Текст книги "Поколение выродков"

Поколение выродков
Марья Полётова

Написание плохой книги требует столько же труда, сколько и хорошей.

Автор также искренне вкладывает в неё свою душу.

Олдос Хаксли

Иллюстратор Марина Шатуленко

Корректор Роман Григорьев

© Марья Полётова, 2022

© Марина Шатуленко, иллюстрации, 2022

ISBN 978-5-4485-7842-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Сижу на стуле посреди большой, ярко освещенной сцены. Напротив, в зрительном зале – десятки людей, смотрят на меня изучающе, словно я какой-то диковинный музейный экспонат. Рядом, сложив руки за спиной, расхаживает высокий седовласый мужчина профессорского вида.

– А скажи-ка нам, кто у вас сейчас министр иностранных дел? – обращается он ко мне.

Неожиданный вопрос ставит меня в тупик, и я стыдливо опускаю глаза.

– Эээ… Нуу… Я не помню…

По залу прокатывается приглушенный смех, местами перерастающий в откровенный хохот.

– Не помнишь или не знаешь?

«Профессор» говорит мягким, чуть ли не отеческим тоном, но в его голосе явно слышится ирония.

Чувствуя неодолимое желание провалиться сквозь землю, я тем не менее решаюсь еще раз посмотреть на сидящих в зале людей и ловлю на себе взгляд симпатичного бородатого парня, который тут же отворачивается, делая вид, будто жутко занят разговором с сидящей рядом девушкой.

Да уж, провалиться сквозь землю было бы сейчас очень кстати… Однако, едва я успеваю подумать о том, что надо будет обязательно загуглить имя этого самого министра, как пространство вокруг меня начинает в прямом смысле куда-то уплывать, становясь крохотной, слабо пульсирующей вдалеке точкой. Я погружаюсь в темноту, а следом доносится уже едва различимый голос старика: «Знайте, дорогие мои, что главное отличие человека от обезьяны – в способности эволюционировать, постигать что-то новое, находить ответы на вопросы…»

Глава I. Кеша

Меня тошнит от вас от всех!

Простите, слишком откровенно?!

Ах Астахова

Пытаюсь открыть глаза. Получается не сразу. В ушах звенит, голова словно чугунная. Резко приподнявшись, тут же падаю обратно на подушку. Никто не напомнит мне, сколько раз я зарекалась пить пиво после вина? Вопрос, конечно, риторический.

Да ещё этот странный сон… Приснится же такое. Впрочем, надо действительно загуглить, кто там у нас министр иностранных дел. Вот только бы найти телефон… Стоп. А я ведь явно не дома…

Оглядевшись по сторонам, понимаю, что нахожусь в квартире у моей закадычной подруги Светки. Ну да, точно. Вчера мы устроили очередную тусу или, как это модно сейчас называть – вписку. А другими словами – пьянку с кучей непонятных людей.

Одного такого непонятного персонажа я обнаруживаю спящим на соседнем диване – какой-то полуголый парень, который вдруг ни с того ни с сего начинает раскатисто храпеть. Кстати, догадываюсь, с кем он провел ночь…

Да, по правде говоря, целомудрием и вообще порядочностью моя лучшая подруга не отличается, однако дружим мы еще со школы, где учились в одном классе, а это, знаете ли, святое.

Самой Светки в комнате нет, но по доносящемуся с кухни запаху сигарет я определяю, что хозяйка вчерашней вписки уже вовсю бодрствует. Заставляю себя встать и плетусь к ней. Подруга сидит за кухонным столом, скрываясь в густых клубах дыма.

– Свет, а ты случаем не знаешь, кто у нас министр иностранных дел?

– Мать, ты о чем? Не отрезвела еще?

Ну, другого ответа я и не ожидала.

– Ладно, проехали. А как зовут нашего героя-любовника?

– Да хрен его… – Светка смачно рыгает. – Какая разница, по-моему, он не очень, хотя точно не помню. Слушай, посмотри в холодильнике, пивас остался?

Лезу в холодильник, отодвигая от него светкиного кота Микса. Толстый кастрированный шотландец с полными вселенской печали глазами вызывает жалость у каждого, кто бывает в этой квартире… Помимо пива, нахожу кусок недоеденной селедки и скармливаю его пушистому наглецу, одновременно протягивая подруге спасительный напиток. Светка с удовольствием отпивает и вновь отрыгивает. Брр… Вот чего я никак не пойму – так это когда девушки ведут себя как мужики, тем более, как быдло-мужики. Мне кажется, девушки должны оставаться девушками даже в отсутствии мужчин.

Наливаю кофе и с кружкой в руках забираюсь на стул, по привычке поджав ноги под себя.

– Я седня выходная, – с радостью докладываю подруге. – Чем займемся? Может, в басик?

– Не, мне нельзя. Одно из противопоказаний после аборта, – говорит Светка абсолютно спокойным и будничным голосом, словно речь идет о какой-то незначительной мелочи.

– Аборта??? – от неожиданности я аж поперхнулась кофе. – Ты делала аборт???

Бедный Микс, испугавшись, стремительно прячется под стол.

– И че? – лениво протягивает Светка, широко зевая. – Не первый и, вполне возможно, не последний.

– Подожди, но если тебе нельзя в бассейн, разве тебе можно… Ну… – я киваю в сторону комнаты, где по-прежнему храпит тот полуголый парень без имени.

– Ой, Кех, не нуди…

Кеха – это, кстати, я. Точнее – Кеша. Еще точнее – Иннокентия. А уж если совсем точно – такого женского имени в природе вообще не существует. Просто мои родители, отдыхая в 93-ем году в каком-то подмосковном санатории, познакомились с Иннокентием Смоктуновским – величайшим, как они мне говорили, актером своего времени. Мама тогда как раз была беременна мной (к слову, еще не будучи расписанной с папой, так что по сути я – дитя греха), и родители, видимо, находясь под впечатлением от знакомства с актером, решили назвать меня в честь него. Хотя в свидетельстве о рождении и в паспорте я записана как Инна.

Такая вот история.

Пока мы со Светкой продолжаем – я с помощью кофе, она с помощью пива – отходить от вчерашнего, наконец просыпается наш безымянный герой. Зайдя на кухню, он смотрит на нас так, будто впервые видит (похоже, он даже не уверен, с кем из нас спал), и вместо какого-либо приветствия спрашивает, какой здесь адрес, чтобы вызвать такси. После чего быстро собирается и сваливает. Мда, странный товарищ… Хотя мне-то, в принципе, без разницы. Светкин грех, не мой.

Однажды я читала книгу, в которой описывалось, как девушка, находящаяся в коме после падения с балкона, путешествует по какому-то мрачному потустороннему миру и сталкивается с различными проявлениями смертных грехов. Подробностей я уже особо не помню, но один момент все же врезался в память: когда героиня оказалась в самом настоящем аду, там ей наглядно показали суть прелюбодеяния. Она увидела, как ее маленькая фигурка спаривается с другими фигурками – всеми мужчинами, что были у нее в течение жизни. А так как мужчин было много, фигурка эта походила на какое-то страшное многотельное существо. Жуткое, в общем, зрелище…

Вот и представьте, на что бы походила фигурка Светки, ведь сколько у нее было мужиков, я даже и не скажу. Однажды, когда мы ночевали вместе, она начала их считать, но я уснула примерно на номере сто. А ведь Светке, как и мне, всего 23. Я, конечно, тоже не сказать, что чиста как слеза младенца, но парней у меня было всего двое. Правда, и моя фигурка выглядела бы… ну, как минимум необычно…

– Кех, ты снова?

Ага, снова… Как часто я слышу этот вопрос… Меня постоянно упрекают в том, что я надолго выпадаю из реальности и летаю где-то в облаках. Хотя не вижу здесь ничего преступного. По-моему, если мне всегда есть о чем поразмышлять, значит, я – глубокий и вдумчивый человек. Разве это плохо?

Впрочем, на сейчас размышлений хватит. Пора двигать.

– Ладно, Свет, я тоже домой. Дела.

Накинув куртку и почесав за ухом выбежавшего проводить меня Микса, я ухожу.

Дела у меня, кстати, самые что ни на есть важные. И раз уж поход в бассейн с подругой накрылся, откладывать их дальше смысла нет.

В общем, я решила покончить жизнь самоубийством. Да, да, вы не ослышались… Именно самоубийством. Причина, спросите вы? А почему обязательно должна быть причина? Безответная любовь, прогоревший бизнес, травля среди сверстников? Я вас умоляю… Я тупо жить не хочу. Лишняя я здесь…

Как уже говорила, мне 23. Не красавица. Моя жизнь – бесконечный день сурка. Работаю кассиром в «Пятерочке», продаю еду и бухло людям, которые вечно чем-то недовольны. Когда нет смены, иду к Светке, пью пиво или что покрепче, иногда даже курю, а заодно слушаю философские рассуждения о бренности человеческого бытия от очередного подругиного хахаля. Самоубийство – не выход, скажете вы. Нужно что-то изменить в своей жизни. Херня. Могла бы, изменила. А так… Просто как-то все не сложилось. Причем с самого детства… Школа – на тройки, техникум со средним специальным образованием и апогей всего этого – «Пятерочка». Как же достало… Не хочу так жить. И не буду. Даже придумала, что должно быть написано на моем памятнике на кладбище (о чем предусмотрительно написала в предсмертной записке родителям):

 
«Летает ангел безработный
над гробом с девушкой внутри.
Она была его работой…
Но на нее он опоздал…»
 

Круто, да? Мне тоже нравится. Люди будут останавливаться, печалиться, увидев даты 15.04.1994 – 16.09.2017. Такая молодая… Она же пожить не успела… Ох, нет. Пожить я успела сполна…

Вообще не думаю, что есть определенный возраст разочарования в жизни. И дети, особенно подростки, бывает, разочаровываются, и взрослые. Или взять меня: вроде давно не ребенок, но пока еще и не взрослая – а тоже разочаровалась.

Ой, в своих мечтаниях о собственной безвременной кончине я совсем забыла о главном – суицидников же не хоронят на кладбище, только за оградой. Ну да ладно, в конце концов, это от меня уже не зависит. Зато зависит другое – каким именно способом покинуть сей опостылевший мир? Задавшись этим вопросом, я поняла, что прыгать с крыши, топиться, резать вены и тому подобное я не хочу, все-таки неплохо было бы лежать в гробу красивой. В итоге на помощь мне пришла недавно прочитанная книга Паоло Коэльо «Вероника решает умереть». Там главная героиня, чтобы уйти из жизни, выпивает пачку снотворного. Я решила сделать также. Засну и больше не проснусь. А если вдруг все же проснусь… Значит, есть еще незавершенные дела на этой земле. Такая вот, мать ее, русская рулетка…

Кстати, две пачки снотворного как раз лежат у меня в тумбочке. На той неделе навещала бабулю и предусмотрительно стырила их из ее аптечки. Будто знала, что пригодятся…

Итак, орудие самоубийства под рукой, и теперь настал его звездный час. Что может быть более романтичным, чем умереть во сне?

По правилам суицидников (а я, конечно же, много чего нагуглила об этом), в первую очередь я должна была отдать все долги и попросить прощения у близких. Ну, долгов у меня нет. А родителям звонить не хочу. Зная мою впечатлительную маму, могу с уверенностью сказать, что она сразу же обо всем догадается и бросится на помощь. Эх, мама… Ничем мне уже не поможешь… Ничем…

Нахожу в недрах кухонного шкафчика оставшуюся от какой-то попойки водку, нарочито медленно ползу с ней в комнату и, усевшись на кровать, высыпаю в рот одну упаковку таблеток. Запиваю. Потом повторяю процедуру еще раз. Буквально сразу же меня настигает ощущение расслабленности и безмятежности. Правда, это вряд ли от таблеток, скорее от водки. Да ещё явно сказывается почти бессонная ночь… Принимаю горизонтальное положение и сладко засыпаю.

Ну, здравствуй, смерть, вот ты, значит, какая… Ласковая, нежная… И такая спокойная…

Глава II. Мир жирных наркоманов

— На что мне безумцы? — сказала Алиса.

– Ничего не поделаешь, — возразил Кот. — Все мы здесь не в своём уме — и ты, и я.

– Откуда вы знаете, что я не в своём уме? — спросила Алиса.

– Конечно, не в своём, — ответил Кот. — Иначе как бы ты здесь оказалась?

Льюис Кэрролл

Чей-то влажный и шершавый язык лижет мою щеку. Собака? В раю есть собаки? Хотя стоп… С чего я взяла, что попала в рай? По всем раскладам это определенно должен быть ад.

Медленно открываю глаза. Картина следующая: грязная и до жути худая псина неизвестной мне породы настойчиво трется своим холодным носом о мое лицо. Резким «кыш» отгоняю ее в сторону и осматриваюсь. Ну дела… Оказывается, я лежу возле мусорных баков посреди какой-то мрачной подворотни, а вокруг разбросано множество странных белых таблеток с мелкими надписями. Начинаю изучать эти надписи и понимаю… что ничего не понимаю. «Бродский», «Пушкин», «Чехов», «Бунин» и все такое. Что за хрень?

Псина, застывшая в паре метров от меня, сперва долго обнюхивает, а затем, набравшись смелости, подбирает с асфальта одну из таблеток. Тут же взгляд четвероногой бедолаги становится неестественно стеклянным, но мгновение спустя она снова принимается усердно обнюхивать асфальт в поисках других таблеток.

Да уж, не таким я представляла себе загробный мир…

Неожиданно где-то позади раздается гулкий металлический грохот. Оборачиваюсь и вижу одетого в лохмотья бомжа, который сосредоточенно ворошит палкой содержимое большого мусорного бака. И что самое странное – бомж этот нереально толстый, прямо-таки жирный. Вы когда-нибудь видели жирных бомжей? Я – нет.

Он ловит мой удивленный взгляд и вдруг начинает орать:

– Что уставилась? Нищебродка! Пошла вон отсюда! Моя территория!

Нищебродка?! Из уст бомжа это звучит как-то особенно обидно.

Впрочем, лучше с ним не связываться. Вскочив на ноги и спугнув примерившуюся было к очередной таблетке псину, я спешу поскорее убраться прочь. Бомж продолжает что-то кричать мне вслед (ага, конечно, наглая девчонка позарилась на его «несметные богатства»), и только свернув за угол, я останавливаюсь, чтобы перевести дух.

Уфф… Интересно, где я все-таки нахожусь? Больно уж это место не похоже ни на рай, ни на ад. Ладно, попробую рассуждать логически: я решила покончить жизнь самоубийством, выпила две пачки снотворного, потом заснула… И вот теперь я здесь. Хм, может, я как та девушка, упавшая с балкона, и нахожусь сейчас в коме? А мое сознание попало… ну, на тот свет? Или, скажем, в некий альтернативный мир со своими порядками и устоями? Логика, возможно, не безупречная, но хотя бы есть за что зацепиться. Нужна же, в конце концов, какая-то рабочая версия. А дальше будем действовать по обстоятельствам.

Оказалось, что мой побег из подворотни привел меня во двор многоэтажного жилого дома. Осматриваюсь: двор как двор, дом как дом. Ничего необычного. У ближайшего подъезда на лавочке – прямо сюжет для анекдота – сидят три бабули. И, подобно тому бомжу, все три – невероятно толстые.

– Слышали новости? Семеновна-то сегодня утром того, ласты склеила! – говорит бабуля, сидящая посередине.

– Да ты что? Как?! – в один голос удивляются две другие.

– Спросонья перепутала таблетки, и вместо «От ревматизма» проглотила «Мышьяк», которым собиралась мышей травить.

– Ох, кошмар… Совсем ведь молодой была! Всего 28…

Теперь настает моя очередь удивляться. Серьезно? 28-летнюю девушку вы называете Семеновной? Что за бред…

И тут старушки-жирдяйки замечают меня. Я едва успеваю пробормотать тихое «Здрасти», как они начинают наперебой причитать:

– Деточка! Боже! Какая же ты худая! Вы только посмотрите…

И даже умудряются проехаться по моей «неимоверной анорексичности».

К слову, я – не то что не анорексичная, я и худой-то себя не считаю. Я – совершенно обычная и если переем булочек – сразу сажусь на диету, так как уже не влезаю в любимые брюки. Конечно, рядом с этими милыми толстушками я действительно могу казаться анорексичкой, но в реальном мире я ни за что бы ей не была.

Тем не менее из-за своей природной воспитанности я вежливо улыбаюсь бабулям и подхожу к ним поближе.

Одна из них протягивает мне какой-то небольшой круглый предмет со словами:

– Покушай, бедняжечка…

Этим предметом оказывается таблетка с надписью «Борщ». Да, да, представляете – «Борщ»!

– Ну что же ты, кушай, маленькая!

Не совсем понятно, как можно кушать таблетку, но, чтобы не обижать старушенций, я быстро проглатываю ее. Каких-то пару секунд спустя у меня появляется чувство, будто я только что съела целую тарелку горячего, наваристого борща. Даже характерный привкус во рту остался. Кажется, я начинаю понимать, в чем суть всех этих таблеток…

Поблагодарив бабушек, я направляюсь на детскую площадку, чтобы присесть ненадолго и переварить новую информацию. Ну и, само собой, вкуснейший борщ.

На противоположной от меня скамейке – мамаша с сыном лет 6—7. Естественно, тоже невероятно толстые. Мальчик дергает маму за руку и истошно вопит:

– Ну дай мультик, ну мам, ну дай, дай…

Женщина тем временем словно бы находится в нирване: сидит, раскинувшись звездой и закатив глаза.

– Подожди, не мешай. Джек в итоге бросил эту вертихвостку. Я в шоке… Последний сезон оказался самым интересным…

– Ну маааам. Ну даааай, – продолжает ныть ребенок.

Наконец женщина достает из кармана небольшой пакетик, выбирает нужную таблетку и протягивает ее сыну. Мальчик мгновенно заглатывает долгожданное «снадобье» и принимает точно такую же позу, в какой до этого сидела его мамаша.

Да уж, повезло мне… Могла бы попасть в мир волшебных единорогов или, например, в мир прекрасных принцев. А попала в мир… жирных наркоманов. Ну почему, даже сдохнув, я не стала счастливей?..

Внезапно раздается громкий вой сирены. Мамаша, резко вскочив, хватает сына за руку, и они вместе спешат к выходу со двора. Туда же устремляются и старушки. Я, не раздумывая, бросаюсь следом за ними.

Выбегаю на улицу и вижу, как толпы жирных людей стройными рядами тянутся по направлению к нескольким огромным зданиям, явно напоминающим заводы.

Прислушиваюсь к разговору двух женщин.

– Хоть бы меня сегодня на шоколад поставили, попробую стащить немного с собой, детей порадую.

– Слышала, Федора вон в прошлый раз на никотин поставили, так он домой уже и не вернулся. Нахватался таблеток на смене, да прямо там и помер от передозировки…

Таблетки, таблетки, таблетки… Эти люди вообще могут говорить о чем-нибудь другом?

Тут я понимаю, что многие из них поглядывают на меня с недоумением и даже с отвращением. Видимо, моя точеная фигурка слишком сильно выделяется на их фоне. Один мужчина гневно выкрикивает: «Что ты здесь забыла? Иди к своим!» Остальные как по команде присоединяются к нему, согласно кивая и поддакивая.

Да поверьте, я бы с удовольствием пошла к своим. Только вот не знаю, где они, эти мои…

Тут кто-то больно хватает меня за руку и буквально выдергивает из толпы. Обернувшись, я замираю от изумления: передо мной стоит тот самый симпатичный бородатый парень, которого я видела во сне…

Глава III. Миша

— У меня к нему, знаешь, – детство,

Детство – это неизлечимо.

Вера Полозкова

Сказать честно, в амурных делах мне никогда не везло. Парни крайне редко обращали на меня внимание, но даже и тогда ничем серьезным это не заканчивалось. И дело не в том, что я страшненькая. Я очень даже. Просто мужчины у нас любят девочек-зажигалочек. А я потухла, причем уже давно… Мой последний парень поддерживал наши отношения лишь потому, что они были для него весьма удобными. В итоге, пока я жарила ему котлетки и пекла тортики, он вовсю изменял мне с большегрудой блондинкой Аней. После этого я запретила себе влюбляться, чтобы какой-нибудь очередной козел не посмел снова разбить мое сердце.

Но знаете, по-моему, сейчас со мной случилась самая что ни на есть настоящая любовь с первого взгляда…

– Так и будешь молчать? – широко улыбается парень.

Он совсем не похож на тех, других. Высокий, загорелый, худощавый. А еще эти добрые серо-голубые глаза, этот нос с легкой горбинкой, эти непослушные каштановые волосы и борода, которая ему так чертовски идет… Ой, похоже, я слишком уж откровенно засматриваюсь на него.

– Почему ты худой? – спрашиваю я наконец, не придумав ничего умнее.

– Ясное дело, почему, – ухмыляется парень. – Таблетки не ем и двигаюсь много. К тому же я не выродок, если ты заметила. Впрочем, как и ты сама.

– Выродок? Ты о чем?

– Не о чем, а о ком. О них, – он кивает в сторону идущих к заводам людей.

– Ты называешь этих… жирдяев выродками? Но почему?

– Не только я, мы все их так называем. Ты будто с другой планеты.

Точно, я – инопланетянка, думаю я про себя, а вслух, пытаясь напустить загадочности, произношу:

– Можно и так сказать…

– Ладно. И как же зовут нашу инопланетянку?

Снова улыбается. Боже, какая улыбка… Но подождите, он что, мысли мои читает? Или это такой заранее просчитанный флирт?

– Кеша…

– Кеша? Какое необычное имя.

Ну вот, даже в этом странном мире мое имя кажется необычным.

– Что ж, Кеша, приятно познакомиться. А я Миша.

Миша… Здравствуй, Миша… – начинаю я традиционный бурный монолог в своей голове. – Правда, мы ведь уже встречались. В том непонятном сне… Ты помнишь? Нет, ничегошеньки ты не помнишь. Ты просто стоишь и ждешь, что я как-нибудь отреагирую на твои слова…

– Мне тоже… очень приятно познакомиться.

– Слава богу… Я чуть было не решил, что ты проглотила язык.

Нет, только таблетку с борщом, мысленно иронизирую я над собой. А Миша продолжает улыбаться. Я, наверное, за последний год столько не улыбалась, сколько он за последние десять минут.

– И всё-таки… Откуда ты, Кеша, если ничего не знаешь о выродках?

Я обреченно вздыхаю:

– Ты не поверишь.

– Я постараюсь.

– Нуу… В общем, я действительно из другого мира. Я вроде как умерла, но не совсем… То есть, видимо, я сейчас нахожусь в коме… А сама вот попала сюда. Так что все это мне снится и не взаправду.

– И я снюсь? – интересуется Миша заигрывающим тоном.

– И ты…

Да, и ты… Потому что такой, как ты, может лишь сниться такой, как я. В реальной жизни ты ни за что бы не обратил на меня внимания. Но сейчас я в коме. И все здесь не по-настоящему. Кроме, может быть, моей… эээ… комной влюбленности.

– Ты мне не веришь, да? – спрашиваю я, втайне надеясь на обратное.

– Знаешь, как говорит Виктор Викторович, ложь – это замаскированная правда.

– Виктор Викторович?

– Да. Виктор Викторович – наш учитель и наставник. Он нам как отец…

– А вы – это кто? Худые и не употребляющие таблеток… ненаркоманы?

– Ну, пусть будет так.

Миша вновь смеется, и мое сердце делает очередное сальто.

– А на какой мы планете? И в какой стране? И почему все вокруг такие толстые? И что это, в конце концов, за таблетки, которыми они себя пичкают? – выпаливаю я одним махом все накопившиеся вопросы.

Миша аж опешил. Он поднимает руки перед собой, как бы останавливая меня, и говорит:

– Подожди, подожди. Не так быстро. Мы на планете Земля. В России…

– А какой сейчас год? – перебиваю я его.

– 2317-ый. А ты, рискну предположить, из будущего? У нас в библиотеке есть книга «Гостья из будущего», я как раз недавно ее перечитывал.

– 2317-ый? Ого… Нет… Получается, я из прошлого. Из 2017-ого… Хотя по факту я вообще в коме.

– 2017-ый? Интересно… Нет, это даже замечательно!

Хм, судя по всему, Миша не очень-то удивился. И вдобавок явно что-то задумал.

– Знаешь, что… Я отведу тебя к нам. Уверен, Виктор Викторович будет очень рад с тобой познакомиться. Как и все остальные. Если я правильно помню, в твое время выродков еще не было.

– Выродков? Нет, не было. Тем более я по-прежнему не знаю, о чем ты… А долго идти? Может, заодно расскажешь?

– Отсюда идти примерно полчаса. Мы живем за городом, в резервации, чтобы не пересекаться лишний раз с этими… А я люблю порой наведываться в город, тут живет мой друг, Антон.

– Он выродок?

– Нет, нормальный.

– А почему тогда живет не с вами, раз нормальный?

– Он… принадлежит к элите. Но давай лучше по порядку.