Текст книги "Как ты умрешь"

Глава 8

К месту происшествия подлетела синяя «Хонда Сивик». Танессе не нужно было заглядывать внутрь, чтобы понять, кто за рулем, ибо эту машину она знала как облупленную: сама много раз бывала в ней.

Именно на ее переднем сиденье она ехала в академию в свой первый учебный день, и на ней же – из академии, после церемонии выпуска. А однажды проторчала в ней битый час, заливаясь слезами и то и дело сморкаясь в бумажные салфетки, приводя их в негодность одну за другой, пока брат всячески утешал ее, внушая, что будут еще и другие парни. В другую памятную ночь она заблевала в ней все заднее сиденье после того, как на спор, по своей несустветной дурости, залихватски опрокинула в себя шесть рюмок водки.

А теперь она стояла у заграждения из дорожных конусов, готовая перехватить любую машину, водитель которой вздумал бы нарушить порядок объезда, и смотрела, как Митчелл вышел на улицу и широким шагом направился в ее сторону.

– Привет, Митч, – Танесса поспешно придала голосу как можно больше непринужденности.

– Салют, сестренка, – ответил он с улыбкой. – Что у нас тут?

– Наезд с побегом, – сказала она и закашлялась. – Кроме того, похоже, что машина, перед тем как уехать, развернувшись, наехала на жертву еще раз.

– Свидетели есть?

– Парень, звать Трой. Вон он стоит. Самого происшествия не видел, застал только момент отъезда.

– Тогда откуда все эти детали?

Она изложила ему ход происшествия с учетом вмятины, крена и расположения фонарного столба и лужи крови. Брат слушал молча, но с задорной искрой в глазах. Этот взгляд Танесса хорошо знала и облегченно поняла, что брат ею гордится.

– Ладно, – Митчелл кивнул. – Надо будет сделать обход домов: может, кто-то что-то видел… – Он вдруг осекся. – А кто это у вас там сзади, в клетушке?

Танесса оглянулась и только сейчас вспомнила, что Кеннет Бейкер, их чудо-новеллист и компьютерный экзекутор, все еще сидит там. Недавняя стычка казалась теперь до смешного обыденной.

– Да так, чудик один, – сказала она. – Арестовали его перед приездом сюда. С этим происшествием никак не связан.

– Хм, – Митчелл поглядел на горе-стрелка. – Что-то невеселый.

– У него траур.

– Ишь ты… – Он огляделся. – Темновато здесь. Говоришь, жертва была одета в черное? Есть вероятность, что водитель сначала вообще ее не заметил.

– Именно так я вначале и подумала, – кивнула Танесса.

– Ладно. Давай-ка сделаем вот что…

В эту секунду у Митчелла зазвонил сотовый. Он жестом велел сестре подождать и нажал на кнопку связи.

– Да, я. Что? – Его взгляд посерьезнел. – Понятно. Спасибо. Да, и еще Джейкоб Купер, мой напарник. Договорились… Ну что, – вздохнул он, пряча трубку. – Жертва только что скончалась в реанимации. Так что дело переходит в разряд убийств.

Смысл этих слов проявлялся в сознании постепенно. Та девушка теперь мертва. Та самая, которую она укрывала, успокаивала, говорила, что все будет хорошо… И вот ее нет. Возможно, Танесса была последней, кто с ней разговаривал.

Митчелл, оказывается, все это время говорил:

– …при ней не было никаких документов, так что, вполне возможно, ее сумочка или кошелек все еще где-то здесь. Надо как можно скорее установить личность…

– Ее звали Тамэй, – произнесла Танесса. Собственный голос показался ей чужим, звучащим откуда-то издалека. – Она была официанткой в местном баре.

– В самом деле? – удивился Митчелл. – Класс. Очень полезная информация. Молодец. Вот бы найти где-нибудь здесь ее сумочку…

Неловким от растерянности движением Танесса вынула фонарик и включила его. То же самое сделал Сержио, заглядывая под припаркованный рядом с натекшей кровью «Форд Фокус». Хорошая идея. Вещь могла отлететь под одну из машин. Танесса наклонилась и заглянула под небольшую «Тойоту».

Вспомнила, как Тамэй поглаживала лоб, отодвигая тугие косички дредов.

Под машиной ничего не нашлось. Танесса перешла к следующей.

Кто ей, интересно, их заплетал? Мать? Подруга? Кто-то, навсегда отныне утративший дорогую часть своей жизни?

Под следующей машиной оказалось пусто.

Встретила ли Тамэй свою смерть в мучениях? Была ли напугана? Как складывался ее вечер до того, как ее сбила машина? Может быть, она просто возвращалась со смены, где обслуживала нетрезвых клиентов, поглядывая, не оставлены ли на столиках чаевые? Или же, сидя перед телевизором, проводила приятный вечер в обнимку со своим парнем?

– Танесса! – отвлек ее оклик Митчелла. – Куда так далеко? Иди назад.

Оказывается, она успела отдалиться от места метров на пятнадцать. И о чем только думала, ворона?.. Танесса встала и отвернулась, уставившись в темноту.

К глазам подступили слезы. Предательски задрожала нижняя губа. Черт возьми, еще не хватало сейчас расплакаться… Если это, не дай бог, увидит Митчелл – ей конец.

– Нашел! – победно выкрикнул Сержио.

Танесса поспешно вытерла глаза, попыталась сделать глубокий вдох, но тут перед ее внутренним взором снова встал страдальческий облик Тамэй. Глаза моментально оказались на мокром месте. Она пребывала в полнейшем раздрае. Это не сможет укрыться от Митчелла, и тот опять начнет перечислять свои доводы и примеры в пользу того, почему она не годится для полицейской работы. Брат всегда был против этого ее выбора, умолял передумать и отказаться – и вот теперь у него появится для этого дополнительная, совершенно фантастическая причина. Теперь он скажет, что она для этой работы слишком тонка, чувствительна; подключит к своему прессингу Ричарда и маму, и… и…

– Танесса, – услышала она его голос у себя за спиной.

– Я сейчас. – В своем голосе она расслышала дрожь – значит, ее обязательно расслышал и Митчелл. Последовала пауза. Сейчас, наверное, приобнимет и скажет что-нибудь утешительное. А потом, позже, вернется к этому разговору. Опять.

– Офицер Лонни, – обратился он к ней, прерывая молчание, – вам нужно поехать на заправку Пайн-Холлоу-роуд. В этом направлении скрылась машина подозреваемого. Возможно, камера слежения на бензоколонке что-то зафиксировала.

– Хорошо, – сказала она в замешательстве.

– Я за рулем, – заторопился Сержио.

– Офицер Бертини, отставить. Мне нужно, чтобы вы присоединились ко мне. Будем делать обход, опрашивая, видел ли происшествие кто-нибудь из жителей. Тан… Офицер Лонни присоединится к нам сразу по возвращении.

– Так точно, – Сержио кивнул. – Танесса, захвати мне оттуда чашку кофе покрепче, ладно?

– Не вопрос, – по-прежнему не оглядываясь на них, сказала она уже чуть более спокойно.

Мужчины развернулись и направились к ближайшему дому. Танесса глубоко вздохнула, вытерла глаза и решительно пошагала к патрульной машине.

– Аллё! – плаксиво позвал Кеннет, когда она усаживалась за руль.

– Заткнись! – от души рявкнула на него Танесса. – Сиди и помалкивай!

Кеннет пришибленно смолк. Танесса завела мотор и тронулась с места, оставляя Митчелла и Сержио позади.

Никогда еще она не испытывала к своему брату такой любви, как сейчас.

* * *

Очередную занудную ночь на заправке Дерек коротал за листанием последнего выпуска «Машины & водителя» и подсчетом того, сколько смен ему понадобится, чтобы позволить себе хоть одну из этих шикарных тачек. Судя по его «зряплате», этих смен набиралось как от Земли до Луны. А то и больше.

От унылых подсчетов его отвлек звонок в дверь. Вошла женщина-коп и спросила ключ от санузла. Дерек бросил на нее быстрый взгляд – глаза припухшие, лицо в красноватых пятнах, волосы слегка растрепаны. Он дал ей ключ и вернулся к своему журналу. Может, если дадут прибавку, то число смен снизится хотя бы до миллиарда… Ладно, сейчас не до математики.

Минут через десять она вернулась и протянула ему ключ:

– Спасибо.

Принимая его, Дерек поднял глаза и ощутил, как у него перехватило дыхание. На мгновение показалось, что женщина перед ним как бы и не та…

Волосы, теперь причесанные и заведенные назад, были шоколадно-каштановыми и совершенно гладкими. Выбившаяся из прически прядка игриво спадала ей на лоб. Кожа была насыщенно-белой, без малейшего изъяна. Удивительно, что несколько минут назад она показалась ему красноватой и в пятнах. Глюки, видимо. А глаза… О боже, эти глаза! Им теперь суждено годами не давать ему покоя. Миндалевидные и зеленые, они напоминали воды горного озера.

Женщина улыбнулась, окрыляя его, кажется, на весь грядущий год.

– У вас где-нибудь есть камеры слежения? – спросила она.

Камеры слежения… Он даже не сразу сообразил, о чем речь. А поняв, заметался: ха! Камеры слежения! Да сколько угодно!

– Да! Всяко! Целая куча! – Каким-то образом Дерек почувствовал, что это может ей понравиться.

– А на дорогу какие-нибудь из них наведены?

О боже… Да за одну эту улыбку он готов был их все туда развернуть – да еще и новых понавтыкать и повернуть туда же. На дорогу и вправду была наведена одна – какое счастье!

– О да! Всецело!

– Хорошо. Мне нужно сделать отмотку за последние… – она сверилась с часами у себя на руке, – полтора часа.

– Сейчас всё сделаем! Мигом!

Он отвел ее в заднюю комнату. Любовь распускала в нем крылья. Друзья частенько подсмеивались, говоря, что он влюбляется во все, что с титьками. Видимо, они были правы. Но все его прежние любови были так, просто задвигами. А вот это… Это самое что ни на есть настоящее.

Дерек показал ей пульт, с которым были скоммутированы камеры. На экране представали раздельные картинки с нескольких ракурсов заправки. Одна из них показывала дорогу. Дерек немного повозился с пультом, нервничая из-за того, насколько близко стоит к нему она. Он чувствовал ее запах, напоминающий о весне, аромате корицы и солнечном свете. Наконец ему удалось вывести на экран панораму дороги в записи. Он отмотал ее на девяносто минут назад. На экране обозначалось время: «01:43:00».

– Ну-ка перемотку вперед, на несколько минут, – распорядилась гостья.

Дерек повиновался. За семь минут, между 1:43 и 1:50, мимо проехали только две машины. В такое позднее время дорога была почти пустынной. Дереку мучительно хотелось извиниться за такое ничтожное количество машин. Но может быть, ей как раз и надо, чтобы машин было меньше? Возможно, меньшее число машин – это хорошо? Эх, если б он мог знать…

На дороге мелькнула третья машина, и Женщина Его Жизни сказала:

– Отмотайте, пожалуйста, чуть назад, а машину остановите.

Он поспешил исполнить волю своей госпожи. Пусть и не сразу, но все-таки поймал машину в кадр, сразу же ткнув на «паузу». Оказалось, что у тачки не горит правая передняя фара. Это, что ли, и есть причина поиска?

– Что за машина? – чуть нахмурившись, спросила Любовь Его Жизни.

– «Камрик», – вырвалось у Дерека. – В смысле, «Тойота Камри».

– О, – она удостоила его взгляда, – вы разбираетесь в марках?

– Да, еще как, – ответил он, взмывая сердцем к небесам. Всё, дело к свадьбе. У них будут мальчик и девочка. Девочку назовут Амандой, по матери Дерека.

– Круто. – Она улыбнулась ему с огоньком в глазах. О, как может пара глаз вот так вот лишать дыхания?.. – Вас как зовут?

– Меня? – Он сладко обмер. – Дерек.

– Молодец, Дерек. А я – офицер Танесса Лонни. Вы только что помогли нам в расследовании возможного убийства.

– Неужели? – спросил он. Большего от жизни нельзя было и пожелать.

– Правда. Можно я заберу этот файл?

Он даже не взял с нее денег за флешку; не стал бы брать и за три кофе, но она настояла. А когда его богиня уехала, он еще долго стоял у стеклянной двери, маслянисто-мечтательным взором провожая исчезающие в ночи задние фары.

* * *

Пока Митчелл и Сержио ходили от двери к двери, расспрашивая сонных и раздраженных людей о чем-то, чего те не видели, Мэтт Лоуэри, техник-криминалист, добрался до места преступления и начал его фотографировать. Джейкоб прибыл туда через десять минут и, после того как Митчелл ввел его в курс дела, начал обход домов по другую сторону улицы.

Ответы варьировались от пожатий плечами до сердитых «вы знаете, который сейчас час?» или любопытных вопросов. Никто не видел ничего, что могло бы оказаться полезным. Две женщины слышали грохот, но к моменту, когда они подошли к окну, машина уже давно скрылась из виду. Того, что кто-то лежит на дороге, они и не заметили.

Когда перед лицом захлопнулась последняя дверь, Митчелл вздохнул и, повернувшись, посмотрел на Джейкоба, который сейчас занимался аналогичной процедурой через дорогу. Перехватив взгляд напарника, он пессимистично пожал плечами.

– Наверное, это всё, – подытожил Митчелл, вызвав печальный кивок у Сержио.

Полный, обескураживающий провал. Митчелл сунул руки в карманы, ощутив глубоко в левом припрятанную бархатную коробочку. Она лежала там уже три дня.

Обручальное кольцо.

Он купил его в минуту безрассудства. Его направили осмотреть место ограбления ювелирного магазина. Воры вломились туда, забрали все подчистую и сбежали, но в одной из витрин сохранилось кое-что из мелочей. В том числе изящное колечко с восхитительным бриллиантом. Митчелл не был ни спецом, ни тем более ценителем ювелирки, но, увидев это кольцо, отчего-то к нему проникся. Оно мгновенно вызывало в памяти образ Полин. Владелец загорелся ему это кольцо продать, не забыв указать сумму в чеке, – скорее всего, для сведения счетов со своей страховой компанией.

И вот теперь Митчелл ждал подходящего момента, все время держа кольцо при себе. У Полин иногда случались непредсказуемые приступы тяги к чистоте, и ему не хотелось, чтобы она случайно нашла эту коробочку во время уборки.

Митчелл подошел к Мэтту, который сейчас соскребал что-то с погнутого фонарного столба.

– Что тут у тебя? – поинтересовался он.

– Да вот, краска от машины, – ответил Мэтт. – Зеленая.

– Ага, – ухватился Митчелл. – Значит, ищем зеленую машину с квадратными габаритниками?

– Похоже.

– Что, по-твоему, случилось? Версия наших патрульных вообще объективна?

– Вполне, – Мэтт кивнул. – Есть несколько следов от шин, которые указывают на то, что машина проехала по жертве во второй раз.

– Насколько обдолбанным мог быть тот тип?

– Насколько я могу судить, – Мэтт резко взглянул на него, – машина дала задний ход, развернулась и поехала прямо на жертву, не задев ни одной из припаркованных вокруг машин. Пьяный с этим не справился бы.

Митчелл посуровел.

– Ты хочешь сказать, это было… намеренно?

– Мне так кажется.

– А почему?

– Ты же у нас детектив, вот и скажи, – парировал Мэтт. – Может, водитель запаниковал, захотел избавиться от жертвы, чтобы она не смогла показать на него в суде…

– А ты можешь определить марку машины по цвету и следам от шин?

Мэтт пожал плечами.

– Попробовать можно, но обещать ничего не берусь.

К ним подъехала патрульная машина Танессы, на мгновение ослепив фарами. Сестренка припарковала машину и вышла с лицом мрачноватым, но спокойным. Митчелл почувствовал прилив облегчения. Перед отъездом она явно была на грани срыва, но не простила бы себе, случись это у него на глазах. Но теперь Танесса успокоилась – более того, подойдя к ним, предъявила что-то маленькое у себя на ладони. Флешку.

– Видеозапись с бензоколонки, – пояснила она.

– Хорошо, – похвалил Митчелл, пряча флешку в карман. – Позже поглядим. Может, и повезет.

– Я уже это сделала.

– Что именно?

– Посмотрела, – ответила Танесса. – Машина марки «Тойота Камри». Цвет назвать не могу – монитор на заправке был черно-белый.

Митчелл посмотрел на нее с удивлением. Лично он был против, чтобы Танесса служила в полиции. Они с Ричардом неоднократно пытались убедить ее бросить эту затею. Теперь же приходилось задаваться вопросом: не была ли она все же на правильном пути?

– «Тойота Камри»? – переспросил Митчелл. – Ты уверена?

– Да. С разбитой правой передней фарой.

– И… ты прямо-таки уверена в марке машины?

Митчелл был почти уверен, что на вопрос, какая у нее машина, Танесса отвечает: «Красная».

– Я знаю, что видела, детектив, – упрямо сказала она.

– Не сомневаюсь, – отреагировал тот, делая шаг назад. Что ж, возможно, она не так уж и близка к тому, чтобы сломаться.

– Офицер Лонни! – тепло поприветствовал ее Джейкоб, присоединяясь к ним. – Как жизнь?

– Привет, Джейкоб, – сказала Танесса с улыбкой. – Я в порядке, как видишь. Как там Марисса?

– Ты же знаешь, всегда в ажуре, – улыбкой ответил Джейкоб. – А что там за друг у тебя в машине?

– Представь себе, арестованный за убийство, – сказала она. – Застрелил свой компьютер, насмерть. Одиннадцать пулевых пробоин.

– Ого. Неужели? – Джейкоб был впечатлен. – Надо пойти с ним перемолвиться. Я сам давно хочу расстрелять свой, вот только никак не решаюсь из-за боязни, что другие посмотрят косо.

– Нам известна марка машины, – сказал ему Митчелл.

– И цвет тоже, – добавил Мэтт.

– Точно! Зеленая «Тойота Камри». Без правой фары.

– Поразительный прогресс, – сказал Джейкоб, потирая руки. Становилось ощутимо прохладно. – Предлагаю сообщить диспетчерам. Может, кто-нибудь из патрульных команд его засечет.

Митчелл позвонил в диспетчерскую и дал описание машины.

Через два часа автомобиль был обнаружен.

Глава 9

Зеленая «Тойота Камри» обнаружилась на Йосемити-уэй, брошенная невдалеке от места происшествия. Ее заметил еще один патруль «кладбищенской» смены: она выделялась небрежной парковкой с двумя колесами на тротуаре. Вблизи стало заметно, что правая передняя фара у машины разбита, измятый капот выгнут горбом, а лобовое стекло треснуло. На капоте и стекле виднелись пятна крови. Патрульные быстро вызвали наряд.

Пробивка через транспортный отдел показала, что «Тойота» принадлежит раввину Баруху Фридману – человеку с уголовным прошлым, причем не с самым тонким досье. Дважды отбывал срок за преступления, связанные с наркотиками, один раз – за разбойное нападение. По бумагам фигурировал как «предположительно» видный член одной из наиболее известных банд Гленмор-Парка – «Хасидские пантеры».

Через двадцать минут две патрульные машины (одна из них Танессы Лонни и Сержио Бертини) припарковались перед домом Фридмана. Экипированные бронежилетами, с оружием наготове, трое полицейских постучали в переднюю дверь, в то время как Сержио караулил у задней – на случай, если рабби вдруг решит прогуляться.

Однако тот гулять и не думал, а столь ранняя побудка вызвала у него сильное раздражение, которое лишь возросло, стоило ему узнать, что его пришли арестовывать. Своих пленителей он обзывал «гоями» и «амалеками»[10]10
  Гой, амалек у иудеев – иноверец, враг.


[Закрыть], а по мере накала ситуации начал браниться на идише, который никто из патрульных не понимал.

Его доставили в отдел полиции для допроса. В восемь тридцать утра явился его адвокат, смурной и крикливый, с категоричным требованием, что его клиент должен быть освобожден, причем сию же минуту.

К беседе с задержанным Митчелл и Джейкоб приступили в девять.

* * *

Обе допросных в отделе были похожи как две капли воды: маленькие и тесные, пол и нижняя половина стен выкрашены в черный цвет, а потолок и верхняя половина – в белый; в итоге получился довольно гнетущий и напряженный эффект инь-ян. Над небольшим столом висела лампа, отбрасывая резкий, слепящий свет. Одну из стен занимало одностороннее зеркало, в котором отражались и дознаватели, и допрашиваемый.

Митчелл и Джейкоб сидели перед раввином, пристально на него глядя. А он – на них. Это был широкоплечий мужчина с холодными, цепкими зеленоватыми глазами и черной густой бородой, которую он то и дело ощупывал, словно проверяя, на месте ли она. Адвокат раввина, назвавшийся Мелом Тёрнером, – плешивый желчный тип в круглых очочках – рылся у себя в портфеле, что-то сварливо бормоча.

– Рабби Фридман! – воскликнул Джейкоб. – Рад нашей новой встрече.

– А уж я-то, детектив Купер, – ухмыльнулся Фридман. – А это что за поц[11]11
  Поц, шмак (идиш) – мужской половой орган, в прямом и переносном значении.


[Закрыть]?

– Это мой напарник, детектив Митчелл Лонни. На твоем месте, рабби, я бы попридержал язык. У тебя и так неприятностей хоть отбавляй.

– Каких еще неприятностей, детектив? Посмотрите на него: врывается ко мне в дом, пугает моих жену, детей…

– Потому что ты, рабби, продолжаешь нарушать закон, – спокойным голосом сказал Джейкоб.

– Ой вэй! Не нарушал я никаких законов. Я домой хочу, баиньки. – Он нежно погладил свою бороду.

Голос Джейкоба сделался ледяным.

– На глазах у людей, рабби, ты сбил на своей машине молодую девушку. Дважды по ней проехав.

Эти слова заставили раввина нахмуриться. Он припал спиной к спинке стула.

– Ее звали Тамэй. И теперь она мертва, – добавил Джейкоб.

– Какая машина? – резко спросил Фридман.

– Твоя.

– Я спрашиваю, что за машина? На меня их оформлено четыре, шлемазл[12]12
  Шлемазл (идиш) – неудачник.


[Закрыть]. Ты о какой?

– Зеленая «Тойота Камри», – ответил Джейкоб. – Номерной знак…

Фридман смешливо фыркнул, кривя красные губы, обрамленные бородой.

– Я ее загнал. Она теперь не моя.

Джейкоб удивленно поднял брови.

– Но она до сих пор значится на тебе.

– Мало ли что значится… Какой-то джентльмен проходит мимо, а я сижу за рулем, пережидаю красный свет. Он предлагает купить мою машину за шесть штук баксов. На́лом. Я говорю: «О чем разговор». Он открывает свой «сундучок», отсчитывает указанную сумму, отдает мне деньги, а я ему – ключи, и он уезжает. Вот это гешефт! А всеми этими регистрациями-мастурбациями я думал заняться погодя.

– Удобная отговорка, рабби. – Джейкоб прищурился.

– В чем удобство? – парировал Фридман, дернув себя за бороду так, что, казалось, оторвет. – Просыпаться от стука в четыре утра? Быть закованным в наручники, как преступник?

– Мой клиент сказал вам, что машина ему не принадлежит, – влез Тёрнер. – Если только у вас нет свидетеля, который мог опознать его за рулем, то разговор у нас ни о чем и его пора заканчивать.

Джейкоб не обратил на него внимания.

– Где ты был сегодня ночью, между половиной второго и половиной третьего? – спросил он у Фридмана.

– Спал, конечно же, у себя в доме. С женой.

– Не самое надежное алиби, – заметил Митчелл.

– О, – пренебрежительно произнес Фридман, – этот шмак еще и говорить умеет! Как мило… Послушай, детектив. Я не водил ту машину. Два дня назад я ее продал. Что ты хотел от меня услышать?

– Я притащу сюда твою жену, рабби, – сказал Джейкоб. – Допрошу ее в соседней комнате, и если ее история будет другой, у нас возникнут проблемы. Как там у вас… Цорес[13]13
  Цорес (идиш) – горе.


[Закрыть].

– Не оскверняй мой идиш, детектив, – буркнул из-под бровей Фридман.

– Возмутительно, – поддакнул Тёрнер. – Проявление расизма.

– Да заткнись ты, – лениво бросил ему раввин.

– Рабби, тебе не следует больше отвечать ни на какие их вопросы…

– Да понял! Прекрати этот вэйтэк[14]14
  Вэйтэк (идиш) – боль, душевная рана.


[Закрыть]! Таки уймись уже!

Тёрнер закрыл рот; в его глазах стоял ядовитый укор.

– Ладно. – Фридман сплюнул. – Дома меня не было. Доволен? Но я не при делах. И машину не водил. Я ее продал.

– Хорошо, – смягчился Джейкоб. – А где ты был?

– В «Пусси фэктори».

«Пусси фэктори» был известным в Гленмор-Парке стрип-клубом. Говорили, что в нем в разное время можно застать всех сколь-либо богатых и влиятельных людей города. И что местные стриптизерши за одну ночь огребают чаевых больше, чем полицейский зарабатывает за месяц. Еще ходил слух, что владелец клуба связан с якудзой[15]15
  Якудза – общее название японской организованной преступности.


[Закрыть]. Об этом месте регулярно говорилось много разного; оставалось лишь догадываться, что из сказанного имеет хоть какое-то отношение к действительности.

Фридман сказал, что был там между одиннадцатью и тремя часами ночи. Джейкобу, если не верит, велел позвонить туда; рабби там все знают.

Тот так и поступил.

– Рабби Фридман? Да, он был здесь, – сказал в трубку начальник смены сипловатым, по-видимому, со сна голосом. – Он у нас завсегдатай. Я видел его вчера вечером.

– Вы уверены?

– А то. Парень поднял такой шум из-за сыра в своем чизбургере… Дескать, ему не кошерно. Вы представляете? Святой без двух минут человек, раввин, и нате вам, отрывается четыре часа в стриптиз-клубе, заказывает два интимных танца, и тут вдруг начинает печься о кошере! Господи Иисусе!

– Это… Да, сильно, – сказал Джейкоб, с трудом сдерживая улыбку.

– В чизбургерах обязательно присутствует сыр, иначе папа римский не католик! И не наше дело беспокоиться о том, кошерно это или нет. И знаете почему, детектив?

– Почему?

– Потому что это стрип-клуб, язви его!

– А вы уверены, что он ушел не раньше трех?

– Вполне себе. Чтобы замять ту кошерную историю с чизбургером, Жизель предложила ему еще один танец. Получив свое, он сунул ей спереди в стринги стобаксовую купюру. И назвал «фэйгалэ».

– Как-как?

– «Ласточка моя». Танцевать она закончила как раз в районе трех, а дальше не знаю. Может, он ушел сразу после.

– У Жизель мне, вероятно, тоже придется взять показания.

– Да без вопросов, заглядывайте завтра вечером. Она на работе с семи.

– Ладно, спасибо.

– Да бросьте, – и начальник смены повесил трубку.

– Похоже, рабби говорит правду, – вполголоса сказал Джейкоб Митчеллу.

* * *

Разговаривать с художником-криминалистом рабби не захотел, вместо этого бурно выражая желание вернуться домой к жене и детям. Своей уязвленной гордостью он размахивал, как скипетром. Митчелл с Джейкобом из последних сил хранили терпение. Точнее, толерантность пытался блюсти Джейкоб, а Митчелл изо всех сил старался не вдарить Фридману по его бородатой физиономии.

– Погибла женщина, рабби, – все еще пытался воззвать к его совести Джейкоб.

– Так чего ж ты ждешь от меня? Чтобы каждый раз, как ты возвещаешь о смерти женщины, я подскакивал?

Фридман сидел за столом Джейкоба, поедая креплах[16]16
  Креплах – еврейские куриные пельмени треугольной формы.


[Закрыть]. Джейкоб заказал порцию в еврейском ресторане, который знала детектив Ханна Шор. Это была единственная причина, по которой Фридман все еще находился здесь.

– Ее сбила твоя машина, – напоминал Джейкоб. – Ты ее кому-то продал. Нам нужно знать, как выглядел тот человек.

– Я не знаю, как он выглядел! Что вы ко мне привязались?.. Гой как гой. Я не на него, я на деньги смотрел. И на этой машине никуда не вреза́лся.

– Мы это знаем. Но будем рады, если ты поможешь нам найти того, кто это сделал.

– А я не могу… Память отшибло.

Еще один креплах бесследно канул в зубастой дыре, окруженной смоляными кущами. Митчелл блаженно фантазировал, как он эти кущи поджигает – например, зажигалкой.

– Ладно, – Джейкоб обреченно махнул рукой. – Не можешь, так не можешь. В таком случае нам не остается…

– Ну и вот.

– Ничего, кроме обыска твоего жилья и конторы. Может, так мы выйдем на необходимую нам информацию…

– А? – Фридман настороженно поднял брови.

– Что «а»? Может, где-нибудь у тебя дома завалялась бумага о продаже. А если не дома, так в конторе или что там у тебя…

– Нет там никакой бумаги.

– А мне надо убедиться, – непреклонно сказал Джейкоб. – Думаю, судья согласится с моими доводами. В конце концов, погибла женщина.

– Да что это за полиция! Голимый цорес! Почему вы не оставите меня в покое?

– Нам просто надо найти человека, который сбил девушку.

– Да чтоб вас!.. Ладно, зовите этого вашего художника.

Пока Джейкоб вызванивал художника, Митчелл прошел в комнату для вещдоков и расписался за сумочку Тамэй и ее содержимое. По возвращении в дежурку он занялся досмотром. В сумочке лежали кое-какая мелочовка из косметики, телефон, кошелек с несколькими купюрами и водительское удостоверение. В нем значилось полное имя девушки: Тамэй Мозли. На снимке она чуть заметно улыбалась.

Танесса поехала лично сообщить печальное известие родителям Тамэй, о чем заранее предупредила их по телефону. Своей машины у Тамэй не было, она лишь иногда пользовалась машиной своих родителей. Как жаль, что в ту ночь она не была за рулем…

Митчелл со вздохом отложил удостоверение и взял трубку мобильника, который в основном его и интересовал. Накануне он попросил позаряжать телефон несколько часов, чтобы к утру функционировал. Сейчас батарея заряжена полностью. Но еще лучше было то, что у трубки не имелось блокировки экрана, и с помощью одного лишь прикосновения многие секреты устройства становились доступны.

В отделе прочно бытовало мнение: хочешь реально прокачать чью-то цифровую жизнь – обращайся к Митчеллу. Он обладал способностью находить и сопоставлять учетные записи соцсетей и имейлов, извлекая бездну информации о друзьях, привычках и секретах человека. Теперь, при наличии телефона Тамэй и компьютера, можно было начать проработку портрета.

Популярность девушки была чрезвычайной. Аккаунт на «Фейсбуке», который она по большей части игнорировала, включал более трех тысяч друзей. Бо́льшая часть событий в ее цифровой жизни вращалась вокруг «Твиттера» и «Инстаграма», в каждом из которых у нее насчитывалось с десяток тысяч подписчиков. Быстро выяснилось, что Тамэй пела в «Блэк бииз» – умеренно успешной инди-рок-группе, регулярно выступавшей в том самом «Диком пони», где она работала. Просмотр фотогалереи выявил и парня, появившегося в ее поздних селфи; он был в основном с Тамэй в обнимку – вероятно, бойфренд. Имелось и несколько частичных «обнаженок», которые она сделала сама (Митчелл постарался в них не вглядываться, из неловкости вторгаться в частную жизнь).

Издали доносилось, как Фридман громогласно распекает художника-криминалиста:

– Нет, не так! Нос крупней! Да кто так рисует? Я сам лучше могу!

Митчелл отфильтровал наносное и копнул глубже. Список контактов Тамэй оказался предсказуемо интересней. Это были люди, с которыми она реально общалась, в отличие от тысяч друзей и подписчиков в соцсетях. Здесь фигурировало около четырехсот имен, но в последних журналах звонков и сообщений значилось около пятидесяти, с которыми она контактировала регулярно. Скорее всего, это были друзья, другие работники бара, а также родня. Список имен Митчелл снабдил пометкой, наиболее заметные из них подчеркнув. Он сопоставлял их с профилями в соцсетях, проверяя посты и ища все, что пересекалось с постами Тамэй. Здесь было несколько фотоснимков, где она пела на сцене, и несколько восторженных комментов. Бойфренд присутствовал, казалось, чуть ли не на каждом ее концерте. Более углубленный поиск дал ответ: парень был одним из барменов «Дикого пони».

Теперь в голос кричали уже оба, художник и раввин; Джейкоб пытался установить между ними перемирие. Художник был чем-то уязвлен как творческая личность; Фридман угрожал, что все бросит и уйдет.

Оказывать помощь Митчелл даже не пытался – это была сильная сторона Джейкоба, а ему следовало сосредоточиться на том, что у него получалось лучше всех. Он надел наушники, поставил для заглушки альбом «Франца Фердинанда» и продолжил копать дальше.

Дальше шли ее текстовки и личные сообщения. Несколько стеснительный флирт с бойфрендом. У Тамэй был «Снэпчат», и вероятно, наиболее сочный контент находился там. Взаимная переписка с ее товарищами по группе. Сообщениями она обменивалась и с матерью, а вот с отцом – нет. Кое-какие рекламные уведомления: распродажа в случайном интернет-магазине, предложение продавца подержанных машин с горячей скидкой на «Тойоты»; сообщение о том, как можно покончить с курением за две недели.