Текст книги "Номад"

Глава 5. Мир Бездны

Мои сбережения подходили к концу. Пару раз я занимал у Вики, чувствуя себя при этом полнейшим неудачником. Кстати, она довольно быстро простила меня за тот инцидент с телефонным звонком. Правда, мне пришлось приврать, что у меня умер лучший друг. В какой-то степени так оно и было.

Я потерял Марка Гугению – свою героическую ипостась, источник вдохновения и идей. Его мир закрылся для меня, но я не мог позволить себе горевать слишком долго: сроки по сдаче книги наступали на пятки вместе с первыми осенними холодами.

Но были и хорошие новости. Я почти закончил рукопись.

Наблюдательный читатель смог бы заметить, что первая половина написана вполне реалистично: дотошные описания места действия, чувств и мыслей главного героя – всё это заставляло поверить в то, что где-то подобные вещи действительно происходят. Поверить и содрогнуться. К несчастью, вторая часть была лишена всей этой глубины, которую мне просто неоткуда было брать. Спустя две недели терзаний я взял себя в руки и скомпенсировал отсутствие идей бессмысленными, но эпичными батальными сценами. Немного подумав, я даже добавил короткую интрижку, ради которой мне пришлось «подрастить» Марка до семнадцати с половиной лет.

Вторая часть получилась пошлой, словно дешёвое кино, и мне было стыдно за неё, но переписывать уже не было времени. Я был рад, что хотя бы не сдался и уложился в сроки.

Звонок из издательства и вовсе наградил меня верой в свой несгибаемый талант.

– Честно сказать, мы весьма удивлены, Ян Викторович, – произнёс человек по имени Виталий Борисович. Его предшественник, с лёгкой руки даровавший мне шанс на счастье, так и остался для меня безымянным благодетелем, поскольку уволился на следующий же день после разговора со мной. – И как только мы проглядели вас раньше?

Я хотел было ответить: «Потому что это моя первая книга», но вовремя прикусил язык. Пусть сокрушаются.

– Рукопись будет издана? – пытаясь усмирить свой дрожащий голос, спросил я.

– Разумеется. Мы поставили вас в очередь, – по-деловому ответил Виталий Борисович.

«В очередь?» – с тревогой подумал я. Я с детства на дух не переносил очереди, особенно те, которые подразумевали под собой некую конкуренцию. Например, очередь к врачу, который работает только до обеда. Или очередь на прослушивание, когда известно, что роль получит только один человек. И вот ты стоишь и ненавидишь всех этих людей до и после тебя, а они точно так же ненавидят тебя. А ещё вот эта фраза: «Кто последний?! За вами буду!» Бр-р-р, просто ножом по сердцу.

И хотя в данном случае вопрос об издании моей книги был скорее вопросом времени, сама идея о том, что придется отстоять в очереди за счастьем, оставляла неприятный осадок.

– И когда меня издадут? Хотя бы примерно? – спокойно спросил я, но в голосе так и сквозила обида.

– Так, – произнёс собеседник и замолчал на неопределённое время. – Примерно… э-э-э… Примерно весной.

Супер. Просто прекрасно, лучше и быть не может. И на что мне жить всё это время?

Должно быть, Виталий Борисович расценил моё обиженное молчание как вопрос.

– Могу предложить вам вот что, – сказал он. – Пишите новую книгу. Получите аванс и бонусы от издательства, а весной, глядишь, и роялти с продаж подоспеют. Как вам идея?

Конечно, я мог бы отказаться, потребовать издания книги вне очереди, раз уж я такой классный. Но понимал, что мне просто чёртовски повезло и лучше уж помалкивать, чтобы не спугнуть удачу.

– Идея отличная. Меня всё устраивает, – ответил я в трубку.

– Вот и ладушки, – сказал Виталий Борисович, словно говорил не с писателем, а со своим внучатым племянником-годовасиком. – Ждите звонка.

Он повесил трубку. Я поймал в зеркале своё отражение, сгорбленное напряжённым телефонным звонком, и на ум мне пришло определение: «писатель хренов». По-моему, оно невероятно точно описывало меня настоящего.

– Вот тебе и ладушки, – разочарованно сказал я самому себе. На душе было паршиво.

⁂

Первое октября принесло с собой первые настоящие холода. Только что я отнёс свою рукопись в издательство и получил за неё остаток аванса. Тридцать тысяч рублей. Можно было и порадоваться, если бы я не был столь морально измотан. Я потратил на «Оккупантов» все душевные силы, и теперь моё истощённое творческое депо требовало скорейшего восстановления. Именно поэтому я пошёл на своё проверенное место силы – старую железную дорогу.

Она скрывалась за гаражами, засыпанными мокрыми осенними листьями, схваченными первым морозцем. Я перешагнул через рельсы, по которым уже много лет не ходили поезда, и пошёл вперёд, стараясь ступать исключительно на шпалы. Приходилось идти либо слишком быстро, либо делая неестественно большие шаги, и такой темп мне быстро надоел. Тогда я просто уселся на железки и закурил.

«Последняя», – в который раз сказал я себе.

Нужно было начинать новую книгу, а я не брался за «НОМАД» с момента гибели Марка. Захочу ли я вновь пережить этот потусторонний страх? Бегство, разборки с «авторитетами», смертельные болезни? В чьём теле я окажусь в очередном мире? Может быть, в теле женщины?

Я выпустил в ясное небо поток дымного воздуха и огляделся по сторонам. Вот старая водонапорная башня, вот домик сторожа, который круглые сутки смотрит телевизор. Я хорошо знаю это место. Хорошо знаю этот мир.

Я знаю, что, сколько ни сиди на рельсах, поезд не пойдёт, потому что железная дорога не функционирует уже много лет. А новая реальность – это каждый раз выход из зоны комфорта, и хотя модные журналы и книги по психологии говорят, что это полезно, все мы чёртовски не любим её покидать.

Почти докурив, я вдруг заметил, что заросший травой железнодорожный светофор горит красным. Это было столь же неожиданно, как если бы из-за поворота прямо на меня выехал поезд. Я кинул непонимающий взгляд на будку сторожа, потом ещё раз на светофор. Он, паразит, всё так же горел, хоть я и был уверен, что раньше не замечал за ним каких-либо признаков жизни. Мне стало не по себе, совсем не по себе. Я прислушался, но услышал лишь, как в нескольких кварталах отсюда заколачивают сваи. Поезд не приближался, но светофор горел.

Затушив сигарету, я вскочил со своего места и направился прочь.

«Наверное, он просто сломался», – утешал я сам себя, но тихий-тихий голосок внутри говорил совершенно другое:

«Признайся, что ты ничего не знаешь об этом мире, приятель».

Вечером мы встретились с Викой. Сегодня было ровно три месяца с момента нашего знакомства, и мне хотелось как-то отметить эту дату. Например, в дорогом ресторане. К моему удивлению, она отказалась принимать долг, и я посчитал делом чести хорошенько накормить её. Напоить, а затем организовать увлекательнейший досуг в своей спальне.

– За твой первый успех, – сказала Вика, поднимая бокал вина.

– Я думал, мы празднуем наши три месяца, – смутился я.

– Да брось. – Виктория улыбнулась той самой томной кошачьей улыбкой, от которой у меня дрожали колени. – Твоя книга будет издана – разве за это не стоит выпить?

Честно говоря, я был приятно удивлён, что Вика активно интересуется моей карьерой, чего нельзя было сказать обо мне. Я не поздравил её с началом учебного года, и, честно говоря, не был уверен, что она всё ещё учится.

– А у тебя как дела? – спросил я, когда мы пригубили бокалы.

– Потихонечку, – как всегда уклончиво ответила моя девушка. – Учусь, работаю.

– Ясно. Виталий Борисович велел мне начать новую книгу, – выпалил я и тут же пожалел о слове «велел». Создавалось впечатление, что он указывает мне, что делать, а это, разумеется, было не так.

– Вау, отлично! – обрадовалась Вика, и на секунду я и вправду ощутил себя востребованным писателем. Но это чувство быстро улетучилось, стоило мне вспомнить о ждущем своего часа «НОМАДе».

– Всё не так просто. – Я покачал головой и уставился в свою тарелку.

– Но почему?

Я посмотрел в глубокие синие глаза своей спутницы. Восторг в них смешивался с искренним недоумением. Чёрт, я снова был невероятно близок к тому, чтобы рассказать ей всё. Наверное, именно поэтому в следующую секунду я ляпнул:

– Переезжай жить ко мне.

Несколько секунд Вика молчала. Именно столько было нужно, чтобы я понял, что совершил ужасную ошибку.

– Я не могу, Ян, – наконец сказала она.

«Спасибо, Господи, спасибо! Что же на меня нашло?»

– Ладно, – сказал я, придав голосу лёгкое недовольство. – Я поторопился.

– Да, всё слишком быстро. – Вика обрадовалась моему пониманию.

– Это из-за Анжелики? – спросил я.

– Да, из-за неё. – Девушка явно с удовольствием зацепилась за эту причину. Что ж, иногда дела семейные могут оправдать очень многое.

– Ясно, – сказал я, прогоняя образ сестры-двойняшки, измученной заточением в психиатрической клинике.

В этот момент принесли заказ, и неудачная тема с переездом как-то сама собой закрылась. Дальше всё следовало по сценарию: ужин, быстрая поездка на такси, во время которой мы без устали целовались. Я очнулся лишь в своей кровати, ровно в тот самый момент, когда Вика срывала с меня одежду.

«Нет, я буду жить один. Я хочу жить один», – сказал я сам себе. «НОМАД» только подмигнул из кресла зелёным глазком, как бы говоря, что скоро ему потребуется подзарядка.

Утро началось с телефонного звонка, который определил мой день. Звонил Виталий Борисович, и, судя по деловому тону, он уже давно был на работе.

– У нас тут изменения в плане, Ян Викторович, – сказал он. – Придётся вашу книгу вне очереди издавать.

– Ого, – сказал я с энтузиазмом человека, системы которого ещё не до конца запустились после сна. – Что от меня потребуется?

– Готовьтесь к редактуре. Это та ещё канитель, так что советую запастись терпением.

Мы попрощались, но я ещё долго сидел в постели. Голый, замёрзший и словно громом поражённый.

Незаметно проснулась Вика.

– Что с тобой, Ян? Выглядишь просто…

– Они издадут мою книгу вне очереди, – произнёс я, не до конца осознавая смысл своих слов. – Издадут, понимаешь? Мою книгу!

Тогда я ещё не подозревал, что меня ждёт. Иногда нам кажется, что самое страшное позади, но именно в этот момент и начинаются настоящие испытания.

Я думал, что писать в жёстком цейтноте – это сложно, но редактура высосала мои силы, словно вселенский вакуумный насос. Меня дёргали по каждому предложению, по каждому «нелитературному» слову и придирались к каждому выражению, которое я наивно считал авторским. В итоге за месяц с небольшим мне пришлось почти полностью переписать книгу, чтобы сделать её, как бы пошло это ни звучало, более продаваемой. Да, я мог бы встать в позу, но это отняло бы лишнюю энергию, которая и так была в дефиците. Поэтому я соглашался на всё. Переименовать героя? Пожалуйста. Сделать сцену менее жестокой? Ладно. Убрать лишние описания и добавить больше мыслей? Так уж и быть, только отстаньте.

Я соглашался на всё новые и новые правки, пока мне не начало казаться, что от моих «Оккупантов» осталась лишь тень. В этот момент от меня, наконец, отстали.

– Книга готова, – всё так же по телефону уведомил меня Виталий Борисович. – Остались технические моменты, и тираж уйдёт в печать.

Я выдохнул. Что-что, а технические моменты от меня точно не зависели. Я сделал всё, что мог.

– Запишите телефон Натальи Алексеевны, – произнёс мой незримый руководитель. – Она поможет организовать встречу с читателями.

Я закашлялся, потому что чай, который я пил, попал в дыхательные пути.

– Простите, что вы сказали?! Встречу с читателями?

– Да, в каком-нибудь крупном книжном магазине. Это будет лучшим способом заявить о себе.

В школе я любил публичные выступления и даже сыграл несколько ролей в спектаклях, но встречаться с потенциальными читателями, рассказывать им о своей книге… было всё равно, что обнажать душу. Волнительно – нет, страшно! А вдруг никто не придёт? Вдруг никто не захочет купить книгу?

– Диктуйте номер, – сказал я, понимая, что выбора у меня нет. Как говорится: назвался горшком…

– Кстати, начальство просит узнать: как дела с новым романом? – Должно быть, Виталий Борисович решил окончательно добить меня.

– Ещё не начинал, – честно ответил я, представив, как вытягивается его лицо от разочарования. Конечно, мы, писатели, только и делаем, что ляпаем новые книжки, точно горячие пирожки.

– Понимаю, – к моему удивлению, протянул Виталий Борисович, и я тотчас же зачислил его в ряды адекватных людей. – Отдыхать тоже надо.

– Вы ведь придёте на встречу? – спросил я. Надо быть уверенным, что хотя бы один человек точно явится.

– Конечно, но вам не на меня ориентироваться надо. А на обычных людей, на потенциальных покупателей. Проанализируйте, для кого ваша книга? Какова её целевая аудитория? – задал вопрос Виталий Борисович. – Сделайте рекламу в Рустернете, пройдитесь по университетам, покидайте листовки, в конце концов.

Звучало унизительно. Получается, я и швец, и жнец, и на дуде игрец?

– Ладно, – устало сказал я, решив, что пора заканчивать разговор, пока на меня не взвалили ещё с десяток обязанностей.

⁂

Наталья Алексеевна оказалась милейшей девушкой, с удовольствием разделившей мою непосильную ношу. Она организовала всё так чётко и грамотно, что мне оставалось только кивать и улыбаться.

– Ян Викторович, магазин «Звукоед» даст нам помещение бесплатно…

Киваю и улыбаюсь.

– Я обзвонила три института, там повесят наши афиши…

Киваю и улыбаюсь.

– Ян Викторович, сколько экземпляров взять на реализацию – двадцать или тридцать?

Киваю и улыбаюсь.

– Так сколько? – терпеливо повторяет Наталья Алексеевна. Знает ведь, что мы, писатели, народ рассеянный.

– Э-э-э, тридцать… наверное, – говорю я. – А сколько человек придёт?

– Около десяти, – бодро ответила Наталья Алексеевна. – Это я не беру в расчёт ваших друзей и близких. Сколько их будет? Хотя бы примерно?

Друзей и близких… О них я как-то не задумался. Можно было бы позвать маму, но тогда придётся рассказать, что я уволился из школы. Вика должна прийти, попрошу её позвать подруг.

– Двое-трое, – уклончиво ответил я.

– Хорошо. – Девушка сделала пометку в ежедневнике. Я заметил, что у неё смешная ручка, с помпоном на колпачке. – Лучше взять больше экземпляров, вдруг кто-то захочет купить в подарок…

Пятое ноября был волнительным днём. Мы с Викой приехали на два часа раньше, чтобы спокойно подготовиться, но в «Звукоеде» уже было полно народу.

– Наташа, это что, всё ко мне?! – в ужасе спросил я свою незаменимую помощницу, которая в этот самый момент тащила письменный стол.

– На первом этаже дегустация хумуса, – ответила Наталья Алексеевна. – А это, я так полагаю, очередь в туалет.

– Прекрасно, просто прекрасно, – сказал я, ощущая, что всё летит коту под хвост, не успев начаться.

Но Виталий Борисович послал мне поистине толковую помощницу.

– Через дорогу есть кофейня. Будет лучше, если вы выпьете кофе и соберётесь с мыслями, Ян… Викторович. – Наташа улыбнулась.

– Ты просто фея. – Я чуть было не кинулся обнимать её, но столкнулся с ледяным взглядом Вики.

Наталья Алексеевна не могла соперничать с ней. Молодая и лёгкая, точно её помпон на колпачке от ручки, она была противоположностью породистой и своенравной Вике. Не знаю, как там у девушек, но мужчинам нравится дружить с такими, как Наташа. Однако спать они предпочитают с такими, как Вика.

Всё прошло на удивление быстро. Если не считать моей девушки и «засланных казачков» из издательства, на встречу пришло одиннадцать человек. Я представился, вкратце рассказал о сюжете, поведал историю создания книги (разумеется, умолчав о главенствующей роли «НОМАДа»). Затем следовали вопросы из зала, вполне ожидаемые, в меру каверзные и, что приятно, вызвавшие во мне ощущение гордости. Я поймал себя на мысли, что мне хорошо здесь, среди всех этих людей. Вика взирала на меня с восхищением, Наташа – с обожанием, а Виталий Борисович, который оказался полным дядькой лет сорока, – с уважением.

Книг купили немного, всего семь, зато обещали обязательно рассказать обо мне друзьям и знакомым.

В какой-то момент мне захотелось, чтобы здесь оказался Марк Гугения. Сел на краешек стула где-нибудь в последнем ряду, достал из-за пазухи жирный беляш и кружку с чаем… Я бы обязательно подарил ему экземпляр (я не был уверен, что могу это делать, но всё же) и сказал что-то вроде:

– Без тебя этой книги бы не было.

Но вместо Марка в конце встречи ко мне подошёл Виталий Борисович, точнее…

– Лайам Аврельевич, – представился дядька, которого я по ошибке принял за моего телефонного наставника. – Я начальник Виталия Красинского, директор издательства «Вектор».

– О, очень приятно! – Я пожал руку Лайаму и почему-то тут же сник.

– Ты молодец, Ян! Так держать! – сказал он.

Мне никогда не нравились люди, обращающиеся к незнакомцам на «ты», особенно если этот незнакомец для них – я. Сразу чувствуешь себя подростком, который заигрался во взрослого дядю, и его раскусили.

– Рад, что вам понравилось, – ответил я, провожая взглядом последнего посетителя, запоздало понимая, что он говорит не о книге, а о проведённой встрече.

– Новую уже начал? – Лайам Аврельевич не спрашивал. Он утверждал.

– Да, конечно, – как можно более невинно ответил я, выравнивая стопочку книг.

– Тоже пришельцы? – не унимался босс моего босса.

Нет уж. Хватит с меня пришельцев.

– Не совсем, – уклончиво ответил я. – Романтика, приключения…

Честно говоря, я понятия не имел, о чём будет моя следующая книга. Не помогла даже шоковая терапия в виде красного одутловатого лица нависшего надо мной Лайама Аврельевича. Всё опять упиралось в идеи, которые я не мог генерировать, должно быть, просто по своей природе. Мне нужна была подсказка. Мне нужен был «НОМАД».

Впрочем, Лайам Аврельевич считал, что просто обязан дать мне творческого пинка.

– Какая романтика? Какие приключения, Ян?! – воскликнул он. – Если хочешь удержаться на плаву, надо давать людям то, что они хотят читать!

– И что же они хотят читать? – наивно спросил я, но вопрос прозвучал как издёвка.

– А ты современников своих почитай, Монастырский! – Директор издательства вытаращил и без того выпученные глаза. – Данилевского, Рубинштейна! Тех, кто бабло зашибает. Зомби-апокалипсисы там всякие – они сейчас хорошо расходятся.

Я содрогнулся. Хорошо Рубинштейну, он наверняка сочиняет из головы. Я же пишу по горячим следам, испытав всё на своей шкуре. Хотелось крикнуть это в лицо Лайаму Аврельевичу, но тогда, боюсь, моя карьера писателя закончилась бы, не успев начаться.

– Вот аванс, – сказал мужчина и бросил на стол конверт. – Ты уж не подведи Виталия Борисовича, Монастырский. Он многое на тебя поставил.

Я не притронулся к конверту. Мне хотелось узнать, почему Виталий Красинский не пришёл на встречу, но вместо этого я просто ждал, пока Лайам Аврельевич уйдёт. Сложно было представить себе более неприятного человека, который, как оказалось, может оказывать сильное влияние на мою судьбу. От таких людей я всегда невольно дистанцировался, хоть и выполнял их указания.

И всё-таки это был хороший день. Начало новой жизни. Отправив Вику на пары, я вернулся домой, сварил себе кофе в турке (подумав, что на полученный аванс надо будет купить кофемашину), а после вытащил из-под дивана покрывшуюся пылью инструкцию, которую зашвырнул туда в порыве гнева.

Раскрыл, полистал и отложил.

– Вначале нужно понять, что ты ищешь, – сказал я своему отражению.

Терпеливо выслушав потустороннюю трель своего диал-ап модема (где-то я прочитал, что этот звук означает рукопожатие между модемами, и мне крайне понравилась эта идея), я углубился в Рустернет в поисках современных писателей. Разумеется, первыми отовсюду повылазили творения Данилевского и Рубинштейна.

– Почитай современников, Монастырский! – передразнил я голос Лайама Аврельевича, и улыбка заскользила по моему лицу.

Отыскав с десяток молодых и не очень писателей нашего времени, я принялся выписывать в блокнот самые яркие из их идей. Изюминки, ключевые моменты, которые делали книги коллег – да, коллег! – особенными и, как любят говорить издатели, продаваемыми.

В итоге у меня получился такой список:

«Рубинштейн: зомби, много крови, детальное описание процесса поедания мозгов.

Октовейн С.: стимпанк, мир паровых двигателей.

Мангустович: хищные растения, тропики, сокровища, в духе "Фронтианы Джойс".

Панин-Лексли: постапокалипсис, опять зомби. Много зомби!» Последнее слово я вначале подчеркнул, а потом жирно закрасил маркером: меньше всего на свете мне хотелось рассекать по мирам, населённым этими недомёртвыми тварями.

Открыв чистую страницу, я написал крупными буквами: «Какой мир мне нужен?»

«Как хищное растение: с первого взгляда приветливый, но таящий в себе опасность». И лучше бы, чтобы я с самого начала об этой опасности знал.

«Красивая природа, дикие животные, может быть, даже динозавры».

«Население – люди!» Это было важно. Я не был готов проснуться в теле какой-нибудь каракатицы с щупальцами вместо… ладно, чёрт с ним. Пусть обитатели будут хотя бы антропоморфными.

Что ещё? Подумав, я добавил ещё одну строку.

«Поменьше народу». Не хочу работать на заводе, учиться в школе (упаси Господи!), участвовать в разборках и терпеть насмешки.

Всё. Над остальным пусть поработает элемент неожиданности.

Я залпом допил остывший кофе и обречённо взглянул на инструкцию: мда, поиск подходящей вселенной убьёт немало времени… Я покосился на своё отражение и прочитал отвагу в глазах. А что, если мне посёрфить самостоятельно? Сосредоточиться на заданных параметрах, довериться интуиции, и пусть «НОМАД» за руку отведёт меня в нужную реальность. К богатству и славе.

Идея была рискованная, но отвага в моих глазах, граничащая с безрассудством, давала понять, что решение уже принято. Итак, после почти трехмесячного воздержания я собирался воспользоваться прибором наобум. Ну а что? Иногда даже самые взвешенные решения оборачиваются полным провалом, а спонтанные и, на первый взгляд, сумасшедшие приносят удачу.

Закрыв глаза и сделав глубокий вдох, я шагнул в неизвестность. И в тот же миг сумма сигналов в моём мозгу, именуемая сознанием, проделала стремительный путь из одного тела в другое.

О том, что перемещение закончилось, я понял по яркому свету, проникающему сквозь закрытые веки. Невероятно ярко. Должно быть, этот мир блистал словно алмаз, отражая солнце каждой из своих граней. Я глубоко вдохнул чистейший, предельно насыщенный озоном воздух и, наконец, открыл глаза.

Мне показалось, что я стою в воде. Вода была вокруг меня, куда ни глянь. «Иисус», – в благоговейном ужасе подумал я, но всё оказалось куда прозаичнее: я стоял на песчаной косе посреди мелкой речушки. В руках у меня была самодельная удочка, а возле босых ног дырявое ведро с бьющейся о стенки серебристой рыбкой.

Оглядев себя, насколько это было возможно, я облегчённо вздохнул – человек. Мужчина. Судя по мозолям на руках – приверженец физического труда. Когда глаза привыкли к яркому свету (нет, здесь действительно было светлее, чем где-либо на Земле), я разглядел на берегу лачугу, построенную из каких-то палок и соломы. К торчащему из воды пню была привязана лодка – всё, больше предметов, сотворённых человеком разумным, в моём окружении не наблюдалось. Только дикая, не тронутая цивилизацией природа.

«Ты ведь этого хотел», – напомнил я себе.

Взяв прохудившееся ведро с рыбой, я направился к берегу. Ступал осторожно, прощупывая дно перед каждым шагом. Мужчина, которым я был в этой вселенной, имел сильное тело, ясное сознание и здоровые лёгкие, которые полноценно и быстро насыщали организм кислородом. Его физической форме я мог только позавидовать.

«Не забывай: где-то здесь кроется опасность!» – сказал я себе, шагнув на белоснежный песок.

Лачуга была моим домом. Я почувствовал это, как только ступил на порог. Точнее, на настил из соломы, потому что никакого порога и в помине не было. Либо я был аскетом, либо…

«Похоже, у тебя руки из жопы, парень», – подумал я, разглядывая, как убого были соединены друг с другом палки. Несущие конструкции стояли криво-косо, кое-где в потолке были дыры. Неужели климат здесь настолько шикарный, что можно жить почти что под открытым небом?

К единственной нормальной стене была прибита полочка с минимальной кухонной утварью, а в противоположном углу навалено несколько шкур – подобие спального места. «Кухня» в виде кострища и традиционный деревенский туалет модели «дыра обыкновенная» располагались на улице.

«Ладно, я сюда не отдыхать пришёл», – напомнил я себе.

Повинуясь чувству голода и желудку рыбака, урчащему, словно кит, я наспех поджарил рыбу на огне. Получилось вкусно, хоть и без соли.

В запасе оставалось ещё двадцать минут. Пора было отправляться на экскурсию.

Песчаный пляж оканчивался густым хвойным лесом. Он был почти идеальным – ни комаров тебе, ни мошек. За лесом располагалось поле: сочное, яркое, с медовыми запахами и разнотравьем, радующим глаз живущего вдали от природы человека. То ли солнце миновало свой зенит, то ли я наконец привык, но освещение этого мира перестало быть болезненным, и я смог по-настоящему насладиться природой.

Я позволил себе маленькое удовольствие и прилёг на траву, пахнущую земляникой. Взглянул в ослепительное небо, по которому плыли редкие облака. Как же хорошо! Совсем как в детстве.

Перекатившись на живот, я закусил травинку и принялся наблюдать, как непуганое семейство кроликов пасётся неподалеку от меня. Они то флегматично жевали траву, то кидались вприпрыжку сквозь высокую осоку – особенно старался самый маленький кролик, вызвав у меня почти что умиление.

Громко каркнула какая-то птица, и кролики бросились наутёк. Раз – и нет их вовсе, как будто исчезли. Я вначале хмыкнул – дескать, резвые какие, но потом странное чувство заставило меня подняться на ноги. Не могли зверята так быстро исчезнуть, не телепортировались же они всё-таки.

Я сделал несколько шагов вперёд и остановился. Организм моего воплощения среагировал первым – всё же его мир был ему хорошо знаком. Знаете такую фразу: «засосало под ложечкой»? Я никогда не понимал её, но сейчас, кажется, понял. Понял после того, как увидел это. За вами погнался огромный медведь – засосало под ложечкой. Скрутило живот перед экзаменом – засосало под ложечкой. Увидели посреди чистого поля нечто ужасное и чуть не обделались от страха – засосало под ложечкой. Последнее было как раз моим случаем.

Кролики не исчезли. Кролики провалились в бездну. Говоря: «бездна», я выражаюсь вовсе не метафорически. Посреди зелёного поля с клевером и иван-чаем расположилась самая настоящая Бездна. Пропасть без дна, зияющая, словно рот великана. Она была метров пятьдесят в диаметре, а её стены усеивали острые кристаллы, напоминающие драконьи клыки.

Несколько секунд я безмолвно смотрел в черноту, которая начиналась примерно через километр, а затем в ужасе отшатнулся. Эта штуковина была столь же неуместна здесь, как и коровья лепёшка посреди дворцовых палат. И кто вообще додумался расположить эту Бездну здесь, в поле?! Дьявол, да я и сам мог провалиться туда, если бы лёг на несколько метров ближе!

В этот момент – хвала небесам – сработал таймер. Это произошло очень вовремя, потому что ещё чуть-чуть, и моё сердце разорвалось бы от ужаса.

«НОМАД» требовал зарядки; впрочем, я тоже. Увиденное потрясло меня до глубины души, но в то же время я понимал: найденный мир – это артефакт, редкий самородок, огранкой которого мне предстояло заняться. Я не встречал упоминаний о нём в инструкции, вполне возможно, что я был первым из людей, кто нашёл его. Или кто выжил. Кто знает, может быть, эта Бездна – единица мигрирующая и появляется каждый раз в новом месте.

Зарядка устройства продолжалась пять часов. За это время я успел пообедать, а также досконально зафиксировать то, что пережил. После того как описал Бездну во всех красках, она перестала быть для меня столь же пугающей, как при встрече. Ну пропасть и пропасть, чего тут такого. Однако главная «опасность» мира-самородка была впереди.

Я очнулся посреди поля. В тот же самом месте, откуда моё сознание исчезло пять часов назад. Это было странно, ведь обычно после моего ухода воплощения продолжают жить своей жизнью, не особо подозревая о том, что кто-то побывал в их голове. Ну, по крайней мере, я так считал. Неужели рыбак просто взял и проспал всё это время?

Бездна всё так же была рядом. В этот раз я ограничился лишь беглым взглядом в её чёрное нутро, потому что чувствовал: что-то изменилось. Я огляделся по сторонам: лес, поле, холм – всё было на месте… Чёрт побери! Солнце! Оно ничуть не сдвинулось с места! Однако его свет стал будто бы менее интенсивным. Краски вокруг поблёкли, небо и трава потускнели, и даже птицы пели не так заливисто, как утром.

Моё сердце сжалось от тревоги. Разве может быть так, чтобы светило не двигалось? Что это за мир такой? Что ещё я о нём не знаю? Я не знал ничего. И через пять секунд это самое «ничего» выбежало из леса.

Мужики. Шестеро или семеро. В чём мать родила. С большими руками, ступнями и маленькими головами. Они мчались мне навстречу и что-то радостно мычали, словно отряд глухонемых Герасимов. Ужасная догадка пронеслась в моей голове. Я открыл рот и попытался сказать что-то вроде: «Привет, мужики!», но получилось только: «Му-у-у-уа-а-ау-у-у».

Непонятно, что было первично: отсутствие речи в этой мире или же отсутствие мозгов в голове моего воплощения. Теперь многое вставало на свои места: аскетичный образ жизни, неумело построенное жилище… В этой реальности я был, что называется, умственно отсталым.

За моей спиной послышались женские крики. Семь или восемь девушек с корзинами, полными грибов, разбегались в разные стороны при виде мужчин. Их речь была такой же невнятной, однако нагота была прикрыта просторными сарафанами, напоминающими мешки для картошки. Они убегали от мужиков, а те, обезумев от радости, ловили их и… о, ужас! Принимались совокупляться прямо здесь, на поляне!

Я почувствовал, что меня вот-вот стошнит. Но что было ещё хуже: при виде женщин организм рыбака пришёл в полную боевую готовность. Должно быть, здесь всё работало на уровне инстинктов: увидел самку – размножайся. Даже если ты в поле. Даже если рядом Бездна. Даже если ты видишь свою даму в первый и последний раз.

Кстати, о Бездне. Одна из пар свалилась туда, но никто не моргнул и глазом. Похоже, социальные связи имели здесь не больше ценности, чем удобства и инфраструктура. Грёбаный мир! Наверняка лицо моё приобрело грозное выражение, потому что две девчонки, совсем ещё юные, взвизгнули от ужаса и кинулись врассыпную.

«Да не нужны вы мне!» – хотел было крикнуть я, но получилось только воинственное: «В-в-ву-уа-ав-ву-уа-а!»

Девушек тут же схватили двое других мужчин, которые едва успели закончить с другими леди. Было гадко и мерзко. Настолько, что мой организм перестал сопротивляться и исторгнул на траву содержимое желудка. За последние пять минут мир потускнел ещё сильнее, и я решил, что пора сваливать, пока всё не зашло слишком далеко.