Текст книги "Огни Химеры"

ОГНИ ХИМЕРЫ

(В ПОИСКЕ ЖЕНЩИНЫ)

Моим сыновьям…

В октябре я взял отпуск на работе, отпросился у жены и поехал в Турцию отдыхать и писать книжку. Оказался я в поселки Чиралы. Путеводители пишут, что Чиралы – нетипичное место для Турции. Здесь нет гостиниц, где «все включено», нет развлечений, нет ни одного многоэтажного дома – только море и горы. Зато в Чиралы – чистейшая вода, в горах удивительные цветные скалы, глубокие пещеры, а самое впечатляющее и пугающее – гора Химера с ее вечно манящими огнями…

Я не пожалел денег, снял «пятизвездочное бунгало» и стал отдыхать. Утром бежал плавать, долго завтракал, затем писал заметки, готовился к работе над большой профессиональной книгой, шел гулять в горы, сидел там среди сосен и смотрел вдаль моря, возвращался, опять плавал, иногда говорил по телефону с женой, а вечером смотрел фильм.

Меня привлекала гора Химера. По преданиям, кто увидит огненное чудище ночью, тот обречен. Но я решил быть храбрым, и в один из вечеров взял фонарик и по тропинке поднялся на гору. Все было зыбко, и я увидел огни, которые то тут, то там мелькали среди деревьев. Подойдя к ним вплотную, я обнаружил, как и следовало ожидать, горящие выходы естественного газа.

В Турции много русских туристов и со мной часто заговаривали. Я человек вежливый, всем отвечал, но тяготился общением и при первой возможности сбегал. Вся моя работа связана с людьми, и я хотел побыть в одиночестве. «Я люблю свою жену и буду любить ее еще больше, если иногда буду от нее отдыхать», – говорил я сам себе и ставил песню Вертинского «Как хорошо без женщин и без фраз…».

Люди на отдых в основном ездят парочками – и молодым парочкам я все же завидовал. Приятно идти вместе за ручку – быть молодыми, сильными и любить друг друга. И глядя на них, я начинал сомневаться, уж не дурак ли я, что не уговорил свою жену оставить нянькам ребенка и поехать со мной – а ее и уговаривать особо было не надо – наоборот, мне пришлось специально объяснять, почему мне нужно побыть одному. Но эта легкая зависть не отменяла радости одиночества.

Через неделю я немножко загорел, чуть-чуть окреп, написал кучу заметок, запутался в них, книгу писать не решился, соскучился по жене, ребенку и по работе…

В последний день я нарвал диких гранатов и пошел купаться в дальнюю бухту. На камнях лежала парочка: он – с русой бородой, худой, красивый, хипповский с книжкой в руках, и она – худенькая незаметная девушка. Искупавшись, я сел рядом с ними и разломил гранат. В этот момент девушка встала и пошла в море. Парень не обратил на нее ни малейшего внимания, продолжая читать книгу. Девушка легко вошла в воду и поплыла – очень красиво и профессионально – медленно и правильно делая каждое движение как в замедленной съемке. Кроль, потом брас, потом перевернулась на спину и пошла, по очереди взмахивая руками.

– Хорошо плавает, – сказал я вслух, обращаясь в пространство.

– Хочешь, возьми себе, – сказал парень, не отрываясь от книги.

Я обомлел. Подумал, что ослышался.

– Я…

– Давай у нее спросим, – сказал парень, – если ты ей понравишься, возьмешь ее себе.

Я прибалдел. Настолько сильно, что остался сидеть, открыв от удивления рот. «Шутка, – подумал я, – надо в ответ пошутить, только в голову ничего не приходит» …

Тем временем, девушка описала в воде большой круг и вернулась к берегу. Она вылезла из воды и подошла к нам.

– Хочешь тебя возьмет этот мужчина? – спросил ее парень

– Я не против, – сказала девушка, даже не взглянув на меня.

Я же пялился на нее. Маленькая, худая, загорелая, довольно спортивная. Лицо астеничное, скорее некрасивое, серьезное. Стрижка короткая, волосы чуть с рыжиной. Лет, наверное, 25.

Девушка положила шорты и майку в рюкзачок, одела его на плечи, сунула ноги в шлепки и сказала:

– Я готова.

– Ни пуха, – сказал парень, не отрываясь от книжки. К кому он обратился? К ней? Ко мне?

– К черту, – девушка, поцеловала парня в ухо и подошла ко мне.

Что-то надо было сказать, но я так ничего и не придумал, и потому, немой, пошел вперед, а девушка пошла рядом со мной.

«Приключение, – подумал я, – на одну ночь – завтра самолет». Еще я вспомнил, что мы с женой договорились, что один раз мы можем изменить друг другу. Только единожды – одна ночь, не больше – и тогда никому ничего не надо рассказывать.

Когда я обрел дар речи, я сказал:

– Привет. Как тебя зовут.

– Привет, – ответила она. – А как звали твою первую жену?

– Маша, – на автомате сказал я.

– Вот и меня зовут Маша, – сказала девушка.

– А на самом деле?

– Меня на самом деле зовут Маша – такое совпадение.

– А откуда ты вообще взяла, что у меня была первая жена?

– Просто предположила, – сказала она, – у большинства мужчин твоего возраста есть жена – и у обычно она не первая.

– Да, ты права, – сказал я, – у меня была первая жена, и сейчас я тоже женат, и у нас с женой ребенок. А завтра я улетаю в Москву.

– Я на одну ночь, – сказала девушка, – завтра исчезну.

– Тебе надо за вещами? – спросил я, – чемодан есть?

– Все мои вещи в рюкзаке, – сказала Маша, показывая на свой миниатюрный рюкзак за спиной, – тут все, что мне нужно.

– А документы?

– С собой, – сказала Маша, – она расстегнула рюкзак и протянула мне паспорт. Я открыл его и с удивлением обнаружил, что ее действительно зовут Маша.

– Я, кстати, не представился. Я – Антон.

– Здравствуй, Антон, – сказала Маша

Мы пришли в мое бунгало. Я неловко топтался, не зная, что дальше.

– Что будем делать? – спросил я

– Что хочешь, – ответила она, – я теперь твоя.

Я подумал, что было бы клево заняться с ней сексом. Она была довольна привлекательная, и при этом не слишком яркая – не страшная.

– Можем заняться сексом, – сказала Маша.

Я взял ее за руку. Она по-прежнему на меня не смотрела.

– Ты, похоже, телепат, я ровно об этом подумал… Давай сначала немного познакомимся. Пойдем есть и будем разговаривать. Ты голодная?

– Конечно, – сказала Маша, – я всегда голодная.

Она достала из рюкзака и натянула на себя майку и шорты.

Мы пришли в прибрежный ресторанчик, и я заказал всякой вкусной еды. А еще по бокалу вина – ей и себе.

– Ты откуда такая взялась? – спросил я.

– Со дна морского, – ответила Маша, – ты же видел, как я хорошо плаваю

– А если серьезно?

– Если серьезно, я из Москвы.

– Ты учишься? Работаешь?

– Нет, не учусь и не работаю.

– А чем занимаешься?

– Всем понемногу. И ничем всерьез.

– Ты поняла, что я завтра улечу и что я женат?

– Я не дурочка – я все поняла.

– И что ты тогда будешь делать?

– Плакать…

– А если серьезно?

– А если серьезно, ты завтра никуда не улетишь.

Я засмеялся.

Так мы потихонечку разговаривали и ели. Ели и разговаривали. А потом пошли назад в бунгало.

– Ты не боишься, что я окажусь воровкой? – спросила Маша, – ты заснешь, а я тебя обкраду?

– У меня очень мало наличных, – сказала я, – вот, хочешь покажу. У меня 200 лир – воруй себе на здоровье.

– А карточки?

– Ты же не знаешь Pin

– А ты мне его скажи

– Глупая шутка – я действительно могу подумать, что ты хочешь меня обворовать.

– Ну, если боишься, не говори.

Я зачем-то достал карточку и сказал Маше Pin. «Не так уж там много денег», – подумал я.

– Маша, – сказал я, – имей в виду, у меня в сексе может ничего не получится.

Маша оскалилась и прошипела:

– Я стра-а-ашная… – у тебя ничего не получится

– Ну, глупо, согласен, но я должен был тебя предупредить

– Я уже со всех сторон предупреждена, – сказала Маша, – Ты женат, у тебя ребенок, ты завтра улетишь в Москву и у тебя ничего не получится…

– Примерно так, – сокрушенно сказал я.

– А я русалка, и когда ты заснешь, я уплыву, – сказала Маша, – я тоже тебя предупредила.

Я понятливо улыбнулся.

Мы пришли домой, и я взял Машу за руку. Маша покорно ждала – на меня она по-прежнему не смотрела. Когда я начал ее раздевать, она мне помогала: поднимала руки, чтобы я снял ей майку, расстегнула шорты.

Я тихонечко довел ее до постели и у меня сразу все получилось. Маша была очень тихая и послушная. Сама она тоже кончила, но как-то почти незаметно. Я занимался с ней сексом и понимал, что мне это нравится, и одновременно вспоминал жену, а жена у меня очень страстная и секс с ней намного ярче – и я недоумевал, зачем я вообще все это делаю, когда дома у меня есть жена, которую я люблю и по которой соскучился, и откуда вообще взялась эта Маша – зачем свалилась на мою голову – и почему я не отшутился и не ушел, а зачем-то привел ее к себе. А вдруг она действительно воровка, а я ей сказал pin. А может быть, она больна, и я сейчас заражусь.

Все эти мысли плыли на заднем плане, но, как не удивительно, они не мешали мне заниматься сексом и получать удовольствие. А еще я успокаивал себя тем, что ночь пройдет и, дай бог, я не заболею, прилечу домой и забуду об этом приключении.

– В тебя можно кончать? – спросил я

– Ну, конечно, – сказала она, – ты же не хочешь ребенка, так что завтра будут месячные

– А если захочу? – глупо спросил я

– Рожу тебе ребенка…

– Ты сумасшедшая?

– Шучу, – сказала Маша

Я кончил не в нее.

Мы лежали в постели. За окном шелестело море.

– А вот теперь я скажу серьезно, – сказала Маша, – я действительно русалка, и в середине ночи я должна вернуться в море или я умру.

– Ты дурочка, – сказала я и крепко прижал ее к себе.

На утро Маша оказалась в моей постели. Я по-прежнему прижимал ее к себе, как будто боялся, что она исчезнет.

«Жаль, что не исчезла, – подумал я, – теперь придется прощаться, а это неприятно»

«Пора вставать, через час такси, – продолжал думать я, – а я еще не собрался»

Маша открыла глаза и молча лежала, глядя в потолок – мы еще не сказали друг другу не слова.

Я подумал пошутить: попросить показать русалочий хвост, но вместо этого прижал к себе и опять занялся сексом. Все было, как и вечером, только все время крутились тревожные мысли, что я сейчас опоздаю на такси.

Секс получился быстрый – десять минут, не больше, я вскочил и начал собирать чемодан. Маша лежала, натянув простыню, и спокойно смотрела на меня.

– Собирайся, – сказал я, – тебе нельзя тут оставаться, когда я уеду.

– Не волнуйся, – сказала она, – мне быстро. И действительно, встала натянула шорты, майку и через минуту была готова.

– У тебя есть другая одежда? – спросил я

– Другая тут не нужна, – резонно ответила Маша.

– Ну что, милая русалка, милая воровка, бездомная хиппушка – все у нас было прекрасно, спасибо тебе, иди теперь ищи себе нового мужчину.

– Со мной все будет хорошо, – сказала она.

– Давай посидим перед дорогой.

Мы сели. Я взял ее за руку.

– Хочешь я еще на одни сутки останусь, – сказал я, – могу поменять билет.

– Хочу, – сказала она.

Я позвонил жене, сказал, что отменили рейс и следующий будет только завтра. Глупое вранье, конечно – проверяемое, но лучшего я сходу не придумал. Потом я позвонил в авиакомпанию и с доплатой поменял билет. Потом побежал на рецепцию и продлил гостиницу на сутки.

Когда я сделал все эти организационные дела, я сел между Машей и чемоданом и задумался, зачем я все это сотворил. Вот ради чего, если меня дома ждут жена и ребенок. И даже секс не был чем-то особенным. Секс как секс – с женой лучше. И зачем???

Ну, сделал так сделал – одни сутки ничего не решают – будем как-то развлекаться.

И я разобрал чемодан, повел Машу завтракать, а сам все время помнил, что я уже вышел за лимит, о котором мы договорились с женой. «Один раз не пидарас» – сказала жена, – когда мы договаривались, что даем друг другу право переспать, но не больше одного раза.

Я повел Машу в горы. Я уже изучил окрестности, и знал потрясающе красивое место в сосновом лесу, устланное упавшей хвоей.

– Тут очень красиво, – сказала Маша

Я подумал, что было бы хорошо заняться сексом прямо тут на этой горе с видом на море – прямо на колких иголках – только я буду сверху, а колоться будет Маша.

«Фу, какая дурная фантазия» – подумал я.

– Догони меня, – крикнула Маша и побежала. А я побежал за ней. Она добежала до дерева, перекрутилась, поманила меня и бросилась бежать дальше. Я за ней. Бегала Маша явно лучше меня – так что, как я за ней ни гонялся, догнать ее не мог, пока она не поддалась, дала себя схватить, я повалил ее на хвою, содрал шорты, майку и трахнул. Контроль я до конца не потерял, поэтому кончил опять не в нее.

На меня смотрели ее спокойные глаза.

– Маша, извини, – запричитал я, – тебе, наверное, было больно, – и стал отлеплять от нее иголки и одевать ее.

– Откуда ты знаешь мои фантазии? – спросил я, – Да, я действительно подумал о сексе здесь в лесу, но как ты об этом догадалась?

– Ты читал японские сказки? – спросила Маша

– Не помню.

– Так вот, на самом деле я – оборотень. Оборотень – это лиса, которая днем оборачивается женщиной. Видишь, как я быстро бегаю. И я рыжая.

Маша потрогала свои волосы с рыжиной.

– Только не вздумай ночью меня искать, – сказала Маша, – если увидишь меня в моем настоящем обличье, то умрешь

– Осталась только одна ночь, – засмеялся я

– Если я тебя не заколдую…

– А ты можешь?

– Могу, – сказала Маша. – Но не буду. А то ты так и не улетишь к себе домой.

Я глупо улыбался. Маша очень хорошо шутила – я так не умею.

Я решил расслабиться и еще сутки получать удовольствие. Собственно говоря, а что мне оставалось делать?

Весь день мы бродили по горам, потом плавали, валялись на гальке, потом прыгнули со скалы в море: Маша легко и изящно – я неуклюже и со страхом. Когда прыгали второй раз, я ободрал о скалу руку. В морской воде было адски больно. Маша подхватила меня под голову и отбуксировала к берегу. Пресной воды не оказалось, и Маша вылизала мне ссадину языком. Я вспомнил свои фантазии, как женщина слизывает с меня кровь – но еще ни разу эта фантазия не реализовалась. Ссадина оказалась небольшая, мы купили медицинский клей, заклеили ее, и я стал как новенький.

Стемнело, мы ели, потом опять занимались сексом, а потом, не одеваясь, побежали в ночное море купаться.

– Смотри, – сказала Маша, – видишь лунную дорожку – я уплыву по ней и не вернусь.

– Не надо, – сказал я.

– Как хочешь, – сказала Маша.

Мы вернулись в бунгало и соленые без душа залегли в кровать – я опять обнял Машу, чтобы она ночью не убежала, и мы уснули.

Утром я понял, что опять никуда не поеду.

С невероятным страхом я позвонил жене.

– Знаешь, – сказал я. – У меня пошла книга. Я чувствую, что мне нужно еще несколько дней, чтобы продвинуться дальше.

– Продвигайся, милый, дальше, – сказала жена, – с ребенком я справлюсь

Потом я позвонил на работу и сказал начальнику, что заболел. Потом перенес билет еще на три дня. Затем пошел на рецепцию, выяснил, что у них нет свободных номеров, обзвонил соседние гостиницы и нашел для нас номер.

Когда со всеми этими неприятными делами было покончено, я вернулся в бунгало к Маше.

Маши не было.

Я сразу почувствовал громадное облегчение – я свободен! И громадную жалость – я немедленно начал по ней скучать. Не было ни Маши, ни ее рюкзака. Где она? Я просидел в номере час в ожидании, что она вернется. Но она растворилась.

«Жалко-жалко-жалко, – думал я, – Маша, найдись! Господи, что же я думаю – хорошо, что ты ушла. Маша, я еду в Москву. Жалко, как же жалко! Неужели я влюбился? Нет, конечно. Она холодная как рыба. Ура – я свободен. Как жалко, неужели она ушла навсегда?»

Я пошел плавать и в море встретил Машу. Да-да, именно так – я плыву и вижу, что навстречу мне очень профессионально и красиво – как только она умеет – плывет Маша.

– Ты куда делась? – спросил я.

– Я разве тебе нужна?

– Нужна, – ответил я.

– Зачем?

– Сам не знаю, чем ты меня приманила. Может быть, ты сирена?

– Да, – сказала она, – Сирены и русалки – это одно и то же существо. И они родственники оборотням. Со мной ты погибнешь. Уплывай от меня как можно быстрее.

Я подплыл к Маше и обнял ее. Она улыбнулась.

– Видишь, что я с тобой сделала?

– Вижу, – сказал я, – сгубила.

И я попробовал прямо на плаву заняться с ней сексом. Это не получилось. Но затем мы приблизились к берегу и там, где смогли стоять, полюбили друг друга. Ощущение было очень странное. Невероятно странное – полностью сумасшедшее.

В следующие дни мы бродили по горам, плавали и разговаривали. По вечерам сидели в обнимку под звездами, и Маша показывала мне созвездия – откуда-то она их все знала.

Что-либо узнать о Маше мне не удалось. Она уходила от всех вопросов о своей жизни. А я постепенно начал рассказывать ей про себя. Рассказал про все свои женитьбы и про свои разводы, и про профессиональную книжку, которую много лет хочу написать и пока дальше заметок не продвинулся, и про свое детство, и разные печали и радости. Маша очень внимательно слушала, почти никак не комментировала, на меня не смотрела, но я видел, что она слышит. Она по-прежнему угадывала мои мысли и исполняла все мои желания. Я хотел пить – она приносила мне воды, хотел есть – вела в ресторан, всегда и в любом месте была готова заняться сексом. Надо сказать, что есть, пить, спать, купаться, гулять – она тоже была готова в любой момент. При этом сама никаких желаний не высказывала.

– А что ты сама хочешь? – допытывался я.

– У меня нет желаний.

– Как такое может быть???

При этом она все время была очень спокойная, немного отстраненная, как за стеклом.

На третий день мы с ней залезли на гору Химера.

– Увидеть Химеру – дурной знак, – сказала Маша. – Ты не боишься?

– Все дурное уже произошло, – ответил я – я похерил свои дела, не знаю, как вернуться к жене – куда уж хуже.

– Я скоро тебе надоем, – сказала Маша, – ты не умеешь столько отдыхать.

– Да, мне все скоро надоест, – сказал я, – никогда не думал, что смогу столько не работать и столько заниматься сексом.

– Как только надоест, скажи – сдадим меня и все будет хорошо.

– Кому сдадим? – спросил я

– Другому мужчине

– Ты хочешь, чтобы я ревновал?

– Можешь отдать меня женщине, если тебе так будет приятнее.

Я долго решался и все же задал глупый вопрос:

– Ты что, меня полюбила?

– Нет, – сказала она, – это ты меня полюбил.

– Я – точно нет, – сказал я, – временное помрачение.

Через три дня я перенес билет на целый месяц.

Я позвонил жене и сказал, что у меня на границе отняли паспорт, что-то в нем оказалось не так, и теперь мне месяц будут делать новый паспорт в консульстве, а до этого я не смогу вылететь. Полная чушь. Конечно, она не поверила:

– Ты завел себе девушку?

– Нет, – сказал я.

– Тебя кто-то околдовал? Приехать тебя забрать?

– Пока не надо, – сказала я.

И вот перед нами расстилался месяц. Денег осталось мало, и мы переехали в кемпинг, уговорили каких-то туристов продать нам за две копейки свою палатку. В рестораны мы ходить перестали – соорудили очаг, покупали в магазине продукты и сами готовили. Наступил ноябрь, начались дожди. Плавать под дождем было по кайфу. А затем я мерз и согреться мог только в палатке. Теперь мы по многу часов сидели в палатке и молчали.

Я как будто раздвоился. Одна часть меня и днем, и ночью находилась в невероятном ужасе. Я не понимал, что и, главное, зачем я делаю. Зачем я гублю свою жизнь?! Я знал совершенно точно, что очень люблю свою жену и ребенка и работу – и совершенно равнодушен к Маше. Маша была какая-то запредельная, она была всегда не со мной, даже когда мы обнимались. Зачем я здесь?

И одновременно вторая часть меня успокоилась и просто жила. Жила намного тише, чем в Москве. Она – эта моя часть – позабыла про работу, про Москву, про семью, разгуливала в шортах по горам, купалась, ела, пила – и жила так безмятежно, как я еще никогда раньше не жил. И чем безмятежнее была одна часть – тем ужаснее было другой. И чем я больше приходил в ужас, тем больше успокаивался.

Мы обзавелись небольшим хозяйством. Купили сковородку, и Маша пекла на огне блины. Вообще все у нее в руках ладилось – она чинила старую палатку, готовила, раздобыла где-то спальники. Она легко взбиралась на гору, прекрасно плавала, никогда не раздражалась и, казалось, что ей абсолютно все нравится.

«Пора писать книгу, – подумал я, – раз уж я оказался тут взаперти, нужно воспользоваться и написать книгу, о которой я всю жизнь мечтал». И впервые после появления Маши я открыл компьютер. У меня было много-много подготовительных материалов, которые должны были стать основой книги. Я читал их, дописывал, систематизировал, писал новые заметки, и чем больше писал, тем сильнее запутывался. Еще в палатке было ужасно неудобно: сидеть по-турецки я не умел, и у меня болела спина. Не говоря уж о том, что надо было часто ходить в ближайшее кафе заряжать компьютер. Все время писать в кафе – не было денег. Если бы Маша мне мешала, можно было бы сорваться и накричать – свалить на нее неуспех моей писательской затеи. Но Маша стала образцовой подругой неудачливого писателя. Пока я мучался над текстом, она гуляла, плавала, но к моменту, как я отчаивался, она всегда оказывалась рядом и уводила меня подальше от компьютера. Постепенно мои заметки стали казаться мне огромным безобразным распухающим монстром, и если бы я писал их как встарь на бумаге, я бы в какой-то момент отчаяния просто их сжег. Но они жили в компьютере – сжечь их можно было только вместе с компьютером, стереть несложно, но не эффектно – так что они сохранились, просто со временем я стал все реже открывать компьютер.

Через три недели я проснулся, поглядел на Машу и понял, что пора возвращаться. Мы встали, окунулись в море, вскипятили чайник, и я сказал.

– Мне пора

Маша сразу поняла:

– Хорошо, – сказала она, – только сначала передай меня другому мужчине.

– Как передать?

– Ну так же, как ты меня получил – найди того, кто меня возьмет.

– А сама не можешь?

– Так будет по-честному, – сказала Маша, – раз ты меня взял, теперь найди следующего.

– Но ведь я тебя не брал – ты сама со мной пошла.

– Ты мог отказаться, мог уйти – но ты согласился.

И я начал искать, кому сдать Машу. Это оказалось не так-то просто. По пляжу ходили одни парочки. И в кэмпинге тоже жили в основном парочки.

Однажды я увидел молодого парня, который сидел один на берегу и медитировал на море. «Хиппи, – подумал я, – свободная любовь, как раз то, что нужно». И подвел к нему Машу.

Мы дождались, пока он закончит медитацию, и я сказал:

– Здравствуйте, у нас к вам необычное и совершенно серьезное предложение, вы только не отказывайтесь сразу, сначала обдумайте.

– Здравствуйте, – сказала парень, – вы меня заинтриговали – вываливайте ваше «необычное предложение»

– Я предлагаю Вам взять эту девушку.

– Как так взять, – удивился парень, – зачем она мне?

– Вы ей понравились, – сказал я, – а я уезжаю в Москву… у нас был курортный роман…

– А мне она не нравится, – сказал парень, – и она мне не нужна. Женщины меня отвлекают от внутренней работы.

Ну почему я не ответил так же, когда мне ее предложили? Почему? Почему этот хиппи смог отказаться, а я нет?!

Мы пошли дальше. Я придирчиво осмотрел Машу, хотел сделать ей наставление, чтобы она лучше флиртовала – вернее, хоть как-то флиртовала, а не стояла как истукан, но понял: она не изменится. Кроме того, лично мне она казалась очень привлекательной – и два месяца жизни с ней только усилили это чувство.

Мы подошли еще к нескольким молодым людям с тем же результатом. Большинство воспринимали это как шутку, думали, что мы их разыгрываем, или, может быть, мы поспорили, что Маша сможет охмурить первого встречного.

– А можно, я отдам тебя турку, – сказал я, – они очень любвеобильные.

– Попробуй, – сказала Маша.

И мы начали искать турков. Молодые турки очень веселились, слыша наше предложение, шутили, готовы были взять Машу на одну ночь, но у каждого оказалась любимая девушка-турчанка и никто не был готов променять ее на Машу.

– Раз ты не можешь меня отдать, – сказала Маша, – поеду с тобой в Москву, будет у тебя две жены.

– Ты что, с ума сошла? – закричал я, – я совершенно не собираюсь брать тебя в жены – у меня есть моя любимая жена! Наш роман кончился, расстаемся.

– Не сердись, – сказала Маша.

В этот день мы больше не встретили одиноких мужчин. Мы вернулись в лагерь, вкусно поужинали блинами с сыром и сидели в обнимку под звездами. Я уже выучил много созвездий, и радовался как ребенок, когда показывал их Маше.

– Может быть, ты не из моря, а с неба? – сказал я, – свалилась мне на голову.

– Да, я инопланетянка, – сказала Маша, – прилетела из другой галактики, изучаю вашу цивилизацию.

– Ты можешь хоть раз что-нибудь серьезное о себе сказать?

– Могу, – сказала Маша, – я колдунья, и я тебя заколдовала, чтобы ты погубил свою жизнь.

– Расколдуй меня, – попросил я, – пожа-алуйста.

– Я пошутила, – сказала Маша, – я не умею колдовать, это ты, дурень, сам все придумал – и сам испортил свою жизнь

Я потащил Машу в палатку. Раз я испортил свою жизнь, остается только любить Машу и плакать. Мы занимались сексом, и я плакал. Плакал о своей погубленной жизни, плакал, потому что скучал по жене, скучал по ребенку, скучал по работе. Очень скучал. До слез скучал. И еще мне безумно надоела Турция. И море. И Маша мне тоже надоела. Обнявшись, мы заснули.

На следующее утро мы продолжили поиски одиноких мужчин. К вечеру увидели мужчину, лет 40, с животиком, дебильноватой наружности. Он только что пришел в кемпинг, спустившись с гор, и пил пиво. Мы подсели поговорить.

– Один иду по горам, – сказал мужчина.

– Ты женат?

– Был женат, но жена меня бросила. Сказала, что я никчёмный человек.

– И как же ты?

– Да так, помаленьку, неделю уже брожу, еще две похожу и забуду.

– А как ты без женщины обходишься? – решился спросить я.

Мужик не обиделся.

– Плохо обхожусь, – сказал он, – сам виноват, пить надо меньше, – и он открыл следующую бутылку пива.

Я посмотрел на Машу. Мне было ее безумно жалко. Но я не мог оставаться в Турции больше ни дня.

– Можно я тебя отдам ему? – шепнул я Маше

– Можно, – ответила Маша

– Давай я уйду, а ты его соблазнишь? Это совсем несложно.

– Нет, – сказала Маша, – как ты меня взял, так и отдай. Ты должен с ним договориться.

Я сказал мужику:

– Эту девушку зовут Маша, она не моя девушка, мы случайно встретились. Ты ей понравился. Хочешь, она пойдет с тобой?

– Правда что-ли? – поразился мужик, – я правда ей понравился?

– Да, – сказал я и строго посмотрел на Машу, чтобы она подтвердила.

Маша кивнула и тихо сказала:

– Ты мне нравишься.

Мужик ухмыльнулся:

– Прикольные вы ребята, но я не могу – о женщине заботиться нужно…

Я ужасно испугался, что и этот шанс уплывет из рук.

– Я дам тебе денег, – закричал я, вынимая из кармана последние оставшиеся лиры, – ты не будешь ее кормить на свои.

– Да нет, что ты, – ответил мужик, – я человек серьезный, так просто девушку взять не могу. Вот если пить перестану, если влюблюсь, тогда другое дело. А поматросил и бросил – это не для меня.

Я поверил мужику. Подумал, что он лучше меня – правильнее мыслит. Я взял Машу за руку и повел ее вместе оплакивать мою погубленную жизнь.

– Тогда я просто уеду и оставлю тебя здесь, – сказал я, – собственно говоря, я не обязан искать для тебя мужчину. Моя жизнь – это моя жизнь. Твоя жизнь – это твоя жизнь. Я уезжаю, а ты как-нибудь устраивайся.

– Так не пойдет, – сказала Маша. – Но есть еще один выход. Ты можешь не отдавать меня, а убить.

– ????

– Пойдем, – сказала Маша и повела меня в горы.

Она привела меня на гору Химеру. У нижних огней располагался разрушенный античный Храм.

– Это языческий Храм, – сказала Маша, – с этой стены бросали жертвы – прямо в огонь – задабривали огненных чудовищ.

Мы залезли на чудом сохранившуюся стену – она располагалась прямо над выходом основного подземного огня. Маша взяла ветку. Она бросила ее со стены, и ветка угодила прямо в огонь – вспыхнула и сгорела.

– Если хочешь спастись, принеси меня в жертву, – сказала Маша, – столкни с этой стены.

Я как сумасшедший смотрел на нее и вращал глазами.

– Столкни, – сказала Маша, – это не страшно. Полиция подумает, что я сама залезла, не удержалась и упала.

И Маша подошла к самому краю. Она стояла крепко, уверенно, со своим вечно серьезным лицом и смотрела в пространство. Худенькая и некрасивая. Столкнуть ее было очень просто. Она стояла крепко, но у самого края… маленький толчок в плечо…

Я взял ее за руку, крепко сжал и повел вниз. Когда мы вернулись к палатке, я ни слова не говоря залез внутрь, завернулся в спальник и пролежал весь оставшийся день, не сказал ей ни слова. Ночью мы не обнимались, я спал лицом к стенке. Утром я продолжал лежать и молчать. Маша тоже не вставала и очень тихо беззвучно дышала сзади. И хотя я не видел и не слышал ее, мне казалось, что она заполняет всю палатку.

Маша сказала:

– Давай поплывем в море. И будем плыть весь день. Пока один из нас не утонет. Тогда другой вернется.

– Ты плаваешь лучше – утону я.

– Может быть, тебе повезет.

– Не надо, – сказал я, – видимо, наша судьба – жить вместе

Я, не дотрагиваясь до Маши, вылез из палатки и пошел умываться. Маша тоже вылезла и стала жарить на завтрак омлет.

Наступил декабрь. Холодало. Все чаще лил дождь. Я купил себе свитер и куртку, а Маша продолжала ходить в шортах и майке, и не мерзла, как будто она не человек, а чайка.

Море стало холодным и штормило. Я перестал купаться, но Маша плавала, как и раньше. В самый шторм она раздевалась, складывала шорты и майку на мокрую гальку и ныряла в черную волну. Напрасно я высматривал ее голову – я не видел ее за пенящимися темными волнами. В непонятной тревоге я неотрывно смотрел на море – десять минут – двадцать – сорок – пока наконец волна не выбрасывала Машу; она приземлялась на ноги и шла ко мне. Мое сердце жутко и радостно стучало, как будто это я только что избежал смертельной опасности. Маша натягивала на себя мокрые шорты и майку, я брал ее за руку и уводил вглубь берега.

Жене я больше не звонил. Я написал ей смску, что точно вернусь, но не знаю когда, и не могу ничего объяснить, что я уже в другой стране и потому искать меня бесполезно. Я постеснялся признаваться жене в любви, хотя мне этого очень хотелось. Зато я много-много раз написал, как я люблю нашего ребенка, и просил сказать ему об этом и передать, что папа скоро приедет.

На работу я позвонил, сказал, что нахожусь на лечении в другой стране, ничего страшного, но в ближайшее время работать не смогу. Еще пришлось позвонить родителям, нескольким друзьям – и всем что-то наврать.

Затем мы начали учиться зарабатывать деньги. Это оказалось не так сложно. Маша давала русским отдыхающим уроки плаванья – делать это, правда, приходилось в подогреваемом бассейне, а я собирал группы и водил их ранними темными вечерами на Химеру, показывал волшебные огни. Мне доставляло неизмеримое удовольствие рассказывать им, что древние греки верили, что увидеть огни Химеры – к несчастью, а единственный способ спастись – принести человеческую жертву, сбросив ее прямо со стены древнего храма в огонь. Мне хотелось, чтобы как можно больше людей увидели в темноте огни Химеры. Я радовался, чувствуя их испуг, и фантазировал о несчастьях, которые скоро их постигнут, и я буду не одинок в своей катастрофе.