Текст книги "Мунсайд"

Я с сомнением взглянула на Асмодея. Мунсайд – единственное место, где возможно его существование, так что эти слова имеют вес. Но могу ли я действительно им верить?

– Лилит, – позвал он, и Самаэль отошел в сторону совершенно бесшумно, – ты не могла бы помочь мисс Лавстейн подготовиться к собранию Комитета?

Кави

Он ненавидел твердость этого мира, его грубость и статичность. Даже не ненавидел, а завидовал этому и не понимал. Его сознание было разбито и затуманено, превратилось в какие-то комья бесполезного мусора. Яркие вспышки картинок и звуков, словно поднятых с глубокого дна. Неизвестно, происходили ли они с ним на самом деле или он их только выдумал. Не было смысла копаться в прошлом, потому что его просто нет. Только смутные образы и чужие разговоры. Да и нужен ли был ему этот балласт? Он уже свыкся со своей бесполезной жизнью, ощущал себя атрибутом этого города, его порождением и любимым ребенком. Кто он? Сборище мифов и страшилок, которое все пытались забыть, отвести от него взгляд, как от бездомного с протянутой рукой. Ему повезло, что он это понял, смирился и перестал функционировать, изредка пытаясь уйти в себя и хоть что-нибудь осознать. Но безрезультатно.

Что он знал? Сирота. Работал в приемной кого-то. Сорвался. Сделал что-то. Отправили к психиатру. Мечтал о забвении. Если что-то и чувствовал, то искусственно, стимулируя химией. Единственное, что он ощущал, – это потеря. И то, что город затягивал его в черное, непроницаемое болото, а иногда на поверхности появлялись щупальца и душили его.

Он сделал еще один глоток, какая-то мелодия звенела в голове, вынуждая что-то промычать, какую-то детскую песенку: то ли считалочку, то ли колыбельную.

Парень, шедший мимо, остановился и прислушался. Кави было все равно, язык кололо от слов, которые он никак не мог вспомнить.

– Человечек идет по лесенке вверх. Свергнуть задумал он всех, – мычал он.

Парнишка остановился как вкопанный и уставился на него.

– Что? – Он сделал еще один глоток. Асфальт под ним мокрый, холодный и склизкий.

– Что вы пропели? – Парень взволнованно посмотрел на Кави. – Человечек идет по лесенке вверх. Свергнуть задумал он всех. Встретился ему сторожевой пес, но оказался на вид он не так прост… Это старая-старая, давно забытая песенка.

Парень вытащил руки из карманов и от волнения махал руками.

– Откуда ты ее знаешь? – Кави пару раз медленно моргнул, стараясь понять, есть ли худощавый парнишка на самом деле или ему привиделось.

– Я… собираю фольклор, – замялся тот. – Знаю только первые строчки. Вы знаете ее целиком?

Парень без боязни присел рядом, но на достаточном расстоянии. Кави снова выпил, ощущая, что внутри что-то просыпается.

– Спихнул он пса по лестнице вниз, – забормотал он. – Там… дальше была мышь. Мышь и что-то про кровь.

IV

– Спихнул он пса по лестнице вниз, – едва слышно напевала я. – На следующей ступени человек встретил мышь. Не укусила она его в шею, а потому победить не сумела. Мышь лекарем стала, собаке она иногда помогала.

Лилит, рыжеволосая демонесса грубой, едва ли непорочной красоты, усмехнулась мне. Эту песенку она знала, но, кажется, не сочла ее оскорбительной.

– Человечек идет на другую ступень. Попал он в воспоминания плен. Ждали его там брат и жена. Но каждый из них был мертв и мертва. Подумал уж, что сошел он с ума, но на следующей ступени оказалась нога.

– Я помню ее, – произнесла Лилит, снимая с вешалки очередное платье. Фигурой мы сильно отличались. Я была худая и нескладная, а у Лилит имелись округлости в нужных местах. – Твои предки часто ее напевали, поднимаясь по лестнице в башню, а Асмодея это так бесило.

– Я думала… Кави специально ее для меня придумал, чтобы я запомнила иерархию.

Лилит усмехнулась.

– Это не он, а кто-то из Лавстейнов. Был у вас в роду один поэт. Подробностей не знаю. Как там дальше было? Что-то про лес.

– Оказался человечек в лесной чаще и сразу же отправился дальше. Его пропустил остроухий лесник. Лесник драться совсем не привык. Поднялся, попал на маскарад, но никто ему не был там рад. Всякий умник его уделать хотел, но каждый из них на ступень ниже слетел.

– Набросилось нечто на человека. Боролось оно жестоко и слепо.

– Нет, не так. Вступило нечто в бой с моим человеком. Долго он бился, и тут я пришел. Победил, и нечто стало павшей звездой. Не знал еще мой человек, что буду я злее их всех. Забрался мой человек по лестнице вверх.

Лилит цокнула, помогая застегнуть платье.

– Нет, видимо, это уже версия Кави. Не было никакого «моего человека».

От этой маленькой детали у меня потеплело на душе.

– Я его встретил, но обманул. Навеки остался передо мной он в долгу. И создали город мы под луной, оказавшись друг для друга слугой, – закончила Лилит. – Чудная песенка. Так в мозги въедается.

– Кави еще напевал: «Мой человечек, не бойся и спи. Сон твой спокойный охраняет ифрит». – Я взглянула на Лилит через зеркало, ожидая ее реакции. То ли из женской солидарности, то ли действительно она была не такой уж плохой, но Лилит грустно улыбнулась. Я знала, что она никогда не выходила из дома, а такое наказание могло быть у демонов за очень тяжкие преступления.

Лилит, та самая Лилит, непокорная первая жена Адама, изгнанная в ад. По легендам, она прамать всей нечисти. Я прежде никогда ее не видела, лишь на древних изображениях, но в жизни она оказалась в стократ прекрасней.

– Знаешь, на старости лет в демонах играет человечность, – задумчиво произнесла она.

Я всегда убеждала себя, что Кави так нянчился с каждым потомком, хотя все твердили обратное. Я помнила какие-то язвительные комментарии от верховных демонов в его адрес, но никогда не придавала им значения. Два поколения семьи отказались от Кави, видно, это задело его, и он решил отыграться на мне. Но что говорить, я слепо верила, что наши отношения были особенными.

Эта песенка была одной из первых в моем детстве. Простая, отлично запоминалась, а главное – объясняла, кто за кем стоит и чем занимается. Сторожевой пес – оборотень. Охрана магических мест, например заповедника. Мышь – вампир-врачеватель. Затем призраки и зомби, хранители традиций и памяти. Остроухий лесник – эльф, представитель интересов гномов, фей и прочих. Маскарад из умников – шабаш колдунов и ведьм. Их обязанность – поддержание Мунсайда своей энергией. Да, песня была актуальна и до сих пор: маги никогда нас не любили. Нечто, ставшее павшей звездой, – это демон.

– Пора идти, – окликнула меня Лилит, стоя в дверях. На Комитет ее никто не пустит, но проводить сможет. – Нервничаешь? – в ее словах вечно звучала какая-то подколка, а вовсе не сочувствие.

– Ни капли. – Вот только руки у меня тряслись.

Я одергивала платье, чувствуя себя неловко и нелепо. В чем смысл этого маскарада? Зачем эта мишура и трата времени? По сути, у демонов остались лишь традиции и какие-то странные ритуалы, которые возвращали их во времена, когда они правили всем. Но это были только мои домыслы.

Я зашла в старую круглую комнату со стенами из крупного камня, где горели средневековые факелы и стоял такой же круглый каменный стол. Помещение тонуло в полумраке, на месте были лишь Асмодей и Суббота. В этот раз представлять касту мертвецов досталось девушке, которая словно только что вернулась с мексиканского праздника День мертвых. Ее лицо было раскрашено краской, на голове – венок, пестрое платье, а из руки торчала кость. Что ж, в этом году главой касты стал зомби, а не призрак. Барон Суббота, новоорлеанский повелитель мертвых, предпочитал вселяться в зомби и играть ими как марионетками.

Я встала на свое место, стульев здесь не было. На полу был выбит ромб с месяцем внутри. Месяц одновременно означал мусульманство, то есть природу ифритов, и неполноценность человека, а ромб – этакую защиту. Под ногами Асмодея – падающая звезда. Зомби – череп, символ смерти. Вампиры – буква W и два треугольника сверху. Якобы крылья летучей мыши и клыки, но мне ли было не знать, что вампиры никогда не имели ничего общего с этими животными. Дерево – эльфы. Вот с магическим народом было много споров. У ведьм, шаманов и колдунов представления о символе разные, но в итоге они согласились на треугольник, внутри которого находился квадрат, а внутри квадрата – круг. Это означало, с одной стороны, объединение магических каст, с другой – алхимию. Оборотни выбрали круг с галочкой посередине. Галочка символизировала когти или хвост. Все довольно лаконично и просто, намного лучше сложных пентаграмм и геральдик.

Стоит ли говорить, что изображение воздушного змея было в два раза больше остальных. В двух словах: это было место для двоих, но все привыкли, что оно пустует. В этот раз отсутствовал демон, а не человек.

В комнату стремительно вошел еще один член Комитета. Сначала я подумала, что это парень, но когда свет упал с другой стороны, поняла, что это девушка с короткой стрижкой в мужском костюме. На костяшках пальцев я заметила татуировку в виде галочки, и встала она на знак оборотней. Выглядела девушка совсем молодо, но как-то по-мальчишески озлобленно. Никто не поприветствовал ее ни словом, ни жестом. Видимо, таков этикет.

Кто у нас дальше? Ага, вампир. Звали его Бальд, и он был сборищем вампирских клише. Аристократичный бледный юнец со взглядом старика и выражением вечной усталости. Для полного образа ему не хватало длинных волос и фрака. Выглядел он так, словно ему все надоело и он хотел поскорее уйти из этого места.

А кто же представитель касты магов? Шаман, ведьма, колдун? О-о-о, классика. Стервозная ведьма средних лет, но, слава богам, не из рода Вестфилдов. Она вошла в кабинет словно на деловую встречу, где будут обсуждать слияние компаний или выплату страховки служащим.

– Привет, Асмодей. – Она расцеловала его в обе щеки, и все простили ей такую дерзость. – Ленор. – Она кивнула зомби.

Ее правда звали Ленор или это шутка такая?

– Дин, добрый вечер. – Оборотень лишь подняла бровь.

– Бальд, милый, здравствуй. – Тонкие губы Бальда исказились в улыбке, он наклонился к ведьме за поцелуем. – О, и мисс Лавстейн здесь. – Она бросила на меня заинтересованный взгляд. – Ивейн, так ведь?

– Так. А вы? – я протянула ей руку.

– Кармина Далия. Удивлена вашему присутствию.

Даже имя вычурное.

– Я – тоже, – мрачно ответила я, еще раз одернув платье. Что ж, осталось дождаться «остроухого лесника», самого загадочного из всех.

Эльфы – наиболее малочисленный народец. В их социум невозможно проникнуть никаким образом, как и в социум демонов, единственный способ – это родиться таким. Поэтому они и на вершине лестницы. Присоединиться к вампирам, оборотням, а уж тем более к мертвецам – дело случайное, но ведьмы, эльфы и демоны – ими нужно родиться. Кстати, Лавстейном – тоже.

Сложность общения с эльфами была в том, что они жили обособленно и никогда не контактировали с людьми. Мы даже точно не знали, сколько их.

Представитель эльфов зашел величественно, не спеша. Все они были убеждены, что мы – лишь гости в их лесу, не более. Нет, у него не было светлых длинных волос или лука за спиной, он не ходил в зеленом балахоне. Рыжие, неестественного для человека цвета волосы, убранные в короткий хвост, прикрывающий чуть острые уши, идеальная кожа, женственное лицо, но с мужественным подбородком. Тонок в талии, статен – все как полагается. Своеобразный принц из детских сказок. Второй после демонов. Вот только эльфы, в отличие от тех же демонов, слишком горды, чтобы знаться с людьми, даже с такими, как я. Они не враждебны к человечеству, нет, просто относятся к нему как к мусору.

– Созыв Комитета объявляю открытым, – произнес Асмодей, переводя на меня взгляд. Кажется, эту фразу должна была произносить я, но правилам меня никто не учил, да и книжек на эту тему никто не писал. По плану, с наступлением моего совершеннолетия мы должны были явиться сюда с Кави, но все сложилось иначе. – В порядке иерархии мы будем обсуждать вопросы и принимать решения. Чтобы принять решение, нужно положить руку на свой символ. Правая – «за», левая – «против».

– Э-э-э, хорошо, – только и выдавила я, ощущая, как всеобщее раздражение Комитета ко мне начинает нарастать.

– Ладно, – начала оборотень, – я знаю, как вас это достало, но моих это достало еще больше. Да, коллеги, я про зоопарк в полнолуние.

Полнолуние и зоопарк? Что? Судя по лицам остальных, тема избитая.

– Я не могу позволить диким животным крушить мой лес, – сказал эльф.

– Но лес и создан для диких животных! – возмутилась Дин.

– Вы слишком агрессивны!

Ох сколько снобизма.

– А Вендиго не агрессивен.

– Он порождение леса.

– А мы, черт подери, кто? Волки, Тиам. Мы – волки, и бегать по клетке в пустом зоопарке…

– Может, обсудим что-нибудь другое? – зевнула Кармина. – И так понятно, Дин, что раз в месяц вам придется потесниться.

– В это полнолуние, когда инстинкты рвутся из нас бешеным фонтаном, мы не можем бегать по клетке, как комнатные собачки. Мы и так работаем на эльфов, охраняем лес…

– Но не в полнолуние, – вставил свое слово Асмодей. – Это отпугивает мелких тварей.

– Не называй их тварями, – едва ли не прошипел Тиам.

Не прошло и пяти минут, а мне уже захотелось спрятаться где-нибудь в уголке и просто закрыть уши руками. И это Комитет?

– Несколько сотен оборотней в лесу, рядом с людьми, – спокойно сказал Бальд. – Это небезопасно.

– Так пусть твоя хваленая полиция и обеспечит безопасность!

– Мы занимаемся реальными угрозами, а не обеспечиваем охрану, как в каком-нибудь… супермаркете!

– Ты слышишь, что несешь? Полиция и нужна, чтобы обеспечивать безопасность, кровосос!

– Дин, попрошу не выражаться, – поправил Асмодей.

– А что Лавстейн нам скажет? – Дин отбросила челку со лба. – Разве ты не должна решать все наши проблемы? Давай, придумай что-нибудь.

И это лучшие из лучших? Сборище каких-то параноиков. Единственная нормальная здесь – это зомби, которая не сказала ни слова. Они действительно думают, что я могу придумать решение? Смотрят так выжидающе, хотя на самом деле знают, что я провалюсь. Мне даже восемнадцати нет. Я не могу задачу по физике самостоятельно решить, а тут надо понять, куда оборотней запихивать в полнолуние.

– А если мы, э-э-э, составим списки?

– Списки? – фыркнула Дин.

– Да. Будем выпускать по десятку оборотней в лес, затем следующий… Полиция же с этим справится? Или маги?

– Мы не будем таким заниматься! – возмутилась Кармина.

– Ну вы, может, и нет. Но вашего племени достаточно, за хорошую сумму кто-нибудь согласится. Никто, что ли, не может удержать десятку оборотней в случае чего?

– Проблема в том, – эльф даже не посмотрел на меня, – что в полнолуние они особенно голодны и агрессивны.

– Сожрут, что ли, всех единорогов? – я попыталась пошутить, но никто не поддержал. – Мы же можем провести эксперимент. Особого вреда не будет, а если будет – то клетка, зоопарк или что там.

Что у меня с речью? Я же могу нормально изъясняться, а не разговаривать как деревенщина. Как хорошо, что этого позора не видит Кави. Зато я предложила хоть что-то, между прочим, вполне разумное. Да, даже эльф призадумался.

– Голосуем, – объявил Асмодей, кладя руку на символ.

Мне потребовалось много усилий, чтобы вспомнить, где право, и не запутаться. Не хватало еще из-за такой мелкой ошибки провалиться.

– Четыре – «за», три – «против», – объявил Асмодей. – Решено. В ближайшее полнолуние выпускаем десять оборотней в лес.

– Есть! – крикнула Дин.

Интересно, кто еще проголосовал «за» кроме меня и оборотня: зомби, ведьма, кровосос или Асмодей?

– Следующее на повестке дня, – начал Бальд, – высокий уровень холестерина в крови.

– Это человеческая проблема, – отмахнулась Кармина. – Знаешь, как говорят, Бальд, ешь то, что дают.

Бальд закатил глаза.

Серьезно? Холестерин? Люди пропадают, феи гибнут, верховный демон шастает неизвестно где, мне угрожают, а мы обсуждаем уровень холестерина?

– А есть действительно серьезные проблемы? – поинтересовалась я. – Ну, знаете, пропажа людей, магия иссякает и тому подобное…

– Мы уже говорили об этом. – Асмодей мягко намекнул, чтобы я заткнулась. – Нам ничего не остается, кроме как дождаться вашего совершеннолетия.

– Но оно может не наступить. Меня выкрали, помните? Разве ситуация не близка к катастрофе? Еще одно поколение мимо, и нет Мунсайда.

– Не утрируй, – фыркнула Кармина. – Я ежедневно проверяю уровень магии. Да, старые районы, как заповедник, отмирают, но магия эволюционирует, она меняет форму.

– Это не доказано, – заметил Тиам. – Лишь прогнозы и пустые разговоры.

– Дорогой, как бы я ни уважала ваш древнейший род, но консерватизм вас погубит. Стоит начать доверять современности.

– А нам стоит заняться действительно важными проблемами. – Я почувствовала прилив смелости.

– К примеру, локация следующего шабаша не будет проходить на территории леса, где стоят тотемы древним богам, – спокойно сказал Тиам. Понятия не имею, что это значит, но ведьма так и открыла рот от удивления.

– Как ты можешь?!

Кармина ругалась громко, а Тиаму как с гуся вода. Стоял и рассматривал свои ногти. Масло в огонь добавили Дин и Бальд. Асмодей пытался их угомонить. Зомби стояла не шевелясь и молчала. Просто посмешище. Неужели Кави тратил на это время, пытаясь усмирить старых и могущественных детей, которые всеми силами пытались доказать свое превосходство? Я ожидала совершенно другого: тайного совещания, обсуждения чего-то действительно важного.

Ссора разгоралась. Кажется, участники получали от этого удовольствие, забавляясь своей властью. Самое грустное – что найти им замену было невозможно.

Что ж, они собирались здесь каждый месяц на протяжении нескольких веков, и подобное времяпрепровождение казалось им интересным. Мунсайд застыл, и все это знали. Растормошить его могли только Кави и его адепт. Остальные заигрались в богов. Заткнуть их никак не получалось. Я просто переводила взгляд то на одного, то на другого. Неожиданно мой телефон зазвонил, все замолкли и уставились на меня как на главного врага человечества.

– Простите.

Номер был незнакомый. Да и моя телефонная книга никогда не могла похвастаться обилием имен. Нутром чуя что-то серьезное, я отвернулась и ответила на звонок.

– У меня тут дела, можно покороче, – вместо приветствия сказала я.

– Ивейн, это Томас. У тебя проблемы. У меня было видение.

3. Не лезь в мой лес

Дорогой Кави.

Когда я была маленькой, Мунсайд был таким же? Ничтожный, жуткий, алчный и жестокий? Особенно мне хочется сбежать из школы. Не знаю куда. Я не скучаю ни по Канаде, ни по скитаниям, ни по интернату. Кажется, будто всего этого и не было. Словно это странный сон, один из тех, что я рассказывала тебе утром за завтраком.

Я чувствую, как Мунсайд заражает меня, как я становлюсь его неотъемлемой частью.

Вспоминаю наши пикники в заповеднике. Там Мунсайд действительно похож на сказку. Помнишь стадо кентавров, на которое мы случайно наткнулись, как ты держал меня за руку и не позволял к ним подходить? Один из них тогда склонился в поклоне, заметив меня. Ты удивился, рассмеялся и сказал, что из меня выйдет лучшая королева Мунсайда.

Сильно в этом сомневаюсь.

Твоя Ивейн

Уоррен

Лес – место обособленное, независимое от города. Пусть Мунсайд и не ставит границы между человеком и нечистью: почти каждое заведение готово встретить и того, и другого. Но лес останется неприступным для людей. Во-первых, его устрашающий, мрачный вид отпугивает даже лесорубов. Во-вторых, его неприступность и защищенность поддерживаются вервольфами, магами и, главное, эльфами. Это их земля, их королевство, попасть внутрь возможно, а вот выбраться – уже навряд ли.

Вот только Уоррен этого не знал.

Зато он прекрасно знал множество легенд, берущих свои истоки из Средневековья. Огромное количество тварей, которые лакомятся людьми или заманивают их в самую глубь своего зеленого государства. Страшилки, детские байки, созданные с целью уберечь чадо от опасностей, но Уоррен нутром чуял, что секрет Мунсайда именно в заповеднике.

Туда можно было попасть только с пропуском, а если попытаться подойти к лесу не со стороны шлагбаума, тебя таинственным образом находил лесничий и грубо и настойчиво выпроваживал, еще и штраф выписывал. Пару раз Уоррен уже сталкивался с ним, и никакие уговоры и взятки не могли помочь. В итоге он получал лишь наказание от отца за свое любопытство.

Уоррен читал ту детскую песенку снова и снова. Пусть текст был размыт, да и доверять местному городскому сумасшедшему глупо, но он торжествовал. У него было, как ему казалось, что-то судьбоносное.

Что за ступени? Кто такой сторожевой пес? Мышь-врачеватель? Все было неясно. Но в песне говорилось про лес и некоего остроухого лесника, с этим еще возможно разобраться. У него были уже две ниточки, чтобы продолжить свое исследование. Первая – Лавстейн, вторая – заповедник. А это уже кое-что.

* * *

Вернувшись в школу в понедельник, Селена заметила его усталый и потрепанный вид. Он отмахнулся, сказав, что всю ночь играл в видеоигру, на что девушка недоверчиво прищурилась.

Неожиданностью утра понедельника стали Ивейн и Томас, шептавшиеся на пороге с очень важным видом. Стоило Уоррену приблизиться, как они уставились на него, а затем разошлись, как будто ничего и не было. Томас вел себя странно, стал подозрительно настойчиво зазывать то в кино, то в кафе.

Варрон Вестфилд всегда относился к Уоррену натянуто-дружелюбно. Пусть Варрон не отличался мускулатурой и даже был худее Уоррена, остальные его побаивались. Из-за семьи, приписывающей себе образ аристократов, и из-за его безбашенности. Уоррен знал, что причина их недодружбы – это Селена, и Варрон принимал его в свой элитный круг только из-за девушки. Снова проскользнул слух о вечеринке в коттедже Вестфилдов, который подхватила Селена и всю половину дня только об этом и говорила.

Во время обеда к нему подошла Лавстейн и, заметно превозмогая саму себя, попросила помочь ей с физикой. Будто его все старались чем-то занять и не дать ни минуты свободного времени, а ведь у него были планы, грандиозные планы.

Ивейн

– Какая-то команда «Спасите Уоррена», – фыркнул Каспий, примостившись у моего шкафчика.

Я разочарованно заглянула внутрь. Позавчера кто-то из магичек Вестфилда запихнул туда с десяток лягушек, на радость всей академии. Не поленились же! Что сегодня? Отлично, все в пене для бритья.

Каспий присвистнул, оглядев, что они устроили на этот раз.

– Будь у меня магия, я придумал бы что-нибудь пооригинальнее, – прокомментировал он, пока я безрезультатно пыталась спасти домашку по испанскому. Тетрадь вся размокла, чернила потекли. – Спрятал бы туда призрака какого-нибудь, наколдовал запах потных носков.

– Как мне повезло, что ты всего лишь демон, – саркастично отозвалась я, неся все к урне.

Голова болела знатно, а все потому, что выспаться не удалось. Полночи делала домашнее задание, вернее, пыталась сделать, потом маялась от бессонницы до самого утра, переживая за туманное видение Томаса. Он так и не сказал толком, что именно увидел, только несколько раз повторил, что, если в течение недели мы потеряем Уоррена из вида, последствия будут страшные, смертельные.

Беспокоил еще Комитет. Их очень разозлил тот факт, что я во время встречи стала разговаривать по телефону и ушла до окончания собрания. Не знаю, может, под конец происходит что-то действительно важное: фуршет, к примеру.

Я выкинула половину тетрадей в мусорное ведро. Телефон пиликнул. Я уставилась в свой доисторический мобильник, который с трудом ловил интернет. Каспий – в свой смартфон, тоже не первой свежести.

– Вас пригласили в чат. – Он усмехнулся.

– Как и меня. – Я проверила участников. – Томас Хиллс, Селена Хиллс, Вестфилд?

Каспий закатил глаза до невозможности и наигранно-возмущенно вздохнул.

– Я тут каким боком? Уоррен – просто человек.

– Давай не будем про эти клише. – Мы с Каспием двинулись в сторону кабинета испанского, где у нас был совместный урок. Вел его, кстати говоря, пожилой, давно уже мертвый иммигрант. Вот где можно было отоспаться вдоволь. – Житель Мунсайда. Человек – не человек, неважно.

– Утопично, – заметил Каспий. – Может, ты еще скажешь, что у мужчин и женщин равные права?

Я надеялась, что это была шутка.

– Может, Вестфилд хоть на эту неделю отстанет от меня…

Варрон, легок на помине, прошагал рядом и посмотрел на меня своим ядовитым взглядом. Кажется, мои надежды были напрасны.

– Ты собираешься меня защищать? – в шутку спросила я Каспия. – Или только со шкафчиками бороться горазд?

Каспий явно меня не слушал, уставившись на кого-то у противоположной стены. Я посмотрела туда же. Девушка (я сидела позади нее на спецкурсе по основам демонкратии) как-то недобро взглянула на Каспия, приподняв одну бровь. Кудрявая красотка с темной идеальной кожей, обожающая строгие пиджаки ярких цветов и громоздкие кожаные сумки. Еще в классе я уловила от нее настойчивый запах сырости, рома и крови. Очевидно: магия вуду.

Они все продолжали переглядываться. Становилось неловко. Девушка кивнула в сторону коридора и ушла.

– Если кто и может помочь разобраться с Вестфилдом, то это Хейзер Ле Бо, – вполне серьезно произнес Каспий и последовал за ней.

Надо же, среди членов команды корабля, который в 1609-м приплыл в Мунсайд, был Ле Бо. Как его звали на самом деле, никто не знал. Гаитянский раб успел увидеть Мунсайд, прожить в нем неделю и умереть.

А еще он успел поставить первую могилу по гаитянским традициям Барону Субботе. Так что покровитель мертвых был вторым после Кави, кого породил Мун-сайд.

Вроде как потомки Ле Бо прибыли из Гаити в Мун-сайд еще в конце семнадцатого столетия, и, по их утверждению, сам Барон Суббота показал им путь. Не знаю, правда это или нет, но Ле Бо – одна из древнейших и сильнейших фамилий в городе.

Телефон снова пиликнул: «Каспий Брутто изменил название чата на “Спасите Уоррена”». Очень смешно. Неизвестно, по каким делам он зависал с кем-то из вуду, но ждать его здесь было глупо. Пришлось идти на испанский одной.

– Ивейн!

Только не Сара.

– Привет! – Девушка возникла прямо перед моим носом, но без своей дурацкой улыбки во весь рот. Напротив, она выглядела очень нервозно. – Ивейн, ты тут новенькая и…

– Я уже выучила дорогу к кабинетам.

– Нет-нет, – замотала она головой, – я хотела тебя предупредить: лучше не связывайся с Брутто.

– Э-э-э, ладно, – пожала плечами я и двинулась дальше.

Когда ты единственный в школе инкуб, понятное дело, что слава идет впереди тебя. Я краем уха слышала сплетни в женском туалете, что красавчик Каспий связался с какой-то гномихой, которая никогда не снимает капюшон. Ложных иллюзий по отношению к себе я не испытываю, знаю, что особой привлекательностью не славлюсь, поэтому могу только догадываться, как неуместно мы смотримся с Каспием вместе.

Мы постоянно зависаем вдвоем. Не знаю уж, как и почему это вышло, но с Каспием мне было легко. Он смешной, не истеричный, не говорит постоянно, что я должна делать. Из минусов – его поклонницы, которые явно меня недолюбливают. Ладно, в конце концов, я пришла сюда не подружек искать.

Телефон пиликнул. Новое сообщение от Томаса:

«Ивейн, можешь завтра провести время с Уорреном?»

Я стала печатать ответ, заходя в класс:

«Мне ему вечеринку с ночевкой устроить или запереть у себя в чулане?»

– Привет, Ивейн! – жизнерадостно воскликнул Уоррен, когда я плюхнулась за парту. Томас бросил на меня недовольный взгляд.

Снова сообщение: «Это вопрос жизни и смерти».

Как же меня это бесило.

«Привет, Уоррен. Тебе не сложно завтра помочь мне с физикой?»

Я видела, как Уоррен вздрогнул, когда ему пришло сообщение. Он что-то шепнул Томасу, повернулся с наиглупейшей улыбкой и показал большой палец. Что за идиот.

«Конечно, Ивейн!» – последовал мне ответ вместе с тонной разнообразных эмодзи.

Каспий зашел на вторую половину урока, будто так и положено. Учитель даже не отреагировал, как и пристало зомби. Я как раз читала про них главу для спецкурса на завтра.

«Наперекор расхожим стереотипам зомби умеют мыслить, но лишены развития. Они ведут себя соответственно своей обыденной манере, все их действия автономны. В большинстве случаев зомби продолжают работать там, где работали при жизни, не замечая изменений во времени или в окружении. Осознанность среди зомби – редкая аномалия, обусловленная выбором самого Барона Субботы».

Сообщение от Каспия меня отвлекло:

«Прогуляемся?»

После уроков мы медленно двинулись в сторону набережной, не желая идти домой. Каспий ничего не рассказывал о своей сестре, но я почему-то была уверена, что он тоже предпочитает скитаться до самого вечера. Интересно, ждал ли его там кто-то? Меня вот Вольфганг совсем не ждал.

Мы уже подходили к старому парку аттракционов, как дорогу нам резво преградил здоровый красный джип. Тонированное стекло опустилось, и я увидела Дин в солнцезащитных очках. Она мне фальшиво улыбнулась.

– Привет, босс, есть разговор.

Мы с Каспием разочарованно выдохнули. Снова магические дела. Ну хотя бы один день можно от них отдохнуть?

– О! Инкуб? Интересно. Подождите секунду, я припаркую машину.

Нам стало понятно, что Дин хотела пойти с нами. Я была совсем не против, тем более что на собрании Комитета она показалась мне пусть и агрессивной, но зато живой. Каспий успел только бросить вопросительный взгляд, как Дин вернулась.

– Я обязана тебе, Лавстейн. Не знаю, что тут сыграло роль: то ли старые традиции, то ли твой дар убеждения. – Она встала перед нами, спрятав руки в карманы брюк. – Оборотни тебе обязаны.

Я даже чувствовала, как Каспий едва сдерживается от саркастичного комментария.

– Все зависит от того, как вы себя поведете. Сильно не обольщайтесь.

– Да, после первой луны будет ясно, но все равно я тебе должна. – Дин внимательно посмотрела мне в глаза. Казалось, она намекает на что-то. Похоже, Каспий понял. – А пока небольшой подарок. – Дин вытащила из кармана небольшой мешочек, в котором обычно дарят украшения.

Каспий сначала удивился, потом прыснул от смеха.

– С тебя я не буду брать деньги: босс как-никак. – Она кинула мне мешочек, отсалютовала и села в машину. Я озадаченно глядела вслед.

– Дай-ка сюда. – Каспий быстро выдернул подарок у меня из рук, как только машина исчезла, приоткрыл и рассмеялся. – Ну ничего себе!

– Что это? – Я заглянула внутрь. Там были то ли угольки, то ли деревяшки.

– Это кора.

– Очень щедро со стороны Дин.

– Не просто кора, а кора из заповедников. Волшебные, священные деревья, Ив. Перечитай «Демонкратию», там сказано, что бывает с теми, кто трогает священные деревья эльфов.

Я знала кое-что о священных деревьях эльфов. Ну, больше из человеческих легенд: мировое дерево Игдрассиль – это частый символ какой-то магической мудрости, особенно в кельтских верованиях, откуда эльфы и взялись, но я не думала, что оно может быть чем-то важным в Мунсайде.