Электронная библиотека » Марьяна Романова » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "Стая"


  • Текст добавлен: 30 ноября 2016, 14:10


Автор книги: Марьяна Романова


Жанр: Ужасы и Мистика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Я оторопел и беспомощно застыл на пороге кабинета. Кажется, впервые в жизни я настолько растерялся. Не понимал, как лучше поступить. Тихонько отойти и позвать охранника, вместе дождаться милицию? Окликнуть? Попытаться оттащить Семенова от едва живой его жертвы?

И в этот момент он поднял глаза и посмотрел прямо на меня.

Если честно, я и сам находился в хорошей физической форме. До армии несколько лет полупрофессионально играл в волейбол, а вернувшись – бегал кроссы, наматывал круги по заброшенному стадиону на краю нашего городка. У меня был хороший опыт в рукопашном бою и вполне достаточно упрямства и смелости, чтобы в случае необходимости отразить удар. Только вот почему-то перед Семеновым я вдруг почувствовал себя так, как будто бы был незадачливым лесным путешественников, которого застиг врасплох матерый разъяренный медведь. Это было из области инстинктов. Встреча с более сильным и свирепым зверем.

– Артем… – неожиданно спокойным голосом приветствовал меня Семенов. – Жаль, что ты это видишь.

– Я…

– Молчи уж. Теперь я не могу отпустить тебя просто так. А ну заходи.

Чувствуя себя жертвенным ягненком, я переступил порог кабинета и аккуратно закрыл за собою дверь. Почему-то я решил, что послушаться его будет для меня безопаснее, чем попытаться убежать.

Семенов одним рывком снял скотч с рук своей жертвы. Мужчина тут же отполз в сторону, его пошатывало как пьяного.

– Сейчас я вызову тебе такси, – тихо сказал Семенов, – ты сядешь в машину, поедешь домой и никому не расскажешь о том, что случилось.

Тот часто закивал, готовый на все – лишь бы спастись.

– Впрочем, о чем это я? – ухмыльнулся Семенов. – Ты и так не рассказал бы. Потому что твои убьют тебя, если узнают, что выболтал их имена. И они будут гораздо более жестокими, чем я.

– Знаю, – прохрипел мужчина, утирая рукавом кровь с рассеченной скулы. – Я никому не скажу.

– А если ты меня обманул… В общем, для тебя было бы лучше, если бы ты меня не обманул.

Пока ждали такси, все молчали. Избитый дышал тяжело и время от времени не то хрипло всхлипывал, не то пытался прокашляться. Семенов сидел у окна с прямой спиной и курил в форточку. Он выглядел как человек, который спокойно ждет автобус. Я же зачем-то углубился в бумаги, лежавшие на моем рабочем столе, – финансовые отчеты. Уводя мысли от происходящего, мне было проще успокоиться.

Наконец телефонная трель возвестила о появлении такси. Незнакомец встрепенулся и вопросительно посмотрел на своего мучителя. Он был сломлен, подавлен, в нем осталась лишь одна опция – послушно выполнять чужие команды. Впрочем, это был волшебный «эффект Семенова» – в его присутствии даже самые отпетые необязательные лентяи нашего офиса проявляли армейскую собранность и педантичность. Он был идеальным начальником – умел заставить каждого работать продуктивно и вовлеченно.

– Иди, – Семенов кивнул головой на дверь. – Сядешь на заднее сиденье. Там темно, тебя вряд ли о чем-то спросят. А если спросят, скажешь, подрался с товарищем. Не смей идти в больницу.

– Понял, – прошелестел незнакомец.

– Деньги на такси есть?

– Да… И вы больше не появитесь?

– Если ты сказал мне правду – не появлюсь.

Мы остались вдвоем.

– Я все понимаю, что ты сейчас чувствуешь, – сказал Семенов. – Твоя воля – поступить как считаешь правильным. Единственное, о чем прошу тебя – не принимай решения до субботы. Поедем ко мне на дачу, и там я покажу тебе кое-что. И это изменит твои представления о мире. А потом можешь делать что хочешь – хоть сдать меня ментам.

– Что же там, на этой даче? – Меня подташнивало от волнения и усталости.

– Об этом невозможно рассказать, – покачал головой Семенов. – Иначе ты сочтешь меня сумасшедшим. Это надо увидеть самому. И ты увидишь – в субботу. Обещаешь до этого дня ничего не предпринимать?

И мне ничего не оставалось, кроме как со вздохом ответить:

– Обещаю.


Летопись была одна старая, от руки на распадающихся желтых листах записанная. Говорилось в ней о некоем маленьком княжестве, которое было как земной эдем. Жили в нем люди в дружбе и сытости. Но однажды с юга пришли чужаки – целое войско. У каждого воина – сабля черненая, под каждым – мускулистый и дышащий паром конь вороной. И полились реки крови. Не щадили никого завоеватели – ни стариков, ни женщин, ни детей. Всем, кто встречался на их пути, головы рубили. А потом эти головы собрали в огромный холм – так они потом десятки лет и пролежали под степным солнцем, сначала невидяще глядя в равнодушное небо мертвыми глазами, потом обнажив под сходящей слоями высохшей кожей белые кости. Всех убили, до единого человека. И вот настала первая ночь в пустом завоеванном городе, в котором пахло отчаянием, страхом и смертью. Сначала воины устроили пиршество, а потом уснули усталым пьяным сном, глубоким и черным как южная ночь. Разбудили их крики нечеловеческие. И те, кто открыл глаза и вернулся в реальность из мира снов, позавидовал другим – тем, кто принял смерть во сне. Город был наполнен мертвецами. Их растерзанные тела усеяли улочки, пыль мостовых впитала их кровь. Немногие оставшиеся схватились за свои сабли, но это было бесполезно. Не люди были их противниками, не люди ночью напали на город. Волки. И волков было так много – сотни, тысячи. Они сбегались к городу из окрестных лесов и были похожи на бескрайнее серое море.

Многие из тех, кому выпала участь быть разорванными волчьими зубами, даже не верили своим глазам. Думали, что это страшный сон. Не бывает таких огромных волчьих стай.

Все воины были убиты той ночью, в живых остался только один. Был он самый молодой из всех – мальчишка лет четырнадцати. Это был его первый военный поход. Слабый, худенький, он не должен был выжить – сколько раз он едва не сгинул в пути, сколько раз чудом уклонился от вражеского копья, сколько раз, проклиная себя за трусость, бежал и прятался в роще, мечтая о спасении и доме. Его сердце не было горячим сердцем воина. Он мечтал о поле, о рыхлой ароматной земле, в которую укутываешь семена, а потом наблюдаешь за их медленным перерождением. И вот он один вернулся в итоге, один дошел до родного края, обессиленный, состарившийся и больной. Он и записал эту летопись, он и оставил потомкам память о страшной волчьей ночи.

И всю оставшуюся жизнь потом рассказывал сначала братьям своим, затем – детям, а потом и внукам о Великом Волке, который живет в глухих лесах. Он намного крупнее обычного волка – ростом, должно быть, с дерево. И передвигается он на двух ногах, и глаза у него человечьи, и в глазах отражается его древняя душа. Смотрит на тебя Великий Волк – и как будто бы понимает о тебе все. Не скрыть от него никакого секрета, ничего от него не утаить.

Ни соседи, ни дети, ни внуки выжившему воину не верили. Впоследствии и историки не отнеслись к его летописи всерьез. Она осела в архивной библиотеке небольшого городка на севере России и воспринималась как сказка немногими, кому довелось ее прочитать.


– В субботу не смогу пойти с тобой на пруд, как договаривались, – сказал я Татьяне, – меня друг на дачу позвал, я помочь обещал. В воскресенье сходим, это ведь ничего?

– Ничего страшного, – она была не из обидчивых. Было в ней некое врожденное чувство собственного достоинства, которое не позволяет редким его обладателям чувствовать себя обиженными. Пытаться таких задеть – только себя замарать.

– Не расстраивайся. В воскресенье пикник устроим, вино возьмем с собой, пиццу купим.

– Я и не расстраиваюсь. А где эта дача? – зачем-то спросила Таня.

Я назвал место, и лицо моей подруги скривилось.

– Плохое место, – помолчав, сказала Татьяна.

– Почему?

– Глушь. Там раньше только деревеньки были небольшие, вдоль реки… Но природа красивая, несколько лет назад построили там садовые товарищества. Только зря. Негоже людям в этом месте селиться.

– Ты загадками говоришь, – нахмурился я.

– Некоторые загадки лучше так и оставить секретами, – опустила глаза Татьяна, – То место, о котором ты говоришь, среди лесов стоит. Эти леса никогда не вырубят, земля там рыхлая, болотистая, комарья полно. Большие деньги нужны, чтобы все растащить, присвоить и благоустроить. Так и стоит лес сотни лет. Нехороший лес, недобрый.

– Разве лес вообще может быть добрым или злым?

– Может, – без тени улыбки кивнула она. – Бывает, заходишь в лес, а он как будто бы тебе улыбается, как гостя дорогого тебя принимает. И грибные поляны покажет, и к малиннику выведет, а если сильно утомишься, то и к ледяному роднику, из которого можно напиться. А есть лес мрачный, неприветливый. Он тебя ветками царапает, корни как нарочно ноги твои цепляют. Словно деревья хватают тебя за руки – не ходи туда, не ходи туда, убирайся вон, ты нам чужой, мы тебя ненавидим!

– По-моему, кто-то слишком впечатлительный.

– А еще в таком лесу волки живут, но необычные волки.

– Волкодлак, – вздохнул я, вспомнив любимую страшную историю Татьяны.

– Волкодлак, – мрачно подтвердила она. – Его еще называют Великим Волком. Волкодлак и его стая. Если почуют они человека, чужака, не уклониться тому от смерти, не убежать. Так и сгинет среди болот.

– Обещаю, в лес я не пойду. – Я успокаивающе погладил ее по плечу, но Татьяна нервно дернулась, отстраняясь.

Она была из тех, кто с головой проваливается в любую сиюминутную эмоцию. В этом были и плюсы – минуты счастья она переживала полнокровно, самозабвенно, как дитя. Но если ей было обидно, горько, больно – Татьяна словно проваливалась в ад. Ее тело включало режим саморазрушения. Даже внешне она будто бы сразу становилась на десять лет старше. Я ничего не мог с этой ее особенностью поделать.

– Таня, это садовое товарищество там не первый год стоит. Если бы место было таким нехорошим, оттуда бежали бы люди.

– А ты расспроси соседей, может, они и бегут, – прищурилась она, – Может, там и мрут как мухи люди. Может быть, уходят в лес насовсем.

– Ничего со мною не случится. Я быстро бегаю и хорошо дерусь. И со мной будет Семенов.

– Ну-ну, – усмехнулась она. – Живым ты останешься только в одном случае. Если ты не интересен Волкодлаку.

Я поспешил свернуть неприятный разговор и пожалел о том, что сказал Татьяне правду. В тот вечер мы почти не общались – сидели за крошечным кухонным столом напротив друг друга как чужаки. Каждый как будто бы находился на своей планете. Я курил, смотрел в окно и пытался успокоить мысли. Если честно, я чувствовал себя мальчишкой в ожидании приключений – и мне было немного неловко за эти ощущения. Я не знал никаких подробностей, но было очевидно, что речь идет об истории страшной – возможно, о преступлении, об убийстве. Я вспоминал, каким спокойным и жестоким было лицо Семенова, когда тот избивал несчастного. Я говорил себе – не стоит придумывать версии заранее, скоро настанет суббота, и ты узнаешь правду. Но я был так молод, и у меня еще не было навыков контролировать мысли. Мои мысли были лютыми кровожадными псами, сорвавшимися с цепи и сеявшими хаос.

Татьяна же лелеяла оттенки своего мрачного состояния. Она пила чай и неподвижно сидела, невидяще уставившись в какую-то книгу. И варилась, варилась, варилась в медленно закипавшем адском котле.

Спать легли по отдельности – она на кровати, я же – на коротком и неудобном кухонном диванчике. Это было так инфантильно и глупо, что нас поссорил Волкодлак, едва ли существующий в реальности.


– В деревнях говорят – в каждом лесу Волкодлак свой обитает. Если поехать на Север, например, в Архангельскую область – любая старуха про него расскажет, пусть и неохотно. Отпираться будет долго – в наш век скепсиса никто не хочет прослыть сумасшедшим, но при желании разговорить можно. Волкодлак показываться людям не любит, а те, кому довелось увидеть его вблизи, из леса не вернулись и рассказать ничего не смогут. Только вот пасет он каждого чужака, пришедшего в его дом. Бывает, идет грибник по лесу, углубится немного в чащу, заплутает, и начинают ему мерещиться чужие шаги за спиной. Оборачивается – нет никого. Тьфу, показалось, нервы расшалились что-то. Но то справа ветка хрустнет, то птица, чьей-то поступью напуганная, резко вспорхнет из кустов, то сорока лесная летит поодаль, словно сопровождая кого-то, от глаз сокрытого. И это ощущение чужого взгляда на твоей спине, которое ни с чем иным не перепутаешь. Случай был – компания туристов пропала в лесу. Пошли с ночевкой, с палатками, их даже вроде бы провожал кто-то местный, бывший лесник. Еще головой качал – вы бы, ребята, к ночи ближе убирались из леса нашего, всякое о нем болтают. Напрямую не говорил, но намекнуть пытался. Но люди были молодые, самоуверенные. Собирались всю ночь костер жечь и житейские истории друг другу рассказывать, попивая чай из сушеного малинового листа. К утру, когда не вернулись они, никто и не побеспокоился – выпили, поди, проспятся и появятся. Но когда они не появились ни к обеду, ни к вечеру, тут, конечно, народ на поиски собрался. Неохотно – уже начинало смеркаться. На Севере не любят углубляться в лес после заката. Впрочем, палатку и кострище их быстро нашли – чужаки не сильно в лес углубились, на первой же приятной полянке обосновались и устроили свой последний пир. Сразу стало ясно – случилось с ними что-то нехорошее. Палатка была вся ножом исполосована – как будто бы изнутри ее резали, пытаясь от чего-то убежать в ночи. Пепел костра уже давно остыл. Тел еще и не нашли, но всем было понятно – нет смысла искать их в ночи, мертвецам плевать на время. Воротились обратно, а следующим утром вернулись в лес. В компании той четыре человека были – два пацана и две девочки. Одну девчонку быстро обнаружили – лежала среди деревьев лицом вниз, а когда перевернули, отшатнулись – лица-то у нее не было, как будто содрали его. Бурое месиво, и сквозь запекшуюся кровь косточки белеют. Вторую нашли чуть поодаль, у раскидистого дуба. Руки ее были в кровь содраны – видимо, пыталась забраться на дерево и спастись от смерти, да не успела, прыти не хватило. Парней нашли уже ближе к вечеру – в болото их утянуло по самую шею. Одного вытащили – весь в иле темном, во рту – жижа болотная, глаза широко распахнуты, и все сосуды в них полопались. Второго пытались вилами подцепить, да все никак, в итоге тот бывший лесник, который провожал их, прямо за голову мертвеца потянул, да тут же и упал от несоразмерности усилия. Одна голова в руках его и оказалась – как будто кто-то нечеловечески сильный оторвал ее от тела одним движением. Много о той истории судачили, и годы спустя даже местные, которые лес как свои пять пальцев знали, опасались туда заходить. Еще в другой деревне рассказывали – девочка там была, чистый сорванец, все наперекор своим делала. Обидел ее кто-то из домашних, вот она с криком «Ну и пожалуйста!» за околицу убежала. Потом соседи пришли к ее своякам в панике – ваша-то в лес подалась, мы видели, как она через поле неслась. Тут уж вся деревня поднялась, пошли спасать бедняжку. А дело уже совсем к ночи было. Никто, к слову, не верил, что девку живой еще увидят, глаза от ее родных прятали. Но нашли. У кромки леса сидела на траве, скукожившись, обнимала свои колени и монотонно раскачивалась. Когда к ней подошли, посмотрела невидящим взглядом. На руках ее домой нести пришлось. Температура у нее поднялась, жар, бред. Каталась по пропитанным потом простыням и орала: «Не подходи! Не подходи ко мне!» А потом, когда пришла в себя, рассказала – обида ее была похожа на темные перепончатые крылья, которые ее вмиг, в полубеспамятстве, до леса донесли. В лес вошла и остановилась – дальше-то делать что. Никто за ней не гнался, никто не пытался вернуть и попросить прощения. Да, может быть, и не видел никто, куда она подалась, не оценил, как она рисковала всем назло. Потопталась, посидела на поваленной березе, нашла куст малины, съела несколько ягодок. Вдруг слышит – шаги осторожные. А уже вечер совсем, и не разглядишь ничего за покрывалами пышных кустов. Шаги приближаются, страшно. Она тихонько позвала: «Кто здесь?.. Я сейчас уйду… Я не одна, тут батя со мной!» – но никто ей не ответил. И вдруг из кустов прямо на нее странное существо выдвинулось. Вроде бы и человек, но какой-то странный. Голый совсем, передвигается на четвереньках, как животное. Остановился, носом повел. Девочка от страха онемела, ноги слабыми стали, а воздух – как будто бы ватным. Как в ночном кошмаре, когда убегаешь от чудовища, а тело не ворочается, словно ты в каком-то киселе.

Много таких историй можно собрать по деревням. И не поймешь – сказка ли это, выдумка или коллективное сумасшествие.


Наступила та самая суббота, когда мы сели в старенький дребезжащий автомобиль Семенова. Поспать мне удалось в тот день от силы три часа, меня мутило и пошатывало. Да еще и семейные ссоры всегда лишали меня энергии. Я близко к сердцу воспринял выходку Татьяны. Не мог перестать об этом думать, злился на нее. «Дурная баба, сумасшедшая, больная!» – вертелось в голове.

– Во что ты веришь, Артем? – спросил вдруг Семенов.

– В каком смысле? – немного насторожился я.

– В прямом. Каждый человек во что-то верит.

– Я атеист, если вы это имеете в виду.

– Атеизм – тоже вера. Вера в отсутствие бога. Точно с такими же канонами и даже ритуалами.

– Я верю в науку.

– Это слишком тонкая область, – усмехнулся Семенов, – слишком много белых пятен. На самом деле мы почти ничего не знаем о мире. И мало отличаемся от людей, которые верили, что земля плоская.

– А это вы вообще к чему?

– Сегодня ты увидишь то, что не укладывается в твою картину мира.

– Волкодлака, что ли? – вырвалось у меня.

Семенов отреагировал неожиданно – руки его как будто бы свела судорога, он вильнул рулем в сторону, и мы едва не съехали в кювет. Он был такой напряженный, как натянутая гитарная струна. Все мышцы скованы, как будто бы этот человек живет на пределе и не может позволить себе расслабиться даже во сне.

– Что ты сказал? – В его интонации чувствовалась угроза, и на секунду мне показалось, что сейчас он наскоро запаркует автомобиль на обочине, вытащит меня и начнет бить, как того несчастного в кабинете. Просто от чувства собственной беспомощности. Атака загнанного в угол сильного зверя.

– Я ничего об этом сам не знаю, – поспешил оправдаться я, – Но моя девушка, Татьяна, все твердит о необычных волках, которым на глаза лучше не попадаться. И что руководит ими какой-то Великий Волк, получеловек. Таня называет его Волкодлаком.

– Но откуда она все это взяла? – немного успокоился Семенов. – Есть такая легенда. Но она не очень популярная. В книгах об этом не найдешь. Кто ей рассказал?

– У нее брат погиб. Твердил о волках, которые зовут его в лес. Все считали его ненормальным. Но однажды он ушел в лес, один. И не вернулся. А потом нашли его разодранное тело.

– Когда это было?

– Давно… Я стараюсь об этом не говорить. Татьяна, она… Нестабильная. Ей нельзя позволять много говорить о таких вещах. Она начинает путать реальность и сказку. Я боюсь, что она сойдет с ума. Иногда мне кажется, что она уже…

– Все женщины отчасти сумасшедшие, – хмыкнул Семенов. – И в этом ничего плохого нет. Все потому, что им открыта чувственность. Мужчины воспринимают мир логикой. А у женщин есть дар интуиции. Ты знаешь, что некоторые каббалисты считают – женщина ближе к богу?

– Никогда не интересовался каббалой… И вообще, вы меня пугаете. Что там такое, на вашей даче.

– Я еще и не начал тебя пугать. Не спеши, нам минут пятнадцать всего ехать осталось. Сам все увидишь. Так вот, научиться мыслить логически – реально. А вот развить интуицию, если не рожден с этим даром, практически невозможно. Очень трудно. На это вся жизнь уйти может. Получается, у женщин больше шансов познать мир целостным, чем у нас. Во все времена мужчины это понимали. И старались женщину подавить. Поставить на второе место.

– К чему вы это все?

– К тому, что, может быть, не такая уж сумасшедшая твоя Татьяна. Просто она чует то, с чем твой мозг не может смириться.


От машины шли молча, петляя по улицам садового товарищества. Почему-то Семенов запарковался у дальней калитки. Он торопился, и, хотя на лице его было обычное спокойное выражение, я нутром чувствовал его взвинченность. Наконец подошли к дому, который стоял немного на отшибе. Обычный дачный домик – простенько и бедненько. Участок буйно зарос травой, и, пока мы пробирались по тропинке к дому, стебли крапивы несколько раз полоснули меня по лицу.

Дом не выглядел жилым – окна фанерой заколочены, прибитый к стене умывальник проржавел, во дворе – куча мусора. Сложно было поверить, что это неухоженное состарившееся жилище принадлежит педанту Семенову.

Но вот он отворил дверь ключом – полумашинальное отточенное движение человека, для которого эти стены давно вошли в привычку.

Вслед за ним я осторожно вошел на веранду. Внутри дома было получше – простая деревянная мебель, запасы минеральной воды и консервов под столом, запах пересохшего дерева и мяты, на стене – телогрейка, чуть продранная на рукавах.

Семенов опустился на стул – отчего-то он выглядел обессиленным. Кивнул в сторону электрической плитки:

– Ты, малой, поставь чайник. В серванте, кажется, была халва.

Мучимый любопытством, я послушно засуетился – хотелось как-то встряхнуть его, отпоить чаем, расшевелить. В доме, как и в рабочем кабинете Семенова, царил минимализм – ничего лишнего, несколько старых чашек, несколько тарелок, банка яблочного джема на полке, немного засохший хлеб. Хранившийся в берестяном туеске чай оказался самодельным – из земляничного и малинового листа. Я сделал нам бутерброды с вареньем и уселся напротив Семенова, обнимая ладонями горячую кружку. Казалось бы, умиротворяющая атмосфера – ветер гнет верхушки берез за окном, пахнет травами и ягодами, ностальгический детский дачный мирок. Закроешь глаза и мерещится, что это твоя собственная, давно проданная родителями, дача и что сейчас твоя давно умершая бабушка звонко позовет тебя: «Обедать! Руки не забудь помыть!» Но почему-то мне было не по себе. Холодок в солнечном сплетении. Это было так глупо – но я как будто бы кожей чувствовал, что у этого неприметного и по-своему уютного дома были мрачные секреты.

– Ты ведь знаешь, что я вдовец? – Тихий голос Семенова вернул меня в реальность. – Знаю, вы обо мне все сплетничаете.

– Да, – подтвердил я и зачем-то еще добавил: – Очень вам сочувствую.

– Не стоит, – криво ухмыльнулся Семенов, – В моем случае это было избавление. Потому что я потерял жену задолго до ее смерти.

Он резко встал, зачем-то устремился к старенькому дребезжащему холодильнику, как будто бы его недра содержали как минимум философский камень, универсальный ключ от всех дверей. Достал батон немного заветревшейся колбасы и начал нарезать ее – неаккуратными толстыми ломтями. Я заметил, что его руки немного дрожат. В тот момент Семенов был похож на маньяка, с извращенным наслаждением разрезающий кожу беспамятной жертвы, а не на гостеприимного хозяина, отчего-то вздумавшего предложить гостю неуместный бутерброд. В отличие от меня самого затянувшиеся паузы не тяготили Семенова. В моем же восприятии молчание было похоже на ледяной колпак, из-под которого хотелось выбраться, да не хватало сил. Интуиция подсказывала мне, что я должен лишь плыть по течению, предоставив инициативу хозяину дома.

– Давай, Артем, выпьем, – внезапно сказал Семенов. – Парень ты хороший, хоть и нетерпеливый как щенок. Спиной чую, как ты на стуле весь изъерзался. А в твоем возрасте пора бы научиться выдержке.

Передо мною оказалась стопка ледяной водки и неумелые бутерброды, трогательно украшенные ломтиками увядшего огурца. Все это было так странно. Новое лицо Семенова. И похоже, настоящая лицо, не имевшее ничего общего с масками, которые он носил на публике.

– Но я не…

– Да ты выпей, выпей, – он похлопал меня по плечу.

Жест почти отеческий, а рука – тяжелая.

– Тебе сегодня предстоит увидеть такое, к чему без водки и не подступиться. Если не хочешь поехать крышей. Я уже который год с этим живу. Да так и не привык… Я тоже выпью. Пока поедем обратно, все выветрится.

Семенов осушил свою стопку одним глотком и тотчас же налил себе еще. Это было поразительно. Семенов – с его репутацией не то даосского сверхчеловека, не то бесчувственного киборга – пил водку как самый обычный мужик.

Неприученный к крепкому алкоголю я закашлялся после первого глотка. Внутри моей головы точно море кипящей лавы разлилось. Это было непривычно, но приятно. Откинувшись на спинку старенького деревянного стула, я попробовал расслабиться. Это было трудно. Неизвестность, да еще и приправленная таким анонсом Семенова, нервировала. «Тебе сегодня предстоит увидеть такое, к чему без водки и не подступиться. Если не хочешь поехать крышей…»

– Моя жена ушла в секту, – наконец заговорил он. – Где-то за год до смерти. И дочку, Алену мою, с собой увела.

– Как? Ваша дочка ведь в Москве учится…

– Это я придумал для коллег. Чтобы не было лишних вопросов. Нигде она не учится. Сломанная жизнь, в двадцать один год.

– А она… тоже…

– Нет, Алена жива, – поморщился Семенов. – Сегодня я тебя с ней познакомлю. Но советую перед этим выпить хотя бы еще пятьдесят грамм.

– Да мне, пожалуй, хватит. Развезет!

– Это ты зря. Пить, не теряя контроля – навык бдительного человека. Такой же как бег или стрельба… Ну как знаешь.

– А что это была за секта? – немного осмелел я.

– О! – Губы Семенова растянулись в улыбке, как у пластилинового человечка из мультфильма, а взгляд остался внимательным и серьезным. – Она очень маленькая. И закрытая. Я уже несколько лет иду по их следу. Все без толку. Даже странно, как моя Наташа ухитрилась на них выйти. В отличие от большинства таких организаций они никак себя не рекламируют. И даже наоборот – избегают и лишних знакомств, и новых адептов.

Семенов говорил, а я тем временем исподтишка наблюдал за ним. Человек-загадка. Я помнил, каким было его лицо, когда он человека избивал. Белые от ярости глаза, сжатые губы. Теперь в это сложно было поверить. Люди с таким ровным безмятежным лбом и размеренной речью обычно не способны на проявления чувств. Но Семенов был как бушующее море, в результате странного катаклизма закованное в толщу льда. И раньше, глядя на него, я замечал только этот лед, а теперь мне открылись и штормовые волны, и ледяные соленые брызги, и синие омуты, и обломки затонувших кораблей, на вечность оставшихся в пучине.

– Они называют себя Стая. Их действительно очень мало. Во всей России от силы сотня. Они никогда о себе не говорят – каждый новичок, насколько я понял, дает обет неразглашения. И моя Наташа попала в эту группу. В Стаю, – скривился он.

– Где же она таких нашла?

– Этого мне узнать не удалось. Я не сразу заметил, что с ней что-то не так. Пропадал на работе. Дома валился замертво от усталости. Наташа со мною не ссорилась, у нас всегда было спокойно и чисто, обычный счастливый дом. И Алена довольная такая ходила. Она так любила жизнь! Такой красавицей выросла, и сама об этом знала. Мечты у нее были, амбиции, планы. Я ничего не заподозрил. А обе уже были в Стае… Подруга у нее появилась. Наташа всегда довольно замкнутой была. Не любила из пустого в порожнее переливать и с другими бабами лясы точить. Она всегда лучше с книгой посидит или гулять на несколько часов уйдет, с собакой нашей. Интроверт. У нас овчарка немецкая была, Джеком Лондоном назвали… И вот в наших разговорах все чаще начало имя этой приятельницы всплывать. Валерия то, Валерия се. Меня не жди, я к Валерии чай иду пить. За короткое время эта Валерия в подружки лучшие просочилась. И, с одной стороны, я был рад – работа отнимала все мое время. А Наташа – всегда одна, жалко ее было. Но с другой – с самого начала мне почему-то было тревожно. Чутье. Я мысли эти от себя гнал. Думал, что это чушь и профдеформация. А потом Наташа стала к этой Валерии на всю ночь уходить. «Тебя же все равно дома нет, у Аленки нашей мальчик, не до меня ей…» Тут я, конечно, всполошился. Хотя откуда мне было знать, что там все так страшно – я решил, что у моей жены любовник появился. Этого себе никогда не прощу. Пока свою обиду высиживал, как крокодилье яйцо, Наташа прошла точку невозврата. В последние недели перед уходом она совсем другой стала. Чужой, неприветливой. Скажешь что не по ней – огрызается. Никаких больше ужинов, домом заниматься совсем перестала. Такое впечатление, что ей было совсем тошно рядом со мною. Спала даже на самом краю кровати, отодвинувшись, а если я ненароком ночью ее касался, так брезгливо стряхивала мою руку, как будто бы я слизень, а не человек. А я, идиот, на гормоны все списывал. Думал, влюбилась, идиотка.

– И что же, вы не пробовали за ней проследить? У вас ведь были все возможности, с такой-то работой…

– Пробовал, – вздохнул Семенов. – Я был сам не свой в те дни. Не знал, что мне делать, как правильно поступить. Мы были вместе почти двадцать лет. Я ее как часть себя воспринимал. Конечно, страсть ушла давно. Но было что-то большее. Родство. Мы были как один организм, одно тело. И мне было, с одной стороны, так страшно, что весь мой мир рушится. И все, что я создавал годами, больше не имеет смысла. Но с другой – я был немного даже рад за нее. Как друг, а не как обманутый муж. Что на ее долю выпала поздняя страсть. Такой вот последний десерт…

– Она ведь не пожилая была, – вырвалось у меня.

– По паспорту – да. Многие в таком возрасте еще девочки. Но Наташа никогда не заботилась о внешнем. И поесть хорошо любила, и даже крема у нее никогда не было, и из одежки – двое штанов и несколько футболок. Утром на ощупь взяла из шкафа чистое и пошла. Поседела она рано, волосы не красила. Ей было на все это искренне, от души наплевать. И мне это нравилось. В этом была особенная самоуверенность… Она полностью полагалась на себя настоящую и считала, что форма – ерунда. И даже тогда, когда я мучился ревностью… Наташа вовсе не выглядела как женщина, у которой любовник. Ничего в ней не изменилось внешне. Те же мятые футболки, та же странная стрижка. И глаза у нее не блестели. И мужчины шли мимо нее как мимо мебели, не проявляя интереса… Но ты прав, я все-таки однажды организовал слежку. Мне было любопытно увидеть, кем меня заменили. Кто за несколько месяцев разрушил то, что я строил двадцать лет.

– И тогда вы вышли на этих… на Стаю?

– Если бы я на них вышел, я бы эту лавочку в два счета прикрыл, – Семенов вздохнул. – Но они хорошо шифруются. В общем, к моему удивлению, любовника я не обнаружил. Наташа и правда проводила много времени с новой подругой, которую и правда звали Валерией. Я навел справки по своим каналам. Валерия Михайловна Мостовая. Ровесница Наташи, тихая, давно разведенная женщина. Если бы я тогда знал, чем все обернется, я бы в волосы ей вцепился, я бы ее в подвале запер и не отпустил до того, как она расскажет все.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 | Следующая
  • 3.5 Оценок: 6

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации