Текст книги "Училка и криминальный авторитет"

12

Я жду ещё несколько минут. И лишь убедившись, что Аким Максимович окончательно ушёл, осторожно сначала выглядываю из-за шторы, а потом уже выхожу. Поправляю ткань, как было, и вдруг застываю. Мысль о том, что он мог запереть кабинет на электронный замок, простреливает в мозгу.

Блин!

Это будет эпичный провал.

Встав на цыпочки, я подбегаю к двери и осторожно нажимаю на ручку. Та поддаётся, а я выдыхаю с облегчением.

Надо поторопиться. Времени уже много.

Бросаюсь к столу, хватаю коробку с подарком для Кости и так же на цыпочках покидаю кабинет. И даже ручку за собой зачем-то рукавом протираю, будто кто-то начнёт снимать мои отпечатки пальцев.

Торопливо петляю по коридорам в сторону гостиной, чтобы оставить подарок под большой красивой ёлкой. Времени уже четверть двенадцатого, скоро Костя проснётся.

Никого не обнаружив в гостиной, я быстро запихиваю коробку под ёлку, поправляю на ней бант и уматываю к себе в комнату. Учитывая габариты дома, это занимает время.

Оказавшись у себя в комнате, я закрываю дверь и приваливаюсь к ней спиной, прикрыв глаза.

Вот это квест, мать твою.

Вот же угораздило.

Сердце в груди колотится, не позволяя дышать ровно и вообще успокоиться. Картинки стараний этих двоих на рабочем столе Акима Максимовича всё ещё стоят перед глазами. Будто на веках отпечатались. Непроизвольно воспроизводятся, заставляя кожу снова воспламениться.

Мне срочно нужен душ. Снова. Смыть с себя странное липкое ощущение, появившееся после увиденного. Да и вообще… остыть не помешает.

Подбираю волосы повыше в пучок и встаю под воду. Так хочется и лицо подставить под струи, но волосы намокнут и высушить уже не успею.

Вода касается кожи, и приходится сделать её более прохладной, потому что… тело странно чувствительное. Как когда температура, и ты чувствует каждое касание одежды, только чуть иначе. Будто тысячи маленьких импульсов бегут по коже, сливаясь в необъяснимую дрожь.

Зажмуриваюсь и поворачиваю кран на холодную.

– Ох-хо! – вскрикиваю, отскочив тут же в сторону.

Мера оказалась слишком крайней. Но зато помогло.

Времени уже в обрез, нужно поторопиться. Костя ведь ждать будет. Да и Акиму Максимовичу я обещание дала. Правда, как смотреть теперь ему в глаза, я не знаю. А не в глаза уж совсем лучше не смотреть.

Волосы в душе хоть и не намокли, но всё же потяжелели и легли лёгкими волнами. Выравнивать уже некогда, но и так выглядит красиво. Поэтому я их лишь немного взбиваю и откидываю за спину.

Который год уже решаю остричь их хотя бы до плеч, а лучше каре бы, но прихожу в салон и прошу только кончики подровнять. Мама говорит, что взрослые женщины длинные волосы не носят, а мне кажется, без свой копны это уже буду не я. С чем уж, а с волосами мне повезло – густые, послушные, не ломаются особо. Как-то я пришла в салон и попросила сделать меня блондинкой, но стилист отказала и долго убеждала не портить краской свой глубокий шоколадный цвет.

Натягиваю тёмно синее платье тонкой вязки, которое заказала через сайт, как и сказал Аким Максимович. У меня такое уже было, только зелёное. Удобное и недорогое. Правда он хмыкнул, когда общую сумму за одежду увидел. На моё оправдание, что сам запретил мне за своими вещами съездить, высмеял, сказал, что учителя живут уж слишком экономно.

Ну, будет царём-батюшкой, пусть нам зарплаты сделает как у министров, тогда и одеваться дороже будем.

Лёгкий макияж и даже немного блёсток на скулы делают мой внешний вид более праздничным, и я, удовлеторённая своим сносным видом, бегу в гостиную.

Когда вхожу, из-под ёлки как раз торчит пятая точка Кости в пижаме с медвежатами.

– Смотри, Олеся Станиславовна, что мне Дед Мороз принёс! – воскликает он, выползая и бросаясь ко мне.

– Вау! – округляю глаза. – И что же там?

– Я и сам пока не знаю, – пожимает плечами Костя. – Сейчас выясню.

Он убегает с коробкой к дивану и начинает вскрывать обёртку, а в гостиную как раз входит хозяин дома с бутылкой шампанского в руках.

– Прекрасно выглядите, Олеся Станиславовна, – улыбается, глядя на меня, а я сцепляю зубы, потому что в голове, при виде Акима Максимовича, всплывает словосочетание, пополнившее буквально минут сорок назад мой словарный запас.

– Спасибо, – киваю, а когда он подходит ближе, говорю, чтобы не услышал Костя. – Рада, что вы успели.

– Я торопился, – отвечает, сделав серьёзное лицо.

Я видела, да. Так торопился, что Инга едва потом отдышалась.

– Папа, Олеся Станиславовна, смотрите, это Бамблби! – Костя демонстрирует нам большого робота, как из мультфильма. Игрушка явно со всякими наворотами. В такой ещё надо суметь разобраться, чтобы играться. Но Костя, уверена, в два счёта это сделает. У него с техникой дела обстоят куда лучше, чем с буквами и цифрами.

– Так, уже почти полночь, давайте за стол, – командует Аким Максимович.

Стол, кстати, выглядит шикарно. Красная скатерть, на ней белоснежные тарелки, высокие свечи, ветка ели, украшенная лентой. Накрыт на троих.

Блюд немного, потому как и есть вроде бы некому особо, но выглядит всё красиво и интересно. Морепродукты, тарталетки, канапе, овощи и фрукты.

Аким Максимович включает большую плазму, а там уже президент заканчивает своё выступление.

Я присаживаюсь на бархатный стул с высокой спинкой, любезно отодвинутый Акимом Максимовичем и очень сильно стараюсь не цепляться взглядом за его кисти и длинные пальцы, потому что перед глазами тут же всплывает яркий, недавно просмотренный калейдоскоп кадров, как он этими руками… а потом ими же… уф.

Костя усаживается в обнимку с роботом и с блеском в глазах смотрит на экран телевизора, на котором уже появился большой циферблат и начали бить куранты. Судя по всему это его первый Новый год не в кровати, да ещё и отец рядом. С ним и для него здесь.

Громкий хлопок вылетевшей из бутылки с шампанским пробки заставляет вздрогнуть. Костя поднимает стакан с соком, а Аким Максимович предлагает мне взять бокал.

– С Новым годом! – успевает он сказать на предпоследнем ударе курантов, и мы сводим наши бокалы вместе до звона.

Очень странно и неожиданно я вхожу в две тысячи двадцать четвёртый. Отмечать одна я уже привыкла, и обычно в этот момент салютовала шампанским президенту через экран. А тут… чужой ребёнок, малознакомый мужчина… Странно всё это, непривычно, как будто не я тут, а просто подглядываю за кем-то.

– С Новым годом, – улыбаюсь и подношу бокал к губам.

И тут я зачем-то поднимаю глаза на Акима Максимовича. Напарываюсь на его взгляд. Я даже не могу описать то, как он смотрит. Всего мгновение, потом поворачивается к сыну, но это мгновение отпечатывается где-то внутри меня. Внимательный, пронзительный, алчный. Будто он знает, что я их видела.

Нет-нет, мне кажется. Они меня совершенно точно не заметили, я стояла тихо-тихо, шевелиться боялась и даже дышала осторожно.

И пока мы сидим за столом, я убеждаюсь в том, что я права и совсем расслабляюсь. Пара часов пролетает легко и непринуждённо. Болтает в основном Костя, рассказывает про своего робота и про любимый мультфильм. Я даже немножко чувствую себя причастной к тому, что у отца с сыном получился такой вечер вместе. Думаю, у них это не часто происходит.

Аким Максимович даже на танец меня приглашает, когда по телевизору в новогодней передаче включают какую-то лирическую песню. Вокруг нас скачет Костя, так что я даже не успеваю смутиться от ощущения, как тёплая мужская ладонь ложится мне на поясницу, а выпитое шампанское начинает немного кружить голову.

– Рената Рустамовна оставила нам десерт в холодильнике, – после небольшой отлучки в гостиную возвращается Аким Максимович. – Что-то тут ягодное со сливками, кажется.

Десерт оказывается очень даже вкусным. Костя уплетает всё, хотя вполне себе наелся и до этого. А потом он как-то совсем быстро соловеет. Всё же ребёнку нужно спать ночью.

– Давай, дружок, забирай своего робота, и я отведу тебя в постель, – говорит ему отец.

Представить, что далее новогоднюю ночь мы проведём втроём – я, бандит-похититель и алкоголь, мне становится сложно. Особенно после того, что я наблюдала с его участием каких-то пару часов назад.

– Я тоже спать, – встаю, пока Костя сонно ковыляет к дивану за роботом. – Устала. Но, наверное, сначала надо бы со стола убрать.

– Не нужно, через час придёт горничная и всё сделает, – Аким Максимович тоже встаёт и кивает мне.

Спорить с ним не буду, я уже действительно чувствую себя уставшей и сонной.

До лестницы на второй этаж мы идём вместе.

– Спокойной ночи, – говорю мальчику и Акиму Максимовичу.

И когда я уже собираюсь свернуть в свою сторону, Костя проходит чуть вверх, а его отец внезапно тормозит. Всего на несколько секунд, но эти секунды заставляют меня задохнуться.

– Спокойной ночи, маленькая милая училка, – вдруг выдыхает мне прямо на ухо Аким Максимович, откинув пальцами прядь волос за плечо. Его губы так близко, что я чувствую кожей его горячее дыхание. – Надеюсь тебе приснятся горячие сны после того, за чем ты имела сегодня возможность так внимательно наблюдать.

Он, подмигнув, уходит наверх по ступеням, а я, остолбенев, остаюсь сгорать со стыда, а потом стремглав бросаюсь скорее к себе в комнату.

13

Чтобы утром выйти из комнаты и заставить себя спуститься вниз к завтраку, мне нужно очень постараться.

Он знает. Видел меня. Заметил. И не преминул об этом сказать.

Как представлю, что Аким Максимович всю новогоднюю ночь сидел, разговаривал со мною, смеялся, пил шампанское, танцевал даже и потешался про себя. Ждал удобного момента, чтобы отпустить шпильку и посмотреть на мою реакцию.

Ну что ж… Ему удалось подобрать момент. Завязать меня на узел.

Молчал бы уже, раз в курсе!

Позорище-то какой. Стыд! Срам!

Как смотреть-то ему в глаза?

Будь моя воля, я бы сейчас тихонько улизнула и сбежала. Но… в том и дело, что воля-то и не совсем моя.

Да и Костю жаль, мы ведь уже начали работать.

Сползаю с постели и с опаской подхожу к зеркалу, боясь увидеть вместо кожи на лице иссохший пергамент. Щёки-то, мне кажется, даже во сне не переставали гореть. Во сне особенно, кстати…

Но я что, сны контролировать могу? Не могу, конечно. Никто не может. Я и не помню особенно, что там снилось мне под шампанским, только какое-то общее ощущение осталось. И уж лучше не анализировать, что это за ощущение…

С кожей лица всё оказывается в порядке, слава Богу. Я иду в душ и стою под водой так долго, что потом, спохватившись, что времени много, решаю уже не мыть голову.

Наскоро вытираюсь, привожу себя в порядок, волосы сворачиваю в высокую гулю на голове, одеваюсь и, всё же, решаюсь выйти из комнаты.

Спускаюсь на кухню, где бессменная Рената Рустамовна вместе с поваром колдуют над тестом. Амина перетирает тарелки у стола возле окна, а лысый возле стойки с аппетитом уплетает кусок торта.

– Доброе утро! – улыбаюсь. – Всех с новым годом!

– Привет, репетиторша, – с полным ртом салютует мне Сергей, а я внутри себя уже даже и не нахожу на него сильной злости. Наверное, рассказ Ренаты Рустамовны повлиял, хотя, конечно, я ещё весьма сердита за похищение и уж особенно за поездку в тёмном багажнике.