Текст книги "Постучи в мою дверь. Шепот демона"

Глава 5

С крыши спрыгнул еще один демон. Десятый. От него разило паленой шерстью и еще каким-то жутким смрадом.

Его темно-рыжая шерсть была длинной и грязной, а на голове торчали два кривых рога. Половина морды одеревенела. Он был старым. Очень старым. А значит, сильным. И еще он говорил. Зачатки разума делали его в сотню раз опаснее остальных.

– Отдай ее, гос-с-с-сподарь… Отдай и уходи-и-и-и… Она с-создана не для тебя-я-я-я.

Габор отпустил один конец цепи, позволяя ей раскрутиться и свободно повиснуть до земли.

Демон рассмеялся.

– Ты не уйдеш-ш-шь отс-с-сюда живым… Отс-с-ступись… Найди с-с-себе другую… А эту отдай на-а-а-а-ам… Хоз-з-зяин велел тебе переда-а-а-ать… Ты видел пророчес-с-с-ства на с-с-стенах… Ей понравитс-с-ся… Она приш-ш-ш-шла в наш мир, чтобы с-с-с-служить Крампус-с-су… с-с-стать нашей новой гос-с-с-спожой… Только под ним она будет кричать от нас-с-с-слаждения… Ты ей не нужен…

Габор с трудом контролировал себя, выжидая время, как мог. Каждое слово демона резало ножом. Нет, это все ложь. И ожившие на стенах фрески – просто совпадение. Они не об Олесе.

Смеясь, демон пролаял:

– А-а-а-а так ты уже вкус-с-сил с-с-с-сладость ее тела… Крампус-с-с будет недоволен, что ты развлекался между ног наш-ш-шей гос-с-с-спожи… Придется забрать тебя с с-с-собой, чтобы ты пос-с-с-смотрел, как надо ее ублажать. И как ей будет хорош-ш-шо с гос-сс-с-сподином…

Габор не стал слушать дальше. Он больше не собирался ждать. Демонская тварь прекрасно знала, что говорить. Габора скручивало узлом от мысли, что Олеся может оказаться рядом с этими уродами и что ей может понравиться. Всем, кто был до нее, нравилось.

Но ее он не отдаст. А этого выродка прикончит первым.

Габор выбросил вперед руку с цепью. Крюк на конце засвистел и потянулся к демону. Длинные острые шипы выскользнули наружу по всей длине цепи. Демон успел отскочить, отпрыгнул, выманивая Габора в центр поляны.

Но Габор остался стоять у двери. Демоны скалились и рычали, наблюдая за схваткой. Некоторые начали завывать.

Рыжий демон снова расхохотался:

– Мы можем так игра-а-ать много дней и ноче-е-ей… А можем закончить через мину-у-у-уту… Хочешь узнать, что ощу-щ-щ-щала эта предательница, когда я отгрызал ей руки и но-о-оги? – Он облизнулся, клацая длинными зубами.

Предательница?.. Сам не зная того, демон выдавал ему причины убийства Бражены. Значит, дело не только в том, что Габор собирался приехать.

Понимая, что на прямой вопрос демон вряд ли ответит, Габор усмехнулся:

– Какой ты, оказывается, ранимый.

Демон зарычал:

– Не думай, что старух-х-ха была на твоей с-с-стороне… Она уже начала варить любовный напиток… Прос-с-сто хотела ис-с-спользовать тебя…

Краем глаза он заметил, как один из примитивных демонов карабкается с дерева на дерево, пытаясь ближе подобраться к дому. Габор заставил себя изогнуть губы в улыбке, ничем не показывая, что увидел маневр.

– Значит, ты заботился о моей чести и разбитом сердце? Я тронут.

Морда демона пошла жуткими морщинами. Одеревеневшая часть оставалась неподвижной, натягивая все, что еще могло двигаться.

– Зря ты вздумал ш-ш-шутить с-с-со мной, гос-с-сподарь… Я ведь могу на много дней рас-с-стянуть трапезу твоим телом, а ты будешь в ж-жив… На глазах наш-ш-шей гос-с-спожи… А она будет с-с-с-мотреть и с-с-с-смеяться, а потом ублажать Крампус-с-са… Зелье-то уже почти готово…

Демон засмеялся, задрав мохнатую башку к небу. Его хохот подхватили остальные. Тот, который пытался подобраться к дому, полез на вершину сосны. Хочет спрыгнуть на крышу, тварь.

Габор взглянул на черное пятно – валяющегося на снегу демона с ножом в глазу. Кажется, этот был примитивным. А их всегда отличала дикая ярость и сила. Контролировать эту силу было сложно, она подчинялись только инстинктам. Но Габор не сомневался: его воли достаточно, чтобы справиться с отравленной кровью.

Он взмахнул цепью. Рыжий демон отскочил в сторону, думая, что Габор снова пытается напасть. Но целью на этот раз был не он.

Острый крюк, а затем и шипы впились в шкуру черного мертвого демона, лишенного лапы.

Изо всех сил Габор дернул цепь на себя, рывком притягивая тяжелое тело. Пронзенный шипами демон плюхнулся безжизненной тушей у ног.

Рыжая тварь заржала:

– Это и ес-с-сть великий гос-с-сподарь? Ты не того демона сграбас-с-стал… Вот он я… здес-с-с-сь… – Он продолжал глумиться, перепрыгивая с ноги на ногу.

Габор бросил взгляд на окно. Внутри мелькнул силуэт Олеси. Он так старался скрыть от нее постыдную сторону своей жизни, и вот теперь собирался сделать это прямо у нее на глазах. Но уж лучше он вечно будет видеть отвращение на ее лице, чем позволит демонам добраться до нее. Ему не привыкать к такой жизни.

Но Олесю он не отдаст.

Пока демон смеялся и издевался, не догадываясь о замысле Габора, он схватил демона за длинную шерсть на спине и полосонул лезвием по шее.

Голова примитивного демона начала отделяться от тела, а из раны брызнула темная густая кровь. Ее капли упали на лицо. Габор быстро слизнул с губ соленую влагу с металлическим привкусом.

Глубоко вдохнув холодный воздух, он заставил себя прижать рот к ране. Поток крови хлынул в горло, обжигая кислотой.

Рыжий демон заголосил и бросился к Габору, но он успел сделать несколько жадных глотков вязкой отравы. Нутро тут же опалило огнем, органы сжались, а потом словно начали увеличиваться в размере, мешая дышать.

Перед глазами на секунду потемнело. Желудок свело. Габор был уверен, что ощущает, как демонская кровь впрыскивается в вены, смешиваясь с его собственной, как торопится к сердцу, омывая его черной волной. И как, уже соединившаяся с его кровью, спешит обратно, разнося губительную силу по мышцам.

Зрение обострилось, а слух различал каждый лесной шорох. Но прислушивался Габор вовсе не к лесу. Он пытался уловить крик Олеси. Крик ужаса. Она ведь наверняка видела… Не могла не видеть.

Но слух уловил только учащенное дыхание. Шумное, чуть с хрипотцой. Почему она не кричит? Почему не бросается обидными словами, как мать?

Время словно замедлилось. Габор знал: так всегда происходит, когда выпьешь слишком много крови. А он хлебнул несколько глотков. Да еще не разбавленной. Концентрированная отрава могла убить. Но не того, кто с детства пил ее каждый день, даже не подозревая об этом.

Габор взглянул на рыжего демона. Он все еще бежал к нему. Но движения выглядели медленными и размытыми. Габор ухмыльнулся. Конечно, куда ему успеть, каким бы старым он ни был. Ведь в самом демоне лишь его кровь. В Габоре же – дикая смесь сотен монстров.

Он легко увернулся от длинных когтей, направленных в лицо. Слух улавливал рев примитивных. Они впали в ярость. В безумие.

И их все еще было слишком много. А значит, ему нужна кровь древнего…

Габор поднырнул под лапы демона. Острые зубы клацнули в миллиметре от уха. Демон зарычал и все-таки умудрился дотянуться.

Его лапа достала до лица. Габор вздрогнул от боли. Но она ощущалась слабо, словно сквозь пелену. И это тоже было действием демонской крови.

К нему уже подбирались остальные. Спешили на помощь своему предводителю. А тот, который влез на макушку сосны, начал перебираться на ближайшие к дому деревья.

Пора уже кончать с рыжей мразью. Демон завыл, призывая остальных, и к Габору бросились еще два демона. Он едва успел увернутся от них.

У двери дома он был в ловушке, лишенный маневра. Но уйти означало открыть путь к Олесе.

Он позволил разумному демону прижать себя к двери. Не успел вовремя перехватить его лапу и получил удар в живот. Когти вонзились в руку. Кажется, демон пытался вырвать из рук саблю. Еще немного…

Демон отскакивал от клинка в последний момент, не давая себя задеть. Обострившееся зрение выхватило еще одного грязного монстра, тот примерялся к окну и пытался влезть в него. Отвлекшись, Габор пропустил еще одно нападение. Разумный всадил когти ему в грудь, словно пытался вырвать сердце.

За дверью послышался испуганный крик Олеси:

– Габо-о-ор!

Это привело его в чувство. Демон был достаточно близко. Снова и снова всаживал когти ему в грудь, забыв об оружии. Габор размахнулся, перерубая его пополам. На белый снег упали вишневые капли. Словно драгоценные камни рассыпались.

Демон закряхтел, разделяясь на две половины. Габор еще раз всадил лезвие в его тушу. На этот раз в сторону сердца. Сабля чиркнула о ребра, переламывая кости.

На несколько мгновений остальные демоны замерли, пораженные смертью предводителя. И этого времени хватило на то, чтобы рубануть грудь зверя еще раз. Габор запустил руку прямо внутрь, выхватывая сердце, выдирая его и выдавливая такой необходимый сейчас яд себе в рот. На язык полилась отравленная кровь. Обожгла горечью и привкусом тлена. Словно земля и тина набились в рот.

Габора едва не вывернуло наизнанку от такой концентрации. Густая маслянистая кровь прожигала небо. Но он заставил себя проглотить. Тело нагрелось, словно его сунули в горящую печь.

На теле выступила испарина. В мозгу билось лишь одно: убивать… Уничтожать… Он должен уничтожить всех. До единого. Каждого.

Как в Олесиной сказке…

Мысль о ней вернула рассудок. Габора выдернуло из черно-красной пелены. Лес больше не был бело-голубым от сумерек и снега. Он был бордовым – от крови. И темным – от ярости.

Но в холодном каменном доме оставалась Олеся. Женщина из другого мира, которая вернула ему жизнь. Сделала несбыточные мечты реальностью и вытряхнула из него десятки неизведанных ранее чувств.

Это все ради нее. Только для нее. Он не может впасть в безумие. Только не сейчас. Ведь впереди столько всего. Целая жизнь, которую он уже успел придумать. Картинки в воображении вспыхивали так ярко, что Габор начал убеждаться в их реальности. Словно все это происходило на самом деле. Как будто они уже были на берегу мора. Как будто он уже подарил ей серьги. Как будто она уже сказала, что любит его и хочет навсегда остаться рядом с ним.

Организм принял демоническую кровь. Ее отравляющая сила напитала его собственную. Теперь, смешавшись, она свободно циркулировала по организму. А мысли об Олесе очищали разум.

Габор понял, что окружен оставшимися демонами. Между ним и ими оставалась пара жалких шагов. Пока его разум и тело пытались справиться с такой дозой чистой крови, они подобрались почти вплотную и теперь готовились напасть.

Габор отшвырнул ногой истерзанное тело разумного демона в одного из примитивных. Теперь он выстоит. Сколько бы их ни было.

Олеся его. И он не отдаст ее никому.

Теперь на его стороне были сила и скорость. Даже один он мог выстоять против всех них. Нужно лишь сохранить ясность рассудка. Сознание ускользало, растворяясь в алом мареве. Демоны были целями, которые он должен уничтожить. И ему придется принять еще крови. На тот случай, если Крампус пришлет новых подручных. Но тело едва справлялось с этим количеством.

Тяжелое дыхание и четкий аромат женщины, испарины с ее кожи тонкой дымкой просочились сквозь поры, втекли в рот, скользнули в уши. Олеся… Разум ухватился за ее имя, как за якорь. Она не даст ему пропасть. Не даст.

Демоны бросились к нему, обнажая желтые зубы. Длинные грязные когти тянулись к лицу и груди. Каждый пытался достать, распотрошить и сожрать. В их нападении было только безумное стремление разодрать его на куски.

Габор раскрутил цепь над головой. Двое демонов не успели отклониться от шипов, и они вонзились им в морды. Габор дернул цепь на себя, выдирая из них куски плоти. Демоны заревели, хватаясь за головы, и тут же упали на снег. Их место тут же заняли еще двое. Они видели опасность и теперь пытались организовать атаку. Но их примитивных мозгов хватало только на то, чтобы рычать на него, цепляясь друг за друга.

Габор не собирался давать им собраться. Когда примитивный прыгнул на него, он упал на колени, выбрасывая саблю вверх и вспарывая живот. Еще с одним покончено.

Габор быстро вскочил на ноги. Едва поднялся, как на него понеслись одновременно три демона. Им хватило сообразительности напасть вместе и повалить его на спину. Когти вонзились в живот, в грудь, прошлись по лицу, заливая глаза кровью. Габор задохнулся – тощий вонючий демон уселся ему на грудь, надавливая коленями на ребра. Длинные лапы потянулись к горлу, то ли задушить, то ли разодрать.

Боковым зрением Габор увидел, как другой демон бросился в сторону окна. Нет…

Он отвлекся, и еще одному удалось приложить его затылком о дверь. Удар оказался такой силы, что дерево раскололось на части. Одна из досок полетела вниз, и Габор умудрился перехватить ее и размозжить одним ударом череп демона. Сбросив с себя его тело, он схватил обороненную саблю и вогнал в пасть твари.

Третий демон действовал хитро. Он заметил, что Габор все время смотрит на окно, и пытался задержать его. Теперь место у двери оказалось ловушкой. Даже если Габор укроется в доме, демоны продолжат наступать…

Тварь заржала, оглушая чувствительный слух радостными завываниями. Он громко завыл, задрав голову, и Габор воспользовался моментом. Размахнулся, чтобы отрубить голову. Но демон успел отскочить в бок и вонзить когти в ладонь Габора. Он снова выронил саблю, но на этот раз даже не стал смотреть куда. Олеся закричала, и этот звук сорвал с цепи все то темное, что таилось в его душе. Все, что он прятал и скрывал ото всех. Но из-за чужой крови темница, в которую он загнал свои пагубные желания, оказалась разрушена. И только воля сдерживала их внутри.

Но теперь, когда Олеся кричала… Не осталось больше ничего. Габор сам бросился к демону. Несколько секунд, и вот его руки сами врываются в пасть зверя и раздирают ее на части. Габор обернулся и швырнул оторванную челюсть в демона, пытающегося влезть в окно.

Вид карабкающейся внутрь твари заставил и его самого зарычать, как бешеного зверя. Габор рванул вперед, отдирая демона от стены и швыряя в снег. Мелькнуло испуганное лицо Олеси. Она сжимала в ладони нож, а на бледном лице темнели капельки крови. Нет… Только не это. Она не должна быть ранена.

Он ведь должен был ее защитить. Должен был!

Габор отломил от рамы осколок стекла, даже не чувствуя, как тот вонзается в израненную ладонь. С остервенением и какой-то первобытной яростью он начал всаживать осколок в морду демона, пока на ее месте не осталось кровавое месиво.

Послышался треск ломаемых ветвей, и Габор взглянул на лес. Несколько демонов убегали. Бегите-бегите, твари. И передайте своему господину, что его ждет то же самое.

Габор отбросил осколок и поднялся на ноги. Он слышал, как шумит кровь в ушах, как часто бьется собственное сердце, и как тяжело дышит Олеся.

Он обернулся. Она смотрела на изувеченного демона с выражением ужаса и отвращения на лице. А потом перевела взгляд на него. Габор не хотел видеть ее глаза. Он вообще не хотел ее сейчас видеть. Не тогда, когда она узнала…

Он хрипло, едва разборчиво приказал:

– Отвернись.

Но она, как всегда, не послушалась. Продолжала мучить его своим взглядом. Он сам отвернулся. Нашел оброненную в кровавый снег саблю и поднял ее. Одним быстрым движением вспорол грудь демона и снова достал все еще теплое сердце.

Маслянистая густая кровь опять наполнила рот вкусом земли. Могильной. Как будто внутри него все было похоронено. Остался только прах.

Габор вытер снегом саблю, нашел цепь и содрал остаток двери с петель. Его кровь устала бороться с инородной. Он сам устал. Еще никогда не чувствовал себя таким грязным.

Габор заставил себя переступить через порог. Внутри все так же горели свечи, но при его появлении вспыхнули еще ярче. Огонь в печи прорвался сквозь прорези в заслонке. Стихия хотела очистить его, сжечь. Он бы и сам был не против…

Олеся отошла от окна и сглотнула. Он видел, как едва напряглось ее горло, как капелька испарины скользнула по нему, теряясь за воротом рубашки. Его рубашки. На ней сейчас его одежда. Его. И она сама принадлежит ему. И не хочется ничего, кроме как содрать с нее одежду, прижаться к хрупкому телу, зарыться лицом в ложбинку между грудей и вдыхать ее запах до тех пор, пока в легких не останется только его. Чтобы Олеся заполнила собой все его нутро. Не демоническая кровь, а ее аромат, пот с ее разгоряченной кожи и ее громкие стоны, крики, обещания, что ей нужен только он…

Но кажется, этого он больше не услышит никогда. Хорошо, что удалось вытянуть из нее эти слова до того, как она все увидела. Теперь он хотя бы сможет вспоминать.

Как жаль, что ни за какие деньги не купить ее душу и ее любовь. После того, что он сделал на ее глазах, ему не хватит всей королевской казны…

Олеся бросилась ему навстречу. Обвила руками шею и прижала к себе. Тянулась, привстав на цыпочки, и горячо дышала в шею.

Габор даже покачнулся. Внутри что-то сломалось и пришло в негодность. Он удивленно обнял ее за талию, вдавливая в себя так, что она застонала от боли.

– Слава богу, ты живой…

Габор прижался носом к ее макушке и вдохнул невероятный аромат волос. Что она сказала? Радуется, что живой? А как же отвращение и… и что-нибудь еще, что должно окончательно его растоптать и уничтожить? Почему она так говорит?

Олеся отстранилась, и он угрожающе рыкнул, не давая ей отодвинуться. Она подняла к нему лицо и, кажется, не собиралась вырываться. Коснулась пальцами его губ, стирая с них отравленную кровь.

– Больше никогда не смей уходить к ним и оставлять меня одну. – По ее щеке скатилась одинокая слезинка. – Пусть другие сражаются, ясно? Кто угодно! Пусть дерутся, умирают, защищают народ. Мне все равно! – Она ударила ладонью ему по плечу. – Но ты не смей к ним ходить. Я думала, что умру…

Она снова обняла его и почему-то заплакала. Зарыдала так громко, что этот звук почти оглушил. Почему, почему она плачет? Сквозь пелену в голове Габор слышал, как внутри него снова и снова что-то ломается. Из-за ее слез, из-за тонких рук на талии, из-за ее слов. Он пытался понять, но все никак не мог поверить… Нет, боялся поверить.

Он все ждал, когда она скажет, что ей противно просто смотреть на него, не то что прикасаться. Но она только всхлипывала. И ничего не говорила.

Алое кровавое марево начало рассеиваться. Габор осторожно накрыл ладонью ее затылок и погладил растрепавшиеся волосы.

– Не плачь…

Она помотала головой, все еще не отнимая лица от его груди:

– Не могу… Может, эта твоя чертовая принцесса сильная и привычная к таким вещам, но я нет… Чем ты вообще думал?! Их же было так много! И ты один! Боже-е-е… – Она резко выдохнула.

Габору хотелось ощутить ее дыхание обнаженной кожей. Чтобы между ними больше не было преград. Никаких. Никаких… Он должен рассказать ей.

– Ты просто чертов герой! Таких не должно существовать, ясно?! Тебе место в какой-нибудь книжке! Или в фильме. Чтобы все были влюблены и сходили по тебе с ума, а ты весь такой совершенный и выбрал бы какую-нибудь невзрачную серую мышь… и… и…

Олеся снова ударила его в плечо:

– Ты не можешь быть реальным… Я, наверное, все-таки умерла, и ты мне привиделся… Ты – галлюцинация… Фантазия чокнутой разведенки. И ты там едва не умер. Я больше не отпущу тебя никуда.

Его мозг зацепился за слово «умерла», и Габор судорожно сгреб ее волосы в кулак:

– Ты не умрешь. – Он пристально всматривался в ее лихорадочно-яркие глаза. – Никто не сможет причинить тебе вред. Ты под моей защитой. – Он стер с ее лица слезы, оставив на бледной щеке кровавый росчерк, словно опорочил и осквернил.

Тут же судорожно принялся оттирать, но Олеся схватил его за запястье:

– Габор, перестань…

– Я испачкал тебя. Я…

– Ты ранен. У тебя кровь.

– Это не моя.

– Да мне плевать, чья она! Я видела, как они на тебя бросались! Я вижу это!

Она сжала его ладонь, и только сейчас он заметил прокусы от зубов и содранную кожу.

– Прости. – Габор отнял руку. – Я не должен трогать тебя.

Олеся нахмурилась и обхватил его лицо ладонями.

– Да что с тобой такое? Почему ты… Ты жалеешь, что защитил меня? Думаешь, что тот демон сказал правду? Ты отдашь меня?..

Что?! Да как она вообще может о таком думать?! Габор схватил Олесю за плечи и потащил к столу. Прижал к столешнице, нависнув над ней, обхватил пальцами шею, ощущая, как бьется и трепещет пульс.

– Если ты хоть еще раз скажешь такое… подумаешь об этом…

Олеся откинула голову, заглядывая ему в глаза. Неосознанно она обнажила тонкую шею, словно подчиняясь и покоряясь его силе. Так сложно было удержаться… Так тяжело было сохранять человечность и не подчиняться первобытным инстинктам, выпущенным на волю кровью демонов.

Он и не смог. Сорвался. Наклонился, прижимаясь губами к бледной коже. Оставить на ней десятки алых следов поцелуев, тонкие царапинки от щетины, сделать своей безоговорочно и дико. Навсегда.

Габор прикусил кожу в изгибе шеи и всосал в рот, жадно лизнул.

– Ты моя… Только моя… И больше никому не принадлежишь. Ни твой муж, ни демоны, ни Крампус – никто тебя у меня не заберет. Никому не отдам.

Он почувствовал, как нежные руки обвили шею. Теплые ладони скользнули по затылку, зарываясь в волосы. Ее дыхание коснулось щеки. Сама не ведая того, Олеся разрушала оковы, сдерживающие демона, жившего в нем. Настоящего демона. Ничуть не лучше тех, которых она сегодня видела.

Габор заставил себя отстраниться. Все человеческое, что еще было в нем, твердило, что так нельзя. Она не похожа на других и не будет безмолвно принимать то, что он будет давать.

– Я должен… кое-что рассказать тебе.

Казалось, что ее глаза горят. С той стороны кто-то зажег яркие огни, и теперь голубой свет рвется наружу. Габору стало больно смотреть. Страшно. Она видела, каким чудовищем он стал. Видела все без прикрас. Его настоящего.

Ее ладони опустились на его грудь, пальцы вжались в кожу, и Габор вздрогнул от саднящей боли, прокатившейся горячей волной.

– Ты соврал! – Олеся быстро расстегнула сюртук, а затем жилет, безжалостно отдирая ткань от раны. – Господи… Что они с тобой сделали? Нужно… нужно… Нужен врач! И…

Он не дал ей договорить. Перехватил ладони и прижал к своей груди, впитывая спасительное тепло ее кожи.

– Все заживет.

На ее скулах проступил румянец, глаза лихорадочно заблестели. Еще ярче.

– Ты хоть видел свои?! На тебе живого места нет!

Ее пальцы испачкались в крови, губы дрожали.

Не контролируя себя, он разъяренно рыкнул:

– Замолчи и слушай меня!

Сметя со стола ступки и склянки с мазями и зельями, Габор усадил Олесю на стол, сжимая узкие плечи. Кровь демона высвобождала все самое плохое и опасное, что было в человеке. Толкала на те поступки, на которые в здравом уме никто бы не осмелился.

Убийства, пытки, издевательства.

Но ему хотелось… От картинок, вспыхнувших в мозгу, стало только хуже. На него проклятая кровь воздействовала странным образом. Или… или то, что он хотел сделать с Олесей, и не было нормальным?

Габор заставил себя отстраниться. Без сил опустился на грубо сколоченный стул и убрал окровавленной рукой волосы со лба. Взгляд Олеси скользил по его лицу и телу. Лучше не знать, как он сейчас выглядит.

Но она смотрела без отвращения. Разум твердил, что здесь какая-то ловушка, что он обманывает сам себя. В чем-то есть подвох. Но стерва-надежда разливалась по телу и затапливала нутро едкой отравой.

Она ведь должна его ненавидеть, презирать. Смотреть с ненавистью и отвращением. Как смотрела мать. Как любая, кто размышляла о демонах и том, как с ними бороться.

Но Олеся не его мать. И она не любая.

Габор собрался с силами. Заставить себя открыть рот и произнести то, что нужно, было едва ли не сложнее, чем сражаться.

Олеся соскользнула со стола. На ее лице застыло непонимание.

– Нам, наверное, нужно вернуться в замок? – Она отвернулась и взглянула на печь, где весело полыхал огонь, сжигая голову Бражены. Хрупкое тело вздрогнуло, превращая Габора в зверя, одержимого желанием защищать и не подпускать никого к своей добыче. – Здесь мы уже вряд ли что-то узнаем…

Габор покачал головой и тяжело прохрипел:

– Нельзя. Сейчас лес – вотчина демонов. Ночь – их время. Я не смогу тебя защитить, сколько крови не выпью.

Он ждал. Ждал, что она сделает, услышав эти слова. Ждал, как изменится ее лицо. Ну давай же, давай, скривись, оттолкни, посмотри с презрением. Скажи обидные слова, обзови, прокляни. Сделай то, что должна. И тогда он отдастся проклятой крови. Позволит ей поглотить себя целиком и полностью, чтобы захватить власть.

Но Олеся обхватила себя за плечи, как будто ей было очень холодно. Грустно опустила взгляд. Топтала его человечность не хуже отравленной крови. Будила инстинкты и странное тягучее чувство, от которого шумело в ушах.

Тихий голос опутал его, словно паутинка:

– Я совсем не знаю, как тебе помочь. Раны, наверное, нужно промыть, а потом… зашить… – Она подняла на него глаза, прорезая тело голубым сиянием. Габору показалось, что его живьем вспороли и начали сдирать кожу. – Прости, что я такая… неумелая.

Он должен ей все рассказать. Только она и поймет. Только она. Потому что она его. Он отдал ей свою расколотую душу. И только она сможет собрать воедино безобразные куски.

Он должен…

Пальцы сжались в кулаки. Она сможет понять.

Но с чего начать, чтобы эта история не казалась такой отвратительной, какой была на самом деле? Беда в том, что не существовало слова, способного приукрасить отвратительные подробности.

Почти лихорадочный жар прокатился по коже. Габор снял сюртук и бросил на пол.

С чего начать… С самого начала.