Текст книги "Предсказания Вольфа Мессинга"

«Пиши роман»

«Марк Агатов называет меня учителем, но возьмись я писать детективы, пошел бы учиться у своего ученика.

Почти десять лет руководил я литобъединением Евпатории, областным. Из тех, кто посещал занятия, вышли очень хорошие поэты, серьезные прозаики.

Чтобы из Агатова получился писатель, пришлось крепко его обидеть. Высмеяв мелкотемье, мелкомыслие незадачливого сочинителя, я сказал ему: «Пиши роман».

Марк перестал ходить на занятия, зато написал добрую дюжину романов и повестей.

Ну, а я остаюсь «учителем». Вот только нужны ли кому теперь мои советы?

Марк Агатов – признанный мастер главенствующего жанра нашего времени – литературы о ворах, о бандитах, о проститутках, о начальниках, повязанных деловыми отношениями с криминальными авторитетами.

Мне попался рассказ Марка Агатова, напечатанный в газете «Крымское время» в рубрике «Невыдуманные истории». Рубрика – лукавство редакции: у нас вы прочитаете правду и только правду!

Серьезные писатели невыдуманных историй не пишут. Писатель мыслит образами, а образ – не фотография, не портрет даже очень колоритного человека. Писательские образы – вымысел, но вымысел этот столь естественен и впечатляющ, что в чичиковых, городничих, в ревизорах узнают себя люди во всех уголках земного шара, да еще через века.

В рассказе «Пекарь химзавод не купит» Марк Агатов представил историю, обычную для нашего времени. Скорые капиталы честно не наживаются. Борьба за деньги благородством не обременена. Кто смел, тот и съел. Большие деньги у больших жуликов. Великие у великих. Но рассказ Агатова поднимает еще одну проблему, по-настоящему глубокую и страшную.

Ладно бы в народе нашем бытовала обычная зависть к удачливым дельцам, сумевшим ухватить кусок пожирнее. Но зависть, не знающая меры, это – ненависть. Ненависть, порождающая преступление.

Бизнесмен, пусть не безупречной честности, добился выгодного контракта. На миллион! Кому вредно, что в чистой морской воде будут выращивать мидии на экспорт? Деньги-то придут в твой город! В твоем городе будет работать миллион.

Да, химзавод закроют, его отходы убивают природу, но работающий миллион создаст новые рабочие места.

Когда-то выбившимся из нищеты мужикам пускали под крышу «красного петуха». Не убыло злобы, время народы не лечит.

В море, на плантацию мидий, будто бомба, летит бутыль отравы. Пекарь разорен, народ ликует. А ведь срублен сук, на котором сидим.

…Нет, Марк! Для такой темы мало рассказа. Пиши роман!

Владислав Бахревский

12.09.2002 г.».

Я последовал совету известного русского писателя и написал роман «Семен Водкин-имиджмейкер», в который отдельной главой включил рассказ «Пекарь химзавод не купит».

Единственное изменение, которое я внес в электронную версию книги, – заменил имя и отчество главного героя. В газетном варианте его звали Анатолий Николаевич, что очень раздражало господина П., в книге он стал Василием Алибабаевичем. Думаю, что такое «киношное» словосочетание подтолкнет гражданина П. к мысли, что Пекарь – все-таки литературный герой, а не реальная личность из города Евпатории.

После нескольких заседаний суда гражданин П., осознав бесперспективность дальнейших дебатов, стал уклоняться от явки в суд, в связи с чем судья местного суда Игорь Кабаль 11 апреля 2003 года принял решение:

«ИСК гр. П. АНАТОЛИЯ НИКОЛАЕВИЧА… О ЗАЩИТЕ ЧЕСТИ, ДОСТОИНСТВА, ДЕЛОВОЙ РЕПУТАЦИИ И О ВОЗМЕЩЕНИИ МОРАЛЬНОГО ВРЕДА, ОСТАВИТЬ БЕЗ РАССМОТРЕНИЯ».

29 апреля 2003 года это решение вступило в законную силу.

Сегодня, вспоминая эту давнюю смешную историю, я хочу особо отметить, что благодаря этому судебному процессу я был вынужден написать криминально-сатирический роман «Семен Водкин-имиджмейкер», прототипом одного из героев которого и стал предприниматель П.

Когда меня спрашивают, откуда вы берете сюжеты для своих книг, я отвечаю – из жизни, из судебных процессов, из общения со своими знакомыми, соседями, предпринимателями, милиционерами, политиками и «городскими сумасшедшими».

Один дотошный чиновник меня спросил, для чего этот текст я включил в книгу воспоминаний. Ответ на поверхности: чтобы показать читателю, в какое интересное время мы жили, когда «чичиковы» и «городничие» бегали по судам, защищая свою честь и достоинство, узнав себя любимых в героях литературных произведений.

И чтобы закрыть эту тему, поясню, что иск господина П., узнавшего себя в герое рассказа «Пекарь химзавод не купит», по времени совпал с еще тремя подобными судебными исками, один из которых подал в суд лично премьер-министр правительства Крыма Сергей Куницын. Он требовал изъять из продажи мою книгу «Премьер Куницын и его команда». Люди из окружения Куницына потом рассказывали, что все эти четыре иска совпали по времени не случайно, и цель их была якобы одна – обелить в глазах избирателей Сергея Куницына и заткнуть рот независимому журналисту.

А теперь несколько слов о самой книге, которая вызвала столь бурную активность крымских чиновников.

В анонсе на первой странице книги «Премьер Куницын и его команда» было написано следующее: «Марк Агатов – волей судьбы стал свидетелем и участником многих трагических событий в Крыму. Проводя журналистские расследования заказных убийств, совершенных на полуострове, автор неоднократно сталкивался с противоправными действиями местных чиновников, фактами коррупции, взяточничества, расхищения бюджетных средств.

Книга «Премьер Куницын и его команда» рассказывает о делах крымской исполнительной власти, оказавшихся в поле зрения контролирующих органов и журналистов, о криминальных разборках, заказных убийствах, бандитизме и должностных преступлениях.

Автор надеется, что выход в свет книги «Премьер Куницын и его команда», являющейся логическим продолжением «Спикера-убийцы», поможет читателям по достоинству оценить деятельность некоторых крымских чиновников, политиков, бизнесменов и сотрудников правоохранительных органов».

Как я и предполагал, читатели, прочитав мою книгу, правильно оценили деятельность Сергея Куницына. А вот самому Куницыну она не понравилась. Судился я с тогдашним премьером года два, не меньше. За это время весь тираж книги был продан в Крыму, мало того, в Киеве эту книгу от моего имени подарили каждому депутату Верховной Рады Украины и библиотеке высшего законодательного органа страны. Через несколько лет, когда я уже сам работал в аппарате Верховной Рады Украины, смог лично полистать книгу «Премьер Куницын и его команда» в читальном зале главной библиотеки страны.

Судебные процессы в Крыму показали, насколько беззащитны перед чиновничьим произволом были журналисты и писатели. Защищая в суде свое право писать и говорить правду, я вскоре и сам стал правозащитником, собкором Фонда Защиты Гласности в Крыму.

Дописав этот абзац, вдруг поймал себя на мысли о схожести моей судьбы с судьбой поэта и писателя-крымчака Александра Ткаченко. Сменив профессию, Александр писал стихи, потом прозу, а в конце жизни оказался в рядах правозащитников. Только права журналистов и писателей Ткаченко защищал в Москве, а я в Крыму и на Украине.

Страницы биографии. «Детективы от Агатова»

В июне 2013 года, собирая документы для передачи в государственный архив, я наткнулся на свидетельства о регистрации двух газет «Детективы от Агатова» и «Воры в законе». Третьим изданием, которое я издавал в Крыму в бандитские девяностые, был журнал «Детективы». С изданием этих газет и журнала связана весьма поучительная история.

За два дня до московского путча, ГКЧП и круглосуточного балета по всем телеканалам страны в Симферопольском издательстве «Таврида» я получил сигнальные экземпляры своей новой книги «Смерть рэкетирам!». Ее должны были отпечатать стотысячным тиражом.

Книги я принес в крымскую телестудию, где вместе с известными актерами, среди которых был Валерий Баринов и режиссер Геннадий Байсак, мы рассказывали о съемках художественного фильма «Игра на миллионы». В титрах на первом стоп-кадре этого фильма после взрыва появлялась надпись: «По мотивам повести К. Агатова «В паутине смерти».

Презентация книги и фильма прошла весело и интересно. На следующий день после эфира было много разговоров об этой передаче и поздравлений от коллег-писателей, искренних и не совсем. А 19 августа 1991 года поездом я отправился в Москву «защищать демократию». Там меня ждали баррикады у стен Белого дома, «коктейль Молотова» и инструкции воинов-афганцев, как поджигать БэТээРы и танки. Потом была попытка прорыва, трое погибших защитников «Белого дома» и сессия Верховного Совета РСФСР, на которой я присутствовал в качестве журналиста, арест членов ГКЧП и эйфория после НАШЕЙ ПОБЕДЫ! Домой я вернулся «Защитником Белого Дома».

А в это время в Крыму громили ненавистные горкомы и райкомы, описывали имущество компартии и выгоняли с работы тех, кто остался верен своим коммунистическим принципам, поддержав ГКЧП.

Одной из жертв «демократических репрессий» стал и мой давний знакомый редактор «Евпаторийской здравницы» Илья Борисович Мельников.

Вот как он описывает ситуацию, сложившуюся в городе после ареста членов ГКЧП:

«Необычайно свежи в памяти события тех дней и последовавших за ними месяцев и лет. В одно отнюдь не прекрасное августовское утро 91 года вижу из окна редакции: возле здания горкома партии толпится возбужденная публика. Затем она врывается внутрь. Не видел, что «революционеры» там делали, но стало ясно – эпоха всевластия Компартии и в нашем городе завершилась.

Активисты воспрянувших антикоммунистических элементов деловито описывали имущество КПСС, стали «доставать» и газету. Причем один из сотрудников редакции пошел в открытую атаку на меня. Дескать, член горкома, пользовался привилегиями, и так далее.

Конечно, глупость этих «закидонов» была очевидной. Но поскольку коллектив робко промолчал в столь острой ситуации, я просто сложил с себя редакторские полномочия.

Встал вопрос – чем заниматься? И тут от умного, предприимчивого земляка Марка Пурима, ныне он один из активнейших депутатов горсовета, поступило предложение: стать редактором необычного издания «Детективы от Агатова». Я, конечно, согласился.

Печатали мы эти своеобразные журналы в Симферопольской типографии, люди покупали их в киосках «Союзпечати», у общественных распространителей, в том числе в электричках. Популярности издания способствовала и присущая Марку писательская интрига, и очень удачные рисунки привлеченных художников.

Стали выпускать и более солидные по объему и содержанию издания. Но вскоре ситуация в этой сфере предпринимательства, как и во многих других, усложнилась, рентабельность затрат приблизилась к нулю. Вынужденно пришлось заняться чем-то другим».

(Илья Мельников «О родных, о времени, о друзьях». 2012 год).

Илья Борисович был редактором от Бога, но когда я оформил его к себе на работу, ко мне стали подходить так называемые демократы, тихонько пересидевшие в своих квартирах «битву с ГКЧП», с разговорами о том, что я совершаю политическую ошибку, взяв к себе в редакцию Мельникова. Выслушав доброжелателей, я тут же посылал их, куда подальше.

Вначале девяностых газета «Детективы от Агатова», в которой печатались детективные повести и рассказы, выходила 20-тысячными тиражами. Издали мы тогда и журнал, больше похожий на книгу. В журнале «Детективы» были опубликованы мои повести «Смерть рэкетирам», «Кошмар из прошлого» и «НЛО над Форосом». Стотысячный тираж этого журнала разошелся довольно быстро.

А потом население самой читающей страны обнищало до такой степени, что перестало покупать книги. Я свернул издательство, закрыл газеты и журнал, но, как и прежде, поддерживал хорошие отношения с Ильей Мельниковым и… его активным оппонентом Юрием Теслевым, тем самым сотрудником редакции «Евпаторийской здравницы», из-за которого после путча Илья Борисович Мельников и ушел на вольные хлеба. Мало того, на одной из фотовыставок в Евпатории мне удалось сфотографировать мирно беседующих Юрия Теслева и Илью Мельникова. Кстати, Илья Борисович Мельников через несколько лет вернулся в «Евпаторийскую здравницу» на прежнюю должность редактора. Вот такая ГКЧПешная история приключилась в курортной Евпатории.

Но вернемся в бандитские девяностые. Весьма неожиданный сюрприз автору этих строк преподнес 1994 год. Меня пригласили на работу собкором в одну из ведущих газет России – «КоммерсантЪ». На первых порах в «Коммерсанте» я писал о бандитских разборках и убийствах предпринимателей, среди которых было немало моих знакомых. (Вначале девяностых я участвовал в создании профсоюза и Союза предпринимателей Крыма).

Много времени уходило у меня и на общение с депутатами Верховного Совета Крыма и чиновниками Совмина АРК. «Коммерсантъ» требовал комментарии только первых лиц на любые темы, будь то ЧП или «судьбоносное» решение парламента, и тут уж без личных связей и прямых телефонов САМОГО было не обойтись. В «Коммерсанте» я проработал десять лет. Потом печатался в московских «Новых известиях», «Труде», питерских журналах «Вне закона», «Калейдоскоп».

Работая журналистом, я продолжал писать детективы. Только героями теперь были не сумасшедшие и врачи-психиатры, а журналисты, предприниматели и чиновники. Так на свет появилась книга «Журналист-убийца», главный герой которой был «списан» с самого автора.

Владислав Бахревский: «После смерти человек оставляет свой образ»

Несколько лет назад Владислав Анатольевич впервые заговорил со мной «под диктофон» на «диком» евпаторийском пляже. Это был разговор ученика и учителя.

Из первого разговора «под диктофон» я сделал сухое «газетное интервью», другого бы просто не напечатали в крымской газете. Редактор на «летучках» поучал репортеров: «Читателям нужны не размышления, а „актуальная конкретика“, привязка к дате, к событию, к информационному поводу». И завершал свое выступление напоминанием о том, что «газета живет один день». С этим трудно было спорить. Читателя газет, «глотателя пустот», как «собачку Павлова» приучили реагировать на призывы, происшествия и судьбоносные решения трех П. – Правительства, Президента, Парламента. Но это еще не все, чтобы материал попал на газетную полосу, нужен был «информационный повод», а если нет информационного повода, то и незачем писать о писателе или художнике.

– Ну, кому сейчас нужны размышления о вечном, о литературе и литературных героях? – твердил редактор, возвращая рукопись.– Вот если бы ваш писатель что-нибудь сказал по текущему моменту или прокомментировал решение Правительства о… И далее следовал длинный список того, что должен был прокомментировать «ваш писатель».

Комментировать «редакторский список судьбоносных решений» Владислава Бахревского я не просил. Да и что мог сказать писатель, живущий со своими героями в семнадцатом веке, о нашей безумной «незалежности», о политиках-предателях, коррупционерах, взяточниках, продажных тушках-депутатах и о будущем страны, которую сегодня называют Украина.

Зная на своем опыте, как легко рассыпаются в голове сюжетные линии и образы героев, не добравшиеся до бумаги, я старался в Евпатории не «доставать» своего учителя «умными разговорами о жизни», которые могли увести писателя из его мира минувшего. Поэтому в Евпатории мы встречались только для разговора «под запись».

Не стал исключением и 2008 год. Мы договариваемся встретиться у подъезда «летней резиденции Владислава Бахревского» – небольшой квартиры в пятиэтажном доме по улице Советской в Евпатории.

Идем в парк грязелечебницы «Мойнаки». Вечерами здесь собирается детвора со своими мамашами из ближайших домов и стоит несмолкаемый детский гомон и крик.

– А сам-то что пишешь? – спрашивает Владислав Анатольевич.

– Как-то замотался с прошлой осени, – начинаю оправдываться. – Сайтом «Крымский аналитик» занимался, фотографией, записывал воспоминания своих земляков, интервью. К тому же работа в аппарате Верховной Рады Украины отнимает много времени.

– Это не ответ. Ты же писатель, а не чиновник.

– Начинал новый роман, написал первые главы детектива, а потом «выпал из настроения», сделал перерыв, и все рассыпалось. Пропали герои, да и тот сюжет уже не вернуть. Он исчез. Если продолжить, то это будет уже другая история, – пытаюсь оправдать свое безделье. И чтобы увести Бахревского от неприятной для меня темы, вбрасываю домашнюю заготовку:

– Я бы хотел поговорить с вами сегодня не о литературе и детективах, а услышать ответ на очень простой вопрос: «Для чего мы живем? Каков смысл нашей жизни на земле?».

Владислав Анатольевич не ожидал подобного вопроса, задумывается, а я продолжаю: «Человек приходит в этот мир голеньким, потом учится ходить, говорить, с кем-то борется, наживает добро и врагов, а потом становится старым, беспомощным и покидает этот мир в разрезанном на спине черном пиджаке, оставив здесь все, что было для него важным и ценным».

– Мы живем ради жизни. Смысл жизни в памяти, памяти людской. А вот книги писателя не должны быть памятниками, они и через века должны быть жизнью. Если ты работаешь на власть, работаешь, еще хуже, на данного государя, то твоя жизнь очень короткая. Как это случилось со многими лауреатами сталинских премий. А если ты работаешь просто по велению своего таланта, для слова, думаешь о людях, о народе, книга продолжает соучастие в жизни.

От человека, любого, от великого, малого, какого угодно, остается в памяти людей одно – образ. Образ этого человека, и если мы образ не превратили в безобразие – наше счастье.

Мы говорим Лев Толстой: мы что, «Войну и мир» или рассказ о каком-то мужике вспоминаем? Нет, перед нами образ великого русского писателя. Что такое Пушкин – образ. Он может быть у каждого свой, но он – образ. Так же, как и Жуков. Для кого-то, может, Жуков и герой, а я по молодости негативно к нему относился. Жесткий человек. Наверное, на нем много крови, зазря пролитой. Но, тем не менее, это образ победителя, образ победной нашей войны.

Ты спрашиваешь, для чего мы живем, и что останется после нас. Останется ОБРАЗ. Образ человека, который посетил этот мир, прожил отведенное ему время и ушел навсегда, оставив в людской памяти свой ОБРАЗ.

Наверное, точнее не скажешь. И об этом нужно помнить каждому, кто пришел в этот мир. А теперь, мы вернемся к предсказанию Вольфа Мессинга.

Он появился в моей жизни ниоткуда, и звали его Маркус, Маркус Крыми. Вначале, я воспринимал его, как старика-отшельника, человека с криминальным прошлым, а потом он раскрыл себя. В одном из диалогов Маркус Крыми сказал героине моего романа, что он был УЧЕНИКОМ ВОЛЬФА МЕССИНГА!

И тут я вспомнил проникающий в душу взгляд великого гипнотизера и его ПРЕДСКАЗАНИЕ:

«Ты напишешь много книг. И в одной из них расскажешь о нашей встрече. А потом, когда я уйду из этого мира, в твоих книгах появится ученик Вольфа Мессинга. В книге он повторит мои опыты, но он не будет Мессингом!».

Код страха гипнотизера Маркуса Крыми
Главы из романа

Все события, описанные в книге, взяты из реальной жизни, но, пройдя сквозь подсознание автора, они несколько изменились. В этой связи мы вынуждены предупредить читателей, что любые совпадения с конкретными преступлениями, реальными людьми, организациями, предприятиями, аэропортами и торговыми марками – случайны.

В каждой женщине живет ведьма!

У хозяйки ресторана ялтинского Военного санатория Елены Шереметьевой день не заладился прямо с утра. Микроавтобус санатория сломался в самый неподходящий момент, а ее супруг Сергей Иванович Шереметьев этим утром должен был ехать на важную встречу, и везти жену в аэропорт наотрез отказался. Выручил Елену работающий в санатории массажистом Ахмет Шакиров. На своих «Жигулях» он отправлялся по делам в Симферополь. Положив в багажник чемодан, Ахмет пообещал Сергею Ивановичу доставить его жену-красавицу в аэропорт точно в срок, в целости и сохранности. Прощалась с мужем Елена Шереметьева холодно, без обязательных поцелуев. Утренний скандал изрядно подпортил им настроение. В отличие от Сергея Шереметьева, Ахмет широко улыбался, постоянно шутил и радовался жизни. От предложенных денег он отказался, пояснив, что хозяйка ресторана для него всего лишь – «попутный груз». Ахмету было далеко за тридцать. В Крым он переехал из Чечни после тяжелого ранения. Долгое время лечился грязями в Саках, потом выучился на массажиста и устроился на работу в Военный санаторий в Ялте. Елена Шереметьева в санатории ходила на массаж в соляную пещеру, лечился у Ахмета и ее супруг, который ему полностью доверял. Усадив Лену в машину, Сергей Иванович тут же отправился в Ялту, попросив жену позвонить из аэропорта «Симферополь».

В аэропорт Елена Шереметьева приехала за пять минут до посадки в самолет. Сунула девушке в униформе билет и документы, и тут же стала звонить мужу. Говорила она громко и нервно, так что ее слышали не только сотрудники аэропорта, но и большинство пассажиров:

– Сергей, еле успела. У массажиста в «Жигулях» вода закипела на Ангарском перевале. Надо было с тобой ехать. Еле поднялись на перевал. Это какой-то кошмар. Я вся на нервах. Думала, опоздала. Сейчас билет оформляют. Я тебе из Москвы позвоню. Целую.

Опоздавшую пассажирку на летное поле выпустили практически без досмотра. Дежурный милиционер протолкнул ручную кладь через рентген установку, а женщину досматривать не стал. Русская дама из Ялты у него не вызвала подозрений. Елена Шереметьева по трапу в самолет поднялась последней. Заняв свое место, она мельком глянула на соседа. Ему было за шестьдесят: седой, с большими залысинами, в темных очках-хамелеон с сильными линзами. Старик вежливо поздоровался с женщиной, Лена ответила, кинула в рот таблетку от укачивания и демонстративно отвернулась к иллюминатору. Она всегда боялась летать самолетами, но летала по нескольку раз в год из Москвы в Симферополь и обратно, потому что ненавидела поезда с потной публикой и вонючими туалетами.

Лену старик не заинтересовал. Она надеялась, что судьба подбросит ей интересного молодого попутчика, с которым можно будет поболтать о московской жизни, и если повезет, обменяться телефонами, но вместо молодого и красивого она получила на два часа полета шестидесятилетнего старика.

Старик, близоруко прищурившись, оценил даму и тут же потерял к ней интерес. Последние годы Маркус Крыми старался не заводить случайные знакомства. Он жил в своем выдуманном мире, превращая прошлую жизнь в страницы новых книг. Маркус Крыми сочинял детективы и не хотел тратить время на пустые разговоры со случайными попутчиками.

Самолет готовился к взлету. Стюардесса предложила пассажирам пристегнуть ремни безопасности и отключить мобильные телефоны. У Маркуса Крыми было два мобильника, и он, как законопослушный гражданин, занялся этим делом. На одном телефоне сменил украинскую SIM-карту на московский «Мегафон». А вот со вторым телефоном вышла заминка. Вместо того чтобы отключить телефон, старик, нажав не на ту кнопку, переключил его в режим видеозаписи. И тут же в кадр совершенно случайно попала соседка. Внешний облик женщины поразил старика – лицо белое, как полотно, губы дрожат, в глазах застыл страх.

– Черт меня дернул согласиться на этот полет, – одними губами произнес старик. – Лететь в Москву тринадцатого в пятницу – безумие.

Маркус Крыми 13-го в пятницу никогда не выходил из дома, но на этот раз ему пришлось сделать исключение. 13 апреля в Москве должна была состояться презентация его новой книги. Название у нее было весьма необычное – «Тринадцатая книга». Это странное название и подтолкнуло московских пиарщиков устроить презентацию книги в Москве 13-го апреля 2012 года. И отказаться от презентации он не мог, потому что магазин на Арбате был один из самых популярных в столице. Провести презентацию книги на Арбате – это уже само по себе гарантировало хорошую рекламу, а увязка с пятницей тринадцатого обещала хорошую прессу для целевой аудитории. Все криминальные сюжеты в книге были построены «на магии чисел», психологии, предсказаниях и гипнозе.

– И вот вам оборотная сторона медали: Кассандра, предсказывающая смерть, – вполне отчетливо произнес старик. Женщина на его слова никак не отреагировала. – Похоже, что эта дама не знает, кто такая Кассандра. А может, ей уже не до разговоров или она потеряла слух? Худшее, что может произойти, – сбывшееся предсказание ведьмы.

Человек верующий наверняка осенил бы крестом объятую ужасом женщину, но старик был атеистом. Он напряженно смотрел на окаменевшее, похожее на посмертную маску лицо соседки и не знал, что делать. Старик уже хотел вызвать стюардессу, но неожиданно ему в голову пришла странная мысль: «У меня дополнительная страховка на десять тысяч ЕВРО от взрыва и гибели!».

От этой мысли старику стало легче. Нет, не из-за того, что его гибель будет достойно оплачена, а потому, что эта страховка, как ему казалось, была гарантией от взрыва. ОН НИКОГДА НЕ ВЫИГРЫВАЛ В ЛОТЕРЕЮ! Умный человек сказал бы, что дополнительная сотня рублей при оформлении билета не сможет спасти самолет от гибели. Но сейчас его не интересовали чужие слова. Глупая мысль о страховке вернула его в реальный мир.

Старик попытался заговорить с женщиной, но она уже ничего не слышала, ни на что не реагировала. Во время гипноза ему доводилось доводить пациентов до каталепсии, превращая их в «восковые скульптуры». Но в данном случае не было гипноза. Женщина ушла в транс сама, создавая вокруг себя электромагнитное поле страха. Старик ощущал эти волны страха на себе. Электронным вихрем они метались по салону самолета, передавая страх тем, кто еще минуту назад был спокоен и уверен в своей судьбе.

«Если ей удастся заразить страхом всех пассажиров, то мы не долетим до Москвы! – четко осознал он. – Борт самолета превратится в филиал сумасшедшего дома, начнется паника, и всеобщий страх приведет к непредсказуемым последствиям».

О «теории страха» Маркус прочитал в «живом журнале» доктора технических наук Свердлова, который проанализировал два десятка отчетов о трагедиях, произошедших по вине летчиков. Пилоты на взлете и посадке по неизвестной причине совершали непростительные ошибки, превращая обычный полет в кровавую трагедию. Свердлов считал, что самолеты гибли из-за внезапного приступа страха, который не удавалось преодолеть экипажу. К этой информации Маркус Крыми вначале отнесся с недоверием, но умирающая от страха женщина заставила по-иному посмотреть на открытие господина Свердлова.