Текст книги "Девочка, кот и штурман"

Ранняя зима

На следующее утро Уна проснулась от криков. «Я его продала. Наконец-то я его продала!» – восклицала какая-то женщина, бегая взад и вперед по дорожке. К тому времени как девочка оделась и вышла на улицу, женщина ушла. Но ее крики продолжали раздаваться вдали. Уна пошла по извилистым улочкам Нордлора в том направлении, откуда они доносились, пока не вышла на центральную площадь. Там уже собралась целая толпа.

– Что происходит? – спросила Уна женщину в одежде из волчьих шкур, стоявшую в заднем ряду.

– Похоже, капитан купил еще одно предсказание, – сказала она, не глядя на девочку. – Не могу в это поверить, особенно после того, что случилось в прошлый раз. Это было так унизительно и произошло на глазах у всей деревни. – В этот момент женщина взглянула на ребенка, с которым разговаривала, и покраснела. – Ой, прости, – извинилась она. – Не знала, что это ты.

Оставив женщину в одежде из волчьих шкур позади, Уна стала пробираться сквозь толпу. Оказавшись в первых рядах, она сразу же заметила Фрейдис Спитс.

Некогда знаменитая предсказательница стояла посреди центральной площади Нордлора. Ее одежда превратилась в лохмотья, а волосы беспорядочно торчали в разные стороны. Чистой и новой выглядела только серебряная монета, триумфально зажатая в ее руке.

Тот, кто дал Фрейдис эту монету, стоял рядом с ней. Отец Уны выглядел озадаченным, словно не мог поверить, что только что снова купил предсказание. Он вовсе не собирался делать это, пока Фрейдис не зачитала начало предсказания бесплатно. В данном случае говорилось не о ребенке – мальчике, которого никогда не будет, – а о корабле. Ее слова могли спасти жизнь ему и его команде. Даже если предсказание окажется неверным, нельзя было идти на риск и пренебрегать им.

– Ну же, – нетерпеливо рявкнул он, свирепо глядя на Фрейдис Спитс. – Дальше. Выкладывай, что ты услышала.

Хотя за предсказание заплатил только хозяин «Отважного леопарда», Фрейдис тем не менее поведала его всем собравшимся. Она откашлялась, чтобы прочистить горло, спрятала серебряную монету в самую глубокую складку поношенного плаща и закричала на всю площадь:

КАПИТАН БРИТТ, СОБИРАЙ КОМАНДУ, ГОТОВЬ СВОЙ КОРАБЛЬ; ВЫХОДИ В ПЛАВАНИЕ СЕЙЧАС, ИНАЧЕ ЗАСТРЯНЕШЬ ВО ЛЬДАХ. ЗИМА В ЭТОМ ГОДУ ПРИДЕТ РАНО; ОНА БУДЕТ САМОЙ СТРАШНОЙ, САМОЙ МРАЧНОЙ И ХОЛОДНОЙ ЗА ПОСЛЕДНИЕ ПЯТЬДЕСЯТ ЛЕТ.

Поначалу никто не поверил Фрейдис Спитс. Да и с чего бы? Она еще ни разу не дала верное предсказание в этой деревне. Но затем стали появляться признаки ранней зимы.

Сначала камни, которыми были вымощены улицы Нордлора, стали ужасно холодными для этого времени года. Потом крыши домов начал припорашивать снег, хотя он обычно появлялся на два месяца позже. Три дня спустя огромная стая сов, от которой все небо над Нордлором буквально почернело, устремилась на юг. Эти птицы покидали свои северные жилища только тогда, когда чуяли в воздухе опасность.

Игнорировать слова Фрейдис Спитс жители деревни еще могли, но не обращать внимания на эти знаки было уже невозможно. На следующий день после того, как над Нордлором пролетели совы, улицы деревни погрузились в хаос. Хотя раньше никто не хотел верить словам предсказательницы, теперь все сильно испугались и уже не сомневались в ее правоте. Зима здесь никогда не бывала мягкой, а уж если она наступала так рано, то наверняка должна была стать суровой.

Жители деревни позабыли о «Смотрящей чайке» и наводнили центральную площадь, чтобы запастись вещами на зиму.

Теплые стеганые пальто были распроданы за десять минут, маринованная соленая сельдь ушла за полчаса, и к концу первого часа все китовое мясо, оставшееся с прошлой зимы, аккуратно сложили на вершине башни мистера Бьоркмана.

– Когда ударят морозы, я продам его в десять раз дороже, – позлорадствовал он перед леди Саммер, спеша за пятью ящиками вяленой оленины.

Даже владельцы магазинов запаниковали. До наплыва толпы покупателей булочник мистер Блом спрятал половину дневного запаса хлеба. А закрыв свою лавку тем вечером, он засунул восемь мешков муки и еще девять зерна под пол пекарни. Мистер Энгер, свечных дел мастер, припрятал у себя на чердаке десять бочонков китового воска и тысячу ярдов нитей для фитиля. А мистер Ритланд, кожевник, прибил гвоздями пятьдесят пять шкур к стенам своего дома, чтобы утеплить жилище.

К вечеру того дня все магазины в Нордлоре опустели, и пошли разговоры о том, где же теперь брать необходимые вещи. Одни считали, что лучший выход – это воровство, но другие выступали за более этичное решение. Когда разногласия переросли в потасовки, начинавшиеся в тавернах и продолжавшиеся уже на улицах, оставалось только одно. Нужно было созвать совет старейшин.

В Нордлоре все важные решения принимались десятью самыми старыми жителями деревни. Они собирались на так называемое заседание старейшин, поскольку были слишком стары, чтобы стоять.

Уна сомневалась, что это лучший способ решения вопросов. В конце концов, половина членов этого совета уже не помнили собственных имен, не говоря уже о темах обсуждения. Однако Нордлор во многом оставался старомодным местом, и традиции имели там бóльшее значение, чем здравый смысл. Поэтому, какие бы важные решения ни принимались, они принадлежали совету старейшин и касались всей деревни.

Однажды старейшины отправили всех детей на Исло, дабы защитить их от вспышки чумы, а в другой раз закрыли ворота Нордлора, чтобы не подпустить медведей-людоедов к северному сиянию. После рождения Уны Бритт ее отец пытался убедить старейшин выгнать Фрейдис из деревни: в их власти было сделать это. Но старейшины отказались. Если они заставят одного человека уйти из-за того, что он расстроил другого, вскоре в деревне никого не останется. Изгнать из Нордлора можно было только того, против кого ополчились все до единого.

Когда в деревенской ратуше не шли школьные занятия, в ней проводились собрания старейшин. Сегодня капитан Бритт был почетным гостем. Жителей деревни обычно не приглашали на такие собрания, но Уна заранее проскользнула под крышу, так что могла все видеть и слышать.

– Тут только один выход, – сказал старейшина после того, как огласили тему обсуждения. – «Отважный леопард» должен выйти в плавание раньше, иначе он не успеет вернуться до начала зимы. Если это случится, то река, ведущая к Нордлору, замерзнет и мы останемся и без китового мяса для еды, и без китового жира для свечей. Мы будем голодать и умрем во мраке.

– Но что, если эта проклятая женщина все же ошиблась? – взревел капитан, стоя перед старейшинами. – Что, если мы отправимся раньше, а зима наступит как обычно? Тогда мне с моими людьми придется торчать в море несколько месяцев, прежде чем киты вернутся сюда после сезона кормления.

– Конечно, Фрейдис Спитс может ошибаться, – произнес другой старейшина, – хотя в том, что касается кораблей, у нее хорошая репутация, капитан. Помнишь китобой «Икра»? Благодаря ей он не затонул в своем первом плавании.

– Вспомните «Смотрящую чайку», – вступил в разговор третий старейшина. – Должно быть, сюда ее принесли сильные течения. Это знамение, говорю вам. Знамение, слышите? И оно означает, что с приходом этой зимы мы все умрем, как бедняги с того несчастного корабля.

Несколько старейшин тихо поддакнули и согласно кивнули.

– Прекрасно, – произнес отец Уны. – Допустим, эта проклятая женщина говорит правду. И когда мне отправляться?

Несколько минут старейшины шептались между собой. Наконец они снова повернулись к капитану, и один из них заговорил.

– Для пущей верности ты должен выйти в плавание в течение недели.

– Этой недели? – воскликнул капитан. – Но это ведь слишком рано.

Уна была с ним согласна. Если отец выйдет в плавание на этой неделе, то и им с сестрами в это же время придется отправиться в путешествие на Юг. Все это казалось Уне несправедливым. Она была северянкой, а не южанкой.

Однако старейшины не разделяли мнения Уны и ее отца.

– Если упустишь время, можешь опоздать, – сказал один из них.

– Из-за твоего упрямства мы все умрем, – поддакнул другой.

– Ты слишком молод и не помнишь, что случилось в прошлый раз такой же суровой зимой, – вмешался третий. – Но мы помним. Двести человек – мужчины, женщины, дети – голодали, замерзали и умирали на этих самых улицах. Было так темно, что тела некоторых из них не могли найти до весны и они выглядели будто живые. Ничто не могло выжить в таком холоде, даже гниль и плесень. Тогда, ожидая возвращения «Смотрящей чайки», мы потеряли половину жителей деревни. Но корабль появился только через пятьдесят лет. Если бы команда вышла в путь всего лишь на несколько недель раньше, то, возможно, все эти люди остались бы живы.

В ратуше воцарилась тишина. Старейшины вспоминали тех, кто не пережил ту жуткую зиму. Наконец отец Уны нарушил молчание.

– Хорошо, – сказал он с безропотным вздохом. – Я сделаю, как вы говорите. «Отважный леопард» отправится в плавание через три дня.

Накануне длинного путешествия

После того как старейшины приняли решение, приготовления к путешествию Бриттов в южные земли заметно ускорились. Чтобы лучше подготовиться к дальней дороге, семейство даже нанесло визит леди Саммер – единственной женщине, перебравшейся к ним с Юга. Она рассказала им все об обычаях, пище и одежде южан.

По словам леди Саммер, южная мода сильно отличалась от северной. Вместо платьев из тюленьей кожи и толстых пальто из лисьего меха южанки носили одеяния из тонкого материала под названием шелк, а их обувь была сделана не из дерева и кожи, а из лент и кружев.

Леди Саммер очень обрадовалась, что может помочь им собраться. Фактически, когда они пришли, у нее уже все было готово, включая семь пар платьев по южной моде и семь пар соответствующих туфель. Уне показалось, что она готовилась к их поездке даже дольше, чем они сами.

– Мне кажется, это какая-то глупость, – сказала девочка, вместе с сестрами примеряя туфли, которые носили на Юге. – Зачем носить платье, которое настолько тонкое, что продувается ветром? А эти туфли, – она подняла одну ногу. Туфля была переплетена тонкой белой лентой. – Если наступить в них в лужу, они мгновенно развалятся. И потом, – продолжила Уна, – зачем нам вообще туда ехать? Если там так замечательно, почему вы переехали сюда?

Она обернулась и посмотрела на леди Саммер. В это время мать стукнула ее по голове туфлей. Но, к счастью, та тоже была сделана из лент, поэтому девочка практически ничего не почувствовала.

– Помолчи, Уна, – резко произнесла миссис Бритт. – Леди Саммер – настоящая леди. Ты не должна задавать ей такие вопросы. Это невежливо.

– Нет-нет, – возразила леди Саммер. – Все в порядке, – она отвернулась от жены капитана и поглядела на ее младшую дочь. – Я оставила свой дом, потому что влюбилась в северянина. Но, к сожалению, мне не ответили взаимностью. Десять лет назад он уплыл на корабле – вернее сказать, сбежал, – и с тех пор я живу здесь одна.

– Но почему вы не вернулись обратно? – спросила Уна.

– На самом деле мне не очень нравится на Юге, – призналась леди Саммер. – Я бы не сказала, что это лучшее место на земле. Большую часть времени там очень жарко, и не так много еды, как кажется. По крайней мере, не так много еды для…

– Ладно, думаю, на сегодня достаточно, – громко произнесла миссис Бритт. Она испугалась, что если леди Саммер станет плохо отзываться о Юге, то ни одна из ее дочерей не захочет туда ехать. А это бы чрезвычайно разозлило капитана. – Не беспокойтесь о нас. Мы знаем, что делаем. Вы еще не видели настоящей зимы – такой, которая грядет в этом году. Помяните мои слова, леди Саммер, через два месяца вы пожалеете, что когда-то оттуда уехали.

Пока Бритты благодаря последнему предсказанию Фрейдис готовили наряды для Юга, встал вопрос, как туда добраться. Изначально капитан заказал для них экипаж, который отправится от гавани Айсблоун. Карету собирались изготовить из золотого дуба – очень редкой и дорогой древесины, которая была не тяжелее перышка. Ее доставляли из дальних краев, которые располагались за самыми южными странами. Если бы они отправились из Нордлора в экипаже из золотого дуба, то добрались бы в четыре раза быстрее, чем в обычной повозке. Но на изготовление кареты требовалось много месяцев, поэтому нужно было придумать иной выход.

– Ты уверен, что это именно он? – спросила мать Уны владельца магазина. Сегодня утром муж отправил ее в магазин купить кое-что особенное. Семь ее дочерей стояли вокруг, с подозрением глядя на это «кое-что». – Не очень-то похож на тот, что я помню.

– Это действительно он, миссис Бритт, – ответил продавец. – Старый экипаж Фрейдис Спитс, самый роскошный на Севере. Меня не раз просили продать его.

Может, саму карету прорицательницы продавец и оставил, но зато продал все, что когда-то ее украшало. Все драгоценные камни выковыряли, золотых китов сняли и даже прежние колеса продали и заменили на обычные деревянные. Причем они были не из золотого дуба, а, похоже, из дешевой березы.

– О, мама, – сказала Ина, – экипаж кажется таким обычным.

– И старым, – добавила Берит.

– Мы не можем ехать в этом, – заявила Трин.

– Это позор, – согласилась Сиссель.

– Неужели нельзя взять что-то другое? – умоляюще спросили двойняшки.

– Да, было бы желательно, – заметила их мать, продолжая разглядывать невзрачную карету. – А у тебя есть другие экипажи? – спросила она владельца магазина. – Может, золотой или хотя бы серебряный?

Если она хотела выдать своих дочерей замуж за южных принцев, то они должны были произвести хорошее первое впечатление и появиться эффектно.

– Боюсь, что нет, – ответил продавец. – Экипажи в северных краях – редкость, даже обычные, деревянные.

– Может, нам просто стоит остаться здесь? – предложила Уна.

– А ты вообще помалкивай, – шикнула на нее мать. – Говоришь ерунду. Не обращайте на нее внимания, мистер Опсал. Она ненормальная, в отличие от своих сестер. – Миссис Бритт ласково улыбнулась старшим дочерям и решительно произнесла:

– Если мы хотим уехать до наступления зимы, то придется брать этот экипаж. Но не переживайте, девочки. Мы его преобразим. К завтрашнему дню он будет выглядеть даже лучше, чем в то время, когда его сотворили.

Несмотря на весь этот оптимизм, ей, похоже, не удалось убедить дочерей.

– Так, – сказала жена капитана, – а у тебя, случайно, нет белых медведей?

– Убежали к холмам девять лет назад, – ответил владелец магазина. – Сразу после этого я продал их цепи одному коллекционеру с Юга. С тех пор медведей никто не видел. Но у меня есть две лошади.

– Лошади тоже сгодятся, – разочарованно вздохнув, произнесла миссис Бритт. Как бы эффектно они появились в карете, запряженной четверкой белых медведей! Она была уверена, что ни один южанин никогда не видел подобного. – И еще нам, конечно, нужен кучер, желательно умеющий читать. Может, ты отвезешь нас?

Владелец магазина хотел отказаться, но потом припомнил предсказание бывшей владелицы экипажа. Возможно, это был его единственный шанс спастись от грядущей зимы.

– Могу… за отдельную плату, – ответил он.

Когда они договорились о стоимости кареты вместе с лошадьми и кучером, миссис Бритт напоследок попросила:

– Доставьте, пожалуйста, эту карету к нашему дому к полудню. Нам еще нужно украсить ее перед отбытием.

Сестры Уны украшали карету с еще большим удовольствием, чем наряжались сами. Весь день они приклеивали драгоценности к ее бортам, привязывали ленточки к окнам и раскладывали подушки по сиденьям. Девочки даже нашли золотой блеск и нанесли его на колеса. К вечеру экипаж уже весь переливался в лунном свете.

– О, ну разве она не чудесна?! – воскликнула миссис Бритт, когда дочери продемонстрировали ей преображенную карету.

– Восхитительно, – сухо сказал ее муж. Он вышел из кабинета посмотреть на карету, которую приобрел за десять золотых крон. За эту цену можно было купить небольшую лодку. – Надеюсь, вы почините это колесо, – капитан указал на заднее левое колесо, болтавшееся под очень странным углом. – Не хотелось бы, чтобы оно потерялось по пути.

– О, не обращай внимания на колеса, – ответила его жена, – и погляди на ленточки. У нас будет самый прелестный экипаж на всем Юге.

Стоявшая рядом с отцом Уна фыркнула. На ее взгляд, сейчас эта карета выглядела еще более убого, чем утром, когда они ее купили.

– Уна, да что с тобой такое? – спросила мать. – Твои сестры трудились над этой каретой целый день, чего не могу сказать о тебе. Чем ты сегодня занималась?

– Наверное, была около гавани, – съязвила Ина. – Там мы нашли ее в прошлый раз.

– Ага, – поддакнула Берит. – Скорее всего, опять возилась там со своим дурацким набивным котом.

– Как я могла возиться с Гилбертом, – заметила Уна, – если вы бросили его в воду?

При воспоминании об этом сестры засмеялись. Краешком глаза Уна заметила, что отец с матерью тоже смеются.

– Ты уже слишком большая, чтобы играть в игрушки, – сказала мама.

– Я не играла в игрушки, – ответила Уна, – я читала. – И тут же пожалела о своих словах.

– Читала? – переспросила миссис Бритт. – Где ты научилась этому?

– Нигде, – быстро ответила девочка.

И пока мать не успела задать следующий вопрос, она развернулась на каблуках и бросилась бежать по Уэлбоун Лейн.

Уна мчалась по блестящим улочкам Нордлора. Волны, плескавшиеся в морских камнях, разбивались у нее под ногами. В лунном свете она не очень хорошо различала, что впереди. Поэтому, выбежав на берег Нордлора, удивилась увиденному.

В неясном свете ночи проступал силуэт огромного разбитого корабля. Сейчас «Смотрящая чайка» выглядела одинокой. Всеобщее внимание было приковано к новостям о ранней зиме, и жители деревни напрочь забыли о судне, возвращения которого ждали полвека.

Уне всегда хотелось подняться на это судно. По правде говоря, в ее воображении это был светлый, шумный, многолюдный корабль, выходивший в плавание по Великому Северному морю. Но поскольку до ее отъезда оставался всего один день, она понимала, что этого никогда не случится. Так что вполне сгодится холодное, разбитое и безмолвное судно.

Уна поднялась на борт «Смотрящей чайки» через одно из восьми отверстий, зиявших в корпусе. Несмотря на то что корабль горел пятьдесят лет назад, от него до сих пор исходил запах дыма, и где-то вдали, словно через полморя, слышались едва различимые звуки скрипки и крики: «Бис! Бис!».

Звуки моря были настолько реальными, что Уне казалось, будто она уже плывет далеко на север, а не стоит сейчас на берегу Нордлора. На этом обугленном, разбитом и пустом корабле Уна чувствовала себя живой как никогда. Вот где было ее место – здесь, а не в стареньком трясущемся экипаже.

Несмотря на рисунки-воспоминания, выщербленные в древесине, старый корабль выглядел довольно безжизненно. Однако на его борту сохранились следы пребывания людей. Под ногами беспорядочно валялись сломанные ножи, со стен свисали лохмотья, некогда бывшие одеждой, и, присмотревшись внимательнее, можно было заметить на полу два пустых ржавых подсвечника.

Пробираясь по кораблю, Уна обнаружила комнату, где моряки спали. Вдоль стен тянулись деревянные койки. Однако время и огонь сделали свое дело, и они рассыпались от одного ее прикосновения.

В лунном свете, проникавшем внутрь сквозь разбитый корпус, Уна заметила несколько картинок, вырезанных над одной из кроватей. Девочка провела по ним пальцами. Под каждой было выгравировано какое-то число. Здесь оказались изображения пронзаемых копьями китов, пойманной в сети рыбы, которую люди втаскивали на борт лодки. Уна поняла, что цифры означали даты – они соответствовали тем годам, когда корабль выходил в море, а рисунки показывали то, что происходило во время рейса.

Уна пробежала глазами по изображениям, пока не дошла до последнего. Число под ним соответствовало году, в который судно пропало. Здесь запечатлели рыбу, плывущую не по морю, а по небу. Вместо плавников у нее были крылья – огромные, шире самого корабля. Уна узнала это создание. Она уже видела похожий рисунок в одной из своих книг. Это был нарду.

Сердце Уны заколотилось. Если все остальные рисунки соответствовали действительности, то и последний, значит, тоже. Более того, сама «Смотрящая чайка» служила доказательством того, что в Северном море существовало что-то необычное. Произошедшее нельзя было назвать естественным. Так сказал человек, стоявший возле Уны, когда судно выбросило на берег. Что бы ни уничтожило корабль, с этим еще никто не сталкивался.

Девочка подошла к одной из пробоин в корпусе и подняла глаза к небу, но не для того, чтобы полюбоваться на звезды или луну. Она не обращала на них внимания, вглядываясь в север. Она так хотела, чтобы в небе появился хоть проблеск радуги. Но в Нордлоре небеса просто казались черными.

Уна поняла, что никогда не увидит нарду в Нордлоре. А уж на Юге и подавно – ведь южные моря слишком теплые. Увидеть нарду своими глазами можно только одним-единственным способом. Нужно поплыть по Северному морю и найти его.

Разбитый, затопленный и погибший корабль словно просил Уну не делать этого. Более явное предупреждение сложно было придумать. И все же гораздо сильнее опасностей, которые таятся в водах Севера, Уну страшила поездка на Юг.

Она взглянула на одинокую луну в небе. Уна знала, что делать. Ей хотелось почувствовать Север всем своим существом – от кончиков пальцев ног и до макушки. Уна не поедет с матерью и сестрами, что бы они ни говорили. Она отправится в плавание с отцом, и будь что будет!

Это было отважное решение. Четыре месяца в море – не шутка. Там будет опасно и сыро. Холодно и ветрено. А еще можно упасть за борт и утонуть. Но, несомненно, это будет настоящее приключение, о котором она мечтала с давних пор.