Текст книги "Его заложница"

Глава 13

Отламываю себе ещё кусочек от картофелины, кладу в рот и с удовольствием жую. И правда ведь вкусно. Полный рот слюны, хоть бы позорно не капнула.

Просто, бесхитростно – для блога, как говорится, не сфоткаешь, но вкусно же!

– У мяса такой привкус интересный, – комментирую, принюхиваясь к куску. – И аромат. Виноградом, что ли, отдаёт. Ты где виноградный уксус тут нашёл-то?

– Это не уксус, это вино, – Руслан вытирает пальцы о кусок бумаги и щёлкает пальцами, сцепив их в замок. – Купил бутылку домашнего в деревне, оно тут у местных вкусное.

– Никогда не пробовала домашнего вина, – пожимаю плечами. – Да и вообще не люблю вино.

– По коктейлям заезжаешь?

– Ну в смысле заезжаю? – поднимаю на него глаза, даже как-то обидно он выразился. Словно я какая-то пустоголовая мажорка. – Ты так сказал, будто я пью постоянно.

– Ну вам, психологам, нужно же как-то справляться с перегрузом от чужих мыслей и эмоций.

– И, по-твоему, алкоголь – самое то в этом случае? – Хочется ему втащить за веру в подобные стереотипы. – Профессионалы знают методы, как себя оградить. Да и к тому же я пока студентка. Заканчиваю универ. А из алкоголя предпочитаю что-то сладкое, коктейли или ликёры, например. И то нечасто.

– Смотри, какая правильная, – ухмыляется Шторм и откидывается на спинку стула, мазнув по мне взглядом. – Не пьёшь, с парнями не гуляешь, домой приходишь в девять. Тебе сколько лет-то, «не детка» Алиса?

– Надо было спрашивать, когда в заложницы брал, – строю ему гримасу и встаю. – А сейчас всё, поздняк – повесят на тебя ещё и это. Похитил малолетку, извращенец, поделом тебе будет.

– Блять, а если серьёзно? – Руслан реально напрягается и смотрит уже без своей наглой усмешки.

– Вот-вот, – разворачиваюсь к нему и складываю руки на груди. Понимаю, что перегибаю, но желание стереть с его лица ухмылочку оказывается сильнее.

– Алиса! – рычит, хмурясь. Ответ требует. – Сколько лет тебе?

– Извини, Шторм, паспорт в сумочке остался, – пожимаю плечами и стараюсь оставаться беспристрастной. Но у самой внутри аж закипает всё. Папа всегда говорил, что я склонна к экстриму.

Руслан прищуривается и берёт себя в руки. Успокаивается, снова откидываясь на спинку стула.

– Ты, конечно, девчонка умная, но не настолько гений, чтобы заканчивать универ до совершеннолетия, – смотрит с сарказмом. – Так что не трави мне тут.

– Кажется, кто-то логику включил, – закатываю глаза.

Так, пора заканчивать дёргать тигра за усы, пока он меня действительно не скрутил и не закрыл в подвале.

Отхожу к столу и вижу бутылку из тёмного стекла без каких-либо этикеток и опознавательных знаков. Наверное, это и есть то самое домашнее вино из деревни.

Вытаскиваю пробку и нюхаю. Пахнет немного терпко, приятно – виноградом и пряностями.

– Попробовать хочешь? – удивляется Шторм. Да, давай ещё раз про «не детку» или «принцессу» пошути.

– Хочу.

– Крепкое, смотри.

– Разберусь как-нибудь.

Подношу бутылку к губам, обхватываю гладкое стекло и делаю глоток. Вино оказывается сладким на вкус, будто виноградный сок, крепость почти не чувствуется, лишь совсем-совсем немного горчит на языке.

Перевожу глаза на Шторма и напарываюсь на его внимательный взгляд. Он смотрит с интересом. Я уже видела эту вспышку в его взгляде, но она была короткой, будто показалась мне. Но сейчас… Щёки краснеют. Вино же не действует так быстро? Я глоток только сделала.

И чтобы как-то ослабить эту странную густоту в воздухе, я прикладываюсь к бутылке ещё раз.

– Вкусное, – пожимаю плечами, демонстрируя «ачотакова».

– Ага, – усмехается Руслан. – Прям как компот. Сюда давай.

– Не отдам, – отворачиваюсь и пью ещё.

В груди вибрирует странное ощущение. Кончики пальцев покалывает. Спину покрывает мелким ознобом.

Я будто на краю стою. Балансирую. Страшно, но остановиться не получается.

Кожей чувствую, что Руслан за спиной уже оказывается, каждый волосок ему навстречу встаёт. Затылок мурашками сыплет.

– Давай, короче, – пытается забрать бутылку, но я отвожу руку в сторону, а потом снова подношу её к губам. – Алиса! Сейчас получишь.

– Ты у меня сам сейчас получишь, – кровь нагревается, с языка начинает слетать то, что лучше бы оставалось за зубами. – Нашёлся мне командир. Хочу и пью!

Бутылку он всё-таки выдёргивает и сам отпивает прямо из горлышка. Касается губами там, где касались мои губы. Сам он этому значения, конечно же, не придаёт, а вот у меня ток бежит по венам. По мелким сосудам растекается.

– Не надо, девочка, угрожать, если исполнить угрозу не можешь. Когда-нибудь на слове поймают, – говорит со снисхождением, которое ещё сильнее взвинчивает меня.

– А если могу? – смотрю на него с вызовом, пока сзади на фоне пляшет целый кордебалет с плакатами и транспарантами: «Алиса, ты ненормальная! Алиса, остановись! Алиса, держи крышу – сносит!»

– Что можешь? – хмыкает, и мне кажется, он сейчас засмеётся во весь голос.

Безумиеи отвага, да. Так папа говорит.

Назад сдавать уже поздно, так что я просто занимаю стойку, подняв руки выше и прикрыв лицо.

– Ты серьёзно, девочка? – Шторм смеётся уже откровенно, хохочет вслух.

Да, конечно, я серьёзно. Очень даже серьёзно… бросаю вызов чемпиону мира по боксу, чего уж.

Но пошёл ты, заносчивый засранец. Я тебе не лялька-мажорка фарфоровая.

– Ссышь? – подначиваю, а кордебалет с транспарантами сзади падает в глубокий обморок.

– Ты мне тут не базарь, ладно? – Шторм перестаёт ржать и недобро хмурится.

– Складно, – огрызаюсь и, сделав выпад, бью первой.

– Алиса! – рычит грозно с предупреждением. Терпение у него настолько натянуто, что мне даже кажется, будто я слышу, как оно трещит.

А мне уже нечего терять. Дороги назад нет. Шевцовы, блять, не отступают.

Я бью его ещё раз. Третий удар он блокирует, а потом я использую максимально неожиданно приём, как учил меня папа: хватаю Шторма за рукав, выворачиваюсь и выполняю захват ногами, повиснув на нём, после чего всем телом делаю рывок.

Еху!

У меня получается повалить его!

Я уложила на лопатки чемпиона по боксу, мать его!

Гору мышц, грозу конкурентов, чьи менеджеры предпочли упечь его за решётку из страха проиграть ему.

Я так-то Шевцова, понятно? Эй вы, там, сзади с транспарантами, подъём! Слышали?

Вот, правда, вино тоже сыграло свою роль, и я чувствую, как у меня после этого финта у самой дико закружилась голова.

Конечно, победить Шторма у меня ни за что бы не получилось. Это вообще-то ни у кого пока ещё не получилось. Но то, что он впечатлён, – это однозначно.

– Ни хрена себе, Алиса, – поражённо моргает, лёжа на спине, и как-то совершенно по-новому перекатывает моё имя на языке.

А потом мир в мгновение переворачивается. Точнее, это меня молниеносно переворачивают, и теперь уже я лежу на лопатках, а массивная фигура Руслана нависает надо мной.

Сердце в пятки уходит, когда я поднимаю глаза к его лицу и вижу этот взгляд. Дыхание перехватывает от той искры, с которой он смотрит на меня.

– А вот это уже очень интересно, «не детка» Алиса, – говорит негромко, но от вибраций его тембра у меня мурашки по всему телу бегут.

Я на молекулы распадаюсь от его близости, дрожать начинаю всем телом. Пошевелиться не могу – тело оцепенело. Пульс рвёт сосуды, в горле пересохло.

Я успеваю лишь сделать короткий вдох, когда губы Шторма накрывают мои.

Глава 14

Дрожь бежит по всему телу, когда его губы касаются моих. Все мои подростковые мечты и фантазии враз оживают, наполняются мерцанием. В груди всё сдавливает. Лёгкие воздух выталкивают с трудом, едва-едва.

Прикосновение такое невесомое, такое воздушное, а у меня уже кружится голова и тело будто в горячей воде. Губы, обожжённые слабым прикосновением, немеют.

Резко выдыхаю и моргаю. Сердце моё бедное бьётся где-то то ли в горле, то ли в ушах, то ли уже сбежало, покинуло меня, выпрыгнуло, оставив дыру в груди и ломаные рёбра.

От внимательного взгляда Руслана меня лихорадит.

– Сладкие… – говорит он задумчиво, неотрывно глядя на мои губы. Сам сглатывает, нижнюю губу передними зубами прикусывает. Будто колеблется, решается. – Ещё хочу.

И опять целует. Начинает так же осторожно, но потом отбрасывает эту ненужную сдержанность. Поцелуй становится крепче, как то домашнее вино, что я только что пробовала.

Снова мой выдох рваный прямо ему в губы.

Воздух нагревается и трещит от электричества вокруг. У меня по венам струится расплавленный металл. Окончательно теряю голову, когда его губы снова на моих.

Так вкусно целоваться с ним. Так желанно.

Только поцелуй этот совсем не такой, какие у меня были раньше. В нём больше силы, больше уверенности, больше напора. Меня целовали мальчики, а Шторм – мужчина. И целует как мужчина.

Я не знаю, как описать… Но это по-другому. Совсем по-другому.

Руслан снова отрывается от моих губ и смотрит внимательно. Прямо в глаза. Нависает близко-близко, опираясь на локти. Я всего его чувствую… всего. Перед глазами туманом заволакивает, когда понимаю, что именно давит мне в ногу.

– Откуда ты взялась такая, «не детка» Алиса? – спрашивает негромко, а я замечаю, как у него над правой бровью под кожей жилка выступает сильнее.

– Так… – горло сдавливает, мой голос глохнет, – ты похитил.

– Похитил же… на свою голову.

Мы будто зависаем над обрывом. Любое движение, любой вздох – и в пропасть. Именно сейчас ещё не поздно сделать шаг назад, но ни я, ни Шторм не спешим его делать.

Я шевелюсь, двигаюсь совсем немного, но получаю предупреждающий взгляд. Бёдра Руслана чуть усиливают давление на мои.

Снова замираю. Дышу рвано.

– Алиса, – говорит очень серьёзно Шторм, – я хочу тебя ещё раз поцеловать.

– Так в чём проблема? – Не сразу понимаю, что неосознанно облизываю языком нижнюю губу. Совсем чуть-чуть, самый краешек, но в ответ на это действие вижу яркую вспышку в мужских глазах. И да – я очень хочу, чтобы он поцеловал меня ещё раз.

– Если я это сделаю – назад пути уже не будет, – от его слов по позвоночнику бегут мурашки, а в животе затягивается тугой узел. – Решай, Алиса. Сейчас решай.

Я ведь прекрасно понимаю, о чём он. Осознаю.

Шторм даёт мне выбор. Здесь и сейчас. Если скажу да – поцелуем не ограничимся, я это понимаю. Если скажу нет…

Я всю свою сознательную жизнь влюблена в него.

Я даже с парнями в универе не встречалась толком, потому что только он был в голове и в сердце.

Каждая моя фантазия была о Шторме. Каждый томный вздох – о нём.

Я просто не могу сказать нет. И не хочу.

Поэтому, приняв для себя решение, сама тянусь к его губам.

На мгновение мне кажется, что Руслан передумал, потому что он не отвечает. Замирает.

– Я два месяца был в тюрьме, – он продолжает смотреть на меня внимательно, когда я, смутившись отсутствием ответа, отрываюсь от его губ. – Жалеть не буду, Алиса.

Горло пересыхает. Шторм говорит с виду спокойно и сдержанно, но я замечаю, как вздымается от тяжёлого дыхания его твёрдая грудь.

Не жалей…

Но сказать не решаюсь. Смелости не хватает. Почему-то именно сейчас чувствую себя абсолютно беспомощной и растерянной. Не знаю, как себя вести и что нужно делать. У меня опыта нет попросту.

Вместо слов зависаю взглядом на его губах, не могу сдержаться и прикасаюсь к ним кончиками пальцев.

Целуй меня уже давай, Шторм.

– Ты же помнишь, по какой статье я прохожу? Не боишься? – прищуривается, вглядывается в мои глаза.

– Не боюсь, – говорю как могу твёрже. – Я в этот бред не верю. И ни секунды не верила.

Руслан проводит большим пальцем по моей скуле, цепляет линию подбородка, мягко сминает подушечкой пальца нижнюю губу. А потом будто отбрасывает все сомнения. Склоняется и снова целует, но поцелуй этот не похож на предыдущие.

Он подчиняет мой рот, глубоко проникая языком. Влажно и горячо. Крышу просто сносит.

Я обхватываю его шею руками и прижимаю к себе крепче, отвечаю ему со всей пылкостью, каждый свой вздох по нему за эти годы вкладываю. Крепкие мужские ладони ползут по моему телу, сжимаются на ягодицах, оглаживают бёдра. Моя кожа в ответ реагирует жаром, а одежда кажется томительной тюрьмой.

Пока его руки сжимают мою грудь, заставляя задыхаться, губы скользят по шее, целуют жадно.

Мир перестаёт быть стабильным. Раскачивается. Вибрирует.

Адреналин.

Страшно.

Но желание быть с ним топит. Одно только понимание, что это он меня так касается, дико возбуждает.

– Ты очень отзывчивая, – шепчет мне в шею и прикусывает кожу. – И сладкая, как карамелька. Хочешь, я буду звать тебя карамелька?

Никто и никогда не посмел бы меня назвать карамелькой. Хотя попытки чего-то подобного проскальзывали, и я их быстро гасила.

Но ему можно. Ему всё можно.

– Если хочешь, – шепчу задушенно в ответ. Давлю в себе стоны, но сдерживать их уже плохо получается. Уж слишком сильно моё тело отзывается на его ласки.

– Ты кажешься такой хрупкой и мелкой, – Шторм стаскивает блузку с моего плеча и ласкает кожу теперь там. Только уже более горячо и нетерпеливо. – Но мне кажется, это ошибочное представление. В тебе есть стержень, девочка. И этот коктейль противоположностей в тебе дико возбуждает меня.

Я годами пускала на него слюни. Нужно ли говорить, какой кайф я сейчас испытываю от этих его слов?

Шторм садится сам и тянет вверх за руку меня. Подтягивает к себе на бёдра и избавляет меня от блузки и лифчика. Второе делает так быстро, что я… зажмуриваюсь. Мне нужно осознать, что он видит мою обнажённую грудь.

И не просто видит, не просто смотрит – сжирает взглядом. Вижу, как темнеют его глаза, будто граница зрачка и радужки стирается.

Соски твердеют до боли, и я не могу сдержать вскрик, когда Руслан прикасается к одному из них. Будто невзначай цепляет сначала, а потом захватывает двумя пальцами. Мягко оттягивает и перекатывает.

Моя грудь оказывается куда чувствительней, чем я могла предположить, и эти манипуляции заставляют меня глубоко вдохнуть и непроизвольно выгнуться.

А когда сосков касаются губы… Дрожать начинаю я вся. Под кожей то мороз, то кипяток.

Нестерпимо…

Невероятно.

Абсолютное безумие.

Пожар-пожар-пожар!

И мне нравится…

А ещё я тоже хочу его касаться. Я так долго видела его крышесносный торс издалека или через экран, что сейчас пальцы просто горят от желания потрогать.

Подцепляю низ его футболки и тащу вверх, освобождая от ненужной ткани. Пробегаюсь кончиками пальцев по гладкой коже, очерчивающей упругие мышцы. По груди, по рельефному прессу и вниз к дорожке из тёмных волос, что уходит под резинку штанов. Но тут останавливаюсь, ощущая, как в висках грохочет пульс.

Пальцами чувствую, как Руслана немного потряхивает. Сейчас он совсем не улыбается, во взгляде – обжигающий огонь.

Шторм подхватывает меня под спину и, чуть отклонив назад, стаскивает мои штаны вместе с бельём, а потом усаживает обратно к себе на колени.

Я задыхаюсь от неловкости и от того, что он провернул это так быстро. Оказавшись без одежды, осознаю свою полную беззащитность и зависимость от него.

– Ты очень красивая, – скользит взглядом по моему лицу, шее и дальше, в самый низ. – Нереально красивая…

Его рука проникает мне между ног без каких-либо препятствий, потому что он усадил меня так, что бёдра я сомкнуть не могу. А когда непроизвольно дёргаюсь, крепче держит за спину.

– Ты чего? – шепчет в шею. – Не жмись.

– Всё нормально, – я пытаюсь улыбнуться, но губы дрожат, а голос глохнет, – просто… м…

Руслан снова целует меня, пытается помочь привыкнуть к нему, но руки его не останавливаются.

Несмотря на обжигающий стыд, который волнами прокатывается внутри, мне приятно то, что он делает. Там внизу, где он трогает, становится жарко и влажно. И у меня даже получается расслабиться.

Но ровно до того момента, как я чувствую, как нечто твёрдое упирается туда.

Я знаю, что это. Не маленькая.

Шторм крепче обнимает меня одной рукой за талию, а второй направляет себя. Я же зажмуриваюсь и упираюсь лбом в его плечо.

Внутри всё в тугую пружину скручивается от страха и ожидания. Это мой первый раз. С ним. Как я и мечтала.

Не зря ждала.

Не зря лелеяла свою мечту.

Он осторожно проникает, а я стараюсь дышать глубже. Но когда упирается и мне становится больно, дыхание сбивается.

Давит чуть сильнее – закусываю до крови губы.

– Вот так, блин, сюрприз, «не детка» Алиса, – выдаёт мне напряжённо Шторм. – Целка, да?

– Типа того, – шепчу прерывисто. – Давай, не тяни.

– Точно?

– Точно… Ох!

Он не стал тянуть. Прижал к себе крепче, блокируя мне любую возможность дёрнуться, а потом резким рывком насадил на себя.

Боль огненной вспышкой обжигает всё внутри. Хочется слезть с него, сжать ноги и забиться где-нибудь в углу, чтобы спокойно поскулить.

– Дыши, – гладит меня по спине, а я понимаю, что мои зубы оставили на его плече яркие глубокие отметины.

Дышу.

Привыкаю к нему, к тому, что он внутри меня.

Боль стихает, сменяясь саднящим дискомфортом.

Наверное, Руслан чувствует, что я немного расслабляюсь, и осторожно толкается. Раз, потом ещё раз. Потом мягкие толчки продолжаются непрерывно, постепенно набирая силу и скорость.

Там, внутри, немного жжётся, но в целом мне хорошо. Я наслаждаюсь нашей близостью. Напитываюсь ею. Смакую.

То, что сейчас происходит, вызывает во мне восторг.

Это прекрасно. Великолепно.

Это глубоко потрясает меня.

Потому что он.

Потому что с ним.

Скольжу руками по его сильным плечам, ощущая, как напряжение в них растёт. Дыхание Шторма становится жёстче, толчки ярче. Он зарывается пальцами в мои волосы, ещё несколько раз всаживается и с резким выдохом замирает.

Мы оба замираем.

Время будто останавливается.

Вокруг вакуум.

Минута. Две. Больше…

Просто дышим.

– Ты не кончила, – говорит хрипло, осторожно ссаживая меня с члена. – Девушки в первый раз редко к этому приходят.

Меня немного потряхивает, и я всё ещё цепляюсь за его плечи. Сам же Шторм совсем не спешит ссаживать меня со своих коленей. Он восстанавливает дыхание и странно смотрит на меня. Рассматривает внимательно, будто гладит взглядом.

– Ничего, – у меня срывается немного нервный смешок. – Как говорил мой физрук в школе, когда у меня что-то не получалось: «Не всё и сразу, Шевцова».

И только спустя секунду я понимаю, что проговорилась.

Шторм бледнеет, а его взгляд наливается свинцом. Рот сжимается в узкую полосу, желваки натягиваются.

– Твоя фамилия Шевцова? – тяжёлым хриплым голосом спрашивает он, глядя прямо мне в глаза.

Глава 15

Сердце моё останавливается. Всё останавливается. Замирает. Движения воздуха в лёгких нет. Пульса нет. Дыхания нет.

Я сглатываю вязкую слюну и смотрю на Руслана. Моргаю несколько раз, глядя, как по его лицу разливается бледность, а на щеках, напротив, проступают алые пятна.

Мы всё ещё обнажены, и я всё ещё сижу у него на коленях, но ощущаю буквально кожей, всей своей оголённой сейчас душой, как между нами заползает холод. Разделяет нас. Отдаляет.

Отпираться и врать смысла нет. И пытаться нагородить полуправду тоже. Шторм не дурак, и моя попытка солгать лишь унизит его, обидит и обозлит.

– Прости, – шепчу и опускаю глаза.

Да, это он похитил меня. Он потащил в этот лес и в этот дом.

Он.

Я не просила.

Но… я просто всем своим нутром чувствую, что виновата я. Виновата, что не сказала. Скрыла от него. Знала прекрасно, понимала, что всё было бы иначе, скажи я ему, кто я. Что он бы ни за что не посмел.

Руслан ссаживает меня со своих колен, быстро поднимается и нервно натягивает штаны. Я же стаскиваю с кровати покрывало и закутываюсь в него, пряча свою наготу.

– Просто пиздец, – он качает головой и закрывает глаза ладонями. Жмёт основанием, растопырив пальцы. – Просто полный, нахуй, пиздец.

Ничего не спрашивает, не уточняет. Просто сложил два и два.

– Мне ещё показалось, будто бы я тебя знаю. Будто где-то видел, – Шторм начинает расхаживать по небольшой комнате, словно зверь по клетке. – И имя же… вертелось в голове. Ассоциация… Лиса, блядь, Алексеевна. Конечно.

Я втягиваю голову в плечи и чуть ли не вся прячусь в одеяло.

– Я думал… думал, ты младше. Мелкая… Малолетка совсем ещё, – останавливается напротив и смотрит в упор на меня, поставив руки в бока. – Твою ж мать.

Моё тело всё ещё горит и трепещет после случившегося между нами. Горло пересохло, а к глазам внезапно подкатывают слёзы.

– Знаешь, – призываю всю свою смелость, всю ту резкость и резвость, что есть в характере, – это ты решил сбежать и прихватить меня в заложницы! Я тебе идею не подавала!

– Ты должна была сказать, кто ты! – он переходит на повышенный обвиняющий тон, а с меня словно кожу сдирают в этот момент. Его взгляд режет без ножа. На кусочки разделывает. А дальше он будто сам к себе обращается, качая головой. – Я, блядь, похитил дочь Алексея Шевцова. А потом лишил её невинности. Да мне пиздец теперь.

Зажмуриваюсь, чтобы проклятые слёзы и не смели показываться. Дышу носом, чтобы эта щекотка в переносице растворилась скорее.

– Знаешь, не-детка, мне теперь никакие конкуренты и никакая тюрьма не страшны, – нервно усмехается.

– Ты так боишься моего отца? – хмыкаю и смотрю на него.

Шторм подаётся ко мне, наклоняется, поставив руки на край кровати с обеих сторон от моих коленей. Меня всю жаром обдаёт от того, насколько он сейчас близко. И насколько невероятно далёк теперь…

– Нет, Алиса, – говорит чётко, будто маленькому ребёнку разжёвывает, – я не боюсь его. Я уважение его потерять боюсь. Потому что Алексей Викторович Шевцов – единственный в этом грёбаном мире человек, который поверил в меня. В меня – сына алкашей, заморыша, почти преступника. Понимаешь, Алиса? Он мне как отец. Больше, чем отец. Во сто крат больше, чем мои отец и мать. Сечёшь, что я теперь потерял?

– Может, и не потерял, – моя нижняя губа начинает дрожать. – Ты плохо знаешь моего папу…

– Я хорошо его знаю, в том и дело, – выпрямляется и отходит, качая головой. – Для него нет на этом свете ничего важнее тебя, Алиса. Важнее его единственной малышки-дочки. И сколько бы тебе ни было лет – ты такой для него и останешься. А я…

Он опускает глаза на свои руки и поднимает ладони, чтобы и я увидела.

На них кровь. Моя девственная кровь.

Её вид смущает меня. Заставляет залиться краской.

– Я сама этого захотела! – резко встаю, аж голова немного кружится. Одеяло продолжаю крепко сжимать на груди, но всё равно чувствую себя голой перед ним. – Сама пошла с тобой. Я так решила! И того, что сейчас между нами произошло, тоже сама захотела. Отец уважает моё мнение и выбор, ясно тебе?

– Бесспорно, уважает, – кивает, хмыкнув, Шторм. – А вот мой теперь, думаю, не особенно. Есть выбор, Алиса, а есть ответственность. У тебя был выбор, а вот с меня спросят за ответственность. Короче…

Он снова качает головой и хмурится. Хватает свитер и куртку и быстро одевается.

– Куда ты?

– Скоро вернусь, – бросает в ответ, а потом просто выходит и хлопает дверью.

А я остаюсь. В звенящей тишине, с огромным грузом вины на плечах и тяжестью на сердце.

Без сил падаю обратно на кровать, окукливаюсь в одеяле и всё же даю волю слезам.

Это как взобраться на вершину, а потом кубарем скатиться с неё вниз. Всего каких-то десять минут назад я была в восторге, что мы были близки, наслаждалась, кайфовала, а теперь…

Конечно, я понимала, что рано или поздно правда вскроется, что Шторм узнает, кто я. Но я думала, что у меня ещё есть немного времени. Совсем чуть-чуть мне надо было, и я бы всё разрулила.

Хочешь не хочешь, а надо вставать. Я выпутываюсь из одеяла и сползаю с кровати. Влажной тканью обтираю перепачканные моей же кровью бёдра, стараясь снова не завыть от разочарования, а потом натягиваю свою одежду. Привожу в порядок волосы, умываю лицо.

Не хочу, чтобы Шторм видел меня в растрёпанных чувствах.

За окном уже сгущаются сумерки, и я начинаю нервничать.

Где Руслан?

Куда он ушёл?

Почему его так долго нет?

Убираюсь в доме, чтобы хоть как-то занять руки и отвлечься. Ещё раз, уже куда аккуратнее, чищу картошку и ставлю её на печку. Пью чай с парой печенек.

Ну и в двадцать пятый раз уже подхожу к окну, всматриваясь в темнеющий лес.

И когда дверь щёлкает и открывается, то тут же подскакиваю с табурета.

– Думала, ты ушёл и оставил меня здесь.

– Были мысли, – мрачно говорит Руслан, – но тогда я был бы вообще не жилец.

Шторм похож на грозовую тучу. Хмурый, злой, поникший какой-то. Напряжение сквозит в каждом его мускуле, в каждой черте лица.

Он подходит к печке и тоже наливает себе чай. Делает пару глотков, а потом выливает, скривившись, в рукомойник. В ту же кружку плещет себе вина и залпом выпивает.

Я слежу за ним всё это время. Тишина и напряжение висят такие, что, кажется, ножом резать можно.

А потом вдруг в дом резко распахивается дверь и ударяется о стену.

На пороге я вижу своего отца.