Текст книги "Мой аудитор"

Аудитор попросил отследить груз и посмотреть его судьбу на приёмке. Ответственный работник склада, сопровождавший челночный хоппер, закрыл кузов и что-то пикнул сканером. Щёлкнул задвижку замка. Транспортник тронулся в сторону склада.

Приехав на разгрузку, Титан с блокнотом встал перед грузовичком. Подбежал уже знакомый заведующий складом:

– О, господин аудитор!

– Здрасьте! Марк Синицин, не путаю?

– Это я, да! С чем пожаловали?

– Машинку хочу посмотреть: как разгрузят и поставят на приёмку. Процедуры ваши изучаю.

– Это правильно! Чамов, Варин, бегом на весовую!

Двое молодых крепких ребят подбежали к закрытому кузову. Работник что-то пикнул сканером, набрал номер бригады сборщиков, ввёл остальные данные. Челнок открылся. Чамов и Варин шустро принялись складывать ящики с клубникой на напольные весы шириной два на два метра.

Птенцов провёл эксперимент и встал на весы вместе с клубникой под удивлённые взгляды охранника и грузчиков, что трудились на смене. Весы показали шестьсот семьдесят. Велел вбить данные с весов в программу. Марк повиновался. Титан спрыгнул. Счётчик весов показал ровно шестьсот.

– Звони в бухгалтерию! – улыбался аудитор.

Завсклада достал служебную трубку, установленную рядом на посту. Набрал дрожащей рукой позабытый номер. Ждёт. Гудки. Женский голос на том конце провода:

– Алё!

– Бухгалтерия? – волновался Марк.

– Жозефина слушает! – раздалось чавканье сдобной булки во рту девушки.

– Я ввёл в весы ошибочные данные по клубнике. Задвоение. Что мне делать? – паниковал Синицин.

– Обождите!

На том конце в просторном светлом кабинете худенькая Жозефина отъехала с трубкой в угол своего стола. Она включила монитор весовой станции. Серые буквы плясали по поверхности пыльного стекла.

– Вижу приём клубники брутто шестьсот и шестьсот семьдесят. С граммами. Снимать?

Подбежал Титан и выхватил трубку из рук Синицина.

– Здравствуйте! Аудитор Птенцов на связи. Снимите клубничку, пожалуйста! Мы немного ошиблись.

– Ой, аудитор? Конечно! Обе клубнички последние снять? – робко говорила бухгалтер, отбросив булку.

– Обе, Жозефиночка, обе!

– Сняла. Удалила. Ещё что-то?

– Всё, большое спасибо! – повесил трубку Титан. В обыденной жизни он был крайне скромен и застенчив с девушками. Но в среде своих проверок аудитор мог рвать и метать, превращаясь в другого человека. Такую практику он нарабатывал пару лет под руководством своего уважаемого начальника Лёдова.

– Снимай груз с весов! Завози в холодильник! Где рохля? Давай, тащи! – командовал аудитор. Продукт неспешно поместили в зону хранения, всё готово.

Титан занял компьютер заведующего складом, распечатал накладную для отгрузки клубники, отдал на посту охраны с печатью. И прямо в присутствии безопасника чуть не погрузил эту клубнику в грузовик.

– Вы поняли, что случилось, господа? – встал на груду пустых ящиков Птенцов перед изумлёнными работниками. – В учёте этой клубники нет. Всё так просто! Охрана по документам всё пропустила. Да? Я сейчас беру и загружаю клубнику и всё. По бумагам даже продажа будет, представляете? Только оплаты не будет, и непонятно куда она делась. А её и не было! По камерам всё хорошо, да?

Тут на этот спектакль появляется Беня Шимман:

– Ну-ну, разойдитесь. Аудитор, вы же не хотите всех плохому научить?

– Не переживайте, все уже учёные. В частности, я показываю на уязвимость вашей работы, Вениамин! – тряс накладной на клубнику Титан. Тут подъехал ещё груз, на который отвлёкся Марк Синицин, завскладом.

– Ладно уберите бумагу. Чамов, иди ставь на приход клубнику, да смотри не напортачь мне, то я тебе! – руководил Шимман, тряся кулаком.

Тотчас появились с бешеными глазами Ленцов и Зорган, оторванные от своих важных дел. Шимман отошёл со всеми в сторонку и стал обсуждать ситуацию, размахивая руками и плюясь, доказывая аудитору, что никакая это не уязвимость.

– Что мешает Чамову, представившись мной, попросить по телефону бухгалтерию снять позицию с программы? – повышал тон Титан Серафимович. Гробовая тишина. – Инга, я слышал, вы говорили сегодня, что разной масти аудиторы неоднократно вас посещали, так?

– Верно, но они работают с бухгалтерией. До вас ко мне никто не подходил, – уверенно говорила женщина.

– Правильно, так что груз под выдуманным предлогом может своровать кто угодно!

– Я бы таких слов здесь не применял! – побледнел Ленцов.

– Как хотите, – убрал липовую накладную в сумку Титан. – Буду писать наверх, анализировать. Пока так.

Тут же Беня вставил по первое число охраннику, что был на посту в момент «кражи». Ленцов устроил сотрудникам разнос, пообещав на складе всех уволить. Земля затряслась. Все лишь разводили руками и повторяли одно слово: «Аудитор!»

Перекуривший Патрик повёз его дальше на злосчастную тыкву. Это были новые парники, уходившие до горизонта. Невысокие плёночные домишки стояли в ряд. Отделение номер восемь.

– Самая прибыльная культура говоришь? – щурился от солнца Птенцов, глядя на грустного от результата своей работы агронома.

– Ну, что есть. Эта часть земель вообще раньше долго пустовала. Да и не совсем это теплица – всё растёт в грунте, считай открытое поле под навесом.

Зелёные, ещё зреющие тыквы были обезображены бороздами от чёрного клеща. В тишине можно услышать, как хрустят сотни маленьких челюстей на безоружных плодах.

– Обработка от паразита была? Какие-то меры? – изучал ситуацию Птенцов.

– Да, но без толку. Есть один экспериментальный препарат, конечно, но если «Триинсектодекс» увидит Продовольственная инспекция, то «Сочное» само превратится в тыкву, и мы все пойдём по домам, – ехидничал Патрик, снова куря. Надоел своим дымом!

Странное решение, принятое директором, вопреки рекомендациям, нет, предупреждениям, нет, красному флагу агрономов, вызывало у Титана море вопросов.

Они поехали дальше. Титана облили дождевой ирригацией на картошке. Он глотал пыль на сухих пустых дорогах самых дальних делянок, на которых сорняком росла морковка. Что-то хорошее, что-то убогое. Местами проблемы, но решаемые, а иной раз, как по тыкве, дурость и диверсия.

– Чаму мне руководство доказывае, что инструмент не потребна, я не ведаю! – бормотал усатый круглый агроном по выращиванию тепличного салата и зелени.

Он любил свой тяжёлый труд. Что примечательно, все работники среднего звена в массе радели за производство. Относились к растениям как к живым, называли их «мои детки». И у всех похожие жалобы на руководство.

– И как финансово ваше производство себя чувствует, вы знаете? – расспрашивал фермера Титан.

– Да откуль мне ведать! К нам с ресторана приезжали хлопцы, сурьёзные людя, казали, что подпишут этот, ну как его, долго… долго.

– Долгосрочный контракт, – поправил Титан, стоя над стройными рядами пышных зелёных сорняков.

– Во-во, его! Подпишут, значится, денег заплатют. Думаю, гарно всё було! Но мне прыладу для очистки и сбора не дають, ну нияк. Я ценник показал, нашёл кустарного мастера, который может б/у восстановить и подстроить за не дорого, и всё не то, нет и нет.

Всё ясно. Патрик повёз Титана в столовую. Как-никак уже перерыв. По пути на обед Птенцов решил поговорить с Патрикеем, уж очень доверенным он ему казался. Но тот намертво отказался распускать сплетни и слухи, обсуждать руководство. Видимо, уже пожалел о том, что рассказал о существующих трудностях.

Несмотря на это, Патрикей казался открытым, простым и бесхитростным парнем. Птенцов не мог его чем-то очернить в своём списке людей. В меру умный, но зашоренный. Правильный вроде человек. С таким он хотел бы даже… подружиться. Хороших людей вокруг сегодня мало.

Обед на предприятии был шикарен: очереди, духота, шум-гам. В нос ударил резкий запах пережаренных на одном и том же масле котлет. Какая-то миска с овощами и мясными фрикадельками, свежей булкой и сладким до боли в зубах чаем. Последние не скрашивали отвращение от приёма пищи. Заказали. Оплатили.

Сели в углу за протёртым грязной тряпкой пластиковым столом. От него пахло так же, как и от рабочих, что сидели неподалёку. Салфетница была сиротлива и пуста, ровно как и спутницы – солонка и перечница.

– Скверная еда. Тебя устраивает? Солёное всё какое-то! – сквозь шум и звон посуды спросил своего нового знакомого Титан. Он всё ковырялся в мисках и пытался приступить. А Патрик вовсю начал есть. Агроном был готов слопать целую корову.

– Ну а что, я привык. Вполне съедобно. Других вариантов-то всё равно нет. Во всей округе лишь пару ларьков с едой, ну либо автомат с шоколадкой и вчерашним бутербродом вдвое дороже, чем здесь, – жевал Патрикей.

Его руки были вымыты в раковине с раствором. Только вот ногти от грязи уже не отмывались. Он этими руками и ел не стесняясь. Мерзость. Но Патрик так охотно ел, что Титана уже склизкий соус, переваренная морковь, дубовый горошек и неизвестное жирное мясо не смущали. Хлеб был и правда вкусный. Как и чай. Прям как в школе.

– У нас, кстати, сейчас планёрка. Можем всеми собраться с Вульфовной, и ты вопросы свои озвучишь.

– Хорошая идея. Тем более что собрался уже приличный список этих самых вопросов к госпоже Зорган.

Им предстоял серьёзный разговор. После обеда.

Аудитор застал главного агронома нервно и задумчиво курящей у входа в теплицы. Она была окружена сворой подчинённых. Завидев Титана, Инга бросила тяжёлый взгляд сквозь клубы искусственного дыма. Узнав про участие аудитора на их планёрке, она рявкнула: «Идём» и взяла путь к своему кабинету. С ними – Патрик и ещё какая-то женщина.

Агрономы располагались в страшных кибитках, напоминающих подсобку. Будто бы несколько старых грузовых контейнеров поставили вряд в два этажа, накрыли сайдингом, сделали внутри бедный ремонт и воткнули кондиционеры.

Им наверх по скрипучей шаткой лестнице. Роскоши в кабинете госпожи главагронома не было. Дешёвые полочки, бедная мебель, прохудившийся пол. Грязный диван, закиданный рабочей одёжей. Из харчей – чай и кофе в пакетах. Его всегда не хватало. Кто-то приносил из дома печенья и тортики по событию и без. Они мигом улетали в неизвестном направлении.

Ингрид Вульфовна села за свой скрипучий стул. За ней были исписанные мелом доски с запутанными данными. Какие-то формулы и химия, стрелочки да изображения росточков и семечек. Бесконечные листы с табличками и расчётами были намертво примагничены к доске; висели, видать, не первый месяц. На стеллажах сложены стопками учебники и журналы по агрохимии. Всё прокурено до никотиновых подтёков на обшивке. На столе – старенький компьютер и клавиатура с жёлтыми довоенными кнопками. Техника скрипела и жужжала, всасывая уличную пыль.

Раздражённая Инга начала беседу, смотря сквозь аудитора:

– Что вы от меня хотите?

– Хм, немногое, – достал внушительный список мелким почерком Титан. – В целом можете провести свою рабочую встречу, я понаблюдаю, а остальное – после.

– У меня нет для вас столько времени, сколько вы хотели бы! – краснела от злости Зорган.

– Уделите времени сколько получится.

– Тогда после планёрки, сейчас мне некогда!

Аудитор раздражал главного агронома своим неким спокойствием, фривольностью и излишней уверенностью в себе. Тут прибыли ещё земледельцы – грязные, в рабочей одежде. Робко поздоровались. Через минуту узкий кабинет был полон людей. Титан сидел на единственном несломанном стуле и делал какие-то пометки.

Тут началось страшное! Агрономы и начальники мелкой масти загудели о проблемах, которые у них накопились. Были и те, с которыми Титан успел познакомиться: по тыкве, салатам, томатам. Не хватает удобрений. Нет инвентаря. Люди уходят. Растения болеют.

– Мы сколько продержимся? – Зорган сделала мину полную негодования. Она что-то щёлкала в своём компьютере, прищуриваясь.

– Три недели нам удобрений ещё хватит, – смотря в пол, мямлил агроном, поднявший важный для себя вопрос.

– Аммофоску можешь взять со склада восемь, всё равно она там уже не потребуется! Ах, нет, не пойдёт. Отелло потом скажет: тыква сдохла потому, что я не доудобряла! С моркови возьми, на складе ещё хватит. Номер двадцать.

– Исполню! – радостно писал агроном в блокнот.

– А что делать с колышками на третьей? У нас их взять негде? – молился женский голосок из душной толпы.

– Какие к чёрту колышки! Вы доконаете меня! Здесь что, базар? Ты заявку писала?

– Конечно! У Ленцова лежит, у Аллы. Всё в работе да в работе. Куда мне жаловаться?

– Зачем тебе колышки? Для томатов? – тряслась Инга.

– Всё так. Взять мне их неоткуда. А без них растения поломаются и…

– Я в курсе, не учи меня тут! – раздался леденящий душу возглас Инги. Таким острым звонким голосом можно резать стекло.

Зорган принялась курить прям в кабинете. Сигареты. Вонючие папиросы из дорогой бумаги и пряного табака. Недешёвые. Открыла окно, сделала кондиционер на «+17».

– Я вас всех когда-нибудь убью! Достали меня, сволочи! Хочу уже нормальную работу и коллектив, прихлебатели сраные! Всё через задницу! – раздавала ценные указания агроном с двадцатилетним стажем.

Резким движением сняла трубку и набрала главбуха. Раздались гудки. На том конце раздался тёплый невозмутимый голос главбуха.

– Аллочка! Привет, дорогая! – сменила гнев на милость Зорган.

– Скажи мне, как у нас дела с финансами?

– А как у нас дела с производством? – ехидничала Алла в ответ.

– Ну, как-как. Ты знаешь! Слушай, мы оплатили колышки «Агрономи-Инвесту»? Счёт на десять миллионов сто тысяч, да, да верно… Как не заложено в бюджет? …Ты закладывала?

Вопрос предназначался агроному, пришедшей с проблемой. Та кивнула и сказала, что ещё в том месяце подала всё в бухгалтерию. Ингрид транслировала Алле:

– Подавали заявочку. На Лизу Броневую. Посмотри, пожалуйста. Ну, Алла, как нет в бюджете, ну что за дела? Найди денежку! В смысле мы «Агрономи-Инвесту» должны, и они нам ничего пока не продадут? Как нет денег на предоплату? В смысле они подали заявление в суд? Ну? И что? Ну… Так. Послушай! Секунду… Раз так, Аллочка, то закажи в другой фирме! Там, где мы ещё не должны! Что, колышки эти у нас в этой дебильной стране только в одном месте продаются? Ну и всё! Не будешь ты искать… А кто будет? Я?

Взор пал на младшего агронома. Стрелявшие лазером глаза Зорган не потухали. Всё ясно. Помидоры остались без колышков. Дали задачу перенести бюджет на следующий месяц и искать у другого поставщика, где можно провести поставку без аванса, так как денег нет. Альтернативой было обращаться к Ленцову, но проще труп разбудить, чем добиться у него подписи на заветном счёте.

– Ингрид Вульфовна, но мы же потеряем часть урожая! – сокрушалась агроном, едва не роняя слёзы.

– Идите и займитесь своей работой! – шипела начальница. – Мне за вас всё делать?!

Битый час обсуждали одни проблемы за другими, переливая из пустого в порожнее. Титан исписал целую ручку. Многие вещи не решались неделями, если не месяцами. Список вопросов нарастал как снежный ком, а планёрки становились дольше и громче, отнимая всё больше времени. Работу работать людям было уже некогда. Низы не могли исполнять, верхи не слышали. Уроборос сомкнул свои челюсти.

– Всё, довольно! Идите работать! Бездельники! – верещала на повышенных тонах Зорган. Пришедшим ничего не оставалось, как вновь уйти ни с чем на свои надоевшие грядки. Шептались об увольнении и чертыхались на руководство.

Титан остался один на один с непобедимым боссом. Рейд-боссом, прям как из игры. Она закрыла форточку, бросив в неё докуренную папиросу и проводила окурок шлейфом вишнёвого дыма премиум-класса. Опустила пыльные жалюзи. Включила мутную жёлтую лампочку на столе.

– Чаю хотите? – устало проскрипела Зорган.

– Если можно, зелёный, да. Без ничего!

– А к чаю ничего и нет. Лимоны и сахарную свёклу не выращиваем… Пока! – агроном улыбнулась краем губ. Эта шутка была понятна только ей. Она лениво налила кипяток из диспенсера и подала мытую фирменную кружку «Сочное» со сколотым краем ручки. Внутри плюхалась растворимая капсула «Фэнхуа». Птенцов знал этот чай и вполне его пил. Себе она сделала настолько крепкий кофе, что нормальные люди не смогли бы его даже в рот взять. Употребляла литрами. Инга сняла свой красный как тряпка матадора рабочий халат, оставаясь в водолазке. Тяжело вздохнув и потерев глаза фалангами чистых пальцев, она задала прямой вопрос:

– Аудитор, честно скажите, зачем вы тут?

– Я уже говорил. Я здесь, дабы исправить финансовую ситуацию в компании, – с интонацией храброго рыцаря произнёс Титан.

– Понятно. Я-то здесь при чём? Почему вы не в финансовых службах, продажах, коих у нас пруд пруди? Дармоеды, – тон Инги был спокойным, даже грустным.

– Я призван изучить все сферы работы. От первой семечки, горсти земли, до продажи и распределения прибыли.

– Какое забавное слово… Прибыль. В том году её уже не было. Ладно. Вы же понимаете, что недостаточно явиться просто вот так, даже с указания Отто и начать говорить людям что делать. Вы, собственно, кто?

– Как, я ауди…

– Да знаю я! – перебила госпожа главагроном. – Вопрос риторический. В космос. Вы хоть и далеки от растениеводства – это очевидно, но глаза у вас хитрые, умные. Вы мне не нравитесь, я вас опасаюсь, понятно? Признаюсь, вы чертовски неплохи, Птенцов. Так удар держать нужно уметь.

– Спасибо за откровенность и прямоту!

– Что вам от меня нужно? Стреляй, товарищ, стреляй! – она процитировала ставший уже классикой послевоенный отечественный фильм.

Титан принялся сразу за дело без объездных путей и долгих дорожек. Бестолковые планёрки вызывали у него отторжение. На них ничего не решалось. Инга всё знала, но ничего не могла с этим поделать. Это осталось привычкой, старым эхом бывшей жизни. Тогда персонал собирался на быстрые встречки-летучки: обсудить планы, достижения, рабочие моменты. В тех спорах рождалась истина, а Ингрид как заправский капитан на мостике, руководила этой могучей флотилией.

– Сейчас всё не так. Я пью таблетки. Развелась. Злюсь много, сплю мало. Вчера два часа просидели, обсуждая нехватку запчастей для сеялок. Думала сдохну, – Зорган опять закурила. Но убрала в сторону:

– Бухгалтерия не даёт денег, говорит нету. Мы не могли сначала позволить себе всякие не очень нужные вещи, типа поездок на выставки, этикетки, сувенирную продукцию, журналы. Раньше вон, газету выпускали. Сегодня звучит риторика, что сувенирка денег не приносит. Учить агрономов не надо, дескать, они и так всё знают. Дурачьё!

Она встала и принялась ходить зверем по комнате:

– Для Природнадзора покупали подарки, мелочи, по сути – конфеты женщинам, бутылки мужикам, игрушки их детям, и они нас прикрывали. Мы легко отделывались в сложных ситуациях. Вместо расследования и ареста – мелкий штраф и всё. А сейчас там сменился начальник и трахает меня за любые косяки. А исправить их я не могу. Денег не дают. Разве что в постель к нему залезть, не знаю уже. Правда, не намекал. И так замкнутый какой-то, сука, круг. Даже бывший муж звонит и говорит по буквам: «У-воль-няй-ся»! Он тот ещё придурок, но в этом прав. А куда я пойду?

Сделала глоток кофе, переведя дух. Присела. Подумала. Спустя миг продолжила:

– Я поначалу работала как есть. Не замечала грядущей бури. Мне главное – урожай собирать. Агрономы без семинаров стали отставать по новинкам. Отелло кричит, что мы туда погулять едем – «бухать», как он говорит. Но там знакомые лица, отдельным специалистам доверять начинаешь. А даже если и вырваться хочу: поработать днём на сельской выставке, а вечером в кабаке напиться и начать приставать к кому-то из коллег по цеху? Что плохого-то? Целее была бы. Я женщина нервная, разведённая.

Ингрид стала заводиться, вспоминая былые обиды, но сил на злобу не оставалось. Она первый раз посмотрела Титану в глаза:

– Как-то Ленцов надоумил шефа, что я по семинарам езжу с молодыми агрономами новую работу среди фермеров искать. Бред! Чую, если дальше так пойдёт, то так и будет. А я их учить хотела, чтоб меня, наконец, разгрузили, от сиськи отцепились. Но нет! На доп. образование для них тоже денег не заложено! Похоже дальше будут в этих котяхах ковыряться. Сейчас я даже не могу выпросить для них отпуск на январь. Зимой, сука, отпуск не дают! Понимаете? Когда самое время в сельском хозяйстве учиться и отдыхать!

– Почему же так? – удивился Титан.

– Да потому! «Пусть готовятся к посевной»!

– Это кто так говорит?

– Да все! Клюют меня вечно на совещании… У нас проблемы не в производстве. Дело не хитрое! Мы же три года отработали, до того, как случился коллапс. Всем кажется, что без производства мы будем прекрасно работать. Ощущение, что «начальники» забыли, что всё от меня зависит. Но нет. Не все так считают. У нас есть парочка в коронах! Всё началось с Забита, будь он неладен! Ой, вот он крови мне выпил! Вам и не снилось!

– Это кто? – растерялся аудитор.

– Забит Маколяр. Наш директор отдела по сбыту. Конченный. Чудовище! Я с ним не могу даже разговаривать. Он внаглую разувает Отелло. Странно, что вы только от меня на второй день это услышали. Я бы с порога написала, сука, на стене красной краской, что этот челик у нас работает. Познакомитесь, вам ещё предстоит это удовольствие!

– Страсть какая! Жду не дождусь! И что ещё он делает? – недоумевал Титан.

– Да он продукцию тырит. Палец о палец не ударяет, чтобы продажи лучше сделать. Отелло Забиту сто раз говорил, чтоб взял ситуацию под контроль. Без толку. Меня только обвиняют во всех бедах.

– Как-то неэффективно. Почему же такого слабого менеджера держат в обойме? – Титан продолжал вести записи, попивая пустоватый чай.

– Да кровопийцы они с Отелло. Забит ему деньги, видимо, отмывает. А тот и рад! Только дойная корова скоро сдохнет! А когда прибыли нет, развития нет. Вот и стали экономить на мне. Скоро задерживать зарплату начнут. Когда отец его был, в самом начале, так тут все по стрункам ходили.

– Отец Катта – директор? Для меня открытие!

– Да-а-а что вы? Тимофей Львович. Он, к сожалению, в аварию попал, с тех пор лечится. Года два-три где-то отработали, и всё понемножку начало сыпаться, – скучала по старым временам Инга, допивая кофе.

Она подошла к входной двери и заперла её на ключ. Пол скрипел под её пыльными от земли резиновыми тапочками. Она открыла небольшой ларчик в шкафу и достала конверт с деньгами. Положила на стол перед Титаном.

– Я вас очень хочу попросить замолвить за меня словечко. Трепетно отнестись к проблемам овощеводов и земледельцев. Пожалуйста. У меня нет просьбы закрыть на что-то глаза. Поддержите, я вас очень прошу!

Титан всё понял. Вспотел. Думал. Посмотрел на Зорган, а та боялась взглянуть ему в глаза.

Затем выстрел в его голове. Есть идея!

Берёт. Благодарит.

Обещает сделать всё, что от него зависит. Затем, пока Инга что-то рассказывала про насущные проблемы, Титан крупными буквами накарябал в своей тетради «ТИХО». Эту надпись мог видеть только кто-то, кто стоял бы за его спиной. И только.

А там была скрытая камера…

– Ах он засранец! Тонкий, погляди, написал «тихо» себе в блокноте! – кричал в скрытой видеорубке Толстый.

– Он же знает! А Ингрид нет! Бестолочь! Мне звонить боссу, что аудитор взял конверт? – волновался Тонкий.

– Не стоит, думаю. Подождём Беню.

– Вдруг Беня с ним заодно? Я уже никому не верю!

– Трудно сказать. Ну давай посмотрим, что он будет делать. Интересный парень, – резюмировал Толстый, улыбаясь.

– Да, ты прав. Если кто и может исправить ситуацию, то только этот малый. Может быть, он нащупает проблему, – сквозь лупу рассматривал слово «тихо» в мониторе Тонкий.

– Или похоронить всё! – устроил поминки Толстый.

– Или так. Да. Слушай, а откуда он знает где камера?

– Бестолочь – ты! Он же здесь был, запомнил ракурс! – ругался Толстый, смеясь и хлопая Тонкого по плечу.

– Аа-а, я-то уже и забыл.

– Топографический кретинизм у тебя!

– Это иначе называется! Топография же – это карты!

– Карты – это дама, валет, туз, ха-ха!

Титан неспешно вышел из офиса мадам Зорган. Тяжёлый и побледневший. Он вдыхал жаркий воздух и крутил в голове мысли словно револьвер барабана. Или барабан револьвера. Хотелось под холодный душ и пива.

Из агрономской кибитки ошалелого аудитора заметил Патрик. Он отбросил дела и, переодев халат, выскочил на улицу. Титан не помнит, что Патрикей стал рассказывать, но агроном решил показать тому «что-то прикольное». Из склада шла широкая дверь-портал, уходящая под уклоном на рампе вниз. Титан был словно околдован. Он не слышал и не понимал, что рассказывал молодой парень с чёрным хвостом волос. Он улавливал лёгкие нотки кофе и сигарет из его дыхания, когда тот подходил поближе. Яркий солнечный свет сменился на тусклый ламповый. Внутри ехали вереницы замороженных овощей на невысоких колясочках. Их тащил автомат на катушке – что-то вроде лебёдки. Всюду висели камеры, показушно моргая красной лампочкой.

– Вот тут консервный цех! Смотри, красота! Мы сюда иногда ходим охладиться с жары, если кондиционеры в кабинете не справляются. Неудивительно, их не чистили никогда! – восторгался Патрик. Перед ними – двигающиеся линии, нории88
  Вертикальный конвейер с ковшами для транспортировки.


[Закрыть], эскалаторы, подъёмники с лебёдками. Здесь делали продукцию быстрого питания и готовые блюда.

Несколько людей перебирали продукцию, укладывали её в конвейер на упаковку и заготовку. Внешне это напоминало огромную занятую кухню, как ту, что была выше, только в разы страшнее. Всюду пар, кипящие супы, овощные котлеты и крокеты.

– А откуда берутся продукты? Ведь ещё несезон! – перекрикивал насосы и шумящую аппаратуру цеха Титан.

– Заморозка! Ниже под эстакадами у нас большие подземные холодильные камеры в старых пазухах электростанции. Люди шепчутся, что наша продукция отравлена. Начитаются бреда в газетах.

– Глупые людишки!

– Да уж! У нас здесь заведует технолог Алишер Серёгин, но на этой неделе его не будет – в отпуске. Так что я тебе покажу что знаю!

Они пошли мимо столитровых кастрюль с кипящими овощами. Всевозможные супы с тыквой и морковью. Готовые бульоны хозяйкам. Томатные пасты и консервы. И он увидел её – склизкую мутную подливу!

– Это жужево готовится из овощного бульона с киселём и специальной приправой. Оно имеет какой-то особый вкус хоть и похоже на сопли. Думаю, всё благодаря этой специи, – Патрик показал на неопознанные мешки весом в пятьдесят кило внутри которых находился белый порошок. Повара щедро сыпали эту субстанцию в огромные баки с кипящим бульоном. Страшно смотреть. Затем бульон раскладывали в чашки с супами быстрого приготовления.

– Прости, а что ты говоришь – «жужево»? Я это слово слышал где-то… не помню где! Технический термин?

– А, не. Ты что! Не смотрел утреннее кулинарное шоу с Рэмом Громовым? Хрючево, жужево и варево! Там нереально смешно!

– Нет, я телепрограммы не очень, разве что новости.

– Ну ты и скучный человек! Хрючево – это что-то непонятное и твёрдое, жужево – что-то с подливой, а варево – неустановленная сопляная жижа. Хы, да ладно, привыкнешь. Тут и не такое можно встретить…

– Вы это сами вообще едите? – с омерзением выглянул через перила подвесного мостика Титан. Под ним – очередной кипящий чан с тонной продукта. Написано «Бульон №1».

– Едим, а что? Там ничего такого нет, – уверялся Патрик.

– Ага, кроме лопатки во-о-он того порошка. Вы им помидоры, поди, тоже удобряете? Гадость!

– Уверяю, и ты это ешь. Просто либо не знаешь, либо не признаёшься! – улыбался агроном.

Кто мог дать гарантии, что внутри не было мяса людей? А те крысы, что бегали возле сарая за теплицей? А бездомные собаки? Тяжёлые громкие мясорубки выдавливали бледный фарш вперемешку с жёлтым жиром. Смесь больше напоминала зубную пасту, нежели мясо.

Титана на момент одолело странное необычное чувство: он захотел сорваться вниз, чтобы эта мясорубка сожрала его, выплюнув останки в кипящую маслом кастрюлю. Патрик, стоя сзади, придержал его за потную футболку: «Не оступись!»

Титан пришёл в себя.

Рабочие, завёрнутые в защитную одежду, робко поглядывали на мужчин, что возвышались над их производством. Судя по их виду, здесь трудились беженцы из Пустоши, готовые на любую даже самую дешёвую и страшную работу. Патрик предлагал угоститься кабачковой икрой, но аудитор вежливо отказался. Мужчины не стали глубже спускаться. Они неторопливо пошли к воротам со знаком «Выход». Ответственный за пожарную безопасность: «Серёгин А. С.»

Титана продолжало мутить даже когда он вышел на воздух. Хорошо, что не на скотобойню послали работать. Патрик упоением рассказывал про разлагающиеся туши гниющих бычков, про ряды отрубленных голов, реки крови и всё такое прочее, весьма кулинарное. Он там раньше работал. Птенцов опёрся на водяную колонку и выдавил, умываясь:

– Ушёл оттуда из-за всей этой мерзости?

– В принципе, да. Сменил сферу деятельности, скажем. Не мог смотреть на страдания бедных животных. Долго не ел мясное. Вонь склизких от крови коровников не покидала меня. Чёртова Артомоновка! Где моя жижа для курилки…

– Я сам не понимаю, как там люди могут находиться! – волновался Титан. На самом деле он не хотел это проверить лично, ведь поговаривают, что у «Мясного Королевства» тоже проблемы и есть шанс, что они наймут аудитора.

– А в моргах и больницах как? А вот так же! Не все могут это выносить, – Патрикей заправил и закурил электронную вонючку со вкусом вишнёвого пирога. Да сколько можно? Как паровоз! Но воспоминания о старой работе принесли ему ароматы тех страшных забойных. Патрик зажмурился, сухо сглотнул дым. Убрал с отвращением курилку, откашлялся и сплюнул.

Время три. Пора отчаливать и заниматься отчётом. Выходя с полей, аудитор заметил хитрый взгляд сквозь крепкий табачный дым. В окно своего кабинета на втором этаже дымила Зорган. «Курение вредит вашему здоровью», – громогласно объявляла надпись на её длинной палочке с химическим дымом.

«Точно на нервах здесь все. Курят и курят!» – возмущался про себя Птенцов, делая вид, что не замечает Ингрид Вульфовну. Она же, наоборот, не сводила с него глаз.

За широкими дверями гудела проходная. За стойкой ресепшен с трубкой у уха стояла та девушка, что встречала Титана первый раз. Забыл имя. Ольга, кажется? Нет, Оксана. Она вскользь оглядела его, типа не заметила. И ни следа Лины. Двое мужчин в спецовке прошли мимо, неся инструмент и краски. Неужели! Титан прошёл по коридору вперёд и увидел тот самый жуткий туалет на первом этаже. Снята дверь, слышен стук молотка и скрежет дрели. Вдоль уложены мешки с мусором и стояла свежая хоть и не дорогая сантехника, готовая к установке. Могут, когда захотят! Возможно, и у всей фирмы есть надежда на спасение, как у этой уборной.

Титана машина отвозила только утром, так как не было заранее известно, когда он закончит – после обеда или досидит до ночи. Предстоит идти пешком. Уже знакомая станция «Ракетная», скрипящий поезд метро. Сонные усталые люди. Бедные дворы и беспризорные дети, шумящие на грязных улицах. Их уроки закончились, а родители ещё не пришли со своей тяжёлой работы. Титан погрузился в книгу в ожидании нужного состава метро. Лёгкий джаз полиритмичными нотами лился из пыльных колонок под сводами метрополитена. Тут в кармане аудитора зажужжал его мессенджер. Маленькая штучка с чёрным экраном и хлипкими кнопками. По ней он получал срочные сообщения и мог что-то коротко отправить в ответ в духе «перезвоню», «хорошо», «нет». Тревожные буквы пробежали по монохромному экрану: