Текст книги "Доля ангелов"

Глава 12

– Рита, стой, я не могу так быстро, – я слышала, что за нами бежит охранник.

– Скажи, что мы в туалет, и пусть охранник не подходит, прошу, – она запыхавшись стояла у большого старого дерева и смотрела на меня умоляющими глазами.

– Не ходите сюда, нам нужно уединиться. Все хорошо, сейчас мы вернемся. Стойте где стоите, – прокричала я приближающемуся здоровенному мужику – он был настроен явно серьезно, но после моих слов остановился и отвернулся – я видела между кустами его спину.

– Что такое, зачем мы здесь? – я смотрела на девушку, которая зашла за дерево и пропала.

Обошла дуб и увидела, что из него торчат только ноги – чуть выше бедра в нем огромное дупло, в которое сейчас Рита опрокинулась всем телом.

– Что там? – я шептала, но она, похоже, вообще не обращала на меня внимания.

Спустя несколько секунд она вынырнула оттуда, опираясь и отталкиваясь одной рукой, а во второй руке она прижимала к груди кучу бумажек.

– Мисс Лора, вы поклялись, что не навредите мне. Вы поклялись! – голос ее был надорван, она смотрела на меня, готовая прямо сейчас расплакаться.

– Да, я обещала, но ты расскажи, что это?

– Сейчас, я сначала найду, – она села на траву и стала раскидывать бумажки сначала в две кучки. В левую ложились треугольники, в правую – бумажки, завернутые прямоугольником. Прямоугольники были явно больше и чище, а треугольники – оборвыши или вовсе – этикетки от упаковок мыла или коричневая упаковочная бумага, похожая на ту, в которую нам завернул украшения шляпник.

Она раскрывала каждый треугольник трясущимися руками, бегло читала, аккуратно сворачивала, откладывала, и брала следующий. Я боялась пошевелиться, потому что девушка торопилась. Я поняла, что она не нашла того, что искала, потому что погрустнела еще больше. Положила в общую кучу вынутый из платья прямоугольник, и собрав все бумажки, вернула их обратно в дупло. Отряхнувшись, она повела меня к карете. Охранник дождался нас, пропустил вперед и пошел следом.

– Домой, – крикнула Рита, и мы тронулись.

– Мисс Лора, это дерево – единственная связь людей, живущих там, в долине Хорма и их родни из Валентайна. Я уже месяц не была здесь, но до этого письма от родителей прекратились еще месяц назад. Они искали жилье. У отца заболели руки и спина – он не мог построить даже навес от дождя. Я хотела передать им денег, что скопила со своих оплат, но письма мои так никто и не забирает. Люди из долины иногда могут добраться сюда ночами через лес, и оставить весточку родным, иногда у кого-то получается договориться о встрече в лесу. Но писем от них больше нет.

Я не хотела сейчас еще больше ее расстроить, и обратно мы ехали молча. Я смотрела на город, на людей, что суетно носились с корзинами, ревущими малышами. Простая одежда горожан была проще, чем платья Риты. Все, кто жил в первом и втором круге – сразу за ратушей, скорее всего, могли позволить себе карету или повозку. Остальные – сводили концы с концами.

Дома нас ждал ураган «Марита», орущий и причитающий, но я просто прошла мимо нее в комнату и попросила обед. Мне начало нравиться мое новое состояние, которое я окрестила пофигизмом. Давно, моя знакомая говорила мне забитую фразу «Нечего бояться, если это тебя не убьет», но, как сказала другая знакомая: – ты слишком близко принимаешь все к сердцу и боишься обидеть, вот на тебе и ездят все, кому не лень. Здесь за ошибку могут повесить, а за доброту – утопить, значит, хватит возить на себе.

Перекусила, и Рита расплела косы. Волосы вились от природы, но сейчас это были красивые ровные волны, которые я не стала растрясать, а просто чуть расправила руками жгуты, остальное они сделают сами. Вынула из клатча шпильки, подняла часть волос от висков, завернула в улитку и закрепила шпильками. Остальные волосы красиво падали на спину. Лицо и грудь были открыты, несколько кудряшек выбились над ушами – это придавало лицу очарования. Хватит мучиться и терпеть – у меня на эти четыре часа есть дела поинтереснее.

Рита принесла нитку жемчуга и сережки. Они, видимо, были из серебра – от уха спускался раскрытый цветок, из которого больше, чем на половину выглядывала идеальная натуральная жемчужина. С платьем богатого кремового цвета и кружевом чуть светлее – смотрелось достойно. В первые годы работы в ресторане в самом центре Москвы, я могла себе позволить многое, в том числе хорошую одежду и украшения. Алкоголь тогда был для меня лишь дополнением к этому. Девяностые годы, которые многих ввергали в нищету, подняли меня к самым верхам, а двухтысячные скинули на дно. Тогда я начала терять границы, и меня выперли из ресторана с «волчьим билетом».

Мы быстро надели платья и вышли к каретам раньше моей истерической родительницы. Отец посмотрел на меня одобряюще, попросил покрутиться, и похвалив прическу, уехал первым. Я не стала ждать мать, и мы с Ритой сели во вторую.

На балу все было примерно так же, только, начало было более прозаичным – король больше не говорил. Мы вошли в зал, где все уже танцевали. Я старалась не скользить взглядом по толпе в поиске Дюбара, но признавалась себе, что хочу его видеть.

Танцевать пришлось с Нотингом и еще одним министром, что был в подчинение у моего отца. Все шептались о моей прическе и дамы обходили меня кругом, чтобы осмотреть ее. Надеюсь, я введу новую моду – более щадящую время и голову женщин. Принц танцевал с незнакомыми мне девушками, и я была рада, что мне этого делать не обязательно. Дюбар так и не появился на балу, и я с трудом дождалась – когда отец позволит вернуться домой. Настроение было испорчено, а предвкушение от общения с ним переросло в грусть.

Нотинг же был счастлив, что ему одному можно сопровождать меня по залам и он пользовался этой возможностью не скрывая радости. Все вокруг, похоже, были уже уверены, что пара у нас сложилась, потому что я снова, как дура, боялась обидеть парня, сказав, что не стоит шляться за мной по пятам, и поддерживала его пустые темы для разговоров – только бы не вертеть головой в поисках Люка Дюбара. Да, сейчас я понимала точно – ему незачем было вредить мне – уж больно он далек от таких мелочных провокаций, и если подумать, то действительно ничего не теряет при отлучении от двора.

Вечером, пока Рита меня расплетала, я показала, как можно красиво заплести волосы, чтобы их можно было быстро и самостоятельно уложить в прическу. С такими густыми и длинными можно творить чудеса, а не строить на голове сталагмиты, которыми с разбегу можно пробить ворота. Мы продолжили обучение вечером, несмотря на усталость и плохое настроение.

Рита рассказала несколько сказок в общих чертах. На удивление, у них была другая суть, нежели у наших. Если в наших сказках побеждали труд и добро, в них было зерно мудрости, то в здешних воспевались храбрость и жертвенность. Да, это хорошие черты, но, только если герой в конце получает хоть какой-то бонус в виде: счастья, богатства, здоровья, принцессы или принца, на худой конец. Нет, они заканчивались просто констатацией храбрости и честности, а герой мог остаться на своих бобах, а то и вовсе, умереть от кинжала злых людей или ведьминых заговоров. Суть одна – будь молодцом и умри тогда, когда даст Бог, не прибегай к помощи ведьм, потому что все равно умрешь. Налить и плакать. Но у нас другие планы.

Утром я решила погулять в саду, на Корта была легкая обида за то, что не смог поговорить о ведьмах и практически выгнал меня. В тени большого дерева я уселась с тетрадкой Лоры, чтобы начать изучать то, что она записывала так детально и подробно мелким и частым почерком.

На первых трех страницах был список людей, они оказались министрами в разных сферах. Потом были краткие характеристики этих людей, и кое-где были подчеркнуты факты, записанные, видимо, для себя. «Мистер Форк нелюдим, но честен, имеет любовницу в нижнем городе – вдову, и много денег проигрывает в карты» – девушка знала, что слабости людей должны быть ее силой. Какая занимательная тетрадь! Стало понятно, чем дышит двор короля, о котором, кстати, пока не было ни слова. Думаю, есть еще записки, которые она прятала, в том числе и от отца, уж больно она была хитра. Раз готовилась стать вторым человеком при дворе, значит, должна была иметь кучу компромата на всех. Главное оружие женщины у власти – информация и репутация, потому что первое позволяет управлять людьми, а второе не позволяет другим людям навредить ей. Общий с отцом кабинет не может быть местом, где я хранила бы такие штучки.

Я вернулась в дом, закрыла комнату изнутри на ключ и приступила к осмотру каждого угла. К вечеру я узнала, что у меня много обуви, где стоит шкатулка с драгоценностями и что пора вынести ковры с полов на солнце и потрясти. Рано утром служанки должны вынести эти пушистые пылесборники, а как только я уеду на бал – помыть всю комнату. Еще раз проверила стены, пол, матрасы и даже трубки, что играли роль гардин – ничего. Может я считаю Лору умнее, чем она была на самом деле?

Глава 13

На третий день бала, прежде, чем отправиться на танцы, полагалось поехать в нижний Валенторн. Специально для бала держали ожидаемое здесь всеми развлечение – казнь на главной площади. Должны были повесить человека, который работал у уважаемого в нижнем городе фабриканта, что украл большую сумму денег. Отец утром должен был поехать по делам и приехать только на бал. Нас с мамой сопровождал надоевший порядком Льюс Нотинг.

Я попросила разбудить меня чуть только рассветет, чтобы служанки убрали ковры. Рита разбудила меня с готовой чашкой кофе. Помогла одеться, накинула на меня плащ и долго ныла, что на улице еще сыро, и не стоит выходить так рано. На улице соображалось легче, да и прохладный воздух в сочетание с кофе хорошо бодрил. Я боялась смотреть казнь, но мне здесь жить.

После описания министерских «косяков» в тетради Лоры началась очень интересная глава о королевских детях. Этот вопрос больше касался принца, который как раз и должен был править и при Лоре, а значит, она должна была захватить время двух королей. После рождения принца из Валенторна были изгнаны шесть женщин и трое детей. Непонятно, были ли остальные трое беременными, значит надо считать, что сейчас за стеной есть братья и сестры будущего короля. Если выжили, то их от трех до шести. И если у Лоры на эту тему много детальных описаний, нынешний советник обеспокоен этим фактом. Как и король. Отец рассказывал это Лоре, потому что она должна знать и то, что было до нее.

Вернувшись в комнату, я обнаружила, что там старательно моют пол, причем, делали это, словно на корабле – щедро лили из ведра и размазывали тряпкой.  Надеюсь, они вытрут насухо, иначе, сохнуть здесь будет несколько дней. Служанка плеснула из ведра рядом с кроватью и начала растирать воду. Я смотрела на лужу и думала о записях Лоры. Вдруг глаз зацепился за то, что лужица воды очень быстро впиталась в пол, словно там был слив, я дождалась, когда служанка протрет это место и пойдет вниз за водой, закрыла за ней дверь и стала рассматривать разномастную плитку. Она была сделана из ошлифованного камня, но швы были притерты и замазаны. В одном месте явно была видна трещина – именно туда уходила вода.

В косметичке нашла ножницы и просунула одну из режущих частей в щель, чуть наклонила – плитка вышла, но оказалось, что очень глубоко вставлена в паз. Нашла вторые ножницы для рукоделия и засунула с двух сторон и глубже, подковырнула, и подняла. Подхватила пальцами и вытянула из паза камень. Со стороны комнаты он был гладким, как и все, а вот снизу это был вполне себе булыжник. Под ним было пространство среди каменного пола глубиной сантиметров десять и шириной сантиметров двадцать. Там лежал кожаный мешок, завязанный шнурком. В дверь пытались войти. Быстро вынув мешок и установив камень на место, я засунула его в клатч и открыла дверь.

За дверью стояла глухая служанка, и показывала, что нужно пойти за ней. Я мотнула ей головой, мол, сейчас выйду, бросила клатч в единственный ящик секретера, что имел ключ, закрыла, положила ключ в карман и вышла за ней. Вот уж точно она не вовремя – там какая-то тайна, а мне нужно от нее уйти.

Она вела меня к мистеру Корту. Ничего себе, уважаемый ученый решил-таки поговорить? Просто обмениваться любезностями у меня не было времени – пора собираться на бал. Да и мешок мне не давал покоя.

– Мисс Лора, я рад, что вы пришли, простите, что пришлось пригласить вас сюда, но мне нельзя выходить из своей комнаты.

– Знаете, мистер Корт, мне нельзя и шага ступить без моей компаньонки, но я стою здесь уже в третий раз, – я все еще была зла на него. Ученый не может быть трусишкой – боясь всего, он ничего не добьется.

– Простите, что так растерялся в последнюю нашу встречу, просто здесь не принято обсуждать законы, короля и Бога, – он стоял передо мной опустив голову, как нашкодивший парнишка.

– Я не просила вас обсуждать, я хотела узнать ваше мнение, не больше, – ну, не могла же я сказать, что я вообще ничего не знаю, и любая информация мне нужна как воздух!

– Лора, – он с улыбкой снова перешел на имена, – прошу прощения, что не доверился вам, но вы тоже должны меня понять – я и так в опасности…

– Ага, и считаете, что доверились людям, живете в их доме, но не знаете что у них на уме?

– Я хочу поговорить с вами о шифре, что вы предложили мне. Скажите, что это за знаки и знает ли их кто-то кроме вас?

– Я сама их придумала и их никто не знает. Только я одна.

– Я думаю, вам стоит доверять, тем более вы будете следующим советником – мистер Гросарио подтвердил это.

Ничего себе, то есть папуля не так жаждет отдать меня замуж, как моя мама? Значит можно не бояться ее нападок.

– Спасибо, Трой, я тоже хочу доверять вам.

– Идемте, я покажу вам, – он пошел на балкон, где лежала та же тетрадь, где я писала ему буквы. – Вот, видите, здесь я написал целое предложение.

В тетради криво были написаны знакомые мне с детства буквы. Это была родная кириллица.

– Отлично, вам понравилось?

– Да, очень! Мне пришлось выучить их наизусть, привязать каждый знак к буквам. На это у меня ушло больше суток – у меня хорошая зрительная память.

Мне, наверно, было проще – я знала оба алфавита и просто подставляла к первой их букве последнюю нашу. Кое-что я могла прочесть сразу. Но, все же, чтобы правильно расшифровать, пришлось написать два столбика. Он был прав – эти столбики должны быть в голове, иначе, грош цена такому шифру. Половину текста я перевела на память, а остальное подставила по логике

– Прекрасно! Нужно передать его вашему отцу. Теперь вы с нами, Лора!

– Ну так, расскажите мне, что вы думаете о ведьмах? – я сбавила голос, словно приглашая Троя поучаствовать в небольшом заговоре.

– Они очень сильны – спасают от смерти. Больше они ничего не могут. Поля гибнут из-за того, что их тайно чем-то поливают, или даже есть человек при короле, что имеет доступ к хранилищам и может портить семена. А может он ученый много умнее меня. Ведьмы здесь не при чем. Ведьмы много знают о нашем теле и могут его менять – лечить. Их берегут люди в долине Хорма, и ловят их тогда, когда они приходят в город.

– Но зачем они приходят, если это опасно?

– Чтобы лечить людей. Они приходят даже тогда, когда чувствуют опасность.

Ничего себе, ведьмы с клятвой Гиппократа. Нашу скорую помощь не дождешься, а им зарплату платят. А эти сами идут на смерть – страшную смерть.

– Откуда вы знаете это все?

– Это лишний вопрос, Лора, но думаю ты знаешь, что король тоже пользуется ими в тайне от Детей Гасиро, – последние слова он сказал мне прямо в ухо.

– Значит, они могут управлять королем?

– В какой-то мере.

– У короля армия, охрана, а у них что, молитвы? Как они могут навредить королю?

Трой на мой вопрос только улыбнулся и вдруг начал о совершенно другом:

– Как вам нынешний бал, Лора?

– Ой, мне нужно бежать. Пора выезжать, а я еще даже не причесана, извините, я ухожу, – в замке орала сирена. Сначала я думала, что это пожарная сигнализация, но это была моя мамулька. Я пробежала из отцова крыла в свой, где растерянная стояла у окна Рита.

– Мисс Лора, давайте скорее, нам еще добраться до нижнего города, мистер Нотинг уже здесь, и готов выезжать. Вы должны там быть обязательно.

Она заплетала мне волосы, а я надевала гарнитур из светлого металла и камней, прозрачных, как горный хрусталь. Платье мы надевали уже под истерику возле карет.

– Мисс Лора, вы оставили свою тетрадь, а ее можно хранить только в кабинете, – Рита подала мне Лорин дневник, но отца уже не было, и я смотрела куда его засунуть. Достала клатч, с трудом запихнула туда тетрадь – не оставить же все это здесь!

– Бежим, мисс Лора, миссис Гросарио уже выехала, а мистер Нотинг поедет следом за вами.

Я выбежала, поблагодарила Нотинга за то, что уравновесил припадок моей матери, и мы с Ритой тронулись. Мне не терпелось залезть в кожаный мешок – в нем явно были бумаги. Там явно все ответы на мои вопросы, и даже больше. Я боялась, что узнаю вещи, которые отвернут меня от отца, заставят ненавидеть короля и весь этот мир. Я понимала, что, будучи советником короля трудно оставаться доброй пандой, каким я сейчас считала своего отца.

Глава 14

Я боялась казни, словно ехала на свою. Прижимала клатч к животу, тихонько читала «Отче наш», и даже виды из окна меня не радовали. Карета въехала в арку, высадила меня возле моей мамы и ее служанки – благодаря опозданию я была «на разогреве» сегодняшнего представления. Люди смотрели и шептались, и я решила свалить это на мою новую прическу, потому что большинство женщин сегодня отказались от вымени на голове – кудри получились не у всех, но тенденция была видна в первый же день. Площадь была большой – человек двести в дорогих одеждах стояли по кругу, за ними оставалось место, чтобы смогла проехать карета, а у стен ратуши толклись городские жители.

– Почему ты заставляешь меня волноваться, Лора, – шипела мне в ухо мама.

– Потому что тебе нравится волноваться, иначе жизнь тебе кажется скучной, – прошептала я ей в ответ. Она пыхтела, но не ответила мне ничего. Рита меня тихонько ткнула пальцем в плечо – подъехал Нотинг, вышел и подошел к нам. Карета выехала и круг с горожанами сомкнулся. Посреди площади стоял эшафот – я словно смотрела фильм о средневековой казни, и не могла поверить, что это случилось со мной.

Виселица выглядела ровно так, как выглядела в фильмах – деревянная рамка с опорами, петля и высокая чурка под ней. Что там говорили о подсудимом? Своровал большую сумму денег у хозяина фабрики?

На площадь перед эшафотом вышел среднего роста и возраста мужчина в синей накидке – как у короля, видимо, это указывало на то, что он исполняет волю королевства.  Рядом с ним стояли два странных человека: мужчина лет шестидесяти в обычном сюртуке и брюках, но ярко-красной рубашке, и в точно таком же облачении молодой – лет семнадцати – девятнадцати.

Втроем они шепотом переговаривались, смотрели по сторонам, словно искали кого-то взглядом. И тут к ним направился мистер Нотинг, только чуть повернув ко мне голову и поклонившись. Он то зачем там? Они передали ему бумагу, размером с альбомный лист. Он внимательно читал не отрываясь, потом ему поднесли перо, и он подписал бумагу. Толпа стала аплодировать. Он поднял ее над головой, поклонился на четыре стороны и вернулся к нам.

– Волей короля, Бога Гасиро, ради безопасности королевства Валенторн и всех его жителей, сегодня будет казнен вор, что покусился на того, кто дал ему работу, кров и хлеб. Дин Вертено, шестнадцати лет отроду, отца не знает, матери не имеет, сестер и братьев не знает, – глашатай в синей мантии старался говорить громче, так как задние ряды выкрикивали, что им не слышно.

Люди из первых рядов не стесняясь говорили громко – это был их мир, и если задние ряды что-то не слышат, то это только их проблема. Разговоры касались новых одежд, взглядов на балу. Мальчик, которого сейчас повесят не интересовал никого. Толпа у ратуши начала раздвигаться, образовывая небольшой коридор к центру площади. Перед дверью в стене стоял мальчишка, которого держали за цепи, что были прикованы к рукам. Словно это Халк, и сейчас покрошит всю публику кулачищами.

Первый ряд ахнул и сдвинулся назад, конечно, такой монстр! Парнишка с досадой кусал губы, но шел, брови были точь-в-точь как брови на маске скорби. Он не то чтобы боялся, он просто не верил в то, что происходит. К судье, что озвучивал приговор, вышел мужчина – высокий, тонкий как штакетник. Сюртук еще больше делал его похожим на червя. На голове была залысина, но бакенбарды колосились как петрушка на навозе.

– Этот мальчишка залез в мой кабинет, ударил меня и хотел забрать все деньги! Он мог убить меня, а ведь я, несмотря на то, что работник он слабый, хилый, дал ему эту работу, позволил жить в доме для рабочих и кормил наравне со взрослыми, – мужчина хотел, чтобы все смотрели на него, и сам любовался своей речью, что читал с бумаги – действительно, такой сложный текст, прямо обращение президента!

Мальчишку, тем временем, подняли на помост, где рядом с виселицей поставили большой круглый чан, к котором горел огонь. В стенках были прорези в виде пламени свечи. Что они собрались делать с огнем? Мне становилось все труднее дышать, и я уже дышала «собачкой» – короткими вдохами и выдохами, чтобы не поплохело совсем.

– Пусть виновный выскажется, чтобы Бог Гасиро услышал его и решил его судьбу! – это вякнул старик в красной рубашке. Вот оно что, это и есть «уважаемые» Дети Бога, что вершат суды. Ладно хоть дали слово сказать.

– Уважаемые мистеры, горожане, я… – парень начал говорить, но голос его так дрожал, что даже мне было практически не слышно его, хоть и стоял он в трех метрах от меня – я видела его трясущиеся губы и накатывающиеся слезы, – я правда ничего не воровал, я пришел к нему попроситься на работу хоть какую-то, а он псирты мои забрал и отправил топить печь на фабрике…

– Вы все знаете, что он подло врет, – господин жердь, что пострадал от столь ужасного чудовища, как тощий мальчишка, перебил его, и все решили, что вопрос решен и виновный сказал все. Толпа загудела, и стражники повели его к лестнице, куда уже поднялся палач. Он не носил мешка с прорезями для глаз – как в фильмах, он вообще не прятал лица.

– Пусть мальчишка договорит, вы не дали ему и слова сказать! – это прокричала я, и первыми ко мне обернулись Дети Гасиро, потом судья и эта говорящая жердь, что совершенно точно врала. – Да, да, вы дали ему слово, но слушать не стали. Бог Гасиро даже не услышал его слов – как он может судить человека?

Казалось, что за городом в деревне перестали лаять собаки, телеги и кареты за стеной встали и вода в речке перестала шуметь – тишина была такой, что я слышала, как течет кровь в моей голове, которая сначала говорит ртом, а потом думает мозгом. Лишь бы умереть теперь не сильно больно. Слева меня тыкала пальцами в бок Рита, справа сжимал руку выше локтя мистер Нотинг. Мать рядом со мной даже не моргала, и похоже, не дышала.

– Хорошо, пусть виновный договорит, – сквозь губы пролепетал один из Детей Бога, что не позволяет лечить людей.

То-то же, сволочи, думаете, что вы здесь и власть, и суд? Мы еще с вами повоюем! Я чувствовала себя как минимум Че Геварой, и надеялась на чудо и своего Бога.

– Мисс, мисс, я правда не трогал его и пальцем, почти год у него работал взаперти, ел воду с отрубями, да иногда Мирта – работница его, – он махнул головой на мистера Жердь, как я уже окрестила засранца – фабриканта, – подкидывала маленько овощей да мяса, а так умер бы давно. Думал он забыл про меня, а управляющий – собака, голодом морит, поговорить хотел, да и вылез через трубу – еле дождался чтоб остыла. И то, руки все ожег, – он поднял рукава – ладони и оба предплечья до локтя были в ужасных рубцах.

Фабрикант хотел, что – то сказать, но на это засвистели горожане из задних рядов. Пахнуло небольшим конфликтом, за который мне могло влететь, но жизнь мальчика для меня сейчас была важнее.

– Я к его приходу ждал мистера, а он меня и не вспомнил. Ну я и сказал, что в ратушу пойду и расскажу, что силой держали, голодом морили, псирты забрали, а он сказал тогда, что все сейчас отдаст, только, мол, иди за мной. Открыл свой железный шкаф, псирты мне прямо в руки отдал, и сказал, мол в карман убери, я и положил в штаны под завязь. Он денег столько достал, что я обалдел там, обрадовался, думал хоть маленько даст, а тут дверь то открылась и стражники с охраной забежали. А он как давай орать, что я хотел его ограбить и ножиком, мол, хотел его зарезать, – парень заревел навзрыд, – мисс, хоть вы то мне поверьте, раз не слышит меня Бог наш.

– Все, хватит, суд уже был, и никто не подтвердил его слова, теперь вы видите, что он врунишка? – судья громко обозначил, что разговоры закончились. В горле у меня встал ком, и я больше не смогла сказать ни слова. Рита уже в открытую сжимала мою руку, трясла ее, Нотинг чувствовал, что я могу прямо сейчас потерять сознание и поддерживал за локоть.

– Последнее слово тому, кто решит поручиться за этого преступника. У вас есть ровно столько времени, сколько он будет подниматься к петле, – парнишку подгоняли сзади, и тут до меня дошли слова судьи. В голове сразу прояснилось, тошнота отошла, значит есть решение – поручиться за него, и ему сохранят жизнь! Почему никто не верит ему и не хочет спасти?

– Я могу поручиться за него, – я вышла вперед, оттолкнув руку, удерживающего меня мистера Нотинга. Я почувствовала, что хватка Риты ослабла, и была счастлива, что сегодня все закончится хорошо.

– Вы уверены, мисс? Если вы готовы, поднимитесь к нам, назовите себя, и повторите свое поручение! – Это молодой адепт Бога Гасиро, наконец, осмелел и вставил слово.

– Я, Лора Гросарио, единственная дочь советника короля Грегори Гросарио, подтверждаю, что готова поручиться за,  – я замялась вспоминая имя мальчишки, но адепт шепнул мне, и я продолжила, – за Дина Вертено. – я договорила, и поняла, что площадь словно замерла – перестало течь время, никто не моргал. Я посмотрела на место, где стояла несколько минут назад, но не увидела Риту. Мама стояла белая как стена, а мистер Нотинг готов был заплакать.

– Мисс Лора, передайте нам свои псирты, – судья поднимался на помост как будто это была его казнь. Да что с ними всеми случилось, не за Чикатило же я поручилась, а за ребенка, которого можно отправить ухаживать за лошадьми – он всю жизнь будет верным работником.

Я аккуратно вынула бумагу из клатча, стараясь не показать его содержимого и передала судье. Неужели они в лицо не знают дочь советника самого короля, что им требуются документы?

– Дин Вертено, прошу передать ваши псирты, – судья обернулся к парню, который стоял как тень, только огромные – в пол лица глаза иногда моргали.

Солдаты не стали ждать, достали из карманов его штанов бумагу и передали судье.

Тот осмотрел обе бумаги и бросил их в горящий мангал – вот на что походил этот предмет. Мангал с такими огоньками сварил деду его друг, и вечерами, эти оранжевые язычки пламени сквозь отверстия в железе напоминали сказочные, взлетающие в воздух огни.

– Лора Гросарио, отныне вы лишены своего имени, семьи, титулов и права проживать в королевстве Валенторн. Дин Вертено, вы лишены имени и права проживать в королевстве Валенторн. Сейчас вы покидаете площадь в повозке – солдаты проводят вас за ворота, – судья, похоже, сам не понимал – что происходит, и хотел быстрее закончить это.

Тут я увидела Риту – она лежала на полу в пыли, и никто не собирался ей помочь. Больше я не помнила ничего…