Текст книги "Мальчик, птица и гробовщик"

Похороны и воришка

Похороны мисс Бонито были одними из самых простых, которые когда-либо видел Альберто. Скромнее прошли только похороны его собственной семьи. На них тогда не было даже священника, умершего от болезни тремя неделями раньше.

На кладбище, расположенное на вершине Аллорского холма и открытое всем ветрам, поднялись всего пять человек: булочник Энцо, сестры Финестра, нынешний городской священник и сам Альберто. Когда они прибыли, часы на башне пробили одиннадцать, но с началом службы затихли, словно проявляя уважение. В отличие от двух человек, стоявших позади.

Сестры Финестра оделись на похороны, как на свадьбу. На них были широкие соломенные шляпы и ужасные платья в цветочек. Они колыхались вокруг них в соленом морском воздухе, отчего невольно складывалось неприятное впечатление, что эти женщины такие же толстые, как и мэр.

Поначалу Альберто подумал, что они распускают грязные слухи о мисс Бонито, но когда ветер донес до него их слова, он услышал имя мэра. Очевидно, его поздний ночной визит за два дня до этого не остался незамеченным.

– Как думаешь, что это значит? – прошептала Роза.

– Обычно к гробовщику приходят только за одним, – мудро изрекла Клара.

Роза важно кивнула, после чего спросила:

– За чем же?

– За гробом, Роза.

Клара говорила так громко, что священник даже прервал молитву и посмотрел, что происходит. Заметив сестер Финестра, он тихо вздохнул, проговорил про себя: «Упаси меня, Боже, от их злых языков» и продолжил службу.

– Должно быть, он умирает, – сказала Роза. – Причем быстро. Похоже, позапрошлой ночью он торопился.

– Но от чего?

– Может, от туберкулеза? Как наша кузина.

– Или от нефрита, – пробормотала Клара. – Как наша другая кузина. Это было так ужасно, помнишь? Все ее тело раздулось…

– …вот и у мэра так же, – быстро подметила Роза. – Он раздувается уже сорок лет.

– А потом вся эта кровь, – продолжала Клара. – Помнишь то месиво на ковре?

– Помню ли я? – воскликнула Роза. – Да я все это отчищала, и там была не только кровь…

К счастью, остальное Альберто не расслышал. Ветер сменил направление и унес их слова за море. Он ненавидел сплетни, но сестры Финестра, по крайней мере, болтали не о мисс Бонито. Они говорили злые слова в адрес мужчин, но когда дело касалось женщин, особенно молодых, с их языков буквально сочился яд.

Когда служба закончилась и мисс Бонито была похоронена, Альберто направился домой. Его ждала работа. Впервые за тридцать лет он остался без собственного гроба и чувствовал себя так, словно лишился одежды.

Мисс Бонито больше не было в живых, но жизнь в Аллоре продолжалась. Энцо по-прежнему каждое утро выпекал хлеб, мэр ежедневно издавал указы, а сестры Финестра каждый вечер сплетничали.

Люди продолжали жить и умирать по единожды заведенному порядку. Альберто целыми днями сколачивал гробы для вновь почивших, а по вечерам делал собственный. Несмотря на огромное количество гробов, прошедших через его руки, Альберто никогда не забывал имена людей, которых положил в них. Теперь к этому списку добавилась мисс Бонито: правда, она выделялась тем, что он не знал ее имени. Альберто старался вспоминать о ней чаще, так как боялся, что больше о ней думать совершенно некому, но шли недели, и его мысли переключались на другое.

За каждым изготовленным гробом следовали похороны, на которых он неизменно присутствовал. За последние тридцать лет Альберто не пропустил ни одних. Возвращаясь с очередных похорон (Адамо Тотти, клен, 85 × 25 дюймов), он впервые заметил, что в доме что-то пропало.

Первым, чего лишился Альберто, был его обед: сэндвич с соленой ветчиной и сыром. Потом, через несколько вечеров, исчез его ужин: миска рагу и два кусочка хлеба с маслом. И теперь каждый раз по возвращении домой он стал обнаруживать новую пропажу.

Поначалу воришка брал только то, что Альберто оставлял на кухонном столе. Но потом он стал таскать продукты из шкафов: баночки с чатни[2]2
  Чатни – индийская приправа, которую готовят из фруктов или овощей с добавлением уксуса и специй.


[Закрыть], маринованные яйца и двух белых рыб, которых Альберто подобрал у своего крыльца.

Но вместо пропадающей еды появлялось что-то новое. Альберто начал чувствовать перемены в доме, а точнее чье-то присутствие. Он никогда не был суеверным человеком (Альберто был гробовщиком и просто не мог себе этого позволить), но теперь за работой он не мог избавиться от ощущения, что за ним наблюдают. И это были не глаза мертвых, глядящие вверх невидящим взором, а глаза живых, которые смотрели повсюду и все замечали.

Целых три недели Альберто мирился с исчезающей едой и этими глазами, исподтишка наблюдавшими за ним, но когда пропали целая буханка свежего хлеба и полголовки любимого сыра, его терпение кончилось. Он придумал план, как поймать воришку.

Рано утром Альберто притворился, что собирается на похороны. Его план был прост. Он должен был дойти до кладбища и тут же вернуться обратно. На это ушло бы десять минут – достаточно, чтобы выманить воришку из укрытия, но недостаточно, чтобы тот успел прикончить миску дымящейся каши на кухне.

Но не успел Альберто закрыть входную дверь, как дела приняли иной оборот.

– Гробовщик! Гробовщик! – долетел до него запыхавшийся голос с мощеной дорожки.

Альберто обернулся и увидел потное лицо мэра, который, пыхтя и отдуваясь, поднимался по холму.

– Как… хорошо… что я… тебя… застал. – Он остановился у входной двери Альберто.

– Чем могу помочь, господин мэр? – поинтересовался Альберто, пытаясь скрыть раздражение.

– А не могли бы мы… э-э-э… зайти внутрь? – все еще тяжело дыша, спросил мэр.

– Вообще-то, я как раз ухожу.

– А… – Лицо мэра вытянулось. – Я просто принес размеры, о которых ты просил. – Не спуская глаз с дома сестер Финестра, он достал из кармана сложенный лист бумаги и протянул его гробовщику.

– Отлично, – сказал Альберто. – Теперь я смогу заказать древесину. Скорее всего, придется подождать. Золотой дуб оч…

– Тсс, – зашикал мэр. – Я не хочу, чтобы об этом знал весь город. – Он снова поглядел на дом сестер.

– Да-да, конечно. Прошу прощения. – И без лишних слов Альберто сунул записку в карман. Он распрощался с мэром и немного прошелся в сторону кладбища. Затем развернулся и поспешил обратно. Подойдя к входной двери, он бесшумно вставил ключ в замочную скважину и открыл дверь.

Альберто вошел в дом и прислушался. Из кухни доносились стук столовых приборов, звук открываемой бутылки и льющейся в чашку жидкости. В его глазах засветился триумф. Он потихоньку двинулся вперед. Но прежде чем Альберто успел открыть дверь, из кухни послышался голос:

– Какое вкусное молоко, Фиа. Правда вкусное.

Альберто замер, взявшись за дверную ручку. Он не узнал говорящего, но понял, что это ребенок.

– И каша, – в голосе мальчика слышалось явное удовольствие. – Она еще горячая. Смотри, даже пар идет.

Альберто задумался, что же делать. Он-то предполагал, что воришка – взрослый. Ему и в голову не приходило, что это мог быть ребенок. И вот что теперь: потребовать от мальчика объяснений или потихоньку уйти, оставив его в покое?

Но прежде чем Альберто успел принять решение, маленькая птичка сделала выбор за него.

– Творп! – донеслось из кухни.

Звуки глотания, жевания и звяканья приборов прекратились.

– Что такое, Фиа? – прошептал мальчик. Он говорил со слабым северным акцентом. – Там кто-то есть?

Альберто отшатнулся от двери так резко, что пол под ним скрипнул. Не желая пугать маленького воришку, он нырнул обратно в коридор. Но было уже поздно. Дверь кухни распахнулась, и оттуда стрелой вылетел мальчик. Над его головой в панике кружила птичка – ярчайшая из всех, которых Альберто когда-либо видел, переливающаяся всеми оттенками золотого, бирюзового и лазурного цветов.

– Постой! – крикнул Альберто. – Вернись! Я тебя не трону!

Но мальчик и птица метнулись к черному ходу и исчезли, прежде чем он успел поймать их.

Альберто вышел во внутренний дворик и посмотрел за ограду. Холм был такой крутой, что можно было увидеть, как внизу пенистые волны разбивались о скалы. Он боялся, что мальчик оступится и свалится в это бушующее море. Но к счастью, тот уверенно держался на ногах, пробираясь сквозь кустарники с маленькой птичкой, кружившей у него над головой. Альберто хотел было окликнуть его снова, но вместо этого кто-то позвал его самого.

– Альберто, это ты? – крикнула женщина из соседнего дворика.

– Да, Клара, – со вздохом сказал он. Выше по холму мальчик перемахнул через ворота кладбища и благополучно приземлился на другой стороне.

– Это не Клара, – ответил тот же голос. – Это я, Роза. Почему ты всегда путаешь меня с Кларой?

Альберто даже не потрудился ответить. Все его мысли были заняты маленьким воришкой. Хотя он не успел хорошенько разглядеть мальчика, его лицо казалось очень знакомым. Эти волосы, нос и глаза. Несомненно, он уже видел их раньше. Ошибки быть не могло. Мальчик был очень похож на женщину, которую Альберто похоронил пять недель назад.

Обещание, не выполненное матерью

Мальчик не стал задерживаться на кладбище. Выбежав из дома на вершине Аллорского холма, он, не сбавляя шага, покинул город. Стараясь держаться в тени, мальчик проскользнул сквозь городские ворота и устремился на север, к долине Вита. Он не останавливался до тех пор, пока не добрался до маленького домика, стоявшего посередине ущелья. Мальчик вбежал внутрь и захлопнул дверь. Фиа – его маленькая птичка и единственный друг – спорхнула с трубы на крыше и влетела вслед за ним.

– Чуть не попались, Фиа, – тяжело дыша, сказал он птичке. – Едва увернулись.

– Творп! – чирикнула та, порхая позади него. В темноте крылья Фиа переливались зеленым, синим и золотым.

– Но, по крайней мере, удалось перехватить немного каши. Да к тому же горячей!

Фиа села мальчику на плечо, и он прошел с ней в другую комнату. Там было холодно и темно. Мальчик поднял с пола выцветшее одеяло и сел перед незажженным камином. Он завернулся в одеяло вместе с Фиа и уставился на три серых полешка, лежавших в очаге. У него не было спичек, чтобы разжечь огонь, но иногда, крепко-крепко зажмурившись, мальчик словно чувствовал жаркое потрескивание воображаемого пламени.

После того как его дыхание восстановилось, а бешено колотившееся сердце успокоилось, им завладели другие ощущения и он вздохнул.

– Мне по-прежнему хочется есть, Фиа, – сказал мальчик. – Как будто я вообще ничего не ел.

Разноцветная птичка высунулась из-под блеклого одеяла и пристально посмотрела на него.

– Творп, – сказала она и указала клювиком на дверь.

– Но мы не можем так поступить! – ответил мальчик. – Нам нельзя возвращаться в Аллору. Что если нас поймают? Что если они узнают правду? Вдруг меня прогонят отсюда?

Фиа издала строгое творп и слегка прикоснулась клювом к его щеке.

«Но тебе все равно надо раздобыть какую-нибудь еду», – казалось, говорила она.

Мальчик пробежал глазами по маленькой комнате. Его взгляд упал на старый чемодан и пустую баночку из-под клубничного джема. В животе заурчало. Здесь не было никакой еды, ни единой крошечки на полу. И даже если бы сюда случайно долетела какая-нибудь рыба, у него не было огня, чтобы ее приготовить. Еду можно было достать только в Аллоре.

– Все должно было быть совсем иначе, – прошептал мальчик птичке, сидевшей рядом с ним. – Она говорила, что мы будем в безопасности. Она говорила, что все будет в порядке. Она обещала, что, как только мы доберемся до Аллоры, мы больше никогда не будем голодать.

Маленький воришка обретает имя

– У мисс Бонито был ребенок, – сказал Альберто лежавшему перед ним мужчине. Его звали мистер Адесси, и даже после смерти от этого человека воняло табаком. – Но как же так?

С тех пор как он застал мальчика с птицей у себя на кухне за поеданием каши, прошел уже целый день, а у него все никак не получалось в этом разобраться. Альберто никогда не видел мисс Бонито с ребенком и ни от кого не слышал о его существовании, даже от сестер Финестра, болтающих обо всем на свете намного больше, чем следовало бы. Да, мисс Бонито действительно редко заходила в город, но, несомненно, за целый год такого нельзя было не заметить. Если только…

– Она его прятала. – Первоначальное предположение быстро переросло в уверенность. – Но зачем?

Альберто посмотрел вниз на того, кто раньше жил жизнью мистера Адесси, а теперь был тих и неподвижен.

– Ты всегда был неразговорчив, да, Карло? Не беспокойся. Я думаю, даже вдвоем мы бы вряд ли разгадали эту загадку. На самом деле сейчас меня больше беспокоит другое: кто теперь приглядывает за мальчиком?

«Судя по его виду, похоже, что никто», – подумал Альберто. В глаза бросались худоба и желтизна кожи мальчика: такой цвет давал только усыхающий желудок. Альберто два раза видел смерть от голода, и если этот мальчик не будет лучше питаться, то вполне может стать третьим.

Многое для Альберто оставалось неясным, но несомненно было одно: мальчик был здесь, он оказался настоящим и нуждался в помощи.

– Поэтому, – сказал Альберто застывшему в безмолвии мистеру Адесси, – вот что я сделаю. Я помогу сыну мисс Бонито, чем только смогу.

На следующий день Альберто приготовил завтрак на двоих, а не на одного, как обычно. Он съел свою миску каши, а вторую выставил во двор. Работая над гробом для мистера Адесси, Альберто украдкой посматривал в окно. Но мальчик с птицей не появлялись.

Альберто съел оставшуюся кашу на ужин и на следующий день приготовил свежую. И снова оставил одну миску во дворе. Однако к ней по-прежнему никто не прикоснулся.

В течение четырех дней еда оставалась нетронутой, и Альберто уже начал опасаться, что отпугнул ребенка навсегда. Но на пятый день мальчик с птицей все-таки не выдержали и вернулись. Альберто не заметил, когда они приходили, но вечером обнаружил пустую миску.

Он хотел поговорить с мальчиком – убедиться, что с ним все в порядке, но боялся снова спугнуть его. После того как Альберто застал его в первый раз, мальчику потребовалось целых пять дней, чтобы набраться смелости и вернуться. Что если после второго раза он уже больше никогда не придет? Поэтому пока что Альберто будет оставлять еду по утрам и забирать пустую миску по вечерам, а в промежутке между этим выходить во двор.

Однажды утром Альберто складывал еду на тарелку и уже собирался выставить ее во дворик, как услышал стук в дверь. Он удивился, кому в такой час могли потребоваться его услуги. Мисс Донати выглядела нездоровой, да и кашель мистера Гримальди в последнее время вызывал беспокойство. Но за дверью оказался совсем не тот, кого он мог ожидать.

– А, мастер Альберто, – весело произнес мэр. На улице было холодно, поэтому он надел толстое пальто из волчьей шкуры. – Как хорошо, что я тебя застал. Надеюсь, ты не слишком занят?

– Нет-нет. Я как раз собирался завтракать.

– Завтракать? – Сияющее лицо мэра сделалось еще радостнее. – А что, я могу составить тебе компанию. – Он протиснулся внутрь. – И что же у нас на завтрак?

– Кислое молоко и заплесневелый хлеб, – соврал Альберто. На самом деле он собирался съесть копченую треску и три куска свежеиспеченного хлеба от Энцо. Но Альберто не имел ни малейшего желания делиться этим с мэром.

– Хм, ну ладно. Как бы там ни было, я уже завтракал сегодня. Может, пройдем сразу в твою мастерскую?

– Да, конечно.

Когда дверь в мастерскую Альберто закрылась и они оказались внутри, скрытые от любопытных глаз, мэр вытащил из кармана толстый конверт и вручил его Альберто.

– Что это? – спросил Альберто. Он взял конверт и раскрыл его.

– Деньги. За гроб.

– Но здесь слишком много. Гораздо больше чем стоит золотой дуб.

– Я положил немного больше с учетом некоторых дополнений.

– Дополнений? – удивился Альберто.

– Да. Всего несколько пунктов. – С этими словами мэр достал из кармана свиток. Он был такой длинный, что свисал до пола в развернутом виде. – Украшения, херувимы и все такое прочее. Ну, ты понимаешь, о чем я.

– Херувимы? – переспросил Альберто, желая убедиться, что не ослышался.

– Да. Такие малыши с крылышками. Моя матушка называла меня своим маленьким херувимчиком. Меня похоронят рядом с ней. Участок есть. Священник выделил мне два. Это чистая правда. Я сказал: «Нет-нет, достаточно одного». Но он настаивал. Заявил, что мне положено по должности.

Мэр откашлялся и заглянул в свой список.

– Итак, – важно начал он, словно провозглашая новый указ. – Дополнение номер один…

Разговор с мэром затянулся на три часа дольше, чем можно было ожидать. «Несколько» дополнений в результате вылились в сто десять. Гроб по-прежнему оставался квадратным и должен был быть сделан из золотого дуба, но его размеры увеличились на три дюйма с каждой стороны, а к внутренней и внешней отделке появились новые требования.

К тому моменту, как Альберто распрощался с мэром, он был просто вымотан. Слушать его оказалось утомительнее, чем делать гробы. Вспомнив об оставленной на кухне еде, он поспешил по коридору. Но заглянув в кухню, понял, что там уже кто-то есть.

Маленький воришка, которого Альберто подкармливал две недели, теперь сидел и ел бутерброд с медом. Должно быть, он проголодался и пробрался внутрь, чтобы раздобыть еду.

– Ты ешь быстрее меня, Фиа, – сказал мальчик перед тем, как откусить следующий кусочек. Он сделал глоток молока и отломил еще немного хлеба. – На, держи, – он протянул хлеб птице, устроившейся на скамье. – Только не ешь все за один раз. Иначе этот кусок застрянет у тебя в горле и ты будешь похожа на змею, заглотившую яйцо.

Хотя птичка взяла хлеб осторожно, она проглотила его одним махом и зачирикала, прося добавки. Мальчик оторвал еще кусочек и тут заметил, что они не одни. Его глаза заметались по комнате в поисках выхода. Гробовщик перегородил путь к двери, но оставалось еще окно у раковины.

– Пожалуйста, постой, – сказал Альберто, когда мальчик метнулся к заляпанному окну и попытался открыть его. Позади него маленькая птичка в панике кружила по комнате. – Прошу тебя, – снова обратился к нему Альберто. – Я тебя не трону. Останься и доешь. Потом можешь выйти через черный ход, чтобы никто тебя не видел.

Мальчик еще раз дернул створку и отступил. Не сводя глаз с Альберто, он проскользнул обратно к столу. Забыв собственное предупреждение, он торопливо откусил огромный кусок бутерброда и начал давиться.

– Осторожно! – Альберто подбежал к нему на помощь. – Вот, – он протянул стакан молока: – Запей.

Мальчик взял молоко и начал пить. Когда стакан опустел, гость протянул его Альберто. Прочистив горло, он снова принялся за бутерброд, но теперь ел спокойно, тщательно пережевывая каждый кусочек.

– Какая красивая птица, – сказал Альберто о пернатом создании, прыгавшем по столу и жадно клевавшем крошки. – Никогда таких не видел.

Она оказалась яркая, как павлин, но раз в пять меньше. Ее правое крыло было искривлено, но глаза блестели, а клювик оставался острым.

– Потому что Фиа особенная, – пояснил мальчик.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – ласково улыбаясь, согласился Альберто. – Фиа? Ее так зовут?

Мальчик кивнул. Он проглотил кусок бутерброда и сказал:

– Она упала с неба, когда была птенчиком, и сломала крыло, поэтому летает кругами. Ее братья и сестры и даже ее мама улетели, но Фиа осталась здесь, со мной. Я ее не заставлял, она сама так захотела. Мне кажется, – робко улыбнулся мальчик, – что она меня любит.

Чтобы не сказать лишнего, он откусил большой кусок бутерброда.

– Ну что ж, прекрасное имя для прекрасной птички. А у тебя… – Альберто на мгновение запнулся, не зная, стоит ли продолжать. – У тебя ведь тоже есть имя?

Когда мальчик промолчал в ответ, Альберто поправил себя:

– Что за глупый вопрос. Конечно есть. Ты сам назовешь его или мне придется угадывать?

Мальчик продолжал молчать, поэтому Альберто высказал свое первое предположение.

– Мне кажется, ты похож на Джейкоба. Да. – Он кивнул. – Очень похож на Джейкоба.

В ответ мальчик откусил еще кусочек бутерброда.

– Или, может, Пабло?

Снова тишина.

– Бруно? – спросил Альберто, начиная нервничать. Он был уверен, что мальчик убежит, как только доест бутерброд. – А может, тебя зовут Антонио?

Услышав внезапное оживление в голосе Альберто, мальчик поднял голову.

– Антонио? – переспросил он.

– Да. – Почувствовав надежду, Альберто затаил дыхание. Неужели новый Антонио, прямо как его единственный сын, вернулся к нему?

Но мальчик смотрел на него в недоумении. Это было не его имя.

– Нет, – печально произнес Альберто. – Не думаю. Это просто глупые стариковские мечты. Ты другой мальчик, сам по себе.

В кухне повисла тишина, Альберто задумался. Он решил изменить тактику:

– Знаю! Придумал! Точно, я в этом не сомневаюсь.

Заинтригованный мальчик даже перестал есть.

– Эмилия, – сказал Альберто. – Тебя зовут Эмилия.

На лице мальчика заиграла легкая улыбка.

– А, улыбаешься, – протянул Альберто. – Тогда, боюсь, это не твое имя. – На мгновение он нахмурился. Мальчик наблюдал за его лицом. – Знаю. Может, Тереза?

Улыбка стала шире.

– Видимо, да, – ликующе сказал Альберто. – Тебя зовут Тереза. Как же я сразу не догадался. Хочешь еще молока, Тереза? – Он потянулся к бутылке на скамье.

Мальчик не удержался и громко рассмеялся. Ошеломленная Фиа, словно никогда не слышала подобного звука от мальчика, слетела с его плеча и дважды облетела комнату.

– Я не Тереза, – возразил мальчик, когда Фиа вернулась на его плечо и стала чистить перышки. – Это девчачье имя.

– Ну и что? Бывают девочки с именем Пета и мальчики с именем Джесс.

– Но Терезы всегда девочки.

– Ну и как мне тогда тебя звать?

Альберто боялся, что снова последует молчание, но тут мальчик открыл рот и выпалил:

– Тито. Тито Бонито.

– Тито? – повторил Альберто. – Какое замечательное имя.

Оно ему так понравилось, что его прямо распирало от радости, словно это было его собственное имя.

– Правда? – робко спросил Тито.

– Абсолютно. Лучшее имя, которое я когда-либо слышал. Тито Бонито. Тито Бонито, – повторил Альберто. – Оно так легко произносится. Просто слетает с языка, даже такого старого и уставшего, как мой.

При этих словах Тито слегка приподнял голову, и в его глазах промелькнула гордость.

– Ну что ж, приятно познакомиться, Тито Бонито. Заходи снова, если проголодаешься.