Текст книги "Его заложница"

Глава 10

За полчаса, пока мы ели, на улице не сильно потеплело. И совсем не расстраиваюсь, что на мне большие охотничьи сапоги размера на четыре больше, благо носки тёплые под ними, и тёплая мужская куртка на плечах. Видок, конечно, так себе, не гламурный, но зато тепло. Для прогулки по лесу в качестве заложницы беглого заключённого – самое то.

– Ты бы шапку натянула, – замечает Шторм. – Нос красный от холода.

– А ты прям сама тактичность, – кривлюсь, закрываю ладонями рот и нос и дышу, пытаясь согреть его. Он – моя ахиллесова пята. Стоит только немного замёрзнуть, сразу краснеет кончик. Родители в детстве зимой всегда мне шарф до самых глаз натягивали, стоило температуре опуститься до нуля или подняться ветру.

– Так мне тебя вернуть невредимой надо.

– Так, может, не стоило тогда и похищать?

Шторм закатывает глаза, демонстрируя, что желания обсуждать это у него нет.

Ну и ладно. Подумаешь.

Но капюшон я всё же натягиваю.

Сегодня солнечно. В лесу, конечно, это не явно ощущается, но учитывая, что деревья ещё не оделись в листву, то света достаточно. А если поднять голову, можно увидеть голубое небо.

После дождей и схода снега с гор почва под ногами пружинит. Где-то грязи больше, где-то, где чуть повыше, ступать более твёрдо.

Шторм шагает уверенно, будто ходит тут не впервые. На телефон не поглядывает – знает, что связи тут ещё нет, видимо.

Попетляв между деревьями, мы выходим на узкую лесную тропу. Я иду сзади. Молчу. Наверное, я должна злиться, что он потащил меня по лесу бродить, но порчему-то не чувствую негатива. Ни в сторону Шторма, ни в сторону самой прогулки. Неожиданно для самой себя понимаю, что мне тут хорошо. Я не особый любитель лона природы, но здесь и сейчас, пока ноги шагают по лесной тропке, в голове становится как-то легко и свободно.

– Ух ты, что это? – окликаю Шторма, заметив сбоку в деревьях странные каменные сооружения.

Они выглядят необычно. Небольшие коробочки-домики с большой плоской плитой-крышей, в одной из стенок идеально круглое отверстие, будто вырезанное при помощи современной техники. Домиков этих несколько. Они выглядят древними и будто затеряны в деревьях, словно спрятались, прикрывшись мхом.

– Это дольмены, – отвечает Руслан, приостановившись и повернувшись туда же, куда и я. – До сих пор неизвестно, зачем они тут. Склоняются к тому, что это древние захоронения черкесов. А ты приезжая?

– Нет, я родилась в Краснодаре. Родители приезжие.

– Странно тогда, что не слышала про это место.

Я, собственно, вообще мало что знаю про Краснодарский край. Отдыхать мы с родителями по большей части летали то в Турцию, то в Индонезию или Таиланд. Ну в Сочи пару раз и в Анапу. Хотя мама не раз говорила отцу, что хочет и на местные небольшие курорты съездить, чтобы тихо и людей поменьше.

В ответ я пожимаю плечами, и мы идём дальше. Поднимаемся сначала немного вверх по склону, потом спускаемся.

– А разве связь не будет лучше, когда мы находимся выше? – спрашиваю Шторма.

– Связь будет лучше там, где есть вышка. Она ниже.

Он не особенно многословен, поэтому я продолжаю следовать за ним молча. Наблюдаю, рассматриваю всё вокруг, стараясь не отстать.

С удивлением отмечаю про себя, что лес, хотя ещё не оброс новой листвой, фонит зелёным. Присмотревшись, замечаю, что стволы и большие ветви опутаны каким-то растением с мясистыми насыщенно-зелёными листьями, из-за чего лес не кажется рыжим и пустым.

Мы идём ещё достаточно долго. Я устаю и уже просто пялюсь Шторму в спину. Широкую, с резким огроменным разворотом плеч. А он знай себе шагает в одном темпе. Годами натренирован, ему такая физическая нагрузка – сущая мелочь. В отличие от меня.

– Давай передохнём, – прошу его жалобно. – Я устала. И голова уже шумит.

– Это не твоя голова, – усмехнувшись, отвечает на ходу, не сбавляя шага. – Скоро отдохнём.

Я начинаю прислушиваться. Монотонный гул и правда мне не кажется. И чем дальше мы идём, спускаясь по тропке вниз, тем сильнее он становится.

И когда мы, обогнув большой валун, выходим на большую поляну, я понимаю, откуда был этот шум, заполняющий лес. А точнее, вижу глазами.

Вид, который открывается мне, просто потрясающий. Дух захватывает в прямом смысле.

Передо мной поляна, на которой уже зеленеет молоденькая травка и синеют глазки первоцветов. А над этой поляной с высоты скалистой горы мощным потоком обрушивается самый настоящий водопад. Сильный, быстрый, с облаком белых брызг.

Внизу он образует маленькое озерцо-блюдце, которое уходит в реку, огибающую поляну.

– Боже… – говорю потрясённо. Слышно плохо даже себя саму, шум воды заглушает. – Это невероятно красиво.

– Летом, когда всё зелено, ещё красивее, – Шторм останавливается рядом.

Я привыкла видеть на его лице напряжение, злость, ярость. Привыкла наблюдать, как он сосредоточивается в бою, как направляет, концентрирует на противнике все свои чувства и эмоции. Один только взгляд клинку подобен. А сейчас… сейчас он другой. Совсем. Стоит рядом, расслаблен, смотрит на великолепную картину природы с восхищением. Так смотрит, будто очень скучал по этому месту, будто давным-давно знаком с ним.

– Пшадский водопад, – говорит, улыбаясь. Он так редко улыбался, что меня эта его эмоция удивляет не меньше, чем наполненный светом взгляд, которым он смотрит на водопад. – Их больше сотни, но этот – самое сердце. Он больше двадцати метров в высоту. Только представь эту силу, Алиса. Эту мощь потока.

Я замираю рядом с ним. Я, Шторм и бескомпромиссная мощь природы перед нами. Мне даже кажется, что Руслан в чём-то ассоциирует себя на ринге с этим местом. Вдохновляется им.

– Я приезжал сюда перед каждым боем, – он вроде бы говорит со мной, но взгляд направлен вдаль.

– И сейчас тебе снова нужна его сила, чтобы бороться?

Хочется взять его за руку. Просто прикоснуться пальцами к ладони. Но я, конечно же, не решаюсь. Он не поймёт, а объяснить ему я сейчас не готова.

Да и… он ведь меня похитил. Я за это на него вроде бы как сержусь, даже несмотря на свои чувства к нему, которые родом из детства.

– Типа того, – вздыхает, а потом будто бы смаргивает наваждение и достаёт мобильный.

На его телефон начинают одно за одним приходить сообщения. Необычное место для точки связи – я думала, тут наоборот не будет ловить. Но, видимо, это туристический маршрут, поэтому и вышки недалеко.

Руслан, будто встрепенувшись и сбросив это странное оцепенение, отходит в сторону, а я подхожу ближе к озеру. Приседаю и пробую рукой воду. Она ледяная и идеально прозрачная. Как так получается, когда по горам текут сейчас ручьи с грязью?

– Она чистая, как слеза. Пей, не бойся, – Шторм опускается через пару минут рядом, а потом набирает воды в пригоршню и делает глоток. Следом набирает ещё и умывается. – Ещё бы искупаться.

– Холодно же.

– Да не в холоде дело, – вдруг смотрит странно, и от взгляда этого у меня внутри всё отзывается трепетанием.

Вообще-то, я совершенно не из стеснительных. Но сейчас не выдерживаю и отвожу глаза первой. Пытаюсь переключиться и тоже зачерпываю ладонью воду и подношу к губам.

Вкусная, мягкая. Почти сладкая. Мама бы сейчас в обморок упала, узнай, что я пью прямо из озера.

– Есть новости? – спрашиваю Шторма, указывая взглядом на зажатый в руке телефон.

– Есть, – кивает. – Но пока не самые хорошие. Нужно ещё ждать. Пошли.

Он поднимается и направляется к выходу из ущелья снова на тропу. Я иду за ним. Перед тем, как мы снова зайдём за валун, ещё раз оборачиваюсь на водопад и про себя называю его «Водопадом Шторма».

Обратная дорога кажется быстрее. Это вообще странный феномен, мы даже изучали, почему люди так воспринимают.

Думаю, мы проходим уже примерно три четверти пути, когда начинается дождь.

– Шире шаг, – командует Руслан, взглянув на небо.

Умник, блин. Надень сапоги на четыре размера больше и шагай широко. Я посмотрю на тебя.

Но спорить с ним некогда. Я ограничиваюсь убийственным взглядом ему в спину и, тяжело дыша от напряжения, пытаюсь двигаться быстрее.

Но получается с трудом. И так мокрая земля от воды становится скользкой. Я дважды падаю на колено, а на третий… нога соскальзывает с тропинки, и я сползаю по склону. Это происходит неожиданно и абсолютно неконтролируемо. Я пытаюсь ухватиться за ветки, но пальцы тоже соскальзывают, а потом я с ужасом и криком падаю в воду.

Глава 11

Не знаю, каким чудом, но мне удаётся вцепиться руками в голые ветки кустов. Кожа на ладонях в лоскуты, по ощущениям, но то дело третье, главное, что не свалилась в горный поток.

– Ох, мать твою! – Шторм срывается ко мне, хватает за куртку на спине и резко дёргает на себя, вытаскивая меня из воды.

Не очень-то нежно, но сейчас плевать. Утонуть в горной реке я хочу меньше всего.

Он тянет меня выше, и мы оседаем на склоне у реки прямо в грязи. Дышим тяжело. И я, и он. Я вся дрожу, осознавая, чем это могло закончиться. Не сразу понимаю, что сижу, всё ещё вцепившись пальцами в куртку Руслана.

– Цела? – смотрит на меня внимательно. – Не поранилась?

– Да вроде цела, – голос мой хрипит, зубы стучат от пережитого страха. – Только вот руки…

С трудом раскрываю ладони, кожа на них содрана, вся в царапинах. Ветки колючими оказались, но зато помогли спастись.

Шторм берёт мои руки в свои и чуть разворачивает. Смотрит внимательно.

– До дома доберёмся – обработаем. Давай, надо идти. Дождь притих, но скоро польёт снова.

Я пытаюсь встать на ноги, но замечаю, что на ногах только один сапог – левый. Второй слетел в реку. Сначала с перепугу и не увидела этого. Штаны промокли насквозь, куртка тоже – только одно плечо сухое. Первая волна адреналина схлынула, и теперь меня начинает трясти от холода. Зуб на зуб не попадает буквально.

Шторм взбирается обратно на тропу и вытаскивает за шиворот и меня.

– Давай снимай куртку, – увидев, что я абсолютно не способна сейчас управлять собственными окоченевшими пальцами, он сам резко дёргает замок и стаскивает с меня куртку.

А потом заставляет вздрогнуть от испуга, когда его пальцы сжимаются на горловине блузки и рвут её в стороны. Пуговицы разлетаются, а я остаюсь перед ним в одном лифчике.

– Эй! – успеваю возмутиться, прежде чем сжаться от порыва ледяного ветра и прикрыться руками.

– Тихо, – командует. – Мокрая ткань к телу – плохо. Заболеешь. Вот, держи.

Он быстро стаскивает куртку с себя и набрасывает мне на плечи. Застёгивает замок, едва я просовываю замёрзшие руки, а потом ещё и капюшон натягивает.

– Пошли, Алиса, скоро дождём накроет, вообще не пролезем по грязи.

В сухой куртке, хранящей тепло его тела, я согреваюсь быстро. И хотя ноги всё ещё дрожат, пытаюсь идти.

– Так, стоп, – опускает глаза на мою ногу в одном носке и качает головой. – Блин, надо было охранницу брать в заложницы, она тётка закалённая.

– Ну извини, – пожимаю плечами. Теперь буду закаляться и три раза в неделю тренироваться, чтобы проблем не создавать, вдруг ещё разок похитят.

– Сюда, короче, иди, – Шторм на мой ответ закатывает глаза, а потом вдруг подхватывает меня под колени и поднимает на руки.

Я вскрикиваю от неожиданности и вцепляюсь ему в плечи. Он высокий, а я офигеть как боюсь высоты.

– Не ссы, «не детка» Алиса, – ухмыляется. – Не уроню.

Пока идём, точнее он идёт, я притихаю у него на руках. Несмотря на непростую ситуацию, я всё равно ощущаю, как меня ведёт от его близости. Я слишком долго мечтала о нём, и сейчас мои органы чувств перегружаются по полной программе. Его запах, тепло близкого дыхания на коже щеки, его близость… Я будто пьянею.

Обещание своё выполняет. Доставляет в дом в целости и сохранности. Держит крепко, особенно когда дождь всё-таки начинается и земля под ногами становится ещё более скользкой.

– Давай, снимай штаны и закутывайся в одеяло, – опускает на пол, и я даже не замечаю, чтобы он запыхался, хотя во мне добрых пятьдесят восемь килограммов. – Не хватало ещё, чтобы простудилась. Тебе же это… рожать ещё.

– А другой причины у меня позаботиться о себе нет? – выгибаю бровь, глядя на него.

– Не умничай, короче. Давай залезай под одеяло, я поставлю чайник и поищу аптечку.

– Тогда… отвернись, – прошу его, ощущая, что под внимательным взглядом мне становится жарко даже в мокрых штанах.

Он выполняет просьбу, поворачивается к шкафу в поисках, видимо, аптечки. Я же быстро сдираю с себя мокрые штаны и его куртку, а потом заматываюсь в одеяло по самый нос. Меня всё ещё колотит. Лицо горит почему-то, во рту пересохло.

– Так, бинты и вата есть, а перекиси нет, – чешет затылок. – Сейчас что-нибудь придумаем.

Я забиваюсь в углу дивана в попытке согреться, расслабиться и перестать дрожать как осиновый лист. Наблюдаю за действиями Шторма, пока он подбрасывает веток в буржуйку и наполняет из баклажки чайник. Ладони щиплет. Пока домой добирались, я так их не ощущала, а сейчас царапины и ссадины начали ощутимо ныть, когда я промыла их чистой водой.

– Так, давай сюда свои руки, – подходит с куском ваты и бутылкой водки.

– Я сама, – забираю у него водку и вату.

– Точно сама?

– У меня мама врач, – отрываю кусок ваты и пытаюсь открутить бутылку под внимательным взглядом Руслана.

Ну и зачем так пялиться? И так ладони болят, ни согнуть, ни разогнуть пальцы, так ещё и он смотрит.

– Давай сюда, короче, – качает головой и присаживается напротив, когда у меня не получается уже с третьего раза открутить пробку, и высвобождает бутылку и кусок ваты из моих пальцев.

– Короче так короче, – поджимаю губы.

Резкий запах спирта ударяет в ноздри, когда Шторм смачивает вату. Я осторожно протягиваю ладонь и зажмуриваюсь, когда её буквально обжигает от боли, стоит влажному комку прижаться к ссадинам.

– Терпи, принцесса, – сводит брови.

– Ты говоришь прямо как мой папа, когда я в шесть лет с велика свалилась в кусты, – говорю, а потом прикусываю язык. Как бы не ляпнуть лишнего раньше времени.

– На велике-то в итоге научилась ездить? – усмехается, а сам продолжает свои пытки, тщательно обрабатывая мои ладони.

– Конечно. Старше стала – на мотоцикле ещё хотела. Но родители против были.

– Ну, у тебя ещё всё впереди.

Он перетягивает мне руки бинтом, убирает вату, бутылку и встаёт. Наливает в кружку чай и протягивает мне.

– Странно пахнет, – тяну носом, ощущая от парующей жидкости посторонний аромат. – Травы какие-то, что ли?

– Водки подлил, – отвечает мне Шторм спокойно. – Пей уже, тебе поспать надо.

«Короче» забыл добавить…

– Не буду я с водкой, – качаю головой отрицательно.

– Пей, я сказал. Там немного. – Поворачивается и смотрит сердито. – А то сам сейчас волью.

Тяжело вздохнув, я задерживаю дыхание и делаю глоток. То ли водку в чай он добавил, то ли чай в водку. Непонятно. Горло обжигает, и я закашливаюсь. Но потом внутри резко теплеет, и даже мелкая дрожь стихает.

Фиг с тобой, командир хренов.

Я снова подношу кружку и делаю ещё несколько глотков.

– Вот и молодец, – Руслан отбирает почти пустую кружку. – А теперь спи.

Он усаживается в кресло напротив и утыкается носом в какую-то игру на телефоне. Ну а я… плыву. Чувствую лёгкую карусель. Тело расслабляется, давая понять, что выполнить приказ моего похитителя будет не так уж и сложно.

Главное – побороть желание высказать ему всю правду прямо сейчас. Вообще всю, не только о том, кто мой отец…

Глава 12

Я даже не помню, как вчера отрубилась. Просто уплыла после этого чая с водкой и пережитого стресса.

Сейчас же разлепляю глаза с трудом. Будит меня шипящий на буржуйке чайник. Шторм сидит не небольшом стульчике возле стола и нанизывает на тонкие ветки куски мяса. Рукава его свитера закатаны, и открывается потрясающий вид на руки в змейках татуировок. У меня не один постер был с фотками его рук – и в перчатках, и без. Все подружки слюни пускали что в школе, что в универе.

– Выспалась? – поднимает на меня глаза, когда я шевелюсь и подо мною скрипит кровать.

– Да вроде бы, – прочищаю горло.

– Ты проспала до обеда, – усмехается. – Ну точно спящая красавица. Нормально, кстати? Не заболела?

– Не чувствую ничего такого.

– Ну тогда давай вставай и почисти картошку. Пока сварится, и мясо пожариться на костре успеет.

Укутавшись в одеяло, сажусь на кровати и смотрю на него хмуро. Мозг включается и обрабатывает информацию, а его выводы мне совсем не нравятся.

– А мясо и картошку ты где взял?

– Сходил в деревню и купил на рынке.

– И оставил меня тут одну? – Возмущение волной жара поднимается по телу. – Ну нормально вообще?

– Ты дрыхла. Да и не маленькая вообще-то, «не-детка»-Алиса.

– А если бы сюда кто-то припёрся? Или медведь заглянул?

– Уверен, медведь, сражённый твоей красотой, тут же покорился бы и встал на страже.

Да он издевается надо мною!

– Очень смешно, – строю ему гримасу. – Где моя одежда?

– Высохла, вон на верёвке висит, – кивает на мои штаны, развешанные возле буржуйки. – Только сама возьми, а то у меня руки в мясе.

Я, завернувшись плотнее в одеяло, сползаю с кровати и тащусь за своей одеждой, а потом возвращаюсь обратно. Прошу Шторма отвернуться и при этом чувствую, как щёки становятся слишком тёплыми. Он цокает, но мою просьбу выполняет, и я быстро натягиваю штаны и свою блузку. Одежда, конечно, не выстиранная в порошке и кондиционере, но деваться некуда.

– Вон картошка, рядом нож, – командует, за что я награждаю его недовольным взглядом. – Почистишь – сложи в кастрюлю, залей водой и поставь на печь.

Раскомандовался тут. Ты похитил – ты и корми. Картошку чтобы чистить, в заложники взял, что ли?

Но возмущения мои остаются при мне, потому что Руслан берёт палочки с нанизанным мясом и уходит на улицу.

Я беру нож и начинаю чистить картошку. Стыдно признаться, но в свои двадцать три я не знаю, как это делать. Попросту не приходилось. С девчонками, когда вместе жили на квартире, мы заказывали готовое, а если и делали сами что-то, то уж явно не картошку. Все сидели на диетах и бесконечно худели. А дома готовили родители. Мне с отцом нравилось болтать и над чем-то колдовать на кухне, когда мама была на дежурстве, но в основном это были овощи и мясо. Да и то готовил папа, а я могла только нарезать красиво и уложить.

Я беру картошину и верчу её в руках. Ну что ж, новый опыт, так сказать.

Через десять минут передо мною лежат семь очищенных клубней. Не очень ровно получилось, но как есть. Мне даже немного стыдно становится, и я себе обещаю, что буду чаще готовить и активнее учиться делать это. Приложение надо скачать какое-то, что ли.

Ставлю картофель вариться, привожу себя в порядок перед небольшим зеркалом возле двери, одеваюсь в просохшую куртку и выхожу на улицу. Аппетитный запах жареного мяса щекочет ноздри и вызывает прилив слюны. Оказывается, что я просто дико голодна.

– Сегодня теплее, чем вчера, – присаживаюсь тоже у костра на перевёрнутый деревянный ящик. – Хотя и небо тяжёлое какое-то.

– Весна же, – подмечает Шторм. – Как обычно: не успеешь заметить, а уже дикая жара. Только тут в лесу и спасался раньше.

Мы замолкаем и сидим почему-то молча. Смотрим на огонь. Странное ощущение, но мне сейчас так комфортно молчать рядом с ним. Делить эту лесную тишину, его какую-то безмолвную грусть.

Но это мне. Я ведь с детства в Шторма влюблена. А ему как, интересно? Наверное, ему просто скучно.

– Мне кажется, или картошка подгорела? – Он настораживается и тянет носом. – Воды много налила?

– Выше поверхности, чтобы покрыло всю, – пожимаю плечами. – Но и правда воняет.

Подрываюсь и бегу в дом. И вовремя – вода действительно выпарилась, крышкой-то я забыла прикрыть кастрюлю, и уже картошка начала подгорать и дымить.

Натягиваю рукава куртки, хватаю кастрюлю и скорее переставляю её на стол на какую-то тряпку. Блин, кажется, я испортила самое простое, что вообще можно приготовить.

Почти сразу за мной в дом возвращается и Шторм, держа импровизированные шампуры с мясом. Его волосы мокрые, на лице капли.

– Дождь как прорвало, – встряхивает волосами, разбрасывая капли, а я зависаю на чертах его лица. Пялюсь, как влюблённая малолетка. – Беда с картохой, да?

Мне становится неловко. В животе появляется неприятная дрожь.

– Ну… типа того, – перевожу взгляд с Руслана на кастрюлю и обратно.

Он подходит ближе и смотрит на тот кошмар, который получился.

– Ну, горелым сильно не пахнет, на вид тоже не ужас. Пойдёт к мясу, типа печёная.

Он достаёт две миски, в одну с палочек сталкивает мясо, а в другую перекладывает картофель. Садится на стул, а на второй кивает мне.

И картошку, и мясо Руслан ест прямо руками. Берёт куски, присыпает немного солью, откусывает и жуёт с удовольствием. Выглядит аппетитно и… как-то волнующе. У меня внезапно пересыхает во рту, и это не совсем голод. Сложно объяснить…

– Ешь, чего пялишься, – кивает мне на еду. – Или «не детки» предпочитают всякие рукколы и роллы?

– Терпеть не могу роллы, – морщусь. – И не понимаю, почему все по ним так сохнут. А ты сам разве такую еду ешь? Я думала, у тебя там спортивное питание, специальные коктейли и всё такое.

– Мясо – белок. А картошка… ну да, потом сгонять придётся лишку. Сейчас главное со всем этим дерьмом с подставой разобраться, а потом уже сгонять буду. Тренер не слезет, пока лишнее не сойдёт.

– Строгий? – стараюсь спросить максимально нейтрально.

– Пиздец. Но он мне как батя, знаешь, даже больше.

Похитил меня Шторм, а вину сейчас чувствую я. Получается, не сказав, кто я, я подставила его перед отцом. Это очень плохо. Потом разгрести будет непросто.

Я пытаюсь отвлечься от зудящего чувства вины и пробую так же, как и Шторм, картошку с солью, а потом откусываю от куска мяса.

– М-м, вкусно, – говорю искренне. – Реально.

Шторм смотрит странно, но не комментирует. Ест молча, да и я не отстаю. Где бы я ещё поела жаренного на костре мяса и сожжённой картошки собственного приготовления?