Текст книги "Зов чужого прошлого"

Глава 6

Хоть по времени я и не опоздала на завтрак, но семейство уже восседало за столом в полном составе. Дядя во главе, тетушки по старшинству по правую руку, сыновья с семействами по левую, а мне предлагалось сесть ближе к двери с краю. Возражений и в помине не было. Чем дальше от главных коршунов, тем лучше. Аппетит целее будет.

Дядюшка расстелил на коленях салфетку, подав тем самым знак к началу трапезы, и слуги принялись разносить фарфоровые блюда. Хотя к чему такой пафос ради яиц с ветчиной? Понять мог только исконный житель Мэнэр-холла.

Собственное кушанье я придвинула ближе, не особо задумываясь и тем более не обсуждая вслух степень прожарки ветчины, преимущества яиц пашот перед обычной глазуньей и подобную чепуху. Мысли были заняты более важными вопросами: стоит ли задерживаться в родовом гнезде, как поступить с дневником, откуда начать поиски работы и не решиться ли попросить взаймы у дядюшки, чтобы хватило на открытие дела. А может, лучше взять заем в банке, а дядюшку убедить выступить поручителем? Что ему покажется предпочтительней? Вероятно, просто отправить меня восвояси, ведь я как бы замуж собралась, а после замужества женщине семейства Мэнэр не полагалось работать.

Я поднесла к губам стакан молока, продолжая размышлять над вопросами, которых в моей жизни оказалось неожиданно много, как вдруг звон вилок стих. На столовую опустилась просто нереальная тишина, а члены семейства застыли в разных позах. Еще понять ничего не успела, как посреди комнаты, упав на длинный стол прямо перед одной из тетушек, возник молодой человек. Свечение вокруг него и колебания воздуха, как над костром, разделили картину реального и сюрреалистичного на четкие очертания обыденных предметов и расплывчатые мазки абстрактных и невозможных.

Мой ступор был подобен тому, которым попрекала Мира. Я застыла с поднесенным ко рту стаканом, подобно остальным родственникам, хотя и не ощущала ничего, сковавшего движения.

Молодой человек выпрямился, но тут же оказался придавлен к столу другим персонажем, выпрыгнувшим из ниоткуда. Разглядеть его лицо было труднее из-за полумаски. Одежда сразу напомнила камуфляж наших представителей тревожной системы, в частности тех, с которыми недавно пришлось иметь дело. Послышалась сдавленная ругань, затем сверху выпал еще один, но этот профессионально сгруппировался и отпрыгнул прям на тетушку, сбив ту вместе со стулом. Бедная старушка так и осталась сидеть в прежней позе, только лежа на спине, а третий посетитель выругался: «Понабирали школоту! Только не вздумай сразу схлопнуть проход!» – и принялся осматриваться, пока второй слезал со стола, а молодой человек остался лежать, удерживая руки растопыренными. Сияние над ним постепенно затихало, и марево в воздухе сужалось. Кстати, вернуть тетушку в первоначальное положение третий и не подумал. Он хищно оглядел столовую, и тут наши глаза встретились.

Я хоть и остолбенела от неожиданности, но по инерции продолжала наблюдать за незваными гостями, когда третий поймал мой взгляд и прищурился: «Ну здравствуй, нарушительница. Именем владыки ты арестована!»

Времени терять он не стал и сразу бросился ко мне. Я даже стул отодвинуть бы не успела, не говоря о побеге, только по инерции отшатнулась от протянутых ладоней, когда из почти переставшего сиять перехода выпрыгнул еще один человек. Он мягко приземлился на стол, а ход событий неожиданно переломился в совершенно иную сторону. По логике происходящего, на месте жертвы была я, но вдруг оказались незваные гости. Подобно моим родственникам, они замерли по мановению руки, а я пораженно выдохнула: «Эйден!»

Сложно не узнать человека из твоих кошмаров, чье имя прочно отпечаталось на подкорке сознания вместе с синяками на шее. Однако его скорость впечатляла едва ли не сильнее, чем пугала. Он оказался быстрее прочих пришельцев, и это при том, что я только сейчас заметила, как в паре сантиметров от запястья маячит раскрытый светящийся браслет, наподобие наручников. Их едва не застегнули на моих руках, зато теперь отпала необходимость корить себя за медленную реакцию и прочий ступор.

– Вспомнила? – быстрый вопрос, вкупе со стремительным рывком, в результате которого я слетела со стула, счастливо разминувшись со «статуей» человека, и толчок к двери.

– Прочитала…

Еще не успела договорить, а уже очутилась по ту сторону в коридоре. Эйден указал на пространство перед нами: «На открытие портала десять секунд».

– В смысле?

– Девять, восемь…

– Подожди! Как открыть?

Вместо ответа мужчина толкнул к стене, в его ладони блеснул знакомый складной нож – мой! – а острие прижалось к моему же горлу. И снова знакомое ощущение паники, тошноты, головокружения и падения. Нож воткнулся в доски в нескольких сантиметрах от лица, но Эйден мигом выдернул его. Мы вдвоем оказались в кухне моего дома. Не старого, запыленного и грязного, а радующего чистотой, белизной, сверкающими боками медных кастрюль и ошарашенными лицами повара с помощниками. Они в ужасе уставились на выпрямившегося с ножом мужчину. Я, признаться, боялась его не меньше, но даже меня поразило, как сильно побледнели все очевидцы нашего перемещения. Их лица по цвету сравнялись с высокими белоснежными колпаками.

По-прежнему с трудом реагируя на скорую смену декораций, в глубине души успела усомниться в реальности происходящего. Признаться, проще было поверить в ментальные проблемы, чем осознать все это. Вероятно, только правильное лечение могло помочь в сложившейся ситуации.

Мне даже сопротивляться расхотелось, и потому безропотно позволила мужчине вновь схватить себя за руку и потянуть между столами к противоположной от выхода стене. Бесстрастно игнорируя, как отшатываются при нашем приближении люди, а кто-то едва не сел на зажженный очаг, быстро переставляла ноги. Только пронзительный вопль смог разбить ощущения апатии и неприятия происходящего. Он разрушил тишину, послужив сигналом для остальных.

Мы выскочили на улицу через прежде не замеченную черную дверь под оглушающий вой, ор и крики всех оставленных позади людей. На словах: «Темный кардинал вернулся!» – Эйден с чувством захлопнул дверь и отрывисто приказал: «А теперь бежим еще быстрее!» – и устремился в сторону тупика в конце узкой подворотни.

– Там нет прохода! – пускай я не понимала в деталях, беспрекословно подчиняясь приказам и следуя за мужчиной к тупику, ситуацию в целом видела. Он же, добежав до деревянной стены, преклонил колено и подставил сцепленные ладони: «Запрыгивай, я подкину».

Мысленно ужаснувшись, как плохо всегда карабкалась на любые ограждения, на чистом адреналине запрыгнула на его руки, оперлась ладонями о плечи и взлетела вверх, оседлав забор. Благо его верх был закрыт деревянной планкой, а не утыкан острыми колышками. Надеюсь, на иной он бы меня не закинул? Хотя…

– Перепрыгивай! – прозвучал приказ, и я тотчас полетела вниз. Эйден перемахнул следом и приземлился рядом со мной. Только он спружинил на ноги мягко, точно кошка, а мне довелось впечататься всем телом в груду коробок. По счастью, бумажных и наполненных, судя по запаху и чавканью, овощами. Почти тотчас же пришлось отвлечься от ароматов и темнеющих на платье разводов, когда из отдаления по ту сторону забора донеслись голоса:

– Куда они побежали?

– Там тупик, значит по улице.

– Вам не пригрезилось, дурни?

– Прям одно лицо, господин?

– Один в один, что на портрете, коим хозяин поварят пугает.

– Больно на выдумку похоже, но проверить не мешает. Тащите собак, пока не ушли далеко.

Я пришла в ужас, обшаривая глазами пространство впереди. Вот сейчас почуют. А здесь та же подворотня. Особо не спрячешься. Две стены дома и дверь либо кухни, либо кафе, если исходить из количества овощей. Может, вновь использовать прием неожиданности и вломиться внутрь? А вдруг заперто?

Эйден схватил за руку. Я приготовилась бежать следом, а потому ахнула от неожиданности, ощутив болезненный, но быстрый укол. В шоке повернулась к нему в момент, когда мужчина убирал нож. На кончике пальца тут же набухли алые капли, но ни возмутиться, ни выдернуть руку опять-таки не успела. Эйден быстро поднес ее ко рту и обхватил палец губами, закрыв глаза.

Ток крови опалил грудь, в ушах забило набатом, губам и щекам стало очень жарко. Руки и ноги сделались ватными, и я осела обратно на хлюпнувшие коробки, перестав различать шум по ту сторону забора.

Однако на путаницу чувств и полнейший сумбур в сознании не было отведено и лишней минуты. Ресницы мужчины дрогнули, глаза полыхнули синевой, перекрывшей природный прозрачно-голубой оттенок, четко очертилась серебристой каймой радужка. Эйден резко нарисовал в воздухе некий символ, который тут же ярко загорелся. Теперь лицо грел самый настоящий огонь, растекаясь теплом по коже. Откуда-то издали донесся лай собак. Сперва было слышно, как он приблизился, а потом стал удаляться вместе с голосами людей.

Мужчина из кошмаров выпустил мою руку, облокотился о забор и запрокинул голову на доски, снова зажмурившись. А я пораженно глядела на него и никак не могла отвести глаз.

– Спрашивай, – проговорил негромко.

Спрашивать? Да у меня совсем не получалось собраться с мыслями.

Вдохнула несколько раз глубоко, села ближе к забору, скопировала позу Эйдена и потерла пальцами виски.

– Нам не нужно идти?

– Отдохнем, время есть.

Показалось или оценил спокойный тон вопроса вместо вероятной истерики? Хотя какая разница, насколько он одобрял те или иные действия и реакции? Подобное не должно было заботить совершенно. Мужчина рядом – маньяк. Ведь кто еще станет угрожать хрупкой девушке ножом и преследовать ее? Следует просто добавить больше уверенности в голос и выяснить все в деталях.

– Значит, тогда, в первый раз, эм, ты. – О, Сэйна, перестань мямлить! Больше уверенности! – Когда упомянул про кровь, это имел в виду?

Пожал плечами:

– В тот раз? Как знать?

– Не всю же хотел выкачать? Это невозможно!

– Нет? – он приоткрыл глаза, которые постепенно возвращали прежний оттенок, только радужка еще светилась.

– Фактически возможность есть при наличии соответствующей аппаратуры, но ведь кровь сворачивается. Старая портится, новая не образуется. Каков тогда эффект? А если брать по частям, то можно долго, кх, кх… – Стихии! Что я несу?

Прокашлялась и прижала ко лбу ладонь. Возможно ли лечение на этой стадии? Если окончательно воспринимаешь действительность с точки зрения наличия магии, то, вероятно, никакие препараты больше не помогут? А если я гипотетически все же очутилась в ином измерении, где мой дом выглядит просто отлично, то определенно уела этого маньячного мага собственной логикой. Наверняка убедила оставить свои преследования, рассуждая о свертываемости крови.

По губам мужчины скользнула усмешка, как прозрачный намек, что с вопросом, несомненно, промахнулась. По сути, даже формулировка была абсолютно бессмысленной. Если самой ясно, как выгоднее брать кровь, то о чем спрашивала? И зачем ему объяснять очевидное? Однако он все же нарочно ответил так, чтобы мурашки побежали по коже.

– Кто те мужчины в Мэнэр-холле? Зачем и как меня нашли? Как ты нашел? Почему мы побежали? Отчего снова оказались в моем доме или он не мой? Тебя испугались люди на кухне! Зачем ищут с собаками? Что это за мир или измерение? Кто такие портальщики…

– Достаточно, – он поднял руку. – Смотри ответ.

– Смотреть?

Он подал ладонь, я положила на нее свою и тут же зажмурилась, ожидая видений или удара магией, который сразу вложит в голову нужные знания. Однако прошло две секунды тишины, и, открыв глаза, поняла, что Эйден молча ждет более адекватных действий. Похоже, слова: «Смотри ответ», – по логике, никак не сочетались с зажмуриванием. Я стушевалась, он без лишних фраз притянул ближе, взял в ладони мое лицо, поймал взгляд – едва вновь не истолковала его действия превратно – и посмотрел пристально.

А потом все поплыло.

Как в случае с дневником, я вдруг окунулась в иную реальность, увидела сверху зеленые холмы, синие горы, реки, озера, леса, города с красными крышами, белоснежные особняки, стоящие чуть обособленно, крепости среди скал, башни на краю утесов, море, бьющее волны о крутой берег, и магию! Силу, наполняющую воздух сиянием и свечением.

Она вдыхалась легко, расцвечивала мир невидимым многообразием красок. И я летела среди этой красоты, как вдруг небеса потемнели, воздух пошел рябью, меня протащило сквозь переход, и окружающее потускнело.

Здесь оказалось так пусто! Кругом похожий мир, но черно-белый. Пускай я различала зелень лесов и синеву рек, однако магии не было. Совершенно. Ни единого глоточка. А без нее оказалось тяжело, словно мучила жажда, а напиться невозможно.

Я судорожно вдохнула и вырвалась из омута наружу. Едва мне стало плохо, с силой поборола чужие чары и выплыла на поверхность. Реальность вернула в сырость подворотни, подарив ощущение от тепла мужских ладоней на щеках. Сердце билось учащенно, дыхание выходило из груди прерывистыми выдохами. И на краткий миг удалось поймать странный взгляд, с которым Эйден изучал меня, пока позволял узнать об их мире.

Он опустил руки, и стало пусто. Еще хуже, чем в мире без магии. Я сделала попытку вопросами заглушить в себе эти чувства. Мне не нравились эмоции, вошедшие в привычную, родную повседневность с этим странным мужчиной. Мне не хотелось их впускать в свою душу. Никогда за всю жизнь не доводилось испытывать столь неестественные для меня уязвимость и беспомощность. Я боялась зависимости, которая грозила утянуть в себя, подобно чарам, погружавшим в чужие воспоминания. Боялась человека, который вдруг пришел за мной из ниоткуда и изменил весь привычный порядок вещей. Изменил специально – я все больше и больше в этом убеждалась.

Он убрал ладони, я отодвинулась подальше.

– Эти два мира связаны? Они похожи, да? Поэтому можно строить переходы?

Эйден кивнул.

– Почему портальщиков мало? У вас дар не передается по наследству?

– Люди забыли, что магию, как и любое умение, нужно развивать. Точно так же тренируешь тело. Всесторонне. Усилив ненадолго, эффект не закрепишь, а последующие поколения начнут терять силу.

– Как ты меня нашел?

– Я ждал в доме тех, кто придет по следу. Когда открылся портал, и ты ушла в иную реальность, а после вернулась, стало ясно – они явятся следом. На тебя заявили за незаконное вторжение, а любой, кто способен шагать через пространство, представляет большую ценность. Каждый, в ком проявился дар, обязан доложить о нем менторам, а затем явиться на распределение.

– В обязательном порядке? Портальщиков в вашем мире угнетают? Это какой-то дискриминированный тип населения?

– Вы ценны, а потому охраняетесь законом. Это цитата из государственного положения о магах.

– Словно ценную зверушку описал! Только я не из вашего мира!

– У людей по ту сторону нет магии. По мнению ищеек, ты нарушила закон. Портальщики опасны, они способны стереть пространство практически в любое место. Любой незарегистрированный создатель переходов приравнивается к преступнику. Ищейки взяли след в этом доме здесь и проследили за тобой до самого поместья.

– Ты знал, что так будет?

– Предполагал. Энергетический след сохраняется от часа до нескольких дней в зависимости от силы магического выброса.

– Откуда ты знаешь, что у меня он был силен?

– Первый переход через пространство, максимально – второй всегда самая большая концентрация силы, как и в случае проявления любого дара.

– И что при этой большой концентрации?

– Портальщик способен пройти между двумя мирами дважды. Перемещение внутри одного мира не требует столько затрат энергии.

– То есть ищейки до сих пор в Мэнэр-холле?

– Их могли забрать новым порталом, сотворенным с той стороны.

– Они снова меня ищут!

Я попыталась вскочить, но Эйден перехватил.

– И вернутся в дом, как только смогут, но собаки ушли по ложному следу, значит, ищеек тоже собьем.

– А что нужно для создания переходов между мирами?

– Запас силы, как у верховного магистра.

– А кто такой магистр?

– Один из сильнейших в магическом мире.

Я вспомнила, о чем кричали люди на кухне. Повернулась и, пристально вглядываясь в лицо Эйдена, спросила:

– Что означает «Темный кардинал»?

Ответил спокойно, даже не изменившись в лице.

– Плохого персонажа из сказки. Истинное зло, которым пугают детей. Имя стало нарицательным.

– Нарицательным благодаря кому?

– Догадайся.

И так невозмутимо мне сообщили, что рядом находился очень плохой персонаж. Зло, которым пугали детей. Постойте!

Умей мысли звучать подобно словам, сейчас они стали бы едва слышнее шепота. Совсем тихо в голове прошелестело: «Зло из чащи!»

Я его оживила? Я?

Дыхание перехватило, руки затряслись. Оставалось лишь притвориться дурой, потому что ответить прямо духа не хватило.

– Не знаю, – голос звучал хрипло и подрагивал, обличая меня во вранье. – А что в той сказке? Зло победили?

Он кивнул.

– Умертвили. Разделили душу и тело, чтобы гибель ужасного создания была еще мучительней. Душу оставили в одном мире, тело – в другом.

– А почему? Он что-то совсем плохое сотворил? – в горле першило, и очень хотелось пить.

– По легенде, его существование угрожало всей империи. Потому зло сперва предали, а затем умертвили. Только оно обещало воскреснуть.

– А тогда что? Конец миру?

Он подтвердил совершенно спокойно:

– Конец.

– Всему? – прошептала я.

– Этому уж точно, – глаза смотрели знакомо равнодушно, а я сглотнула. Дальнейший вопрос был просто попыткой выдумать для собственного спокойствия некую небылицу, ведь собственными глазами видела ужас на лицах людей:

– Может, неправда? В легендах любят присочинить.

– Может, и неправда.

И улыбнулся. Знакомо. Как при первой встрече. Холодно, красиво. Я вздрогнула всем телом и, перебирая ладонями по шершавым доскам, с трудом поднялась на ноги, зачем-то проговорив: «Аны больше нет. Точно знаю. Она жила в том мире и приходилась мне родственницей».

Он тоже поднялся, посмотрел сверху вниз, не подходя ближе, но закрывая собой проход к улице. Я ощущала его напряжение, видела, что при внешнем спокойствии пальцы его неестественно выпрямлены, словно сведены судорогой.

– Наше родство не превращает меня в нее! Что я тебе сделала? – ладони метнулись к горлу, накрыв его дрожащими пальцами.

– Ты знаешь, что сделала она?

– Я чувствую, ты ее ненавидишь. Или, может, меня. Я не всегда понимаю. Но, пожалуйста, отпусти.

– Ты мне нужна.

– Надолго? Оставь меня в покое, оставь одну!

– Сколько времени надеешься пробыть одна, если оставлю в покое?

– Я…

Закусила губу, ужаснувшись ситуации, в которой очутилась.

– Подумай, – он сделал плавный шаг, подступив ближе. – Ищейки явились за тобой, и только благодаря тому, что обратил против них их же изобретение, нам удалось уйти. Но не стану преследовать я, продолжат они. Если решишь помочь, обещаю в ответ забрать то, что нарушило ход привычной жизни.

Мне мигом вспомнились слова приветствия для неведомой наследницы проклятой крови. Главное слово «проклятой». Вот только в чем заключалась суть? В том, что дарила ему некие способности, но на короткое время? Как он сказал: «Усилив ненадолго, эффект не закрепишь». Только в чем смысл, если сам должен быть достаточно силен, судя по всем перечисленным Ане регалиям? Ох, зря не набралась духу дочитать дневник до конца.

– Не стоит бояться, – он почти утешал, ласково коснувшись щеки рукой. И если бы хоть мысль возникла отстраниться. Вот это особенно ужасало и выбивало из колеи. При всей опасности, которую понимала, я не чувствовала ее рядом с ним. Точнее, и ощущала, и нет. – В твоих силах помочь и освободиться от того, что пугает.

– Откуда тебе знать о моих страхах? Может, это нож, которым размахиваешь направо и налево? Или умение вторгаться в чужую жизнь и рушить в ней все? Загонять в ловушку незаметно для жертвы? А вероятно, даже угроза уничтожить мир?

– Тебе виднее.

Он опустил ладонь, слегка коснувшись шеи, а кончиками пальцев мимоходом провел до самого запястья, позволив за эти мгновения едва ли не по полочкам разложить не только необъяснимые порывы души, но и нелогичные реакции тела. Ана описала их в дневнике, назвав лишь отголоском истинных эмоций, а на деле, как она и упоминала, все ощущалось гораздо острее.

«Проклятие – это путаница в мыслях и неразбериха в душе? Или полный ступор, как следствие некой зависимости?» – вспышкой пронеслось в мозгу. Я не понимала себя. Точно в тумане! А туман – это жуткая притягательность, вынуждающая подчиняться чужой воле. Не хочу!

Я не верила в любовь с первого взгляда, а значит, всему должно быть объяснение. Еще можно истолковать влечение к красавцу-богачу, но странное притяжение к изможденному оборванцу, ненормальному маньяку и преступнику, который был мертв последние двести лет, иначе как магией объяснить невозможно. Одурманивание голосом, сумасшествие от мимолетного прикосновения – все это легко истолковать. Проклятие в крови Аны, вот что оно такое.

Я задела одну из коробок, пытаясь вынудить себя отступить. Лежавшая на ней сверху рухнула прямо на ногу, заставив громко охнуть. Эйден перевел взгляд на эту беспорядочную груду, затем на забор. Разглядывал старые доски с тем же загадочным выражением, что уже замечала на его лице. Задумчивость? Решимость? Обреченность? Сожаление? Да зачем мне разбираться в его чувствах, если он еще способен на них! Ах, как бы я желала уйти!

Мужчина оглянулся на выход из подворотни, отвлекаясь на что-то, а я прислонилась к забору. Снова головокружение. Неприятное, усиливающееся. И тошнота. Глотнула больше воздуха, зажмурилась и вдруг провалилась спиной назад, рухнув в круговерть перехода.