Текст книги "Разбитые острова"

Глава девятая

– Артемизия… – окликнул Бринд, заметив ее на одном из балконов цитадели. Синелицая воительница смотрела вдаль, в море. День был пасмурный, сеял мелкий дождь, море бушевало. Человеку, идущему по улицам, могло показаться, что в строительстве Виллирена достигнут значительный прогресс, ведь многие фасады уже были отремонтированы, но сверху, с высоты башен цитадели, хорошо было видно, какая значительная часть города еще лежит в руинах. Полуразрушенные дома уступами спускались к разбитой гавани; иные представляли собой не более чем пустые коробки, другие уже стояли в лесах. Именно здесь, среди этих домов, Бринд стал свидетелем того, как сшибались не на жизнь, а на смерть два мира: пришельцев и землян; и ничто, никакая сила уже не могла изгнать те страшные картины из его памяти.

– Командующий, – отозвалась Артемизия. И продолжала созерцать пейзаж. Налетел порыв ветра, взвихрив вокруг ее головы волосы. Два клинка торчали у нее из-за плеч, как всегда, – явное нарушение тех правил, которые он насаждал в цитадели. – Как идут дела с денежными мешками? – поинтересовалась она.

– Настолько хорошо, насколько можно ожидать от людей подобного сорта, – ответил Бринд, остановившись с ней рядом. – Альтруизм – не их сильная сторона. Такие люди существуют исключительно для того, чтобы становиться богаче и богаче, а если обстоятельства сложатся так, что при этом можно будет еще решить пару-тройку общественных проблем, что ж, значит обществу просто повезло.

– Меня удивляет такое положение вещей. Там, откуда я родом, мы не позволяем накапливаться такому количеству богатств в руках немногих, ведь это всегда ведет к дисбалансу власти, и управлять обществом становится очень трудно. Да, наши старейшины – опытные люди, но и они каждый цикл меняются ролями с новичками.

Бринд вздохнул с улыбкой:

– Здесь все еще сложнее. Денежным мешкам, как ты их называешь, требуются законы для охраны их богатств, вот почему я привел с собой целую свиту юристов. Они напишут свод законов, своего рода вселенский договор, когда все закончится. И вот почему я дал им понять, что самое важное сейчас – строительство нового общества.

– Ты умеешь видеть далеко вперед, – сказала Артемизия. – Однако для столь оптимистично настроенного человека вид у тебя всегда на удивление безрадостный.

– Мне платят не за то, чтобы я радовался.

– Вряд ли в настоящий момент тебе вообще за что-нибудь платят, – возразила Артемизия.

– Вижу, твой джамурский становится все лучше, – съязвил Бринд. И добавил: – Я уже давно тебя ищу. Где ты была?

– Да так, бродила то там, то тут, за ворота несколько раз выходила. Как я поняла, со сборными силами ты уже встретился?

– Да, и они произвели на меня потрясающее впечатление. Признаюсь, я просто потерял дар речи, когда их увидел, – феноменальная работа.

Бринду показалось, что воительница даже загордилась немного от его похвалы: что-то едва уловимо изменилось в выражении ее лица и в осанке.

– Однако, – продолжила она, – временами и этого недостаточно, ведь в нашем мире умерли уже очень многие. Мы хотим эвакуировать сюда не только военных, но и мирное население, на ваших островах они смогут найти убежище. Нам надо переселиться сюда. Мы теряем свои дома.

– Ваши людские ресурсы станут огромным подспорьем для нас, – сказал Бринд. – Но наш мир не похож на ваш. Его география известна мне лучше, чем иному императору, обитающему в высоком замке. Мои люди проливали свою кровь повсюду. Поэтому верь моему слову: дороги здесь трудны, природа негостеприимна, а люди упрямы. И нам придется работать со всем этим вместе. Когда мы одержим большую победу, то сможем преодолеть все различия, а до тех пор работать надо рука об руку, никакого единоличного лидерства.

– Это мы тебе обещаем, командующий.

– Хорошо. Но сейчас мне нужно от тебя не просто обещание – мне нужна помощь. Я получил сообщение, что около шестидесяти тысяч гражданских бегут сейчас по острову Джокулл. Виллджамур пал, разрушен до основания, от города ничего не осталось. – И он рассказал ей о городе, висящем в небе, о массовых убийствах мирных жителей и о странных земляных экипажах.

Артемизия задавала ему вопросы, но подробностей он не знал. А еще она впервые за сегодняшний день смотрела ему прямо в лицо.

– Ты сообщил мне две важные вещи. Во-первых, наши… враги все-таки осуществили свою давнюю угрозу, как я и опасалась. Этим нужно заняться немедленно. Однако вторая новость не менее важна для нашей цивилизации: как я говорила, наш создатель пробрался в ваш мир по собственной инициативе. Эти земляные экипажи, которые ты описывал, – в нашем мире такие вещи дело обычное благодаря ему. Так вот, если твое описание соответствует действительности, то мы нашли его.

– Значит, вы захотите заняться и этим? – уточнил Бринд.

– Да, это в наших интересах, как и ваша забота о сохранении жизни людей. Какая помощь вам понадобится?

– Я составил план военной операции. Он предполагает участие ваших людей, которые стоят к югу от города; ответ, если это возможно, должен быть у меня к рассвету. К тому времени я смогу собрать достаточно своих солдат; я занимаюсь перегруппировкой и пополнением армии с тех пор, как закончились бои за Виллирен.

– И в чем состоит твой план?

– Все зависит от того, кто именно из тех солдат, которых я видел в лагере, сможет пойти со мной.

Был ранний вечер, за стенами цитадели шел град, создавая равномерный шум, который успокаивающе действовал на смятенный ум Бринда. Шум заглушал звуки беспокойной ходьбы по коридорам, суету нижних этажей, давая отдохнуть после напряженного дня, проведенного в общении с юристами. Обычно Бринду хватало и получаса в компании этих господ, чтобы убедиться: он правильно поступил, выбрав стезю военного.

Уже возвращаясь к себе, он вдруг подумал, что если остаткам джамурского общества суждено слиться с культурой пришельцев так, чтобы традиции и обычаи обеих сторон не понесли ущерба, то существующие законы и правила, основанные на древних религиозных доктринах, предстоит заменить новыми.

Вдруг в его дверь громко постучали: судя по силе ударов, это была Артемизия. Он вскочил с кресла и крикнул ей, чтобы она входила.

– Принесла новости? – спросил он.

– Принесла. – Ее лицо было непроницаемо, как обычно. – Завтра утром, на рассвете, около тысячи наших солдат поступят в ваше распоряжение.

Он сразу оценил преимущества, которые это ему дает.

– А транспорт?

– Старейшины договорились – новые отряды уже проходят через Врата, чтобы выступить в поход в полдень. Скажи об этом своим солдатам и вели им выспаться перед делом.

– Я хотел бы получить больше информации о различиях в возможностях разных групп твоего народа, – сказал Бринд. – Я заметил, что они неодинаковы по виду и строению.

– К утру я все тебе напишу.

– Что касается транспорта… – начал было Бринд.

– Завтра ты получишь подробную инструкцию о том, как именно будет проходить ваше путешествие. Существуют специально разработанные устройства… что-то вроде трюмов для перевозки большого числа людей. А пока отдохни и ты, командир, и не забудь завтра поесть не позднее чем за полчаса до полета.

Прежде чем предупредить солдат ночной гвардии об утреннем выступлении и отдать распоряжение применить культистскую силу к оружию, Бринд нанес визит Рике и Эйр. Они находились в соседнем покое цитадели – огромном помещении, наскоро приведенном в порядок и даже слегка украшенном из уважения к ним и их привычкам. Резная, сияющая лаком мебель, роскошные драпировки и огромный узорчатый камин – все это когда-то было частью обстановки в спальне городского бейлифа. В одном углу курились благовония, наполняя комнату успокаивающим ароматом. Эйр, стоя у небольшой раковины, повернулась приветствовать его, Рика осталась сидеть на месте.

Поздоровавшись, он сообщил им о своих намерениях.

– Вам следовало бы запомнить, – заявила Рика, – что вы должны ставить меня в известность о столь смелых решениях, которые вы принимаете от моего имени.

Черта с два я должен…

– Вы абсолютно правы, и я могу лишь принести вам извинения за такое самоуправство. Видите ли, действовать пришлось незамедлительно. Я сам буквально не успел перевести дух. – Бринд поклонился в знак того, что просит прощения, – не самым искренним образом, надо признать, – и взглянул на Эйр. У той на руках были пятна. – Что это у вас, кровь?

Она смущенно потупилась:

– О нет… то есть да, кровь, но не моя. Я помогала в городе и не отмылась хорошенько перед тем, как вернуться сюда. Вот почему вы застали меня возле раковины.

– Что же вы делали?

– У порта Ностальжи находится маленький госпиталь, где не хватает санитарок, и я вызвалась помочь. Вообще-то, мне не так много поручили. Но мне очень хотелось делать хоть что-нибудь, и я решила, что буду помогать выхаживать раненых – все-таки занятие. Надо сказать, что оно совсем не похоже на все, к чему я привыкла…

– И совершенно не подходит для девушки твоего положения, – прошипела Рика. – Люди, в чьих жилах течет благородная кровь Джамуров, должны держаться от таких вещей подальше. – В наклоне ее головы Бринду вдруг почудилось что-то звериное.

– Разве в вашу бытность жрицей вам не доводилось делать ничего подобного? – удивился он. – Обычно жрецы Джорсалира оказывают помощь раненым и страждущим.

– Верно, – сказала Рика. – Это было, когда… Но теперь другие времена.

– Уверен, что горожане смогут оценить добрый поступок, – заявил Бринд, и Эйр с гордостью улыбнулась ему в ответ.

Но Рика продолжала оставаться мрачной, как всегда в последнее время. Куда только девалось то умиротворение, которое в юности неизменно озаряло ее лицо?

– Когда вы завершите вашу миссию, – сказала она, – я займусь утверждением нового законодательства, чтобы мы могли как можно скорее приступить к восстановлению империи моего отца.

– Сейчас, возможно, не самое лучшее время, чтобы говорить об этом, – возразил Бринд. – Я надеялся, вы спросите, почему так много подданных империи вынуждены были покинуть свои дома и бежать через весь остров Джокулл. Я думал, вам сообщат о том, что там происходит.

– Нет. Мне никто ничего не сообщил. Говорите.

И Бринд рассказал им обеим о Виллджамуре. О том, что его больше нет. И о том, что его жителей необходимо срочно эвакуировать, для чего он и отправляется завтра на Джокулл.

Эйр, не скрывая своего горя, села, закрыв руками лицо.

– Столько людей, и все мертвые… – бормотала она.

Но Рика заявила:

– Значит, мы должны как можно скорее восстановить этот город. Надо использовать здешние человеческие ресурсы как для ведения боевых действий, так и для финансирования военной кампании.

Бринда охватили сомнения: с одной стороны, в ее словах была доля правды; с другой – они выдавали в ней личность, совершенно непригодную для лидерства. В ней не было тех качеств, на которые он так надеялся. Возможно, она унаследовала отцовское безумие.

– Мне жаль, что именно я принес вам столь горестную весть, но, смею вас заверить, я сделаю все возможное, чтобы спасти оставшихся в живых и обеспечить их безопасность. О материальной помощи им я уже распорядился, включая провизию. Корабли, груженные обработанным культистами огненным зерном, покинули гавань. Я отправил своих посланцев во все сколько-нибудь значительные порты с приказом предоставить в наше распоряжение любые суда, пригодные для выхода в море. Не знаю, что именно мы увидим, прибыв на место, но надеюсь, корабли с провиантом придут сразу следом за нами.

– Разве вам уже не надо быть там, на одном из них? – спросила Рика.

Бринд вздохнул, постаравшись, чтобы это было не очень заметно. Неужели эта баба никогда не заткнется?

– В мои планы входит доставить своих солдат на место действия более быстрым способом, леди Рика.

– Очень хорошо. – Рика ничем больше не выдала своего настроения.

– Будьте осторожны, командующий, – сказала Эйр, глядя на него с тревогой. – Вы столько делаете для спасения… остатков нашей цивилизации. Вам нельзя погибнуть. Без вас мы не справимся.

– В мои планы не входит умирать в самое ближайшее время. – Он широко улыбнулся. – Однако я благодарен вам за ваше беспокойство обо мне, и на этом позвольте откланяться.

И он двинулся к двери.

Достигнув выхода, он услышал окрик Рики:

– Привезите их всех сюда, да постарайтесь сделать так, чтобы это обошлось нам подешевле. Для интеграции с народом Артемизии нам понадобятся все средства, которыми мы располагаем.

– Вы хотите, чтобы интеграция прошла как можно более гладко? – Бринд сделал едва заметный шаг назад, к центру комнаты.

– Мы сделаем все, чтобы сдержать наше обещание, но и народ тоже должен заплатить свою цену за то, чтобы иметь будущее.

«А ты в своем новом обличье будешь не просто никуда не годным, но даже опасным лидером, – думал Бринд, выходя от сестер. Кипя от гнева, он несся по пыльному коридору. – С такими идеями она потеряет трон, не успев взойти на него. Я не могу этого допустить».

Только вечером ему наконец удалось отправить в Факторию-54 трех всадников с грузом монет – первым взносом за новые доспехи для Ночной Гвардии. Что эти юнцы будут делать с такой кучей денег, оставалось только гадать. Но он уже понял, что они не совсем обыкновенные ребята. Они располагали знанием, доступным не всем культистам. И может быть, потому, что они вели себя совсем не как культисты, он им поверил.

Расхаживая взад и вперед мимо окон внутри цитадели, Бринд сумрачно думал о том, во что превратилась империя. Всю свою жизнь он посвятил ее строительству, тем страшнее было видеть ему сейчас, как она разваливается, стремительно и, как ему казалось, бесповоротно. Шум за окном дал ему понять, что посланные вернулись. Выглянув наружу, он увидел, как они подъезжали к воротам цитадели: лошадь одного из них оказалась запряжена в телегу. На ней стояли дюжины ящиков; въехав во двор крепости, солдаты спешились и стали вносить поклажу внутрь. Бринд вышел взглянуть на привезенный товар, за ним тут же подтянулись солдаты из Ночной Гвардии – всем было любопытно посмотреть, чем вызван шум.

– Что в ящиках? – поинтересовался Бруг.

– Один эксперимент. – Бринд поднял ближайшую крышку. Из-под нее тускло блеснули новенькие черные доспехи; на каждом предмете, будь то шлем или нагрудный панцирь, белела семиконечная звезда Джамуров. Трогательный жест.

Наш собственный панцирь… Подумать только, твари, которые принесли их народу столько бед и смертей, стали источником их новой защиты; он даже содрогнулся от этой мысли.

Новая версия доспехов заметно отличалась от той, что он видел в последний раз; надо признать, ребята работали быстро. Бринд взял почти невесомый нагрудник и шлем, надел. Зафиксировал ременные застежки. Доспех тут же повторил все контуры его тела, и весил при этом не больше, чем дождевик.

– Выглядит внушительно. А из чего сделано? – продолжал расспрашивать Бруг.

– Какой-то новый сплав, – солгал Бринд. – Магически обработанный. Я тут искал в последнее время новых поставщиков. Вот, держи. – Он передал комплект Бругу, который уже приготовился принять что-то более тяжелое и потому вытаращил глаза, ощутив, какие легкие эти доспехи. Подивившись приятной гладкости материала и редкому качеству выделки, он принялся испытывать панцирь на гибкость. Остальные столпились у него за спиной, с интересом следя за каждым его движением.

– Невероятно, – восхитился Бруг. – Даже швов не видно. А что, эта штука крепкая?

– Хочешь попробовать? – Бринд вынул из ножен свой меч и передал его Бругу. Гвардеец почесал затылок, взял у Бринда меч, отошел на несколько шагов и занял обычную боевую позицию. Бринд приготовился и напрягся – точно как Корен тогда на фабрике. Как и он сам, Бруг начал с легкого пробного тычка в доспех острием сабли, затем перешел к более серьезным ударам. Бринд, уверовав в эффективность новой технологии, только улыбался. Вокруг послышались смешки; наконец Бруг тоже перестал себя сдерживать и от смеха прекратил атаку.

– Может, попробуем что-нибудь пожестче? – предложил он, отсмеявшись.

– Ну давай.

Бринд снял с себя панцирь и поставил его на скамью. Остальные, оглядевшись по сторонам, прибрали к рукам все тупые тяжелые предметы, какие удалось найти, и с завидным отсутствием логики навалились на панцирь все вместе, молотя его со всех сторон и надеясь, что он хоть чуть-чуть погнется.

Ничего.

На панцире не осталось ни царапины, ни даже сколько-нибудь заметной вмятины. И хотя ночные гвардейцы пустили в ход всю мощь своих мышц, усиленных культистами, и оружия, повредить загадочную материю так и не смогли.

Воспользовавшись минутным затишьем, Бринд объявил потрясенным соратникам, что активное испытание новых доспехов состоится в завтрашнем бою.

– Полагаю, он вряд ли будет хотя бы вполовину настолько тяжелым, как бои в Виллирене.

– И на том спасибо, – буркнул кто-то. Несколько человек хихикнули и тут же перестали.

Бринд улыбнулся:

– Однако без труда не выловишь и рыбку из пруда, как вы все уже хорошо знаете. Новые доспехи заменят наши прежние латы – они созданы с учетом всех размеров и технических требований, так что проблем быть не должно. Обычно, прежде чем испытать что-то в полевых условиях, мы долго тестируем новое вооружение или средства защиты, однако потенциал этих доспехов воистину огромен, и я склонен ему доверять. В них вы будете уставать не так сильно, как в прежних, они не будут сковывать вашу подвижность. Да и ударов они выдержат отнюдь не меньше, чем прежние, а то и больше.

– Короче, они так хороши, что, того гляди, сами за нас воевать будут, командир, – сказала Тиенди, единственная в отряде женщина. Блондинка с волосами до плеч, она казалась удивительно нежной и уязвимой на фоне окружавших ее мужчин, но на поле боя ни в чем не уступала ни одному из них.

– Ну, это вряд ли, – отозвался Бринд. – Но я рад, что вы о них такого высокого мнения.

– Еще один вопрос, – продолжала блондинка, – они что, все под мужчин подогнаны? В смысле, некоторые из нас ведь чуток по-другому скроены…

Вокруг опять захихикали.

– Рад сообщить, что один комплект сделан как раз с учетом твоих форм. У кого есть еще вопросы по доспехам или по нашей завтрашней миссии?

Остальные вопросы оказались вполне предсказуемыми и в основном касались того, о чем он уже предупреждал их раньше, а также тактики и построения. Бринд всегда поощрял такое направление мысли в своих товарищах и только приветствовал их участие в планировании боя, не оставляя без внимания ни одно их предложение.

Ведь командовать солдатами для него значило больше, чем просто выкрикивать приказы на поле боя или на плацу. К тому же его товарищи были не просто солдатами, они были военной элитой армии Бореальского архипелага, обученной, натренированной и усиленной культистами, и они заслуживали детальной подготовки.

– А теперь, – закончил разговор Бринд, – всем вам пора спать. Подъем до рассвета. Все припасы уже готовы, об этом вам заботиться не нужно. Не думаю, что наша командировка продлится особенно долго – максимум неделю, да и то, если что-нибудь пойдет не так. К тому же я выслал вперед корабль с драгунами. Конечно, они все равно прибудут туда позже, но это и к лучшему: сменят нас, если что, дадут нам отдохнуть. Кстати, должен предупредить, что наша миссия не подразумевает захвата территории. Это спасательная операция…

Наблюдая за покидающими комнату соратниками, Бринд видел на их лицах как невозмутимость, так и решительность. Радоваться предстоящим сражениям теперь было не в моде, особенно среди тех, кто пережил бои за Виллирен.

Глава десятая

Фулкром сомневался, что сможет долго сохранять оптимизм сам и поддерживать его в других. Люди вокруг – и простые беженцы, и солдаты – еще верили каждому его слову, успокаивались, видя его уверенность, которая, однако, убывала буквально с каждым часом. Многие еще помнили его по Виллджамуру, иные даже называли его следователем, хотя на нем не было формы, а его медальон лежал теперь где-то среди развалин процветавшего некогда огромного города.

Но даже будь он при нем, что толку? Прежние общественные структуры все равно перестали существовать. Все люди поделились строго на две группы: те, кто справлялся с новой реальностью сам и мог помочь в этом другим, и те, кто нуждался в защите и руководстве. Вот почему, обращаясь к Фулкрому, беженцы и солдаты называли его по-разному: одни говорили «шеф», другие – «босс», третьи – просто «сэр». Он отмахивался и напоминал, что его зовут Фулкром, но никто его не слушал, и вскоре их ожидания тяжелым бременем легли на его плечи.

Их надежды стали для него обузой.

Радовали только мелочи – ребятишки, которые находили время поиграть среди руин былой жизни. Или щенки, чьи мордочки торчали из корзинки, которую нес на локте пожилой человек. Или циркачи, неожиданно устроившие представление прямо на обочине дороги, чтобы всем поднять настроение. Хорошие рассказчики собирали на привалах вокруг своих костров всех, кто желал их послушать, и сказками отвлекали их от ужасов, подстерегавших беженцев каждую минуту их новой жизни. Среди беженцев оказалось немало румелей, причем всех цветов кожи – гнедых, вороных, серых, – и все они помогали своим партнерам-людям или, наоборот, принимали от них помощь, причем без малейших признаков расовой неприязни. Среди людей встречались привыкшие к богатству: лорды и леди, военные чины в отставке, крупные землевладельцы, нынче все до единого обнищавшие; бедняки, приученные к лишениям годами жизни в подземельях, помогали им советом, как позаботиться о себе, чтобы уцелеть. И это, надо признать, невероятно трогало Фулкрома.

Время от времени что-то пролетало у них над головами – слишком быстро, чтобы успеть разобрать, что именно, но среди беженцев такие явления неизменно вызывали панику. Они толпами либо бросались в ближайший лес, либо падали на обочину дороги, зарываясь в рыхлый снег, а кончалось все одним и тем же: новыми обморожениями и новыми случаями пневмонии. С каждым днем умерших становилось все больше и больше.

Наконец, после многих дней пути через пустынные земли, к Фулкрому подъехали двое разведчиков. Это были мужчина и его дочь, оба крепкие, хорошо сложенные, в непромокаемых плащах и меховых шапках, защищавших от холода и непогоды.

– Берег, следователь, берег впереди, – сказала женщина. – До него рукой подать. Если будем идти всю ночь, доберемся к рассвету.

– А если отдохнем, то к полудню, – возразил Фулкром. – И значит, будем дольше уязвимы для атаки. Правда, за последние две ночи ничего плохого не случалось, но я бы не стал рисковать, – тем больше причин ждать нападения этой ночью.

– Люди устали, следователь, – буркнул мужчина. – Пусть поспят.

Фулкром покачал головой:

– Многих везут, им отдых не нужен. Остальным придется потерпеть. Иначе небесный город нас догонит, а мы не можем пойти на такой риск. Две ночи нас никто не трогал, никто даже не появлялся. Я не трус, разведчик, но, по-моему, осторожность никогда не повредит. Лучше перестраховаться, чем жить потом с чувством вины, как ты считаешь?

– Конечно вы правы, – отозвался разведчик. – Прошу прощения.

Фулкром следил за разведчиками, пока те не скрылись в темном лесу. Вскоре пошел снег – снова. Дома, за городскими стенами, снегопад был не так страшен, но здесь, на открытой местности, каждая снежинка обжигала лицо.

Следующие часы караван полз медленно. Дорога сначала шла низиной, которая с каждым шагом все больше напоминала болото, а потом полезла круто вверх. Выбранный маршрут нравился Фулкрому все меньше.

– Похоже, этому подъему конца не будет, – проворчала за его спиной Лан и крепче обхватила его руками, как будто хотела силой выжать из него ответ.

– Извини, – ответил Фулкром мрачно. – У нас нет выбора. Это самый прямой путь к берегу. Ничего не поделаешь.

– Эй, я же не подвергаю сомнению твои навигационные навыки, я просто так сказала. В чем дело?

– Да так, ни в чем. Неплохо бы прибавить шагу, но торопить людей нельзя, они и так на пределе. Хотя мне не меньше твоего хочется наконец добраться до вершины.

– Интересно, а берег оттуда виден? – спросила Лан.

– Очень на это надеюсь. С вершины должно быть видно во все стороны, и мы сможем разглядеть, как далеко наши преследователи и не гонится ли за нами кто-нибудь по земле.

Они ехали верхом вровень с гигантскими колесами передней повозки, но соблюдая достаточную дистанцию, чтобы избежать циклопических копыт.

«После всего, что мне довелось вынести, это был бы не самый благородный конец», – усмехнулся про себя Фулкром.

Тем временем караван шел через местность, заросшую тощим кустарником; под ногами у людей то и дело оказывались глубокие лужи, в которые время от времени падал кто-нибудь из путников. Фулкрому жаль было упавших и жаль себя, потому что он ничем не мог им помочь. За его спиной двигались десятки тысяч людей; разве он мог направлять врачебную помощь к каждому оступившемуся или обмороженному?

Каждый день ему приходилось принимать такие решения, ответственность за которые люди в обычных условиях привыкли возлагать на провидение, и ему было от этого не по себе. Среди них и так уже был один человекобог, хватит. Хотя в данный момент фра Меркури – существо, приведенное в их мир из другого измерения, – стоя на холке переднего коня, напоминал скорее изваяние бога, нежели живого бога. Он просто стоял и смотрел вперед, на расстилающийся перед ними пейзаж: должно быть, сверху ему открывался совсем неплохой вид.

Но и они тоже ползли вверх. Хоть медленно, но ползли.

Низкие облака исчезли, оставив лишь белые перья, которые медленно истаивали вдали. Появился солнечный свет – ярко-красный и временами обезоруживающе-теплый. До вершины уже было рукой подать, когда Фулкром решил оторваться от каравана и пустил свою лошадь галопом. Ветер бешено хлестал ему в лицо, но отчаянное желание оказаться на вершине заставляло Фулкрома превозмогать неудобства. Осмотреться – вот что казалось ему в тот момент самым важным.

Вдруг горизонт перед ним раздвинулся, небо стало ярче…

– У нас получилось, – сказала Лан. – Мы добрались.

Холм после долгого подъема переходил в плато; ветер здесь дул еще сильнее, принося с собой запахи морской соли и водорослей. Далеко внизу, не меньше чем в миле под ними, в прибрежную скалу било море. Весь водяной простор покрывали белые барашки; большие волны с пенными гребнями устремлялись к земле. На берегу не было ничего, кроме пары старых фортификационных сооружений; в них могли при необходимости укрыться те, кто особенно нуждался в убежище; выемки в скалах заполнила вода, образовав большие стоячие озера. Вдали над морем носились птицы: они не двигали крыльями, паря на ветру. Снег на прибрежном склоне подтаял, возможно под влиянием более теплого воздуха, из проталин повсюду глядела трава. Это давало людям надежду на то, что, может быть, предсказанную на десятилетия вперед зиму постигнет преждевременный конец.

– Что дальше? – спросила Лан.

Фулкром снова наполнил грудь свежим морским воздухом, надеясь, что это поможет ему думать яснее.

– Полагаю, сначала мы спустимся вниз, а там посмотрим, не смогут ли земляные повозки превратиться в корабли. Если нет, нам придется либо снова ждать помощи от фра Меркури, либо самим рыскать по побережью в поисках любых пригодных для морской переправы судов. Никто из разведчиков пока ничего такого не видел, но я не теряю надежды. У нас нет другого выхода, только пуститься вплавь. И как можно скорее.

Развернув лошадь, Фулкром стал вглядываться в местность, через которую они уже прошли.

Небесный город черным пятном маячил на западном горизонте; пожалуй, никогда еще он не подбирался к ним так близко. Всего в двух-трех милях от каравана, не больше, причем с вершины холма его ужасающее великолепие было видно во всей красе.

Невероятный летучий остров увеличился по крайней мере вдвое против прежних своих размеров и казался пришедшим прямиком из причудливого кошмара: неизвестно как сохраняя форму неправильного шара, он висел над горизонтом, словно не в меру любопытная луна, решившая вдруг приблизиться к земной поверхности, чтобы взглянуть на то, что здесь происходит. Однако это была явно недружелюбная луна: она щетинилась огромными колючими столбами, над вершинами которых медленно кружили черные точки размером с булавочную головку. Фулкром даже представить боялся, что бы это могло быть. Другие строения имели выступающие ребра, причем кое-где они углублялись в поверхность луны. Между ними лоснились огромные круглые штуки, похожие на луковицы, и все это образовывало решетку упорядоченных рядов, вроде дорог или улиц. В пустых пространствах между постройками то и дело мелькали мощные вспышки света – это были взрывы, цель которых была непостижима разуму. Казалось, само небо отшатнулось от этого чудовищного предмета: там, где его края соприкасались с земной атмосферой, она оказывалась не голубой, как везде, а темной, в расплывчатых пятнах, – возможно, то были выбросы самого чужеродного объекта.

Он – этот чудовищный город – преследовал их через весь остров, то и дело насылая на не добитых им беженцев все новые и новые монструозные формы жизни. Но Фулкром больше не испытывал перед ним страха, только ярость за то, что тот наделал.

Под ним медленно полз вверх по склону караван беженцев. Громадные кони, увлекая за собой земляные экипажи, шли первыми, и Фулкром хорошо видел глубокие рытвины, которые пересекли весь пейзаж от края до края, – следы деревянных колес. Так что, даже двигайся они намного быстрее, найти их все равно не составляло никакого труда.

– Как далеко мы забрались, – сказал он себе, – и как мы близки к цели.

– Не все еще кончилось, – резонно заметила Лан. Ее глаза снова сверкали свирепой решимостью, наполняя его радостью.

– Я боюсь, Лан. Кажется, я оказался среди них главным. – Он взмахнул рукой, показывая на беженцев. – Это для меня так непривычно.

– То, что происходит сейчас, непривычно для всех нас.

– Да, конечно. Просто… а вдруг у нас не получится? Вдруг мы отсюда сбежим, а где-нибудь в море погибнем?

– Значит, мы погибнем, зная, что сделали все, что могли. Да и какой у нас выбор – остаться здесь, на берегу, и уж тогда наверняка умереть? Не за этим мы шли в такую даль. Я, по крайней мере, отказываюсь умирать здесь. Так что давай поехали… – Тут Лан резко повернула голову, ее внимание привлек какой-то звук.

Страшный долгий треск донесся с запада, словно там великаны разрывали пополам огромный парус, и тут же позади каравана, возможно прямо над задними рядами беженцев, от летучего острова отвалился кусок.

Несмотря на приличное расстояние, Фулкром хорошо видел, как одна исполинская колючая колонна отделилась от общей массы и начала опускаться вниз гораздо медленнее, чем если бы она падала естественным образом. Настала странная, чреватая взрывом тишина, какая, говорят, бывает в центре бури. Наконец структура коснулась земли, наподобие острия копья вонзившись в преимущественно болотистую почву. Румель ждал, что земля отзовется на это каким-нибудь звуком наподобие громового стона, но ничего подобного не произошло. Липкое молчание продолжалось. Но вот начал менять направление ветер. До них донеслись звуки, голоса.