Текст книги "Игры гормонов. Как гормоны движут нашими желаниями, определяют наши отношения с людьми, влияют на наш выбор и делают нас мудрее"

Марти Хейзелтон
Игры гормонов
Как гормоны движут нашими желаниями, определяют наши отношения с людьми, влияют на наш выбор и делают нас мудрее

Моему отцу Марку Бардену Хейзелтону. Мне тебя не хватает.

И моей семье: Джеки и Рику Сейб, Памеле Хейзелтон, Джоди, Тиму, Тейлору и Билли Нижник и, прежде всего, моим детям Джорджии и Лахлану

Введение
Неодарвинистский феминизм

В тот момент, когда я начала заниматься исследовательской работой, мне невероятно повезло найти то, что ищет каждый ученый: увлекательную, общественно значимую и недостаточно проработанную тему исследований, которая оказалась чрезвычайно богатой на эмпирические данные.

Когда я только стала изучать женский гормональный цикл, общее мнение ученых сводилось к тому, что люди очень сильно отличаются от других живых существ и что гормональный цикл оказывает весьма незначительное влияние на наше сексуальное поведение. Все считали, что человек “перерос” гормональный контроль, тогда как наши братья животные по-прежнему ему подчиняются. Отчасти этот образ мыслей основан на искренней вере в то, что люди имеют некоторые необычные свойства, в частности, могут заниматься любовью практически в любое время: не только в дни пика фертильности в период овуляции, но и в другие дни менструального цикла, и даже когда зачатие невозможно, например, во время беременности, непосредственно после родов и в период кормления грудью, а также за пределами репродуктивного возраста после наступления менопаузы. Эта “расширенная сексуальность” разительно контрастирует с поведением других млекопитающих.

Безусловно, я согласна, что женщины отличаются от самок животных. Мы не действуем автоматически, немедленно кидаясь искать половых партнеров или конкурировать с соперницами при выбросе эстрогенов. Но мои знания в области эволюционной теории помогали мне предусмотреть и возможность того, что сексуальное и социальное поведение женщин тоже может быть подвержено влиянию гормонов. Гормоны контролируют репродукцию – мощнейший механизм естественного отбора. И поэтому казалось практически невероятным, чтобы они тем или иным образом не влияли на наше поведение.

Первые исследования, проведенные в моей лаборатории, показали, что в период пика фертильности женщины придавали большое значение сексуальности своих партнеров. Кроме того, они чувствовали себя более привлекательными и с большим желанием посещали клубы и вечеринки, где могли встретить мужчин. Даже в лабораторию они приходили более нарядными и в более откровенной одежде. Складывалось впечатление, что овуляция является триггером “поиска партнера”.

Поначалу я рассматривала это исследование в качестве побочной темы, но выводы из наших наблюдений показались мне слишком интересными, чтобы не обращать на них внимания, и я решила не останавливаться. Какие еще скрытые проявления женских желаний я смогу обнаружить, если буду искать дальше? И я продолжила эту работу с помощью десятков студентов и многих моих дорогих коллег.

Я пишу эту книгу, чтобы поделиться с вами историей наших удивительных открытий. Выяснилось, что у нас есть гормональный разум. Наши гормоны влияют абсолютно на все – от поиска партнера (главы 2 и 4) до духа соперничества (глава 5), на физические и поведенческие изменения во время беременности и сразу после родов (глава 7), а также на то, что с нами происходит в “следующей главе” – в менопаузе, когда открываются возможности для нового опыта, выходящего за рамки репродуктивной функции (глава 7).

Кроме того, я пишу эту книгу, чтобы обратить внимание на необходимость изучения женского мозга и организма. Несмотря на все наши знания, на протяжении десятилетий объектом биомедицинских исследований “по умолчанию” были мужчины (если что-то справедливо для мужчин, почему это не должно быть справедливо и для женщин?). Исследователи считали, что женщины со всеми их гормональными перепадами слишком “беспорядочны”. Так зачем усложнять себе жизнь?

Я думаю, мы слишком мало знаем о женских гормонах и о поведении женщин и обязаны знать намного больше, чтобы иметь возможность принимать оптимальные решения на каждом жизненном этапе. Каковы последствия подавления гормонального цикла или полного устранения менструаций с помощью противозачаточных таблеток? Каковы шансы забеременеть на третьем, четвертом или даже пятом десятке жизни? Существует ли для женщин такое же чудодейственное средство, как “Виагра”, позволяющая мужчинам преодолеть их постельные проблемы? Следует ли рассматривать возможность приема гормонов на более поздних этапах жизни? В книге я затрагиваю все эти вопросы, но пока у нас нет полных ответов, крайне важных как для женщин, так и для мужчин.

Я также хочу раскрыть тему женщин и гормонов с новой точки зрения. За пределами научного мира женщин на протяжении многих десятилетий считали “гормонозависимыми”, даже слишком “гормонозависимыми”, чтобы избирать в президенты страны (до конца моих дней я не забуду, как 8 ноября 2016 года взяла с собой на выборы мою маленькую дочь, чтобы она смогла своими глазами увидеть выборы первой в истории женщины-президента; увы и ах). Кто-то может возразить, что подобные шовинистические взгляды отжили свое, но я по-прежнему вижу их проявления (и расскажу об этом в первой главе).

При обсуждении темы гормональных циклов для мужчин и женщин существуют двойные стандарты. В конце 1980-х годов Глория Стайнем[1]1
  Глория Стайнем – американская феминистка и журналистка. – Здесь и далее, кроме особо оговоренных случаев, примечания переводчика.


[Закрыть] писала об этом в эссе “Если бы у мужчин была менструация”{1}1
  Steinem G. If Men Could Menstruate // Outrageous Acts and Everyday Rebellions. N. Y.: NAL, 1986. Размещено Салли Кон: http://ww3.haverford.edu/psychology/ddavis/pl09g/steinem.menstruate.html


[Закрыть]. Она утверждала, что если бы у мужчин была менструация, они бы этим гордились. И говорила, что в таком случае “средства гигиены были бы бесплатными и оплачивались из государственных средств”. И весело добавляла: «Конечно, некоторые мужчины предпочитали бы платить за гигиенические средства престижных коммерческих брендов, например, тампоны Пола Ньюмана, прокладки “Канатный допинг Мохаммеда Али”, макси-прокладки Джона Уэйна и защитные средства Джо Нэймета[2]2
  Пол Ньюман (1925–2008) – американский актер, кинорежиссер и продюсер; Мухаммед Али (1942–2016) – знаменитый американский боксер-профессионал; “канатный допинг” (rope-a-dope) – его прославленная стратегия боя; Джон Уэйн (1909–1979) – американский актер, один из самых востребованных в Голливуде; Джо Нэймет – американский актер, в прошлом защитник в американском футболе.


[Закрыть] – “в светлые холостяцкие дни”». (Подробнее о движении за отмену “налога на розовое” см. в разделе “Бесплатные тампоны!” в главе 3.)

Некоторые считают, что объяснение женского поведения на основе принципов биологии усложняет женщинам карьерный рост. Они рассуждают так: при наличии малейшего намека на биологическую основу различий между мужчинами и женщинами немедленно возникает “девический” стереотип, в соответствии с которым женщина должна играть роль матери и непременно разбивать голову о потолок, если станет стремиться к профессиональному росту. Для ученых это означает, что всю информацию о женских гормонах и женском поведении нужно оставлять при себе. Стереотипы лучше не менять.

Я придерживаюсь противоположной точки зрения. Мы не поможем женщинам, если будем придерживать информацию или откажемся от исследований, которые могли бы прояснить важные вопросы, касающиеся гормонов. На мой взгляд, то, что мы уже узнали о женщинах и о гормонах, делает нас сильнее. Ведь речь идет не просто о том, что в последние дни цикла у нас “играют гормоны” и мы теряем способность рационально мыслить. Речь о том, каким образом наши гормоны ведут нас через уникальный женский жизненный опыт: желание выбирать партнера и получать удовольствие от этого процесса, рождение ребенка (если мы того захотим), воспитание ребенка и, наконец, переход к пострепродуктивному периоду. Этот опыт играет важнейшую роль в понимании того, что такое человек. Кроме того, этот опыт роднит нас с нашими братьями млекопитающими и даже с гигантскими рептилиями, которые когда-то жили на Земле. (Впрочем, мы делаем все по-своему, и в главе 4 я объясню почему.)

Когда я начинала заниматься наукой, я думала, что в моей работе не будет места политике. Я надеялась быть объективной. Факты и только факты! Однако политика – или, как минимум, конфликтные ситуации! – преследовала меня повсюду. Приложение эволюционного способа мышления к психологии человека было (и остается) спорным вопросом. Любое биологическое объяснение поведения в социальных науках встречают с недоверием, и этот факт поражал меня… много раз! Однако мне кажется, что мои результаты представляют очевидные доказательства того, что эволюция оставила на социальном поведении человека свои отпечатки. Поэтому освещение этих результатов имеет значение не только в силу их новизны и пикантности, но и из-за того, насколько важны они для более глубокого понимания сил, формирующих наши мысли и наше поведение. Эта работа помогла мне найти свое место в качестве ученого.

Я выиграла битву. Я публиковала результаты, не выбирая быстрых и легких маршрутов: я проделала тщательную работу и прошла по длинному пути, пытаясь отбирать лучшие данные. Я получала отрицательные отзывы: меня критиковали за использованные мною научные методы и за то, что мои результаты якобы подвергались недостаточной статистической обработке и потому лишь создавали иллюзию каких-то явлений. (На самом деле, когда мы проверяли свои данные, выяснялось, что высказанные критиками претензии не имели к этим данным ни малейшего касательства. Я до сих пор жду электронных писем с извинением: Упс, ошибочка вышла!). Мне не давали слова на конференциях и присылали умопомрачительные мэйлы. Я не хочу сказать, что публиковала все свои выводы: я проявляю здоровый скептицизм по отношению к результатам, полученным в нашей и в других лабораториях. Я хочу сказать, что некоторые конфликтные ситуации были искусственно раздуты – вполне в духе шекспировских драм (как если бы поэт избрал местом действия одной из своих пьес большой американский университет).

С конфликтными ситуациями я начала сталкиваться на самой заре своей научной карьеры. На старших курсах я уже знала, что хочу быть психологом, но меня также интересовало то, что я считала “ядром” проблемы – биологические основы человеческого поведения; однако в то время это выходило за рамки общепринятого направления исследований. Изучая философию, я пережила некий опыт, который предвосхитил мой путь в науке.

Профессор излагал нам разницу между дуализмом (разделением концепций “разум” и “тело”, когда машиной разума управляет некий злой гном) и материализмом (разум определяет поведение, и точка!). И попросил поднять руки. Кто из вас дуалист? Руки подняли все, кроме меня. А кто материалист? Я с энтузиазмом вскинула руку и поглядела на своих однокурсников, которые показались мне тогда полными идиотами. Именно в тот момент передо мной встала задача отыскивать и разоблачать глупость.

В первые годы учебы я встретилась со знаменитым эволюционным биологом Стивеном Джеем Гулдом, который известен, в частности, тем, что провел разграничение между эволюционным объяснением существования огромного множества форм жизни и объяснением поведения человека. Я тогда только начала изучать эволюционную психологию (я расскажу об этом в главе 2) и сочла его логику чрезвычайно интересной. Да, для объяснения физической формы нашего тела и его органов есть эволюционные доводы, но в той области науки, которую постигала я, тоже возможно эволюционное объяснение – эволюционное объяснение появления наших ментальных “органов” (и, следовательно, нашего поведения)!

Я пробралась на встречу Гулда со студентами-биологами и подняла руку. Я спросила, в чем, по его мнению, заключаются сложности эволюционной психологии. Очевидно, он совсем не ожидал такого вопроса и, что не было для него характерно, попытался уйти от ответа, сказав что-то об идеях, которые трудно проверить. Хотя я жутко нервничала, поскольку на меня смотрели сотни студентов-биологов, не говоря уже о самом знаменитом Гулде, я, тем не менее, настаивала. Хорошо, сказала я, но почему в тридцати семи культурах в разных частях света мы видим столь устойчивые различия между тем, что ищут в партнерах женщины, и тем, что ищут мужчины (я расскажу об этом в главе 4). Он ответил – ну, возможно, тут что-то есть. Один ноль в пользу охотника за глупостью! Я открыла счет.

Я рассказываю обо всем этом не потому, что я против проявления политической активности, и уж точно не потому, что мне не нравятся чувства, заставляющие людей бороться за равноправие. Являясь феминисткой, я вполне их разделяю. Я считаю, что женщины не имеют таких же возможностей, как мужчины, особенно в сферах бизнеса, управления и науки (но еще я считаю, что женщины имеют некоторые важные возможности, которых нет у мужчин, – хотя, вероятно, их не слишком много). Я признаю, что существуют стереотипы, даже среди просвещенных феминистов обоих полов, заставляющие нас по-разному судить о мужчинах и женщинах. Но я призываю обратиться к новой версии феминизма – к неодарвинистскому феминизму.

Этот тип феминизма учитывает нашу биологию и исследует ее. Женщины вправе узнать историю (включая эволюционную историю) формирования наших тел и нашего разума. Нам нужно больше знать о нашей биологической – и гормональной – природе. Возможно, кто-то воспримет это упрощенно или из сексистских соображений будет утверждать, что женская биология – это “судьба”. Но если мы хоть чему-то научились, мы знаем, что, хотя биология и играет в нашем поведении важную роль, социальный контекст (и наше умение размышлять и делать выбор) важен ничуть не меньше. Так что, я думаю, мы одолеем тех, кто придерживается этих упрощенных взглядов. Мы их просветим. Мы скажем: да, существуют биологические основания для поведения как женщин, так и мужчин. Но ведь лучше это понять, чем жить в неведении, согласны?

Я также считаю, что чем глубже мы понимаем происхождение и механизм действия наших гормональных сигналов, тем лучше мы можем ими управлять (или игнорировать их, если таков наш выбор). Именно в этом заключается главный вывод моей книги (и особенно глав 7 и 8).

Но у меня была и другая причина для написания этой книги – это мои студенты, особенно студенты первого курса, прослушивающие междисциплинарный курс сексологии и гендерного анализа, который в Университете Калифорнии в Лос-Анджелесе я читаю вместе со своими замечательными коллегами. Этот курс привлекает множество студенток, а также большое число студентов, не определившихся со своей половой ориентацией, которые, можно сказать, “ищут самих себя”. Я хочу, чтобы они, если у них к этому лежит душа, обязательно занимались наукой, не переживая по поводу того, что не похожи на привычный типаж ученого (обычно мужчины) в белом халате. В конце курса мы устраиваем круглый стол с участием всех профессоров и ассистентов. Мы обмениваемся мнениями и обсуждаем новые научные данные, но, прежде всего, выясняем, что думают студенты. Мы задаем им вопросы типа: “Следует ли стремиться к половому равенству, т. е. добиваться одинакового количества мужчин и женщин, например, в физике?” Студенты почти всегда отвечают отрицательно: они хотят иметь возможность выбора и не хотят, чтобы их принуждали.

В последние годы в рамках такой беседы я рассказываю одну историю. Я только-только начала учиться в университете, когда узнала, что женщины не соответствуют классическому образу ученого и что моя половая принадлежность может помешать мне преуспеть в науке. И я решила “приглушить” в себе всякие признаки женственности. Никакого макияжа. Джинсы, свитер и кроссовки. Прямые волосы до плеч. Я хотела, чтобы меня воспринимали всерьез, чтобы меня “приняли”. Но через какое-то время я начала чувствовать, что ношу неподходящий наряд, как будто прячась под чужой личиной. И вот, рассказываю я студентам, в один прекрасный день я решила: “Да к черту! Я буду тем, кто я есть, и буду выглядеть так, как выгляжу, и не страшно, если мне придется больше работать только потому, что я женщина”. Я не захотела попадаться в ловушку ошибочного женского стереотипа.

Я надеюсь, эта книга докажет, что женщинам не следует пугаться гормонального стереотипа. На самом деле, по-моему, нам стоит вернуть в употребление слово “гормонозависимый” (ведь, вообще говоря, все мы действительно гормонозависимые существа) и радоваться своей гормонозависимости, поскольку наши гормоны могут доставлять нам удовольствие, вести нас по жизни и делать всех нас мудрее.

Глава первая
Проблема гормонов

“Не проси сегодня Холли повысить тебе зарплату, она съест тебя живьем”. Почему? У нее гормоны. “Одну минуту она счастлива, а потом сразу впадает в уныние”. У нее гормоны. “Ох, она все делает с надрывом”. У нее гормоны.

Жуткая тетка… автомат по производству Детей… сумасшедшая баба… знойная женщина… ледяная королева… сумасбродка.

В каком бы современном и прогрессивном обществе мы ни жили (или ни думали, что живем), все эти стереотипы женщины сохраняются до сих пор. Они, безусловно, не исчезли в прошлом столетии, когда рекордное количество женщин вышло на работу, заняло руководящие позиции практически во всех сферах деятельности и стало преобладать над количеством выпускников мужского пола, выходящих из стен американских колледжей и университетов{2}2
  Goldin С. et al. The Home-coming of American College Women: The Reversal of the College Gender Gap // Journal of Economic Perspectives. 2006. Vol. 20. № 4. P. 133–156.


[Закрыть]. Но это не обычные стереотипы – в них есть биологическая составляющая, отличающая их от других приевшихся образов типа “дева в беде”. Эти определения женщины (как и многие другие, которые мы слышим каждый день на работе, дома и в школе) являются проявлениями одной главной идеи: поведение женщин контролируется гормонами, поскольку у них есть гормоны.

Женщина – гормональное существо: месячные флуктуации эстрогенов и других женских половых гормонов заставляют ее вести себя тем или иным образом. Но говорить об этом не принято.

А вот вам правда: пусть женщина – гормональное существо, но гормональные циклы есть у всех людей – как у женщин, так и у мужчин. (Однако про мужчин никто не говорит, что у них играют гормоны, по крайней мере, не говорит в негативном ключе, хотя уровень тестостерона меняется циклическим образом на протяжении суток, а не месяца.) Сказать “у нее гормоны”, по-видимому, чуть более корректно, чем сказать “из нее течет”, и все-таки женщины, кажется, полностью присвоили себе ярлык “гормональных” существ.

В этом-то и заключается проблема. Объяснять поведение женщин, особенно излишне агрессивное, неуравновешенное или по каким-то признакам не характерное для той или иной женщины или девушки, влиянием половых гормонов является преувеличенным и дискредитирующим упрощением. По сути, из такого объяснения следует, что женщины практически не контролируют свое поведение, поскольку их поступками движет биология. Но такая абсурдная интерпретация маскирует нечто ценное, важное и жизненно необходимое как для женщин, так и для мужчин.

Вообще говоря, женский гормональный цикл является результатом эволюционного процесса длительностью в полмиллиарда лет. Да, гормоны влияют на поведение женщин (в конце концов, вся моя книга именно об этом), но в женском репродуктивном цикле скрыта древняя мудрость, которую женщины могут использовать и в современной жизни, чтобы находить лучшие решения. Кроме поведения в каждодневной жизни, которое некоторые считают “гормонозависимым”, существует биохимический процесс, помогавший миллиардам особей женского пола тысяч разных видов животных выбирать партнеров, избегать насилия, конкурировать с соперницами, бороться за ресурсы и производить потомство с правильными генами и хорошей перспективой выживания. Для решения всех этих задач женский мозг эволюционировал таким образом, чтобы сговариваться с гормонами, а не спорить с ними.

Гормоны – решающий фактор, позволивший нам выжить и процветать.

Биология – не судьба (но политика)

Как ученый и феминистка, я уже знаю, что любое обсуждение женских гормонов и их влияния на поведение женщин никогда – даже в кругах единомышленников – не проходит гладко. Поначалу меня это удивляло: мне казалось, что всем, особенно женщинам, выгодно получать подобную информацию. Мы имеем право знать, как и почему функционируют наш мозг и наше тело. Однако я обнаружила, что информация подается избирательно и легко теряется в неустойчивом мире сексуальной политики. Плохо осведомленные сторонники гендерной дискриминации по-прежнему считают возможным искажать правду и представлять биологические различия в качестве непреодолимого препятствия для женщин. Естественно, феминисты этого не хотят. И в результате этой динамики становится сложным отделить миф от реальности.

Рассмотрим, к примеру, весьма противоречивую историю, озвученную на канале CNN в 2012 году в связи с выборами, когда, казалось, на сцену вышли сами гормоны. За две недели до выборов на сайте CNN появилась информация, что по данным исследования, которое вскоре должно было быть опубликовано{3}3
  Durante K. M. et al. The Fluctuating Female Vote: Politics, Religion, and the Ovulatory Cycle // Psychological Science. 2013. Vol. 24. № 6. P. 1007–1016.


[Закрыть], одинокие женщины в период овуляции (в фазе максимальной фертильности) склонны отдавать предпочтение кандидату в президенты Бараку Обаме и его политике, а не Митту Ромни. Результаты исследования объяснялись следующим образом: «В фазе овуляции женщины “чувствуют себя более сексуальными” и, следовательно, лучше воспринимают либеральную политику в отношении абортов и равноправия в браке»{4}4
  Baker K. CNN Thinks Crazy Ladies Can't I Help Voting with Their Vaginas Instead of Their Brains // Jezebel. 2012. October 24. http://jezebel.com/5954617/cnn-thinks-crazy-ladies-cant-help-voting-with-their-vaginas-instead-of-their-brains; Clancy K. Hot for Obama, but Only When This Smug Married Is Not Ovulating // Scientific American. 2012. October 26. https://blogs.scientificamerican.com/context-and-variation/hot-for-obama-ovulation-politics-women/; Petri A. CNN's Hormonal Lady Voters // Washington Post. 2012. October 25. https://www.washingtonpost.com/blogs/compost/post/cnns-hormonal-lady-voters/2012/10/24/961799c4-lelf-He2-9cd5-b55c38388962_blog.html?utm_term=.48f969c61461


[Закрыть]. В то же время замужние женщины или женщины, имеющие постоянного партнера, больше склонялись в пользу консервативной политики Ромни.

Благодаря быстроте реакции в интернете, эта новость немедленно вызвала шквал возражений. “CNN считает, что сумасшедшие тетки голосуют вагиной” – писала Кейти Бейкер на сайте Jezebel. “Элегантная замужняя дама хочет Обаму, но только не когда у нее овуляция” – гласил заголовок статьи Кейт Кленси на сайте Scientific American. “Это в точности тот самый кошмарный образ женщин, выбирающих кандидатов по форме подбородка, который так долго вредил женщинам-кандидатам” – комментировала Александра Петри из Washington Post. Через несколько дней CNN убрала эту информацию, над репортером посмеялись, а первый автор статьи получил гору гневных писем.

Отступление CNN было воспринято как победа женщин, как веха в их политической борьбе и прогресс по сравнению с далеким миром 1970-х годов, когда видные политические деятели заявляли, что “неконтролируемое гормональное влияние” не позволяет женщинам занимать лидирующие позиции. Доктор Эдгар Берман был членом комитета Демократической партии по национальным приоритетам и ближайшим советником вице-президента Хьюберта Хамфри, а также его личным врачом. В 1970 году, когда женщина, член Конгресса, заявила, что борьба за права женщин должна стать приоритетным направлением в политике партии, со стороны Бермана последовала открытая пренебрежительная реакция в духе викторианской эпохи. Он назвал менструальный цикл и менопаузу в качестве причин, по которым женщины никогда не добьются равенства с мужчинами.

“Если у вас есть вклад в банке, – объяснял он, – вы вряд ли захотите, чтобы президент вашего банка брал кредит под влиянием гормонов в этот конкретный период… Предположим, нашим президентом в Белом доме была бы женщина в период менопаузы, которой предстояло бы принять решение по поводу высадки в заливе Кочинос[3]3
  Операция в заливе Кочинос – военная операция, организованная в апреле 1961 г. при участии правительства США с целью свержения правительства Фиделя Кастро на Кубе.


[Закрыть], которое, конечно, было неправильным, или по вопросу действий русских на Кубе”. Особенно Бермана беспокоило, что в свободном мире нервная женщина-лидер может поднять красную трубку в Овальном кабинете, позвонить в Кремль и спровоцировать ядерный холокост (и я пишу это после выборов 2016 года, вот ведь ирония судьбы!).

Возможно, стойкий демократ Берман, ратовавший за такие полезные для женщин вещи, как большая доступность детских садов и клиник по контролю за рождаемостью, просто хотел сменить тему и обсудить проблемы типа войны во Вьетнаме и поэтому пошутил, но в таком случае он не умел слушать, а выбор времени для шуток оказался крайне неудачным. Это был важнейший момент женского движения, когда его лидеры пытались привлечь внимание общественности к таким вопросам, как, например, равенство зарплаты и поддержка поправки о равноправии. И тут выступил Берман со своей сексистской шуткой о том, что место женщины – у домашнего очага. В том же 1970-м, когда Берман назвал женщин слишком гормонозависимыми, стартовало телешоу Мэри Тайлер Мур, в котором актриса играла роль деловой и целеустремленной Мэри Ричардс. Однако королевы красоты в шоу “Мисс Америка” все еще привлекали больше внимания, чем Мэри, а Саманта из комедийного сериала “Моя жена меня приворожила” при всей своей неординарности значительную часть времени посвящала уборке дома (как простая смертная).

Впрочем, даже в отсутствие интернета слова Бермана достаточно быстро дошли до публики, и через несколько месяцев он лишился поста в комитете. Под сомнение были поставлены не только его политические взгляды, но и научные знания. «Заявление о “неконтролируемом гормональном влиянии” бессмысленно или, по крайней мере, сильно преувеличено», – прокомментировал ситуацию эндокринолог из Гарварда Сидни Ингбар, отражая мнение профессионалов, которое затем повторили и другие. “Любой, кто делает подобные безапелляционные заявления, – добавлял психиатр из Университета Калифорнии Леон Дж. Эпстайн, – стоит на прочной основе предубеждений и непроверенных предположений”{5}5
  Bender M. Doctors Deny Woman's Hormones Affect Her as an Executive // New York Times. 1970. July 31.


[Закрыть].

Однако, в отличие от CNN, Берман не отказался от своих слов и даже продолжил развивать ту же мысль. Позднее, защищая свои высказывания, он писал: “Никакие врачи (и большинство женщин), наверное, не станут отрицать, что на протяжении определенных периодов жизни многие женщины сильнее переживают стрессовые состояния и эмоциональные расстройства, чем мужчины. Я утверждал, что при прочих равных условиях в такие моменты лично я отдаю предпочтение в принятии важных решений суждению мужчин… Я не могу и не буду утаивать научную истину”{6}6
  Ross N. Berman Says He Won't Quit // Washington Post, Times Herald. 1970. July 31.


[Закрыть].

Совершенно очевидно, что в словах доктора Бермана нет никакой “научной истины”. Но он озвучил устоявшееся мнение, складывавшееся на протяжении многих поколений и даже столетий, о том, что влияние женских гормонов – запутанная и сложная проблема, которую нужно каким-то образом “контролировать”. Менструальный цикл и менопауза считались деликатной темой, и врачи недостаточно информировали женщин о том, что происходит в их организме. Говорили о “месячных”, об “изменениях”, а также весьма расплывчато высказывались на тему секса, беременности и деторождения.

Но как раз в то время, когда Берман сделал свое невероятное заявление, в Бостоне собралось несколько женщин. Они только что опубликовали 193-страничный буклет о женском репродуктивном здоровье – наглядный рассказ о сексуальности, беременности, деторождении, абортах и прочих табуированных на тот момент предметах. Теперь они намеревались превратить свою простую, но смелую публикацию в то, что стало первым изданием книги “Наши тела и мы сами” – этого бестселлера о женском здоровье, который в корне изменил ситуацию, вооружив женщин информацией – и заключенной в ней силой – об их собственных телах{7}7
  http://www.ourbodiesourselves.org/history/


[Закрыть].

Да, детка, мы с тобой проделали долгий путь. Но не следует забывать, как много препятствий нам еще предстоит преодолеть. Не забывай, что в 2015 году Дональд Трамп, тогда еще кандидат в президенты, жалуясь на журналистку, атаковавшую его за уничижительные высказывания в адрес женщин, намекнул, будто она вела себя так потому, что “из нее текло”.

Другими словами, даже 45 лет спустя женщин все еще считают “гормональными существами”.