закрыла, вспомнив, что с нами в комнате находятся опер Андрюша и Артур Небосклонов, которым совсем не нужно слушать про наши попытки догадаться, зачем нас во Францию прислал Иван Захарович.

Однако Андрюша, в отличие от супермегазвезды, человек умный и быстро соображающий.

– А что, очень даже вероятно, – сказал он.

– Андрей, что ты несешь?! – закричала я. – Нас в бессознательном состоянии перенесли на территорию графа, чтобы мы искали ожерелье, о существовании которого даже не знали? То есть теоретически знали, но никак не могли предположить, что это ожерелье окажется здесь.

– Я не поверю, что граф держит его в доме, даже если оно у него есть, – заметил Пашка. – Оно явно в банке, в специально арендованной ячейке.

Но Андрюшу, как оказалось, гораздо больше интересовало не ожерелье, а наше попадание к соседу Василия Степановича. Андрюша даже обвинил Василия Степановича в уходе от темы и привлечении нашего внимания к предкам графа де Ламота Валуа.

– Как они все с вашей территории попали к соседу?! – закричал Андрей. – Тем более если там такая хитрая швейцарская сигнализация?

– Что швейцарская сигнализация для русского человека? – буркнул Пашка.

Андрей сурово посмотрел на него.

– Я не знаю, – сказал Василий Степанович. – Я думал, что девочки нашли себе мужчин… У меня на вечеринках это обычное дело. Они же взрослые и не должны были мне сообщать, что не придут ночевать…

Василий Степанович наконец удосужился спросить, что с нами случилось. Ему рассказали в подробностях, только труп пока не упоминали. Хозяин дома только охал и ахал. У меня сложилось впечатление, что он знал, где мы.

Василий Степанович, по его словам, даже не представлял, какая сволочь могла прыснуть в нас газом и утащить к соседу. Когда это произошло, он тоже не знает. Он был «с народом», а мы – с отдельными мужиками.

– А я? – подал голос Артур Небосклонов.

– Что ты?

– Я вчера пел?

– Пел, – подтвердил Василий Степанович. – Но куда ты потом делся, я не знаю. Я за мужчинами-певцами не слежу. И вообще я по женщинам. Я сам удалился с… Не буду компрометировать женщину.

– Я вчера дрался? – спросил Артур.

Василий Степанович как-то странно посмотрел на него. Я задумалась, почему Небосклонов про это спрашивает. Он же в доме француза говорил, что это помнит.

– Не знаю, – сказал хозяин дома.

– У вас вчера велась запись происходящего? – опять влез с вопросом Андрюша.

– Вы что?! Конечно нет. Тут же такие люди были… Они не хотят, чтобы их снимали во время расслабления!

«Но нас с Пашкой в парк выпустили с камерой и снимать позволяли, – подумала я. – Или потом планировалось что-то, что снимать не следовало?»

Андрюша решил откланяться, но перед уходом мне подмигнул. Приятель явно решил, что без него мы из Василия Степановича, возможно, вытянем побольше информации. Он понимал, что я сама в этом заинтересована. Ведь это мне прыскали газом в физиономию и в бесчувственном состоянии куда-то тянули.

Глава 9

После ухода Андрюши Василий Степанович посмотрел на меня очень сурово.

– Чтоб этого мента здесь больше не было! – рявкнул он.

– А откуда вы знаете, что это… – заговорил Артур Небосклонов.

– У него на лбу написано, а я этих сук сразу же вижу! Зачем вы его сюда привели? А ты, кстати, оденься. У меня тут не публичный дом! – прикрикнул «граф Монте-Кристо» на Артура.

– Нам от него было не отвертеться, – спокойно сказала я. – Извините, но он специально прилетел во Францию для расследования убийства в самолете. И он нам очень помог в доме вашего соседа. Я не знаю, как бы мы разбирались с французской полицией, если бы они приехали без Андрея.

– Вы его хорошо знаете?

– Лучше всех из сотрудников Управления. Можете справиться у Ивана Захаровича.

– Обязательно справлюсь. Мне еще только во Франции наших ментов не хватало! Теперь будет нос совать во все дела!

– Не будет. Андрюша – умный мальчик, – заметила Татьяна с усмешкой. – Наоборот, помочь может.

Василий Степанович почесал подбородок.

– Значит, мне в ближайшее время следует ждать французскую полицию, – задумчиво произнес он. – Но я их быстро отправлю туда, откуда пришли…

– С трупом это навряд ли получится, – тихо произнесла я.

– Какое отношение я могу иметь к какому-то мужику, который умер в самолете?

– Я имела в виду труп на границе между вами и соседом.

– Что?! – Василий Степанович аж подпрыгнул в кресле. – Какой еще труп?!

– Олега Белохвостикова, – сказала Татьяна. – По крайней мере, он нам так представлялся.

– Я не знаю никакого Олега Белохвостикова, – заявил Василий Степанович.

Пашка предложил показать запись – и живого, и мертвого героя. Василий Степанович его не знал (или сказал, что не знал), как и Артур Небосклонов, но это-то неудивительно.

Потом Артур, рыдая, звонил продюсеру, который, как оказалось, уже заявил в полицию, но те полицейские, с которыми он общался, о местонахождении русской супермегазвезды не знали. И вообще они сказали, что в исчезновении супермегазвезд, в особенности русских, не видят ничего страшного и необычного. Продюсер уже успел собрать пресс-конференцию и поведал представителям СМИ (в основном отечественных и бывших братских республик), что Артура выкрали монархисты. Возможно, все дело в недавно появившемся у Артура интересе к политике, а поскольку Артур – демократ, сторонники монархии спешат от него избавиться.

Вскоре демократа Небосклонова забрали из дома старого вора Василия Степановича, а вечером мы уже смотрели новую пресс-конференцию (по одному из российских телеканалов, которые принимались в доме нашего хозяина). Артур Небосклонов через средства массовой информации благодарил меня и оператора Павла, которые в очередной раз его спасли. Потом опять началось про происки монархии, теперь, естественно, французской, представляемой графом де Ламотом Валуа.

Затем пошли звонки мне на сотовый. Первой оказалась Виктория Семеновна. Какой-то доброжелатель сообщил в холдинг об отравлении нас с Пашкой газом. Среди коллег никто этому не удивился и не усомнился в подлинности информации. Тем более мы в тот период не отвечали на звонки. В «Невских новостях» информацию дадут с намеком, что это могло быть сделано с подачи мэра или организовано им. Виктория Семеновна беспокоилась о нашем здоровье и одобряла нашу работу. Съемки в доме графа уже пошли в эфир. Наша главная просила точно выяснить у Небосклонова (или его продюсера), собирается супермегазвезда в политику или нет. Нужно заранее подготовиться.

– Морально? – спросила я.

– Предложи ему рекламную кампанию на нашем телеканале, – ответила Виктория Семеновна.

Потом позвонил Андрюша из какого-то местного кабака, в котором пил с французскими полицейскими, и спросил, не хочу ли я посмотреть на трупы. Я ответила, что всегда мечтала приехать во Францию, чтобы походить там по моргам, но обязательно посмотрю. Только завтра у нас по плану мощи с Валькой-Магдалиной и Важей Георгиевичем, а вот послезавтра я буду рада сопроводить приятеля.

– Кстати, а трупы откуда? – уточнила я.

– Их тут нашли и подозревают, что русские. Я уже отправил все данные к нам в Управление. Но ты же понимаешь…

– А никаких заявлений не поступало?

– Нет. Но это неудивительно.

– Сколько неопознанных трупов?

– Пять. Три женщины и двое мужчин. Разного возраста.

Андрюша сказал, что еще с нами свяжется и сообщит, когда за нами заедут. Поехать с нами к мощам желания не изъявил. Тем более Важа Георгиевич может не обрадоваться появлению представителя русских органов во Франции.

Следующим позвонил Иван Захарович и долго ругал за то, что привели мента в дом его старого друга. Личность типа с перстнем определить не удалось. Но раз теперь он все равно мертв, Иван Захарович считал, что это особого значения не имеет. Может, французская полиция или наши органы выяснят. За что они получают деньги налогоплательщиков?

– Как вы считаете, это был киллер, нанятый для убийства «черного» антиквара? – уточнила я.

– Я никак не считаю. И до этого антиквара мне нет дела.

«Правда? – подумала я. – Значит, эту «тему» можно отбросить? Ивана Захаровича не интересует конкретный антиквар или антиквариат вообще?»

– А до кого есть? – спросила я.

– До графа. Займитесь де Ламотом, напроситесь в гости, Вальку-Магдалину можете с собой взять. Он вроде бы таких женщин любит.

– Но у нее же Важа Георгиевич есть!

– Одно другому не мешает, – заметил Иван Захарович. – И ведь не обязательно же ставить его в известность?

Перед ужином мы втроем пошли искупаться и обсудить полученную и собранную информацию так, чтобы нас никто не слышал.

Выйдя из дома в парк, мы первым делом заметили красный флаг, взметнувшийся над соседним домом – но не у де Ламота, а с другой стороны.

– Это еще что такое?! – воскликнула Татьяна. – Советский флаг-то тут откуда?

– Ну, кто-то мог привезти с собой, – заметил Пашка. – Ностальгия.

– Я имею в виду: зачем его вывесили? Раньше-то он не появлялся. Или сегодня какой-то праздник, про который мы забыли?

– Возможно, это какой-то знак, – высказала предположение я.

На бережку мы встретили дядечку лет пятидесяти, с животиком, коротенькими ножками, бородкой и очень приятной улыбкой. Дядечка только что искупался и сообщил нам, что водичка – класс. Его мы видели здесь в первый раз, но, судя по тому, как он держался, он был своим в доме Василия Степановича. Или тоже гость?

После купания мы уточнили, гость ли он. Оказалось, это и есть штатный поп Василия Степановича, в прошлом фельдшер, ныне отец Прокопий. Признаться, мне редко доводилось встречать таких приятных людей. Я поняла, почему наш хозяин привез отца Прокопия сюда в награду за работу в сибирских острогах. И если бы все попы были такие, как он, возможно, я сама и многие мои друзья не разделяли бы веру и церковь.

– Простите, а вам не претит здесь служить? – спросила Татьяна.

– Я считаю, что моя работа здесь гораздо важнее, чем в тюрьмах, хотя раньше так не думал… Если хоть несколько человек из живущих в этих особняках изменятся внутренне, я посчитаю свою миссию выполненной. Я езжу ко всем, кто меня приглашает. Вот и сейчас только что вернулся. Многие приходят в часовню, построенную Василием Степановичем. Я этому рад. Но я никого не принуждаю, не занимаюсь миссионерской деятельностью. Если человек приходит сам, я с ним работаю.

– Вы слышали, что мощи Марии Магдалины во Франции? – спросила я.

– Да, конечно. И про то, что в ближайшее время планируется поездка к ним наших сограждан.

– Вы не будете в этом участвовать?

– Конечно, нет. А вы, как я понимаю, будете?

– Мы приехали сюда работать, – сказала я. – Мы будем это снимать.

Я попросила его объяснить, почему Мария Магдалина вдруг стала блудницей, хотя в Библии об этом нет ни слова. У кого еще я могла об этом спросить?

Отец Прокопий объяснил, что православная церковь никогда не считала ее блудницей, а созданием такого образа мы обязаны папе Григорию Великому, хотя в настоящее время католическая церковь почти отказалась от этого. В шестом веке Григорий Великий повелел считать Марию Магдалину, Марию из Вифании (у которой была сестра Марфа и брат Лазарь) и грешницу в седьмой главе Евангелия от Луки, имя которой в Библии не упоминается, одним и тем же лицом. Слово папы у католиков – закон, это у православных несколько патриархов, а там папа один, а раз он сказал, значит, так и есть.

На Западе Мария Магдалина известна гораздо больше, чем в России. В истории западной церкви были периоды, когда святая почиталась даже больше, чем Пресвятая Дева Мария, и, пожалуй, во все времена она занимала не далее второго места по известности. Все мученицы называли ее своей покровительницей, в честь нее названо множество церквей, обществ, приютов. Такой популярностью в восточной церкви не пользуется ни одна святая. Но Магдалина – прежде всего кающаяся грешница. На примере ее образа церковь призывала к покаянию.

– Но православная церковь с этим не согласна? – уточнила Татьяна.

– Нет. Я долго могу говорить про наши расхождения с католиками, но многое идет, в частности, от расхождений в переводе Библии.

Мы попросили привести пример расхождения. Он как раз относился к Марии Магдалине, то есть грешнице из Евангелия от Луки, которую папа Григорий Великий объединил с Марией Магдалиной.

Грешница появляется в доме Симона-фарисея, куда пришел Христос и сел за стол (как, например, в английском варианте). Грешница умыла Его ноги слезами и вытерла волосами. На этот иконографический сюжет на Западе написано множество картин и фресок.

Но в русском варианте Библии используется слово «возлег» – то есть как на пирах в Риме, а в дальнейшем и в Греции. Мария здесь не униженно просит прощения за грехи, а оказывает почести Иисусу.

– А вы знаете, зачем мы сюда приехали? – подала голос Татьяна.

Отец Прокопий молчал.

– Вы что-то слышали, не правда ли? – тихо спросила я. – Мы на самом деле не знаем, зачем нас сюда послали. Нам велели снимать все, что увидим, брать интервью, у кого только сможем, и все пересылать в Россию, что мы и делаем. Но есть уже два трупа. В нас всех брызнули газом и перенесли на территорию соседа Василия Степановича. Мы не знаем, зачем.

– Француз торгует вином… – задумчиво произнес отец Прокопий.

– В нем течет кровь французских королей, – напомнила я.

– Сомнительно, – сказал поп, – но даже если и так? Что это дает? Я бы посоветовал вам поинтересоваться родственниками олигарха, взорвавшегося на яхте. Это соседи француза с другой стороны. Если и не узнаете ничего для себя, сюжет может получиться очень даже интересный.

«А Иван Захарович открытым текстом велел мне сегодня по телефону заняться де Ламотом», – вспоминала я. Значит, все-таки дело в графе? Иван Захарович решил прикупить (или прибрать к рукам) французские виноградники? Или все-таки ожерелье? Ведь у потомка французских королей вполне могут иметься драгоценности с историей…

Зная Ивана Захаровича, я поставила бы на последний вариант.