Текст книги "Легенды Великолесья: Мальчик, который шагнул в вулкан"

Марк Волков
Легенды Великолесья: Мальчик, который шагнул в вулкан

Пролог

Могучее жерло вулкана яростно гудело, превращая воздух в раскаленное марево. Стихия готовилась вырваться и рокотала в глубине беспокойной тьмы. Тяжелые облака ядовитого пара со свистом выныривали из недр и разлетались миллионами искр на порывистом ветру. Края кратера жалобно трещали и осыпались в пропасть. Ян Серовски стоял в нескольких метрах от края жерла, для устойчивости чуть расставив ноги и прикрывая лицо рукой. Его ладони играли едва заметной дрожью – то ли после напряжения крутого подъема, то ли от ужаса при виде просыпающейся стихии. Девушка по имени Эои стояла чуть поодаль справа – неосторожно пробившийся, было, влюбленный взгляд за последние несколько минут сменился ужасом, блестевшими в больших карих глазах. Она отрицательно качала головой и в отчаянии прикрывала рукой губы, едва сдерживая слезы.

Ян убрал руку от лица, вдохнул тяжелый жаркий воздух и закрыл глаза.

В памяти замелькали образы и события последних месяцев: чудовище с тремя глазами и смертоносной кожей, гигантские цветы над крышами домов, завораживающий магический ураган из тысяч духов, жуткие сказания об Узурате и его Буковой хижине, кровоточащие камни пещер и загадочные чащи… И, конечно, его друзья – эти ребята, заботившиеся о нем, испуганном пришельце из другого мира. Он любил их, трудно было представить, что когда-то они были незнакомы, не могли быть вместе и иди плечом к плечу..

Ян облизнул пересохшие губы и снова глубоко вздохнул. Еще час назад он был полон решимости и азарта приключений. Но в эти секунды, перед лицом первобытной стихии во всей ее неистовой мощи, его разум отчаянно цеплялся за мысли-щепки, утопая в океане страха. Мерно накатывавшие в течение последних дней сомнения растворились в более мощном чувстве – сковывающем и опустошающем ужасе. Смерть смотрела ему в лицо, ее дыхание колыхало его взъерошенные волосы.

Но все, что произошло с Яном за последнее время, говорило об одном – он должен сделать этот шаг. Ян повернул голову вправо – Эои что-то прокричала ему сквозь усиливающееся клокотание в глубине жерла. Все происходящее было похожим на сон – Яну казалось, будто он смотрит на себя со стороны. "Не может быть, чтобы вся эта удивительная история закончилась вот так глупо", – эта мысль будто рассекла тяжелый дурман страха.

Ян Серовски медленно расставил руки, быстро и чуть виновато взглянул на Эои, а затем перевел взгляд на небо. Ярко-голубой небосвод без единого облачка был непоколебимо спокойным. Он медленно сомкнул веки, изо всех сил судорожно вдохнул и шагнул в пропасть.

Часть 1

Три месяца назад: Глава I: Мрачное утро хорошего дня

Бесконечное море зеленых волн мерно раскачивалось, отпуская из своих пылающих объятий алый шар солнца. Колыхающийся горизонт медленно и осторожно приподнял невидимой рукой огненное светило, еще мгновение, и торжествующее сияние жизни озарило Великий Лес от края до края. Легенда гласит, что в начале времен Великий Лес родил Солнце и с тех пор оно перерождается заново каждый день, чтобы дарить живительный свет всей Поднебесной. Согревая все живое, Солнце дает Лесу силу жить и оставаться таким, какой Он есть. Вечером, возвращаясь в родное лоно, Солнце принимает жизнь от Леса и на рассвете снова дарит тайну жизни миру. Так жизнь не прекращается и не закончится никогда. Сотни и тысячи лун пройдут, оставляя после себя удивительные истории народов и их героев, повести о великих событиях, легенды и были о добре и зле, памятники могущественной магии и непобедимой любви. Миллионы сердец родятся и покинут этот свет, сплетая собой бесконечную нить Судьбы Мира – а мудрое Солнце и полный тайн Великий Лес останутся прежними, такими как были всегда.

* * *

Величественное зрелище рассвета разбудило маленькую деревушку Малован за несколько минут: сонно захлопали ставнями приземистые домики, заскрипели мостки и телеги, и в воздухе разлился терпкий аромат яр – гигантских величиной с дом белых цветов, заросли которых и являлись главной и единственной достопримечательностью скромного поселения отонцев. Вообще, если посмотреть на Малован со стороны, то может показаться, что перед Вами огромный сад – на пестром ковре многоцветья там и тут возвышаются толстые стебли цветов-гигантов с соцветиями, похожими на большие зонты летних кафе в парке, только живыми и покрытыми капельками росы. Мощные стволы чуть согнуты под тяжестью ярко-красных и фиолетовых, пурпурных и голубых бутонов, по каждому из которых скользит свой особый узор из жилок и пятнышек. Взгляд теряется в запутанном калейдоскопе цвета и форм, и дыхание замирает при виде такой красоты. Но королями этого праздника жизни каждое утро становятся ослепительно-белые яры. Тонкие линии их огромных лепестков сравнивают в стихах с движениями танца юной красавицы, и не зря – с величественной грацией раскрываются головки первенцев нового дня от прикосновения самых ранних лучей рассвета:

Отонская баллада: Танец с росой

 
Как от первых лучей нового дня
Оживают белые лепестки,
Так и все вокруг, созерцая тебя
Ловят взгляд и движенье руки
 
 
Утро жизни моей осветила собой,
И проснулась песня в груди —
В трех словах и в мелодии тихой, простой
Отраженье свое ты найди.
 
 
Среди сада красавиц тебя отыскал
И не вижу теперь никого —
Окружающий мир для себя потерял
Потому что пришла ты в него
 
 
Закрывая глаза, отправляюсь я в путь
Вспоминаю тот утренний час
Когда чудо-судьба мне судила взглянуть
На твой танец с росой в первый раз.
 

Олин Магарэт открыл глаза и тут же зажмурился, отворачиваясь от окна – сквозь волнистое стекло бил яркий солнечный свет. Кто-то хриплым голосом пел на улице балладу, изрядно фальшивя на высоких нотах. Олин поморщился и потянулся, поправляя одеяло из мягкой шкуры. «Раз старик Хорт пытается петь, значит уже позднее утро и пора вставать» – подумал он и уверенно сел на кровати. Уютная комната на первом этаже дома между двумя ярами выглядела как обычно: посередине угловатый деревянный стол, такого же свойства стул, на столе – завтрак из трёх ломтей серого хлеба с зернами и кувшина свежего молока. Сундук с одеждой так и остался не закрытым со вчерашнего вечера, потому что лень было вылезать из под одеяла ради такого пустяка… Слегка покосившаяся циновка на большой стене нисколько не изменилась со вчерашнего дня – тот же орнамент и те же сцены охоты на древних зверей… «Отец!» – внезапно Олин вспомнил о том, что отец ушел на ночную охоту и, по правде говоря, должен был уже вернуться. Желание как можно быстрее узнать результаты похода в Лес, вдобавок ко всем остальным утренним потребностям, заставило Олина соскочить с кровати, наспех поправить одеяло и выбежать из комнаты. Утеревшись первым попавшимся полотенцем из корзины у колодца и нацепив оберег поверх рубашки, Олин вбежал по винтовой лестнице на второй этаж в ожидании увидеть мать в комнате младших детей, снимающую тяжелые сапоги с устало развалившегося в гамаке отца, но, к своему удивлению, обнаружил лишь прикрытую дверь и полную тишину сонной комнаты малышей. Решив на всякий случай проверить спокойствие во владениях крошки И и драчуна Сэна, Олин заглянул за занавеску и улыбнулся – сестренка свернулась калачиком в ямке на огромной взрослой подушке, крепко обняв соломенную лошадку, которую смастерил ей папа перед самым уходом, а бутуз Магарэт-младший расположился в противоположном конце кровати, так запутавшись в одеяле и простынях, будто на маленький мир детской комнаты ночью обрушился ураган. Мерное посапывание удостоверило Олина в невозмутимости утреннего покоя детей и, спустившись на цыпочках вниз, он вышел во двор, а затем за ворота. Повернувшись к массивным дубовым створкам, он поднял руку – из открытой ладони выскочила голубая искра, и засов лязгнул по ту сторону забора.

– Доброе утро, Олин! – улыбающийся седой старик со двора напротив тяжело разогнул спину, прекратив рыться палкой на грядке.

– Доброе утро, дедушка Хорт! – Олин слегка наклонил голову по обычаю почтения старших.

Большинство соседей сомневалось в особых агрономических способностях старика Хорта, хотя и уважало его как одного из старожилов Малована. В это утро он очередной раз пытался привить к домашней почве какую-то дикую ягоду с ближайшей опушки. Его волшебные камешки, которые он уминал в лунке с отростком, как ни светились таинственным зеленоватым сиянием, не могли убедить растение расправить увядшие листики. На участке старика, как и во всех дворах северного края деревни, большую часть земли занимали гигантские цветы: яры, сиренево-голубые нибы и кричащие красными острыми зубчиками лепестков строги. В их тени располагался некогда аккуратный, а ныне довольно потертый и местами потрескавшийся глиняный дом, над крышей которого вился дымок, распространявший по округе запах травяного чая. Олин завернул за угол улицы, перепрыгнул через лужу и на мгновение встретился взглядом с девушкой в тонком льняном платье, спешившей на работу в поле на южном крае деревни. Внутри что-то ёкнуло, и Олин покраснел, вспомнив свой сегодняшний сон, о котором не решился бы рассказать даже лучшему другу Оду. Эои – а именно так звали встретившуюся Олину девушку – чуть заметно улыбнулась и, хлопнув ресницами, исчезла за большим домом кузнеца на конце улицы. Когда Олин и Эои были детьми, её называли попросту Э, но теперь – в пятнадцать лет – полное имя красиво и гордо звучало в устах соседей, напоминая о недавно отпразднованном юбилее совершеннолетия. Сквозь белесую пелену утреннего тумана над проселочной дорогой проглядывали знакомые дворы и сонные улыбки взъерошенных и спешащих на работу жителей, отвечавших на приветствие Олина кивком или непонятным звукосочетанием, по-видимому, состоявшим из суммы чего-то вроде «Ага» и «Привет». Упрямые лучи солнца местами пронизывали туман, придавая ему таинственный вид и создавая га земле островки веселого света.

Утренняя свежесть заставляла поежиться и сделать глубокий вдох – в воздухе успели смешаться ароматы гигантских цветов, запахи трав, дым очага и предрассветная влага земли. Из-за высоких ворот дома кузнеца Киранофа на краю улицы раздавался размеренный металлический скрежет и пыхтение огромных мехов, которые тот ежедневно раздувал еще до рассвета. Пара запряженных в двухколесную повозку винторогов апатично фыркала и топталась на месте в ожидании хозяина – погонщика Масану, по своему обыкновению забывшего запереть дом. Окончательно проснувшиеся птицы рассекали воздух над головами прохожих, целыми стаями щебеча какую-то птичью скороговорку. Оставив справа от себя усадьбу старейшины деревни Соладэра – местного щедрого и за это любимого народом богача – Олин достиг цели – сельской площади, посреди которой поскрипывала на ветру вышка дозорного. Сегодня утром была очередь угрюмого ветерана-охотника Чендэру, о котором говорили, что он знает Лес как свои пять пальцев, видит людей насквозь и обладает особым видом магии, полученным им от духа дерева шисмантари после того, как он во время летнего пожара много лет назад вынес из пламени его годовалый росток и посадил вновь в безопасном месте. Олин не знал точно насколько эта молва была правдой, но, как и многие, побаивался закутанного в зеленую мантию молчуна.

– Доброе утро, о-Чендеру!

– Приветствую! – процедил сквозь зубы Чендеру, оставаясь в прежней окаменелой позе и вглядываясь в туман на конце Восточной улицы.

Только охотники за долгие годы практики выслеживания диких копытных и хищников приобретали подобную способность по долгу застывать в одном положении тела, не шелохнувшись, не моргая и практически не дыша.

– Позвольте один вопрос, о-Чендеру: не видели ли Вы Ио Магарэт сегодня утром?

– Твоя мать там, – кивнул мрачный сторож в сторону Восточной улицы.

Было очевидно, что другие вопросы были бы совершенно неуместны, поэтому Олин бегом свернул на Восточную улицу, в надежде догнать мать и даже слегка напугать её внезапностью своего появления.

Миновав пару домов, он остановился – впереди из тумана показались три силуэта: Ио, мать Олина, медленно вели под руки двое высоких охотников, тех самых, с которыми отец отправился вчера вечером в Лес. Их мрачные лица были обращены вперед, и взгляд пронизывал туман. От этого взгляда холодок пробежал по спине Олина. Лицо матери было скрыто платком, а её сжатые в кулаки руки побелели от напряжения. Один из сопровождающих шепнул что-то другому и тот ускорил шаг, направляясь к Олину. Им оказался Дородо – русоволосый с проседью и немного сутулый лучник с южного края деревни. Приблизившись, он крепко взял Олина за руку и отвел в тень деревянной стены дома. Затем он как бы для уверенности облокотился свободной рукой о стену и медленно произнес:

– Олин!.. У меня есть плохая новость… Так случилось, что… В общем, как мужчина мужчине скажу тебе прямо – твой отец не вернется из Леса, он погиб. Его унес гатанг. Прости…

Несколько мгновений Олин в оцепенении осознавал сказанное.

Страшная новость не укладывалась в голове. Не может быть! Неправда! Глаза Дородо говорили вместо слов – это была правда, внезапная и ужасная правда. У Олина потемнело перед глазами и кровь ударила в голову, панический страх заставил его инстинктивно броситься к матери, но загорелые руки охотника удержали его. Дородо резко развернул к себе Олина и, держа за плечи, произнес сурово:

– Ей не нужны твои слезы, сопляк. Ей нужно твое крепкое плечо и большое сердце. Ты слышишь меня?!. Теперь ты должен стать отцом своим братьям и сестрам! И никаких истерик! Так?!

Олин в замешательстве заморгал и быстро закивал головой. Затем глубоко вздохнул, вложил белую и холодную мамину ладонь в свою руку и, поблагодарив смущенных мужчин, произнес:

– Пойдем домой, мам. Малыши наверняка уже проснулись.

Охотничий коршун Чендеру бесшумно сел на руку хозяина, заставив последнего оторвать взгляд от мальчика и его матери, медленно приближавшихся к площади. Каменное лицо сына Магарэта выглядело мужественным на фоне тихого судорожного всхлипывания женщины.

– Тревожные времена настали, Массара, необычайные!.. Не так ли? – произнес Чендеру, задумчиво поглаживая пепельные перья пернатого спутника. Коршун грозно верещал, подергивая головой и расправляя крылья.

– Эй, Магарэт! За мрачным утром настаёт хороший день! Держи вожжи, держи!

Олин с недоумением обернулся и впервые в жизни увидел улыбающегося Чендеру, ободряюще трясшего в воздухе кулаком.

Солнце продолжало разгонять клочья тумана теплыми лучами, а птицы – прыгать по мостовой. Запыхавшиеся мехи Киранофа держали ритм. В Маловане настал день.

Глава II: Террано

Ян Серовски шел по аллее Грин-парка в центре Лондона и морщился от собственных мыслей. В этот серый ноябрьский полдень накрапывал мелкий холодный дождик и дул пронизывающий ветер. В редких лужицах Ян видел свое отражение – на него смотрел 16-летний парень среднего роста, немного сутулый, сероглазый, с внимательным, сосредоточенным взглядом и тонкими чертами лица. Его чистые темно-русые волосы были аккуратно подстрижены, наполовину закрывая уши и шею. Темно-синяя, почти черная болониевая ветровка с едва заметной галочкой Nike на левой стороне груди была застегнута до верха. Серая кофта крупной вязки с узорами в виде оленей высовывалась наружу двойным, укрывающим шею до самого подбородка воротом. Темно-синие джинсы свободного, если не сказать, обвислого кроя, лежали поверх высоких кроссовок с толстой подошвой и широкими белыми шнурками. Втягивая заледеневшие руки в длинные рукава, он сунул бутылку ярко-рубиновой газировки «Параллакс» в карман и не глядя пнул перекатываемый ветром по асфальту картонный стакан Costa с трубочкой.

Ян думал о матери. Вернее, старался не думать, но у него не получалось. История его рождения снова и снова возникала в голове, теребя воображение. Вот его беременная мать, двадцатипятилетняя Эмма, сидит в углу обшарпанной кухоньки, обхватив колени. Ее возлюбленный, так много и так красиво говоривший о переезде в столицу в домик на окраине, только что заявил, что не хочет и не может ее видеть – он уже в другом городе. В отчаянии Эмма совершенно твердо решила избавиться от нежеланного ребенка. То есть, от него – Яна. Тетя зачем-то все рассказала ему. Эмма начала пить, больше курить – ни к чему беречь никому не нужное существо в утробе, уже приговоренное к смерти. «Ты уже взрослый, Яник. Ты должен знать. Твою мать отговорила от аборта какая-то подруга. Уж не знаю как. Она поселилась у нее, вместе с ней пила, плакали они вместе», – тетушка Мэри почему-то считала своим долгом выложить все как есть. После этого разговора Ян, как ему казалось, понял истинную причину той «параноидальной» заботы, которой окружала его мама. Чувство вины – мощная вещь. Но, как видно, не для его отца, если этого человека вообще можно так назвать. Яну было ужасно стыдно даже перед самим собой за ту щемящую детскую тоску, которая периодически наполняла все его существо до недавнего времени. Ян убеждал себя, что повзрослел, перерос ее, что это унижение – плакать о человеке, для которого ты просто неприятная оплошность в постели.

Поэтому Ян быстро шел вперед, убегая от собственных воспоминаний.

Он уже давно свернул с дорожки и шагал по мокрым почерневшим листьям неизвестно куда, машинально обходя корни и заросли папоротника. Свежий воздух парка приятно охлаждал разгоряченные щеки и лоб, и Ян, не задумываясь, углублялся все дальше и дальше в осенний сквер. Отхлебнув рубиновой газированной жидкости со сладким вишневым вкусом, он закрутил крышку бутылки и неохотно погрузился в разработку плана объяснений матери о столь долгом отсутствии дома. «Сколько времени нужно, чтобы дойти от дома Зэйбера до площади и от площади до перекрестка?.. 15 минут… нет, 20… Никаких девчонок с нами не было, кроме сестры Бориса… что ты – что ты… ни слова о пиве… пока все вроде бы логично… Так, телефон? Денег на счету не было… вот, черт, она же могла пополнить… аккумулятор сел! Точно!., позвонить с телефона Бориса? Скажу, что Зэйбер всегда был жмотом – жмотом и остался… хотя это, знаете ли, не так далеко от правды. Ладно, черт с ним, с Зэйбером…»

Пройдя довольно большое расстояние, Ян вдруг заметил, как что-то изменилось… Отвлекшись от собственных мыслей, он с удивлением обнаружил, что под ногами больше не прелые листья, а зеленая трава и мелкие желтые соцветия какой-то ягоды. Подняв глаза, Ян застыл в удивлении – его окружал густой и высокий лес, с первого взгляда похожий на тропические джунгли. Но все оказалось еще более необычно – то, что он увидел, явно не вписывалось в обычное представление о джунглях. Насколько он мог разглядеть чащу впереди себя, кое-где возвышались мощные стволы хвойных деревьев, как и все остальные, окутанные нежно-зелеными порослями лиан. Ян помотал головой и закрыл глаза. «Глюк. Но невероятно реальный». Медленно открыв глаза, он снова зажмурился. «О нет! Настойчивый глюк! Может быть я сошел с ума? Только этого еще не хватало». Однако это была реальность – Ян стоял посреди густого леса, бурно просыпавшегося ранним утром. Где-то над головой, среди ветвей щебетали птицы, а шорохи и писк в траве и зарослях кустарника свидетельствовали о бурной жизни, прятавшейся за покрытой росой зеленью. Могучие кроны деревьев поскрипывали под тяжестью плотной листвы, среди которой то и дело мелькали пестрые шкурки мелких суетливых зверюшек. Лес дышал – медленно и с упоением вдыхая свежесть утра. Было еще слишком рано, и предрассветный полумрак нерешительно отступал в таинственную чащу. Ян сделал несколько шагов назад, присел на корточки и погладил ладонью траву, желая убедиться в том, что она настоящая. Трава оказалась мягкой и холодной. Он развернулся и пробежал несколько десятков метров в том направлении, откуда «пришел» – таинственный лес был всюду. «Хорошо…» – произнес он вслух, облизывая пересохшие от волнения губы – «Пусть будет лес». По натуре Ян был далеко не трусом, хотя психолог утверждал, что ему стоит быть более уверенным в себе. Кроме того, выросшего домоседом мальчика, быть может, даже в большей степени, чем многих сверстников, можно было назвать романтиком. Ожидание чего-то необычного, большого и захватывающего всегда таилось в его душе, давая пищу воображению. И когда это необычное столь внезапно нагрянуло в самый обычный день, первое, что почувствовал наш герой – это воодушевленное, если не сказать, вдохновенное любопытство. Решительно выпрямившись, Ян пошел вперед. При каждом его шаге из под ног вылетал жужжащий рой разноцветных насекомых, а большие, в половину указательного пальца, жуки неторопливо уползали с дороги. Зеленый ковер кишел бурной жизнью. Кое-где с деревьев капала холодная роса, попадая Яну за шиворот. Пробираясь сквозь невысокий, по пояс, кустарник, он вдруг заметил как некоторые деревья на несколько секунд охватывает тусклое сияние. При этом, сияние имеет очертания самого дерева, но шевелится и как будто пытается что-то сказать. Духи деревьев медленно покачивались и обвивались вокруг родных стволов. Ян, задрав голову, принялся разглядывать прозрачных сиренево-голубых гигантов, на мгновение касавшихся друг друга щупальцами призрачных ветвей. Очередной раз ступив вперед, Ян не почувствовал под ногой почвы и кубарем свалился вниз. Вскочив, он обнаружил, что находится на светлой лесной поляне, окруженной плотной чащей кустарника и стеной огромных древних сосен. Ян огляделся вокруг – на поросшем травой и желтоватой ягодой пространстве не было никого. Присмотревшись повнимательнее, он вытаращил глаза от удивления – всюду между деревьев, на нижних ветках и в кустах сновали прозрачные воздушные существа, не обращая на него ни малейшего внимания. На двух и на четырех ногах, похожие на желе или на искрящиеся шарики – каждый из них спешил куда-то своей невидимой тропинкой. От каждого крошечного тельца исходил едва заметный свет, а лица казались пустыми, потому что состояли только из огромных темных глаз. Немая суета охватывала все видимое пространство леса. От такого зрелища у Яна захватило дух. Постояв с минуту с занесенной для следующего шага ногой, он снова присел на корточки и помахал рукой этим странным обитателям зарослей. «Э-эй, ребята! Вы кто?» – тихонько произнес он. Затем немного прополз на коленках и попытался дотронуться до клубочка из голубых искр, только что спустившегося с ветки. Его рука схватила воздух, не ощутив не малейшего присутствия живого существа. «Я так и думал – духи» – проговорил он. Затем прополз еще, чтобы взглянуть на других, потом назад, и так от дерева к дереву.

Увлекательный процесс разглядывания духов флоры длился недолго – далеко в чаще послышался неприятный и резкий звук, похожий на громкий дикий хохот. На мгновение движение вокруг Яна прекратилось, прозрачные существа внезапно забеспокоились и принялись искать убежище в тени кустарников и высоких трав. Ян обернулся – хохот стремительно приближался к светлой поляне. По его спине пробежали мурашки, и он приподнялся с земли, в напряжении глядя вперед. Безумный смех не прекращался ни на мгновение, переливаясь множеством зловещих оттенков. Все ближе и ближе… Ветки деревьев на краю поляны шевельнулись и Ян вскрикнул от ужаса: в десяти шагах от него появилось мерзкое существо, похожее на привидение, вместо ногу которого висели обрывки серого прозрачного рубища. Призрак летел по воздуху, шевеля короткими щупальцами и смотря перед собой пустыми глазницами. Мертвый взгляд заставил Яна содрогнуться: невидимый холод проник голову и сковал мысли. Неудержимая волна ужаса наполнила все внутри – Ян услышал свой собственный крик как бы издалека, Как будто бы кто-то изнутри этих темных пустот запустил свои грязные руки в самый дальний уголок его души… Ян попятился назад, у него подкосились ноги и он упал на спину… В этот момент исчезли все мысли, Ян помнил лишь как его руки и ноги непроизвольно подергивались мелкой дрожью… Но вдруг все изменилось: другая невидимая сила приподняла Яна от земли и слегка тряхнула в метре от поверхности – точка этой силы светилась ослепительным сиянием, вырывавшемся из груди Яна. Сияние в доли секунды охватило все его тело, наполнило сознание и вырвалось мощным лучом навстречу страху. Яна отбросило назад, он ударился головой о ствол дерева и у него потемнело перед глазами… Десятки, сотни, тысячи кадров его жизни, все воспоминания пронеслись перед глазами – их засасывали две черные дыры, от которых исходили леденящие волны, на ходу превращавшиеся в радужные кольца. Кольца, в свою очередь, вихрем кружили вокруг него и тянули вниз. Целый радужный ураган захватил Яна в свои объятия – падение казалось стремительным и захватывающим, дикий восторг подступал к горлу, готовый разразиться звонким и неудержимым смехом…

Солнце! Солнце светило сквозь суровую хвою сосен, возвращая Яна к реальности. Вместо хохота из его груди вырвался глубокий выдох. Он шевельнул рукой, повозил ногой – тело слушалось и было в полном порядке. Ян взглянул себе на грудь и не увидел ничего особенного – спортивная болоньевая куртка осталась прежней и была застегнута как обычно до уровня ключиц. Серый ужас исчез в том же направлении, откуда и появился, так что слышен был лишь удаляющийся резкий заикающийся хохот. Ян лежал на спине, переводя дыхание и оглядываясь вокруг. Кругом царила полная тишина – страх, сковавший все живое на поляне, постепенно проходил. Ян сел, прислонившись спиной к дереву, и расстегнул куртку – ничего необычного, футболка лишь намокла от выступившего от напряжения пота. Затем он принялся усиленно щипать себя за руку. Очевдино, что все это было каким-то безумным сном. Не помогло. Ян был в панике: разум не мог вместить то, что все происходящее вокруг совершенно реально. В то же время, едва заметный, но растущий с каждой секундой зуд любопытства пробивался сквозь шок и вселял какую-то неестественную бодрость.

– Осторожнее, там что-то произошло!.. Шо-Ах испуган. Это небывалый случай!..

– Давайте, сначала я!

Голоса послышались с края поляны, люди говорили шепотом. Ян взял себя в руки, застегнул куртку и сел прямо. Среди веток показалось лицо с короткой черной бородой и густыми усами. Человек внимательно всматривался в Яна. Затем большие загорелые руки отодвинули кусты, и незнакомец произнес, обращаясь к невидимым спутникам позади себя:

– Все чисто, выходим.

На поляну вышли трое высоких мужчин в одежде из шкур и в кольчугах. На ногах у них были большие сапоги из грубой кожи, и каждый держал в руках оружие – лук или длинное копье. Сдержав невольный испуг и смущение, Ян встал и вежливо поклонился. Трое удивленно переглянулись, а тот, что выглянул первым, медленно и четко спросил:

– Все в порядке? Мое имя – Ранама, я отонец. Мы – охотники и пришли к Вам на помощь.

– Все хорошо, спасибо! – Ян улыбнулся и протянул Ранаме руку.

Тот в нерешительности глянул на товарищей, затем, решившись, и предусмотрительно поправив множество висевших на шее каменных и металлических украшений, подал руку в ответ.

– Простите нас, господин! Мы подумали, что было бы не вежливо предлагать Вам знакомство. Обычно могущественные маги не очень дружелюбны…

Двое спутников Ранамы опустили глаза и, видимо, ждали ответа Яна. Чтобы как-то разрядить обстановку, Ян решил говорить как можно приветливей.

– Нет, что Вы! Вы, наверное, меня с кем-то спутали. Я тут просто… слегка заблудился и наткнулся на эту гадость.

Ранама глубоко вздохнул и осторожно предложил:

– Тогда, если Вы позволите, мы сможем показать Вам дорогу, как выйти из этой чащи!..

– Окей! Без проблем! Именно это мне и нужно! Кстати, меня зовут…

При этих словах все трое замахали руками, показывая жестами, что не могут слышать его имени. Ян пожал плечами и направился за Ранамой вглубь чащи, поддерживая упругие ветки и внимательно смотря под ноги.

Охотники держались от Яна на почтительном расстоянии, учтиво предупреждая о препятствиях и стараясь не проявлять лишних эмоций. Все эти предосторожности явно говорили о том, что его приняли за кого-то другого. Ян не мог решить, хорошо это или плохо: с одной стороны, пока его считают за кого-то великого и не тронут. С другой стороны, когда эти люди поймут свою ошибку, неизвестно что может случиться. С третьей стороны – бежать в чащу неведомого леса представлялось самым глупым вариантом, поэтому Ян шагал, не подавая виду, и рассматривал своих провожатых. Все трое примерно одного роста, мускулистые и молчаливые, охотники шагали твердо и практически бесшумно. Их кожаные одежды мехом внутрь едва не доходили до колен и оставляли открытыми сильные руки, показывая следы старых шрамов и свежие царапины. Тонкая сеть из маленьких стальных колец охватывала корпус поверх одежды и переходила на груди в маленький блестящий щиток с письменами на непонятном клинописном языке. Поверх щитков у каждого свисало с шеи множество амулетов разной формы, изображавших различные замысловатые знаки и сделанных из металла, кости, дерева и даже из изогнутых острых зубов. Теперь Яну стало ясно, зачем Ранама поправлял свои «украшения» прежде чем прикоснуться к незнакомцу. Но самым необычным в облике случайных спутников Яна оказались прически – на выбритых наголо головах красовался круг коротко стриженых волос, окруженных татуировкой в виде пылающего языками пламени солнца. Кроме этого, еще кое-где на руках у каждого виднелись небольшие рисунки непонятного для Яна содержания.

– Уважаемый господин, сейчас желательно не поднимать рук и не делать никаких резких движений, перед нами хранитель покоя этих дебрей – чащник, – тихо произнес Ранама, глядя вперед.

Впереди между тремя коряжистыми дубами висел в воздухе огромный, в два человеческих роста, дух. По виду похожий на древнего, но мощного старика, чащник расставил жилистые руки-ветви, как бы защищая деревья от непрошенных гостей… На его прозрачном лице, как и на лицах других духов леса, не было ничего кроме тусклых глаз, безмолвный грозный взгляд которых придавал ему устрашающий вид. Ранама остановился и приказал жестом остановиться спутникам. Им не пришлось долго ждать – как будто убедившись в чем-то, грозный страж исчез, уступая дорогу. Ян заметил про себя странное обстоятельство: никакого страха и тем более ужаса не внушал ему этот безмолвный хранитель тайн леса. Он улыбнулся при мысли, что встретиться с чащником – это как повстречать на перекрестке полицейского, выражение лица которого говорило бы: «Опять переходишь на красный свет! Иди уже, некогда мне с тобой возиться». В продолжение пути, Ян решил познакомиться с двумя другими охотниками: