Текст книги "Джек Николсон. Биография"

Марк Элиот
Джек Николсон
биография

Marc Eliot

NICHOLSON: A BIOGRAPHY

Печатается с разрешения Crown Archetype, an imprint of the Crown Publishing Group, a division of Random House LLC и литературного агентства Synopsis.

Серия «В жизни и на экране»

© Rebel Road, Inc., 2013

© Перевод. В. Сергеева, 2016

© Издание на русском языке AST Publishers, 2017

* * *

Памяти Эндрю Сарриса. Мы скорбим по нашему великому учителю, другу, критику и историку, а также по покойной Карен Блэк, чей вклад был неоценим, а помощь безгранична. А еще спасибо маленькому шоколадному медведю.

Есть Джеймс Кэгни, Спенсер Трэйси, Хамфри Богарт и Генри Фонда. После них… кто, если не Джек Николсон?

– Майк Николс

На меня сильно повлиял Марлон Брандо. Нынешним людям трудно представить себе эффект, который оказывал Брандо на зрителей. Он всегда был святым покровителем актеров.

– Джек Николсон

Джек – наш Богарт. Он воплощает целый период истории, точно так же как Богарт воплощал в кино сороковые и пятидесятые годы.

– Генри Джеглом

Когда я только начинал, по Лос-Анджелесу разгуливали двадцать пять человек в красных куртках, точные копии Джеймса Дина – он достиг пика популярности, и ему легко было подражать… Кто так думал, ничего не понимал.

– Джек Николсон

Джек очень уважал женщин и боролся за их права.

– Брюс Дерн

Предисловие

Люди так до конца и не оправляются после собственного появления на свет.

– Джек Николсон

Джон Джозеф «Джек» Николсон-младший родился 22 апреля 1937 года в доме своих родителей в Нью-Джерси, в официальной записи о рождении его отцом и матерью указаны Джон и Этель Мэй Николсон. Джек с детства называл Этель Мэй «Мася» – сокращенное от «мамуся»[1]1
  С ранних пор Джеку нравилось придумывать собственные укороченные словечки («джекизмы»), они звучали смешно и в то же время не теряли смысла. Впоследствии, уже в Лос-Анджелесе, познакомившись с поклонниками Керуака, он стал украшать свою и без того колоритную речь жаргоном битников. Слово «битники» в первую очередь относится к музыке, оно связано с джазом и акапельным рок-н-роллом. – Здесь и далее, кроме особо оговоренных случаев, примеч. автора.


[Закрыть].

Этель Мэй была главной добытчицей в семье. Много лет она работала парикмахером в семейной мастерской на втором этаже маленького домика в Нептун-Сити, пока не скопила достаточно денег, чтобы расширить дело, перевезти семью в район получше и открыть сеть скромных, но доходных салонов.

Джон Дж. Николсон очень отличался от жены – ни денег, ни амбиций. Время от времени он находил работу, как правило, неквалифицированную. Когда Джек был еще маленьким, Этель Мэй надоело терпеть пьянство мужа, и она выгнала его из дома. После этого Джон перебивался кое-как, часто ночевал на скамейках в парке, а то и под деревянным настилом тротуара. Дома он показывался по большей части по праздникам, когда Этель Мэй разрешала ему отобедать с семьей. Мальчик редко видел Джона, но все же считал своим настоящим отцом.

В доме периодически появлялись и другие мужчины, в том числе Дон Фурчилло-Роуз, темноволосый, элегантный, одетый с иголочки, улыбчивый. Он встречался со старшей сестрой Джека, Джун, пока она внезапно не уехала из родительского дома, чтобы осуществить свою заветную мечту – попасть в шоу-бизнес. Обаятельный и красивый Фурчилло-Роуз, на десять лет старше Джун, был музыкантом и выступал в разных группах на побережье Нью-Джерси. Где-то там они скорее всего и познакомились[2]2
  Сценическим псевдонимом Фурчилло-Роуза был «Дон Роуз». В книгах и статьях его часто упоминают как Дон Фурчилло-Роуз.


[Закрыть].

Видимо, Этель Мэй не нравилось, что Фурчилло-Роуз крутится около Джун; если она заставала их вместе, то приказывала молодому человеку держаться подальше от ее несовершеннолетней дочери и грозила вызвать полицию. Когда Джун уехала из дома, Фурчилло-Роуз по-прежнему иногда заходил в гости, но Этель Мэй, как и Лорейн и Шорти (вторая дочь и зять), никогда не относилась к нему хорошо. Но Мася знала: Фурчилло-Роуз и Джун успели стать очень близки, поэтому время от времени позволяла Дону переночевать в бывшей комнате Джун. Он стал своеобразным членом семьи.

Маленькому Джеку тоже никогда не нравился Фурчилло-Роуз – то, как от него пахло виски и сигаретами, как он шептался с Этель Мэй, чтобы никто их не слышал. Фурчилло-Роуз редко разговаривал с мальчиком. Зато Джек обожал сестру Лорейн и Джорджа У. Смита (Шорти): «Шорти был для меня образцом для подражания, почти отцом».

Лорейн сильно отличалась от Джун, не была столь общительной и мечтательной, поэтому выбрала стезю типичной домохозяйки. Лорейн вышла замуж за Шорти, как только достигла требуемого законом возраста. Они познакомились, когда ей было семь лет, а ему одиннадцать. В свободное время – а его у Шорти хватало, ведь частенько сидел без работы – он обучал Джека всему, чему обычно учит сына хороший отец: как поднять сиденье унитаза в туалете, как поймать низко пущенный бейсбольный мяч: «Держи колени вместе. Подожди, когда мяч подлетит, и тогда хватай его перчаткой». Подростком Шорти ходил вместе с Джун на уроки танцев; в результате она получила отличного партнера, который не лапал ее, а Шорти обрел изрядную ловкость. В старшей школе он немного играл в футбол, но из-за невысокого роста не мог стать профессионалом. Потом работал кондуктором в «Конрейл», но его слишком часто увольняли, чтобы назвать это постоянной работой. В разгар Второй мировой войны Шорти поступил на службу в торговый флот ради трехразового питания, дармовой койки и регулярного жалованья, которое он неизменно отсылал домой Лорейн.

Джек совсем не помнил Джун – только рассказанные истории о ней за обеденным столом.

– Моя сестра была еще одной семейной легендой, – поведал он журналу «Роллинг стоун». – Она уехала из дома в шестнадцать лет. [В том году, когда родился Джек.] Джун танцевала у Эрла Кэрролла и знала Счастливчика Лучано. Потом вышла за летчика-испытателя, одного из тех, кто преодолел звуковой барьер, и переехала в Калифорнию, у нее были интересные предложения и надежные знакомства. Там она умерла. Молодой. Рак.

Джек излагал это журналистам, словно набросок сценария, вымышленную историю с трагическим концом. Историю о прекрасной, но обреченной на смерть принцессе. Джек был еще подростком, когда решил уехать из дому и отправиться на запад ради воплощения собственной мечты о славе в шоу-бизнесе. Он решил стать актером. Как и у Джун, у него мощно работало воображение, а вот возможностей недоставало.

В Лос-Анджелесе Джек ненадолго остановился у сестры, пока не нашел постоянную работу. После уроков актерского мастерства он начал сниматься в независимых кинокартинах. Ранние достоверные образы бунтарей привели к более серьезным ролям и хорошим сценариям. Конечно, предстояло пройти долгий и трудный путь, прежде чем стать звездой. Джека хвалили поклонники и критики за его привлекательные персонажи, за искренность любой роли, словно играл самого себя. Зрителям нравился Джек – ну или герой, которого отождествляли с ним.

Актерское ремесло давалось ему естественно, и это неудивительно. Типично американское детство Джека наполняли иллюзии. В родительском доме, в Нептун-Сити, всё было не так, как казалось; люди, окружавшие его в детстве, были самобытны. Джек учился актерскому мастерству не у Марлона Брандо или Станиславского – он учился у Джун, Лорейн, Джона, Шорти, Дона, а главное – у Этель Мэй.

Любая кинозвезда – и Джек в том числе – на самом деле представляет собой двух человек: частное лицо за кадром и знаменитого актера на экране в роли героя, нравящегося зрителям. Эта двойственность не улавливается публикой, да и кинокритики и историки иногда смешивают персонажа и самого актера. Следует убедить зрителя, что актер – не этот человек на экране. Актерское искусство – это умение притворяться.

Характер самого Джека – улыбчивого, невозмутимого, стильного, энергичного, прямолинейного – проявлялся буквально в каждой картине, пока в 1974 году он не узнал ужасную семейную тайну, скрывавшуюся за всеобщим притворством, тайну настолько серьезную, мрачную и проникнутую обманом, что его жизнь изменилась навсегда, как и манера игры. Фильм, в котором он снялся, прежде чем раскрыл семейный секрет, назывался «Последний наряд». Герой Джека, Билли Баддаски по прозвищу Отморозок, верит в собственную неуязвимость. Он весел, бесстрашен, дерзок и действует инстинктивно. От начала и до конца Билли остается простодушным, хотя и сознает все противоречия своих обязанностей. В первом же после перелома фильме («Китайский квартал») Джек сыграл детектива Джей-Джей Гиттса, символ власти. Гиттс тоже бесстрашен, весел и дерзок, но он более раним и умен. Публике это понравилось больше: зрители обожают привлекательных и душевно хрупких персонажей.

Но для Джека разница заключалась не только в новообретенной чувствительности. Изменился не стиль игры, а характер Джека: он сам стал другим человеком.

В промежутке он снялся в «Пассажире»[3]3
  Так фильм называется в англоязычных странах, в других – «Профессия: Репортер». – Примеч. ред.


[Закрыть] Микеланджело Антониони (съемки проходили до «Китайского квартала», но фильм вышел позже). В этой картине у главного героя нет отчетливой самоидентификации, и весь фильм он ее ищет. «Пассажир» является переходным этапом между Баддаски и Джей-Джей Гиттсом. Раскрепощение Дэвида Локка (очень уместное имя)[4]4
  От англ. Lock – замо́к. – Примеч. пер.


[Закрыть] служит как бы связующим звеном. Действие происходит во время гражданской войны в Республике Чад, и это – прекрасная метафора для происходящего на экране. Локк обнаруживает в отеле труп и скрывается под личиной другого человека, в буквальном и переносном смысле становясь им. В «Китайском квартале» Гиттс начинает как воплощенная невинность, но в финале предстает более чем опытным человеком. В реальной жизни Джек отведал запретного плода: узнал фамильную тайну и дорого заплатил за нее[5]5
  Примечательно сходство между событиями реальной жизни Джека и сюжетом «Китайского квартала». Его друг Роберт Таун написал сценарий до того, как тайна раскрылась. Впрочем, внимательное изучение хронологии событий показывает: Джек обо всем знал до создания сценария фильма и, скорее всего, сам помог Тауну дополнить его биографическими штрихами.


[Закрыть]. Впоследствии он не сыграл больше ни одного простодушного, беспечного, невинного героя. Именно в этом заключается разница между ранними героями Джека в его «личных» фильмах и поздними ролями в коммерческих картинах крупных студий.

После 1974 года, за одним или двумя исключениями, он уже не играл чисто романтических персонажей. В реальной жизни, в то время как женщины оставались для Джека источником наслаждения и боли, истинная любовь являлась для него чувством, которое он никогда не мог всецело принять и в которое не решался поверить. Только Анжелику Хьюстон Джек подпустил к себе максимально близко. Их семнадцатилетний роман представлял собой череду встреч и прощаний, вспышек гнева, разочарований, измен с обеих сторон. В результате оба остались в одиночестве.

Здесь вы прочтете историю Джека Николсона – кинозвезды и Джека Николсона – человека. Джек-киноактер снялся в шестидесяти двух фильмах. И каждый раз Джек-человек исполнял одну и ту же роль, с ней всю жизнь пытался примириться и хотел довести до совершенства.

Он играл самого себя.

Часть 1
Тернистый путь «Беспечного ездока»

Глава 1

В моих жилах течет кровь королей…

– Джек Николсон

Джек Николсон вырос в Нептун-Сити, маленьком городке в округе Монмут, штат Нью-Джерси. Он расположен примерно в пятидесяти милях к югу от Манхэттена, на океанском побережье Нью-Джерси, вблизи Асбери-Парк – красочного мира карнавалов и дешевых распродаж – радости ребятишек из рабочих семей. Асбери-Парк не нуждается в дополнительном сгущении волшебной атмосферы, в нем уже достаточно людей обрели счастье и добились исполнения желаний. Самые примечательные из них, не считая Джека, – это Брюс Спрингстин и Дэнни Де Вито, а если заглянуть в далекое прошлое – популярнейший комедийный дуэт своего времени, классическая бурлескная пара из «правильного» худыша и очаровательного толстенького дурачка, Бада Эббота и Лу Костелло[6]6
  Лу Костелло родился в Паттерсоне (штат Нью-Джерси).


[Закрыть].

В доме Этель Мэй вечно толпились женщины: они приходили сделать стрижку и приводили с собой детей, чтобы сэкономить на услугах няньки. Маленькому Джеку с трудом удавалось найти спокойный уголок посреди всего этого шума, запаха химикатов, суеты, беготни и женских сплетен. Как он говорил позже, «удивительно, что я не стал геем, с таким-то количеством эстрогена вокруг». Иногда ему удавалось ускользнуть из дома и побродить по пляжу с его дешевыми, кричащими развлечениями.

Еще два удовольствия были ему доступны – чтение комиксов и коллекционирование бейсбольных карточек. Джек жил мечтами о супергероях. Бегство от реальности смягчало боль одиночества – в доме мальчика окружало множество людей, но бо́льшую часть времени он проводил один. В результате часто закатывал истерики – такие мольбы о внимании. По словам его сестры Лорейн, когда Джеку что-то не удавалось, «весь дом дрожал, как во время землетрясения». Однажды под Рождество мальчик взял пилу и отпилил ножку у кухонного стола. За это Этель Мэй вручила малышу уголек вместо рождественского подарка. Джек вопил и плакал, пока не получил настоящий подарок, лишь тогда успокоился. В другой раз, когда мать разговаривала по телефону, он бросился на пол и стал извиваться и рыдать, требовать, чтобы Этель Мэй повесила трубку. «Я рано понял, что был не нужен, – вспоминал Джек. – В детстве я представлял для семьи проблему. Родители разошлись незадолго до моего рождения… матери наверняка приходилось очень тяжело». Понадобились десятилетия, чтобы сын понял, откуда эти чувства.

Как и большинство сверстников, Джек боготворил бейсболиста Джо Ди Маджо. Он собирал все его фото. Однажды Джека послали в магазин за хлебом и молоком, но он потратил деньги на последние выпуски «Подводника», «Человека-факела», «Капитана Марвела» и «Бэтмена». Больше всего мальчик любил Бэтмена – за вполне человеческие качества, а не за сверхъестественные способности. И ему нравился Джокер. Когда мальчик вернулся домой, Этель Мэй отшлепала его и отняла комиксы.

А еще с самых ранних лет Джек задумывался о сексе: «Я был просто озабоченный. С детства, еще раньше восьми лет, в ванной я, по крайней мере, мысленно представлял некоторые ситуации. То есть мне уже многого хотелось».

Он любил кино. Маленький Джек почти каждый субботний вечер проводил в местном кинотеатре под названием «Пэлас» и с восторгом смотрел мультики и многосерийные фильмы. Каждая серия заканчивалась в самый острый момент, казалось, герою было невозможно выжить. Это гарантировало, что все дети в следующую субботу вернутся ради очередной порции приключений, содовой, попкорна и чудес.

Семья переживала финансовые трудности, но Джек никогда не чувствовал себя бедным.

«В Нептун-Сити был один район чуть попроще, там жили менее обеспеченные представители среднего класса, и другой получше. Этель Мэй Николсон оказалась достаточно ловкой, чтобы перетащить нас в район попрестижнее».

Ее бизнес процветал, и в 1950 году, когда Джеку исполнилось тринадцать, мать перевезла всю семью на целые две мили к югу, в Спринг-Лейк, неплохой район по другую сторону железной дороги, его иногда называли Ирландской ривьерой. Она открыла салон на Мерсер-авеню, а Джек поступил в школу Манаскван, одно из самых серьезных учебных заведений на юге Нью-Джерси.

Для всех, кроме Джека, важной вехой стало появление телевизора – первого в квартале, черно-белого, такого ящика на ножках. Джек предпочитал кинотеатр по субботам, а не размытое, мигающее, шипящее изображение на крохотном экране. Его совершенно не впечатлили «Приключения супермена» и «Одинокий рейнджер». С точки зрения мальчика, в комиксах – и в собственном воображении – герои были куда красивее, чем по телевизору. Когда соседские ребятишки набивались в гостиную, чтобы увидеть чудо – говорящую картинку, – Джек ничуть не радовался.

У него еще не началось мужское созревание; Джек по-прежнему ростом был ниже большинства сверстников и имел мягкий детский животик. Подростком он похудел, но так и не обзавелся желанной мускулатурой и не вырос настолько, чтобы заняться баскетболом – своим любимым спортом. Пухлого и низкорослого Джека школьники презрительно дразнили Толстяком. К тому же он страдал от невероятного количества прыщей. Пятна превращались в рубцы и ря́бины на лице, плечах, груди, так что и во время съемок Джек не мог показаться с обнаженным торсом, разве что при очень удачном освещении и искусно нанесенном гриме.

В Манаскване он хорошо учился, выказывал ум, рассудительность и склонность к анализу, но ему недоставало для баскетбола главного – роста и физической силы. Он попытался заняться футболом, но и здесь его сочли маленьким и полным. Вместо беготни на поле мальчику пришлось довольствоваться ролью завхоза в бейсбольной команде. Иными словами, Джек подносил игрокам биты, мячи и перчатки. «Он хотел стать спортсменом и страшно расстраивался из-за небольшого роста, ширины плеч и, может быть, еще пары лет. Он всегда оказывался младшим в команде», – вспоминал одноклассник Джека. Тогда Джек стал писать о спорте и обнаружил, что у него с легкостью получается сочинять. Он любил описательную прозу и сам рассказывал о происходящем так, как будто принимал участие в игре. Удачная фраза – словно точный бросок мяча в корзину с прыжка. Ну, почти.

В 1953 году, в предпоследнем классе, шестнадцатилетний Джек – симпатичный, невзирая на прыщи, темноволосый ирландец наконец-то похудел и обзавелся кое-какой мускулатурой. Остроумный и скорый на язык парень из объекта школьных насмешек стал одним из самых популярных учеников. Впервые на него стали обращать внимание девушки. Он уже имел прозвище не Толстяк, а Ник (сокращенно от Николсона) и притягивал все взгляды широкой улыбкой, никогда не сходившей с лица. Хотя учителя, уязвленные юношеским высокомерием Джека, и подозревали его вечно в каких-то каверзах, ни в чем серьезнее курения он не был замешан. Джек выкуривал по две пачки в день, и так и не избавился от этой привычки. Взрослые предупреждали: он не вырастет высоким, если продолжит курить. Джек смеялся над ними – но действительно вырос только до 174 сантиметров. Ниже Стива Маккуина, Пола Ньюмана, Роберта Редфорда, но выше Аль Пачино и Боба Дилана, одного роста с Робертом де Ниро.

Так и не попав в спортивную команду, Джек начал участвовать в школьных спектаклях, где не обращали внимания на рост и физическую силу. Весной, в предпоследнем классе, он впервые вышел на сцену и понял: ему не только нравится играть, но у него и хорошо получается. Он дебютировал в фарсовой комедии Фрэнсиса Сванна «Из огня да в полымя» – о подростках, пытающихся стать актерами на Бродвее. Эта пьеса с огромным успехом шла на Манхэттене весь 1941 год, после чего юные герои Сванна до конца пятидесятых не сходили со школьных сцен, пока не сменились более актуальными типажами. Джек сыграл в пьесе маленькую роль, но весьма успешно, и до самого окончания школы был постоянным членом ученического театрального клуба.

После уроков, в промежутках между репетициями, Джек подрабатывал билетером в местном кинотеатре «Риволи». Там дневной свет и школьная популярность, приобретенная участием в спектаклях, сменялись темнотой зрительного зала; Джек снова и снова наблюдал за настоящими актерами, изучал каждое движение и пытался понять, как они достигали нужного эффекта и как повторить это самому. В теплое время года Джек также подрабатывал спасателем на Брэдли-Бич (он никогда не снимал футболки, чтобы не выставлять напоказ покрытую прыщами грудь). У этой работы было ощутимое преимущество: он разглядывал хорошеньких, загорающих в купальниках на пляже девушек.

В последнем классе Джек получил роль сумасшедшего в пьесе Джона Патрика «Странная миссис Сэвидж», изначально созданной в качестве сценария для немого фильма с участием легендарной Лилиан Гиш. Героиня пьесы, пожилая женщина, оказывается в сумасшедшем доме среди больных. Одного из них, по имени Ганнибал, сыграл Джек, и так удачно, что при выпуске одноклассники проголосовали за него как за «Лучшего актера».

Несмотря на работу спасателем и на свою возросшую благодаря спектаклям популярность у девушек, Джек по-прежнему не имел постоянной подружки. Всегда готовый рассказать анекдот или отпустить шуточку, он сделался чем-то вроде школьного клоуна, и остроумие избавило его от массы разочарований. Если он и не привлекал одноклассниц физическими достоинствами, то, по крайней мере, располагал их к себе юмором – и в результате провел последний школьный год в окружении первых красавиц, хотя для него они оставались недоступными. Сандра Хейес, «Лучшая актриса» того выпуска, вспоминает:

«Джек общался с самыми красивыми девчонками в школе, ведь с ним было весело. Пусть даже он ни с кем не встречался. Наверное, он единственный не нашел себе подружку. Джек вечно шутил, всех разыгрывал, изображал дурачка…»

Бойкость языка принесла ему новое прозвище – Вязальщик, за умение сплетать между собой самые разные сюжеты. А школьная популярность привела к тому, что Джека избрали вице-президентом выпускного класса, хотя его повседневная одежда больше подходила для молодого бунтаря. Он начал носить грязные джинсы и мотоциклетную куртку, после того как увидел «Дикаря» Ласло Бенедека в декабре 1953 года с Марлоном Брандо в роли хулигана-байкера, обладателя убийственной улыбки: ею он сверкнул лишь единожды, в так называемом счастливом финале. Школьная администрация хмуро посматривала на этот наряд, но помалкивала. В июне Джек должен был окончить школу, и не имело смысла в последние дни поднимать шум.

В июне 1954 года Джек окончил Манаскван. К тому времени он скопил достаточно денег благодаря работе в кинотеатре и на пляже, чтобы купить подержанный «Студебеккер» 1947 года выпуска. Он любил хвастать, что во время учебы в старшей школе удачно играл на скачках в Монмуте и смог приобрести автомобиль. Джек подал заявление на получение водительских прав и тут впервые обнаружил: факт его рождения нигде не значится. А ведь он был уверен, что родился дома, как и сестры. Официально никакого Джека Николсона не существовало. Чтобы разрешить проблему, мать подала в департамент здравоохранения Нью-Джерси отсроченный запрос. Датой рождения Джека в нем значилось 22 апреля 1937 года. Если верить этому документу, он действительно родился дома, на Шестой авеню в Нептун-Сити, штат Нью-Джерси. Матерью ребенка числилась Этель Родс, а отцом Джон Джозеф Николсон.

Так у юноши появился официальный документ, необходимый для получения водительских прав. Но, как он выяснил впоследствии, эта бумага оказалась фальшивкой, как и бо́льшая часть семейных историй.