Текст книги "Жиголо для блондинки"

Карина подошла к письменному столу, приютившемуся на уютной веранде. Столом почти никогда не пользовались. Карине рабочий стол ни к чему, Толя тоже не любил работать дома. В ящиках стола она хранила старые журналы. Выдвинув верхний ящик, Карина небрежно вытряхнула журналы и газеты на пол. Никто, кроме нее, не знал, что в верхнем ящике было двойное дно. Тайники ей были ни к чему. Нечего прятать. Толя настоял, чтобы драгоценности она хранила на западный манер в банковском сейфе. Дневников она не вела. Наркотики не принимала. Но все равно почему-то было приятно иметь тайник.

В тайнике лежал лишь тоненький конверт. Карина подцепила его наманикюренным пальчиком, и на ее обтянутые кожаной юбкой колени выпал тоненький листок.

«Моя милая. Ради тебя я пойду на все. Умру за тебя, если надо будет. Все отдам тебе. Я тебя люблю».

Она наизусть эти слова выучила и повторяла их, как магическое заклинание. Карина прекрасно знала, кто автор этих слов. Нельзя сказать, чтобы ей был совсем безразличен этот человек. Но и влюблена она не была.

– Вот возьму и отправлюсь на презентацию с автором письма! – сказала она вслух, сама понимая, что у нее никогда не хватит смелости это сделать. Слишком пострадает незапятнанная репутация, слишком необычен человек, написавший ей эти трогательно искренние строки. Это был бы настоящий скандал.

А может быть, стоит пригласить кого-нибудь из категории «просто друзей»?

Но она тут же оставила эту мысль. Пригласить на такое важное мероприятие полузнакомого человека? Неизвестно, что ему взбредет в голову, как он себя поведет. Карина была всегда уверена в Анатолии. Что он не напьется, не поссорится ни с кем, не будет умничать или отмалчиваться в углу. Он был идеальным спутником, что и говорить.

Был.

Друзья? У нее было много друзей-мужчин. Режиссеры, сценаристы, писатели. Они, конечно удивятся, но вряд ли откажут. И что потом? Дразнящие газетные двусмысленности, ехидные расспросы знакомых.

А если она появится с нанятым мальчиком, то есть мужчиной (разумеется, у Карины не хватит смелости заказать себе молоденького Аполлона вроде Зойкиного Игоря)? Зоя говорит, что все они вышколены и могут похвастаться безупречными светскими манерами. И потом, никаких обязательств. Не надо ничего придумывать, интриговать, играть какие-то роли. Купленный мужчина будет вести себя так, как захочет она.

И она решилась – в конце концов, обстоятельства можно было считать форс-мажорными. Карина была уверена, что воспользуется услугами сомнительного агентства только один-единственный раз. И она подняла телефонную трубку.

– Зоя? Это опять я. Прости ради бога, не могла бы ты еще раз продиктовать мне номер того агентства? Да, бумажка куда-то запропастилась… Да, вот такая я рохля.

Глава 4

Арсений просыпался рано, около половины восьмого. Его утро было расписано по минутам. Стакан минеральной воды с пряностями, которую он заказывал во Франции. Несколько йоговских асан – чтобы почувствовать прилив бодрости. Контрастный душ. Тридцатиминутная разминка – десять простых упражнений, которые составил специально для Арсения личный тренер. Ничего сложного, но это помогает держать мыщцы в тонусе. Только после этого он мог позволить себе легкий завтрак – омлет со шпинатом, теплые ржаные булочки, молоко, некрепкий кофе. Арсений готовил сам, хотя вполне мог позволить себе нанять повара. Он знал, что женщин умиляет мужчина, ловко хозяйничающий у плиты. «И не только женщин», – подумал он, вспомнив о своем любовнике, шестидесятипятилетнем американце по имени Марк. Марк этот любил стоять у него за спиной, пока Арсений возился над шкварчащей сковородкой.

– Меня это возбуждает, да! – говорил он, а Арсений молча переворачивал на другую сторону румяный блинчик. – Поторопись. Это будет самый чудесный завтрак в постели в нашей жизни. – И запускал небольшую юркую руку в рыжих пигментных пятнах в джинсы Арсения.

Арсению Шувалову было около двадцати пяти. С одной стороны, мальчишка, с другой – на подходе вполне солидный возраст. Конечно, профессию его солидной никто бы не назвал, но каждый вертится как может…

Позавтракав, Арсений в задумчивости остановился перед двустворчатым гардеробом. Сегодня он должен встретиться с Анни, полубезумной мужеподобной француженкой, внешним видом напоминающей рано постаревшего библиотечного служителя. Анни была безнадежно некрасива, насколько некрасивой вообще может быть женщина. Она выбрала для себя преувеличенно интеллигентный стиль – редкие волосенки зализаны в пегий хвост, щедро открывая слегка лошадиное лицо, доминантой которого, безусловно, был крупный пористый нос. Небольшие глаза блекло-голубого цвета спрятаны за массивными очками в роговой оправе мужского фасона. Белая рубашка, черные штаны, неброские, но дорогие ботинки, никакого макияжа. У нее был высокий чистый лоб и неприятно внимательный взгляд. С таким человеком хотелось боязливо заговорить, скажем, об агностицизме или падении курса доллара, на худой конец обсудить премьеру интеллектуального малобюджетного фильма.

Кто бы знал, что, когда Анни напивается (а происходит это как минимум два-три раза в неделю), она любит быть одновременно с тремя мужиками. Чтобы один из них просто сидел рядом, гладил ее по полному колену и нашептывал ей в ухо сладковатые журчащие комплименты, совершенно для данной дамы неуместные. Чтобы другой обслуживал ее – так, как хочет мадам, а фантазия у Анни была богатая. Камасутру и тантрические трактаты она знала наизусть и обожала разного рода эксперименты. Третий же удостоившийся ее общества должен был снимать происходящее фотоаппаратом «Полароид». Арсений знал, что Анни коллекционирует снимки, у нее уже несколько толстенных альбомов набралось.

У Арсения был хорошо подвешен язык – ему всегда доставалась роль «льстеца». Ничего сложного в этом не было – сидишь себе полуголый возле разомлевшей тетки и воркуешь с придыханием: ах, у вас такие руки, ах, у вас такие глаза! Анни все «съедала», даже примитив. Платила она хорошо – не меньше тысячи долларов за сеанс.

Он выбрал белый вельветовый костюм в стиле «Дольче и Габбана» (на оригинал от итальянских любимчиков моды денег было жалко, и он купил качественную подделку в одном из бесчисленных бутиков Римини). Анни должно понравиться. Она любит возведенную до фарса красоту.

У него оставалось полчаса до того, как молчаливый шофер француженки посигналит под его окном. Арсений решил побаловать себя кофе – вообще-то он заботился о цвете лица и предпочитал травяной чай, но иногда, под настроение, можно и шикануть.

На столе, оформленном под барную стойку, неудобном и высоком (убить бы дизайнера, которому в свое время он так неосмотрительно доверил ремонт своей квартиры), стояла фотография в дешевой мельхиоровой рамке. Улыбающийся брюнет в джинсах и невзрачном свитерке запечатлен на фоне солнечной набережной на Крымском Валу. Это он, Арсений. Сфотографировался в свой первый московский день и таскает теперь этот снимок за собою, точно талисман. Сейчас вот смотрит на свое беззаботное лицо – узнает себя и не узнает. Молодой, сколько энтузиазма в глазах! Так недавно вроде бы все это было – пять лет всего прошло… Пять лет – целая жизнь, когда тебе слегка за двадцать.

Он приехал в Москву двадцатилетним. За плечами – армия и долгая беззаботная юность в небольшом сибирском городке Ноябрьске. О нем всегда говорили, с детства: «Какой красивый мальчик!» Он к этому восхищению привык. В детстве Арсений был блондином. Его мягкие волосы трогательно кудрявились, ресницы были длинными и завитыми вверх, как у девчонки, – ну прямо боттичеллиевский ангелочек или ребенок с шоколадной обертки. Взрослая мужская жизнь началась рано – а как иначе, если на него с детства девчонки заглядывались? Ровесницы казались ему жеманно-глупыми, они томно хихикали за его спиной, писали ему какие-то кокетливые записочки на розовой бумаге. Ему было всего четырнадцать, когда это произошло. Кто бы мог подумать, невинности его лишила соседка по лестничной клетке, тридцатипятилетняя полногрудая разведенка – Арсений сейчас и не вспомнил бы, как ее звали. Тетка давно на него глаз положила. Все норовила зажать в подъезде под каким-нибудь вполне невинным предлогом – как дела в школе? что вы проходите по химии? Плевать ей было на химию, она однажды и сама такого нахимичила – Арсений потом несколько месяцев опомниться не мог.

– Зайди ко мне, Арсюша, на минутку. Я для твоей матери журнал с вязаньем передам, она давно просила, – повелительно скомандовала в тот вечер соседка.

Арсений и зашел, хотя мог бы сразу догадаться, что вязанье здесь ни при чем – его мать вообще вязать не умела.

– Арсений, как ты вырос, как время быстро летит! – умилилась она.

– Да.

– Мне кажется, я совсем недавно в этот дом въехала, а ведь уже почти десять лет прошло. А ты помнишь меня молодой, помнишь, а?

– Помню, – буркнул Арсений.

– Скажи, я была хорошенькая? Тогда я в блондинку красилась. Волосы завиты, глаза блестят, мужики по мне с ума сходили… Да и сейчас сходят. Что улыбаешься, не веришь, что ли?

– Верю, – пришлось сказать ему.

– А знаешь почему? Мужчинам нравится большая грудь, так-то!

Арсению стало неловко.

– А где журнал-то? – пробормотал он.

– Какой журнал?.. Ах, журнал. Да погоди ты. Вот лучше ответь, у тебя девочка есть?

– Делать мне больше нечего!

– Глупенький. – Тетка придвинулась ближе.

Арсений и сказать ничего не успел, как она прижала его спиной к стене с засаленными обоями и впилась в его губы своим карминным ртом. Тетка была страшная, толстая, неухоженная, но целовалась приятно. Арсений ее не оттолкнул. А потом был прохладный пол в соседкином коридоре, и на его голой спине отпечатались квадратные паркетинки. Ему ничего делать не пришлось. Она взгромоздилась на него, как опытная наездница на робкого конягу. Ее толстые ляжки обнимали его бока – еще чуть-чуть, и ребра переломает. Арсений закрыл глаза. Ему было одновременно стыдно, сладко, неудобно, холодно, жарко, весело, тошно.

Тетка эта долго потом его преследовала, но Арсений решил для себя – хватит. Только не с ней.

Много их было потом. Одноклассница, с которой он гулял несколько месяцев. Смазливая продавщица из галантереи. Скромная студентка, с которой он познакомился в автобусе. Взрослая женщина, подруга его матери. Дочь взрослой женщины, подруги его матери. Учительница английского.

Вокруг Арсения постоянно кипели какие-то страсти.

К тому моменту, когда ему исполнилось двадцать, у него, должно быть, было не меньше пятидесяти женщин. А может быть, и больше – он не считал.

И вот Москва. В Москву Арсений ехал к дальней родственнице матери – поступать в строительный институт. Москва его ошеломила. Поразила в самое сердце. Он, конечно, слышал, что здесь все по-другому, почти как в Европе. Но такого представить себе не мог, пока не увидел собственными глазами. Словно в рай попал, но только на экскурсию. Насовсем здесь его никто не ждал.

В первый же день на Поклонной горе он увидел десятки свадебных кортежей. Как это было непохоже на провинциальные свадьбы! Все невесты были хороши, как картинки из модного журнала. Многие приехали на длинных лимузинах – он раньше такие авто только в кино видел.

Арсений с изумлением разглядывал толпы проституток на Тверской. Многие из них были совсем молоденькими и весьма хорошенькими. Арсений не выдержал и подошел к одной, курносой блондиночке – ему всегда нравился такой тип.

– Тебе скидка, – кокетливо стрельнула глазками девушка. – За красоту.

– Сколько? – хрипло спросил Арсений. В тот момент ему казалось, что он никого красивее той проститутки не встречал. У нее были умопомрачительные ногти – длинные, расписанные под Хохлому.

– Пятьдесят за два часа, сотню за ночь. Обычно я беру двести. Ну так что?

Он полез за кошельком. Дрожащими пальцами пересчитал купюры.

– Эй, сладенький, долларов!

– Что?

– Цены в долларах. В условных единицах, что, непонятно?

– Я… Я пойду.

– Подрасти, – фыркнула проститутка и переключила свое внимание на золотозубого кавказца, подрулившего к ней на видавшем виды «Мерседесе».

Арсению нравилась бестолковая суета московского метро. Ему нравилось смешиваться с уличной толпой. Он жадно рассматривал людей – в Ноябрьске за такое могли и в глаз двинуть, а здесь никто даже внимания не обращал. Столичные женщины казались ему ухоженными. Никогда раньше он не видел столько нарядных красавиц.

А возле гостиницы «Националь» Арсений увидел настоящего швейцара в ливрее! Усатый блондин равнодушно взглянул на него из-под старомодного цилиндра. Заметил, что Арсений уставился на него с вытаращенными глазами и глупо разинутым ртом, и улыбнулся снисходительно. Мимо швейцара проходили люди – все они принадлежали к какой-то другой, незнакомой Арсению жизни. Улыбчивые иностранцы с дорогими кожаными чемоданами. Длинноногие томные барышни в небрежно распахнутых летних пальто. Один мужчина, вышедший из отеля, особенно привлек его внимание. Да какой мужчина – мальчик это был, должно быть, его, Арсения, ровесник.

Не слишком высокий, темноволосый, смуглый, с аккуратно подстриженной бородкой в стиле Джорджа Майкла и презрительно-усталым взглядом зеленых русалочьих глаз. У него была пружинистая походка профессионального танцора. Одет он был в белоснежный вельветовый костюм. Голая смуглая грудь, брюки-клеш и такой искушенный вид – это в двадцать-то лет! Незнакомец выглядел хозяином жизни, и Арсению вдруг впервые стало неловко за то, что на его ногах стоптанные кроссовки с засаленными шнурками, за то, что перед ним-то вежливый швейцар едва ли услужливо распахнет дверь, ведущую в другой, золотой, надушенный мир.

«Первое, что я сделаю, когда разбогатею, куплю себе вот такой же белый вельветовый костюм!» – решил Арсений. Правда, он пока понятия не имел, как именно он собирается разбогатеть. Но почему-то был твердо уверен именно в таком благополучном повороте собственной биографии.

– Молодой человек, извините…

Арсений обернулся, стряхивая внезапно нахлынувшую зависть и грусть. Перед ним стоял незнакомый мужчина в джинсовом костюме, помахивая картонным прямоугольничком – вероятно, визитной карточкой.

– Молодой человек, вы модель? – поинтересовался незнакомец.

– Я студент. – Арсений старался говорить с чувством собственного достоинства. Как говорил бы с ним тот пижон в белом вельвете, которого он никак не мог забыть. «Черт, у меня никогда, никогда не получится вести себя, как он!»

– Никогда не задумывались о модельном бизнесе?

– Нет.

Арсений смутно себе представлял, что такое модельный бизнес. Это словосочетание, также принадлежащее к какой-то другой жизни, яркой и чужой, лишь однажды всплыло в их семье. Однажды Арсений узнал, что его отец, красавец военный, содержит молоденькую девицу, победительницу конкурса «Краса Сибири» в номинации «Мисс ноги». Узнала об этом и мать, вот она-то и кричала на неверного мужа: «С ума сошел, пень старый! Да в этом модельном бизнесе одни шлюхи!»

– Я оставлю вам свою визитную карточку. Мне кажется, вам стоит попробовать. – Желтый бумажный прямоугольник, немного помятый, перекочевал в руки Арсения. А «джинсовый» дядька растворился в толпе.

«Модельное агентство «КАСТ».

Партнер международного агентства «Голливуд Моделз».

– Вот еще, – пробормотал Арсений, скомкав визитку и положив ее в карман. – Нужен мне какой-то модельный бизнес! Я в строительный поступлю, сейчас недвижимость – дело выгодное.

Стану богатым и первым делом куплю себе белый вельветовый костюм!

В институт он не поступил. Провалился на первом же экзамене, по математике.

Шофер Анни ждал его внизу. Арсений коротко ему кивнул и попросил посильнее включить кондиционер. Шофер усмехнулся, почувствовав пренебрежительное отношение Арсения к себе. Он понимал, что они оба по большому счету являются обслуживающим персоналом, пригревшимся у бездонного кошелька Анни.

Француженка встретила его в неглиже. Она ничуть не стеснялась шофера, который нес за Арсением тяжелый пакет. У нее была мужская фигура – полное отсутствие груди, широкие плечи и узкие бедра.

– Что в пакете, мон амур? – промурлыкала она, лизнув его в ухо.

– Стихи, Шекспир, – улыбнулся предусмотрительный Арсений. – Сегодня я прочту тебе несколько сонетов, моя волшебная.

– Сегодня в этом нет необходимости, – хохотнула Анни. – Вот, познакомься, это Франсуа.

Из комнаты вырулил узкоплечий манерный блондин в набедренной повязке. У «Франсуа» было гладкое загорелое тело и простое рязанское лицо.

«Ты такой же Франсуа, как я Гарри Поттер», – подумал Арсений, небрежно кивнув псевдофранцузу.

– Франсуа – поэт, – объяснила Анни. – Сегодня он займет твое место, красивый.

– А я? – растерялся Арсений.

– А ты будешь лизать меня, пока я не растаю, как эскимо. – Анни гортанно засмеялась, довольная образностью своего языка.

Карина припарковала машину у скромно спрятавшегося в тенистом дворике особняка, на двери которого блестела позолоченная табличка «Модельное агентство «КАСТ». Вот почему телефонный номер с самого начала показался ей немного знакомым. Да этот номер по сто раз объявляют с телеэкранов: «Если вы хотите стать второй Клаудией Шиффер, приходите в агентство «КАСТ». Мы сделаем вас звездой!»

Сказать, что Карина была удивлена, значит, не сказать ничего. Агентство «КАСТ» считалось одним из первых, лучших русских модельных агентств. Его модели позировали для обложек гламурных журналов, они выигрывали престижные международные конкурсы и разгуливали по парижским подиумам. Неужели за дверями фирмы с такой репутацией располагается бордель?

– Спокойно, – сказала она себе. – Почему я так негативно мыслю? Эскорт-служба и бордель – это совсем не одно и то же.

Карина так говорила, но кто бы знал, как нелегко ей было переступить порог.

В модельном агентстве пахло свежесваренным кофе и какими-то пряными духами. Навстречу ей устремилась секретарша, которая и сама когда-то, наверное, была моделью – красота девушки была настолько совершенна, что Карина даже сделала шаг назад.

Ее узнали, ее ждали, ей были рады.

– Проходите, пожалуйста, вы предпочитаете чай или кофе?

– Спасибо, я ничего не хочу.

– Есть минеральная вода. Могу предложить свежевыжатый сок, – не отставала девушка.

– Спасибо, ничего не надо.

– Петр Вадимович ждет вас в кабинете.

Директор агентства «КАСТ» Петр Бойко встретил ее так, словно они были лучшими друзьями, которые не виделись несколько лет. Он был невысоким, едва доставал ей до плеча, и менее всего походил на удачливого бизнесмена. На вид ему было лет тридцать, не больше. Черноволосый, энергичный, с небольшими аккуратными усиками, он белозубо улыбался, но Карине почему-то сразу не понравился. Наверное, потому, что взгляд его оставался настороженным. Непробиваемый взгляд.

– Рад, что вы решили воспользоваться нашими услугами. Я ваш большой поклонник.

Карина уселась в глубокое кожаное кресло, эффектно закинула одну отточенную диетами ногу на другую, закурила, красиво вытянув губы трубочкой, и только потом ответила:

– Это только на один раз. Я не нуждаюсь в ваших услугах постоянно. Просто такие обстоятельства…

«Какого хрена я перед ним оправдываюсь?»

– Я все понимаю. – Его улыбка стала еще шире. Не президент, а чеширский кот. – Не волнуйтесь, пожалуйста, наше агентство гарантирует полную конфиденциальность. Вы не будете чувствовать себя неловко.

– А с чего вы взяли, что мне неловко? – Она смотрела на него не мигая. В конце концов, она была актрисой и могла сыграть любую роль. Но ее неприятно задело, что Бойко читает ее, как открытую книгу.

– Я этого не сказал, вы же женщина умная, – быстро сориентировался президент. – А вот многие стесняются… Хотите посмотреть каталог?

– Какой каталог?

– С фотографиями и сводными данными мужчин. – Он извлек из черного офисного шкафа две толстые папки. – Будете смотреть все или подобрать по исходным данным?

У Карины голова закружилась.

– По каким еще данным?

– Вы знаете, какого мужчину хотите заказать? Возраст, цвет волос, образование. Если вы мне скажете, то я подберу только тех, кто этим критериям соответствует.

– Нет, я лучше всех посмотрю.

– Как скажете. – Он вручил ей альбомы. – В начале совсем юные мальчики. Восемнадцать-двадцать лет. За этими ничего, кроме внешности. Дальше те, кто старше. Самая востребованная группа – двадцать пять – тридцать. Среди них разные встречаются. Есть даже кандидат филологических наук. А вот в этом альбомчике мужчины за сорок. В конверте – отдельно иностранцы.

Карина небрежно переворачивала странички. Почему-то ей было неловко задерживать взгляд на отдельных фотографиях, она изо всех сил демонстрировала полную незаинтересованность. Петр это почувствовал и решил не мешать знаменитой клиентке.

– Карина, вы не будете против, если я вас оставлю на четверть часа? Мне надо позвонить в Нью-Йорк, там у одной нашей девушки проблемы на показе.

– Да-да, как вам будет угодно.

– Может быть, все-таки чай?

– Хорошо, с лимоном и без сахара, пожалуйста.

Петр коротко кивнул и вышел из комнаты.

Практически в ту же секунду в кабинет ворвалась красавица секретарша с подносом в руках. Она поставила на низкий столик перед Кариной дымящуюся чашечку, блюдце с нарезанным лимоном и вазочку с дорогими шоколадными конфетами. Потом, смущаясь, протянула ей бумажный лист формата А4.

– Карина, если вас не затруднит, не могли бы вы дать мне автограф?

– Конечно. – Карина заставила себя улыбнуться и старательно вывела для красавицы витиеватую подпись в вензелях и загогулинах.

– Ух ты! Красиво, – восхитилась секретарша-модель. – Спасибо огромное. Только Петру Вадимовичу не говорите, а то он сердиться на меня будет.

Девушка вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Да, услужливый Петр Вадимович Бойко предоставлял желающим порезвиться мальчиков на любой вкус. Карина листала альбом, с любопытством вглядываясь в лица и пытаясь разглядеть в каждом из них червоточинку порочности. Интересно, смогла бы она разгадать, чем зарабатывает на жизнь, скажем, вот этот коренастый брюнет, если бы встретила его на улице или в кафе? Она призналась самой себе: ни за что не разгадала бы. В «службу знакомств» агентства «КАСТ» попадали только обладатели приятных, интеллигентных лиц.

На каждого мужчину у Петра было мини-досье.

Портрет, фото в полный рост, фото в плавках и краткая информация.

«Алексей, 28 лет, мастер спорта по академической гребле, – читала Карина. – Выпускник физмата МГУ, красный диплом. Занимается верховой ездой».

«Дамир, 30 лет, танцор балета. В настоящее время танцует в составе известного стрип-ансамбля».

«Марлен Семенович, 47 лет. Один из авторов трех учебников по итальянскому языку, в прошлом – профессор кафедры языкознания международного университета».

У этого Марлена Семеновича было интересное лицо – чуть выпуклые темные глаза живо блестели из-под густых, припорошенных сединой бровей. Четко очерченные темные губы были сложены в полуулыбке, в уголках глаз – сеточка мимических морщинок. Карина вздохнула. Что же заставило тебя, Марлен Семенович, на старости лет податься в проституты? С твоим образованием, с твоими заслугами, с учебниками твоими? Неужели профессора так мало получают? Неужели ты не мог заняться репетиторством? И что же за страна у нас такая, если тебя, благородного, седовласого, так прижало, что ты оказался на одном «Титанике» с этими Дамирами и Алексеями?

Она решила воспользоваться услугами Марлена Семеновича. Выглядел профессор интеллигентно, к тому же был весьма хорош собой, дорогой костюм сидел на нем как влитой. Этот ее не опозорит. И никто не догадается, что безупречный джентльмен получает за все это гонорар.

Петр Бойко все не возвращался, и Карина от скуки долистала альбомы до конца.

Его фотография была на одной из последних страниц.

«Арсений, 23 года, профессиональная модель, участник недели высокой моды в Париже, обложка журнала «Вог Омм». Начитан, образован, обучен светскому этикету. Немного говорит по-французски и по-английски».

Ничего особенного, мальчик как мальчик. Никаких выдающихся талантов и такая немужская изначальная профессия. Модель. Явно проигрывает тому же Марлену Семеновичу. Но – бывает так – что-то гулко ухнуло у Карины в груди, едва увидела она его фотографию.

Карина, Дева по гороскопу, была рациональна до безобразия. Она не из породы теряющих голову и бросающихся в пламя. Во всяком случае, ей хотелось казаться таковой. Все ее чувства руководимы тонким эмоциональным расчетом. Никто не обвинит ее в холодности – когда-то, почти тридцать лет назад, она выходила замуж за Анатолия, как ей казалось, по любви. Несмотря на то что было ей слегка за двадцать, это была не истеричная горячка, а спокойное взрослое чувство. Никаких дрожащих пальцев и подгибающихся коленок. Ей просто было хорошо рядом с ним. Она чувствовала себя защищенной – из-под родительского крыла она уверенно перебралась под надежное крыло супруга, и до последнего времени Толя не обманывал ее ожиданий.

Сколько возможностей было у нее изменить Толику! Самое интересное – он ведь знал, знал, зараза, сколько раз Карина получала предложения такого рода. Более того, ему нравилось, когда она ему об этом рассказывала. Ни один из «тихих семейных вечеров» не обходился без того, чтобы Толя проникновенно не попросил:

– Кара, милая, ну, расскажи, кто тебя домогался на этой неделе.

Она смущенно смеялась и уклончиво говорила что-то вроде «Никто!», «Кому я нужна?» или «Так все тебе и расскажи!». Но Толя упрямился, уговаривал и, как правило, все же добивался своего.

– Ну, хорошо. Сегодня человек двадцать просто просили автографы. А один из них сказал, что влюблен в меня с детства. Ничего не поделаешь, Толюша, не молодею.

– Клянусь, что он хотел с тобой переспать. Ведь так?

– Вполне возможно.

– Расскажи, как он на тебя смотрел? Прикасался к тебе?

– Вот еще! Так я и позволила кому-то ко мне прикоснуться… Но смотрел и правда красноречиво.

И Толя придвигался ближе. Она прекрасно знала, что он возбужден. Почему-то разговоры подобного рода действовали на Карининого супруга лучше разрекламированной виагры.

Было у него несколько любимых историй о Карининой высокой нравственности и повышенном мужском внимании к ее особе. Эти истории он был готов выслушивать хоть каждый день, несмотря на то что каждую из них знал наизусть. Она считала это маленькой странностью, но, поскольку желание супруга казалось ей вполне безобидным, Карина не видела причин ему не потакать. Хотя другая на ее месте наверняка назвала бы Толю извращенцем. Что за каприз – возбуждаться от прослушивания «охотничьих историй» о несостоявшихся изменах жены.

– А теперь расскажи мне… – просительно шептал он. – Ну, ты знаешь о чем.

И Карина покорно рассказывала:

– …Помнишь, Толик, в середине восьмидесятых мы должны были поехать отдыхать в Ялту? Но какие-то дела заставили тебя задержаться в Москве на несколько дней. Мы тогда решили, что я поеду одна, чтобы отпуск зря не пропадал, а ты присоединишься ко мне позже. Я тогда была красавицей, яркой, зрелой, и за мной многие ухаживали. Но я выбрала одного – усатого красавца, с которым познакомилась на душном солнечном пляже. Мы провели вместе целые сутки, это было что-то фантастическое! Знаешь, Толя, меня влекло к нему. Может быть, тебе неприятно это слышать (на самом деле Карина знала, что Толе как раз приятно, недаром же на этих словах дыхание его становилось таким горячим и прерывистым, недаром его ищущая рука слепо блуждала по ее коленям, приподнимая подол юбки), но я таяла и млела в его присутствии. Мы вместе загорали на пляже, потом обедали в ресторане, потом лезли в горы. Потом опять ресторан. Я наряжалась и красилась, как будто бы шла на важное свидание. Как будто бы шла на свидание с тобой. И ночные купания, и пахнущие морской солью поцелуи. Больше поцелуев я ему не позволила, хотя что только не шептал он мне, уговаривая. А потом вернулся ты, и, прижавшись ночью к знакомо пахнущему телу, я вспоминала другого мужчину. Того, с которым у меня мог бы быть такой красивый курортный роман. Короткий и яркий, как падающая звезда…

– Кариночка… – шептал Толя, зарываясь лицом в ее волосы. – Сладкая моя, умница… Такая красавица и такая целомудренная. Ты ведь не была с ним, нет?

– Конечно, нет, Толя, ты же и сам знаешь. Я сто раз рассказывала тебе эту историю.

– Расскажи еще раз. Или нет. Лучше расскажи про Адыгею. Про того мальчика, оператора, которого ты хотела. И терпела – ради меня.

– И об этом я тебе тоже рассказывала много раз.

– Шахерезада ты моя… Ну, пожалуйста!

– Ну, хорошо… Это было на натурных съемках в Адыгее. Тогда мне понравился помощник оператора, похожий на херувима. Он был моложе меня на пятнадцать лет. И я ему тоже импонировала. Еще бы – я была такой красавицей, в самом соку, к тому же звездой. Правда, Толя? Ведь я и сейчас красива, ты сам мне все время об этом твердишь. А тогда – да что и говорить. От меня полстраны млело, а тут какой-то мальчик… Ему мое внимание, естественно, льстило. А мне ведь настолько редко кто-то нравился, что я, как ни странно, совершенно не умела этого скрывать. Знаешь, я мечтала, чтобы он пришел в мой гостиничный номер «люкс». У меня был шикарный «люкс». В моем номере была круглая ванна – это казалось мне шикарным. Я представляла себе, как мы с мальчонкой-оператором нежимся в этой ванне вдвоем. А потом он на руках отнес бы меня в постель… Нет, вряд ли он смог бы меня поднять, я не такая уж и легонькая, а у него такие тонкие руки. Это только ты поднимаешь меня легко, как куколку, Толя. И я не осмелилась, не смогла.

А однажды за мной ухаживал иностранец. Было это не так давно, лет семь прошло. Что он делал в постперестроечной Москве, одному богу известно. Мы познакомились на авангардном показе мод. В здании заброшенного завода, на подиуме, построенном из шатких досок, лучшие манекенщицы страны демонстрировали жуткие наряды из полиэтиленовых пакетов, отрезанных кукольных голов и петушиных перьев. Честно говоря, я пожалела, что пришла. Я не всегда понимала концептуальное андерграундное искусство, в большинстве случаев все эти модные акции казались мне воплощением дурновкусия. Я все-таки на классике воспитана. Как назло, меня усадили на почетное место, в самую середину первого ряда, поэтому незаметно уйти не представлялось возможным.

«Вам скучно?» – на вполне пристойном русском обратился ко мне сосед, седовласый импозантный мужчина в дорогом кашемировом пальто. «Вовсе нет», – улыбнулась я. Мне не хотелось никого обижать. «Мне тоже. Тоже скучно. Модельер бездарен». – «Я бы не стала так жестко выражаться… Но вообще-то я тоже так считаю».

У него было приятное лицо. Наверное, в молодости он был настоящим сердцеедом. Голубые глаза, которые на фоне загара казались ярко-синими. Мало морщин. Великолепная белозубая улыбка.