Текст книги "Ставка на стюардессу"

Можно сказать, что Каролина стала одной из первых фотомоделей в истории. Огромными тиражами издавались открытки с ее изображением, которые раскупали и женщины, и мужчины. Мужчины любовались ими. Женщины пытались копировать ее наряды.

Конечно, у нее было много поклонников, самым заметным среди них стал князь Воротынский. Он заказал для итальянской певицы три нити жемчуга у прославленного ювелира Карла Фаберже. Неизвестно, кто подарил ей бриллианты. Газеты того времени писали о том, что певица появлялась то там, то тут в бриллиантах, по самой скромной оценке, тянущих тысяч на двести. Тех, старых русских рублей! Опять Воротынский?

Князь Воротынский хотел жениться на итальянке Каролине и даже запрашивал разрешение у царя. Дело в том, что его родители были категорически против этого брака, что, в общем-то, неудивительно. Не хотели титулованные родители видеть в невестках певиц, актрис и балерин. Князь был вынужден подчиниться воле монарха, категорически отказавшегося давать разрешение на этот брак, и желанию родителей.

Но Каролина родила ребенка. От этого князя или от другого – история умалчивает. Экспертизы ДНК в те годы не существовало. Она собиралась покинуть Россию и вернуться в Италию. Возвращение с незаконнорожденным ребенком создало бы большие трудности.

Девочка оказалась в семье Аполлинарии Антоновны. Практически сразу же стало видно, что она унаследовала внешность матери.

Поскольку Каролина не знала, сможет ли перечислять деньги на содержание дочери и как это можно делать технически, она оставила Аполлинарии Антоновне три нити редкого жемчуга, про которые писали петербургские газеты, и брошь, усыпанную бриллиантами.

⁂

У мужа Аполлинарии Антоновны больше не было необходимости ходить на службу. Они теперь вместе занимались воспитанниками.

Глава 5

Потом я уехала учиться в Петербург. Вначале я пошла на специальные курсы, где обучают бортпроводников. Сейчас на стюардессу можно обучаться платно, а можно на курсах авиакомпании, но тогда требуется как минимум отработать три года в этой авиакомпании. Денег на обучение у меня не было, но на бесплатные курсы меня взяли. Внешность и рост не подкачали! «Малышек» в стюардессы не берут – нужно ведь закрывать верхние полки. Училась я на этих курсах три месяца, потом стала летать по родной стране и поступила учиться на заочное отделение одного из финансово‐экономических институтов. Для полетов на международных рейсах требуется высшее образование (есть такое правило). Хотя мне говорили, что предпочтительно лингвистическое, медицинское или психологическое, я выбрала специальность экономиста. То есть мы давно ее выбрали с бабой Таней, Андреем и его мамой. Хотя вроде говорят, что у нас сейчас переизбыток экономистов, профессия бухгалтера отмирает, но мы же в России живем. Это в Японии роботизация идет семимильными шагами, а те, кто говорит про модернизацию у нас, явно не были в городке, где родилась я, и в деревне, где жила с бабой Таней, как, впрочем, и в их окрестностях. У нас в массе мест в России электричество подают с перебоями, а то и не каждый день, газ не подведен. Какая роботизация? На чем будет работать этот робот? Да он сломается на следующий день, а то и в первый час от перепадов напряжения. А тем, кто про модернизацию рассказывает народу, можно предложить проехать по некоторым дорогам Карелии, причем не на танке и не на вездеходе, а на своей дорогой иностранной машине и после дождя. И даже не после дождя.

Хотя работать бухгалтером я не собиралась. Меня фактически интересовали два направления – экономическая история и финансовая аналитика. В результате я получила диплом финансового аналитика, если точнее – аналитика по акциям. Но продолжала работать стюардессой.

Для себя в работе стюардессы я видела только плюсы – возможность бесплатно путешествовать, высокую зарплату, раннюю пенсию, о чем мне постоянно напоминали баба Таня и мама Андрея, хотя я про пенсию, конечно, не думала. Минусами считаются ненормированный рабочий день (но я с детства трудилась с утра до ночи), постоянная смена климата (но я радовалась возможности оказаться зимой в лете), отсутствие карьерного роста (но я никогда не стремилась стать начальницей) и профессиональные заболевания, например варикозное расширение вен (но в юности я этого не боялась). В юности мы не думаем ни о болезнях, ни о пенсии и совершаем много глупых поступков, которые аукаются по прошествии многих лет. И думаешь: «Какая же я была дура… Ну зачем я это сделала?» Но повернуть время вспять нельзя.

Уже летая на международных рейсах, я познакомилась с Иваном. То есть, конечно, со мной знакомились многие мужчины, бортпроводницы же – девушки востребованные, но я ждала своего принца. На мужчин нужно смотреть критически и не бросаться на первого, который поманит пальцем. Это мне хорошо вбили в голову и баба Таня, и мама Андрея, и сам Андрей, который стал для меня настоящим другом, пусть и по скайпу. Я воспринимала его как старшего брата, а он меня – как младшую сестру. После единственной личной встречи в моем детстве мы больше не виделись. Я не стремилась в США, да и некогда было. Ненормированный рабочий день, учеба… А Андрею в России было просто нечего делать.

И Андрей, и его мама, и баба Таня, да и я сама понимали, что стюардессы пользуются повышенным вниманием мужчин. Но мужчины не ищут себе в небе жену. Поэтому если и соглашаться на встречи с поклонниками, впервые увиденными «в небе», то только после того, как он найдет меня «на земле».

Иван попытался «взять телефончик» во время полета, но я давно умела общаться с такими «охотниками за стюардессами». Умение отшить очень вежливо совершенно необходимо для бортпроводницы!

Потом мы встретились на стоянке перед супермаркетом. На курсы вождения я пошла, как только мне исполнилось восемнадцать лет, и я еще летала на внутренних рейсах. Деньги на машину прислал Андрей. Я отказывалась, но он сказал, что это его подарок мне на восемнадцатилетие. Более того, он из своей Америки связался с каким-то бывшим одноклассником, который помог мне купить подержанную машину, но в отличном состоянии.

Потом я поняла, что Иван специально подстроил эту встречу. Он никогда не ездил по продуктовым магазинам, у него для этого имелась домработница, а если точнее, то за покупками ездил муж из семейной пары, работавшей у Ивана. Значит, я ему на самом деле понравилась? Он приложил усилия, чтобы узнать адрес моего проживания, проследить за мной, выяснить маршруты моих передвижений? Или для этого был нанят частный детектив? Точно я так никогда и не узнала, но подозревала, что подготовительную работу проводил кто-то из помощников Ивана. Он же руководил агрохолдингом.

К тому времени я уже жила в своей собственной квартире и платила ипотеку.

Софья Леонидовна, мать погибшей Галины, в свое время удочерившей Дошу, а потом подменившей ее на меня, завещала мне все, что у нее имелось. А имелась квартира, в которой я в свое время прожила один день. Никаких дач и машин не было. Денег на счетах осталось совсем немного – Софье Леонидовне приходилось покупать дорогие лекарства, да и не привыкла она жить на одну маленькую пенсию. Ведь дочь ее прилично зарабатывала по карельским меркам, Андрей присылал деньги на девочку, которые, конечно, не все шли на нее. А после смерти дочери и прекращения потока денег от Андрея приходилось самой платить за трехкомнатную квартиру и вообще за все. Сил заниматься продажей квартиры и переездом в другую, меньшей площади, просто не было. Да и говорят же, что родные стены помогают. Квартира была уютной – это я сама помнила. В новой нужно делать ремонт, а силы откуда? Главное – что были деньги. И Софья Леонидовна умерла до того, как полученные ею за завод (за Галинины акции) закончились.

Хотя…

Неужели она потратила такую сумму? С другой стороны, я не знала, сколько она на самом деле получила. Вероятно, довольствовалась тем, что предложили.

Вместе с завещанной квартирой я получила от Софьи Леонидовны письмо, в котором она просила у меня прощения. Оказалось, что родственников у нее не имелось, со мной ей было стыдно связываться. Тут я почувствовала себя виноватой. Нужно было хоть раз к ней заехать. Может, просто поговорить. Но я не хотела даже слышать про ее дочь, убившую мою биологическую мать, сестру, маленького брата и незнакомую мне девочку Дошу. И ведь Софья Леонидовна в тот единственный день, когда мы с ней общались, обманывала меня. Я не хотела ее видеть.

Из письма я узнала, что денег за завод она получила не так и много. Большая часть акций принадлежала известному мне Андрею. И Софья Леонидовна понятия не имела, продал он их или до сих пор владеет ими. Может, до сих пор на заводе трудятся нанятые им управляющие, как трудилась Галина? Но меня это мало интересовало. Я сама от Андрея видела только хорошее. Может, он все годы помогал мне с дивидендов? Но я не стала его об этом спрашивать.

Я попросила его о другой помощи. Мне нужно было продать квартиру в Петрозаводске и купить в Петербурге. Я хотела покупать двухкомнатную, но Андрей сказал: бери трехкомнатную. Ведь возможно, что скоро придется взять к себе бабу Таню. Мало ли, что она говорит, что всегда жила в своем доме и в нем и умрет.

И он как в воду глядел. Мало того, мне пришлось взять к себе не только бабу Таню, но и мать Андрея. Не знаю, почему ее не взяла к себе ее дочь. Мать Андрея пыталась оправдать свою дочь – у нее трое детей, она работает на трех работах… Но это была ее мать, а не моя. А после инсульта она не могла жить одна – правая рука больше не действовала, ногу она при ходьбе подтягивала. Но две бабульки справлялись, пока я была в рейсе. Конечно, продукты закупала я, квартиру убирала я, но они могли что-то приготовить. И старались меня баловать. И постоянно говорили, что мне нужно устраивать личную жизнь. Ты же стюардесса! Ты в каждом рейсе видишь мужчин. Неужели с тобой никто не пытается познакомиться?

Так настойчиво, как Иван, со мной не пытался познакомиться никто. Он смог очаровать бабушек, и они всячески стали подталкивать меня к Ивану. Он приложил усилия, чтобы найти меня «на земле». Он ухаживал.

Его нельзя было назвать красавцем-мужчиной, но он был вполне симпатичным. Светло-русые волосы, глаза орехового цвета, всегда загорелое лицо, хорошая фигура. В доме, построенном Иваном, имелся тренажерный зал и баня с небольшим бассейном, а на прилегающем к нему участке – открытый бассейн, который, конечно, использовался только летом.

Он стал моим первым мужчиной, что его удивило.

Но мне никто не нравился так, чтобы ему отдаться! А потом с каждым годом это становится сделать все труднее и труднее. Мне было двадцать три. Пора было расставаться с девственностью, чтобы не остаться старой девой навсегда.

После нашей первой ночи Иван прямо сказал мне, что жениться на мне в ближайшее время не сможет. Я не стала спрашивать почему, он не объяснял. И вообще мы живем в двадцать первом веке, лишившись девственности, женщина не считается обесчещенной. Это в прошлом единственным спасением для женщины в таком случае становился официальный брак.

Иван был разведен, и у него имелось двое взрослых детей примерно моего возраста. Я знала, что дети проблемные и Ивану регулярно приходилось решать какие-то вопросы после того, как деточки что-то натворили. Дочь была светской львицей, после окончания элитной школы для девочек в Швейцарии больше нигде не училась и не работала. Так сказать, тусовалась. Этим в свое время занималась и ее мать. А Иван, как я уже говорила, был домоседом и терпеть не мог светские мероприятия. Еще я знала, что его бывшая жена пила. Поэтому Ивана очень интересовал вопрос моей «дружбы» с зеленым змием. Но я была равнодушна к спиртному и не только не злоупотребляла, но и вообще крайне редко брала спиртное в рот. Я ведь не забыла о том, в каких условиях прошло мое раннее детство и как пила моя родная мать.

Я забеременела после нашего первого раза. Иван предложил уволиться из авиакомпании и переехать жить к нему. Интересно, предложил бы, если бы не забеременела? Я на самом деле не пыталась «развести его на брак», и он это знал. Я не пыталась его как-то «поймать в сети». Вообще он предохранялся с нашего второго раза, но уже было поздно. Я сама была в шоке! И я не сразу поняла, что беременна. После того как я стала летать, цикл у меня был нерегулярный. Первыми поняли бабушки. Обе однозначно сказали: «Только рожать, независимо от того, что будет говорить «твой».

Но «мой» обрадовался. Хотя опять сказал, что жениться на мне не может. Ну, не может, значит, не может.

Я сказала, что у меня ипотека и две бабушки. Иван выплатил ипотеку и нанял бабушкам помощницу по хозяйству. Бабушки были на стороне Ивана. И ведь я же о них не забуду? Я в самом деле через день ездила к ним в гости.

– Ты же хотела учиться дальше? – спросил Иван. – Поступай в аспирантуру. Ты же сама мне говорила, что не собираешься всю жизнь работать стюардессой. И я сам подскажу тебе, что стоит изучить.

У Ивана на самом деле было много интересных книг, как на русском языке, так и на английском, по, так сказать, финансовой грамотности. Хотя, наверное, слово «грамотность» в данном случае не очень подходит – они были для специалистов. Для тех, кто давно освоил азы и вышел на продвинутый уровень.

– Мне могут потребоваться твои знания, – сказал Иван. – И еще я хочу перевести на тебя часть активов.

– И именно поэтому ты не можешь на мне жениться?

– Да, – ответил он. Хотя, возможно, причина была не только в этом.

Я, конечно, понимала, что «чистого» бизнеса в России нет и быть не может. Иван начинал брокером на Российской товарно-сырьевой бирже, потом занимался импортом продуктов питания, успел побыть чиновником, потом снова ушел в бизнес. Когда мы познакомились, у Ивана был агрохолдинг.

Продукты питания, конечно, всегда нужны. Это был разумный выбор. Еще Ивана интересовала связь – в плане инвестиций. Потом он покупал и перепродавал какие-то вагоны. То ли вагоны требовались агрохолдингу, то ли это просто была этакая небольшая «халтурка». Возможно, у него имелись еще какие-то проекты. Он был обеспеченным человеком, но точно не олигархом. Жить за границей не собирался. Насколько мне известно, недвижимости там не имел. Или имел? И она уже числится на мне?

У Ивана работала русская семейная пара, которая выполняла всю работу по дому. Они жили в небольшом домике, имевшемся на участке. Им было лет по пятьдесят, приехали они в Петербург из какого-то маленького городка в средней полосе России. Они старались быть незаметными, в душу ко мне не лезли, никаких вопросов не задавали, за исключением связанных с хозяйством. Они были похожи на Ивана – такие же домоседы, которые без необходимости с участка не выезжали. Никакие театры, музеи и выставки их не интересовали. Вечером они просто смотрели телевизор в своем домике.

Я отказалась от няни. Я хотела сама заниматься ребенком, в особенности раз мне не приходилось готовить, стирать, убирать и делать все остальное в доме и на участке.

И я занималась ребенком, читала книги, которые мне советовал Иван, сама черпала знания в интернете по интересующим меня вопросам, навещала бабу Таню и мать Андрея, присматривала за помощницей по хозяйству, навещала одного моего старенького преподавателя, который был и руководителем моего диплома и под руководством которого я начала писать диссертацию, встречалась с двумя сокурсницами и одной бывшей коллегой. Вечером я ждала с работы Ивана, мы всегда вместе ужинали, гуляли по нашему участку, в выходные иногда выезжали в другие места Ленинградской области. Мы много говорили на профессиональные темы, но я не знала деталей бизнеса Ивана.

А потом однажды утром в наш дом в большом количестве нагрянули сотрудники органов. И начался ад.

Моя жизнь в очередной раз резко изменилась.

До революции 1917 года

Следующий ребенок появился в семье Аполлинарии Антоновны по приказу одного рогатого мужа.

История его матери напоминала историю Прасковьи Варенцовой, изображенной на картине Василия Пукирева «Неравный брак». Таких историй в те времена было великое множество. Ведь судьбу детей решали родители. Без их благословения венчание было невозможно. Хотя, конечно, можно было украсть невесту и тайно обвенчаться в какой-нибудь сельской церквушке. Но это все-таки были исключения из правил. Да и кража невесты, и тайное венчание вполне могли закончиться лишением невесты приданого. Это тоже останавливало женихов.

Молодой человек по фамилии Васильев хотел, чтобы все было чин по чину, и рассчитывал на приданое девушки, в которую влюбился. Он настойчиво добивался ее руки, но родители были против. Девушку выдали замуж за человека почтенного и с положением. Не старца, как изображенный на картине «Неравный брак», но старше невесты на двадцать лет. Хотя ведь и на известной картине художник погрешил против истины. В той известной истории невесте было восемнадцать, а жениху – тридцать один. Жених был красавцем-мужчиной в самом соку, а не стариканом, которому невеста годится во внучки. Художник творчески подошел к отображению драмы своего друга на холсте. Он передал суть трагедии и эмоции. Невеста нежная и беззащитная, написана округлыми мягкими линиями, а какой-то угловатый жених – прямыми. Кажется, что он весь символизирует увядание и омертвение и смотрит на невесту надменным взглядом победителя. Деньги могут все! Но ведь и в реальности заключались союзы, когда родители продавали юный цветок, чтобы решить свои финансовые проблемы.

Девушку выдали замуж, в браке она явно была несчастна, да и забеременеть не получалось. У «старца» уже были дети от первого брака. Им молодая мачеха пришлась не по душе. Она страдала – и из-за необходимости жить с нелюбимым старым мужем, и из-за отношений со всеми домочадцами.

И тут на горизонте снова появился Васильев.

Терять ей было нечего, и она отдалась ему со всей страстностью, нерастраченной в годы брака. Об их связи узнал рогатый муж и запер жену дома. Но она была уже беременна.

Муж не знал точно, его это отпрыск или не его. Да и жена, вероятно, тоже. Каким-то образом рогоносец узнал про Аполлинарию Антоновну, ее мужа и брата, которые теперь, можно сказать, стали руководителями семейного детского дома – или патронажной семьи. Рогоносец лично познакомился с ними со всеми, посмотрел на условия содержания детей, даже поговорил с детьми и объяснил, что, возможно, в дальнейшем он заберет ребенка назад. Экспертизы ДНК в те годы не существовало, и можно было надеяться определить отцовство только по внешнему сходству. А для этого требовалось немного подождать. Более того, рогоносец отправил письмо другому потенциальному отцу, о чем сообщил и Аполлинарии Антоновне, но из корыстных соображений. Он хотел, чтобы тот тоже поучаствовал в оплате содержания ребенка. Рогоносец просил Аполлинарию Антоновну не говорить о том, что тоже платит. И, конечно, она этого делать не стала. Деньги на содержание детей ей требовались. Чем больше плательщиков, тем лучше.

Но ей было безумно жаль мать, которая лишилась ребенка по воле нелюбимого мужа, и молодого Васильева, который, узнав о том, где находится младенец, тут же примчался к Аполлинарии Антоновне. Он не мог взять ребенка к себе, но регулярно приезжал, и именно его мальчик стал звать папой. Муж-рогоносец не приезжал, но деньги присылал исправно. Его молодая жена вскоре умерла. «Зачахла», – подумала Аполлинария Антоновна. Хотя ведь могла быть и какая-то инфекция. Но ведь если человек сам не хочет жить, его организм прекращает бороться. По крайней мере, несчастная женщина не совершила греха самоубийства.

А ребенок, похоже, был от Васильева.

⁂

Последним, восьмым, ребенком в семье Аполлинарии Антоновны стала дочь революционерки, отправлявшейся за любимым мужчиной в ссылку.

Девушка родилась в столичной дворянской семье, получила прекрасное образование, но вместо того, чтобы готовиться к браку с каким-нибудь графом или князем, увлеклась идеями марксизма. С мужчиной, которого полюбила, она познакомилась именно в этой среде, хотя он тоже был благородного происхождения. Они вполне могли встретиться на светском балу, их могли познакомить родственники, но их представили друг другу на сходке.

Потом молодого человека арестовали, и он оказался в тюрьме на улице Шпалерной. Из тюремного дворика был виден кусочек мостовой, куда девушка благородных кровей каждый день приходила, чтобы ее хотя бы мог увидеть молодой человек, увлекшийся антигосударственными идеями.

В тот раз он вышел из тюрьмы и до очередного ареста и отправки в Сибирь успел сделать возлюбленной ребенка. Но путешествие с маленьким ребенком – это всегда проблема, более того, молодая революционерка понятия не имела, в каких условиях ей предстоит жить в Сибири.

Суровый отец отрекся от дочери-революционерки, а мать жалела «заблудшую душу». Именно она приносила деньги Аполлинарии Антоновне и гуляла с внучкой. Ребенок ни в чем не виноват. Не отвечает невинный младенец за то, что вдруг втемяшилось в головы его родителям.