Текст книги "Всё хреново"

Эта сеть оценочных нарративов и есть наша идентичность. Когда вы думаете про себя: «Я офигенный капитан, хо-хо-хо» – в вас говорит нарратив, через призму которого вы себя оцениваете. Это часть вашего «я» из плоти и крови, которую вы демонстрируете окружающим и развешиваете по всей своей странице на Facebook. Вы умеете управлять яхтами и делаете это как бог – и потому заслуживаете всяких ништяков.

Но вот что забавно: когда эти маленькие нарративы становятся частью вашей идентичности, вы начинаете защищать их и реагировать на них так эмоционально, как будто они и правда ваша неотъемлемая составляющая. Если кто-то вмажет вам по лицу, вы отреагируете всплеском агрессии – но если кто-то назовет вас дерьмовым капитаном, вы тоже выдадите очень похожую негативную реакцию, потому что мы бросаемся защищать свое метафизическое тело так же, как защищаем физическое.

Наша идентичность катится по нашей жизни как снежный ком, собирая по пути все больше и больше ценностей и обрастая новыми смыслами. В детстве вы были очень близки с мамой, и эти отношения давали вам надежду, поэтому вы сочиняете в голове историю, которая становится одной из характерных черт вашей личности – наравне с густыми волосами, карими глазами или жуткими ногтями на ногах. Ваша мама – это огромная часть вашей жизни. Ваша мама – замечательная женщина. Вы всем обязаны своей маме… и прочая фигня, которую принято говорить на вручении «Оскара». А потом вы начинаете защищать эту часть своей идентичности так, как если бы она реально была частью вас самих. Кто-то сказал о вашей маме гадость – вам тут же сорвало крышу, и вы начали крушить все вокруг.

Дальше этот опыт создает в вашей голове новый нарратив и новую ценность. Вы решаете, что у вас проблемы со сдерживанием гнева… особенно в присутствии матери. И теперь это становится неотъемлемой частью вашей личности.

И так далее.

Чем дольше мы живем с какой-то ценностью, тем глубже она запрятана в снежном коме и тем больше влияет на то, как мы воспринимаем себя и окружающий мир. Как проценты по банковскому займу, наши ценности со временем накапливаются, становятся ярче и окрашивают наши будущие переживания. Вам не дает спокойно жить не только тот факт, что вас чморили в начальной школе, – а тот факт, что вас чморили в начальной школе, плюс все ваше самобичевание и нарциссизм, которые вы десятилетиями переносили на все свои последующие отношения, из-за чего все они разрушились и добавили вам поводов для страданий.

Психологи мало что знают наверняка{97}97
  Психологическая наука сейчас переживает «кризис репликации» – это значит, что значительную часть ее крупнейших открытий не удается подтвердить дальнейшими экспериментами. См.: Ed Yong, “Psychology’s Replication Crisis Is Running Out of Excuses,” The Atlantic, November 18, 2018, https://www.theatlantic.com/science/archive/2018/11/psychologys-replication-crisis-real/576223/.


[Закрыть], но в одном они уверены: детская травма отравляет нам всю жизнь{98}98
  Division of Violence Prevention, “The Adverse Childhood Experiences (ACE) Study,” National Center for Injury Prevention and Control, Centers for Disease Control and Prevention, Atlanta, GA, May 2014, https://www.cdc.gov/violenceprevention/acestudy/index.html.


[Закрыть]. Из-за этого «эффекта снежного кома», при котором новые эмоции наслаиваются на более ранние, наши детские переживания – и хорошие, и плохие – очень долго влияют на нашу идентичность и задают те основные ценности, которые определяют весь основной курс нашей жизни. Ранние переживания закладывают фундамент личности, а если фундамент хреновый, возникает эффект домино, который будет преследовать вас годами и отравлять своим ядом все события вашей жизни, крупные и мелкие.

Пока мы маленькие, наша идентичность тоже крошечная и хрупкая. У нас мало опыта. Мы полностью зависим от тех, кто о нас заботится, – а они неизбежно делают кучу ошибок. Их безразличие или жестокость могут вызвать сильнейшую эмоциональную реакцию и спровоцировать здоровенные эмоциональные разрывы, которые мы никогда не сможем преодолеть. Папа уходит из семьи, и ваш трехлетний Чувствующий мозг решает, что вы с самого начала были тут никому не нужны. Мама бросает вас ради нового богатого мужа, и вы заключаете, что по-настоящему близких отношений не существует и в этом мире никому нельзя доверять.

Неудивительно, что Ньютон был таким нелюдимым букой{99}99
  Реальный Ньютон был, вообще-то, злющим, мстительным говнюком. И да, бобылем тоже. Судя по всему, он умер девственником. И некоторые свидетельства позволяют предположить, что он этим гордился.


[Закрыть].

И самое ужасное: чем дольше мы живем с этими нарративами, тем реже мы замечаем, что они вообще у нас есть. Они становятся фоновым шумом для наших мыслей, внутренней обстановкой нашего сознания. И хотя на самом деле они случайны и надуманны, они кажутся не только естественной, но еще и неотъемлемой частью нас самих{100}100
  Это то, что Фрейд ошибочно называл вытеснением. Он полагал, что мы всю жизнь вытесняем болезненные детские воспоминания, но если вернуть их в область сознания, можно освободиться от накопившихся внутри нас негативных эмоций. Однако, как оказалось, на деле воспоминания о прошлых травмах не приносят ничего хорошего. И сейчас психотерапия, по большей части, фокусируется не на прошлом, а на обучении тому, как справляться со своими эмоциями в будущем.


[Закрыть].

Ценности, которые мы выбираем по жизни, кристаллизуются и образуют шапку на вершине нашей личности{101}101
  Люди часто путают ключевые ценности с личностью, и наоборот. Личность – штука по большей части неизменная. Модель человеческой личности под названием «Большая пятерка» предполагает, что личность состоит из пяти основных черт: экстраверсии, добросовестности, уживчивости, невротизма и открытости новому опыту. Наши ключевые ценности – это суждения, вынесенные нами на ранних стадиях нашей жизни и частично основанные на типе нашей личности. К примеру, я могу быть человеком, в большой степени открытым новому опыту, и потому с раннего возраста ценить стремление к новым горизонтам и любопытство. Эта моя изначальная ценность будет потом проявляться во всяких жизненных ситуациях и создавать другие, связанные с ней ценности. Ключевые ценности сложно откопать и изменить. Личность переделать еще труднее, а то и невозможно. Если хотите узнать больше о модели «Большой пятерки», см.: Thomas A. Widiger, ed., The Oxford Handbook of the Five Factor Model (New York: Oxford University Press, 2017).


[Закрыть]. Единственный способ изменить свои ценности – испытать нечто такое, что будет им противоречить. Но любая попытка вырваться из тисков этих ценностей с помощью новых, противоречащих им переживаний будет неизбежно сопровождаться болью и дискомфортом{102}102
  William Swann, Peter Rentfrow, and Jennifer Sellers, “Self-verification: The Search for Coherence,” Handbook of Self and Identity (New York: Guilford Press, 2003), pp. 367–83.


[Закрыть]. Именно поэтому не бывает безболезненных перемен и нетрудного роста. И именно поэтому невозможно стать кем-то новым, не оплакав утрату себя прежнего.

Когда мы расстаемся со своими ценностями, мы оплакиваем смерть своих прошлых определяющих нарративов так, будто потеряли часть себя, – потому что мы и правда потеряли часть себя. Мы горюем так же, как горевали бы из-за утраты близкого человека, работы, дома, круга общения, духовной веры или дружбы. Все это – определяющие, важнейшие составляющие вашей личности. И когда их от вас отрывают, вместе с ними у вас отбирают надежду, которую они привносили в вашу жизнь, оставляя вас вновь один на один с Неприятной правдой.

Есть два пути к исцелению – то есть к замене старых, ложных ценностей новыми и более здравыми. Первый: пересмотреть события своего прошлого и переписать связанные с ними нарративы. Стойте, он дал мне в нос потому, что я ужасный человек, или потому, что это он ужасный человек?

Пересмотр нарративов своей жизни позволяет нам взглянуть на все свежим взглядом: да, возможно, я никогда не был таким уж офигенным капитаном, ну и что. Зачастую со временем мы понимаем, что то, что когда-то казалось нам важным, таковым не является. Порой мы продлеваем свою историю, чтобы лучше в ней разобраться: о, она бросила меня, потому что какой-то козел бросил ее, и после этого она стала стыдиться себя и избегать близких отношений – хоп! и тот разрыв уже не кажется таким мучительным.

Другой способ изменить свои ценности – начать придумывать нарративы для будущего себя, то есть воображать, какой могла бы быть ваша жизнь, если бы вы обладали конкретными ценностями или определенным складом характера. Визуализируя будущее, которое мы себе желаем, мы даем своему Чувствующему мозгу возможность примерить другие ценности и посмотреть, как они ему, прежде чем решить ими обзавестись. Если делать это достаточно часто, Чувствующий мозг привыкнет к новым ценностям и начнет в них верить.

Делать это «проецирование на будущее», как правило, учат самым придурочным образом: «Представьте, что вы охренеть какой богач и у вас целая флотилия яхт! Тогда все сбудется!»{103}103
  Этот бред про «закон притяжения» мусолят в индустрии самопомощи уже сто лет. Полный разгром всей этой ереси ищите тут: Mark Manson, “The Staggering Bullshit of ‘The Secret,’” MarkManson.net, February 26, 2015, https://markmanson.net/the-secret.


[Закрыть].

К сожалению, такая визуализация не заменяет нынешнюю нездоровую ценность (материализм) той, что получше. Вы просто дрочите на свою нынешнюю ценность. Реальная перемена – это когда вы представляете, каково это – вообще не хотеть никаких яхт.

Полезные визуализации должны вызывать некоторый дискомфорт. Они должны даваться с трудом, вы должны постараться их ухватить. Если ничего этого нет, в вас ничего и не меняется.

Чувствующий мозг не видит разницы между прошлым, настоящим и будущим – это епархия Думающего мозга{104}104
  Способность помнить прошлый опыт и предсказывать будущий появляется только с развитием префронтальной коры (неврологической ипостаси Думающего мозга). См.: Y. Yang and A. Raine, “Prefrontal Structural and Functional Brain Imaging Findings in Antisocial, Violent, and Psychopathic Individuals: A Meta-analysis,” Psychiatry Research 174, no. 2 (November 2009): 81–88.


[Закрыть]. И одна из стратегий, при помощи которой Думающий мозг подпихивает Чувствующий на верный жизненный путь, – это стратегия вопросов «а что, если»: «А что, если бы ты разлюбил яхты и посвятил время заботе о детях-инвалидах? А что, если бы ты перестал что-либо доказывать окружающим, чтобы им понравиться? Что, если их нежелание с тобой общаться больше связано с их собственными проблемами, чем с тобой?»

Иногда можно придумать для Чувствующего мозга историю, которая будет казаться ему правдивой – независимо от того, насколько она правдива на самом деле. Писатель и бывший «морской котик» Джоко Виллинк пишет в своей книге «Дисциплина – это свобода», что он каждый день просыпается в 4:30 утра, потому что представляет, что где-то в мире у него есть враг{105}105
  Jocko Willink, Discipline Equals Freedom: Field Manual (New York: St. Martin’s Press, 2017), pp. 4–6*.
  * Виллинк Дж. Дисциплина – это свобода. Открой в себе силу, которая поможет двигать горы. – М.: Эксмо, 2019.


[Закрыть]. Он не знает где, но предполагает, что враг хочет его убить. И понимает, что, проснувшись раньше врага, он получает некоторое преимущество. Виллинк придумал себе этот нарратив, пока служил в Ираке, где и вправду были враги, которые реально хотели его убить. Но сохранил его и после того, как вернулся к гражданской жизни.

Объективно нарратив Виллинка – полный бред. Враг? Где? Но в фигуральном, эмоциональном плане он обладает огромной силой. Чувствующий мозг Виллинка все еще на него ведется, и он все еще поднимает Виллинка из постели раньше, чем некоторые из нас заканчивают пьянку, которую начали накануне. Вот это – иллюзия самоконтроля в действии.

Без этих нарративов – представлений о том, какого будущего мы себе желаем, какие ценности хотим перенять, какую шкуру хотим скинуть и в какую перелезть, – мы обречены вечно страдать от последствий давнишнего несчастья. Истории из нашего прошлого определяют наше настоящее. Истории о будущем определяют наши надежды. А способность принять эти истории и воплотить их в жизнь, сделать их своей реальностью – это то, что придает жизни смысл.

Эмо-Ньютон сидел один в своей детской спальне. Снаружи было темно. Он не знал, сколько времени уже не спит, который теперь час и какой день. Он уже несколько недель работал тут в полном одиночестве. Еда, которую ему оставили родные, так и гнила нетронутой у двери.

Он взял чистый лист бумаги и нарисовал на нем большой круг. Затем он поставил точки на границе круга и пунктирной линией намерил тягу каждой из этих точек к центру. Под рисунком он написал: «У наших ценностей есть сила эмоционального притяжения: мы притягиваем в свою орбиту тех, чьи ценности совпадают с нашими, и инстинктивно отталкиваем, словно другой полюс магнита, тех, чьи ценности противоречат нашим{106}106
  Martin Lea and Steve Duck, “A Model for the Role of Similarity of Values in Friendship Development,” British Journal of Social Psychology 21, no. 4 (November 1982): 301–10.


[Закрыть]. Эта сила формирует вокруг одного и того же принципа большие орбиты похожих между собой людей. Все они проходят один и тот же путь, накручивая круги вокруг одного и того же значимого для них ядра».

Затем он нарисовал еще один круг рядом с первым. Так, что они почти соприкоснулись границами. Дальше он провел между обеими окружностями линии напряжения, обозначив места, где гравитация тянет их в противоположные стороны и нарушает идеальную симметрию каждой из орбит. И подписал:

«Большие группы людей сливаются друг с другом, образуя племена и сообщества, объединенные схожей трактовкой их эмоциональной истории. Например, вы, сэр, цените науку. Я тоже ценю науку. Поэтому между нами есть эмоциональное притяжение. Наши ценности влекутся друг к другу, из-за чего мы постоянно попадаем в орбиту друг друга и вступаем в метафизический танец дружбы. Наши ценности сходятся воедино, и у нас появляется общая цель!

Но! Предположим, что один джентльмен видит ценность в пуританстве, а другой – в англиканстве. Они обитают в двух близких, но разных системах. И потому каждый из них искривляет орбиту другого, создает напряжение внутри его ценностной иерархии, ставит под вопрос его идентичность – и тем самым вызывает негативные эмоции, которые толкают их дальше друг от друга и разводят их цели.

Я решительно заявляю, что эта сила эмоционального притяжения и отталкивания – фундаментальная причина всех человеческих конфликтов и устремлений».

Тут Исаак достал еще один лист и нарисовал много-много кругов разных размеров. «Чем серьезнее мы воспринимаем какую-то ценность, – написал он, – то есть чем категоричнее мы утверждаем, что это нечто лучше или хуже всего остального, – тем сильнее ее притяжение, тем устойчивее ее орбита и тем труднее внешним силам сбить ее с пути и отвернуть от цели{107}107
  Эта метафора подразумевает, что чем больше мы чем-то дорожим, тем меньше нам хочется ставить под сомнение или менять эту ценность – и тем сильнее мы переживаем, когда эта ценность себя не оправдывает.


[Закрыть].

Наши сильнейшие ценности посему требуют либо приязни, либо антипатии других – чем больше людей разделяют какую-то ценность, тем активнее они сплачиваются и организуются в единое целое вокруг нее: ученые с учеными, священники со священниками. Люди, которые любят одно и то же, любят друг друга. И люди, которые ненавидят одно и то же, любят друг друга. А люди, которые любят или ненавидят разные вещи, ненавидят друг друга. Все человеческие системы рано или поздно достигают равновесия за счет слияния и выстраивания в плеяды по общим ценностям – люди тянутся друг к другу, изменяя и модифицируя свои личные нарративы до тех пор, пока они не станут одинаковыми, а их личная идентичность не станет идентичностью группы.

Быть может, вы скажете: “Но, любезный Ньютон, разве большинство людей не имеет одни и те же ценности? Ведь большинству всего-то и нужно, что кусок хлеба и безопасный ночлег”. И на это я отвечу, что вы правы, мой друг!

Большинство людей имеет больше сходств, чем различий. Почти все мы хотим от жизни одного и того же. Но все маленькие различия вызывают эмоции, а эмоции создают ощущение важности. Поэтому различия начинают казаться нам несоизмеримо более важными, чем сходства. И в этом истинная трагедия человека. Мы обречены вечно конфликтовать из-за малейших расхождений{108}108
  Фрейд называл это «нарциссизмом малых различий» и отмечал, что, как правило, сильнее всех друг друга ненавидят те группы людей, у которых больше всего общего. См.: Sigmund Freud, Civilization and Its Discontents («Недовольство культурой), pp. 50–51.


[Закрыть].

Эта теория силы эмоционального притяжения, связанности и взаимного влечения схожих ценностей объясняет историю всех народов{109}109
  Tomasello, A Natural History of Human Morality, pp. 85–93.


[Закрыть]. В разных точках мира разные географические факторы. Один регион может быть суровым, труднопроходимым и хорошо защищенным от захватчиков. Его народ естественным образом ценит нейтралитет и изолированность. И это становится их групповой идентичностью. В другом регионе может быть изобилие еды и вина, и его народ привыкает ценить гостеприимство, праздники и семью. Это тоже становится его идентичностью. Третий регион, возможно, засушливый и трудный для выживания, но находится на пересечении путей, соединяющих его с самыми далекими краями, – и его народ начнет ценить власть, сильное военное командование и неограниченное господство. Это тоже становится их идентичностью{110}110
  Эта идея известна как «культурная география». Ее любопытнейшее изложение представлено здесь: Даймонд Дж. Ружья, микробы и сталь. История человеческих сообществ. – М.: АСТ, 2012.


[Закрыть].

И как индивидуумы защищают свою идентичность, облекая ее в форму убеждений, рациональных доводов и предрассудков, так и сообщества, племена и нации защищают свою{111}111
  Tomasello, A Natural History of Human Morality, pp. 114–15.


[Закрыть]. Культуры постепенно закрепляются в форме государств, которые затем начинают расширяться, принимая все больше и больше людей под купол своей системы ценностей. В конце концов государства наталкиваются друг на друга, и между их несхожими ценностями возникает конфликт.

Большинство людей ставят ценность своей личности ниже культурных и групповых ценностей. Поэтому так многие готовы умереть за то, что считают самым важным: семью, любимых, свою страну, своего бога. И из-за этой готовности людей умереть за собственные ценности все столкновения культур неизбежно ведут к войне{112}112
  Или, как сказал военный теоретик Карл фон Клаузевиц: «Война есть продолжение политики иными средствами».


[Закрыть].

Война – лишь земное испытание надежды. Страна или народ, чьи ценности лучше всего способствуют увеличению ресурсов и укреплению надежды, неизбежно будет победителем. Чем больше соседей это государство будет завоевывать, тем сильнее его народ будет укрепляться во мнении, что он заслуживает того, чтобы господствовать над другими людьми, и что именно его ценностям должно следовать все человечество. Ценности победителей доминируют на протяжении долгого времени: их записывают и восхваляют в исторических трудах, они передаются из уст в уста и служат источником надежды еще многим будущим поколениям. А когда перестают быть эффективными, они уступают ценностям другой, более молодой нации, и в истории начинается новая эра.

Я решительно заявляю, что это схема человеческого прогресса».

Ньютон закончил писать. Он положил свою теорию эмоционального притяжения в ту же стопку, что и три закона эмоций, и ненадолго задумался о своих открытиях.

И в этот тихий мрачный час он вдруг осознал страшную вещь: у него самого нет орбиты. За годы психологических травм и социальных неудач он добровольно отдалился от всех и вся – как одинокая звезда, летящая по собственной траектории, он не подпадал под влияние гравитационных полей каких-либо других систем.

Он понял, что не ценит никого – даже самого себя, – и его охватило чувство одиночества и горя, потому что никакая логика и никакой расчет не помогут справиться с невыносимым отчаянием Чувствующего мозга, который безуспешно пытается отыскать для себя надежду в этом мире.

Я был бы рад сказать вам, что Ньютон из параллельной вселенной, или эмо-Ньютон, справился с тоской и одиночеством. Я был бы рад сказать, что он научился ценить себя и других. Но, как и Ньютон из нашего мира, Ньютон из параллельной вселенной до конца своих дней оставался одиноким, ворчливым и несчастным.

Вопросы, на которые тем летом 1665 г. ответили оба Ньютона, занимали мысли многих поколений философов и ученых. А этот сварливый, асоциальный двадцатипятилетний тип разгадал загадку и взломал код всего за несколько месяцев. И, вырвавшись в авангард научной мысли, отбросил свои находки в дальний, заросший плесенью угол захламленного кабинета в захолустной деревушке в сутках езды к северу от Лондона.

Там они и пылились, неведомые миру{113}113
  Реальные законы движения Исаака Ньютона тоже собирали пыль примерно лет двадцать, прежде чем он их откопал и решил всем показать.


[Закрыть].

Глава 4
Как воплотить все свои мечты

Представьте такую картину: два часа ночи, а вы все еще валяетесь, полусонный, на диване и пялитесь мутным взглядом в телевизор. Зачем? Вы сами не знаете. Просто вам легче по инерции продолжать смотреть какую-то ерунду, чем встать и пойти в кровать. И потому вы никак не можете оторваться.

Отлично. Как раз тут я вас и настигну – в тот самый момент, когда вы апатичны, потеряны и абсолютно пассивны перед лицом судьбы. Никто не стал бы сидеть перед телевизором в два часа ночи, если бы у него были важные планы на следующий день. Невозможно часами не находить в себе сил поднять задницу с дивана, если только вы не переживаете некий внутренний кризис надежды. А как раз об этом кризисе я и хочу поговорить.

Я появляюсь у вас на экране. Просто вихрь энергии. В сопровождении кричащих, хамских цветов и убогих звуковых эффектов. Я практически ору. Но при этом на лице у меня непринужденная, спокойная улыбка. Я внушаю вам доверие. Кажется, будто я смотрю на вас и только на вас:

«Что, если я скажу вам, что могу решить все ваши проблемы?» – говорю я.

Пф-ф-ф, ну ка-а-анешно, думаете вы. Да откуда тебе знать, какие у меня проблемы, чувак.

«Что, если я скажу вам, что знаю, как воплотить в жизнь все ваши мечты?»

Ага, а я зубная фея, фиг ли.

«Послушайте, я вас понимаю».

Никто меня не понимает, машинально говорите вы про себя, сами удивляясь тому, насколько это автоматическая реакция.

«Я тоже когда-то был потерян, – говорю я. – Я чувствовал себя одиноким, изолированным, безнадежным. Я тоже не спал ночами без всякой причины и думал о том, что со мной, наверное, что-то не так, что между мной и моими мечтами как будто стоит какая-то невидимая стена. И я знаю, что вы чувствуете то же самое. Что вы как будто утратили что-то важное. Но не знаете, что именно».

На самом деле я говорю все это потому, что так бывало с каждым. Это факт человеческого бытия. Мы все чувствуем, что бессильны преодолеть комплекс вины, который неизбежно сопутствует нашему существованию. Мы все в той или иной степени страдаем и подвергаемся насилию, особенно по молодости. И всю оставшуюся жизнь пытаемся компенсировать себе этот урон.

И в моменты, когда жизнь складывается не так, как хотелось бы, мы все впадаем в отчаяние.

Но, как и большинство тех, кто переживает трудные времена, вы так глубоко зарылись в свои переживания, что забыли: эта боль знакома каждому и ваша борьба не уникальна – наоборот, она универсальна. И поскольку вы об этом забыли, вам кажется, будто я обращаюсь непосредственно к вам, будто я каким-то магическим образом заглянул вам в душу и произнес вслух то, что в ней таится. Поэтому вы садитесь прямее и прислушиваетесь.

«Поэтому, – повторяю я, – я знаю, как решить все ваши проблемы. Я могу воплотить все ваши мечты». Теперь я показываю в вашу сторону, и мой палец занимает чуть ли не половину экрана. «Я знаю все ответы. Я знаю секрет бесконечного счастья и вечной жизни, и он вот в чем…»

И дальше я говорю нечто настолько нелепое, настолько несуразное, до такой степени извращенное и циничное, что вы всерьез думаете: наверное, это правда. Проблема в том, что вы хотите мне поверить. Вам необходимо мне поверить. Я олицетворяю ту надежду, то спасение, которое так отчаянно нужно вашему Чувствующему мозгу. Поэтому ваш Думающий мозг потихоньку соглашается с тем, что моя бредовая идея, быть может, и правда работает.

Мой рекламный ролик все продолжается, и эта экзистенциальная потребность обрести в чем-нибудь смысл – хоть в чем-то – сокрушает ваши психологические защитные барьеры и впускает меня внутрь. В конце концов, я продемонстрировал просто удивительное понимание ваших страданий, открыл потайную дверь к истине, которую вы скрываете, нащупал глубокую вену, проходящую через ваше сердце. Вы понимаете, что, если отвлечься от моих ослепительно белых зубов и громких слов, суть моей речи такая: «Когда-то я был в такой же жопе, как и вы… но я выбрался. Давайте за мной».

А я все вещаю и вещаю. Прямо разошелся не на шутку. Ракурсы так и меняются: меня показывают то сбоку, то спереди. Вдруг передо мной оказывается студийная аудитория. Зрители ловят каждое мое слово. Одна женщина плачет. У какого-то мужчины просто отпадает челюсть. И у вас вместе с ним. Я уже вовсю копаюсь в вашем дерьме. Я дам тебе перманентное благополучие, придурок. Я заполню любой пробел, заткну любую дыру. Просто запишись на курс, пока я не поднял цену. Сколько ты готов заплатить за счастье? Сколько ты готов заплатить за надежду? Шевелись, козел.

Записывайся. Сегодня же.

Тут вы хватаетесь за телефон. Заходите на сайт. Вводите цифры.

Истина, спасение и вечное счастье. Это все теперь ваше. Уже плывет к вам в руки. Готовы?

Как основать собственную религию

Введение в проверенную систему, которая поможет вам обрести вечное блаженство и бессрочное спасение!

(или мы вернем вам деньги)

Приветствую и поздравляю с тем, что вы сделали первый шаг к исполнению всех своих желаний! К концу этого курса вы решите все свои проблемы. Вы будете жить в полной свободе и достатке. Вы будете окружены любовью друзей и близких. Гарантирую![2]2
  Сроки и условия могут измениться.


[Закрыть]

Это очень просто, любой справится. Специального образования или особых полномочий не требуется. Нужны только доступ к интернету и клавиатура – и вы сможете положить начало своей собственной религии.

Да, вы не ослышались. Вы сможете – СЕГОДНЯ ЖЕ – положить начало своей собственной религии и снимать пенки с тысяч бездумно преданных вам последователей, которые будут обрушивать на вас столько беззаветной любви, материальных даров и лайков в соцсетях, что вы не будете знать, что с этим всем делать.

В нашей простой и общедоступной шестиступенчатой программе мы рассматриваем:

Системы верований. Вы хотите, чтобы ваша религия была духовной или светской? Ориентированной на прошлое или будущее? Жестокой или не жестокой? Это очень важные вопросы, но не волнуйтесь, только я знаю нужные ответы.

Как найти первых последователей. И что еще важнее: каких последователей вы хотите? Богатых? Бедных? Мужчин? Женщин? Веганов? Я раскрою вам кое-какие секреты!

Ритуалы, ритуалы, ритуалы! Ешьте это. Стойте там. Выучите наизусть вот это. Поклонитесь, встаньте на колени и хлопните в ладоши! Спляшите хоки-поки, зажмурьте левый глаз! И так еще пятнадцать раз! Самое прикольное в религии – это придумывать всякие глупости, которые по вашей общей договоренности будут для вас что-то значить. Я снабжу вас полным руководством по тому, как изобрести самые чумовые, самые крутые ритуалы на районе. Все пацаны и девчонки будут только о них и говорить – в первую очередь потому, что у них не будет другого выбора.

Как назначить козла отпущения. Никакая религия не обходится без общего врага, на которого можно направить весь свой внутренний негатив. Жизнь непростая штука, но зачем разбираться со своими проблемами, если можно просто свалить их на кого-то другого? Как вы уже догадались, вы узнаете о лучших способах выбрать своего страшилу (или кикимору!) и убедить своих последователей возненавидеть его/ее. Ничто так не объединяет, как ненависть к общему врагу. Заряжаем автоматы!

И наконец, как на этом нажиться. Зачем создавать религию, если на ней не зарабатывать? В моем руководстве вы найдете массу подсказок, как выдоить из своих последователей все, что только можно. Деньги, слава, политическая власть или кровавые оргии – какими бы ни были ваши цели, я знаю, чем вам помочь!

Схема такая: без общества других людей мы утрачиваем надежду. А без надежды мы все окончательно слетаем с катушек и начинаем нюхать соль для ванн. Религии – это основа такой общественной надежды. И мы узнаем, как создавать их с нуля.

Религия – удивительная вещь. Если собрать вместе достаточно много людей с одинаковыми ценностями, они начнут делать такое, что никогда не сделали бы в одиночку. Их надежда крепчает, как будто под действием сетевого эффекта, и чувство социального одобрения, которое они испытывают, будучи частью группы, вырубает их Думающий мозг и предоставляет Чувствующему полную свободу действий{114}114
  Gustave Le Bon, The Crowd: A Study of the Popular Mind (1896; repr. New York: Dover Publications, 2002), p. 14*.
  * Лебон Г. Психология народов и масс. – М.: АСТ, 2016.


[Закрыть].

Религии собирают людей в сообщества, где они взаимно друг друга одобряют и подпитывают друг в друге чувство собственной важности. Каждая из них – это грандиозный негласный уговор, по которому все, кто сплотится ради некоей общей цели, будут чувствовать себя значимыми и достойными и смогут задвинуть Неприятную правду куда подальше{115}115
  Джонатан Хайдт называет этот феномен «гипотезой улья». См.: Jonathan Haidt, The Righteous Mind: Why Good People Are Divided by Politics and Religion (New York: Vintage Books, 2012), pp. 261–70.


[Закрыть].

Это дает невероятное психологическое облегчение. У людей просто срывает крышу! И, что самое классное, они становятся на редкость внушаемыми. Парадоксально, что именно в составе группы, где отдельная личность не имеет, на самом деле, никакой власти, человек почему-то обретает чувство полного самоконтроля.

Однако у такого непосредственного контакта с Чувствующим мозгом есть опасная сторона: большие группы людей имеют склонность творить что-то совершенно импульсивное и неразумное. Так что, с одной стороны, люди там испытывают единение, чувствуют, что их любят и понимают. А с другой, они порой превращаются в разъяренную, смертоносную толпу{116}116
  Le Bon, The Crowd («Психология народов и масс»), pp. 24–29.


[Закрыть].

Итак, это руководство во всех подробностях расскажет вам о том, как стать основателем собственной религии и снимать пенки с тысяч легко управляемых последователей. Приступим.

Как основать собственную религию

Шаг первый. Предложите надежду отчаявшимся

Никогда не забуду, как мне впервые сказали, что у меня на руках чужая кровь. Помню все так, как будто это было вчера.

Дело было солнечным морозным утром 2005 г. в Бостоне. Я тогда учился в университете – и вот иду я на занятие, никого не трогаю, и вдруг замечаю группу ребят с фотографиями террористической атаки 11 сентября в руках с такой подписью: «Америка это заслужила».

Для справки: я никоим образом не считаю себя большим патриотом, но мне кажется, что каждый, кто выставляет средь бела дня напоказ подобные плакаты, заслуживает того, чтобы тут же получить по лицу.

Я остановился и спросил их, что это вообще такое. Они стояли возле маленького столика, на котором был разложен пяток листовок. На одной был Дик Чейни с пририсованными рогами черта и подписью «Массовый убийца» внизу. На другой – Джордж Буш – младший с усиками Гитлера.

Эти студенты входили в Молодежное движение Ларуша (LYM – LaRouche Youth Movement), группу, организованную ультралевым идеологом Линдоном Ларушем в Нью-Хэмпшире. Его приспешники часами стояли на территориях университетских кампусов на северо-востоке США, раздавая флаеры и памфлеты впечатлительным учащимся колледжей. И когда я подошел к ним, мне потребовалось секунд десять, чтобы понять, что они на самом деле такое: религия.

Да-да. Они были идеологической религией – антиправительственной, антикапиталистической, антистариковской, антигосударственной религией. Они утверждали, что весь международный миропорядок, от верхов до низов, построен на коррупции. Они утверждали, что война в Ираке была развязана только потому, что друзьям Буша хотелось больше денег. Они утверждали, что терроризма и массовых расстрелов не существует – это просто хорошо скоординированные правительственные меры по контролю над численностью населения. Не волнуйтесь, дорогие правые, пройдут годы, и Обаме тоже будут пририсовывать такие же усики Гитлера и приписывать такие же злодеяния – если вам от этого легче. (Хотя не должно быть.)

То, что делает LYM, просто гениально. Оно отыскивает недовольных, взвинченных студентов (как правило, молодых парней), испытывающих одновременно страх и злость (страх из-за внезапной ответственности, которую они вынуждены были принять, и злость из-за того, какой жесткой и неутешительной оказалась взрослая жизнь), а затем проповедует им одну простую идею: «Это не ваша вина».

Да, дружок, ты думал, что во всем виноваты мама с папой, но дело не в них. Ни разу. Да, я знаю, ты думал, что виноваты твои тупые преподаватели и твой дорогущий колледж. Но нет. И не они тоже. Возможно, ты даже видел во всем руку правительства. Тепло, но все же нет.

Видишь ли, во всем виновата система – та гигантская, неопределенная структура, о которой ты уже так наслышан.

Вот какую веру предлагало людям LYM: нам бы только разрушить «систему», и все станет хорошо. Не будет никаких войн. Никаких страданий. Никакой несправедливости.

Помните: для того, чтобы ощутить надежду, нам нужно верить в лучшее будущее (ценности), верить, что мы можем добраться до этого лучшего будущего (самоконтроль), и найти людей, которые разделяют наши ценности и готовы поддержать нас в наших устремлениях (сообщество).

Молодость – такой период, в который большинство из нас понятия не имеет, что делать с ценностями, контролем и сообществом. Ребяткам впервые в жизни дают возможность решить, кем они хотят быть. Может, стать врачом? Или заняться бизнесом? Пойти на психолога? Разнообразие вариантов порой вводит в ступор{117}117
  Barry Schwartz and Andrew Ward, “Doing Better but Feeling Worse: The Paradox of Choice,” в P. Alex Linley and Stephen Joseph, Positive Psychology in Practice (Hoboken, NJ: John Wiley and Sons, 2004), pp. 86–103.


[Закрыть]. Тут неизбежно возникает чувство неудовлетворенности, молодые люди разочаровываются в своих ценностях и теряют надежду.

Вдобавок у них возникают большие проблемы с самоконтролем{118}118
  Мозг подростков продолжает развиваться до тех пор, пока им не будет уже хорошо за двадцать – особенно те его части, которые отвечают за исполнительные функции. См.: S. B. Johnson, R. W. Blum, and J. N. Giedd, “Adolescent Maturity and the Brain: The Promise and Pitfalls of Neuroscience Research in Adolescent Health Policy,” Journal of Adolescent Health: Official Publication of the Society for Adolescent Medicine 45, no. 3 (2009): 216–21.


[Закрыть]. Впервые в жизни над ними не оказывается авторитетной фигуры, которая следила бы за ними 24 часа в сутки 7 дней в неделю. С одной стороны, они радуются обретенной свободе. С другой стороны, на них теперь падает полная ответственность за свои решения. И если они не могут вовремя вытащить себя с утра из постели, прийти на занятия или на работу и нормально учиться, им очень трудно признать, что винить в этом нужно только себя.

И наконец, молодые люди особенно трепетно относятся к поиску и попыткам влиться в сообщество{119}119
  S. Choudhury, S. J. Blakemore, and T. Charman, “Social Cognitive Development During Adolescence,” Social Cognitive and Affective Neuroscience 1, no. 3 (2006): 165–74.


[Закрыть]. Это важно не только для их эмоционального развития, но и для того, чтобы они смогли выработать и укрепить свою идентичность{120}120
  Эта работа над формированием самовосприятия – главная задача подростков и молодых людей. См.: Erik H. Erikson, Childhood and Society (New York: W. W. Norton and Company, 1963), pp. 261–65*.
  * Эриксон Э. Детство и общество. – СПб.: Питер, 2019.


[Закрыть].

Такие люди, как Линдон Ларуш, наживаются на потерянных, не имеющих цели молодых людях. Ларуш давал им замысловатое политическое объяснение того недовольства, которое они испытывают. Он давал им чувство контроля и силы, указывая (предполагаемый) путь к изменению мира. И последнее: он давал им сообщество, в котором они будут чувствовать себя «своими» и понимать, кто они такие.