Текст книги "22 июня. Анатомия катастрофы"

И, наконец, самое лучшее, что было на вооружении танковых дивизий вермахта летом 1941 г.: хорошие средние танки Pz-III серии Н и J.

«Самое лучшие» – это не мнение дилетанта-автора, а заключение авторитетной государственной комиссии (в составе 48 человек – инженеров, разведчиков, конструкторов, которая под предводительством наркома Тевосяна трижды в 1939–1940 гг. объехала, облазила и, извиняюсь, обнюхала немецкие танковые заводы и из всего увиденного отобрала для закупки только танк марки Pz-III. И это не потому, что товарищ Сталин пожалел денег. На хорошее дело – на покупку или воровство западной военной технологии – Сталин денег не жалел. В той же Германии, под прикрытием договора о дружбе, были закуплены: «Мессершмитт-109» – пять штук, «Мессершмитт-110» – шесть штук, два «Юнкерса-88», два «Дорнье-215», один новейший экспериментальный «Мессершмитт-209» (у немцев, наверное, второго экземпляра просто не было, а то бы и его забрали), батарея 105-мм зениток, тяжелые 210-мм гаубицы, чертежи новейшего, самого крупного в мире линкора «Бисмарк», специальные, не ржавеющие в морской воде 88-мм пушки для подводных лодок, шесть перископов, гидроакустическое оборудование, оптические дальномеры для морской артиллерии, 330-мм корабельные орудийные установки, танковые радиостанции, прицелы для бомбометания с пикирования, 4 комплекта приборов для баллистических испытаний артсистем, и т. д., и. т. п.

И только один-единственный танк одного типа. Все остальные модели немецких танков, якобы «бесспорно имевших качественное превосходство над нашими танками», советских инженеров-разведчиков просто не заинтересовали.

«Самым лучшим» Pz-III серии Н и J стал благодаря двум обстоятельствам: новой 50-мм пушке KwK-38 и лобовой броне корпуса толщиной 50 мм. Первоначально и серия Н пошла в производство с обычной для немецких танков 30-мм лобовой броней, но потом на нее наварили спереди дополнительный 30-мм лист, таким образом в месте этой «нашлепки» броневая защита танка дошла до 60 мм. А это значит, что бронированный таким образом Pz-III превратился в танк с противоснарядным бронированием: наша 45-мм противотанковая (танковая) пушка если и могла пробить такую броню, то только на предельно малой дистанции в 100 м, что в бою не всегда возможно и всегда смертельно опасно.

Впрочем, не будем забывать, что танк на поле боя – это не трамвай на рельсах. При движении по пересеченной местности «тройке» трудно было не подставить под огонь свой высоченный борт и башню, защищенные 30-мм броней, которую (повторим это еще раз) все наши легкие танки и даже пушечные бронеавтомобили пробивали снарядом 45-мм пушки на километровой дальности. Так что утверждение о противоснарядном бронировании Pz-III серии Н и J является достаточно натянутым.

Самых лучших не может быть много. По определению. Как было уже выше упомянуто, в 3-й Танковой Группе вермахта танков этого типа не было вовсе. На Западной Украине, в составе 1-й Танковой Группы танков Pz-III серии Н и J могло быть 255 штук. Такая неопределенная формулировка – «могло быть» – связана с тем, что в известных автору источниках указано только количество «троек», вооруженных новой 50-мм пушкой. Вот таких танков в 1-й танковой группе было 255 единиц. Но этой пушкой были перевооружены и танки Pz-III ранних серий (E,F,G) с 20—30-мм противопульной броней. Поэтому, предположив, что все 255 Pz-III с 50-мм пушкой имели противоснарядную лобовую броню, мы сильно завышаем качественный уровень немецких танковых дивизий, действовавших на южном ТВД.

В мехкорпусах Юго-Западного фронта к разряду хороших средних танков надо отнести 496 танков Т-34. Еще 50 «тридцатьчетверок» было во 2МК Южного фронта под Кишиневом. Как видно, и в Красной Армии самых лучших было немного. Только в два раза больше, чем у немцев. Но и это очень много, если принять во внимание абсолютное превосходство в тактико-технических характеристиках.

Решительно по всем основным показателям – подвижности, бронезащите, вооружению – Т-34 превосходил самый лучший на июнь 1941 г. немецкий танк Pz-III серии J.

Длинноствольная 76-мм пушка Ф-34 пробивала лобовую броню лучших немецких танков (Pz-III серии J, Pz-IV серии F) на дистанции в 1000–1200 метров. В то время как НИ ОДИН танк вермахта не мог поразить «тридцатьчетверку» даже с 500 метров. Лишь при стрельбе на предельно малых дистанциях (100–300 метров) немецкая танковая 50-мм пушка KwK-38 теоретически могла пробивать бортовую броню Т-34.

Благодаря широким (550 мм) гусеницам Т-34, хотя и весил на 6–7 тонн больше самых тяжелых немецких танков, создавал удельное давление на грунт всего в 0,72 кг/см кв (против 0,9–1,0 кг/см кв у немецкого Pz-III). Отсюда – и более высокая проходимость по бездорожью, грязи и снегу.

И, наконец, главный «секрет» Т-34: компактный и очень мощный дизельный двигатель (Германия как начала, так и закончила войну на «легковоспламеняемых» танках с бензиновыми двигателями). Но дизельный мотор – это не только относительная пожаробезопасность. Это еще и низкий расход горючего, позволявший «тридцатьчетверке» проходить на одной заправке более 300 километров, что соответствовало расстоянию от Львова до Радома или Кракова. И в дополнение ко всему этому очень тяжелая (по немецким стандартам) машина развивала скорость большую, чем самый легкий и скоростной немецкий Pz-II.

Все эти рассуждения отнюдь не являются абстрактным теоретизированием. В мемуарах немецких «практиков» (генералов Гудериана, Блюментрита, Гота, Шнейдера) нетрудно найти множество свидетельств того шока, который испытал вермахт при встрече с новым советским танком:

«…в 1941 г. эти танки были самыми мощными из всех существовавших… танки Т-34 как ни в чем не бывало прошли через боевые порядки 7-й пехотной дивизии, достигли артиллерийских позиций и буквально раздавили находившиеся там орудия… наши противотанковые пушки оказались бессильными против русских танков Т-34… дело дошло до паники…»

Это – мемуары, так сказать, беллетристика. А вот и серьезный документ: «Инструкция для всех частей Восточного фронта по борьбе наших танков с русским Т-34». Выпущена 26 мая 1942 г. командованием мобильных войск (Schnellen Truppen) вермахта. Вот чем порадовало командование своих солдат:

«…Т-34 быстрее, более маневренный, имеет лучшую проходимость вне дорог, чем наши Pz-III и Pz-IV. Его броня сильнее. Пробивная способность его 7,62-см орудия превосходит наши 5-й и 7,5-й см орудия. Удачное расположение наклонных бронелистов увеличивает вероятность рикошета… Борьба с Т-34 нашей пушкой 5 cm KwK 38 возможна только на коротких дистанциях стрельбой в бок или корму танка… необходимо стрелять так, чтобы снаряд был перпендикулярен поверхности брони…» (87).

Отличная инструкция. Совершенно точная и правдивая. Увы, в этой инструкции (вопреки хваленой немецкой пунктуальности) нет никаких указаний о том, как же привести ствол орудия немецкого танка в такое положение? Если под рукой нет тяжелого грузового вертолета, то остается только один способ: забраться на крутой холм (с углом ската не менее 40 градусов) и попросить экипаж советского танка подъехать поближе и повернуться задом…

Реальный шанс в борьбе с Т-34 имел только экипаж немецкого Pz-III, в боекомплекте которого были специальные подкалиберные бронебойные снаряды. Такой снаряд имел достаточно сложную конструкцию, состоявшую из бронебойного сердечника и оболочки (так называемого «поддона»). При попадании снаряда в цель поддон, изготовленный из мягкой стали, сминался, а твердый остроголовый сердечник, изготовленный из карбида вольфрама, пробивал броню. Подкалиберный снаряд имел значительно меньший вес (по сравнению с обычным бронебойным) и, как следствие, существенно большую начальную скорость и бронепробиваемость. Так, 50-мм танковая пушка KwK 38 пробивала подкалиберным снарядом PzGr-40 броню в 96 мм на дистанции 100 метров и 58-мм – на дистанции в 500 метров. Даже жалкая 20-мм пушечка легкого немецкого танка Pz-II с расстояния в 100 м пробивала подкалиберным снарядом 49 мм брони.

Однако «и на Солнце есть пятна». Как танк Т-34 не был «чудо-оружием», так и подкалиберный снаряд не решал всех проблем противотанковой обороны, и отнюдь не случайно к концу войны он был снят с вооружения.

Первым и самым главным недостатком подкалиберных снарядов было их отсутствие. Карбид вольфрама – это дорогостоящая экзотика, и разбрасываться (в самом прямом смысле этого слова) дефицитнейшим легирующим элементом (вольфрамом), необходимым для производства специальных сталей, во время затяжной войны Германия не могла. Объем выпуска «вольфрамовых» снарядов составлял десятки, потом – единицы процентов от общего производства противотанковых боеприпасов, а в начале 1944 г. был вовсе прекращен.

Во-вторых, скорость, а следовательно, и бронепробиваемость снарядов малого веса и калибра стремительно убывает с расстоянием. В аэродинамике это называется «закон куба-квадрата» (аэродинамическое сопротивление зависит от квадрата линейных размеров, а сила инерции – от куба, поэтому легкий снаряд малого калибра быстрее теряет свою первоначальную скорость, нежели тяжелый снаряд большего калибра). Применительно к подкалиберному снаряду действие этого закона значительно усугублялось большим аэродинамическим сопротивлением «поддона». Фактически стрельба подкалиберным снарядом была эффективна только на малых и средних дистанциях (не более 500 метров); на расстоянии в 1000 метров бронепробиваемость падала практически до нуля.

В-третьих, танк – это не воздушный шарик, который достаточно проткнуть иголкой. В борьбе с танком важен не сам факт появления сквозного отверстия в броне, а то, что называется «заброневым воздействием». Стандартные, «обычные» бронебойные снаряды имели разрывной заряд (120–155 г взрывчатого вещества в снаряде БР-350 к советской танковой 76-мм пушке), который осколками и взрывной волной поражал экипаж танка и вызывал воспламенение паров бензина. Подкалиберный же снаряд в принципе не мог нести разрывной заряд, а масса карбид-вольфрамового сердечника была относительно мала для того, чтобы создать мощную струю раскаленных микроосколков пробитой брони. Нанести танку серьезное повреждение он мог только в случае прямого попадания в какой-то особо уязвимый агрегат.

К этим общим недостаткам (можно их назвать словом «особенности») подкалиберных снарядов в случае стрельбы по танку Т-34 добавлялся еще один: характерная для всех остроконечных снарядов малого диаметра и большого удлинения склонность к рикошету или «опрокидыванию» с последующим разрушением снаряда при встрече с броней под углами более 30–40 градусов. Большой угол наклона броневых листов корпуса Т-34 (40 градусов на бортах, 60 градусов на лобовом листе корпуса) делал Т-34 самой «неподходящей» мишенью для стрельбы подкалиберным снарядом. Наконец, паров бензина в танке с дизельным двигателем не могло быть по определению, так что зажечь «тридцатьчетверку» снарядом, не имеющим разрывного заряда, было особенно сложно.

Разработав танк с такими феноменальными (для начала 40-х годов) характеристиками, какими обладал новый советский средний танк Т-34, легко было бы впасть в «головокружение от успехов». Но не зря товарищ Сталин еще 5 мая 1941 г. предупреждал выпускников своих военных академий: «…государства гибнут, если закрывают глаза на недочеты, увлекаются своими успехами, почивают на лаврах…» (6, стр. 650).

Поэтому, отнюдь не успокоившись на постановке в серийное производство Т-34, в тот же самый день, 19 декабря 1939 г., тем же Постановлением № 443/сс на вооружение Красной Армии был принят тяжелый танк КВ.

Если Т-34 еще и можно, пусть и с очень большими натяжками, сравнивать с лучшим на момент начала советско-германской войны немецким танком Pz-III серии J, то чудовищный 48-тонный монстр КВ вообще был несравним ни с одним немецким танком. Лобовая броня в 95 мм и бортовая в 75 мм делали его неуязвимым для любой немецкой танковой пушки. Форсированный дизель В-2к развивал мощность в 600 л.с., что позволяло стальному гиганту двигаться по шоссе со скоростью, лишь немногим уступающей скорости легких немецких танков (35 км/час). Такая же, как и на Т-34, 76-мм пушка конструкции Грабина Ф-34 могла летом 1941 г. расстреливать любые немецкие танки, на любых дистанциях, под любыми ракурсами, как учебную мишень. Невероятно, но даже по проходимости тяжелый советский танк (при удельном давлении на грунт всего 0,77 кг/см кв) превосходил своих противников.

Треть всех танков КВ, выпущенных к началу июля 1941 г. (213 из 636), была вооружена 152-мм гаубицей (этот вариант назывался КВ-2). Примечательно, что, судя по военному дневнику Ф. Гальдера, немецкие генералы даже не поверили в возможность существования танка с таким вооружением. Зато у немецких солдат всякие сомнения пропали очень быстро. «При появлении наших танков, особенно КВ, пехота бежит, да и танки боя не принимают… танки «КВ» приводили в смятение противника, и во всех случаях его танки отступали» – это строки из отчета о боевых действиях 10-й танковой дивизии 15-го МК в июне 1941 г.

Разумеется, были недостатки (причем очень серьезные) и у танка КВ. Главной бедой 48-тонного гиганта была слабая и ненадежная трансмиссия. Только после того, как в конце 1942 г. была запущена в серию модификация КВ-1C с новой коробкой передач и сниженным до 42,5 тонны весом, у этого танка открылось «второе дыхание».

«Так вот почему немцы до Москвы дошли! – воскликнет догадливый читатель. – Трансмиссия на КВ была плохая!» Не будем спешить с выводами. Для того в танковых частях кроме танков есть еще и командиры, чтобы каждая машина использовалась с учетом как сильных, так и слабых ее сторон. Разумеется, тяжелый танк не мог выдержать такие «кольцевые гонки», которые командование Юго-Западного фронта устроило своим мехкорпусам (в дальнейшем мы об этом поговорим подробнее). Там же, где КВ использовали с умом и по прямому назначению, он раскрывал свои огромные боевые возможности. О феноменальных достижениях КВ написано немало. Мы же здесь ограничимся лишь упоминанием о двух эпизодах из его славной боевой биографии.

Бывший командир 41-го танкового корпуса вермахта генерал Рейнгардт пишет:

«…с трех сторон мы вели огонь по железным монстрам русских, но все было тщетно. Русские же, напротив, вели результативный огонь. После долгого боя нам пришлось отступить, чтобы избежать полного разгрома. Русские гиганты подходили все ближе и ближе. Один из них приблизился к нашему танку, безнадежно увязшему в болотистом пруду (легкий немецкий танк увяз, а тяжелый КВ приблизился! – М.С.). Безо всякого колебания черный монстр проехался по танку и вдавил его гусеницами в грязь. В этот момент прибыла 150-мм гаубица… Артиллеристы открыли по танку огонь прямой наводкой и добились попадания – все равно что молния ударила. Танк остановился… Вдруг кто-то из расчета орудия истошно завопил: «Он опять поехал!» Действительно, танк ожил и начал приближаться к орудию. Еще минута, и блестящие металлом гусеницы танка словно игрушку впечатали гаубицу в землю…»

19 августа 1941 г. экипаж танка КВ № 864 под командованием старшего лейтенанта Зиновия Колобанова из состава 1-го танкового батальона 1-го танкового полка 1-й танковой дивизии 1-го мехкорпуса (Ленинградский военный округ) затаился в засаде на дороге от Луги к Гатчине. Там и произошла встреча одного-единственного КВ с колонной из сорока немецких танков. Когда этот беспримерный бой закончился, 22 немецких танка дымились в поле, а наш КВ, получив 156 прямых попаданий вражеских снарядов, вернулся в расположение своей дивизии.

Разумеется, выдающиеся достижения лучших из лучших никогда не станут среднестатистической нормой. Именно поэтому автор вовсе не призывает умножить число тяжелых танков КВ, состоявших на вооружении войск Юго-Западного фронта (а их там было 265 единиц), на 22 и сравнить полученное число с общим количеством танков в 1-й танковой группе вермахта. На войне так не бывает. Да и такого количества (6116) исправных танков не было во всех частях вермахта от Бреста в Нормандии до Бреста в Белоруссии. Поэтому, подводя итоги этой главы, ограничимся только простым и достаточно обоснованным выводом: механизированные корпуса Юго-Западного фронта имели многократное численное превосходство в танках над 1-й танковой группой вермахта при абсолютном превосходстве в качестве бронетехники. При минимально-разумном управлении этой гигантской танковой ордой встречное танковое сражение на Западной

Украине должно было закончиться лишь одним результатом – мехкорпуса Красной Армии должны были просто раздавить и размазать по стенке танковую группу Клейста.

Как таракана.

Практически так все и вышло. Только наоборот.

Итоги

Прошло две недели с начала войны. Отгремело танковое сражение в «треугольнике» Луцк – Броды – Ровно. Закончился и повторный контрудар мехкорпусов 5-й армии. Войска немецкой Группы армий «Юг» прорвались в оперативную глубину обороны Юго-Западного фронта и стремительно приближались к так называемой «линии Сталина» (укрепрайонам на старой советско-польской границе). К вечеру 8 июля Новоград-Волынский укреп-район был прорван на большей части его фронта, 3-й танковый корпус вермахта устремился на Житомир, а 48-й танковый корпус еще утром 8 июля захватил Бердичев, сорвав таким образом все планы советского командования на планомерный отвод разгромленных дивизий Ю-3. ф. за линию старой госграницы.

Вот в такой обстановке 7 июля 1941 г. был составлен следующий документ: «Доклад командующего войсками Юго-Западного фронта начальнику Генерального штаба Красной Армии о положении механизированных корпусов фронта» (29, стр. 82–83).

Документ по объему небольшой. Мы приведем его почти полностью. Для удобства читателя рядом с каждым географическим названием будет указано расстояние от западной границы, а рядом с цифрами остатка бронетехники в мехкорпусах будет указан процент потерь (по отношению к численности на начало войны). Кроме того, мехкорпуса будут перечислены в той последовательности, которая была принята нами во второй главе, т. е. сначала мехкорпуса первого эшелона с севера на юг, затем два мехкорпуса резерва Юго-Западного фронта.

Данные по 16-му МК и 24-му МК, так и не принявшим участие в танковом сражении, будут пропущены.

Итак:

«Сов. секретно Начальнику Генерального штаба Красной Армии

Докладываю о состоянии механизированных корпусов:

22-й механизированный корпус сосредоточен в районе Коростень (320 км), имея в своем составе 340 боевых машин. (52 %)

15-й механизированный корпус сосредоточен в районе Березовка (300 км), имея в своем составе 66 боевых машин. (91 %)

4-й механизированный корпус сосредоточен в районе Ивница (360 км), имея в своем составе 126 боевых машин. (87 %)

8-й механизированный корпус сосредоточен в районе Казатин (380 км), имея в своем составе 43 боевые машины. (95 %)

9-й механизированный корпус сосредоточен в районе Коростень (320 км), имея в своем составе 164 боевые машины. (48 %)

19-й механизированный корпус сосредоточен в районе Корчевка (270 км), имея в своем составе 66 боевых машин. (85 %)

В личном составе за период боев с 22.6.41 г. все корпуса имеют потери около 25–30 %.

Военный совет Юго-Западного фронта полагает целесообразным… управления механизированных корпусов и танковых дивизий, корпусные и дивизионные части, а также танковые полки танковых дивизий и все тыловые учреждения отвести в районы Нежин, Прилуки, Пирятин, Яготин…» (это уже за Днепром, на 250 км к востоку от тех районов, в которых остатки мехкорпусов находились 7 июля. – М.С.).

Подписи: Кирпонос, Пуркаев, Хрущев.

Для начала – небольшое уточнение. На первый взгляд может показаться, что ситуация в 9-м МК и 22-м МК была значительно лучше средней. Они как будто потеряли «только» половину боевой техники.

Увы, эти цифры отражают всего лишь отсутствие у командования Ю-3. ф (которое уже 6 июля переместилось за Днепр, в Бровары под Киевом) достоверной информации о состоянии вверенных им частей. Уже через восемь дней, 15 июля 1941 г., в докладе начальника Автобронетанкового управления Ю-3. ф. «О состоянии и наличии материальной части мехкорпусов фронта» сообщалось, что в составе 22-го МК имеется всего лишь 30 танков (вместо 340), а в 9-м МК – 32 танка (вместо 164) (29, стр. 101). Учитывая, что в течение этой недели мехкорпуса практически отводились из зоны боевых действий за Днепр, такое «сокращение численности», по всей вероятности, было связано не с боевыми потерями, а просто с получением более достоверных отчетов.

Комментарии к этим докладам практически излишни. Это – разгром. Неслыханный, беспримерный разгром. Всего за две недели Юго-Западный фронт потерял более четырех тысяч танков (это больше, чем общее число танков вермахта на всем Восточном фронте).

Война без потерь не бывает. Но в чем же выражается результат контрудара мехкорпусов Юго-Западного фронта, за который они заплатили потерей 90 % своего танкового парка? Авторы печально знаменитой 12-томной «Истории Второй мировой войны» рассказывают доверчивым читателям, что «наступление гитлеровцев на направлении главного удара Группы армий «Юг» затормозилось… их основные силы оказались втянутыми в затяжные бои…».

Снова и снова повторим один и тот же вопрос – по сравнению с чем?

В мае 1940 г., сосредоточив мощнейший броневой кулак (девять танковых дивизий, 2574 танка) на 150-км участке от Льежа до Саарбрюккена, немцы прорвали оборону французской и бельгийской армий и за две недели, с 10 по 24 мая, вышли к Ла-Маншу, преодолев 300–350 км. Средний темп наступления – 26 км в день. Это советские историки любили называть и сейчас еще называют «триумфальным маршем вермахта по Западной Европе». Почему же прорыв 1-й танковой группы на 300–350 км в глубь Западной Украины за такие же две недели летом 1941 г. должен называться «затяжными боями»?

По предвоенным планам Советского командования войска Юго-Западного фронта на 10—12-й день наступления должны были выйти на рубеж рек Висла и Дунаец, чему соответствует средний темп наступления в 10–12 км в день. Это – планы. А в реальности якобы «заторможенное» наступление немецкой Группы армий «Юг» в глубь Украины шло с темпом 20–25 км в день. И почему бы советским «историкам» не вспомнить, сколько дней (или месяцев) ушло на освобождение западных областей Украины в 1944 г.?

Уже 15 июля 1941 г. за подписью Жукова вышла Директива Ставки о расформировании мехкорпусов. Их короткая история на этом закончилась. А что же противник? Может быть, и от его танковых дивизий после этих «затяжных боев» остались одни только номера? Нет, история 1-й танковой группы вермахта еще только начиналась. Прорвав линию укрепрайонов на старой границе и выйдя к Киеву и Белой Церкви, немецкие танковые дивизии развернулись на 90 градусов и ринулись на юг Украины, в тыл беспорядочно отступающих войск 6-й и 12-й армий Юго-Западного фронта. В целях «укрепления руководства» Ставка 25 июля решила передать эти две армии Южному фронту. Пока большое начальство выясняло, кто за что отвечает, в первых числах августа обе армии (точнее сказать – их остатки) были окружены в районе Умани и сдались. В плен попало порядка ста тысяч человек, включая командующего 12-й армией генерал-майора Понеделина и командующего 6-й армией генерал-лейтенанта Музыченко.

Еще через месяц боев (к 4 сентября 1941 г.) безвозвратные потери 1-й танковой группы (1-й ТГр) вермахта составили 186 танков, т. е. ОДНУ ДВАДЦАТУЮ от потерь Юго-Западного фронта за две первые недели войны. Кроме того, сотни танков были подбиты и временно вышли из строя, так что общее число боеготовых танков в 1-й ТГр сократилось в два раза – до 391 единицы (10, стр. 206).

В таком составе (по количеству боеготовых танков примерно соответствующем одной танковой дивизии Красной Армии) «стальная лавина» 1-й ТГр форсировала Днепр в районе Кременчуга (практически без боя, просто переехав через могучую реку по 1,5-км понтонным мостам) и 12 сентября 1941 г. устремилась на север, навстречу наступающей через реку Десна 2-й танковой группе. 15 сентября они соединились в районе Лубны – Лохвицы (170 км к востоку от Киева), окружив таким образом 21, 5, 37, 26 и 38-ю армии. В гигантском Киевском «мешке» в немецкий плен попало, по сводкам командования вермахта, более 600 тыс. человек. 20 сентября у села Шумейково близ г. Лохвицы погибли командующий Юго-Запад-ным фронтом генерал-полковник М.П. Кирпонос, начальник штаба фронта генерал-майор В.А.Тупиков и член Военного совета фронта М.А. Бурмистенко.

Не останавливаясь на достигнутом, танковая группа Клейста снова развернулась, на этот раз на 180 градусов, и практически без оперативной паузы 24 сентября начала наступление на юг, к Азовскому морю. Продвинувшись за 15 дней на 450 км, немцы окружили и взяли в плен в районе Мелитополя еще 100 тысяч человек, затем, развернувшись на 90 градусов, прошли еще 300 км на восток и к 21 ноября 1941 г. заняли Таганрог и Ростов-на-Дону. Итого: более полутора тысяч километров пути (не считая неизбежного в ходе боевых действий маневрирования), по «противотанковым» советским дорогам, на танках с узкими гусеницами и малосильными бензиновыми моторами. Нужны ли другие доказательства того, что контрудар мехкорпусов Юго-Западного фронта в июне 1941 г. не только не привел к разгрому, но даже и не оказал сколь-нибудь заметного влияния на боеспособность танковой группы Клейста?

И все же в одном отношении ситуация на Юго-Запад-ном фронте качественно отличалась от той, что сложилась в первые недели войны на Западном фронте. В Белоруссии немцы, наступая двумя танковыми группами от Бреста и Вильнюса на Минск, смогли окружить большую часть сил Красной Армии. Разгром войск на поле боя был дополнен погромом, произведенным Сталиным среди командования Западного фронта. В результате ни штабных документов, ни хорошо информированных свидетелей почти не осталось, и историку приходится восстанавливать картину событий почти так, как палеобиологи реконструируют скелет динозавра по паре окаменевших костей.

А на Украине события развивались иначе. На всем южном ТВД от Полесья до Черного моря в распоряжении командования вермахта была одна-единственная танковая группа, и провести крупную операцию по окружению советских войск в первые дни войны немцам не удалось. Даже потерявшие почти всю боевую технику советские дивизии смогли отойти на восток, сохранив командование, боевые знамена и документы. Да и реакция Сталина на провал контрнаступления Юго-Западного фронта была непостижимо мягкой. Все командиры мехкорпусов Ю-3. ф., которым суждено было остаться в живых, пошли на повышение. Выше всех шагнул командир 9-го МК Рокоссовский, закончивший войну в должности командующего фронтом, в звании маршала и с двумя Золотыми Звездами Героя Советского Союза. Большое будущее, скорее всего, ждало и командира 4-го МК Власова. После расформирования мехкорпусов Власова назначают командующим самой мощной на Ю-3. ф. 37-й армией; после разгрома этой армии в Киевском «мешке» он успешно командует 20-й армией в битве за Москву, затем Сталин вручает ему 2-ю Ударную армию – и вот тут блистательная карьера оборвалась и покатилась под гору, прямиком к виселице, на которой этот самый знаменитый предатель и закончил свои дни.

Стремительно взлетел по служебной лестнице и командир 8-го мехкорпуса Рябышев. После расформирования корпуса он командует 38-й армией, а с 30 августа 1941 г. – уже всем Южным фронтом! Освободившуюся должность командующего 38-й армией занял еще один бывший командир мехкорпуса – Н.В. Фекленко (19-й МК). Дослужились до маршальского звания и командир 1-й артиллерийской противотанковой бригады (ПТАБ) Юго-Западного фронта К.С. Москаленко, и начальник оперативного отдела штаба Ю-3. ф. И.Х. Баграмян, и командир 20-й танковой дивизии (9-й МК) М.Е. Катуков. В результате недостатка в мемуарной и научно-историче-ской литературе, описывающей июньские бои на Западной Украине, не наблюдается. Уцелели и многие ценнейшие документы, включая доклады командиров танковых дивизий 4, 15, 19 и 22-го мехкорпусов.

Одним словом – есть с чем работать. Но прежде чем мы начнем подробный разбор реальных событий этого, второго в нашем изложении и самого мощного в действительности, «сталинского удара», разберемся с тем, чего на самом деле не было. Просто для того, чтобы больше к обсуждению этих мифов нам не возвращаться.