Текст книги "Непридуманные истории Мавридики и её друзей"

Василёнок был маленький

Василёнок был маленький, худенький, голубоглазый и светловолосый.

Он изо всех сил пытался казаться выше.

Ел морковку вёдрами, висел на турнике по совету, услышанному в Пионерской зорьке, но так и не вырос ни на сантиметр.

Журавлики, помните их?

Все эти страдания были из-за Вероники.

Он, Василёнок, увидел её во Дворце молодёжи, куда пришёл записываться в радиокружок.

Василёнок не видал таких красивых девочек.

В классе все были маленькие, половина девочек были толстенькие, вторая половина, наоборот, худышки, все в одинаковых коричневых платьицах, чёрных фартучках и одинаково завязанных коричневыми или чёрными бантами в косичках каральками.

Девочки ходили на переменах, взявшись под ручку, толстенькие постоянно жевали, тоненькие постоянно хихикали и сосали барбариски, которые держали в переднем карманчике фартука.

А Вероника…

Вероника, она другая, она…

Он увидел её и упал, в прямом смысле слова.

Они столкнулись в дверях, и Василёнок не удержался и упал, принял, так сказать, удар на себя.

Она наклонилась над ним и смотрела ласково и напуганно.

Волосы завязаны в хвост, синие брючки, белая кофточка и белые туфли – вся такая красивая, такая неземная.

– Мальчик, вам больно?

– Нннет, – прошептал Василёнок.

– Простите меня, – она протянула ему руку, – я такая неуклюжая, простите.

– Вы уклюжая, – сказал Василёнок, – вы совсем не неуклюжая, – поправился он.

Василёнок встал, поправил кепку.

– Меня Вероника зовут, мне и тренер говорит, что я неуклюжая.

– А меня Василёнок, ой, – мальчик покраснел, – Василий, Вася. А почему тренер о вас так говорит?

Василёнок совсем забыл, для чего он пришёл во Дворец молодёжи, он развернулся и как завороженный пошёл за девочкой с таким красивым именем – Вероника.

– А он, знаете, какой сердитый, этот тренер, то руки выше, то ноги в бок.

А я и так стараюсь – и ноги выше, и руки в бок, или наоборот, я уже запуталась.

– Это чем же вы таким занимаетесь?

– Художественная гимнастика, – сказала девочка, – я хотела на фигурное катание, но мама отдала меня в гимнастику, и вот… А вы, Василий, чем занимаетесь?

– А я шёл записываться… на художественную гимнастику, – вдруг соврал Василёнок и покраснел.

– Серьёзно? Вы знаете, у нас не хватает мальчиков, совсем-совсем не хватает. И тренер будет рад, а вы приходите завтра, я за вас с тренером поговорю…

Вам в какую сторону, мне сюда, – и Вероника показала совершенно в другую сторону от дома Василёнка.

– И мне туда…

– Да вы что? Мы ещё и на одном трамвае поедем? Вон восьмёрка идёт, бежим.

И взявшись за руки, ребята побежали, они вскочили в последний вагон, купили билетики и начали искать счастливые цифры.

– Ой, я проехала свою остановку.

– И я.

– А выйдем здесь?

– Давай.

И они выходят, болтают, смеются.

– Ну я пришла, а тебе далеко ещё?

– А я… я к другу пришёл, вон он идёт. Слава, привет. И Василёнок помахал незнакомому мальчику. – Ну, я пошёл!

– До свидания, Вася. Приходи завтра к одиннадцати, я буду ждать, Вася.

– Эй, пацан, ты мне махал?

– Ну я.

– Чё хотел?

– Ничего, просто обознался.

– Ааа, ну ладно, – примирительно сказал мальчишка, – а ты в каком доме живёшь?

– В сорок восьмом.

– А где это?

– Там, – махнул Василёнок рукой.

– Подожди, мне кажется, я тебя знаю. Ты в какой школе учишься?

– В седьмой.

– А Ваню Ермолкина знаешь?

– Да, он в параллельном классе учится.

– Точно, ты же этот, как его, Василёк!

– Василёнок, – поправил его Василёнок.

– Да, точно! Ты не узнал меня? Помнишь, мы планер собирали. Я Ванин брат двоюродный, Витя.

– Вспомнил!

И мальчишки, весело болтая, отправились в сторону речки.

Нагулявшись, Василёнок спросил у Вити, как ему отсюда выбраться, Витя проводил его до остановки и, условившись встретиться, ребята разбежались.

Всю ночь Василёнок ворочался, а утром, умывшись и тщательно почистив зубы и промыв уши, отправился на просмотр, к страшному тренеру, который заставляет Веронику, самую лучшую девочку на свете, тянуть ноги и руки и выпячивать их вбок и вверх.

Тренер и действительно был строгий и сердитый.

Он посмотрел на Василёнка и предложил сесть на шпагат. Потом хотел растянуть его, как того удава, – тянул за руки, ноги и даже за уши. В итоге сказал, что Василёнок бревно, и потерял к нему интерес.

Поймав Вероникин взгляд, Василёнок поднял плечи и развёл руки.

Та грустно покачала головой и, когда тренер отвернулся, прошептала ему, чтобы подождал её на улице.

Василёнок записался в радиокружок, куда его с удовольствием приняли, дождался Веронику, и они пошли гулять.

Он пешком проводил её до дома, ребята много болтали, смеялись, столько общих тем нашли и, договорившись завтра встретиться и сходить в кино, пошли по домам.

Когда Василёнок шёл домой, ему встретился Витя, тот, вчерашний, двоюродный брат Вани.

– Ты чего, забыл?

– О чём забыл?

– Ну мы же с тобой собирались пойти в радиокружок записываться.

– Прости, забыл. Я записался уже, идём, я с тобой схожу.

И ребята отправились во Дворец молодёжи.

Когда Витя записался, ребята решили пойти в магазин радиодеталей, что на углу Фрунзе и Парковой.

– Вот он, – услышали ребята, – вон, тот белобрысый. Эй ты, белый, стой.

Василёнок с Витей остановились в недоумении и повернулись к тем, кто им кричал.

Подбежала ватага мальчишек и остановилась неподалёку от ребят.

Вперёд вышел крупный, красивый мальчик с зачёсанным чёрным чубом.

– Эй ты, белобрысый, это ты ходишь за Никой следом?

– За какой Никой?

– За Вероникой, Белопольцевой.

– Тебе-то что?

– Ещё раз увижу – смотри.

– И что ты мне сделаешь?

– Тогда увидишь, – мальчик сплюнул на землю.

– Да плюнь на него, Гера, – сказал кто-то из мальчишек, – он клоп, смотри, мелкий, а Вероника высокая. Зачем он ей?

И мальчишки засмеялись.

– Пойдём, Вась, – сказал Витя, и мальчики, развернувшись, пошли спокойно, в спину им летели неприятные слова и угрозы.

– Не слушай их.

Я знаю Нику, она моей сестры подружка, она хорошая девочка, занимается спортом и никогда не свяжется с таким, как Гера.

Гера строит из себя взрослого. Но Ника не такая.

Она тебе нравится, да, Василёнок?

– Да, – сжав зубы, сказал Вася, он ожидал, что Витя начнёт смеяться, но мальчик кивнул и вздохнул печально.

– Мне тоже одна девочка нравится – Нина, она из нашего класса. Я наберусь, наверное, смелости и позову её гулять.

– Конечно, – говорит Василёнок, – обязательно позови.

– Да, так и сделаю.

– Витя, я сильно маленький ростом?

– Нннет, ты что? Ну, может, чуть-чуть, но ты выше меня. А мне же тоже тринадцать, так что нет. Ты не маленький.

Так успокоил своего нового друга Витя.

Назавтра Василёнок был во Дворце молодёжи, он дождался, когда Вероника закончит заниматься, и они пошли гулять.

Позже его выловили мальчишки и побили.

На следующий день Василёнок опять стоял у Дворца молодёжи, и его опять били.

Василёнок висел на турнике, ел морковь, чтобы вырасти.

Они с Витей делали модели, он каждый день гулял с Никой, и почти каждый день его били.

Что у тебя за ссадины опять на лице? – заботливо спрашивала Вероника.

– Упал, поцарапался, споткнулся, – так обычно отговаривался Василёнок.

Однажды, погуляв с Вероникой и Витей, мальчик пошёл на остановку, чтобы ехать домой.

Они опять его подкараулили, но тут откуда-то с криком выскочил Витя и побежал с палкой на обидчиков друга, ещё появилась Вероника и тоже бросилась на помощь.

Потом они мылись под колонкой и смеялись друг над другом и над тем, как драпали недруги и как обалдел Гера, когда Вероника поцарапала ему его красивую физиономию.

Он всегда стоял в сторонке и не принимал участие в драке, брезгливо посматривая на дерущихся, а тут и ему прилетело. Витя сказал, что вроде Гера даже заплакал.

Они долго смеялись, прикладывая намоченный холодной водой кусочек рукава от рубашки Василёнка.

А потом Витя корректно отвернулся, а Вероника, чуть наклонившись, поцеловала Василёнка в лоб, с огромной, красной шишкой.

Василёнок был самым счастливым мальчиком на земле.

Зимой они реже виделись с Вероникой, но они придумали писать друг другу письма.

У них были домашние телефоны, но письма – это было интереснее.

Они описывали, что делали, как прошёл день, писали про природу, про погоду. Когда открываешь конверт, всегда выпадал бумажный журавлик. Василёнок научил ещё летом Веронику складывать журавликов.

Это была самая волшебная зима, Василёнок мечтал о встрече с девочкой.

То он спасал её от хулиганов, то вытаскивал из горящего здания, то они летели вместе к далёким планетам, то скакали на конях в прериях Амазонки, то он сражался за неё на рыцарском турнире…

Наконец-то настало лето, Василёнок немного подрос за зиму, даже отец сказал, что такими темпами он к пятнадцати годам и его догонит…

Василёнок хотел поскорее увидеть свою подружку.

С самого утра мальчишка крутился у зеркала, одевался, прихорашивался, наконец-то отправился на встречу.

Он с волнением подошёл к назначенному месту.

У Дворца молодёжи стояла стройная, высокая, красивая девушка, Василёнок задохнулся от любви, нежности и… разочарования.

Он не подошёл к Веронике, не показался.

Не осмелился.

Она долго стояла и крутилась в недоумении, а он же, спрятавшись в кустах сирени, кусал кулаки и плакал горькими слезами первой любви, чистой, как вода в роднике.

Даже не подходя близко, Василёнок понял, что девушка, к сожалению, выше его, намного. На целую голову, а то и больше.

Он больше не писал ей, не отвечал на её письма. Она долго писала, а он не отвечал.

Он звонил, там снимали трубку.

– Никуша, это, видимо, тебя, – говорили на том конце.

– Алё, – нежным и чистым голосом говорила девочка, – алё…

Но Василёнок молчал, а потом падал на подушку и бил, бил кулаками от ярости и безысходности положения.

Потом родители переехали в другой район, Василёнок повзрослел и уже стал просто Васей…

Иногда он вспоминал о своей первой и чистой любви, смеялся и ругал себя того, четырнадцатилетнего, называл дураком и трусом.

Он встретил её лет двадцать спустя, она всё так же была красива, а он уже не был маленьким Василёнком.

Он уже давно вырос и теперь был сам на голову, а то и больше, выше Вероники.

Он не подал вида, что узнал её, и не подошёл.

Потому что был давно и счастливо женат, потому что она могла оказаться замужем, забыть его…

Она увидела его, нахмурила красивый, чистый лоб, будто что-то вспоминая, потом, пожав плечами, вышла из кафе, куда Василий Васильевич зашёл с коллегой выпить чашечку кофе.

Через минуту к их столику подошёл официант и положил перед Васильком скрученного из салфетки журавлика.

– Что это? – спросил он, уже догадываясь.

– Передали вам, одна девушка, она сидела воон за тем столиком, – сказал официант и показал рукой туда, где сидела Вероника.

Василий Васильевич выбежал из кафе, но Вероники нигде не было видно, лишь за углом мелькнул хвостик оранжевого, газового шарфика, который был на Веронике, там… в кафе…

– Ну вот… я опять струсил, – сказал он вслух.

Коллега сидел и непонимающе смотрел.

– Принести вам ещё кофе? – спросил официант.

– Да, пожалуй, да. Принесите мне ещё кофе…

– Василь Васильич? – спросил осторожно коллега.

– Встреча с юностью, – ответил Василёнок, – оказывается, ничего не поменялось, я всё тот же болван и трус, только высокий, выше на две головы…

Волк

Он вышел на улицу, лениво потянулся.

Зима в этом году была суровая, морозы стояли такие, что всё трещало, с едой было более-менее нормально, пока.

Но подрастали дети, а они хотели есть. Материнского молока уже не хватало, да и Мать начала огрызаться, потому что у детей уже зубы, хорошие такие, и они кусают Мать.

Он стоял и смотрел вверх, жёлтый свет лился оттуда, это то большое, круглое, оно горит, освещая всё вокруг.

И когда оно очень большое, ему хочется выть.

– Аууууууу, авввуууууу, ойвуууууу.

– Ууууууу, вауууууу, – отозвался его брат.

Где-то ещё ответили.

Нужно идти, братья зовут, они тоже не могут справиться с этим желанием выть.

* * *

– Бать, там это… волки воют…

– Слышу, – мужчина сидит у печки, курит самокрутку и плетёт сеть, наклонив голову набок, – надо, наверное, мужиков собирать.

Вроде пока далеко, пригон закрыл?

– Да, закрыл.

– Тайгу с Дружком в сени заведи.

– Ладно.

– Ворота надо все проверить, сам пойду.

– Не доверяешь?

Отец строго посмотрел и усмехнулся в усы.

– Дров подкинь, мороз будет, и на утро в сенки натаскай.

– Дак натаскали же, бать.

– Ну всё тогда, скидывай пимы и полезай на печь, ну или книжку возьми почитай.

– Бать, я это… сходить хотел.

– Нет, нет, Ваньша.

Иван знал, с отцом спорить бесполезно.

Зашёл в хату, скинул пимы, насупившись, полез на печь.

– Ванюша, сынок, ты что? Приболел?

– Нет, мама. Батя вон. Я, мама, погулять хотел… А он…

– Ты что, сынок, – мать испуганно посмотрела, – не слышал? Воют.

– И что, мама? Всё детство ребята на салазках катаются, а я, как стемнеет, и домой, ну сколько можно…

– Ты же знаешь, Ваня…

– Да мама, никто в эти сказки не верит! Прямо волк много лет…

– Замолчи! – мать маленькая, худенькая, подпрыгнула на стуле, подбежала к уже высокому Ивану и замахала у него кулачками перед лицом, – Замолчи!

В сенях ухнуло, отец захватил после обхода ещё охапку дров, кинул на уже имеющиеся дрова.

Приласкал Тайгу с Дружком, потрепал их, щёлкнул тяжёлый засов, зашёл в избу, разулся, посмотрел на хмурого Ивана.

– Мать, чайку сделаешь?

– Сейчас, сейчас.

– Ты что, Ваньша, по-большому, што ле, хочешь?

– Да, бать.

– Ну а чё стоишь, глаза пучишь?

* * *

– Ууууу, ууууувввауу, – отвыл последние аккорды своей песни Он, выглянула Мать.

Спросила взглядом:

– Куда?

– Туда, – ответил.

– Не ходи, – просит Мать.

– Не могу, – машет Он головой, – не могу.

Он понюхал воздух и затрусил в сторону деревни, по бокам бежали присоединившиеся к нему Брат, Сын, ещё один Сын, и еще, ещё, еще.

Они не были голодны, но пришли к деревне.

Он знал, где живёт враг, знал…

Тогда Он был молодой, и враг был моложе, Он не простил и не забыл, Он отомстит, Он тоже заберёт щенка. Он ничего не забыл.

Они встали полукругом, на камне недалеко от деревни, подняли головы и завыли…

Они не были голодными – просто пугали, Он и его стая предупреждали: «Бойся, враг. Я иду, враг, бойся. Я заберу твоего щенка, как когда-то ты забрал моего». Аааавввуууу.

* * *

– Авввууу, – завыл Дружок.

– А ну цыц, молчи, – отец рассердился, – а ну… молчи, Друнька, молчи… Заходи, ну.

Отец завёл собак в дом, белая с пушистым хвостом Тайга сразу подошла к хозяйке, хвост колечком, просит со стола.

– На, на, лизоблюдка, – смеётся хозяйка, – бери.

Тайга осторожно и аккуратно взяла из рук хозяйки кусочек чего-то вкусного и с хитрой лисьей мордочкой отошла к печке, улеглась и принялась осторожно кусать.

– Дружок, Друня, иди, иди, на.

Пёс, осторожно посмотрев на хозяина и получив от него одобряющий кивок, подошёл, волоча хвост по полу и чуть пригнув голову.

Ощерил зубы, взял кусок в рот, ушёл и лёг около порога.

Попив чай, выключили свет и легли спать.

* * *

Они больше не пугали, вернулись в лес и пошли на охоту.

Мать дремала, щенки спали, она подняла голову, принюхалась.

– Цел?

– Цел.

– Все живы?

– Все.

– Голоден?

– Нет, тебе принёс и щенкам.

Мать встала и, потянувшись, принюхалась, легла около входа и начала грызть мясо, вяло урча.

Он задремал, положив голову на лапы, устал…

* * *

Надо людей собирать, волки к деревне подходят, не боятся уже ничего.

Собрались, взяли разрешение на отстрел.

– Бать, возьми с собой, – ни на что не надеясь, проговорил Ваня.

– Нет.

– Ну батя.

– Я сказал нет, Ваньша. Сиди дома. Он меня на бой вызвал.

– Аааа, батя, да прекрати ты, это же волк – животное, а не человек.

Отец глянул из-под насупленных бровей.

– Цыть, Ваньша. Не смей. Сиди, сказал, убью Серого, тогда будешь ходить.

Отец был немногословен. Закинув на плечо ружьё, взяв широкие лыжи, пошёл к дому лесника Сидорова, куда собирались мужики и молодые парни, будет облава.

– Ваньша, ты куды?

– Мам, да я сена кину Жданке да овец посмотрю, там одна должна окотиться.

Мать посмотрела пристально на сына.

– Ваньша, смотри, не смей ослушаться отца.

– Да мама, я же сказал.

Проверив овец, посмотрел на сукотную, лежит, спокойно жуёт жвачку, моргая круглыми газами, прикрывая их чёрными веками.

– Бе, – коротко бекнула.

– Лежи, лежи, я здесь, если что…

Заглянул к Жданке, закрыл, проверил все запоры, зачем-то вышел в огород.

Где-то завыли волки.

Ваня вздрогнул, вздохнул, повернулся идти домой, мелькнула серая тень.

– Дружка, Дружок, ты чего? Тебя батя тоже не взял? Тайгу взял, а тебя нет?

Дружок сел в нескольких метрах от него.

– Дружок, ты чего? – мелькнула ещё одна тень, мигом оказалась у ног мальчика. – Дружок.

А там кто? Впереди.

Ваня уже догадался, кто там, но не хотел верить.

Холодок пробежал по спине, свело зубы, Ваня понял: это волк, тот самый Серый, с которым у отца многолетняя война…

Дружок ощерился, тихонько зарычал.

Волк сидел спокойно, вышла из-за тучки луна, большой. Он порвёт их обоих: и Дружка, и Ваню.

Ване страшно, почему он не прыгает, чего ждёт, может, хочет поиграть с ним, не сразу вцепиться в горло, а помучить?

– Чего тебе надо? – Ваня вспомнил, что отец уважал Серого за ум и за отвагу.

Он держал в страхе деревню, обходил капканы, приходил зимой, ходил около двора, выл, но ничего не трогал.

Он уходил из каждой облавы, наращивал свою стаю.

Волки держали в страхе все деревни в округе, он не трогал только их дом, но показывал, что знает, где живёт враг, и скоро он к нему придёт.

– Что тебе нужно, – кажется ему, что он кричит, Ваня, – что тебе нужно?

На самом деле, мальчик открывает и закрывает рот, оттуда не доносится ни звука.

Дружок припадает к земле, оскаливая зубы.

Волк не шевелится, Дружок не выдерживает и кидается на волка, тот лапой отшвыривает Дружка, прыгает вперед.

Ваня стоит. Ване всё безразлично, Ваня понимает, что его никто и ничто не спасёт. «Лишь бы не мучиться», думает Ваня, «лишь бы не было больно…»

Волк потянул носом и, прыгнув за спину Дружку, попытался схватить его за холку.

Волк был большой, больше Дружка.

* * *

Он оставил брата за себя, показал старшим сыновьям, куда бежать, чтобы увести людей подальше, а сам потрусил в сторону деревни.

Он знает, где живёт враг, Он придёт сегодня, зайдёт в его логово и унесёт его щенка.

Перепрыгнув через невысокий забор – Он делал это много раз до этого – услышал запах… Человек, маленький человек.

«Да, это щенок врага, вырос.»

Он был в замешательстве, что ему делать? Щенок уже большой…

«Кто это? Кто…

Сын? Почему ты здесь? И чем от тебя воняет? Ты что, был у человека в логове? Сын? Почему ты не отвечаешь? Ты…»

Он прыгнул на волка. «Это же волк, сын, но почему он такой? Почему не понимает?..»

«Ты тот щенок… Ты живёшь с людьми? Ты мой сын, понимаешь меня?»

«Подожди, я не причиню тебе вреда, я не трону щенка человека, он тебе дорог? Ты, ты мой сын, из первого помёта, тогда ранили Мать, плохие, злые, они добивали щенят».

«Они громко смеялись и били прикладами щенят, Мать истекала кровью, их спугнули другие люди».

Его, Отца, не было, но Он уже был близко.

«Те, другие люди, напугали этих. Они посмотрели на Мать – она лежала на снегу, вокруг всё было залито кровью, ты лежал под матерью, она приползла раненая и легла на тебя».

«Враг услышал твой писк и забрал тебя. Я не успел. Я вылечил мать, но я не спас тебя, я думал, что тебя тоже убили».

Он прижал щенка к земле.

– Почему ты не понимаешь меня, сын? Ты стал человеком? Потому что ты жил с ними, ты тоже теперь человек?

Пойдём со мной, сын. Ты волк, ты будешь бегать с братьями по земле. Охота, ты знаешь, что такое охота? Ты волк, ты свободный волк.

Сын, пойдём, твоя Мать, она будет рада. Не проходит ни одной ночи, чтобы не говорили про тебя сын.

– Уходи, – разобрал он слабый, плохо различимый сигнал, – я живу с человек, мой человек меня кормить, я охранять человек.

– Ты, ты, ты… ты волк – мой сын, идём, знаешь, как мы будем гонять с тобой зайцев по лесу, а лося? Хочешь лося? Я научу тебя, сын. Ты почувствуешь запах крови, запах мяса, мы будем гонять его, и, когда этот гигант захочет уже упасть, ты прыгнешь, сын, и вцепишься ему в глотку.

– Я не убивать, я охранять человек. Человек меня любить, человек мой друг, тебе надо уходить… Я не помнить тебя, я не знать… Мой есть имя… мой имя Друг, я друг человек… Ты уходить…

Мой мать там… мой мать собака…

– Нет, ты волк, сын. Твоя мать волк!

* * *

Ваня стоял и смотрел на Дружка и того волка, большого. Они нюхали друг друга, и мальчику казалось, что животные говорят.

«Мой Дружок волк, волк», – пронеслось в голове у мальчика. Есть поговорка, про волка, они в школе учили… Значит Дружок его может… убить…

– Друня, – тихонько позвал мальчик, – Дружочек.

* * *

– Идём, сын, давай перережем щенку горло и… Хочешь, мы не тронем его, идём.

– Мой жить здесь… ты иди… Уходи… Отец.

– Сын.

– Иди, твой уходи… Волк… отец…

* * *

Волк поднял голову к небу и страшно завыл.

Вой тоски и отчаяния, плач отца, нашедшего и опять потерявшего сына…

Волк опустил голову и, повернувшись последний раз в сторону своего первенца, который едва мог передавать свои мысли, прыгнул в два скачка через забор и исчез в темноте.

Раздался выстрел.

– Ваня… Ваня, сынок.

Подбежала мать, она держала старенькое отцовское ружьё и плакала.

– Ваня, Ванюша…

Ваня молчал и лишь спустя время, дома, он заплакал и рассказал матери, как храбро защищал его Дружок перед волком, а потом ещё и пришедшему отцу.

– Отец, мне показалось, что они разговаривают, наверное, это от страха.

Отец помолчал.

– Он думал, что я убил его щенка, он ходил мстить, хотел убить тебя, пугал.

Дружок, он волк, и он Его сын. Это из-за ребёнка он ходил сюда.

Теперь уйдёт.

– Отец, он не заберёт Дружка?

Отец покачал головой.

– Теперь нет.

* * *

– Где ты был? Почему стреляли?

– Мы уйдём.

– Куда?

– Дальше.

– Почему? Ты опять ходил туда?

– Да. Наш сын, он живёт у людей. Он не умеет передать мысль, может плохо, слабый сигнал.

– Он жив?

– Да…

– Я хочу его увидеть.

– Опасно.

– Я хочу видеть моего сына.

– Хорошо. Но потом мы уйдём.

* * *

Тайга лижет ранку на спине своего приёмного сына, лижет и ворчит.

– Ну что ты где попало ходишь?

– Не ругай, я охранял человека.

– Я волновалась.

– Я знаю, мама.

Тайга лижет своего сыночка.

Он почувствовал дикое желание… завыть.

– ОооооуууууууОооооуууууууу.

Они появились незаметно, стоят оба, большие, сытые, красивые.

Волки, Дружок ощерился, прикрывая собой собаку – мать.

– Сын… Услышь… Не бойся… Мы пришли не драться…

Волк поменьше в нетерпении перебирал ногами.

В голове у Дружка раздался мелодичный звук.

– Мой мальчик, мой сынок. Из первого помёта, ты такой большой и красивый, я пришла посмотреть на тебя, не бойся… Подойди… Я твоя мать…

Дружок сделал неуверенный шаг, потом ещё и ещё.

– Мой сын, я прикрывала тебя своим телом, я знала, я чувствовала, что ты жив.

Тот человек, он спас тебя.

Мать потёрлась носом о своего мальчика, воняет человеком и собакой.

– Мать… Ты мой мать. Я тебя помнить… Он мой мать… Она кормить…

– Пойдёшь с нами, сын?

Он помолчал, а потом послал сигнал.

– Нет! Я друг человек, мой мать… кормить молоком.

– Скажи своей матери, что никто и никогда не обидит её. Она сберегла моего сына.

Прощай сын, помни, ты волк…

* * *

Странно, но волки ушли. Говорят, видели, как целая стая во главе с матёрым вожаком и рядом большой серой волчицей шли вглубь, в тайгу.

Ваню стали отпускать на гуляния вечером.

Дружок? Что Дружок? Раз в месяц он вспоминает, что волк, и поёт свою песню.

– Оооооуууу. Оууууууууу.

– АууууАввуувуву, – отзывается где-то далеко в тайге голос, иногда к нему присоединяется тот, мелодичный.

– Я вооолк. Я воолк, – поёт свою песню Дружок, – отец, мать, я помню, что я волк, но я люблю своего человека.

– Сыыын. Иди к нам. Мы тебя тоже любим.

– Будь там, где твоё сердце, мой сын.

Это я, твоя мать, тебе говорю…