Текст книги "Беспощадная истина"

Глава 7

Та передача телепрограммы «20/20» имела для Робин и ее матери самые негативные последствия. После того как мы расстались, я пошел на рестлинг-шоу в Чикаго, и там зрители устроили мне овацию. Ко мне подходили и говорили, каким жутким дерьмом считают то, что было показано в передаче Барбары Уолтерс. Я получил также массу сочувствия со стороны женской половины. Женщины подходили ко мне и говорили: «О боже, я не могу поверить, что устроила вам эта страшная женщина. Пожалуйста, позвольте мне обнять вас, дайте мне пососать ваш член, позвольте мне позаботиться о вас». И я отвечал: «Нет, мэм, со мной все в порядке. Ну да ладно, можно немного пососать, мэм, но совсем чуть-чуть». Весь этот год был просто сумасшедшим.

Отношения, с которыми теперь было покончено, серьезно травмировали меня. Эти женщины были просто фригидными девками. Это была моя первая любовная связь, и я хотел бы забыть о ней, но любовь оставляет в твоем сердце черный след. Она оставляет шрамы. Но ты должен рисковать, чтобы расти как личность. Вот что такое жизнь.

Я всегда пользовался возможностью высказаться в газетах, чтобы излить свои чувства. Когда парень из чикагской «Сан таймс» спросил меня о Робин и ее матери, я ответил так:

– Они используют черных в своих целях, но их не любят и не уважают их. Уже только по одному тому, как они высказываются о черных, можно подумать, что это какие-то ку-клукс-клановцы. Они считают, что в их жилах течет голубая кровь. Они обе очень хотят быть белыми, это стыд и позор. Они пытались оторвать меня от людей, среди которых я вырос, и вбросить меня в свою разновидность мира высшей касты.

У меня были изменения в жизни на всех фронтах. Билл формально оставался моим менеджером, но это было лишь на бумаге, он больше не влиял на ситуацию. Может быть, все сложилось бы по-другому, если бы Джимми был еще жив, но после того, как он умер, никто не мог запретить мне делать то, что я хотел. Оглядываясь назад, я не думаю, что Джимми и Билл являлись для меня каким-то злом. Они были бизнесменами, предпринимателями и обладали большим опытом, чем я. Я был в каком-то смысле беспомощен, и они этим воспользовались. У них были диктаторские повадки, они любили жесткий контроль. Когда я стал старше, мне захотелось освободиться от этих пут, делать все по-своему. Провалюсь я в этом или же преуспею – это было неважно, главное, я хотел все делать сам.

А потом мне попался другой кусок дерьма – Дон Кинг. Это был отвратительный и скользкий тип. Предполагалось, что это мой черный брат, а на самом деле это был дурной человек. Он собирался стать моим наставником, но все, что ему было нужно, – это деньги. Он был очень жаден. Я думал, что могу справиться с людьми типа Кинга, но он перехитрил меня. Мы с этим парнем были в совершенно разных весовых категориях.

Я познакомился с Доном через Джимми и Кейтона. Так что, в том, что я связался с Доном, была в основном их вина. Если вдуматься, то получается, что Джимми и те ребята позволили Дону понять, как слабы они были со мной. Они привлекли его к нашему бизнесу, и он увидел в нем прорехи. Без всякой похвальбы хочу сказать, что такое явление, как Тайсон, оказалось слишком масштабно для Джимми и Билла. Вероятно, оно было неподъемно даже для Каса. Они никогда не встречали ничего подобного. Во всей истории бокса еще никто не зарабатывал столько денег за такой короткий период времени, как я. Я не знаю, как он справлялся с этими проблемами. Я был похож на горячую, красивую сучку, которую все хотели поиметь. Ну, вы понимаете, что я имею в виду. Дон добрался до меня, но если бы не Дон, тогда это был бы Боб Арум[112]112
  Роберт «Боб» Арум (род. в 1931 г.) – основатель и главный исполнительный директор американской промоутерской компании в области профессионального бокса «Top Rank».


[Закрыть] или кого-то другой.

После того как ушли Кас и Джим, меня перестали интересовать вышеупомянутые лица. Я решил так: «Кто даст за меня самую высокую цену, с тем я и пойду». Это стало для меня игрой. Каждый думал о себе, так что и я мог заботиться только о себе. Все мои друзья детства умирали или так или иначе уже умерли, поэтому я мог позволить себе немного повеселиться. Я не рассчитывал на долгую жизнь. Я был слишком раздражителен, и многое этому способствовало. А в момент раздражения я мог прихлопнуть кого-нибудь. Я жил в мире фантазии, путешествуя по разным странам, наслаждаясь прелестными чужестранками. Это не могло пройти для меня бесследно, оно начинало сказываться на мне.

Дон предоставил мне полную свободу действий. Он занимался бизнесом и за моей спиной заключал сделки, но я не был его продажной девкой. Он был весьма умен, внушая мне, что мы с ним вместе противостоим остальному миру. «Черный человек, белый человек, черный человек, белый человек»[113]113
  Слова из популярной песни американского рок-певца Джеймса Гана.


[Закрыть]. Он постоянно фонтанировал какой-то туфтой насчет того, что белые ублюдки – это нехорошие люди, что они готовы всех нас убить. Я уже сам начинал верить в это дерьмо и подыгрывать этой чепухе. Он засрал всю мою систему ценностей.

Любой, посмотрев на Дона с его шевелюрой, большим ртом и чудным цветистым слогом трущоб, сразу понимал, что это извращенный ублюдок. Но я тогда растерялся. Без шуток, если бы Кас был жив, он бы вместе с Кингом участвовал в организации моих мероприятий и моем продвижении. Кас ненавидел Боба Арума, соперника Кинга. Я не знаю, по каким причинам. Не думаю, что Арум был хуже Дона, однако Кас говорил мне: «Никто не может быть хуже, чем Арум».

Я подвергался острой критике за то, что стал сотрудничать с Доном. Как-то вечером я был со своим приятелем Брайаном Хэмиллом в «Колумбе». Там за столиком сидел Де Ниро, а мы стояли рядом. Брайан ругал меня за подписание контракта с Кингом.

– Зачем, мать твою, ты связываешься с Доном Кингом? – почти кричал он. Брайан делал это не ради Де Ниро, но Бобби мог слышать каждое слово.

– Знаешь ли ты, сколько черных боксеров он обокрал? Тебе должны быть известны все эти истории.

– Брайан, я получил так много денег, что мне насрать, – сказал я.

И мне тогда, действительно, было насрать. Я не знал, сколько еще будет продолжаться эта гонка. Я просто жил своей жизнью, день за днем. Но я точно знал, что мне нравится быть чемпионом, и я знал, что никто не мог делать эту работу лучше, чем я. Я мог уничтожить любого, кто мне противостоял. Если вы занимались тем же делом, что и я, и были в такой же весовой категории, то можете считать, что вы уже мертвы. Моя работа – это причинять людям боль. Джим и Билл пытались несколько затушевать это, но у Дона был свой собственный план. Поэтому, когда я начал тусоваться с Доном, бах, общественное мнение ко мне резко переменилось. Теперь я стал плохим парнем.

В октябре 1988 года Дон взял меня в Венесуэлу на ежегодный съезд Всемирной боксерской ассоциации. Затем мы поехали в Мексику на крещение сына Хулио Чавеса. Для меня эта поездка стала настоящим откровением. Мы совершили однодневную поездку к пирамидам, где ко мне подошел мальчишка, попрошайничая. Мои сопровождающие предупредили: «Майк, не давай денег!» Но как я мог отказать? Сто долларов для меня ничего не значили, а для этого малыша – очень многое. Поэтому я дал ему немного денег, и он был очень благодарен. Я подумал тогда: «Ух, это хороший парень!» – и подошел, чтобы потрепать его по волосам. Они были твердыми, как камень: похоже, их не мыли несколько лет. Такими волосами можно было запросто кого-нибудь порезать. Потом мы поехали в Кульякан, где я увидел новых попрошайничавших детишек. Я купил одежду для первого парнишки, и он привел еще троих своих приятелей, а затем за одеждой пришли еще двадцать его братишек. Мне этот малыш понравился: он приходил не сам по себе, а всегда приводил своих друзей и родственников, и каждый раз я покупал им какие-то вещи.

Это было, как в Бруклине, когда я покупал кроссовки для уличных детей. Эти мексиканские дети никогда не покидали Кульакан. Я одел их, и мы пообщались. У меня было столько денег, а одежда, которую я купил, была совсем дешевая! Было ясно, что я попал бы в ад, если бы не потратил эти деньги на детей. К моменту, когда я уезжал, меня сопровождала толпа из пятидесяти детей, которые были нормально одеты.

До отъезда в Мексику у меня в душе была глубокая обида: я не знал никого, кто был бы беднее меня. Я не мог представить себе, чтобы кто-то был еще беднее, чем был я. Но я был просто потрясен картиной бедности в Мексике. Я был по-настоящему зол на них, потому что они оказались беднее, чем был я, потому что я больше уже не мог жалеть себя. Одной из основных причин моего успеха было то, что я стыдился своей бедности. Стыд быть бедным причинял мне больше боли, чем что-либо в моей жизни.

Причиной многих моих проблем являлись мысли о том, что я заслуживаю всего этого дерьма, поскольку вырос в нищете. Кас всегда пытался заставить меня преодолеть эти мысли, отделить себя от этой навязчивой идеи, очистить свою голову. Но это было трудно. Эй, я заслужил этот автомобиль, этот дом, эту шлюху. Когда я стал иметь дело с Доном, я должен был иметь автомобили экстра-класса, и много. И я получил лучшие «Ламборгини» и пуленепробиваемый «Хаммер», владельцем которого был какой-то принц Саудовской Аравии. Я приехал в Бристоль на завод по производству «Роллс-Ройсов», и там для меня проектировали автомобиль по индивидуальному заказу.

Кас бы не одобрил все это. Если у парня был кабриолет, Кас считал, что тот эгоистичная свинья. Когда я, увидев красивый автомобиль, восклицал: «Ух, какой классный автомобиль, Кас!» – тот реагировал следующим образом:

– Этот парень просто эгоист.

– Почему же он эгоист? – интересовался я.

– Машина двухместная, значит, этот парень не может катать своих друзей.

У самого Каса был старый потрепанный фургон, в который вмещалось двенадцать человек. Вот таким он был, Кас.

В 1988 году мы устроили грандиозное реалити-шоу. Я говорю это без ложной скромности, поскольку это я начал весь этот увлекательный смотр своими лимузинами по индивидуальному заказу и коллекцией «Роллсов» и «Ламборгини». Пи Дидди[114]114
  Пи Дидди – сценический псевдоним Шона Джона Коумза (род. в 1969 г.), американского рэпера и продюсера, одного из самых влиятельных и состоятельных деятелей в мире хип-хопа.


[Закрыть] и компания пытались соревноваться с нами, но мы задавали тон. Я создал тренд, который подхватили современные короли хип-хопа. Я был первым, кто стал приобретать «Роллс-Ройсы» и «Феррари». Кто еще из черных парней в двадцать лет в 1985 году покупал автомобили такого класса – легально? Я же покупал, и не один. У меня их был целый парк. Многообещающие звезды хип-хопа задействовали, как правило, вечеринки в качестве арены для наших сражений. Они даже не знали, какими бывают «Бентли». Они думали, что это автомобили для стариков. А я еще в 80-х годах выпотрошил их, сделал обивку в стиле Гуччи и поставил в них холодильники. В одном из лимузинов я даже оборудовал джакузи. И я точно знаю, что я был первым, кто оборудовал в автомобиле факс.

«Ваш контракт подписан». «Мы сейчас в машине. Пришлите его мне по факсу».

Мы покупали драгоценности, которые стоили два, три миллиона. Я купил подруге украшение миллионов за пять. После каждого боя моя команда выходила в меховых шубах и рассаживалась в «Роллс-Ройсы». Когда я купил тот дом в Бернардсвилле, штат Нью-Джерси, я пригласил к себе своего приятеля Эрика Брауна и сказал ему: «Еще никому не приходилось соблазнять в такой роскошной обстановке». Мне все завидовали, потому что я мог позволить себе открыто хвастаться своим достатком. Вместе с тем я делился. Если я ел, то все вокруг меня тоже ели. Но все по-прежнему завидовали. Во всех моих домах все было от Версаче: мебель, стены, стеганые одеяла, полотенца, пепельницы, бокалы и посуда.

Я познакомился с Версаче благодаря одной итальянской журналистке, которая приехала в Катскилл взять у меня интервью. Это была весьма привлекательная женщина, которая была на несколько лет старше меня. Я отвел ее наверх, мы занимались там сексом, и я увидел, что она носила нижнее белье от Версаче.

– Я его модель, – сказала она мне. – Могу достать тебе любую одежду, какую только пожелаешь. Я познакомлю вас.

Версаче был самым крутым парнем, кого я только знал. Он предложил прислать мне одежду, но я был слишком нетерпелив.

– Если только вы немного подождете, я пришлю вам все бесплатно, – сказал он мне.

– Пришлите мне, что можете, и я куплю то, что смогу, договорились? – ответил ему.

Это была ожившая сказка. Я отправлялся в Лондон или в Париж, чтобы приобрести там одежду, и все продавцы выскакивали из своих магазинов.

– Чемпион! Чемпион! – кричали они, стремясь завлечь меня к себе.

Я арендовал «Конкорд», чтобы встретиться с девушкой, мы гуляли по улице, и весь город остановился. Нас в буквальном смысле слова затаскивали в магазины, мы были постоянно окружены толпой поклонников.

В Лас-Вегасе было еще хуже. Я пошел в магазин Версаче во «Дворце Цезаря», и весь торговый комплекс прекратил работу. Мне оказали максимум внимания. Я осматривал одежду и ни о чем не задумывался – Огромное вам спасибо! – все выглядело просто потрясающе. Мне даже не приходилось пользоваться примерочными. Я просто раздевался до нижнего белья в середине магазина. Я поэтапно раздевался, а сотни людей смотрели через витрину магазина, как я примеряю одежду. В толпе я увидел девушку, которая мне понравилась, и я попросил одного из продавцов впустить ее.

Она вошла.

– Хочешь остаться здесь и помочь мне забрать вещи? Тебе что-нибудь нужно? – спросил я ее. Когда я завершил отовариваться, я выложил за свои покупки 300 000 долларов наличными. Версаче очень рассердился на меня.

– Этот парень тратит слишком много денег, – говорил он всем, с кем мы общались. Но его слова вряд ли находили у кого-то отклик, поскольку он сам тратил больше, чем я.

В этой связи забавно, как раздули историю с Канье Уэстом[115]115
  Канье Уэст (род. в 1977 г.) – популярный американский рэпер.


[Закрыть], который переодевал свою женщину. Я делал то же самое. Мне всегда нравилось одевать своих девушек. Мне казалось, что я возвращаюсь в детство. Я привык смотреть, как моя мать одевала проституток, которые приходили к ней. Она примеряла им различные парики и наряды. И я делал так же. Не потому, что я был таким крутым парнем, просто я часто наблюдал, как моя мать делала это с девушками. Я даже учил Дона, как одеваться. Он одевался так, словно пришел прямо из фильма «Крутой»[116]116
  Фильм 1972 года о наркодилере по прозвищу «Крутой».


[Закрыть].

– Ниггер, ты не можешь быть с нами, если так одеваешься. У нас есть имидж, который мы поддерживаем. Дон, мы крутые, улетные ниггеры. А ты похож на бродягу и бомжа, – говорил я ему. – Ты большой человек, и одеваться ты должен по-другому. Дон, Версаче, – это будущее.

Я способствовал формированию имиджа гангста рэпа и созданию соответственного отношения к миру. Я был представителем этой эпохи. Даже Дон был поражен тем, какой имидж я создал себе в то время. В конце 1988 года Дон попытался как-то приукрасить мой образ, организовав в Чикаго мое крещение Джесси Джексоном. Но это все было полной туфтой. После крещения я взял в отель одну из хористок и трахнул ее.

Мне говорили, что я заново родился в журнале «Джет»[117]117
  «Джет» – американский еженедельник, издающийся с 1951 года и ориентированный на афро-американских читателей.


[Закрыть]. Помните эти слова: «Протяни руку богу, не стремись к звездам. Ты можешь достичь облаков, но не витай там. Протяни руку богу, подай ему руку»? Только все это фигня. Все духовное в то время для меня было сосредоточено в моем члене.

В конце 80-х я провел много времени в Лос-Анджелесе. У меня была квартира в комплексе «Сэнтери Сити», в районе Уилшир. Один мой приятель давал имя своей яхте и в честь этого устроил банкет, где я познакомился с красивой девушкой по имени Хоуп. Она вместе с подругой подошла уже к завершению банкета, когда закуски закончились. Я сидел за столом с большой тарелкой еды, поэтому Хоуп подошла ко мне, возникнув из ниоткуда, и принялась подражать Эндрю Дайсу Клэю[118]118
  Эндрю Дайс Клэй (род. в 1957 г.) – известный американский комик.


[Закрыть]:

– Послушайте, моя подруга готова доставить вам несказанное удовольствие, если вы угостите ужином. Мы с ней умираем с голоду.

Я понял, что она дурачилась. Я пригласил их присесть и поделился с ними едой. У меня не возникло впечатления, что она хочет со мной интима, так что мы просто стали вместе гулять. У нее была масса подруг, и я иногда говорил ей: «Хоуп, мне действительно очень нравится вон та девушка». И она знакомила меня. Я стал для нее старшим братом. У нее постоянно возникали какие-то проблемы с мужчинами. Мне было достаточно посмотреть на ее очередного парня, чтобы определить ей: «Хоуп, этот парень – гей» или «Этот парень никогда не станет заботиться о тебе». Я достаточно хорошо понимал людей. Кроме женщин, которые были в моей жизни.

Мы стали близки. Хоуп в то время ходила в колледж, у нее не было много денег, поэтому я позволил ей пользоваться одной из спален в моей квартире. Но между нами были только платонические отношения. Никто не верил этому, потому что Хоуп была страстной девушкой.

– Майк, ты ее трахаешь. Я знаю, это так, – говорили мне все мои друзья. – Если уж ты трахал ту уродливую жирную шлюху, то эту-то красаву ты точно должен трахать.

Я стал защитником Хоуп. Одним из наших любимых мест был клуб под названием RnB Live. Именно здесь Хоуп повстречала Уэсли Снайпса. Она стала видеться с ним, когда я был в отъезде. Когда я вернулся в Лос-Анджелес, она пришла ко мне в слезах. Уэсли разбил ей сердце: он не хотел больше видеть ее.

– Понимаешь, Хоуп, вот что происходит, когда ты связываешься с парнями такого типа. Тебе нужен честный, настоящий парень, – сказал я ей.

Но Хоуп не желала это слышать. Она предпочла бы, чтобы ей сказали: «Почему ты плачешь, Хоуп? Я надеру ему задницу».

Поскольку она не услышала этого от меня, она сказала:

– Для Уэсли было непонятно, почему я с тобой. Он спросил меня: «Что у тебя общего с таким парнем, как Тайсон?»

Я знал, что это была туфта.

Спустя несколько дней я решил встретиться с Хоуп в RnB. Я подсел и начал интересоваться, как у нее обстоят дела с учебой. И в этот момент мы увидели Уэсли Снайпса. Я извинился и подошел к нему. Уэсли поднял глаза, увидел меня и запаниковал.

– Майк, пожалуйста, только не бей меня по лицу, я этим зарабатываю себе на жизнь, – попросил он.

– Чувак, не волнуйся по поводу Хоуп. Она просто переживает.

И мы оба посмеялись.

Так как в тот вечер я выпил много шампанского, я, увидев Кинена Айвори Уэйанса[119]119
  Кинен Айвори Уэйанс (род. в 1958 г.) – американский режиссер и актер.


[Закрыть], решил, что мне следует сказать ему что-нибудь. Он пародировал меня в комедийном телесериале «В живом цвете».

– Эй, Кинен, можно переговорить? – спросил я.

– Да, Майк, что-нибудь не так?

– Я обидел чем-нибудь тебя или твою семью?

– Нет, а в чем дело?

– Дело в том, что хорошо бы прекратить эти ублюдочные шутки про меня.

Он оправдывался, как мог. И шутки про меня, между прочим, прекратились. Все эти юмористы классно компостируют вам мозги на сцене или перед камерой, но когда они видят меня, у них сразу же возникает горячее желание стать со мной друзьями.

В период моего знакомства с Хоуп я начал тусоваться с одним потрясающим парнем, которого звали Кевин Сойер. У него была пейджинговая компания в Лос-Анджелесе, и его магазин стал местом для тусовки игроков, дельцов, сутенеров. До того как стать известными, там работали Джейми Фокс[120]120
  Джейми Фокс, настоящее имя Эрик Марлон Бишоп (род. в 1967 г.) – американский актер и певец, стал одним из немногих афроамериканцев, удостоившихся премии «Оскар».


[Закрыть] и Джо Торри[121]121
  Джо Торри (род. в 1965 г.) – американский актер и комик.


[Закрыть]. Это было метом для бизнеса. Люди приходили купить пейджеры – и видели там меня, играющего в кости в нарядах от Версаче, с часами в крупных алмазах и с припаркованным поблизости «Роллс-Ройсом».

Кевин был невероятный ловелас. Он обладал харизмой, и женщины любили его, несмотря на то, что он заикался. Я, Кевин и мой друг Крейг Буги устроили соревнование: как много женщин мы могли бы поиметь за день. В то время сексуальные зрелища были в большой моде. Я знакомился с девушками на улице, предлагал им: «Давай пойдем!», – ну, и мы шли. Я был в клубе, прикасался к девушкам, целовал им спину, лизал их кожу, при этом я даже не знал их. Затем я приводил их домой, и мои друзья также занимались с ними сексом. Я получил широкую известность. Я стал известен как парень, который может поехать с тобой за покупками, а затем вернуться домой, чтобы заняться сексом.

Однажды Буги вез меня в районе Филадельфии. Я там готовился к поединку с Бастером Матисом-младшим. Я увидел красивую девушку, идущую по улице. Мне даже не потребовалось что-либо говорить: девушка сама запрыгнула на заднее сиденье автомобиля.

– Куда мы едем? – лишь поинтересовалась она.

В другой раз я сидел в такси в Нью-Йорке с девушкой, с которой я познакомился. Она разделась прямо в такси и стала заниматься со мной сексом. Дело происходило даже не в лимузине, а в обычном желтом такси. Я подумал: «Ничего себе! Ну ладно, раз так».

По-моему, мне было предопределено поступать так. Все мои герои именно так вели себя с женщинами. Кто-то должен был сказать мне: «У этого будет плохой конец». Но не оказалось никого, кто сделал бы это.

Я начал делать у себя дома видеосъемки сексуального характера. Буги подготавливал место действия, устанавливал в нужном месте камеру, а затем прятался в шкафу и подсматривал. Они называли меня «Смещающим матку» или «Разрыхлителем таза». Я показывал записи своим приятелям, а затем все стирал. Если бы кто-то из них смог получить это на руки, то порносъемки с участием Кардашьян[122]122
  Кимберли Ноэль Ким Кардашьян (род. в 1980 г.) – американская звезда реалити-шоу, актриса, фотомодель, светская львица, фигурантка многочисленных секс-скандалов.


[Закрыть] получили бы индекс «детям до 13 лет».

В те дни я много пил и участвовал во всевозможных вечеринках. В Чикаго у меня была девушка по имени Кармен. Она была славной девушкой-католичкой из приличной семьи – слишком приличной, чтобы тусоваться с нами. Как-то вечером я был вместе с ней и Эриком Брауном, которого все называли Эбом, в одном чикагском ночном клубе. Был организован конкурс на лучшую сексуальную леди, и какой-то парень во время него проявил к Кармен неуважение. Я ничего не сказал, но был весьма рассержен. Думаю, парень считал, что он тем самым поддевает Майка Тайсона. Я потихоньку проскользнул за ним в туалет и произнес речь:

– Слушай, чувак, мне глубоко наплевать на разных девах. Но тебе лучше меня все же не подъе… вать. И чемпионское дерьмо тут совершенно ни при чем. Мы можем с тобой выяснить, кто из нас чемпион, прямо здесь.

У парня на лице был написан ужас. В этот момент в туалет ввалился Эрик с охранниками клуба и оттащил меня от него. Я был изрядно пьян, поэтому я выскочил из клуба и прыгнул в свою машину. Тем вечером у меня был лимузин с джакузи в конце салона. Я велел шоферу отвезти меня в южную часть города. Эрик пришел в ярость, когда понял, что я ушел из клуба, поэтому он позвонил водителю лимузина:

– Где вы?

– Мы на Шестьдесят седьмой и…, – ответил водитель.

– Что?! Даже я никогда не забирался так далеко, – заволновался Эрик.

– Как мне следует поступить? – спросил водитель.

– Встретимся у отеля «Ритц-Карлтон», – ответил Эрик.

Мы направились обратно к отелю. Я и не подозревал, что мой лимузин сопровождало около тридцати автомобилей, и все они были с женщинами. Они следовали за нами с тех пор, как я покинул клуб. Когда я вышел из лимузина у «Ритц-Карлтона», меня там уже ждал Эрик. Но я прежде всего достал пачку денег, обошел все машины, которые сопровождали нас, и бросил на каждую несколько стодолларовых купюр.

– Какого черта ты делаешь, Майк? – спросил Эрик.

– Это все, что они хотят. Денег, – ответил я.

Я вошел в отель, Эрик следом за мной.

– Что ты здесь делаешь? – поинтересовался я у него.

– Я ждал тебя, – ответил Эрик.

– Мне совершенно не нужно, чтобы меня кто-то ждал. Я пришел в этот мир сам, и сам уйду, – сказал я.

– Хорошо, скажем так: мне придется остаться с тобой этим вечером, так что ты вполне можешь позлиться на меня, – был ответ Эрика.

Мы сели в лифт, чтобы подняться в номер. Так как я был голоден, мы, выйдя из лифта, направились в ресторан. К нам подошел белый чувак небольшого росточка и сообщил:

– Извините, мистер Тайсон, но ресторан уже закрыт.

Я схватил его за шею, поднял в воздух и сказал:

– Накорми меня. Не обращайся со мной, как с ниггером.

Пятнадцать минут спустя перед нами был накрыт роскошный обед. Я съел свою порцию, затем принялся за порцию Эрика. И вдруг я сломался:

– Послушай, зачем она так поступила со мной?

Я все еще не мог оправиться от проблем с Робин.

– Успокойся, – попытался утешить меня Эрик.

– Это просто сука. Ведь я любил ее. Она не должна была так поступать со мной, – простонал я.

Настроение у меня резко упало, поэтому Эрик достал телефон и позвонил матери Айзеи Томаса, Мэри. Она была прекрасной женщиной. Мэри начала утешать меня, и буквально через несколько минут я почувствовал себя лучше.

Казалось, стоило мне только выйти из дома, как на меня наваливалась очередная проблема. Зачастую это была даже не моя вина. Однажды я в Нью-Йорке отдыхал с одной испанской девушкой. Она была автоинспектором в одном из городских микрорайонов. Я знал, что если она наведет марафет, то будет просто великолепна. Я купил ей необходимый макияж и классной одежды, и она стала выглядеть потрясающе. Вечером я пригласил ее и некоторых моих подруг в китайский клуб, весьма модный в то время, и мы заняли столик. Был я и восемь девушек. Я был похож на сутенера. Ничего удивительного, что какой-то парень подошел к нашему столу, чтобы пообщаться с девушками. Я не видел в этом никакой проблемы и был спокоен. Парень даже не разговаривал с этой девушкой, копом, как вдруг она вскочила с поднятыми руками и закричала ему: «Стой! Не приближайся! Эти дамы не желают тебя видеть!»

Я смотрел на эту сцену и думал про себя: «Что, черт возьми, происходит?»

За соседним столиком, от которого и подошел этот парень, раздался смех: молодые люди смеялись над девушкой. Не успел я оглянуться, как она подошла к парню, который смеялся громче всех, поставила стоймя и ударила прямо по голове. Она была в полной боевой готовности.

Можно было бы предположить, что девушки за столом были рады, что она защищала их, но на самом деле они испугались ее.

– Майк, ты должен сказать этой суке, чтобы она убиралась отсюда, – сказала одна из моих подруг. – А что, если обо всем этом пронюхает пресса?

– Детка, ты всех здесь напугала, – сказал я девушке-копу. – Тебе лучше уйти.

Я не мог в это поверить. Она врезала по голове взрослому человеку, который не делал ничего плохого, как и его друзья. О-о, мой бог!

Одной из причин, почему я не собирался долго жить на этом свете, являлось то, что я считал себя самым плохим человеком в мире, как на ринге, так и на улице. И если к этим внутренним комплексам еще добавить алкоголя, то могло случиться все что угодно. Казалось, у меня всегда была какая-то цель, но что я искал, в чем заключалась проблема? Я постоянно был в обиде на окружающих. Я постоянно чувствовал себя опустошенным. Даже после Мексики у меня оставалась обида на то, что я рос в бедности, что моя мать умерла, что у меня нет семейной жизни. Мое чемпионство лишь обострило это чувство.

Я создал образ «Железного Майка», этого чудовища, пресса подхватила его, и весь мир стал бояться этого парня, парня, ради которого женщины могли изменять своим мужьям и бросать их на ночь. Образ большого отвратительного подонка возбуждал и одурманивал, но внутри я по-прежнему оставался маленьким зверьком, испуганным ребенком, который боялся, что над ним будут смеяться.

Однако я должен был играть свою роль, ничего другого мне не оставалось. Однажды вечером я на «Бентли» приехал в один нью-йоркский клуб. Я был пьян и вообразил себя крутым парнем. Я стал приставать к какой-то женщине, ее мужу это не понравилось, он вытащил пистолет и направил его на меня.

– Ну, давай, стреляй, ублюдок! Ты, сука, ниггер! Я трахну твою жену! – закричал я.

Я нес что-то непотребное. Аллах свидетель, я был безумно рад, что тот парень не решился убить меня. Он был горазд молоть языком, но что касается всего остального – он не пошевелил и пальцем.

Когда я начал работать с Доном, у меня было два приятеля из Олбани, Рори Холлоуэй и Джон Хорн, которые входили в мою команду. Они пытались удерживать меня от общения с толпой хулиганствующих рэперов, но те мне нравились. В то время эти ребята помогали мне, они понимали мою боль. Один раз я был в клубе в Лос-Анджелесе с Джоном Хорном и Джеймсом Андерсоном, моим телохранителем в то время. Мы общались с Фелипе, владельцем клуба. Я заказал кабинет с Майклом, двоюродным братом Фелипе. Когда мы входили в него, кто-то заорал: «Эй, Майк, если хочешь настоящих телохранителей, возьми «Крипов»[123]123
  «Крипы» (от сокращенного cripples – «калеки», «инвалиды», «хромые»; прозвище возникло после того, как члены банды начали носить с собой трости, подчеркивая свой статус «официальных» сутенеров) – название афроамериканской уличной банды, действующей преимущественно в Лос-Анджелесе и отличающейся особой жестокостью; символикой банды является синий цвет одежды, тогда как у их соперников, банды «Бладс» («Кровавые»), отличительным признаком является красный цвет.


[Закрыть] из Лонг-Бич!»

Хорн подумал, что это был какой-то эстрадный комик, и отпустил в ответ шутку насчет того, что он как-то вместе с женой был в районе «Крипов» в красном комбинезоне. Он думал, что ребята будут смеяться, но ему даже не дали договорить:

– Врешь! Ты никогда не был, мать твою, в моем районе в красной одежде[124]124
  Клановые цвета «крипов» – синие.


[Закрыть]!

Как только один из этих парней произнес это, все стало ясно.

Парень пришел в ярость и вытащил пушку, его приятели последовали его примеру.

– Забери своего дружка, Майк, забери его, – велел парень.

Я не знал, что мне делать. Я протянул руку и принялся нести какую-то чушь:

– Мой друг просто неудачно пошутил. Ударим по рукам, замнем это.

Я смог разрядить обстановку. Тот парень, Трейси Браун, стал одним из моих лучших друзей. Он был настоящим пижоном. Он отмотал в тюрьме пятнадцать лет, а когда вернулся домой, его убили. Он был прекрасным другом.

Я постоянно должен был спасать задницу Хорна. Он был весьма высокомерным парнем. Как-то вечером мы пошли в Чикаго на игру баскетбольной команды «Чикаго Буллз». С нами пошел Уолтер Пэйтон, со мной были Эрик и Джон. Мы приехали на лимузине с джакузи, были одеты в белые норковые шубы. Мы с Джоном прошли в туалет, где небольшой парнишка захотел было пожать мне руку. Джон сказал ему: «Прочь с дороги!» – и грубо толкнул его. Это, действительно, было оскорбление. Парень просто оцепенел.

– Немедленно извинитесь, и все забудем. Если вы не сделаете этого, у вас будут большие проблемы.

Я сразу просчитал ситуацию. Небольшого роста парень вел себя так, что было очевидно, что он принадлежит к какой-то банде.

Джон, наконец, просек все это, извинился и пожал парню руку.

– Спасибо, сэр, – сказал тот. Затем он пожал мне руку и поцеловал меня. Когда мы вышли из туалета, вокруг этого парнишки было около пятидесяти чуваков.

– Мы любим тебя, чемпион! – прокричали они мне.

Я тогда сказал Хорну, что я уже устал вмешиваться и защищать его, мне надоели возникающие конфликты. Я постоянно должен был всех успокаивать, выпускать пар и утрясать ситуацию с дулом у своего виска, хотя это меня, по идее, должны были бы защищать.

Вначале я сам выступал в роли своего собственного телохранителя, но это оказалась далеко не лучшая идея. Я не мог избивать людей только за то, что они хотели получить у меня автограф. У меня от этого было поганое настроение. В конце концов мне организовали настоящих телохранителей. Не для того, чтобы защищать меня от публики, а чтобы обеспечить защиту публики от меня. У меня был друг по имени Энтони Питтс, мы вместе тусовались в Лос-Анджелесе. Я знал, что Энтони мог бы потенциально быть хорошим телохранителем, потому что однажды вечером был свидетелем следующей сцены. Мы сидели в первом ряду на игре баскетбольной команды «Лейкерс», и один невежливый фанат, потерявший над собой контроль, оступившись, свалился прямо на Энтони, сбил его с ног и даже не извинился. Энтони поднялся и вышвырнул этого ублюдка прямо на площадку. Я воскликнул тогда: «Черт побери!» Игра продолжалась, а этот парень валялся без движения прямо на площадке. Когда появилась полиция, чтобы забрать его, им пришлось утаскивать тело с площадки при продолжавшейся игре, которая так и не остановилась!