Текст книги "Хоакин Феникс. Он все еще здесь. Биография"

Если Ривер действительно время от времени утрировал какие-то детали своего прошлого, это, несомненно, способствовало формированию его образа свободолюбивого и чувственного страдальца, который он позднее поддерживал и продавал. Однако к слову сказать, в начале карьеры его просили не увлекаться подобными вещами.

Конечно, Арлин могла бы обратиться к своей семье, которая, без сомнения, помогла бы финансово, но она не стала в то время рассматривать такой вариант, по крайней мере, до тех пор, пока они не вернулись на родину. Идею вернуться в США Джон и Арлин обсуждали неоднократно и, в конце концов, осознали, что время для этого настало. Тем не менее, оплата переезда вызывала очевидные затруднения. Они снова пришли к отцу Вуду, и Джон попросил его совета о том, как вернуться в Штаты.

Вуд рассказывал: «Хотя они определенно были бедны, по венесуэльским меркам уровня бедности они не достигли. Они испытывали затруднения, у них не было много денег, и она не знала, куда они в действительности отправятся».

«Про себя я подумал: «Мы все еще строим приход, но много занимаемся благотворительностью. Мы пытаемся помочь нуждающимся по всему городу». Но я не чувствовал себя вправе использовать приходские деньги для «гринго», чтобы оплатить им билеты на самолет обратно в Штаты».

«Потом мне внезапно пришло на ум, что добраться туда можно не только самолетом. Можно отправиться морем. В моем приходе было много басков, которые по своей природе являются мореплавателями, и я знал, что некоторые из них занимаются судоходством. Я пошел поговорить с одним капитаном, который был членом церкви и владельцем небольшой линии морских грузовых перевозок».

Вуд объяснил ситуацию, в которую попала семья, и капитан проявил сочувствие, тем более что он видел детей поющими в церкви и, как и большинство других людей, считал их симпатичным семейством. Им была предоставлена одна каюта. Вуд был очень рад, более того, испытал судьбу и спросил, не сможет ли кок испечь торт для Хоакина, которому во время поездки исполнится четыре года. Капитан охотно согласился и на это, ведь он не вез в Америку нелегальных иммигрантов. Это была американская семья, которая пыталась вернуться домой.

Несмотря на то что в рассказах Ривера эта история также была приукрашена – он заявлял, что они пробрались на корабль тайком и были обнаружены в середине поездки, – во время путешествия с ними обращались хорошо. Корабль доставлял партию игрушек Tonka, и поэтому на четвертый день рождения Хоакину подарили огромный торт и игрушку. Это была самая первая его игрушка – и когда он держал эту уникальную вещь, подаренную ему на день рождения, его лицо сияло от радости.

Хоакин всегда всеми силами старался дистанцировать родителей, брата и сестер от репутации бродяг, которая за ними закрепилась, досадуя, что их представляют как проблемную семью. «Родители всегда поощряли нас в выражении своих эмоций. Они всегда поддерживали нас, что бы мы ни собирались делать. Если ты хотел играть на пианино, отлично, продолжай в том же духе. Если мы наряжались в костюмы и портили мамины платья, она просто смеялась. И родители были самыми малокритикующими людьми на свете. Пока я рос, я никогда не думал, что вот плохой человек, а вот хороший. Обычно нас подвозили люди, которые могли бы показаться вам преступниками. Вся помощь, которую мы получали, все люди, которые открывали нам свои двери и принимали нас – все это поражает меня больше всего».

Он добавил: «Я вспоминаю дни рождения и празднования Рождества, когда мы не могли позволить себе подарки, поэтому мы пытались делать их сами. Часто мы были ограничены в еде. Но нам было все равно, ведь мы были детьми. Родители всегда говорили с нами как со взрослыми, они вовлекали нас в принятие решений. Когда я оглядываюсь назад, я не могу понять, как они справлялись, но именно так и было. У нас не было денег, но мы были богаты во многих других аспектах».

Четвертый ребенок Арлин и Джона, Саммер, сказала почти то же самое: «У нас не было денег. Все, что у нас было, это мы сами. Это все, что нам было нужно».

Путешествие подарило захватывающие и незабываемые эмоции, но при этом послужило основой для ранних травмирующих впечатлений. Однажды пытливый Хоакин с семьей поднялся на палубу, чтобы посмотреть на работу команды. Тогда он увидел, как рыбаки вытаскивают огромный улов. С открытым ртом он смотрел, как они бросали рыб на палубу, и в ужасе кричал, когда они извивались без воды. Но для чувствительного четырехлетки худшее было еще впереди.

Чтобы добыча не соскальзывала с палубы, рыбаки убивали некоторых рыбин, ударяя о стену. Несколько минут назад Хоакин видел, как рыбы прыгали в воде, а теперь они лежали мертвыми у его ног.

«Тогда мы впервые увидели, что в реальности происходит с «едой» перед тем, как она попадет на стол, и мы просто решили больше никогда не есть то, что когда-то дышало», – вспоминает он.

Травмированный Хоакин умолял родителей больше никогда не есть животных. Успокаивая сына, Арлин настояла на том, чтобы они действительно стали вегетарианцами – позже они отказались и от молочных продуктов, так как это также подразумевало использование животных в собственных интересах.

«Дети были маленькими, и они понимали, что отказываются от пиццы, но они захотели сделать это по нравственным причинам. Думаю, если бы мы сказали, что собираемся стать вегетарианцами, потому что это полезнее, сделать это было бы сложно. Это определенно вопрос морали», – говорила Арлин.

Принятому тогда обету Хоакин следует до сих пор. Конечно, это не значит, что он никогда не оступался, даже в детстве он таскал шоколадки. Однажды он сказал: «Я не пытаюсь навязать свои взгляды кому-то еще, я просто могу сказать, что чувствую это правильным для себя».

«Разумеется, у меня были промахи. Когда мне было около 12 лет, я остался с другом в Сан-Диего. Они заказали пиццу, и я подумал: «Я съем немного чертовой пиццы». Я съел два куска, и в течение двух дней меня рвало».

«Я странный в том, что обожаю салаты и овощи. Я никогда не был сладкоежкой и не очень люблю слишком жирную пищу. Я – мечта родителей».

В конце 1978 года они, в итоге, прибыли во Флориду, чтобы начать новую жизнь в Штатах, и остались с родителями Арлин, которые переехали туда из Нью-Йорка. Джозеф и Марджори Дунец были очень рады увидеть внуков.

Состоялось эмоциональное воссоединение близких людей, те же, кто видел друг друга впервые, скрепили свое знакомство многочисленными объятиями. В четыре года Хоакин наконец ступил на американскую землю, и его сразу окружили радость и любовь.

Семье предстояло научиться понимать друг друга. Шокированная Марджори потребовала, чтобы Ривера немедленно зачислили в школу – это было совершенно чуждо Риверу, тогда семилетнему, и до этого момента учившемуся только дома.

Оказавший большое влияние на жизнь детей Гас Ван Сент рассказывал: «Он [Ривер] жил довольно странной жизнью. Однажды он сказал мне, что не знал, что такое анекдот, пока ему не исполнилось 9 лет и он вдруг не оказался в государственной школе, где кто-то рассказал подобную историю, а он и не знал, что такое бывает. Смех и забавные вещи были ему известны, но он никогда не слышал об анекдотах».

Они снова оказались рыбами, выброшенными на берег. Но Джон Боттом был полон надежд – он вернулся домой, вместе со всей своей семьей.

Для Хоакина началось его американское приключение.

Глава II
С чистого листа

Хоакин – или Лиф, как его теперь называли (потому что «у брата и сестер были эти красивые имена, и, видимо, я чувствовал себя немного обделенным»), – был, как он сам признавал, «маленьким ужасом». Этот комок неиссякаемой энергии и озорства, по его же словам, хотел только «бить окна и тому подобное». Он рассказывал, что заставлял плакать няню и опускал в машине окна, когда всем было холодно. При этом Хоакин также был тем самым мальчиком, который не мог просто пройти мимо бездомного, а садился с ним рядом и болтал целую вечность. Марта Плимптон, долгое время встречавшаяся с Ривером и снимавшаяся с Хоакином в фильме Родители (1989), сказала о младшем Фениксе: «Он всегда был физически крепким и очень эмоциональным».

Во время рекламной кампании фильма Берег москитов Ривер так описывал брата и сестер: «Мы выглядим совершенно по-разному, и у всех у нас есть свои отличия. Лиф был домашним клоуном, шутом – очень остроумным и находчивым. Рейнбоу – это старшая сестра и вожак. Маме приходилось много работать, поэтому сестра заняла ее место. Я играл на гитаре… Я часто уходил в свою комнату и у меня была по-настоящему глупая привычка, очень банальная – смеяться над идиотскими вещами, «пукая» ртом. Было много наших собственных шуток. Либерти всегда была самой физически развитой, как акробат, – проворной, сильной, стройной, действительно красивой девочкой. Еще есть Саммер – младший ребенок в семье, с большими карими глазами и светлыми волосами. Она выглядит как англо-сакс. Либерти и Рейнбоу больше похожи на этнических израильтян или итальянцев».

В Штатах Джон нашел работу садовника с 12–16-часовым рабочим днем, обеспечившую его семье пропитание. И в семье снова произошло пополнение: 10 декабря 1978 года родилась Саммер Джой[5]5
  Англ. Summer Joy – букв. «летняя радость». – Примеч. перев.


[Закрыть]. Вторая часть имени новорожденной, Джой, передавала ощущения семейства от возвращения в Америку. Сначала Боттомы оставались с родителями Арлин, но вскоре поняли, что их дом для всех них слишком мал.

Музыкант, подаривший Риверу его первую гитару, Альфонсо Сайнс, говорил Джону и Арлин, что если они когда-нибудь переедут во Флориду, им нужно будет с ним встретиться. И вскоре они туда переехали, отчасти надеясь, что Альфонсо сумеет помочь Риверу с музыкальной карьерой.

Хотя последнего так и не произошло, Сайнс предложил Джону и его семье поселиться в доме управляющего в своей усадьбе при условии, что Джон будет заботиться об этом месте – такое занятие Джона радовало его детей, регулярно помогавших отцу таскать землю или сажать растения. Возможно, предложенный им дом не был по размеру таким же, как особняк самого Сайнса, но для Боттомов он был похож на дворец.

Один из соседских детей рассказывал: «Я ночевал у них несколько раз. Их родители рассказывали нам истории на ночь, но они были реально странные – о звездах и все такое. Затем они [Джон и Арлин] смывались из дома и шли к соседям-хиппи. То есть они не боялись оставлять детей одних. Дети могли делать все, что хотели. Мои родители не разрешали бы мне у них ночевать, если бы узнали, что мы оставались одни».

Дети были счастливы, несмотря на то, что Риверу было немного сложно привыкнуть к школе.

Однако три месяца спустя семью настигло бедствие – у Джона так сильно проявились последствия старой травмы спины, что он не смог больше заниматься садоводством.

Уцепившись за опыт, полученный во время пребывания в секте «Дети Бога», а именно за факт, что дети гораздо чаще располагают прохожих к благотворительности, чем взрослые, – они решили использовать возможности девятилетнего Ривера и семилетней Рейн – ведь у них было двое детей, которые отлично разбирались в зрелищах, несмотря на свой нежный возраст. И они были в Америке – стране, где любили устраивать конкурсы талантов.

Отец Вуд вспоминал: «У меня было ощущение, что родители из «Детей Бога» эксплуатируют таланты своих детей, осознавая, что дети более эффективные попрошайки, чем они сами. Долгие годы, пока мы оставались на связи, Арлин и Джон объясняли: «Мы управляем делами наших детей», но я всегда чувствовал двойственное отношение к такому подходу. После того как они покинули культ, у них никогда не было никакой другой профессии, кроме как быть родителями этих талантливых отпрысков».

Конечно, Ривер и Рейн стали постоянными участниками шоу талантов, и прошло совсем немного времени, прежде чем они заняли первое место. О них написали в газетах как о звездах местного масштаба. На вопрос, хотят ли они стать знаменитыми, Рейн ответила: «Я не хочу разбогатеть. Я хочу отдавать деньги бедным, а часть оставлять нам. Я люблю помогать людям, которые в этом нуждаются».

Ривер, в свою очередь, сказал: «Я надеюсь когда-нибудь прославиться, не чтобы гордиться собой, а потому что благодарен Богу за то, что он подарил мне способности».

Если они хотели развивать свои таланты, Флорида им уже не подходила. Им следовало попасть в Голливуд, и у Арлин там был нужный контакт. Девушка, с которой она была знакома со старших классов, стала очень успешной актрисой телесериала Лаверна и Ширли. Актрисой, о которой идет речь, была Пенни Маршалл. Ей показали некоторые газетные статьи о талантливой семье, и она незамедлительно передала их сотруднику Paramount, который, впечатлившись, в свою очередь, сказал, что если семья когда-либо окажется в Лос-Анджелесе, они должны зайти, правда, как он дал понять, не стоит приезжать специально ради того, чтобы их увидели.

Тем не менее Боттомы расценили это как знак того, что Голливуд – их призвание. Позже Арлин говорила: «Нам было видение, что наши дети могут покорить мир».

Раздача в Венесуэле брошюр с целью привлечения к секте людей – это было одно, но получится ли у детей Боттомов работать в индустрии развлечений? Они, конечно, верили в удачу, и в этой связи несколькими месяцами ранее сменили свою фамилию на Феникс, которую теперь нужно было оправдывать.

Как сказал Джон: «Мы продали все и уехали в Лос-Анджелес».

Они отправились в путешествие длиной 3000 миль, напоминая хипповую версию персонажей сериала Деревенщина из Беверли-Хиллз. Все дети были втиснуты в старый побитый фургон Volkswagen, у которого вместо заднего стекла были склеенные клейкой лентой пеленки, и всем, кого они встречали на заправках по пути, Ривер рассказывал, что он собирается стать голливудской звездой.

Они ехали к тем оставшимся членам семьи, которые имели значение для Джона, – к его тете Фрэнсис и дяде Беку. Эта пара присматривала за ним какое-то время после ухода отца. Оправившись от шока после встречи с племянником, которого она не видела столько лет, Фрэнсис окружила вниманием его детей. «Они были строгими вегетарианцами, они привыкли к такой еде. Они перестали есть мясо, перестали носить все, что сделано из коровьей кожи, – любые вещи должны были быть из ткани или из пластика», – рассказывала она.

«Я должна была давать им тарелку либо с фруктами, либо с овощами; они не стали бы есть и то, и другое одновременно. Либо одно, либо второе. Ривер пришел на кухню. Он сказал: «Тетя Фрэнсис, мы не можем есть ничего, кроме продуктов одного типа». «Хорошо, хорошо, съешьте одно, а остальное можете забрать домой»», – ответила она. «Они провели ночь в своем старом битом кемпере, а на следующий день отправились в Голливуд. У них почти ничего не было. Мы просто пытались им помочь».

Если дети думали, что на пути к голливудской карьере им придется играть на гитаре и петь, Арлин знала о необходимости тяжелой работы и веры в успех. Им приходилось постоянно переезжать, не успевая налаживать новые дружеские отношения. Но большая семья и ограничения, в которых они жили, гарантировали, что они никогда не будут одиноки. Они были бедны, в этом не было никаких сомнений, но родители превращали это в большое приключение. Хоакин вспоминал, как ему приходилось пробираться в их маленькую квартиру, осторожно проходя мимо надписей: «Без детей, без собак».

Однажды его поймала хозяйка, жившая над ними. Но она не вышвырнула его, а вручила ему куклу Невероятного Халка. «В нашей жизни всегда были ангелы – люди, которые становились друзьями и остаются ими до сих пор», – говорил он.

В одном интервью 2000 года Хоакин привел такой пример тесных отношений в своей семье: «Я был в гостях у своего друга Кейси (Аффлека), и приехал Джейк Пэлтроу; я обнимался и прощался со своей сестрой Саммер, которая собиралась на пару дней в Лос-Анджелес. И Джейк сказал: «Приятно видеть братьев и сестер, которые так дружны и близки; у меня с Гвинет такие же отношения «Но для меня это просто само собой разумеющееся, в этом нет ничего особенного. Разница между нами примерно в полтора года, так что это просто полное взаимодействие. Мы всегда держались друг друга».

Когда им приходилось покидать свое временное жилище, они спали в своем фургоне или снова возвращались к тете Фрэнсис.

Она говорила так: «Я знаю, что у них ничего не было, не было кроватей – они спали на полу. Я раздобыла для них матрас. В конечном счете я нашла каркас, позвонила ему и сказал: «Джонни, если тебе нужен каркас для твоей кровати, приходи, у меня он есть».

«Все, что у меня было, – кухонная утварь или еще что-то, всего этого им не хватало. У них даже не было одежды. Мы навещали их периодически по воскресеньям. Мы собирали овощи и тому подобное и брали с собой, чтобы у них была еда. На Рождество мы принесли им подарки и что-то еще, но они не принимали подарков. Я принесла им все для украшения елки. Они сказали, что елки у них не будет. На самом деле какой-то сосед принес им елку, но зря. Они не придали ей значения».

Из-за проблем семьи контакт с Пенни Маршалл в конечном счете не сработал – хотя они и встретились с Фонзи из Счастливых дней, то есть с актером Генри Уинклером.

Варианты заканчивались, и довольно быстро. Они решили использовать последний шанс на новую жизнь, и, по иронии судьбы, Арлин пригодился навык из ее предыдущей жизни. До встречи с Джоном Боттомом она была более чем грамотным секретарем и поэтому теперь решила получить секретарскую должность в крупной студии, полагая, что так у нее появится больше шансов найти подходящие контакты для своих детей.

Новая работа не была для нее проблемой. Продюсер Дэвид Гербер, который потом дал Риверу (а в итоге и Хоакину) большой шанс, взяв его в сериал Семь невест для семерых братьев, рассказывал о ее работе с ним: «Она была прекрасна. Она работала в студии, и мы дружили. Она следила за моими звонками и назначала все мои встречи. Она очень хорошо присматривала за мной. Однако она никогда не пыталась на что-либо повлиять. Кстати, я был удивлен, обнаружив, что он был ее сыном. Я правда ее уважал. Она никогда не была заносчивой или напористой».

И тем не менее это был план, осуществленный с большим мастерством. Ей удалось устроиться на работу в NBC секретарем режиссера по кастингу Джоэля Турма, и он, в свою очередь, познакомил ее с Айрис Бёртон – единственным и неповторимым агентом по работе с детьми-актерами.

Самоуверенность Бёртон, не стеснявшейся хвастаться своим положением в киноиндустрии (титул «Легендарная Айрис Бёртон» придумала она сама), была оправдана. Она регулярно появлялась в списках влиятельных лиц Голливуда, и на это имелись веские причины. Если вы видели в рекламе ребенка или юного подростка, большая вероятность, что они работали на Бёртон. Что касается известных клиентов – она управляла карьерой близняшек Олсен, сестер Дафф, Фреда Сэвиджа, Джоша Хартнетта и Кирстен Данст.

Ее уважали студийные боссы и продюсеры – офис Бёртон был полон приглашений на роскошные премьеры и корпоративные вечеринки, а столы покрывали цветы, фрукты и конфеты. Студии боялись связываться с детьми-актерами напрямую – в основном из-за нежелания общаться с их матерями – однако Бёртон точно знала, что делает, и следила за тем, чтобы ее протеже получали взрослую зарплату. Она добилась успеха, потому что заказчики предпочитали детей Бёртон, у которых не было «манерности» остальных.

Однажды она сказала: «Когда ребенок входит в эту дверь, я уже знаю, победитель это или проигравший. Если они перебивают или сутулятся, кусают ногти или раскачиваются взад-вперед, мне они не подходят. Если я не вижу скрытой силы, не чувствую энергию, тогда не будет магии. У меня на это чутье, как у крысы. Мне неловко так говорить, но дети – это куски мяса. Я никогда не предлагаю ничего, кроме филе миньон. Я никогда не предлагаю гамбургеры, мои дети – это лучшее мясо».

Не захотев называть себя агентом, она как-то сказала: «Я детский грумер, искатель талантов. Мне не нравится, когда дети слишком хорошо обучены. Я обращаю внимание на их вес, на их волосы. А более всего я обращаю внимание на их родителей».

В интервью 1998 года Хоакин сказал об Айрис: «О, она со мной всю мою карьеру. Я встретился с ней, когда мне было около шести лет. С ней общалась вся моя семья. Она была единственным агентом, который работал с нами всеми. Мы обращались к нескольким агентам, которые говорили: «Хорошо, мы возьмем Рейн и Саммер, а Либерти, Ривер или Хоакин нам не подходят». Мы не хотели разделяться. Родители хотели пристроить нас всех вместе, и мы встретили ее; она полюбила и взяла нас всех. Она просто очень милая, прекрасная женщина, которая работает сама по себе».

«Ее офис – помещение за ее домом. Она верит в меня и считает, что я могу сделать все, что угодно, поэтому мне не нужны комплексные сделки и агенты, говорящие: «Ну, Хоакин на самом деле не такой. Мы видим его другим, но мы можем сделать так-то».

Он продолжал: «Знаете, в крупных агентствах, мне кажется, они проводят такого рода встречи. Я не уверен на все сто, потому что никогда на них не был, но предполагаю. У них проходят такие собрания, на которых они говорят: “Есть вот этот сценарий от этого автора, и, думаю, вот это и есть особенность роли”. Я имею в виду, что я вырос вместе с ней. Она – часть семьи, так что у нас, правда прекрасные отношения, и на меня никогда не оказывалось никакого давления. Она может быть очень решительной в отношении определенных проектов: “Я действительно думаю, что ты должен пойти на это”. Но нам всегда удается учесть все мои предпочтения, и я по-настоящему доволен своей карьерой».

Так как Арлин отчаянно хотела, чтобы у всех детей было одно и то же агентство, могло показаться, что весь «пакет» нужно было взять только ради получения Ривера, однако свои уникальные способности были у всех Фениксов, особенно у Хоакина. Уже тогда у него были эти глубоко посаженные глаза, полные наивного удивления, которые словно созданы для кино. Задолго до того, как он стал кумиром экрана, его глаза привлекали внимание любого, кто его видел, будь то учителя, его друзья или друзья его родителей.

В своей книге Охота с барракудами помощник Бёртон Крис Снайдер писал: «Айрис взяла на себя всю семью и работала с этими веганами, не признававшими кожаные вещи. Эта особенность лишила их большей части коммерческой работы, доступной детям, но Айрис это не волновало. Она что-то видела в этих детях. Айрис боролась за своих клиентов, и она очень к ним привязалась. Она ездила с ними в отпуск, проводила с ними каникулы, а в некоторых случаях оставалась в качестве гостя в их домах за городом».

Хоакин добавлял: «Айрис сразу нашла в каждом что-то интересное. Она замечательная женщина, очень заботливая. Возможности работы для нас были ограничены, ведь мы не участвовали в рекламе кока-колы, Макдональдса, мяса, молока и чего-то подобного. Первое, что агент сказала нашим родителям, было: «Эти дети только начинают работать, а вы уже говорите, что восемьдесят процентов всех рекламных роликов им не подходят? Вы же ничего себе не оставляете». Но она все равно нас взяла».

Несмотря на появление агента и участие в некотором количестве рекламных объявлений, актерская карьера Ривера не оправдывала ожиданий. Прошел год, а они все еще искали эту призрачную роль. Появлялась случайная работа, но ее было недостаточно, чтобы содержать большую семью. И поэтому дети, чтобы немного заработать, все еще выступали в торговых центрах.

Однако Арлин по-прежнему была убеждена, что большой шанс, к которому они отчаянно стремились, рано или поздно выпадет. Она верила, что все, через что им пришлось пройти всей семьей, – недоедание, постоянные переезды, плавание на корабле и многие ночи размышлений о том, каким будет следующий источник дохода, – все это было неслучайно и приближало их к поставленной цели.

Она говорила об этом в 1988 году: «Та связь, которая удерживала нас в то время, удерживает нас и сейчас. Потому что успех, деньги и слава и все в этом роде для нас не очень важны. Это не так важно, как выполнение подобной миссии, ведь мы чувствовали, что к ней нас ведет Бог. У детей есть талант и все, что для этого нужно. Я имею в виду, что у Ривера есть собственное стремление делать то, что должно быть сделано, и, Бог даст, это его не испортит. Не исключено также, что благодаря какому-то другому чуду мы сможем использовать все, что получаем, для просвещения всего мира и помощи всем людям, а не только нашей семье».

Ее вера в итоге была вознаграждена, когда в 1982 году Ривер получил роль младшего брата в семейном телесериале Семь невест для семерых братьев. Основанный на голливудском фильме 1954 года полудраматический полумузыкальный сериал был посвящен семье шумных братьев, живущих в глуши без родителей. Среди игравших в нем актеров был Ричард Дин Андерсон, который добился большого успеха благодаря телесериалу Секретный агент Макгайвер.

Новость о том, что Ривера пригласили на роль, естественно вызывала большую суматоху в доме Фениксов и вопли Ривера: «Я подпрыгнул на пять футов вверх. Я покраснел с ног до головы и перепугался. Это был мой первый телесериал, и это было круто. Чудесное мгновение. Именно этого я и ждал, и ведь это такая редкость – оказаться в нужном месте в нужное время и просто подгонять свою роль. Мне хотелось этого намного больше, чем сниматься в рекламе, которая мне совсем не нравилась».

По этому случаю семья Фениксов снова переехала, на этот раз в дом с тремя спальнями на участке в пять акров в калифорнийском городке Мёрфис. Новые реалии жизни стали потрясением для детей Фениксов, навещавших на съемочной площадке своего теперь уже известного брата. В то время как они были в восторге от декораций и шикарных музыкальных номеров, шок для нервной системы Ривера был иного рода. Не считая некоторого времени, проведенного в государственной школе, это был первый случай, когда он оказался в кругу людей, не разделявших убеждения его семьи и ее друзей-единомышленников.

Продюсер Гербер вспоминает, как ему позвонили те, кто работал над сериалом, и сообщили о больших трудностях. «Его родители не хотели, чтобы Ривер носил кожу. А когда ты снимаешься в вестерне, тебе нужно носить ковбойские сапоги из кожи. Это не соответствовало их убеждениям. Что ставило Ривера как ребенка в очень неудобное положение, но он не мог сделать ничего, кроме как повиноваться своим родителям».

Расстроенный Гербер сказал своей съемочной группе, что Ривер не будет носить кожаный ремень, и велел им дать вместо него веревку. Для актеров и остального коллектива быстро стало ясно, что ребенок рядом с ними не во всем на них похож, и вскоре он стал объектом насмешек. Некоторые утверждают, что Ривера дразнили довольно злобно и безжалостно. Другие говорят, что это было просто обычное подшучивание, но Ривер не очень хорошо с ним справлялся, потому что не знал, как выйти из незнакомой ему ситуации.

Гербер рассказывал Бэрри Лоуренсу: «Он был юным парнишкой, и им с ним было весело. Они трепали его волосы, они подтрунивали над ним, потому что он был младше. Однако ни один режиссер или продюсер никогда не звонил мне и не говорил, что были какие-то проблемы. С Ривером их не было. Он был таким славным парнем».

«Думаю, они просто подтрунивали над его веганством и неприятием вещей из материалов животного происхождения. Тем не менее вряд ли это делалось злонамеренно. У нас был Джимми Браун, очень жесткий продюсер, отличный продюсер. Он никому бы не позволил делать что-то подобное. Он просто не допустил бы этого. Мы никогда ни о чем таком не слышали. Я думаю, это была [просто] игра с ребенком, знаете, такое веселое времяпрепровождение. Они были хорошими ребятами. Все они были единым целым, как одна семья».

Актриса Марта Плимптон тем не менее говорила: «Я люблю семью Ривера. Они воспитали его как чистого человека, владеющего знанием о правильном устройстве мира. Однако, постоянно переезжая, меняя школы, замыкаясь на себе и не доверяя Америке, они создали этот утопический пузырь, благодаря которому Ривер так никогда и не социализировался. Он никогда не был готов иметь дело с толпой и с Голливудом».

Хотя сериал выходил лишь с сентября 1982 по март 1983 года, стало ясно, что Ривер был чем-то вроде звезды, привлекавшей огромное количество поклонниц. «Мы получали много писем от фанатов Ривера», – говорил Гербер. «Молодым девушкам он очень нравился, и из-за его большой популярности мы стали увеличивать его роль в сериале». Родители велели ему отвечать на все письма лично, чему он был только рад.

Несмотря на то что сериал не стали продлевать на второй сезон, Ривер зарекомендовал себя как актер, которого ожидают увидеть на экранах. И в течение последующих двух лет у него была постоянная работа.

Ривер стал звездой своей семьи и ее кормильцем. Вскоре после этого он скажет коллеге по Исследователям Итану Хоуку: «Я стану знаменитым. Определенно. Богатым и знаменитым». На вопрос почему он ответит: «Я делаю это для своей семьи».

Хоук добавит: «После того вечера я действительно осознал, как сильно на него влияла его семья. Для них он был Вторым пришествием, главой семьи в четырнадцать лет. Может быть, поэтому Ривер всегда относился к себе так серьезно».

Ривер был серьезным парнем, но все же Хоакин не благоговел перед братом. У него самого не было большого желания стать актером, и он был рад отдать брату центральное место. Вообще Хоакин утверждает, что никогда не понимал, насколько знаменит его брат, – вот что значит жить в маленьком городке и не иметь телевизора или не читать журналы о знаменитостях.

«Не думаю, что я осознавал ту славу, которую приобрел мой брат, потому что он никогда не кичился ею. Наш телевизор дома показывал только один канал, и это был PBS. Я никогда не видел премьер, никогда не смотрел Entertainment Tonight[6]6
  Entertainment Tonight – американский тележурнал, посвященный новостям в индустрии развлечений. – Примеч. перев.


[Закрыть], ничего из этого. Так что его известность была в другом мире, и когда этот мир внезапно постучался в наши двери, видимо, он меня ошеломил. Ты стараешься самостоятельно его принять, или – если нужно – понять, без какого-либо внешнего вмешательства. Несмотря на это, положительного я увидел немного. То есть, безусловно, многие люди были благожелательны, но самое главное, было много уродства».

И все же он скоро сам нырнет в этот мир и сделает собственную карьеру, пусть на тот момент и незначительную.

«Целенаправленной работы ради того, чтобы начать, не было. Мой брат снимался в сериале в Северной Калифорнии, там были кадры с гостями, и мне с сестрами достались роли, так что я вроде как попал туда случайно», – говорил он.