Электронная библиотека » Маша Трауб » » онлайн чтение - страница 2


  • Текст добавлен: 2 октября 2013, 03:48


Автор книги: Маша Трауб


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]

Шрифт:
- 100% +
3 сентября
Первый полноценный учебный день

Встали относительно легко. Относительно – это про меня. Никогда не хотела быть учительницей в школе. Даже в первом классе не хотела. Хорошо, что муж согласился отводить Васю. Ему-то хорошо – не нужно рисовать глаза, чтобы они хотя бы выглядели открытыми. И круги под глазами не надо замазывать.

– Надо было вчера лечь пораньше, – сказал муж, когда я жарила ребенку яичницу. Яйцо разбила мимо сковородки и обожглась.

– Надо было, – сказала я.

В двенадцать ночи я вспомнила, что родители должны были подписать тетради. Не просто подписать, а красиво. Я, конечно, забыла.

– Подпиши тетради, – попросила я мужа, – у тебя почерк красивый.

– Сама подписывай.

Мне понравилось подписывать. Это такой ажиотаж начала года – сначала красиво, высунув от старания язык, заполняешь дневник, а потом забрасываешь его куда подальше. А еще я помню, как учебники оборачивали в бумагу – раскладываешь лист, сгибаешь, разглаживаешь, переворачиваешь. И сверху, по голубому листику-трафарету пишешь, какой учебник. Давно забытый навык. Кстати, мне он очень в жизни пригодился – я, например, очень хорошо подарки упаковываю. Да, в двенадцать ночи воспоминания нахлынули – про прозрачные обложки-пленки для тетрадей, про пеналы на магнитах, про первые дипломаты вместо портфелей. Но это уже в старших классах. У нас не только мальчики, но и девочки с дипломатами форсили…

Так вот, я заодно подписала мешок для сменки и куртку. Еще я хотела подписать сменные ботинки, но впала в ступор – оба подписывать или только один?

Утром муж отвел сына в школу. Вернулся.

– Ну как? – спросила я.

– Нормально. Только я назвал учительницу Александра Светлановна.

– Как это?

– Да прицепилось. От Васи. Так и сказал: «Здравствуйте, Александра Светлановна». Может, она не услышала?

Я должна была забрать. Рано, в 11 утра. Начала собираться в десять. Пришла на полчаса раньше.

Во дворе по классам толпились родители.

Какой-то папа закурил.

– Что ж вы тут курите? – накинулась на него чья-то бабушка. – Здесь же школа, а не бордель!

Папа затушил сигарету и долго держал в руках бычок, не зная, куда его деть – урн не было.

Некоторые родительницы что-то живо обсуждали. Очень хотелось подойти – послушать. Но это как в школе – страшно подойти к незнакомой компании. Я все-таки вспомнила, что взрослая, и подошла. Мамаши тут же замолчали и уставились на меня. Ну точно, как в школе.

– А у вас зажигалки нет? – спросила я первое, что пришло в голову. Надо было спросить про то, когда детей будут выпускать, или сказать что-то про погоду.

– Мы не курим, – сказала за всех одна мама.

Я отошла и встала рядом с папой, который по-прежнему держал в руке бычок.

Детей наконец вывели.

– Товарищи родители, давайте отойдем в сторонку, – громко сказала учительница, легко перекрыв гул толпы.

Мы послушно засеменили за Светланой Александровной.

– Ну как они? Как мой? Нормально? – спрашивали наперебой все.

– Так, родители, успокойтесь, – опять перекричала всех Светлана Александровна, – вы слушаете, как ваши дети! Я не знаю, чем вы слушаете! У половины класса не было цветных карандашей в пенале! Почему вы не собрали пеналы? А у Васи, – Светлана Александровна посмотрела на меня и все остальные тоже посмотрели, – не было ручки!

Я подумала, что сейчас рухнет мир. Как минимум. Страшно было до жути.

– Они их едят, что ли? – продолжала тем временем Светлана Александровна. – Пять минут прошу потратить на проверку пенала. Всего пять минут. Больше ничего не прошу.

– Была ручка, даже две, – сказала я обиженно, потому что лично запихивала ему две ручки в пенал.

– Не было, – категорично заявила учительница, – я ему свою давала. И он не сидит. Надо с этим что-то делать. Не так много прошу…

– А мой как? – спросила другая мама.

– И ваш не сидит, – ответила Светлана Александровна, – и ваш тоже, – сказала она бабушке, которая успела только рот открыть. – Так, запоминайте домашнее задание. Страница шесть в прописях. Страница два – в математике.

– Ой, а повторите, пожалуйста, – попросила бабушка, – я прослушала.

– Товарищи родители, повторяю в последний раз. Больше повторять не буду. Страница шесть, страница два. – Светлана Александровна взяла на полтона выше. – Кстати, Вася сделал сразу три урока. А надо было один. Только мишку раскрасить. А он все прописи прописал. Мы с ним поговорили, но вы тоже обратите внимание, – сказала мне она.

Я кивнула, так и не поняв, почему можно было раскрасить только мишку и на что нужно обратить внимание.

– И без опозданий, – велела нам учительница, – приходить нужно к первому звонку, а не ко второму.

Потом ее отвлек папа, который уточнял, каким конкретно должно быть содержимое пенала.

– Дима, Дима! – позвала мама из нашего класса.

– Антон, Антон, – звала бабушка.

Дима, Антон и Вася нашлись на дереве.

– Кто разрешил лезть на дерево? – увидела их Светлана Александровна.

– Это Вася первый начал, – тут же сдали его друзья.

Ситуация была спорная. Вася стоял под деревом, а Дима с Антоном висели на ветках. Так что доказательств не было.

– До свидания, спасибо, – быстро сказала я Светлане Александровне, чтобы еще чего-нибудь не услышать. Дима с Антоном попадали с веток и спрятались за спинами взрослых.

– Так, родители, задержитесь еще на минутку, – сказала учительница. Все застыли. – Если у кого из детей недержание, скажите мне сейчас. Потому что сегодня один попросился, и половина класса бегала в туалет. Отпускать с урока не буду, только на переменах. Отпущу только с недержанием. Поднимите руки, у кого недержание.

Я хотела поднять руку – у меня уже точно недержание начиналось. Да и Вася начал выразительно притопывать.

– Пойдем, – сказала я Васе, и мы быстренько слиняли. – Ну как тебе? – спросила я по дороге.

– Завтрак понравился. Булочка с чаем и банан. Чай вкусный. Ты такой не умеешь делать.

Я тоже любила школьный чай – жидкий и сладкий из огромной эмалированной кастрюли, который наливали суповым половником. А на кастрюле было написано красной краской: «Чай».

– А в туалет ты ходил? – спросила я.

– Нет.

– Не хотел?

– Хотел. Но когда захотел, учительница сказала, что хватит ходить туда-сюда.

– Ладно, побежали.

– А правда, что папа мне утром сказал?

– А что папа сказал?

– Что я буду учиться одиннадцать лет и это больше тысячи дней?

– Правда.

– А папа всегда правду говорит?

– Да.

– А ты не всегда. Лучше бы ты меня утром отвела.

– Почему?

– Ну, ты бы сказала, что нужно учиться пять дней. Чтобы меня не расстраивать.

Пришли домой. Переоделись.

– Вася, сделай сейчас домашнее задание. А то тебе еще на тренировку идти.

– Не буду.

– Будешь.

– Не буду.

Полчаса мы орали эти вечные «буду – не буду». За пять минут раскрасили цыпленка-уродца и нарисовали кривые палочки.

– Все, – выдохнула я и швырнула ластик.

– Все, – швырнул тетрадь на пол Вася.

4 сентября
Пока учимся, но уже не хочется

Вставали тяжело. Я хоть и проснулась, но подняться не было сил.

– Может, перейдем на домашнее обучение? – спросила я мужа.

– Подъем! Подъем! Петушок пропел давно! Детки в школу собирайтесь! – раздавался его бодрый крик из коридора. Он держал в руках музыкальную игрушку-петушка, который истошно кукарекал… Убила бы…

Собрались, ушли. Я их проводила, не приходя в сознание.

Пошла забирать… Вася скатился с лестницы, свалил на меня портфель с курткой и умчался под дерево играть с мальчишками в «цуефа», аналог нашей «камень-ножницы-бумага».

– Первый «А», подойдите все сюда, – позвала нас, родителей, Светлана Александровна, – буду давать домашнее задание. Дашенька, дай мне свои тетрадочки, – попросила она у девочки. – Здесь нужно раскрасить, а здесь прописать, – высоко подняв тетради, говорила учительница.

Тетрадь была образцово-показательной. Рисунки аккуратно раскрашены, палочки ровненькие, кружочки один к одному. Дашина мама стояла гордая, как будто это она нарисовала и раскрасила. Васину тетрадь никогда бы не показали. Я успокаивала себя тем, что есть много достойных людей, которые не только пишут, как курица лапой, но еще и с ошибками.

– А у Тома Круза вообще дисграфия. Или дислексия, я точно не помню, – сказала мне мама Васиного друга Димы. Видимо, она подумала о том же, о чем и я.

Васю с Димой, как самых высоких, посадили на задние парты. Неудивительно, что они подрались, сломали друг другу карандаши и поменялись тетрадями. О чем нам и сообщила Светлана Александровна. Мы с Диминой мамой кивали и говорили: «Они больше не будут». Димина мама сама виновата – нечего было спрашивать, как они себя вели и что делали.

Вася с Димой тем временем отломали от дерева по ветке и дрались, как на шпагах. Вася бился так, как играет в теннис. Делал замах и лупил смэш. А Дима дрался как мушкетер. Стоял в позиции и даже вскинул левую руку. Оба – мокрые, с торчащими из штанов рубашками. У Димы еще и галстук-бабочка съехал набок и висел, как бант у пуделя.

– Что ж вы делаете? – кинулась к ним какая-то бабушка.

– Это я виновата, – сказала девочка Настя.

С Настей Вася познакомился еще первого сентября. Сегодня они с Димой решили, что Настя – самая красивая.

Светлана Александровна отвлеклась на проблемы активности и неактивности других первоклассников, мы с Диминой мамой дружно сказали: «Пасиб, дсвиданья, Сланасанна» и прытко поскакали к воротам.

Вася, Дима, Настя и примкнувший к ним Антон висели на заборе. Упитанный Антон высоко не залез. Его бабушка тянула внука вниз за штанину и обещала «надавать по жопе», как только снимет с забора. Антон, понятное дело, слезать не хотел и дрыгал ногой, которую схватила бабушка. Бабушка отцепилась от штанины и надавала ему прямо на заборе, благо попа была рядом, прямо перед глазами.

– Вася, слезай, пойдем домой! – крикнула я.

– Дима, слезай, – сказала его мама.

Няня позвала Настю. А потом был жуткий скандал. Оказалось, что Диме и Насте – в одну сторону идти, а Васе – в другую. Получалось, что Дима провожает Настю.

– Вон, видишь, Настя за угол повернула. Она одна идет, – успокаивала я сына. – Расскажи, что в школе было.

– Нет, с ней Дима! – кричал Вася. – Я тоже хочу Настю провожать!

– Завтра пойдешь, сейчас мы ее уже не догоним, – пыталась договориться с сыном я.

– А Дима? – перестал кричать Василий.

– Что Дима? – не поняла я.

– А если Дима тоже захочет?

– Тогда договоритесь и провожайте Настю по очереди. Чем кормили-то?

– Какавой и кашей. Я не ел, потому что каша была по вкусу как пюре из картошки. А какаво мне понравилось. Бабушка мне такое дает. Мы с Димой поменялись – он мне какаво, а я ему кашу.

– Вася, не какаво, а какао, – поправила я.

– Какая разница? – не понял ребенок.

– А на уроках? Что делали?

– Не помню. Какаво помню, а на уроках не помню.

Домашнее задание опять делали с криками. Вася сказал, что он не будет писать и раскрашивать. Раскрашивают девочки, Настя, например, а они с Димой решили не раскрашивать. И если не написать пропись, то ничего не будет. Светлана Александровна не заметит. Антон не написал, и ему ничего не было.

– А зачем вы тетрадями поменялись? – спросила я, вспомнив рассказ учительницы.

– А какая разница? Там же все одинаковое. Только цыплят мы с Димой в разные цвета раскрасили. Я в синий, а он в зеленый.

– А где вы видели синих и зеленых цыплят? Они же желтые.

– Мне желтый цвет не нравится. И Диме, наверное, тоже.

– Надо сделать домашнее задание. Я не хочу, чтобы тебя Светлана Александровна ругала, – сказала я, когда мы пришли домой.

– Она не будет ругать. Она всем говорит «молодец».

– А ты руку поднимаешь на уроке?

– Нет.

– А почему?

– И так много кто поднимает. Учительнице есть из кого выбрать.

– Но ты же знаешь ответ?

– Знаю.

– Тогда тоже поднимай руку. Как же тогда учительница узнает, что ты знаешь?

– Мама, она же не глупая. Она же учительница. Она про первый класс все сама знает. Я поднимал руку, один раз, только она меня не спросила.

– Потому что вас много.

– Вот и я тебе говорю про это.

– Так, хватит мне зубы заговаривать. Делай уроки.

– А может, потом?

– Потом будет суп с котом.

– С настоящим?

– Нет, присказка такая.

– А что такое присказка?

В общем, он своего добился. Я полезла в книжный шкаф, нашла книжки и долго рассказывала сыну, что такое пословица, поговорка и присказка. С примерами. Чем одно отличается от другого. Сын слушал и играл в рыцарей.

– Так, все, теперь уроки, – сказала я, когда окончила свою лекцию о народном творчестве.

– Я есть хочу, – жалобно проговорил Вася.

– Ладно, пойдем поедим. А потом за уроки.

Мы ели. Вася даже съел две ненавистные ему котлеты – так сильно ему не хотелось идти делать домашнее задание.

– Все? Наелся?

– А чай с тортиком?

– Вася, ты правда хочешь чай или ты время тянешь?

– Правда хочу. – Ребенок смотрел на меня такими голодными и искренними глазами, что я поверила.

– Что ты не пьешь?

– Горячий.

Я подбавила холодной воды.

– Пей.

– Теперь холодный.

Я поставила кружку в микроволновку.

– Не сладкий.

– Добавь сахар.

– А лимона нет?

Когда я рылась в холодильнике в поисках лимона, до меня дошло, что я стала старой и легковерной.

Потом Вася решил убрать книги с пола и собрать своих рыцарей в коробку. Отмазка сработала. А потом у него иссякла фантазия и он, вздыхая, потягиваясь и подволакивая ногу, сел за стол. Еще минут десять ушло на копание в пенале, затачивание карандашей, открывание и закрывание ручки, игру в баскетбол из-под чупа-чупса. Он включал и выключал лампу, надувал воздушный шарик, смотрел в окно, ковырял в носу, разглядывал то, что наковырял. Потом ему на глаза попались ножницы, и он отстриг ими сначала лист цветной бумаги – по краю, как бахрому, а потом и край тетради по математике.

– Уроки! – призывала я. – Ты так каждый день будешь делать? Давно бы уже закончил.

Потом он написал мне записку, которую можно было читать только с армянским акцентом: «Нибуду нихачу хачу в рыцарев играт».

5 сентября
Втянулись и влюбились

Организм перестроился. Проснулась в семь ноль пять. Сама. Без побудки. Даже испугалась – долго и с недоумением рассматривала циферблат, подозревая подвох.

Мне нельзя вставать так рано – у меня сосуды, обмороки и вообще.

– Ты сама проснулась? – удивился муж. Конечно же, уже чисто выбритый, принявший душ, одетый и позавтракавший.

– Сама удивляюсь, – сказала я.

– Ничего удивительного – ты вчера в половине одиннадцатого уснула. – Муж всегда находит логическое объяснение моим странным поступкам и не менее странным желаниям.

– Неправда, я книжку читала, – возразила я.

– А потом уснула. Вообще-то это миф, что я «жаворонок», – вдруг грустно сказал он, – я – «сова». Просто жизнь такая.

Позавтракали – Вася зависал над тарелкой с хлопьями, и его приходилось будить криками: «Вася, ешь!» Вася дергался, обводил мутными глазами комнату, вспоминая, где он и чего от него хотят. Оделись, отвели в школу.

Пошла забирать… Во дворе уже стояли наши родительницы. Оказалось, что нужно принести свой стаканчик для воды – не стеклянный. Бойлер и одноразовые стаканчики купили, но бойлер сломался, а стаканчики уже закончились. Активистки родительского комитета сказали, что проще ходить со своими. Лучше всего, сказали, купить те, которые для рисования – дешево, красиво (они разноцветные) и не бьются. Желательно подписать, чтобы дети друг с другом не менялись.

– Как их подписать? На них не пишется! – сказала одна мама.

– А вы помните, как раньше было? Наклейте полоску обычного лейкопластыря и напишите на нем, – подсказала бабушка.

Еще дали задание купить пачку бумаги формата А4 и принести из дома по игрушке, пока наши дети на переменах друг друга не поубивали. Родительницы решили устроить детям в рекреации игровой уголок.

– А какие игрушки? – спросила бабушка.

– Развивающие, – строго сказала активистка родительского комитета. – Никаких пистолетов.

– А домино можно? – уточнила бабушка.

– Какое домино? Вы еще скажите карты… – возмутилась активистка. – Нужен палас. У кого есть ненужный палас? – обратилась она к нам.

– Не надо палас. Давайте купим ковролин, – предложила мама.

– Давайте. Кто купит ковролин? – спросила активистка.

Все уставились в землю.

– Не надо ковролин, – сказала бабушка, – в нем одна пыль и бактерии. А тем деткам, у кого аллергия, вообще смерть.

– Точно, совершенно верно, не надо ковролин, – загалдели все дружно.

– А давайте стеллаж для игрушек купим? – предложила мама, которую озарило про ковролин.

– Давайте. Кто купит стеллаж? – спросила активистка.

– Вон там папа стоит, – сказал кто-то.

Папе, который явно пришел забирать ребенка не по доброй воле, не повезло. Его окружили женщины и наперебой рассказывали про пластиковый стаканчик, бумагу для принтера, палас и стеллаж. Папа поглядывал куда-то вдаль, понимая, что сбежать и вырваться из этого круга невозможно. Чем кончилось дело – не знаю. Настя отвлекла.

Дети меня вообще за человека не держат. Вне зависимости от возраста.

– Привет, – дернула меня за кофту Настя, – а Васю позови. Пожалуйста.

– Привет. А почему ты сама не позовешь?

– Он там, с мальчишками, – презрительно и одновременно философски сказала Настя.

– Сейчас позову.

– Только побыстрее. А то меня сейчас заберут! – крикнула мне вслед Настя.

– Вася, – подошла я к детскому спортивному комплексу, на котором висели несколько мальчишек, – тебя Настя зовет.

– Зачем?

– Иди и спроси сам.

– Чего тебе? – нетерпеливо спросил Вася у Насти, когда подошел. Его ждали мальчишки.

– Я уезжаю. Пока, – сказала равнодушно девочка, как будто это не она минуту назад подпрыгивала от нетерпения.

– Пока, – сказал Вася и побежал к мальчишкам.

– А я, между прочим, на машине уезжаю, – сказала Настя.

Эта девочка явно сначала думала, а потом говорила. Я посмотрела на нее с уважением. Вася тут же затормозил, вернулся и пошел провожать Настю.

– А какая у тебя машина? – спросил Вася.

– Не знаю, – пожала плечиками Настя, – я в них не разбираюсь.

Эта девочка мне уже откровенно нравилась. Это ж надо уметь так разговаривать с мужчинами. И актриса! Я, конечно, актриса еще та, но эта малолетняя Брижит Бардо меня бы сделала. Так я и поверила, что она не знает марку машины! Все она знает!

– Так у тебя же «форд»! – воскликнул Вася со знанием дела.

– «Форд»? А ты еще какие машины знаешь? – хлопая ресницами, спросила Настя.

Нет, все, я уже просто млела от этой девчушки. Вася распрямил плечики и начал перечислять марки машин. Господи, какие мужчины наивные! Или они уже рождаются идиотами? Надо с Васей поговорить про женщин. Или еще рано? А может, не надо? Вот мой муж до сих пор пребывает в счастливом неведении относительно женского коварства и тоже верит, когда я вот так хлопаю ресницами. Нет, не буду я сына просвещать.

– Пока, – сказала Настя и впрыгнула в машину.

Вася стоял и махал ей ручкой в окошко. Настя делала вид, что не видит. Вася прилип к стеклу и кричал: «Настя, завтра увидимся!»

7 сентября
Отучились неделю

Приехала бабушка. Накупила внуку подарков, нажарила пышек.

– Маша, у Васи вши, – сказала мне мама вечером.

– Мама, какие вши? – Я приехала уставшая и голодная.

– Обычные. Он голову чешет. Ты что, не замечала?

– Мам, ночью комары были, мы даже включали в розетку эту антикомариную штуку. Укусил, наверное.

– Вши, – стояла на своем мама.

– Сама подумай, откуда? Двадцать первый век на дворе, школа приличная, дети все нормальные, дома – чисто.

– Ты все-таки посмотри.

– Ага, еще у него клопы, блохи и глисты.

Мама уехала.

Я все-таки решила посмотреть. Мама у меня слишком часто оказывается права. Точнее, всегда, и от этого я злюсь ужасно.

– Вася, иди сюда, – позвала я сына. Ну, действительно. Комариный укус. Помазала.

Суббота. Вася действительно расчесывал всю голову, а не только место укуса.

Вши. У всех были вши. У меня были. Но я тогда жила в деревне, и вши были не только у меня, а у всего класса. Регулярно. Мальчиков сразу брили налысо. Девочек, впрочем, тоже. Я тоже хотела быть лысой, но моя бабушка просто коротко меня подстригла. Даже фотография сохранилась – весь класс с одинаковым ежиком на голове, а у меня – жидкие волосенки до плеч. Как я тогда плакала!

Вшей тоже выводили все вместе. Я, например, с подружкой-соседкой Фатимой. Ее тоже почему-то налысо не брили. Так что страдали мы вместе.

Фатима приходила к нам с керосином. За керосин отвечала мама Фатимы. Наливала в консервную банку с недорезанной крышкой. Фатима несла банку за крышку, а мама ей вслед кричала: «Не расплескивай, на жука колорадского не хватит…» Моя бабушка была счастливой обладательницей частого гребня, огромного белого вафельного полотенца и – почти немыслимого сокровища – целлофана.

Бабушка мазала нам с Фатимой головы керосином, заматывала вокруг целлофан, велела не трогать руками и отправляла в огород – собирать с картошки колорадского жука и топить его в оставшемся керосине. Мы хихикали и поскребывались.

Потом нам смывали керосин водой с уксусом. Надо было наклонить голову над огромным старым эмалированным тазом.

– Глаза не открывать! – кричала бабушка.

Очень хотелось посмотреть. Именно в этот момент.

А потом мы сидели на стульях. На столе лежали вафельное полотенце и гребень. На полотенце надо было вычесываться. Мы с Фатимой хихикали, болтали… Приходила бабушка и бралась за наши космы. Было больно и все равно смешно.

Однажды после очередной мойки керосином мы с Фатимой побежали гулять в поле. Там паслась Фатимина корова – Зайка. Фатима от переизбытка чувств решила залезть на Зайку. Залезла. Ее ситцевый белый сарафанчик был весь облеплен черными точками.

– Попадет? – спросила Фатима, глядя на меня.

– Попадет.

Попало обеим, хоть я и не хватала Зайку.

– На вас керосину не напасешься, – ругалась мама Фатимы, помешивая в ведре кипяток с хлоркой для наших вещей.

Потом бабушка привезла из города такое специальное мыло – вонючее до ужаса. И нас мылили этим мылом.

Это было давно. В деревне. В прошлом веке.

Я как-то была не готова к тому, что вши заведутся у моего сына. То есть я готова была подумать на нервный тик, усиленную работу мозга – да что угодно…

Позвонила нашему домашнему врачу Ларисе.

– У нас вши, – вместо «здрасьте» сказала я.

– Пусть это будет самой большой вашей проблемой, – философски заметила Лариса.

– А что делать?

– Купить шампунь. И помыть голову.

– Надо прокипятить все, – сказал муж, – что-то я тоже стал чесаться.

– И я. Во всех местах.

– Может, нам тоже нужно этим шампунем? Откуда вши? Не понимаю.

– У кого-то в классе, – сказала я.

– Надо сказать учительнице!

Я представила эту картину. Стоим мы на школьном дворе, и учительница поставленным громовым голосом сообщает: «Товарищи родители, у одного мальчика педикулез. Обратите внимание». И все шушукаются: «У кого, у кого?» И ведь не докажешь, что это не у нас первых началось, а у кого-то другого.

– Нет, не будем говорить, – категорично заявила я.

– Интересно, а у кого в классе вши? – спросил муж.

Вот. Это-то меня и пугает. У нас одна мама какой-то чужой родительнице сказала, что с нас собрали деньги. И сумму озвучила. Чужая родительница сказала другой родительнице, а та сообщила своей учительнице. Учительница доложила завучу. Был скандал. Фамилию мамы никто не называл, но все откуда-то знали. Мама извинялась, оправдывалась, но ей никто не верил. Активистки родительского комитета с ней до сих пор не дружат. Мама, собственно, ничего плохого не имела в виду… так, разговор поддержала.

Васе мы тоже не сказали, что у него вши. Сказали – раздражение. Потому что Вася бы всем тут же об этом рассказал. И рассказывал бы еще полгода знакомым и незнакомым. В подробностях.

Кстати, в аптеке, куда я побежала за шампунем, мне полегчало. Около кассы стоял роскошный южный мужчина в дорогом костюме и пытался объяснить, что ему надо.

– Мазь для ушей? – не понимала провизор.

Мужчина сердился и краснел.

– Малэнкие такие, по голове бэгают, чесаться хочэтся, сын в школу пошел, – горячился мужчина и на себе показывал, как хочется чесаться.

– Шампунь от вшей, – перевела я провизору.

Мужчина взглянул на меня с благодарностью.

– И мне то же самое, – сказала я провизорше. Она чуть в обморок не грохнулась.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 | Следующая
  • 4 Оценок: 12

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации