Текст книги "Рубиновое ожерелье"

Руки этого джентльмена были сложены на груди, лицо смертельно бледное, а из глубокой раны на голове текла кровь.

– Лорд Сеймур! – вскрикнул священник. Только взглянув на раненого, он сразу отступил в сторону, его лицо стало почти таким же бледным, как и у его светлости. Он прижал платок к губам, будто боясь, что сейчас его стошнит.

Женщина в оранжевой мантилье бросилась вперед, секунду смотрела на раненого, затем громко, театрально вскрикнула и упала на пол, потеряв сознание.

В это время в холл вошел старый дворецкий. К сожалению, старик выразил свое отношение к увиденной сцене лишь тем, что начал заламывать морщинистые руки, постоянно бормоча: «Ох-ох-ох-о…».

Эмелайн решила, что пора кому-то навести здесь порядок.

– Вот, – сказала она, протягивая свой платок мужчине, который стоял ближе всех к раненому. – Прижми платок к ране, это остановит кровотечение. И не волнуйтесь за него, он, кажется, просто без сознания.

– Да, мисс, – ответил тот тихо. – Вряд ли он сейчас что-нибудь почувствует. Здорово ему врезали, хочу вам сказать.

Потом он смекнул, что его комментарии тут не требуются, и поспешил объяснить, что случилось. Его светлость лежал в поле, недалеко от мельницы, там его и нашли.

– Должно быть, – сказал мужчина, – он хотел перескочить через каменную стену, а это было не так просто. Лошади его нигде не видать. Но местные мальчишки сейчас ее ищут. А мы решили, что лучше не терять времени, вот и принесли его светлость домой. Пусть полежит в постели.

– Я уверена, что вы все сделали совершенно правильно, – сказала Эмелайн.

Однако, глянув на ступеньки высокой полукруглой лестницы, она убедилась, что сейчас, пожалуй, не надо переносить лорда Сеймура в спальню. Это только доставит ему лишнюю боль.

– Думаю, что лучше пока перенести его светлость в столовую, – сказала Эмелайн. – Положите его вместе с решеткой прямо на стол.

Повернувшись к дворецкому, она добавила:

– Покажите нам, где тут столовая, а затем ступайте на кухню. Пусть принесут горячую воду и чистые полотенца. После этого дайте чего-нибудь выпить священнику. Ему, кажется, нехорошо.

Никто не спрашивал, какое право она имеет отдавать приказы. Как только раненого положили на стол, Эмелайн повернулась к юноше, еще совсем мальчику лет пятнадцати и спросила у него:

– Тут есть поблизости доктор или аптекарь?

Мальчик снял кепку.

– Да, мэм. Мистер Вонн, аптекарь, он сейчас в деревне.

– Будь так добр, сбегай за ним. Я уверена, что рана его светлости очень серьезная, и тут нужен врач.

Вежливо мотнув густым чубом, мальчик выскочил комнаты и чуть не сбил с ног пожилую женщину в черном платье экономки и домашнем чепце. Следом за ней шла молоденькая горничная, неся медный кувшин и побитый оловянный тазик.

– Ставьте все сюда, – сказала Эмелайн.

Она указала на стул, который отодвинула от стола, чтобы удобно было положить раненого. Пока горничная наливала горячую воду из кувшина в оловянный тазик, Эмелайн поблагодарила мужчин за службу и велела подождать снаружи – вдруг их помощь еще понадобится. Они явно были рады уйти и удалились очень быстро.

– Вы хотите, чтобы мы тоже ушли? – с надеждой спросила молоденькая горничная. – Я не умею обращаться с больными.

Эмелайн посмотрела на пожилую экономку. Та переводила взгляд с потолка на пол и на стены – куда угодно, лишь бы не смотреть на раненого хозяина. Было ясно, что и она не справится в создавшейся ситуации.

Не задумываясь, Эмелайн сняла шляпку, синюю накидку и положила их на стул на безопасном расстоянии от стола. Затем, боясь испачкать свое серое кашемировое платье, она взяла одно полотенце, обернула его вокруг талии и застегнула золотой брошью, которую всегда носила на шее под воротником.

Эмелайн вздохнула поглубже, что не очень-то успокоило ее. Она осторожно убрала с раны окровавленный платок. Увидев, что кровотечение остановилось, она обмакнула полотенце в горячую воду, слегка отжала и стала осторожными движениями промывать рану. Эмелайн только начала это делать, когда в комнату кто-то вошел. Стук тяжелых сапог по не покрытому ковром полу отдавался гулким эхом. Шаги неожиданно замерли, и глубокий мужской голос спросил:

– Что творится в этом доме?

Глава 2

Эмелайн вздрогнула и почувствовала себя так, будто ее поймали на каком-то нехорошем поступке. Затем, еще слегка нервничая, она ответила более резко, чем того хотела:

– Кажется, тут все очевидно.

Взяв свежее полотенце, Эмелайн чуть повернула голову и обнаружила за спиной высокого стройного джентльмена.

У него были светлые волосы и такие синие глаза, каких она никогда в жизни не видела, – цвет их был необычайно ярок. На мужчине были великолепно сшитый синий сюртук и узкие кремовые панталоны. Ее первое впечатление кроме испуга, когда она увидела эти синие изучающие глаза, было: властность. А потом, поспешно отведя взгляд, она почувствовала непривычное томление в груди. Эмелайн продолжила более дружелюбным и естественным тоном:

– Лорд Сеймур серьезно ранен, и я хочу ему помочь. Меня нельзя отвлекать. Поэтому, если вы только не аптекарь, я бы попросила вас уйти.

Она могла бы и не говорить ничего, так как джентльмен почти не обратил внимания на ее слова. Он подошел ближе, встал напротив нее у стола, глядя, что и как она делает. Хотя он вроде бы не возражал против ее действий, но на его лице, очень красивом, появилась неодобрительная гримаса.

– Я не аптекарь, – сказал этот джентльмен. – Но все равно, не надо мной командовать и выгонять из комнаты. Кроме того, я ближайший родственник вашего пациента. – И он добавил небрежным тоном: – Если, конечно, вы не успели обойти свою конкурентку и стать новой леди Сеймур.

Эмелайн не хотелось отвечать грубостью на грубость.

– Насколько я знаю, сэр, – сказала она, – леди Сеймур умерла. Меня зовут Эмелайн Харрисон, мисс Харрисон.

Он наклонил слегка голову – то был лишь намек на поклон – и осмотрел Эмелайн всю очень внимательно. Она притворилась, что не замечает, как он ее разглядывает. А он осматривал ее очень медленно. Сначала его взгляд остановился на лице Эмелайн, затем скользнул вниз по шее и задержался на груди.

– Кажется, – сказал он фамильярным тоном, – вы и есть та самая девушка… Насколько я помню, друзья зовут вас Эмма.

Эмелайн быстро вздохнула, чувствуя, что начинает сердиться.

– Как зовут меня мои друзья, это не ваше дело!

Лайам смотрел на нее. Он видел, как алебастровые щеки вспыхнули ярким горячим румянцем. Тогда он подумал, что эту чистую прозрачную кожу, наверное, приятно погладить ладонью.

– Да, – сказал он себе. – Чудесная кожа, но какое отношение это имеет к его делу? Если он так воспламенился при взгляде на эту куртизанку, то это означает лишь одно – он слишком долго был без женщины.

А она даже и не красавица. По крайней мере, не в привычном понимании этого слова. Пожалуй, слишком большой рот, и нос слегка тонковат. Однако при ближайшем рассмотрении она была очень даже привлекательна. Куда больше, чем просто хорошенькая, это точно. Изумительное лицо! Такое лицо мужчина, раз увидев, уже вряд ли забудет. Лайам решил, что это, наверное, из-за ее глаз.

У нее были необыкновенные глаза, просто удивительные, когда смотришь в их глубину. Большие, карие. Не желтоватые, как топаз, а действительно карие. Теплые и доверчивые.

Он тут же опомнился. Доверчивые? Что за странная идея! Она ведь женщина полусвета. Женщины подобного сорта доверяют лишь тому, что можно взять в банке. И в этом она, вероятно, ничем не отличается от своих подружек. Только эта мысль мелькнула у него в голове, и Лайам тут же сказал себе, что это неправда. Конечно, она куртизанка – иначе зачем она здесь, одна, в доме холостого мужчины? Но женщина, стоявшая перед ним, была совсем не такой, как та оранжевая кукла, которую Лайам видел в салоне.

Кто бы она ни была, эта Эмелайн Харрисон, она, конечно же, не какая-нибудь шлюха!

Она скромно и со вкусом одета, ее речь и манеры абсолютно безупречны. Когда-то, наверное, она была настоящая леди. Как она стала одной из этих пташек и почему выбрала для себя такую жизнь, Лайам мог только догадываться.

– О-о-о! – застонал лорд Сеймур, и Лайам обратил на него свое внимание.

Как будто это требовало от него неимоверных усилий, пациент с трудом открыл глаза.

Пытаясь рассмотреть женщину, стоявшую рядом, лорд Сеймур одновременно поднял руку, чтобы потрогать рану, которая доставляла ему боль.

– Не надо, – спокойно сказала Эмелайн. Она взяла его руку и положила ему на грудь. – Не надо двигаться, сэр, – добавила тихо Эмелайн. – У вас серьезная рана. Но вы у себя дома, и мистер Вонн скоро придет.

Пациент словно почувствовал, что кто-то еще находится рядом с ним. Он медленно повернул голову. Когда он узнал своего кузена, его губы раздвинулись в ухмылке.

– Ты… – пробормотал он.

– Кузен Амброуз, – ответил с готовностью Лайам и отвесил шутливый поклон.

Лорд Сеймур посмотрел на женщину. Затем он вновь поднял руку, только на этот раз лорд Сеймур ухватился за локон, выбившийся из прически Эмелайн. Он сильно потянул за локон, заставив ее наклониться.

– Будьте моей женой, – приказал он хриплым шепотом и добавил: – Сейчас…

Эмелайн страшно изумилась.

– Милорд, – сказала она. – Вы бредите!

– Нет, об этом не может быть и речи, – твердо заявила она уже не в первый раз. – Просто абсурд!

Вежливо, но настойчиво Лайам взял ее под локоть и отвел в дальний конец салона, чтобы она не видела удивленное лицо священника и сердитые взгляды мистера Чепхэма, адвоката лорда Сеймура. Лайам попытался ее убедить.

– Возможно, что сама идея кажется вам сейчас действительно абсурдной, Эмма, но это вовсе не значит, что этого не может быть… Проявите хоть немного благоразумия!

Эмелайн вздрогнула.

– Для вас я мисс Харрисон! И я льщу себя мыслью, что, кажется, всегда была благоразумной.

– Хорошо, – ответил Лайам, игнорируя ее заносчивый тон. – Тогда будьте благоразумной сейчас. Подумайте, что вы приобретаете, согласившись с его предложением. И клянусь, вам нечего терять!

– На этот счет, сэр, позвольте с вами не согласиться.

Лайам уже с трудом сдерживал себя. Он мог понять тонкие чувства женщины, которой сделал предложение только что встреченный мужчина. Кроме всего прочего, этому мужчине осталось жизни несколько часов, как утверждает аптекарь. Вряд ли лорд Сеймур переживет эту ночь. А неожиданное сопротивление, которое выказывала Эмелайн, было непонятно и раздражало Лайама. Ситуация такова, что у него уже не остается времени на долгие уговоры. Да и ей поздно притворяться, что она такая уж чувствительная! Лакей его кузена Вернон Брофтон весь день провел в местном пабе. Именно там он услышал о трагедии, случившейся с его светлостью. Узнав об этом, Вернон вызвал адвоката еще прежде, чем вернулся в дом.

– Очень загадочная история, – сказал адвокат, поправляя на носу толстые очки. – Просто невероятно! Но местные говорят, что так оно все и было.

– Его светлость прыгал через эту стену сотню раз, – говорил лакей, – и никогда ни одной царапины. Все согласимся, что наездник он был лихой.

Оглянувшись, Брофтон сказал, что не понимает, как это его хозяин мог упасть с лошади и разбиться насмерть.

– Особенно в тот момент, – громко добавил Брофтон, чтобы слышали все остальные, – когда его кузен, заклятый враг, решил наведаться в наши края.

– Я убежден, что это просто случайность, – сказал Чепхэм. Но его тон явно говорил об обратном, то есть что он так не думает.

– Случайность, ну да! – буркнул лакей. – Любой, у кого есть мозги, сразу поймет, что майору эта свадьба не нравилась. А если так, то, может, он решил вмешаться и остановить своего кузена.

Лайам промолчал, не желая попадаться на такую удочку. Однако он понимал, что лакей может повторить свои слова и за пределами этой комнаты, а значит, сплетня пойдет гулять дальше.

Сплетничать любят не только в свете, но и в пабах. Но разница такая, что свет меньше склонен прощать. Не одна репутация погибла всего за вечер под тихий шепот пересудов. Лайам не очень, впрочем, волновался за себя. Подобная история могла лишь придать ему таинственности, создать вокруг него романтический ореол. Но вот на шансах сестры все это могло отразиться весьма серьезно. По этой причине Лайам решил, что в интересах его семьи будет гораздо лучше, если Амброуз Уиткомб женится немедленно – все равно на ком, – прежде чем умрет. Если новой леди Сеймур потребуются деньги, чтобы она пока не появлялась в городе, то Лайам готов был заплатить. К сожалению, теперь женить его светлость было не так просто, как раньше. Число возможных невест сократилось до одной. Оранжевая кукла лежит на втором этаже пьяная в дым. Следуя указаниям Эмелайн, дворецкий действительно принес в салон бутылку бренди. Священник, разумеется, пить отказался. Но эта оранжевая женщина выпила одна всю бутылку.

Когда Лайам и Эмелайн вошли в салон, они обнаружили эту куртизанку уже пьяную. Она развалилась на софе, широко открыв рот, и громко храпела. Так как храп становился все сильнее и мешал беседе, лакей взвалил куртизанку на плечо и отнес наверх.

– Эмма… Мисс Харрисон, – сказал Лайам, понизив голос, чтобы его не услышали остальные. – Я видел, как вы ласково обращались с моим кузеном, и верю, что вы очень добрая женщина. Поэтому я хочу объяснить вам, почему сегодня приехал сюда. Пожалуйста, выслушайте меня.

Не менее чувствительная, чем любая другая женщина, к просьбе, столь мягко выраженной, особенно когда просит джентльмен красивый и благовоспитанный, Эмелайн согласилась.

– Как вам будет угодно, сэр.

Глядя на нее очень серьезно, он сказал:

– Я беспокоюсь не за себя, а за свою сестру. Она совсем юная леди, и еще не пришла в себя от удара после смерти отца.

Последние слова тронули ее душу. Эмелайн знала, что значит потерять любимого отца.

– Кордия заслуживает счастья, – продолжал Лайам. – Счастья быть молодой и любимой. Если же пойдут сплетни, что я убил Амброуза, чтобы расстроить его свадьбу, то у моей сестры не останется шансов.

Он взял ее руку в свои ладони. Тепло от его прикосновения словно тоже умоляло. Его голос околдовывал се своей нежностью.

– Неужели вы не хотите помочь?

– Сэр, – сказала Эмелайн, опустив ресницы, чтобы он не мог прочитать ее мысли. – Вы нечестно играете.

Лайам хотел улыбнуться, но все-таки смог сохранить серьезное выражение лица.

А она не дура, эта куртизанка с доверчивыми глазами! Впрочем, он был солдат и умел предугадывать действия противника. У женщины нет такого опыта. Она знает путь любви, но ей неведомы дороги войны. А он собирался выиграть эту баталию. Хотя, конечно, он отлично видел, что женщина больше выиграет, проиграв. Стараясь не улыбаться, чтобы она ни в коем случае не усомнилась в искренности его слов, Лайам осторожно спросил:

– Значит, вы сделаете то, что я хочу?

Ее глаза широко раскрылись.

– Я так не говорила! Я…

Лайам терпеливо ждал. Он следил за ней. Пусть она сама себя убедит. Лайам хорошо разбирался в человеческих страстях, он знал, что собственные аргументы самые убедительные. Несколько секунд она колебалась, потом взглянула на него своими ясными глазами.

– Если я даже соглашусь с этим странным планом, майор, вы должны знать, что брак не будет законным без соответствующих документов. Мой отец был священником в Бартолсби, и поэтому мне хорошо известно, что для законного брака нужно специальное разрешение. И этот документ действителен только в течение трех месяцев.

Лайам не понимал. Дочь священника? Невероятно! Она действительно низко пала.

– Кроме того, – продолжала Эмелайн, – имена, указанные в документе, не могут быть уже изменены.

– Сэр! – Лайам повернулся к помощнику священника и спросил: – Документы у вас?

Но на его вопрос очень быстро ответил адвокат, мистер Чепхэм.

– Документы у меня, – сказал адвокат. И спросил подозрительно: – А в чем дело?

Лайам провел Эмелайн в другой конец комнаты и усадил в кресло с высокой спинкой.

Затем он спросил мистера Чепхэма, вписаны ли имена в документ.

– Посмотрите сами, – ответил тот и, достав из внутреннего кармана сюртука сложенные бумаги, подал их Лайаму, который быстро развернул страницу и пробежал глазами по именам.

– Да, – сказал Лайам разочарованно. – Имена действительно вписаны.

Эмелайн слегка успокоилась и откинулась на спинку кресла.

– Значит, – сказала Эмелайн, – не о чем и говорить. Вы напрасно так старались, майор Уиткомб, и мне вас искренне жаль. Но я знаю, что в минуты трудных решений иногда сами небеса приходят нам на помощь. Я, безусловно, в это верю. Если бы Богу было угодно, чтобы я вышла замуж за вашего кузена, то выход обязательно нашелся бы.

Адвокат расплылся в самодовольной улыбке.

– Вы совершенно правы, мисс. Точно само провидение помогло мне сегодня узнать имя э-э… будущей невесты, прежде чем я добыл лицензию. И хотя я забыл фамилию, но клерк любезно согласился, что имени вполне достаточно.

Эмелайн взглянула на майора, но его лицо было непроницаемо.

Мне действительно очень жаль… – сказала она.

Слова замерли у нее в горле, потому что адвокат в это время продолжал:

– Агнес, – сказал он. – Простое старомодное имя, конечно, но вполне подходящее.

Эмелайн чуть не вскрикнула. Дрожащей рукой она прикоснулась к брошке с инициалами, которую снова пристегнула к своему платью. Казалось, что сейчас сама судьба водила ее пальцем по выгравированным буквам.

Майор Уиткомб внимательно следил за ней. Взгляд его синих глаз буквально прожег дыру в ее брошке.

– Красивая вещь, – сказал он спокойно. И спросил: – Фамильная?

У Эмелайн не было сил отрицать. Она просто кивнула головой. В глазах майора светилась такая уверенность, что Эмелайн и не пыталась скрыть очевидный факт.

– Ваши инициалы? – спросил Лайам.

Она вновь кивнула.

Тогда он улыбнулся, обнажив очень красивые зубы.

– Кажется, вы сами, говорили, что верите в силы небесные?

Глава 3

– Джентльмены возвращаются с похорон, ваша светлость.

Эмелайн виновато покраснела, как и всякий раз, когда кто-нибудь произносил титул, который она недавно получила.

– Спасибо, Бетси. Пожалуйста, передай майору Уиткомбу, что я хочу с ним поговорить немедленно, как только у него будет время.

Служанка сделала реверанс и вышла из салона, закрыв за собой дверь.

Леди Сеймур, подумала о себе Эмелайн. Теперь она замужняя женщина. Была ею, по крайней мере, хоть и совсем недолго. Эмелайн все еще не могла поверить, что она совершила такой поступок. Если бы Пегин была здесь, что бы она, интересно, сказала? А отец! Дорогой папочка был бы просто в ужасе от всего этого. Конечно, уже поздно думать о том, кто и что сказал бы. Потому что хоть и скоропалительно, но дело, так или иначе, уже сделано. Теперь ничего не вернешь. Эмелайн снова почувствовала, будто внутри у нее что-то сжалось. С ней это случалось за последние два дня довольно часто. Такое чувство, будто она запуталась в собственных сетях. Из-за того, что в документе было записано только имя – Агнес, ее второе имя, она оказалась словно пешкой в руках судьбы.

То, что последовало затем, было похоже скорее на сон, чем на реальные события. Сон, в котором она на две трети сторонний наблюдатель, и только на одну треть она, Эмелайн, действующее лицо.

Майор смог убедить помощника священника, что слышал, как Амброуз просил Эмелайн стать его женой. Тогда все они снова прошли в столовую, где мистер Вонн, аптекарь, сообщил им, что его светлость несколько секунд назад очнулся, был очень неспокоен и пытался искать свою невесту. Потом, однако, он снова потерял сознание. Хотя помощника священника эти слова не очень обрадовали, но, в конце концов, его убедили совместными усилиями, и он согласился провести церемонию, в которой аптекарь и экономка были свидетелями.

Когда на все вопросы были получены нужные ответы, и тяжелый перстень с печаткой лорда Сеймура оказался на пальце Эмелайн, они стали мужем и женой. И можно было объявить: «Пока смерть не разлучит вас».

Эмелайн покинула комнату, едва прозвучали последние слова. А на следующее утро узнала, что лорд Сеймур не пережил эту ночь. Единственным светлым пятном во всей этой истории была информация, которую сообщила ей Бетси, служанка, та, что принесла кувшин горячей воды. Бетси сказала, что, по местному обычаю, вдова не присутствует на похоронах мужа. И Эмелайн, конечно, воспользовалась этим обычаем. Она не пошла на похороны. Эмелайн также отказалась надеть черное траурное платье, хотя экономка предложила это сделать, как подобает обстоятельствам.

Достаточно того, что я устроила комедию с этой свадьбой, решила Эмелайн. Даже майор Уиткомб не смог убедить ее надеть траур. Майор Уиткомб… Эмелайн вздохнула.

Конечно, она повела себя ужасно глупо. Теперь она это понимала. Улыбка, несколько ласковых слов, сказанных этим мужчиной, – и вот она уже словно наивная девчонка, а не взрослая женщина, способная трезво, спокойно рассуждать.

Спокойно рассуждать? Что за абсурд! Какой самообман! Женщина, умеющая спокойно рассуждать, не позволит себя обмануть двумя ласковыми фразами и той крупицей внимания, что Лайам уделил ей. Такая женщина сумеет проигнорировать все это. Даже если он делал вид, что слушал, старался показать, что ловит каждое ее слово. Более решительная женщина и не подумала бы ни о чем. Например, о том, почему это у нее сразу перехватило дыхание, когда он прикоснулся к ее руке.

Если бы она могла спокойно рассуждать! Нет, конечно, тогда дело не дошло бы до того момента, когда они начали читать имена, записанные в документе. После этого было поздно поворачивать назад.

Эмелайн устала думать о том, что уже не изменишь и не вернешь. В это время раздался стук в дверь. А после того, как Эмелайн ответила, в гостиную вошел новый барон Сеймур.

Лайам был одет в черное, как и подобает джентльмену на похоронах родственника. Но эта одежда не делала его вид мрачным и даже наоборот – подчеркивала яркость и жизнерадостность его личности. Черный фрак и черные панталоны контрастировали с белизной манишки и воротничка. Особенно восхитительны были его светлые, прямые и густые волосы, а также яркие синие глаза. Он стоял тут, перед ней, и от него исходил аромат чистого свежего воздуха, который он принес с собой с улицы, и он сам был словно… и земля… и воздух… и солнце! На расстоянии в несколько футов Эмелайн ощущала энергию всех этих трех элементов. А когда он слегка расслабился и прислонился плечом к двери, чувство даже усилилось, вместо того чтобы, казалось бы, уменьшиться.

Эмелайн не отводила от него глаз, боясь, что выдаст таким образом свое смущение, и внимательно разглядывала Лайама, стоявшего в свободной, раскованной позе. Она любовалась его стройной фигурой, пока он так и стоял, прислонившись к двери. Эмелайн медленно, будто лениво, изучала каждую его черту, особенно любуясь его широкими плечами, сильными бедрами и мускулистыми икрами. Он был высок, строен… и прекрасен. Другого слова просто не подберешь. Он был так прекрасен, что от одного его вида она забывала обо всем, словно заколдованная.

– Красавчик! – сразу же сказала о нем Агнес, как только его увидела. Агнес уехала в Лондон, но успела сообщить Эмелайн, что майор – очень богатый человек. Все еще пьяная после такого количества выпитого бренди, Агнес не смогла путешествовать утром и покинула Сеймур-парк только вечером следующего дня. За это время общительная Агнес успела перезнакомиться со всеми обитателями дома и узнать кое-какие интересные сплетни.

– Если верить слугам, – призналась Агнес по-дружески и давая понять, что она не держит зла на Эмелайн, хоть и упустила возможность стать новой леди Сеймур, – то, когда его папашка откинулся, он оставил майору почти миллион фунтов стерлингов. О-о-о! Ты представляешь!

Эмелайн потеряла дар речи.

– Так что он сейчас действительно, как говорится, первый жених! Богатый да еще красавчик. А как только молва пойдет, что он теперь еще и его светлость, тут все леди закидают его платочками.

Глядя на него сейчас, Эмелайн не могла не согласиться с предсказаниями Агнес. Даже и без своего богатства, Лайам Уиткомб для любой женщины очень желанный.

– Вы хотели поговорить со мной? – спросил он.

Чары сразу рассеялись, и Эмелайн вернулась к действительности. Она и не представляла, что мужское тело так привлекательно.

– Собственно, – сказала она слегка дрогнувшим голосом, – есть две вещи, которые я хотела бы с вами обсудить.

Он склонил голову набок, давая понять, что весь внимание.

– Я вас слушаю.

– Теперь, когда все сделано, я бы хотела покинуть Сеймур-парк. И как можно быстрее. Я попросила слугу отправить письмо моей хозяйке, когда он отвозил Агнес на станцию. Хозяйку я предупредила, что задержусь на день или два. Миссис Забер будет сердиться, если я задержусь надолго.

Лайам выпрямился мгновенно. Ее хозяйка! Его охватила какая-то тревога.

– Вы обещали помочь мне путешествовать дальше, – продолжала она. – И вы должны сдержать свое обещание.

– Как вам будет угодно, – ответил он, – но не сегодня. Миссис Забер пусть немного потерпит, потому что нам с вами надо кое-что обсудить, прежде чем вы уедете. И, кажется, вы сами сказали о двух вещах, которые вы хотели со мной обсудить.

– Да. Во-первых, это мое путешествие. Во-вторых, вот это.

Эмелайн взяла со стола, рядом с которым сидела, потрескавшийся от времени кожаный футляр.

– Я отдала бы его вам еще раньше, – сказала Эмелайн, – но вчера вы были заняты весь день.

Лайам подошел к ней.

– Что это? – спросил он, глядя на футляр, но не беря его в руки. – Может, пока я был на континенте, появилась новая мода, и женщины теперь делают подарки мужчинам?

Она покраснела.

– Это не подарок, сэр. Это то, из-за чего я здесь.

– То, из-за чего… Вы имеете в виду «здесь», в Сеймур-парке?

– Да.

– Простите меня, должно быть, я сегодня туповат. Но боюсь, что я не понимаю ваших слов. Вы приехали сюда по приглашению моего кузена, не так ли? Он просил вас быть свидетельницей на свадьбе?

Эмелайн покачала головой.

– Как это возможно? Я не знала об Агнес, пока не встретила ее здесь два дня назад. Я почти не видела и его светлости. Сюда меня привела только одна причина – я хотела вернуть леди Сеймур это ожерелье. Так как она и ее муж умерли, то я убеждена, что теперь вы полноправный хозяин этого ожерелья.

Заинтригованный, Лайам взял футляр и открыл его. При виде великолепного рубинового ожерелья он чуть не вскрикнул от удивления, но сдержался и спросил почти спокойным голосом:

– Где вы это взяли?

– Я нашла это два дня назад, когда просматривала и упаковывала вещи моих родителей. Новый пастор должен был приехать уже на следующий день, и я…

– Новый пастор?

Лайам чувствовал себя как запоздавший зритель, который не может понять, что же творится на сцене. Он не видел начала и не знает, что будет дальше.

– Я же говорила вам, – сказала Эмелайн медленно, будто объясняя иностранцу, плохо владеющему английским. – Мой отец был приходским священником в церкви Сент-Эндрюс в Бартолсби. Когда я упаковывал вещи, чтобы отправить их в работный дом, я нашла футляр. Внутри было письмо от леди Сеймур. Она очень давно одолжила это ожерелье моей матери. Так как я собиралась ехать в Лондон, чтобы занять место, то взяла с собой ожерелье, чтобы лично вернуть эти рубины и, возможно, объяснить ее светлости, почему их столь долго не отдавали.

– Какое место? – Он почти закричал.

– У миссис Забер, – ответила она. – Я ее компаньонка.

Она посмотрела на него внимательно и добавила:

– Майор, мне кажется, что вы сегодня слишком долго были на солнце. Вы немного не в себе.

– Немного? Мадам, я совершенно не в себе!

Резко захлопнув кожаный футляр, Лайам швырнул его довольно небрежно на софу, удивив Эмелайн таким легкомысленным отношением к бесценным камням.

– Мы обсудим это позже, – сказал Лайам и быстро пошел к двери. Взявшись за ручку, он остановился и добавил, не поворачиваясь:

– Сначала надо подождать, когда закончится завтрак после похорон. А затем адвокат моего кузена прочитает завещание. Вы можете не присутствовать на завтраке, если вам так угодно, но вы должны присутствовать во время чтения завещания, чтобы соблюсти законность.

Эмелайн застонала:

– Неужели это никогда не кончится!

– Хороший вопрос, мэм. – Лайам повернулся и посмотрел на нее долгим внимательным взглядом. – Очень хороший вопрос, – повторил он. – Я и сам желал бы иметь на него ответ.

Пообещав, что попросит служанку принести Эмелайн завтрак, он вышел из комнаты и мягко закрыл за собой дверь.

Эмелайн не решилась покидать гостиную, боясь наткнуться на одного из гостей и услышать от него слова соболезнования. В ожидании завтрака она прошлась по комнате.

Нельзя сказать, что салон был как-то особенно украшен, и, обходя его уже в третий раз, Эмелайн подумала, что здесь никто не бывал со дня смерти леди Сеймур.

Тут был полумрак, потому что окна гостиной закрывал плющ. Пыльный ковер сильно выцвел. Обивка софы и стульев порвалась во многих местах, оттуда торчали поломанные пружины, готовые воткнуться в любого неосторожного, кто опустился бы на них, предварительно не посмотрев, куда садится. Из мебели выделялся своей красотой лишь резной шкаф со стеклянными дверцами, на полках которого можно было видеть несколько книг и несколько небольших предметов искусства. Эмелайн открыла изящные дверцы шкафчика. Предметы были очаровательные, хотя не очень ценные: фарфоровая табакерка, стеклянная сова, маленькая серебряная подставочка для булавок. При ближайшем рассмотрении Эмелайн увидела на полках темные круги среди густой пыли.

– Хозяин продал все лучшие вещи, – сказала служанка.

Она поставила поднос с чаем на стол рядом с креслом, на котором только что сидела Эмелайн.

– На верхней полке, – продолжала служанка, – рядом с книгами хозяйки стояла такая красивенькая фарфоровая пастушка в розовом платье, с голубой корзиночкой, в высокой шляпе с перьями, просто сказочная. Я всегда хотела взять ее и посмотреть поближе, но боялась, что могу разбить.

Судя по очень бедной обстановке дома, Эмелайн не удивилась, что лорд Сеймур продавал безделушки своей жены. У Эмелайн возникло моментальное желание увидеть сказочную пастушку. Она рассеянно взяла одну из книг, сдула пыль с обложки – сафьяновой, с золотым тиснением. Если гости еще долго будут завтракать и майор – Эмелайн напомнила себе, что надо называть его новый титул, – задержится, то, по крайней мере, ей будет что почитать. Лишь бы книга оказалась интересная!

Эмелайн скоро убедилась, то ее выбор удивительно счастливый. Книга называлась «Как привлечь, поймать и удержать мужчину». Автор – некая Мадам Икс. На фронтисписе было также указано, что есть еще один том под названием «Как очаровать собственного мужа, или как возбудить страсть». Оба тома написаны в предыдущем столетии – время, известное легкими нравами. Названия глав могли вогнать в краску современных молодых леди.