Текст книги "Расскажи мне что-нибудь хорошее. История о маленьких ежиках и необыкновенном спасении дельфина Каси"

Глава 4
Нина

Казимира по-прежнему живёт у нас. Мы отвели ей место в комнате, которую назвали комнатой для «ежей с ограниченными возможностями». У ежей, находящихся там, есть серьёзные физические недостатки, которые не позволяют им вернуться в дикую природу, поэтому мы обеспечиваем им достойную жизнь, заботимся о них и окружаем любовью.

Животные это чувствуют.

Вскоре в этой комнате нашлось место для ещё одной ежихи. Как и Казимира, она оставила глубокий след в моём сердце.

Её звали Нина.

Впервые мы встретились июньским вечером 2019 года. Я освободился только около полуночи: рабочий день выдался тяжёлым, и единственное, чего мне хотелось – вздремнуть, привычно облокотившись на свой рабочий стол.

Мне почти удалось заснуть, когда зазвонил телефон.

– Здравствуйте, – раздался женский голос. – Я звоню вам, потому что читала о вашем Центре… Мы с мужем услышали странный пронзительный крик, вышли на балкон и поняли, что он исходит со двора нашего дома. Звук был таким громким и душераздирающим, что мы услышали его аж с третьего этажа! Муж спустился посмотреть и выяснил, что в запоре автоматических ворот застряло животное. Честное слово, оно кричит без остановки.

Я поверил, потому что расслышал в трубке эти крики на заднем фоне. Ещё до криков несчастного было понятно, что речь идёт о еже. Мне знаком этот звук, но я никогда раньше не слышал его так громко. Обычно ежи кричат от боли или когда сильно напуганы – этот звук похож на крик новорождённого, но более пронзительный и проникновенный. От него мурашки бегут по коже.

– Скорее берите его и везите сюда, не будем терять время на разговоры! – взмолился я.

Это оказалась самочка. Когда её привезли, она уже не кричала, но явно была в шоке. Я положил ежиху на стол. Стоило мне коснуться её, она захныкала. Из-за неподвижности её лап я понял, что мы имеем дело со сломанным позвоночником. Глаза её были мокрыми от слёз. Это физическая, а не эмоциональная реакция, как можно было подумать. Я старался сохранять спокойствие, но её страдания сильно меня подкосили.

Больше всего меня поразил её взгляд: грустный взгляд смирившегося со своей скорой гибелью существа.

Перелом затронул поясничные позвонки. Я сделал ей инъекцию кортизона, чтобы уменьшить отёк, и вскоре после этого дал анальгетик, чтобы избавить от боли.

Когда мне приносят ежа в таком состоянии, я часами неотступно слежу за ним и никогда не теряю надежды: за годы работы в Центре я повидал настоящие чудеса.

Ночью я внимательно следил за ней – постепенно ежиха приходила в себя и стабилизировалась. Ей удалось пережить самое тяжёлое время.

В те дни я был с ней очень осторожен, старался не напугать и не сделать хуже. Из-за травмы позвоночника Нина больше не могла мочиться, поэтому мне приходилось помогать ей, осторожно надавливая на мочевой пузырь. Но это было не единственным следствием её травмы: Нина больше не могла свернуться в клубок, и, что ещё хуже, у неё были парализованы задние лапы. Тем не менее я не терял веры в её выздоровление. Несколько лет назад другой ёжик, Ральф, находившийся в таком же состоянии, снова обрёл чувствительность в лапках после месяца терапии; я не исключал, что подобное может произойти и в этот раз.

– Давай, малышка Нина, – говорил я. – Мы справимся, вот увидишь.

Когда у животного парализована конечность, оно через несколько дней зачастую начинает относиться к ней как к постороннему предмету, препятствию, и больше не признаёт эту конечность частью себя.

И вот однажды утром произошло неизбежное.

Меня разбудили громкие стоны, доносившиеся из клетки Нины. Я вскочил, бросился к ней и увидел, что она грызёт свои лапы, пытаясь от них избавиться. Ей не было больно, поскольку они онемели, но ежиха продолжала стенать, разбивая этими звуками моё сердце.

– Нет, Нина, нет… – пробормотал я. – Не делай этого!

Я перевязал ей лапы, чтобы она больше не могла себя ранить, но вскоре мне пришлось смириться с реальностью: шли дни и её лапы мертвели. Она в любом случае лишилась бы их.

У некоторых ежей сильный, непоколебимый характер, как, например, у Кали, которая до сих пор у нас живёт. У неё остались только передние лапы, но она продолжает бегать, излучая энергию каждой клеточкой кожи, каждой иголкой.

Нина была другой. Она сдалась, и я изо всех сил пытался с этим смириться. Было больно. Я проводил с ней много времени, помогая и пытаясь хоть как-то облегчить её страдания. Прошло два месяца, но Нине становилось только хуже. Она слабела, худела, и вдобавок ко всему у неё появилась дизентерия.

Однажды я наполнял для неё шприц, а она развернула свою милую мордочку в мою сторону и несколько долгих секунд смотрела на меня своими большими тёмными глазами. Она перевела взгляд на шприц, потом снова посмотрела на меня. И медленно вздохнула.

Никогда не забуду этого вздоха.

Он ножом прошёлся по моему сердцу. Столько в нём было усталости, смирения… За свою карьеру ветеринара я никогда не встречал животного, способного проявлять эмоции, как моя маленькая Нина.

Я решил сменить лечение. Меня раздирали противоречия: как долго ещё продолжать попытки? Действительно ли у неё есть шансы на спасение или же мне просто хочется, чтобы они были?

Новый препарат пошёл Нине на пользу, и она неожиданно быстро начала поправляться. Ежиха стала больше есть и набирать вес, а потом и вовсе произошло событие, переполнившее меня радостью. Однажды я положил еду ей в блюдце, и Нина её съела – сама, без посторонней помощи. Я заплакал от счастья. Мне хотелось кричать! Нина поправляется, моя малышка Нина!

Я снял её самостоятельный приём пищи на видео и выставил в социальные сети. Через несколько дней видеоролик завирусился.

– Видишь? – подбадривал я Нину. – Все хотят, чтобы ты выздоровела! Давай, малышка Нина, давай!

Знаю, звучит наивно, но тогда я был убеждён, что такое количество положительной энергии обязательно ей поможет.

Глава 5
Неизвестные лица[1]1
  Ит. Soliti ignoti – итальянское телевизионное игровое шоу с призами, транслируемое в прайм-тайм на канале Rai 1 периодами с 2007 года по настоящее время (здесь и далее – прим. переводчика).


[Закрыть]

Спустя какое-то время я опубликовал новое видео. На этот раз я снял Соре Леллу,[2]2
  Соре Лелла была трактирщицей и непрофессиональной киноактрисой. Уже взрослой она снялась во многих фильмах с такими актёрами, как Марчелло Мастроянни, Тото, Витторио Газман, Карло Вердоне, Альберто Сорди, и даже была награждена некоторыми почётными премиями итальянского кинематографа.


[Закрыть]как я в шутку называю ежиху с параличом, как у Нины, только в более лёгкой форме. Сначала я возил Нину к коллеге, чтобы опорожнить мочевой пузырь ежихи с помощью иглы канюли под контролем УЗИ. Однако через несколько дней я понял, что дальше так продолжаться не может, иначе у неё появится инфекция. Я пытался опорожнить её мочевой пузырь вручную, аккуратно надавливая на него через живот. Каждый раз при виде вытекающей мочи я радовался: значит, у Леллы есть шанс на спасение. Я решил поделиться своими надеждами, снял видео и сразу его опубликовал.

Этот видеоролик тоже завирусился, причём настолько, что его разместили на социальных страницах La Repubblica[3]3
  «Репýбблика» – крупнейшая итальянская ежедневная газета. Основана в 1976 году в Риме.


[Закрыть]и La Stampa.[4]4
  «Стампа» – одна из крупнейших ежедневных газет Италии. Основана в 1867 году в Турине.


[Закрыть]

О Центре узнавало всё больше людей, и вскоре со мной связалась телепередача «Неизвестные лица».

Её смотрят около 7 млн человек, что имело большое значение. Мне бы радоваться, но в тот период мне было отнюдь не весело – Нине становилось всё хуже.

Она снова похудела и ела только при помощи шприца. Охваченный горем, я принял решение: её лечение будет продолжаться, но без прежнего фанатизма. Нужно просто быть рядом и отдавать ей всю свою любовь до последнего мига.

Однако следовать этому решению оказалось не так-то просто.

Не помню, как именно это произошло, знаю только, что никогда себе этого не прощу: однажды утром я на пару мгновений забыл о ней.

Центр был переполнен ежами, нуждающимися в помощи. Ночью я спал всего несколько часов и очень устал. Около полудня я понял, что забыл о Нине, и в панике бросился к её клетке.

Вид умирающего ежа надолго врезается в память. Зверёк напрягается, и в момент смерти его иглы вздымаются волной, начиная от хвоста и заканчивая головой. Своего рода предсмертная конвульсия. После неё еж уже больше не шевелится.

Такой я её нашёл. Холодная и застывшая под своим терновым венцом из иголок.

Я заплакал.

Месяц меня терзало чувство вины, особенно когда я ухаживал за другими нашими ежами с физическими отклонениями – Пиппино и Сорой Леллой. Я был единственным, кто мог заставить их помочиться, и мне приходилось проделывать это два или три раза в день. Именно в это непростое время настал день поездки в Рим для участия в программе «Неизвестные лица». Конечно, у меня уже не было ни сил, ни желания участвовать в ней, но Кристина, моя девушка, настояла на этой поездке ради Центра – так о нём узнает больше людей. В конце концов ей удалось меня уговорить. Я забронировал номер с двуспальной кроватью в отеле, хотя ехали мы вчетвером: я, Кристина, Пиппино и Лелла. В этом я остался непреклонен: нельзя было оставлять их на два дня без мочеиспускания.

Переезд выдался довольно тяжёлым: мы ехали в поезде с двумя чемоданами и двумя коробками с нашими маленькими подопечными. Я по-прежнему переживал из-за Нины, хотя сейчас, оглядываясь назад, я благодарен Кристине, что она настояла на поездке. Это путешествие предоставило нам передышку, в которой мы так нуждались, а ещё принесло мне одно удивительное знакомство. И всё это приправлено трагикомическим пребыванием в отеле.

– Только не выпускайте ежей из коробок! – попросил нас владелец гостиницы.

– Разумеется, – ответил я. – Спасибо за помощь.

Первое, что мы с Кристиной сделали, как только закрыли за собой дверь в наш номер, – выпустили ежей.

Нас волновало только одно – как сделать так, чтобы они не встретились? Столкнувшись, ежи станут драться за территорию и могут покалечить друг друга. Мы пришли к необычному решению: застелив пол ванной комнаты газетами, мы построили баррикаду из ящиков, коробочек и чемоданов, чтобы разделить её на две части: с одной стороны будет Лелла, а с другой – энергичный Пиппино. В результате, чтобы добраться до туалета, нужно было пройти своеобразную полосу препятствий, и мы были вынуждены мыть руки, находясь одной ногой на территории Леллы, а другой – на территории Пиппино: прощайте, удобства четырёхзвёздочного отеля!

После ужина, перед сном, мы приоткрыли дверь в ванную. У бедного Пиппино территория вышла совсем маленькой, и мне хотелось дать ему возможность немного размять лапы. После мы с Кристиной рухнули на кровать, обнялись и забылись крепким сном.

На следующее утро после пробуждения я первым делом решил проверить наших маленьких соседей по комнате: Лелла спала на своей территории, а вот Пиппино нигде не было видно. Я тщательнее осмотрел коробки, но ежонка нигде не нашёл.

– Кристон, у нас проблема, – заявил я. – Пиппино исчез!

Мы искали его повсюду – под кроватью, в шкафу, за мини-баром… Ежа нигде не было! Он как сквозь землю провалился!

Как такое возможно?

Я начал одеваться, гадая, как же ему удалось выбраться из комнаты, а главное, как я уйду, так и не найдя его: через 40 минут мне нужно было быть в телестудии.

Когда я наклонился, чтобы подобрать носок, то увидел под тумбочкой свою шерстяную шапку. Как она там оказалась? Я потянулся, чтобы забрать её, и мои пальцы коснулись ежиных иголок. Пиппино! Вот где он охотился! Ночью он захватил мою шапку, вероятно, упавшую с кровати, и перетащил её под ночной столик, после чего привалился к ней и уснул. Смех, да и только!

Мы с Кристиной быстро оделись и вскоре уже оказались в студии.

В центре внимания я чувствовал себя некомфортно: я был в непривычном костюме, которых отродясь не носил, к тому же меня накрасили и причесали, как актёра 1960-х годов. Несмотря на это, участвовать в телепередаче оказалось весело, и я был рад возможности поведать о нашем Центре такой большой аудитории. Всё благодаря двум минутам, которые мне дали в конце викторины, чтобы рассказать о Центре.

Однако поездка продолжила нас удивлять.

Мы провели последнюю ночь в отеле, а на следующее утро в семь часов прибыли на станцию, чтобы вернуться в Новелло.[5]5
  Новелло – коммуна в Италии, располагается в регионе Пьемонт, в провинции Кунео. Коммуна в Италии – административная единица третьего уровня. Состоит обычно из главного города, дающего коммуне название, и прилегающих территорий.


[Закрыть] Я позвонил в Центр, чтобы узнать последние новости, и Барбара сообщила мне об очередной смерти ёжика, которого я пытался спасти. Меня снова окутала печаль.

– Не стоило уезжать, – расстроившись, сказал я Кристине. – Если бы я остался, этого бы не произошло.

Кристина пыталась меня утешить, но вся радость от наших выходных омрачилась грустными новостями. Мы брели по полупустому поезду в поисках своего вагона, пока наконец не зашли в него. В вагоне было пусто, если не считать человека, чьё место оказалось напротив меня и рядом с Кристиной.

Это был последний человек, которого я ожидал там увидеть.

Глава 6
Удивительное знакомство

Его лицо с первого взгляда показалось мне знакомым.

Это был мужчина со светло-голубыми глазами, в очках. На столике перед ним лежала книга, блокнот для заметок и два карандаша. Время от времени он прерывал чтение, задумывался, а затем делал в блокноте пометки.

Я всё никак не мог перестать думать о нём. Мне не удавалось вспомнить, где же я видел этого мужчину раньше. Вдруг я встрепенулся, схватил телефон и вбил в поиске: Mediterraneo.[6]6
  На русский язык название фильма было переведено как «Средиземное море».


[Закрыть] Первая выпавшая ссылка дала нужную информацию: работа Габриэле Сальватореса, которая в 1992 году получила «Оскар» за лучший иностранный фильм. Эта картина наряду с фильмом Marrakech Express[7]7
  Рус. «Марракеш экспресс» – итальянский фильм 1989 года режиссёра Габриэле Сальватореса с Диего Абатантуоно, Фабрицио Бентивольо, Кристиной Марсиллах, Джузеппе Седерной и Джиджо Альберти в главных ролях.


[Закрыть] была культовой для моего поколения. Напротив меня сидел Антонио Фарина[8]8
  Герой Джузеппе Седерны в фильме «Средиземное море».


[Закрыть]– Джузеппе Седерна!

Мне не верилось в происходящее. Это же один из кумиров моей молодости! Я так увлекался его фильмами, что однажды мой друг в тёмный период моей жизни устроил нам поездку в пустыню Марокко, где мы путешествовали по маршрутам «Марракешского экспресса». И вот теперь Джузеппе Седерна сидел прямо передо мной!

– Простите, – робко сказал я, прерывая его чтение, – могу я задать один вопрос?

С минуту он не шевелился, потом медленно поднял голову и с улыбкой произнёс:

– Да?

Эта реакция позабавила меня, потому что она полностью соответствовала характеру его героев.

Мы разговорились и проговорили большую часть поездки. Вскоре беседа перешла на содержимое коробок – я часто проверял их и разговаривал с ежами. Джузеппе был удивлён моим отношением к этим зверькам.

Я рассказал ему о «Неизвестных лицах», о Пиппино и Соре Лелле. Казалось, он заинтересовался моей историей и пару раз даже что-то записал в свой блокнот.

Охваченный ностальгией, я рассказал ему и о Нине тоже.

Его слова поддержки, полные чувства, подняли мне настроение и немного поубавили боль. Не могу сказать точно, как это произошло, но под конец поездки во мне что-то если не исцелилось, то точно поменялось.

Незадолго до того, как мы разошлись, Джузеппе пригласил нас с Кристиной на своё выступление, запланированное на тот же вечер в театре в Турине. Мы поблагодарили его и сказали, что постараемся прийти, обменялись телефонами и по-доброму распрощались.

Мы с Кристиной вернулись в дом, окрылённые подарками этих выходных: возможность побыть вдвоём (что случалось всё реже и реже), увлекательный опыт в телестудии, рассказ о Центре на широкую аудиторию, начало удивительной дружбы с Джузеппе… К вечеру мы уже притомились и снова были погружены в работу. До выступления оставалось два часа, и Кристина не была уверена, что пойдёт. Мы переглянулись, и на этот раз настоял уже я:

– Давай, пойдём со мной! Сделаем себе последний подарок.

Так мы и поступили.

Джузеппе на сцене был бесподобен. Его мягкая речь захватывала зрителей и заставляла их сидеть, затаив дыхание. Он рассказывал о человечности, его истории о путешествиях были душевными и настоящими. Благодаря им моя душа снова обрела равновесие.

Лучшего завершения выходных и представить было нельзя! Я наконец вернулся к жизни после огромного горя, которое настигло меня вместе со смертью Нины.

Впервые за долгое время я почувствовал лёгкость, когда возвращался домой в Новелло после спектакля.

Ночь была звёздной и ясной, рядом со мной сидела любимая женщина, а Пиппино и Лелла снова спали в своих домиках. Дом – полная чаша.

Центр казался мне чередой приключений, встреч и отношений, способных меня чему-то научить. Конечно, от боли никуда не деться, но если оставаться открытым сердцем и душой и не терять человечности, то жизнь обязательно найдёт способ исцелить даже самые глубокие раны.

Глава 7
Дерево в Солимберго

Наступила осень. Каждое утро при спуске по каменной лестнице я останавливался у огромного окна, чтобы полюбоваться потрясающей панорамой. Передо мной раскидывался покачивающийся на ветру виноградник, обрамлённый рощами деревьев, окрасившихся в красный и жёлтый.

Когда из долины поднимался туман, вершины холмов превращались в плавающие острова над чистым, неземным морем. Иногда вдалеке виднелись лишь крыши домов и верхушки деревьев, принимавшие облик древних кораблей-призраков.

Я был счастлив в этом сказочном доме с видом на небо. У меня была лишь одна печаль: я не купил землю у дома, хотя она была выставлена на продажу. Я бы не стал вырубать деревья, и тогда парк перед домом остался бы в его первозданном виде. Это было бы великолепное место, чтобы выпускать ежей на волю в дикую природу. Небольшой рай для животных.

В то время внимание Центра было сосредоточено на лесах и на плохом обращении с ними обычных граждан и правительства. Мне всегда казалось, что срубить дерево – ради каких бы то ни было целей – равносильно убийству, потому что дерево – живое существо, почитаемое мной за одно из самых умных. Стефано Манкузо, всемирно известный нейробиолог и популяризатор растений, пишет, что каждое дерево создаёт из корней сеть связей с другими деревьями, что позволяет им выживать даже в самых неблагоприятных ситуациях. Леса и заповедники необходимы для поддержания обитаемости планеты, потому что они обеспечивают нас водой и кислородом, нуждаясь при этом только в энергии солнца. Я очень надеюсь, что скоро наступит день, когда эти необыкновенные существа будут защищены и уважаемы. Однако, чтобы этого достичь, нам ещё предстоит пройти тернистый путь.

* * *

Осенью 2019 года большая волна тепла, связанная с антропогенной климатической катастрофой, буквально выжигала планету. Горели огромные участки земли в Сибири, Амазонии и Австралии. На социальных страницах Центра мы часто публиковали контент, связанный с уроном, нанесённым растениям, не только в лесах, но и в городах, где деревья, к сожалению, вырубают всё активнее.

Именно эта информационная кампания привлекла внимание одного из наших подписчиков.

Однажды утром я открыл страницу в соцсетях и увидел проникновенную просьбу о помощи.

Она поступила из Солимберго, крошечной деревушки Секуальс, коммуны с населением чуть более 200 человек у подножия Доломитовых Альп Фриули. В ходе последовавших событий эта небольшая деревушка оказалась в центре битвы, в которой поучаствовали тысячи людей по всей Италии и по всему миру.

Писавший рассказывал о дереве, многовековом кипарисе, стоявшем внутри небольшого кладбища и всегда служившем хранителем захороненных там душ. Многие жители считали его своего рода членом семьи, другом. Это был символ прошедшей эпохи, смены поколений, молчаливого диалога, который мы продолжаем вести с теми, кого больше с нами нет.

«Его хотят выкорчевать. Мэр утверждает, что кипарис в плохом состоянии, и уже организовал его вырубку, игнорируя просьбу горожан об отмене этого решения. Утром я увидел строительные леса, установленные вокруг кипариса для его вырубки, и занервничал. Прошу, помогите, это дерево имеет для нас огромное значение».

Несколько секунд я смотрел в монитор. Потом кликнул по сообщению.

Я позвонил написавшему человеку, чтобы узнать подробности истории. Он рассказал, что мэр объявил сбор подписей и по его итогам будет решена судьба кипариса, который власти сочли опасным. Но экспертиза, проведённая его агрономом, была основана только на визуальном осмотре дерева и не могла считаться достоверной. По мнению жителей, дерево отличалось отменным здоровьем.

Поэтому они приняли меры и, в свою очередь, собрали большое количество подписей с просьбой сохранить кипарис. Однако авторитарный и бескомпромиссный характер мэра не позволял защитникам дерева действовать более открыто.

Самым смелым из всех оказался этот наш подписчик, который стал предпринимать усилия, как только увидел вокруг кипариса строительные леса.

Я позвонил Кристине, рассказал ей эту историю, и мы решили немедленно организовать массовое написание электронных писем.

Я провёл прямой эфир, чтобы ввести в курс дела как можно больше людей.

– Это дерево – символ человеческого ущемления природы, – сказал я. – Мы должны сделать так, чтобы наш голос был услышан! Если объединимся, нам удастся его спасти. Нельзя бездействовать, когда происходит такая несправедливость!

За меня говорило сердце – гневно и отчаянно. Речь моя закончилась такими словами:

– Напишем мэру на электронную почту! Напишем как можно больше писем!

Результат превзошёл мои ожидания: начиная с того дня тысячи электронных писем поступали в муниципалитет Солимберго. Письма были в том числе из Мексики, с Филиппин и из других частей света.

Я чувствовал себя генералом, командующим войсками: великая армия ежей вышла на поле брани! Битва при Солимберго, столь же мирная, сколь решительная, была проведена во имя прав природы и всех живых существ. В то время как мэр столкнулся с сопротивлением большего количества людей, чем он ожидал, жители воодушевились и вызвали одного из ведущих экспертов в своей области, агронома Андреа Мароэ, чтобы он провёл контратаку, на этот раз с помощью соответствующих технических инструментов.

В конце концов выяснилось, что дерево не просто здорово, а процветает! По словам Мароэ, причин для планировавшегося убийства не было.

В народе прошла волна ликования в честь ежей и спасённого дерева Солимберго. Эксперт организовал заседание, которое, ко всеобщему удивлению, прошло вовсе не так, как планировалось. По неизвестным и по сей день причинам мэр не хотел нас слушать: с экспертизой или же без, дерево должно было быть срублено.

Мароэ бросил документы на стол, сердито вышел из зала и поклялся, что так просто это не оставит.

– Есть ещё один козырь в рукаве, – заявил он мне по телефону. – Мы можем сделать запрос о включении этого кипариса в список монументальных деревьев. Тогда он окажется под защитой, и никто больше не посмеет даже листик с него сорвать. Единственное – кипарис должен продержаться до того момента, пока в муниципалитет не придёт письмо, сообщающее о начале процесса.

Я немедленно позвонил нашему другу из Солимберго.

– Надо организовать патрулирование кипариса день и ночь, – взволнованно сказал я ему.

– Мы уже этим занимаемся, – успокоил он меня.

– Прошу вас, не оставляйте дерево ни на минуту! – взмолился я.

Мы зря времени не теряли. Я провёл ещё несколько прямых эфиров, но решающим стало вмешательство Кристины.

– Запустим петицию на Change.org, – предложила она. – И расширим таким образом поле битвы.

Сказано – сделано: мы создали петицию, я незамедлительно сообщил о ней в прямом эфире самым решительным голосом.

– Это битва при Солимберго! Сталин сказал своему народу: «Ни шагу назад!»,[9]9
  Приказ «О мерах по укреплению дисциплины и порядка в Красной армии и запрещении самовольного отхода с боевых позиций» (или в просторечии «Ни шагу назад!») – приказ № 227 Народного комиссара обороны СССР И. В. Сталина от 28 июля 1942 года, публично зачитанный всему личному составу Красной армии.


[Закрыть]вот и я сейчас повторяю вам: ни шагу назад!

Признаю, это звучало довольно бредово, но всё-таки мой призыв достиг цели: в течение нескольких часов петиция собрала тысячи подписей, образовывая значительную брешь в тылу врага. Мэр явно занервничал и притормозил процесс.

При этом проблема была ещё очень далека от её решения. Через два дня наш друг позвонил мне настолько взволнованный, что едва мог говорить.

– Мне прислали извещение из ASL[10]10
  Azienda Sanitaria Locale – местная компания здравоохранения.


[Закрыть]о том, что скоро приедут ветеринары проверять состояние моих животных – лошадей и коз, которых я держу в загоне у дома. Мне страшно, что их заберут, – пробормотал он. – Кто-то решил отомстить за ситуацию с кипарисом.

– Вам нечего бояться. Вы честный человек и заботитесь о своих животных. Они ничего вам не сделают, вот увидите, – успокоил я его.

– Теперь я боюсь, что эти люди могут причинить животным вред, чтобы отомстить мне. Я водитель грузовой машины и часто задерживаюсь на работе. А живу я один.

Несмотря на растущее внутри меня беспокойство, я продолжил его утешать.

Шли дни, и он снова мне позвонил. На этот раз голос его был совсем другим.

– Приходили ветеринары! Они сказали, что мой питомник в полном порядке, даже хвалили меня. Ты оказался прав!

Я вздохнул с облегчением. Одной проблемой меньше!

В следующее воскресенье наступил переломный момент: внедорожник Мароэ был замечен у муниципалитета Секвалса.

Никто не знает, что именно тогда произошло в муниципалитете и заставило ли это изменить решение мэра, только через некоторое время после этого пришло письмо о просьбе включить кипарис в список монументальных деревьев, и строительные леса убрали.

Победа была за нами!

Казалось, наша тяжба длилась около года, хотя прошла всего неделя. Благодаря участию и поддержке множества людей мы совершили большой подвиг.

Тогда мне казалось, что лучше уже не будет. Я ошибался. Откуда мне было знать, что это ещё цветочки по сравнению с тем, что нам предстояло?