Текст книги "Список семи"

Уже давно ее жизненный тонус целиком и полностью зависел от глотка этого дешевого напитка, как правило повышавшего настроение. Выпивка была особенно кстати после коротких минут, проведенных с клиентом зачастую в какой-нибудь темной подворотне, пропитанной отвратительным запахом отбросов. Она давным-давно перестала заботиться о внешности и теперь ничем не отличалась от своих товарок, которыми буквально кишел этот рабочий район Лондона.

А ведь ее жизнь начиналась в настоящем раю. Она была когда-то любимицей счастливых родителей и считалась самой красивой девушкой в деревне. И как же она могла поверить в рассказы о сказочной городской жизни, которые нашептывал ей какой-то заезжий молодчик? Она отдалась ему, не задумываясь, и сбежала в Лондон, полная надежд, но не успела оглянуться, как оказалась на панели. Занятие проституцией и алкоголь разрушили молодой организм, и сладким мечтам о счастливой жизни пришел конец; в душе она ощущала пугающую пустоту, ее воля была окончательно сломлена.

Холод пронизывал девушку насквозь, драное пальтишко нисколько не помогало согреться. Как сквозь сон промелькнула вдруг мысль о тех счастливцах, которые сидят сейчас за семейным рождественским ужином в теплых столовых за подернутыми инеем окнами. И ей смутно вспомнилось что-то давно забытое из прежней жизни. В памяти всплыли слова из красивой поздравительной открытки, присланной ей когда-то. Но видение быстро исчезло, и она с тоской представила себе тесную грязную каморку за рекой, где она ютилась с тремя товарками. При мысли о скором отдыхе она немного оживилась; заледеневшие ноги кое-как понесли ее вперед. Ей хотелось поскорее очутиться в тепле, думать о чем-нибудь другом она была не в состоянии. Перейдя мост, она решила срезать угол на пути к Олдгейту и пройти по темному проулку между торговых рядов.

Глава 3
ИСТИННОЕ ЛИЦО

Леди Николсон первой заметила Дойла, стоявшего в дверном проеме. Дойл понял, что она узнала его. Леди Николсон постаралась скрыть это, хотя по ее щекам разлился легкий румянец и с губ слетел вздох облегчения. У Дойла мелькнула мысль, что более красивого лица он в жизни не видел. Взглянув на леди Николсон, он подумал, что она не только красива, но и умна.

Посередине комнаты стоял круглый стол, покрытый светлой скатертью. Свет струился справа и слева, но стены комнаты тонули в темноте. Воздух, как бы насыщенный электричеством, источал густой аромат пачулей.[2]2
  Пачули – пахучее индийское растение, из листьев и веток которого добывается эфирное масло, служащее основой духов. – Здесь и далее примеч. перев.


[Закрыть] Когда глаза Дойла привыкли к темноте, он обратил внимание на плотные парчовые шторы, а затем смог разглядеть фигуры шестерых человек, сидевших вокруг стола и державших друг друга за руки. Справа от леди Николсон расположился ее брат, по правую руку от него сидела беременная женщина; рядом с ней – мужчина, которого Дойл посчитал за ее мужа, дальше сидел человек, одетый в черное, силуэт которого Дойл видел в окне. Замыкала круг женщина-медиум, державшая руку леди Николсон.

Уместно отметить, что большинство медиумов заимствовали обстановку и ритуал проведения сеансов непосредственно из церковной литургии: тот же полумрак, ароматические курения, торжественные интонации в голосе медиума, бормочущего что-то неразборчивое. Собравшиеся за столом подхватывали невнятные слова, вылетавшие из уст медиума и служившие своеобразным прологом к тому, чтобы создать соответствующую атмосферу пугающего таинства. Именно это своеобразное пение слышал Дойл, стоя за дверью.

Глаза медиума были закрыты, голова откинута назад. Дойл решил, что это та тучная дама в новеньких ботинках. За годы наблюдений он составил каталог практикующих медиумов Лондона, в который он включил как настоящих мастеров своего дела, так и разных шарлатанов. Но эта дама-медиум была ему незнакома. Она была в черном шерстяном платье, не дешевом, но и не экстравагантном, с белым жабо. В лице женщины, усыпанном родинками, не было ни кровинки. Она прерывисто дышала, и было похоже, что она вот-вот впадет в транс.

На щеках леди Николсон пылал румянец, крепко сжатые пальцы побелели, она вздрагивала как бы в ответ на прикосновение руки медиума. Брат леди Николсон часто и обеспокоенно посматривал на нее. Это подтверждало, что он воспринимает разворачивающийся на его глазах спектакль с крайним недоумением. Беременная женщина напряженно вскинула голову, словно отказываясь безропотно подчиниться магической силе медиума. А вот ее супруг, чей профиль был хорошо виден Дойлу, тупо взирал на толстуху, ожесточенно поскрипывая зубами.

Следующим Дойла заметил Черный человек. Его глубоко посаженные глаза сверкнули, словно два горящих уголька, впалые щеки со следами оспы судорожно дернулись, тонкие губы сжались еще плотнее. Дойлу показалось, что взгляд этого человека словно прожигает его насквозь, но выражения глаз он не мог уловить. Мужчина отпустил руку сидевшего слева от него человека и махнул Дойлу.

– Присоединяйтесь к нам, – произнес он шепотом, но голоса его Дойл не услышал.

Переведя взгляд с Дойла на мальчика, Черный человек как будто отдал приказ. Мальчик послушно направился к доктору и взял его за руку. Прикосновение шершавых пальцев словно встряхнуло Дойла. Он позволил подвести себя к столу; в висках стучало: "За всем этим что-то кроется".

Дойла усадили на свободный стул между двумя мужчинами. Брат леди Николсон озадаченно уставился на него, как будто само появление Дойла требовало дополнительных пояснений.

Пожав протянутую Черным человеком руку, Дойл сел на указанный стул, и мужчина слева от него тут же схватил его за руку. Взглянув на леди Николсон, сидевшую напротив, Дойл встретил горячий взгляд женщины, по которому без труда можно было понять, что надежда возвращается к ней после столкновения с чем-то непостижимым и страшным. Ее красивое лицо сияло от возбуждения, в зеленых глазах сверкали искорки. Дойл с удивлением отметил про себя, что лицо леди Николсон покрыто тонким слоем грима. Губы женщины беззвучно прошептали: "Спасибо". Дойл чувствовал, что сердце его бешено колотится. Избыток адреналина в крови…

Их короткий безмолвный диалог нарушил резкий голос:

– У нас сегодня незваный гость.

Это был явно мужской голос. Глубокий, проникновенный и вместе с тем до странности холодный, словно струя ледяной воды.

– Мы приветствуем всех присутствующих.

Дойл перевел взгляд на медиума. Глаза женщины были широко раскрыты, говорила именно она. Она совершенно преобразилась, расплывчатые черты лица заострились, оно стало похоже на посмертную маску. Глаза засверкали странным хищным блеском, губы искривила улыбка сладострастия.

Удивительное дело: в своих исследованиях Дойл дважды зафиксировал подобное явление. Он назвал его физиологической трансмогрификацией, но никогда раньше ему не приходилось видеть это воочию.

Пронзительный взгляд медиума скользил по лицам сидевших за столом, но избегал Дойла. Рука мужчины слева от Дойла нервно подергивалась, словно под действием слабого тока. Брат леди Николсон не выдержал взгляда, отвернулся и посмотрел на сестру.

– Вы просили меня о помощи.

Губы леди Николсон дрогнули. Дойл усомнился, найдет ли она в себе силы ответить медиуму… Но неожиданно заговорил Черный человек:

– Мы все смиренно ждем твоей помощи и выражаем глубочайшую признательность за сегодняшний визит.

Слова, произнесенные Черным человеком, вырвались из его горла с тяжелым хрипом, как будто грудь говорившего сдавливало что-то. Он говорил с акцентом, свойственным скорее всего жителям Средиземноморья; впрочем, Дойл не стал бы это утверждать безоговорочно.

Итак, говоривший был связующим звеном между медиумом и обратившимся к нему за помощью клиентом. В нем чувствовался высокий артистизм, и свою роль человека, непоколебимо верившего в возможности спиритизма, он исполнял отменно. Но вот тут-то обычно и начиналось мошенничество, отметил Дойл. Клиента, как неразумного ребенка, заставляют принимать абсолютную чушь за чистую монету. Это и приносит участникам подобного спектакля приличный доход. Один знакомый Дойла, сын которого попал в весьма щекотливую ситуацию, так сформулировал этот феномен: "Когда вам дают уникальную возможность заглянуть за пределы реального мира, вы соглашаетесь на убытки, забыв обо всем на свете".

В данном случае налицо сплоченная команда актеров: медиум, ее помощник, мальчишка, беременная женщина, ее муж, этакий мускулистый здоровяк. Других пока не видно, но в такой темноте может притаиться кто угодно. Совершенно очевидно, что они собрались здесь из-за леди Николсон, которая, конечно, далеко не глупа, если решилась пригласить на этот сеанс Дойла. Ее опасения могли оказаться вполне оправданными. Любопытно узнать, как все-таки эта компания станет действовать в связи с неожиданным приходом Дойла? Впрочем, не так уж все было неожиданно.

– Мы все суть свет и дух как по эту сторону мира, так и в запределье. Жизнь есть выражение жизни, жизнь – смысл творения. Мы чтим свет жизни в тебе, как и ты чтишь его в нас. По эту сторону мы все едины, и тебе в твоей жизни по другую сторону мира желаем добра, благословения и вечного мира.

Речь медиума была плавной и прочувствованной и походила на многократно исполнявшуюся прелюдию. Женщина-медиум обернулась к Черному человеку и благосклонно кивнула, будто позволяя перейти к тому главному, ради чего все собрались здесь.

– Дух приветствует тебя. Дух знает о твоей печали и желает помочь тебе, если это в его силах. Ты можешь обратиться к Нему, – проговорил Черный человек, обернувшись к леди Николсон.

Охваченная глубочайшим волнением, леди Николсон ничего не ответила, как бы подтверждая, что сбывается все, во что она всю жизнь верила.

– Мы готовы, да, вполне, – охрипшим голосом подхватил ее брат.

– Начните с сына, – произнесла медиум.

Леди Николсон вскинула глаза, в которых промелькнуло искреннее изумление.

– Ты ведь пришла, чтобы спросить о сыне, разве не так?

– О господи, – дрожащим голосом прошептала леди Николсон.

– О чем ты хочешь спросить духа? – На губах медиума появилась натянутая улыбка.

По щекам леди Николсон заструились слезы.

– Откуда вы узнали?

– Твой сын ушел в мир иной? – спросила медиум все с той же улыбкой.

Молодая женщина неуверенно покачала головой.

– Ты видела его смерть? – спросил Черный человек.

– Я не знаю. То есть, в общем…

Леди Николсон запнулась.

– Видите ли, он исчез. Ему всего три года. Он пропал четыре дня назад, – пришел на помощь брат леди Николсон.

– Его зовут Уильям, – уверенно изрекла медиум.

"Наверняка имя ребенка разузнал Черный человек", – решил Дойл.

– Билли, – сдавленным голосом повторила мать малыша.

Легко же она проглотила наживку!

Дойл исподволь разглядывал комнату, надеясь заметить какие-нибудь приспособления: тщательно спрятанные провода или что-то вроде этого. Однако ничего подозрительного он не заметил.

– Ты уже обращалась в полицию. Это нехорошо…

– Но мы не знаем, жив он или мертв! – воскликнула леди Николсон. Долго сдерживаемые чувства выплеснулись наконец наружу. – Ради всего святого, вам известно так много, вы знаете, для чего я пришла сюда.

На какой-то краткий миг ее взгляд остановился на Дойле, словно ища поддержки.

– Умоляю вас, скажите, что с ним! Иначе я сойду с ума.

Улыбка слетела с губ медиума. Она понимающе кивнула.

– Мне необходимо время, – сказала она, закрыв глаза и откинув голову назад.

В комнате воцарилось гнетущее молчание.

Беременная женщина тягостно застонала. Широко раскрытыми глазами она с изумлением смотрела на клубившийся над столом густой белый дым. Он расходился кругами, постепенно приобретая очертания какой-то местности, – это был гористый полуостров, его границы были отчетливо видны.

Что это? Карта? Дым неподвижно повис в воздухе, и картинка стала проявляться все яснее. "Чисто сработано", – подумал Дойл, завороженный игрой света и тени на дымчатой картинке, чуть более размытой, чем фотография. И все же она была живой, полной движения и каких-то приглушенных звуков. Казалось, что видишь эту картинку в подзорную трубу с большого расстояния.

Видна была фигурка ребенка, свернувшегося калачиком под деревом. Он был в коротких штанишках, свободной рубашке и чулочках. Его руки и ноги были крепко связаны веревкой. На первый взгляд казалось, что мальчик спит, но при внимательном рассмотрении стало видно, что он тяжело дышит. Определить, задыхается малыш или плачет, было очень трудно… Тишину комнаты взорвал душераздирающий крик.

– Боже милостивый! Это он, он! – воскликнула леди Николсон. Увидев сына, она вскочила на ноги, тело ее дрожало как в лихорадке.

Перед собравшимися возникла новая картинка: теперь мальчик лежал на покрытой инеем опавшей листве, у ног его протекал ручеек. Веревка, которой были связаны его руки и ноги, тянулась к нижней ветке дерева. Позади малыша сплошной стеной стояли деревья. Рядом с ним можно было разглядеть какой-то предмет: это была маленькая коробочка с надписью "Мам…".

– Билли! – снова вскрикнула леди Николсон.

– Где он? Где? – настойчиво спрашивал ее брат, но осекся, смущенный общим молчанием.

Погруженная в транс женщина-медиум была безмолвна.

– Скажите же! – Молодой человек обрел дар речи и был готов снова и снова повторять свой вопрос.

Неожиданно раздался оглушительный рев труб, беспорядочный, без всякого строя. Потрясенный, Дойл не смел шелохнуться, словно пригвожденный к месту.

– Архангел Гавриил! – завопил сидевший слева от Дойла мужчина.

Расплывчатая картина перед глазами собравшихся стала внезапно чернеть, от нее повеяло чем-то жутким. Грозная тень надвигалась на беззащитного ребенка из призрачного леса, она источала отвратительное зловоние. Было странно, что присутствующие почувствовали смрад раньше, чем успели разглядеть эту зловещую тень.

Неожиданная мысль, что он уже видел эту тень накануне вечером у себя в холле, заставила Дойла прийти в себя и задуматься о рациональном объяснении всего происходящего. В голове возникла прочитанная где-то фраза: "Это не смерть, а уничтожение".

От безудержной какофонии у Дойла невыносимо разболелась голова. Прямо перед ним, как бы из воздуха, возник раструб медного горна, трубившего не переставая. "А вот это их первая грубая ошибка", – сказал себе Дойл, увидев тонкую нить, привязанную к горну. Возможно, ему это только показалось?

Свернувшись тугой спиралью вокруг малыша, черная тень заполнила собой всю картинку, фигурка мальчика должна была вот-вот исчезнуть в страшном объятии. Леди Николсон пронзительно закричала.

Дойл вскочил, резким движением высвободив обе руки, схватил стул и запустил им в расползающуюся тень. Покачнувшись в сторону, призрак с шипением рассеялся в воздухе. Державшие горн нити оборвались, и медный инструмент с грохотом упал на стол.

Дойл пригнулся, словно опасаясь удара. И все-таки удар настиг его. Чем-то тяжелым его огрели по спине. Он вскрикнул от боли, стремительно обернулся, схватил со стола горн и обрушил его на голову нападавшего. Из раны хлынула кровь, человек покачнулся, схватившись за лицо.

– Мерзкие злодеи! – заорал Дойл и решил пустить в ход револьвер. Однако удар по шее помешал ему сделать это.

Оглянувшись, он едва успел увернуться от нового удара палкой, которую занес над ним Черный человек.

– Болван!

Голос принадлежал медиуму. Со злобной ухмылкой, сверкая глазами, она вдруг распрямилась над столом.

Черный человек на мгновение замер, но палку из рук не выпустил. В ту же секунду Дойла крепко ухватил за ноги раненный им мужчина.

– Вообразил себя поборником истины? – зловещим тоном прошипела медиум.

Она вытянула перед собой руки ладонями кверху. Кожа на них вспучивалась, лопаясь с устрашающим треском. Из открытого рта вырвались серые клочья дыма, на мгновение скрывшие лицо злобной твари. Повиснув в воздухе, дым заструился вокруг возникшего из темноты зеркала, в котором появилось отражение женщины-медиума, поднявшейся во весь рост.

– Взгляни на мое истинное лицо!

Из пустоты всплыли неясные очертания фигуры, постепенно стиравшие отражение медиума. В зеркале появился мертвец с полуобнажившимся серым черепом, из черных провалов глазниц которого струилась красная жидкость, похожая на кровь. Клочья черных волос вздыбились на его черепе. Мертвец уставился на Дойла, словно собираясь ему что-то сказать. Медиум отстранилась, и из зеркала раздался глухой голос, который они слышали на протяжении всего вечера:

– Решил творить добро? Ну так полюбуйся, чем это кончится.

Из-за ширмы вдруг вынырнули две фигуры в капюшонах, двигавшиеся столь стремительно, что Дойл не успел отреагировать на их появление. Один из них занес кинжал над головой брата леди Николсон, и через секунду молодой человек рухнул на пол, обливаясь кровью. Другой схватил онемевшую от ужаса леди Николсон и тонким лезвием полоснул по шее – из рассеченной артерии хлынула кровь.

Слабый крик женщины замер у нее в горле, и она упала на стол.

– Боже! Нет! Нет! Нет! – не своим голосом заорал Дойл.

Раздался торжествующий рев обезумевшего чудовища; эктоплазматическое зеркало, неестественно ярко вспыхнув, взорвалось и исчезло.

Один из убийц переключил внимание на Дойла. Легко вспрыгнув на стол, он выставил вперед кинжал, которым только что убил брата леди Николсон, готовый перерезать глотку новому врагу. В этот миг Дойлу показалось, что над его головой просвистела стрела. Мелькнула черная тень, и в горло убийцы по самую рукоятку вонзился кинжал. Тот судорожно схватился за горло, вокруг которого обмотался капюшон, пришпиленный кинжалом. Пошатнувшись, убийца замертво рухнул на крышку стола.

Неожиданный спаситель Дойла отпрянул от стола и настойчиво потянул доктора за собой. Незнакомый голос проговорил:

– Доставайте наконец ваш револьвер, Дойл.

Заметив, что на него надвигается Черный человек, Дойл выхватил из кармана револьвер и выстрелил. Черный человек упал как подкошенный.

Дойл почувствовал какое-то движение у себя за спиной и услышал, как падает канделябр; в комнате стало совсем темно. Дойл успел заметить, что женщина-медиум исчезла, а к нему устремился второй убийца в сером капюшоне. По-прежнему невидимый спаситель Дойла рывком опрокинул стол, отбросив убийцу к стене. Он с силой потянул Дойла за рукав.

– Следуйте за мной, – сказал тот же незнакомый голос.

– Но леди Николсон…

– Слишком поздно…

Дойл последовал за своим спасителем в полной темноте. Они вышли через какую-то дверь и миновали длинный коридор. Дойл понял, что они направляются к заднему выходу. Ударом ноги мужчина распахнул дверь в конце коридора, и сумрачный свет проник в помещение. Они все еще находились в доме. Теперь наконец Дойл смог рассмотреть высокого мужчину с четко очерченным профилем.

– Сюда, – проговорил незнакомец.

Они собирались выйти, когда из темноты с глухим рычанием на них бросилось какое-то животное. Оно вцепилось в ногу незнакомца, и он пошатнулся. Не медля ни секунды, Дойл выстрелил несколько раз. Раненое животное отступило, завыв от боли. Дойл выстрелил еще раз, и вой прекратился.

Спаситель Дойла высадил дверь плечом. В лунном свете они увидели, что нападавшее на них животное – мальчишка-эпилептик. На его одежде расплывались темные пятна крови; острые зубы маленького хищника были стиснуты, на них тоже виднелась кровь.

– Ну что же, он получил по заслугам, – пробормотал мужчина, и они наконец покинули этот страшный дом.

Глава 4
СПАСЕНИЕ

Неожиданный спаситель Дойла, не оглядываясь, устремился вниз по темному переулку. Какое-то время, не видя ничего перед собой, Дойл силился не упустить из виду развевавшийся впереди плащ незнакомца. Они повернули один раз, другой и снова повернули. "Похоже, он знает, куда идти", – машинально подумал Дойл, когда они в темноте пробирались между домами и другими постройками.

Выбравшись из мрачных переулков на освещенную улицу, мужчина остановился. Дойл по инерции выскочил на проезжую часть, но рука незнакомца затащила его обратно в тень. Хватка была поистине железной. Дойл хотел было сказать что-то, но осекся, заметив поданный ему знак молчать. Мужчина указывал Дойлу на перекресток.

Из-за угла показалась фигура человека в сером капюшоне. Он крался вдоль улицы, двигаясь медленно, словно ищейка, взявшая след. "Любопытно, что за следы можно обнаружить на булыжной мостовой?" – подумал Дойл. И тут же удивился: как же это их преследователь смог оказаться здесь так быстро?

Дойл услышал скрежет стали и, обернувшись, увидел, как его спаситель вытаскивает из трости тускло сверкнувший стилет. Дойл потянулся за револьвером.

Слева от них прогрохотал экипаж. Из переулка показалась черная шестиместная коляска, запряженная четверкой вороных. Возничего видно не было. Человек в сером капюшоне приблизился к экипажу. Окно неслышно опустилось, внутри экипажа было темно. "Серый капюшон" кивнул, а громкое фырканье лошадей заглушило слова его невидимого собеседника.

"Капюшон" отступил от коляски и повернул голову туда, где прятались Дойл и его неожиданный друг. Оба инстинктивно вжались в стену. Человек сделал шаг вперед, остановился, задрал голову и втянул в себя воздух, будто гончая, учуявшая добычу. Он стоял так некоторое время, и от его неподвижной фигуры, как от каменного изваяния, веяло холодом. Дойл замер: ему показалось, будто он увидел нечто поистине странное. Приглядевшись внимательнее, он заметил, что на капюшоне не было прорезей для глаз.

Дверца черного экипажа распахнулась. Короткий пронзительный звук, больше похожий на свист хищной птицы, чем на человеческий голос, рассек воздух. В ту же секунду "серый капюшон" прыгнул в коляску. Дверца захлопнулась, и по каменной мостовой снова застучали копыта лошадей, уносивших тяжелый экипаж в мглистую даль.

Шум колес стих, и спутник Дойла спрятал клинок в трость.

– Какого черта… – нетерпеливо начал Дойл.

– Мы еще не совсем в безопасности, – тихим голосом произнес незнакомец.

– Согласен. Однако думаю, что пора бы нам и познакомиться.

– Не возражаю.

И мужчина снова замолчал, зашагав вперед. Дойл последовал за ним. Держась все время в тени, они замедляли шаг дважды, когда до их слуха доносился пронзительный свист. Дойл стал понимать, что их преследует не один "серый капюшон", а несколько. И только он собрался заговорить со своим спасителем, как увидел за углом еще один экипаж. Теперь на сиденье возвышалась складная фигура возницы. Спутник Дойла тихонько свистнул, и кебмен тут же обернулся. Его правую щеку пересекал грубый шрам, тянувшийся до подбородка. Коротко кивнув, он щелкнул кнутом, и спаситель Дойла, распахнув дверцу, быстро вскочил в экипаж.

– Ну же, Дойл, давайте, – поторопил он.

Дойл поставил ногу на ступеньку, однако невольно обернулся, услышав справа тупой звук удара. Длинное, зловеще поблескивающее в свете фонарей лезвие, пронзив дверцу кеба, подрагивало в каком-нибудь дюйме от груди Дойла. Все тот же пронзительный настойчивый свист, от которого по спине Дойла пробежал холодок, раздался вновь. Дойл оглянулся: "серый капюшон" был всего в двадцати ярдах от него и нагонял карету с невероятной скоростью, вытаскивая на бегу из-за пояса еще один кинжал. Высоко подпрыгнув, человек ухватился за крышу коляски и повис в дверном проеме. В ту же секунду сильные руки спасителя втащили Дойла внутрь кеба, и он рухнул на пол, судорожно пытаясь вытащить револьвер. Хлопнула дверца с другой стороны коляски, и Дойл успел заметить промелькнувшую тень плаща незнакомца. Дойл остался в экипаже один, лицом к лицу с безжалостным врагом.

Между тем "капюшон" пытался удержать равновесие, стоя на ступеньке в дверном проеме. Над головой Дойла послышался шорох, и он увидел, как его друг с силой захлопнул ногой дверцу экипажа. Острие торчавшего в двери клинка проткнуло нападавшего насквозь.

Из-под капюшона раздался пронзительный вопль, и человек с воем ухватился за лезвие, раскроив ладонь чуть ли не пополам. Потом он разом обмяк и повис, пришпиленный к дверце экипажа, словно чудовищное насекомое.

Кеб несся с большой скоростью. Дойл с трудом поднялся на колени, держась за сиденье. Он подполз к человеку в капюшоне, с любопытством разглядывая изодранный плащ и высокие сапоги на толстой подошве. Затем потрогал пульс и, не нащупав его, с удивлением отметил про себя, что рана не кровоточит. Не успев додумать эту мысль до конца, Дойл увидел, как в дверцу пролезает его спаситель. Он сорвал серый капюшон с головы убитого и отшвырнул его в сторону.

– Господи Иисусе! – воскликнул Дойл.

Белое как мел лицо мертвеца пересекали чудовищные шрамы; рот был зашит толстой голубой ниткой.

Придерживаясь за крышу, спутник Дойла приоткрыл дверцу снова. Труп болтался на ней, словно куль с мякиной, тяжело ударяясь о дверцу при каждом толчке экипажа. Просунув под пришпиленное тело длинный нож, спутник Дойла освободил труп, и он полетел куда-то в темноту.

Легко подтянувшись, мужчина проскользнул в кеб и опустился на сиденье напротив ошарашенного Дойла. Сделав два глубоких вдоха, он проговорил:

– Хотите выпить?

– Что это?

– Коньяк. В медицинских целях, – ответил незнакомец, протягивая Дойлу серебряную фляжку.

Дойл отхлебнул. Это был действительно коньяк, и преотличнейший, как заметил незнакомец. Теперь Дойл мог впервые как следует рассмотреть его лицо. Оно было худым и скуластым, с лихорадочным румянцем на щеках; длинные жгуче-черные кудри ниспадали на плечи незнакомца, открывая высокий лоб и крепкую шею. Орлиный нос и большие, пристально смотревшие глаза, в которых вспыхивали искорки веселого смеха, делали лицо этого человека по-настоящему замечательным.

– Вот теперь можем и поболтать, – произнес спаситель Дойла.

– Действительно. Вы и начинайте.

– С чего же мне начать?

– Ну, вам хотя бы известно мое имя…

– Дойл, не так ли?

– А вас зовут…

– Сэкер. Армонд Сэкер. Приятно познакомиться.

– Мне тоже, мистер Сэкер. В некотором смысле приятно.

– Хотите еще глоток?

– Да. Ваше здоровье.

Отхлебнув из фляжки, Дойл вернул ее Сэкеру.

Сэкер неторопливо расстегивал свой плащ. Он был одет во все черное. Приподняв штанину, он осмотрел рану от укуса мальчишки-эпилептика. Кровь давно запеклась, но вид раны Дойлу не понравился.

– Отвратительный укус, – сказал он. – Разрешите взглянуть?

– Не беспокойтесь. – Сэкер вытащил из кармана носовой платок и обильно смочил его коньяком. – Сам укус не так уж страшен, хуже, когда зверь рвет на тебе кожу…

– Значит, вы кое-что смыслите в медицине.

Сэкер улыбнулся и, даже не поморщившись, плотно приложил платок к ране. Лишь на мгновение он зажмурил глаза, как будто уступая минутной слабости. Но Дойл, как никто другой, знал, что боль от такой раны бывает нестерпимой.

– Ну вот, так-то лучше. А теперь объясните мне, Дойл, как вы оказались в этом доме?

Дойл рассказал о письме и о том, почему он решил прийти на сеанс.

– И правильно, – заметил Сэкер. – Хотя вовсе не обязательно рассказывать мне об этом. Однако вы попали в неприятную ситуацию.

– В самом деле?

– Еще в какую неприятную, – повторил Сэкер.

– А если яснее?

– Ну… Это длинная история, – пробормотал Сэкер, словно предупреждая Дойла.

– Но у нас, кажется, есть время…

– Да. Полагаю, в настоящий момент мы от них отделались, – сказал Сэкер, выглядывая в окошко.

– Тогда, если позволите, я задам вам несколько вопросов.

– Лучше бы вы их не задавали…

– Нет, я все-таки спрошу, – произнес Дойл, доставая револьвер.

Губы Сэкера растянулись в широкой улыбке.

– Правильно. Палите прямо сейчас.

– Сначала ответьте, кто вы?

– Профессор Кембриджского университета. Специалист по древностям.

– Чем вы можете это доказать?

Сэкер достал визитную карточку, которая подтверждала его слова. "Выглядит убедительно, – подумал Дойл, – хотя все это не столь уж и важно".

– Пусть она останется у меня, – сказал Дойл, пряча визитку Сэкера в карман.

– Как вам будет угодно, дорогой Дойл.

– Это ваш экипаж, профессор Сэкер? – спросил Дойл.

– Мой, – ответил Сэкер.

– И куда мы направляемся, если не секрет?

– А куда бы вы хотели? – вопросом на вопрос ответил Сэкер.

– Туда, где побезопаснее.

– Признаюсь: это довольно трудно, – сказал Сэкер.

– Потому что вы не знаете такого места или просто не хотите говорить мне о нем? – попробовал уточнить Дойл.

– В сложившейся ситуации осталось не так много мест, где вы по-настоящему можете чувствовать себя в безопасности. Должен вам сказать, что нам теперь далеко не убежать.

Он снова улыбнулся.

– И вы находите это забавным? – хмыкнул Дойл.

– Наоборот. Ваши дела складываются хуже некуда.

– Мои дела? – в изумлении поднял брови Дойл.

– Зная об угрожающей вам опасности, стоит принять соответствующие меры и начать действовать, а не паниковать впустую. Именно так, и никак иначе. Мой девиз: действовать при любых обстоятельствах.

– А сейчас мы действуем, профессор? – с иронией спросил Дойл.

– Ну конечно, – утвердительно кивнул Сэкер.

– Тогда доверяюсь вам целиком и полностью, – устало проговорил Дойл. Ему надоело строить догадки по поводу этого странного весельчака, который дважды в течение одного часа спас ему жизнь.

– Не хотите ли глотнуть еще? – Сэкер протянул фляжку. Дойл отрицательно покачал головой.

– Настоятельно рекомендую, – улыбнулся Сэкер.

– Ладно, давайте. – Дойл пригубил из фляжки. – И валяйте рассказывайте.

– Недавно вы пытались опубликовать кое-что из написанного вами, – начал Сэкер.

– Какое это имеет отношение ко всему происшедшему? – удивился Дойл.

– Именно об этом я и пытаюсь вам рассказать. – Улыбка не сходила с губ Сэкера.

– Ну так рассказывайте, – нетерпеливо заерзал на сиденье Дойл.

– Гмм. Тяжелое это дело – издать книгу. Общение с издателями быстро разочаровывает, так мне это представляется. Однако вы не производите впечатления человека обескураженного или отчаявшегося. Наоборот, вам, очевидно, присущи недюжинные упорство и настойчивость.

Дойл молчал, ожидая, когда Сэкер в очередной раз протянет ему фляжку.

– А совсем недавно вы попробовали предложить для публикации вашу рукопись под названием, если я не ошибаюсь, "Темное братство".

– Верно.

– Однако боюсь, что без особого успеха, – усмехнулся Сэкер.

– Ну так нечего мне напоминать об этом.

– Я просто констатирую факт, старина. Жаль, что я не читал рукопись. Однако, судя по тому, что мне удалось узнать, сюжет вашего рассказа – а это художественное произведение – строится вокруг… магических тайн.

– Да, отчасти.

"Интересно, откуда он узнал об этом?" – подумал Дойл.

– Что-то вроде ордена колдунов, – продолжал Сэкер.

– Вы недалеки от истины: речь действительно идет о сообществе негодяев, – не стал отрицать Дойл.

– Ну да, о тех, кто вершит темные дела, общаясь, скажем так, со злыми духами.

– Но ведь это обычный приключенческий рассказ, разве нет? – попытался защищаться Дойл.

– С элементами сверхъестественного, – добавил Сэкер.