Текст книги "Три сестры и один муж"

Глава 3

Охрана на въезде в элитный поселок была предупреждена о моем приезде.

– Не надо паспорт, – махнул мужик. – Ваше лицо – удостоверение личности. Что там у этой семейки еще случилось?

– Я вас об этом хотела спросить.

Он только скривился и ответил, что сюда постоянно приезжают журналисты. Пиар организован на высшем уровне. Правда, никого из ведущих криминальных новостей еще не было.

– Считаете, что все придумано? – уточнила я.

– А вам что сказали?

Я повторила. Мужик почесал щеку.

– Муляж какой-нибудь взорвали, – наконец высказал свое мнение он. – Они мастера инсталляций. Потом окажется, что Сыроваров опять сбежал от своих баб отдохнуть у очередной женщины. Тут все будут носиться, его искать, по телевизору покажут, как ищут и не могут найти, наши бабы рыдать будут, может, и вся страна поплачет. Поклонницы начнут грозить покончить жизнь самоубийством – и он снова появится. Как феникс из пепла. Только раньше они еще никогда «Криминальную хронику» не вызывали, у нас тут светская пасется ежедневно. Фомичиха вам заплатить предлагала?

Я кивнула и пояснила, что денег не беру, беру сюжетами. И ведь в полицию эта Фомичиха не звонила…

– Вы взрыв слышали?

– Здесь постоянно что-то грохает, но так, чтобы стоило бежать проверять – нет. Вы можете муляжи отличить от реальных частей тела?

– Если и не смогу, то вон Вася – патологоанатом.

– Отлично. Может, они там думали, что журналисты не решатся дотронуться до отрезанной конечности.

– Я решусь. И не то видела.

– Фомичиха этого не знает. Но согласитесь, что нормальный че… то есть обычный человек при виде разорванного на куски тела… э-э-э…

– Я понимаю, что вы хотите сказать. Возможно, ей следовало не мне звонить. Кстати, она откуда? Она явно не питерская.

Охранник не знал, откуда приехала Фомичиха, только что появилась она в нашем городе (то есть его окрестностях) года три назад. Тогда ее средняя дочь, известная как Кристина Редман, сошлась с Владимиром Сыроваровым. Кристина переехала в дом Сыроварова, который уже был построен в этом элитном поселке, а вслед за Кристиной пожаловали ее мать, старшая сестра и младший брат. А потом еще два родственника мужского пола, один тоже сериальный актер, но второго плана. Мало этого, в дом перебралась старшая сестра Сыроварова с мужем.

– Сколько же их там живет?!

Охранник развел руками.

– Вы вроде сказали, что с матерью приехали старшая сестра и младший брат Кристины. Но судя по информации в Интернете, их три сестры. Третья особь, случайно, не транс?

Охранник расхохотался и пояснил, что сестер (дочерей Фомичихи) на самом деле три. Только младшая, синхронистка, в доме Сыроварова не проживает и никогда не проживала. У нее есть своя квартира, полученная от государства за победу то ли на чемпионате мира, то ли на Олимпийских играх.

– Вы ее видели?

– По телевизору видел. Здесь нет. Не знаю, общаются или нет. Может, приезжала не в мою смену.

Вася сказал, что, судя по информации в Интернете, она тоже принимала какое-то участие то ли в борьбе за внимание Сыроварова, то ли в возвращении его в семью.

– Не знаю, – покачал головой охранник. – У них реклама себя любимых на поток поставлена. Участвовать в семейном деле могла. Но в любовном многоугольнике она физически не участвует. В желтой прессе что-то пишут, но это сплошной пиар. И им, и ей. Она же в рекламе много снимается, как спортсменка. Ну и страсти-мордасти с известным актером ей только на пользу. Я вообще ничему не удивлюсь. Они тут не одни такие. Правда, их семейка больше всех выпендривается, и к ним больше всего журналистов ездит. Все время новые идеи. Видите: вас пригласили. Это ж все еще придумать надо.

«Взрыв с разорванными на части телами?»

– Пиар им делать будете? – спросил охранник.

– Нет. А разоблачение буду, раз меня сюда в пятницу вечером сорвали. И не хочу я, чтобы кто-то жизнь самоубийством кончал – по любому поводу. А уж из-за сериального актера или популярного исполнителя, так в особенности.

Мужчина попросил по пути назад рассказать ему, что мы найдем на участке, и продиктовал свой номер мобильного.

– Если помощь потребуется, звоните.

Мы поехали к участку Фомичихи.

* * *

Взрыв на самом деле был, что меня не очень удивило. Раз вызывают «Криминальную хронику» на взрыв, то что-то надо было подготовить. Устроить взрыв не так сложно. По идее, детство Фомичихи пришлось на советские времена. А тогда дети познавали химию, так сказать, на практике. Больше, конечно, мальчишки, но и девчонки были в курсе. В магазине хозтоваров и аптеке можно было купить все необходимое. Хотя сейчас есть Интернет, там можно найти инструкции и даже не искать компоненты в магазинах, а заказать опять же по Интернету. Курьер привезет. Или два курьера – если заказывать из разных мест, чтобы, например, не привлекать внимания. Ведь кто-то может сообразить, что можно собрать из этих компонентов. Сейчас развлечения советских детей во дворах и на пустырях расцениваются как незаконное изготовление взрывчатых веществ, а это уголовная статья.

Стоило моей машине притормозить у очень точно описанных ворот (с гербом!), как они раскрылись, и из них появилась женщина неопределенного возраста. Так может выглядеть тетка от сорока до шестидесяти пяти, проживающая в деревне или небольшом поселке городского типа, но не в Петербурге. И никак не теща известного актера, и не мать актрисы, блогерши и титулованной спортсменки. Но Фомичиху ее внешность явно не волновала. Пластических операций она не делала, похоже, и никакими процедурами в салонах красоты себя не баловала. Одета была в видавший виды спортивный костюм поверх вылинявшей футболки. На ногах – стоптанные сабо на босу ногу без маникюра и с никак не обработанными потрескавшимися пятками. Но пятками-то хотя бы можно было заняться?! Ведь трещины болеть должны!

Белые ночи уже закончились, и требовалось освещение. У меня в машине всегда лежат фонарики – и маленькие, и крупные, как с мощным направленным лучом, так и с рассеянным широким, есть и запасные батарейки к ним. Заезжать на участок я не стала (а вдруг тут следы, которые заинтересуют следственную группу), выгрузилась с сумкой и фонариками, Пашка с Василием выгрузились со своим арсеналом.

– Ну, показывайте, – предложила я.

Фомичиха, отказавшаяся называть имя и отчество (ее все зовут Фомичиха, и ей так привычно), повела нас по участку влево, вдоль высокого забора, огораживавшего территорию. Ворота за нашими спинами заперла. Признаться, мне это не очень понравилось. На участке воняло, но не так, как должно пахнуть после взрыва. Это был запах какого-то дерьма. Потом пропел петух. Я посмотрела на часы.

– У вас куры? – поинтересовалась я ничего не выражающим голосом.

– Да. И кролики. Любим свеженькое.

«И, вероятно, запах уже не чувствуете».

Пашка спросил, почему петух поет вроде бы в неположенное время.

– Так городской, – как само собой разумеющееся ответила Фомичиха. – Здесь родился и вырос.

Правда, от ворот и в процессе движения вдоль забора мы ни курятника, ни крольчатчика не видели. Вероятно, они находились с другой стороны жилого дома. Сам дом был трехэтажным, с фасада светилось два окна. Никакой экзотики в архитектуре я не заметила. Никаких колонн, башенок – просто каменный трехэтажный дом с одной входной дверью. По шесть окон на втором и третьем этажах, четыре на первом. Ничего особенного. Надо будет его потом при свете дня рассмотреть.

Вскоре мы остановились у небольшой калитки.

– Видите? Она здесь вошла, – сообщила Фомичиха. – Ворота мы запираем. Без меня их никто не откроет.

– А калитку не запираете?

– Все время пытаюсь, но кто-то ею регулярно пользуется. Вечером проверяю, утром прихожу – не заперта.

– Открывают ключом? Отмычкой?

– Не знаю.

Я посветила на единственный врезной замок. С таким и я бы справилась. Значит, не очень хотят запирать. По-моему, навесной замок изнутри помог бы гораздо больше.

– Но ведь у вас закрытый поселок. Вначале нужно на территорию попасть.

– Это соседи всех пускают, – махнула рукой Фомичиха.

– Что значит «всех»?

– Журналистов. Напакостить нам хотят. Завидуют.

Я удивленно посмотрела на вызвавшую меня сюда женщину.

– Разве журналисты вам пакостят?

– Те, которых приглашаем не мы сами, – да, еще как. Но пакостят в первую очередь соседи. Они нам завидуют. Если они приглашают журналистов, то платят журналисты им, а не нам. Вон Люська из пятого дома чаще меня ходит по ток-шоу и о нашей жизни рассказывает. Только и сидит с биноклем у себя на крыше, наблюдает за тем, что у нас происходит.

Я поинтересовалась, сидят ли вместе с Люськой на крыше журналисты? Про себя отметила, что мне нужно будет с этой Люськой обязательно побеседовать. Может, расскажет что-то интересное. И с коллегами пообщаться из светской хроники.

Фомичиха сообщила, что Люська журналистов на свою крышу не пускает. Они там сидят с младшим сыном. Зачем им свой хлеб кому-то отдавать? Они с сыном собирают информацию и идут с ней на ток-шоу. И в суд на них не подашь – если они что-то говорят, то это имеет подтверждение в виде фотографий и видеозаписей. У Люськи муж – известный адвокат, явно ее проконсультировал. Старший сын тоже адвокат, а младший – блогер, и основная тема у него – жизнь известных людей. Люська никогда не работала, за адвокатской спиной сидела, а теперь они вместе с сыном снимают жизнь поселка. То есть Люська с крыши ведет наблюдение, а как только в каком-то из домов или, скорее, на участках начинается какое-то действие, она вызывает сына. Тот обычно в доме сидит, наверное, у компьютера. Сын бежит на крышу с видеокамерой, все снимает и выкладывает у себя в блоге.

«Не поняла. Они пускают журналистов или сами следят? Или Люська сама следит, а другие пускают?»

– То есть он не только за вашим домом следит?

– Нет, конечно, за всеми.

– А из их дома можно рассмотреть все, что происходит на всех участках?

Фомичиха объяснила, что с Люськиной крыши можно. Просто сейчас темно и не видно.

– Вон эта? – показал пальцем Пашка.

Я посмотрела в ту сторону, куда показывал оператор. На фоне луны и звезд маячило некое строение. Я ожидала бы, что с него по утрам кричит муэдзин.

Фомичиха сказала, что Люськин дом вообще выглядит очень странно, и никто не знает, зачем возводилось это напоминающее минарет строение, но оно там есть и Люська его активно использует.

– Так тогда зачем ей пускать журналистов? – спросила я. – Если они сами с сыном снимают и в Сеть выкладывают или на ток-шоу ходят со своим материалом. Вы сами только что сказали…

«Кто пускает журналистов? Фомичиха может четко выражаться?»

– Они днем снимают. А ночью не могут. Ну, конечно, в ваши белые ночи можно, но сейчас уже нет. И они пускают журналистов ночью. Не к себе, а на территорию поселка. А те проникают к нам.

– На участок?

– И в дом.

Странно, что муж-адвокат не объяснил Люське, что это противозаконно. Хотя… Она же сама не проникает на чужую территорию. Это журналистам отвечать, если поймают.

Я спросила, можно ли попасть на территорию поселка не через пост охраны. По идее, должен быть второй выезд. Пожарные бы не приняли поселок без второго въезда. А это явно не самозахват земли, а организованное строительство (хотя потом, конечно, на участках все делали то, что хотели). Фомичиха ответила, что второй въезд закрыт, поста охраны там нет. Больно дорого было бы содержать два поста (зятю, которому платят по триста тысяч за съемочный день?!). Но территория поселка огромная, и хотя охрана регулярно проверяет забор, там то и дело появляются лазы. Не уследишь за теми, кто их проделывает!

«А сигнализации нет? Или все и в элитном поселке полагаются на русский авось? Забор поставили, пост охраны сделали – и ладно?»

– Да у нас весь город таких размеров, как этот поселок! – воскликнула Фомичиха и назвала свою малую родину в средней полосе России.

Я подумала, что надо будет на карте посмотреть, откуда к нам прибыли сериальная актриса, блогер и чемпионка то ли мира, то ли Олимпийских игр по синхронному плаванию.

Поселок на самом деле занимал огромную территорию, огороженную общим забором. Внутри по большей части заборчики были декоративные. Но у Фомичихи стоял глухой двухметровый с воротами, в которые нас пустили. Точно такой же огораживал соседний участок, правда, к моему удивлению, там не было ворот. Дом над забором не возвышался. Другой стороной участки упирались в общий забор. То есть территория, принадлежащая Владимиру Сыроварову, вся была обнесена высоким глухим забором. Со всех сторон.

Я спросила про соседей за глухим забором.

– Это наш участок. Я уговорила зятя купить. У нас по центру сделан проход, а с улицы туда не попасть.

– Там живет кто-то из вашей семьи?

– Нет, там только огород. Тут-то почти все занято – дом, крольчатник, курятник. Яблони и сливы, мы сами их здесь высадили…

И Фомичиха рассказала, как она сама с Витькой (я пока не знала, кто это) ездила по Ленинградской области, выискивала заброшенные участки. Там они выкапывали яблони и сливы и перевозили сюда.

– Вы не саженцы здесь высадили?

– Саженцы тоже есть. Но нам-то надо было, чтобы сразу плодоносить начали.

Василий удивился, что «взрослые» деревья можно пересадить. Он про такое не слышал. Я, признаться, тоже. Фомичиха объяснила, что можно, только нужно очень аккуратно выкапывать корни. Они и кусты пересадили. Прижилось все.

– А то что за участки были? Я поражаюсь местным. Ни у кого ничего не растет. Только цветочки и трава. Баловство одно.

«Здесь другая публика живет», – подумала я, но ничего не сказала.

– Вот смотрите, – кивнула Фомичиха.

Я включила фонарь и моргнула. Луч фонаря сразу высветил часть человеческой ноги, на которой болталась штанина спортивных брюк, то есть обрывки штанины. Пашка включил камеру. Василий подошел поближе. На площадке, где произошел взрыв, были две мужские ноги, вернее, части ног (их оторвало от тела не полностью) и туловище с руками и головой, а также разорванное не несколько частей женское тело. Женское пострадало гораздо больше.

Я предположила, что они наступили на мину. То есть наступила женщина, а мужчина просто находился слишком близко.

Глава 4

– Юля, на него посвети, – попросил Василий, который уже надел перчатки и осматривал туловище мужчины. Пашка снимал.

Василий поднял голову, и мы встретились с ним взглядом.

У мужчины не только оторвало ноги. Еще ему выстрелили прямо в сердце – там расплылось кровавое пятно.

– Что было вначале? – спросила я.

– Не могу определить. Но кровь еще не свернулась…

«Контрольный выстрел? Потому что не погиб сразу во время взрыва? Но почему в сердце, а не в голову?»

– С близкого расстояния, – добавил Василий. – Следы пороха остались, футболка обожжена. Думаю, что пистолет прижимали к его груди.

Мы мгновенно стали осматривать территорию вокруг, правда, по ней не шастали, это будет делать опергруппа. Я осветила все фонариком, Пашка все заснял. Никакого оружия поблизости не валялось. Женской сумочки тоже.

Но на двух столбах под тентом висел гамак. А под гамаком лежали… разноцветные снаряды для зенитного орудия – такие, как показывают в фильмах о Великой Отечественной войне. То есть эти предметы выглядели, как снаряды, но, насколько мне известно, настоящие снаряды не красили ни в красный, ни в оранжевый, ни в желтый, ни в фиолетовый цвета.

– Что это? – спросила я у Фомичихи, которая тоже неотрывно смотрела на эти странные предметы.

– Видите, синего нет! – печально посмотрела она на меня. – Петенька расстроится!

«Она сумасшедшая?»

– Что это? – повторила я свой вопрос. – Кто такой Петенька?

– Мой сын. Младший. У меня три дочери и сыночек. Моя надежда и опора.

– Это его… вещи?

И тут я вспомнила, что мне же говорили про разрушенную астрологическую инсталляцию…

Фомичиха стала что-то объяснять про установку предметов, раскрашенных в цвета радуги, с помощью компаса, что Петенька и делает каждое утро.

Но почему зенитные снаряды?

И зенитный снаряд – не мина. Он не может взорваться, если на него наступят. Или может? Или это не зенитный снаряд, а мина какой-то новой формы?

Я поняла, что пора звонить моим знакомым из органов и просто в «ноль-два». Нас и так по головке не погладят за то, что сделали это не сразу. Но не в первый раз… Ребята же знают, что мы им поможем, как можем, и у нас же работа. У них – своя, у нас своя. И вообще кто им сообщит точное время нашего прибытия на место преступления? То есть его, конечно, можно определить по установленным на дорогах видеокамерам, но никто не будет напрягаться. И без этого есть чем заняться.

Как и обычно, первому я позвонила Андрюше, который теперь трудится в Следственном комитете. И я сама, и Пашка с Василием не один пуд соли вместе с ним съели, вернее, не один десяток литров пива выпили. Я освещала в прессе и своей программе многие дела, расследованием которых занимался Андрюша, и сама в меру сил и возможностей участвовала в этих расследованиях. Сколько же лет мы знакомы? Мы стали сотрудничать, когда Следственного комитета еще не было!

– Нет… – простонал Андрюша вместо приветствия.

– Да, – сказала я. – Целых два. А если считать части тела…

– Расчлененка?

– Взрыв.

– Правда? – оживился Андрюша. – Терроризм – подследственность ФСБ. У тебя же есть знакомые и среди наших «старших братьев». Им звони. Порадуй в пятницу вечером.

– Здесь не терроризм. Здесь астрологическая инсталляция, элитный поселок с охраной при въезде и известный актер с неизвестной женщиной. Оба – славяне. Кстати, твой начальник неоднократно говорил мне, что ты от МВД отвечаешь за связи со мной лично.

– Мне он тоже это говорил. И не только он, – буркнул Андрюша. – Если бы мне еще за вредность доплачивали…

– У нас у всех вредная работа, – невозмутимо ответила я. – Однако ни ты, ни я, ни Пашка, ни Василий и никто другой из наших общих знакомых вроде свое дело бросать не собираются.

– Где в пятницу вечером находится твой Виталя? – поинтересовался Андрюша.

– На деловой встрече. А ты где?

– На романтической. В первый раз встречаюсь с девушкой.

Я услышала звук женского голоса, но не смогла разобрать слов.

– Ты поел?

– Да. Поесть успели.

– Уже разделся?

– Нет, но собирался.

– Девушке будет полезно сразу узнать про характер твоей работы и определиться, может она это выдержать или нет. Пусть посмотрит, как у тебя проходит вечер пятницы, то есть ночь с пятницы на субботу.

В свое время от Андрюши ушла жена, и пока ему личную жизнь снова устроить не удавалось.

– Едем! – донесся до меня полный энтузиазма уверенный женский голос.

– Взрывотехника вызови, – сказала я и вкратце описала суть дела – так, как ее сама понимала.

– Ты девицу знаешь?

– Взорванную? По остаткам головы опознать не могу. Пашка тоже.

– Журналистка, – встряла Фомичиха. – Только они сюда шастали.

«А ваш зять с ними встречался у калитки? Мужчина, зарабатывающий по триста тысяч за съемочный день, не мог снять гостиницу? Купить квартиру для встреч? Возить своих дам на выходные в Париж? Или хотя бы в Москву?»

Андрей сказал, что выезжает и чтобы я позвонила дежурному по городу. Там мои вызовы принимали неоднократно. Дежурный хмыкнул, стоило мне представиться, сообщил, что недавно смотрел меня по телевизору, потом спросил, кого еще я нашла в ночь с пятницы на субботу, моему сообщению нисколько не удивился и велел ждать опергруппу и ничего не трогать.

– Но вы это и так знаете, Юлия Владиславовна, – добавил он ехидно. – Все засняли уже?

– Конечно, – ответила я, отсоединилась и предложила Фомичихе проследовать в дом. По пути позвонила охраннику, дежурящему при въезде в поселок, предупредила, что вскоре приедут, так сказать, официальные лица.

В доме нас с Пашкой и Василием проводили на кухню. Это Россия, в России всегда ведут на кухню. Она находилась на первом этаже, ее площадь составляла около сорока метров. Но никакого профессионального оборудования для съемки я тут не заметила. Если дочь – кулинарный блогер, оно должно быть.

Я задала соответствующий вопрос. Фомичиха ответила, что Степанида все снимает в своей квартире.

– После того как родила, не желает на всех готовить. Мне приходится, – недовольно сообщила лишившаяся зятя теща.

– Ваша дочь родила от Владимира Сыроварова? – спросила я.

– Да. Близнецов. Мальчишек. Им уже по два года и три месяца.

– Они были женаты?

– Нет. Женой у него Капитолина, то есть Кристина. Она известна как Кристина Редман.

– Так, секундочку. Владимир Сыроваров был женат на вашей второй дочери Кристине Редман, актрисе, а общих детей имел с вашей старшей дочерью Степанидой, кулинарным блогером?

– Не знаю, были они женаты или нет. Свадьба была.

Я моргнула, но не очень удивилась. В этих актерских семьях все всегда очень запутано, а тут в семье не только актеры… Вспомнила одну известную балерину, королеву шпагата. У нее была пышная свадьба в Пушкине с приглашением массы известных людей и фотографиями в массе изданий, а потом оказалось, что официальной регистрации брака не проводилось. Если здесь аналогичный случай, Кристина Редман наследницей не является. Нет документа о браке – ничего не положено, пусть хоть на свадьбе весь бомонд гулял и готов это подтвердить.

Я спросила про младшую дочь и ее отношения с Владимиром Сыроваровым.

– Не было у них никаких отношений. Никогда.

– А то, что…

– Пиар, – махнула рукой Фомичиха. – Алина то на сборах, то на соревнованиях. Ей не до Сыроварова. И у нее друг есть. Боец ММА. Попробовал бы Сыроваров к Алинке приблизиться… Этот ее парень никого к ней на пушечный выстрел не подпустит. Да и пытаться никто не станет, один раз Кольку увидев. Колька – это Алинкин парень, – пояснила мать.

– А ваш сын?

– Что мой сын?

Я спросила, чем он занимается. Фомичиха ответила, что астрологией.

– Профессионально?

– Ну, можно сказать и так.

– Он составляет гороскопы на заказ? Его гороскопы печатают в газетах, журналах?

– Нет, ничего подобного.

– Он деньги за занятие астрологией получает?

– Нет.

– Значит, не профессионально.

Фомичиха заговорила очень эмоционально, объясняя, что все свое время Петенька посвящает астрологии. Я поняла, что у нас с ней разное понимание «профессиональных занятий», и поинтересовалась, на что Петенька живет.

– Так он тут, с нами, – недоуменно посмотрела на меня Фомичиха.

– Всех содержал ваш зять?

– Да, конечно. А тут еще эти к нам переселились. У них квартиру залило полтора года назад, а они все живут.

– Вы про кого говорите?

Оказалось – про сестру взорванного Владимира Сыроварова с мужем, «совершенно никчемным мужичонкой», который «только наукой своей занимается». Сестра тоже занимается наукой, а не «делом, приносящим нормальный доход». Брат мог ее пристроить в кино, а она не хотела и даже в массовках никогда не снималась.

– Внешне сестра и Сыроваров похожи?

– Нет, совсем не похожи. И она даже ни одной пластической операции не сделала, хотя давно пора!

«А вам?» – хотелось спросить мне, но я не стала. Фомичиху не спасла бы ни одна пластическая операция.

Вместо этого я попросила перечислить всех, кто живет в доме.

Фомичиха начала с себя. По ее словам, в доме постоянно проживает ее средняя дочь, известная как Кристина Редман, по документам – Капитолина Сергеевна Фомичева. Периодически появляется старшая дочь Степанида Мефодиевна Фомичева с детьми. Она фактически живет на два дома. Зимой сюда приезжала, только когда Владимир Сыроваров желал видеть детей, а лето все время живет здесь, как на даче. Свежий воздух, свои ягоды. После рождения детей Сыроваров купил Степаниде квартиру. Там постоянно проживает отец Степаниды.

– Ваш бывший муж?

– Я не была замужем, – заявила Фомичиха и продолжила свой рассказ.

Степанида в своей квартире снимает видео, которые выкладывает в Интернет. Но теперь у нее есть и свое кулинарное шоу – благодаря Владимиру Сыроварову.

– Ой, что мы все будем делать без Лешеньки. – Фомичиха сокрушенно покачала головой и слезу пустила.

– Без какого Лешеньки? – не поняла я.

Оказывается, Владимира Сыроварова на самом деле звали Алексей Иванов. Но куда ж сниматься с таким незвучным именем? С этим я была полностью согласна.

– Сейчас Степанида здесь?

– Да. И дети тоже. Спят. Я не стала будить. Вообще все спят.

«И не проснулись от взрыва? Или просто не отреагировали?»

– Дальше. Ваша младшая дочь?

– Нет, Алиночка здесь никогда не жила. И не приезжает в последнее время. Я боюсь за Петеньку.

Я вопросительно посмотрела на Фомичиху.

Оказывается, та боялась из-за возлюбленного своей младшей дочери. Сама она способна за себя постоять, а вот Петенька… Возлюбленный Алины Николаевны Фомичевой, чемпионки мира по синхронному плаванию, боец ММА, выигравший нокаутом больше тридцати боев, обещал нокаут бедному Петеньке. Фомичиха не стала объяснять, за что.

Петенька тоже постоянно проживает в доме и, как я поняла, не работает, и дохода не имеет никакого.

– Он учится?

– Астрологии.

Еще в доме, как уже говорилось, проживали сестра Владимира Сыроварова с мужем, и их никак из него было не выгнать.

– Все? – спросила я. Я помнила, что охранник при въезде на территорию говорил еще про двух родственников мужского пола, один тоже сериальный актер, но второго плана.

– Нет.

Фомичиха явно задумалась, сообщать мне еще что-то или нет.

– Полиция все равно спросит, да и я выясню.

– Игорь и Витя, – сказала Фомичиха.

– Кто они такие? Тоже ваши родственники или родственники Сыроварова?

– В некотором роде…

– В каком именно?

«Мне что, слова клещами из нее тянуть?»

– Понимаете, мы скрывали эту информацию.

– Я не из светской хроники.

Хотя Пашка все снимал… И мы на нашем канале обычно делимся информацией с коллегами.

– Это любимые мужчины. Они оба из нашего городка. Братья. Можно считать, что почти наши родственники. Я всех знаю, кто к вам в Петербург из нашего городка переехал. Своим землякам надо помогать. Но получилось только у Игорька.

– Кристины и Степаниды?

Фомичиха в непонимании посмотрела на меня.

– Это любимые мужчины Кристины и Степаниды? – уточнила я.

– Нет. Кристины и Владимира Сыроварова.