Текст книги "Позвольте представиться!"

Крот глянул сначала на дверь, потом – на меня. Сейчас я принял бы от него любую издевку. Но он даже взглядом не упрекнул, метнулся к двери. Похоже, вся его вредность осталась там, где безопасно.

Крот толкнул дверь. Над ней вдруг замигала красная лампочка, а по полу и по нашим лицам заметались алые полосы.

«Несанкционированное проникновение! Несанкционированное проникновение! Несанкционированное проникновение!»

Динамик в углу надрывался, будто стремился обезвредить злоумышленников одними только мощными ударами звука.

– Скорей, может, есть другой выход!

Мы с Кротом бросились осматривать, ощупывать стены. На мгновение в комнату занырнул призрак, бессильно заметался и убрался назад в коридор. Может, он и правда не хотел нам зла, только какая теперь разница.

Динамик надрывно вопил о проникновении, мешая собраться и подумать. Как тут вообще что-то уцелело? Наверное, какие-нибудь важные данные, которые нам при всем желании не украсть. И, конечно, в таких местах не делают несколько выходов. Как следует в этом убедиться мы не успели.

Откуда-то сверху – скрежет и шипение.

Я, может, не заметил бы, но вдруг запах затхлости в воздухе сменился резким, химическим. Не сговариваясь мы с Кротом задрали головы: прямо под потолком открылись небольшие окошечки, и воздух над нами заколебался – газ!

Сначала я еще пытался подтянуть ворот куртки к самым глазам, дышать через ткань, но запах почти не ослабевал. Я перестал ощущать ноги – в первые минуты только пальцы, потом до самых коленей. Крот тоже рухнул на четвереньки. Мы поползли к замуровавшей нас двери. Сначала помогая ногами, потом – на одних руках.

Лежа на животе, молотили кулаками в глухую равнодушную поверхность.

Раньше сюда наверняка сбежалась бы охрана, а теперь – никто. И услышать тоже некому. Единственные существа, знающие о нашей беде, не могли помочь.

Я изо всех сил старался не думать, что нам остается только лежать без движения под ор сирены и медленно умирать. Если повезет, удастся потерять сознание…

Я мог только едва-едва моргать, и, пусть мы вряд ли лежали так хотя бы полчаса, мне уже начинало казаться, что я сойду с ума. От бессилия, от страха, от невозможности забыться из-за навязчивого голоса, бьющего из-под потолка. Наконец он стих сам собой. Только красная лампочка продолжила мигать. И если раньше мрачная тишина Брошенок угнетала, в нее хотелось плеснуть смехом, болтовней, то сейчас казалось, что нет ничего блаженнее отсутствия звука. Будто оглох на мгновение, и это было до странности хорошо.

А потом я услышал что-то за дверью. Кто-то топтался, скребся, возился. Несколько ударов – тишина. И тогда я испугался по-настоящему. Смерть от жажды долгая и случилась бы не прямо сейчас. А еще она хоть и ужасна, но все же понятна. Но если сюда ворвется кто-то… Кто-то, кого я не мог и представить, тогда… Я боялся, что страх будет слишком огромным. Зато все случится быстро.

За дверью снова стало тихо. Может, от газа, от неподвижности и долгого звучания сирены в ушах мне просто показалось? Я даже не мог спросить Крота, слышал ли он то же.

И тут снова: шаги, возня. Дверь медленно отворилась внутрь. Задела мою голову – хоть я и не мог двинуться, но чувствовал все отлично. Тот, кто входил, видимо, понял, что мое тело мешает открыть дверь, и двигался осторожно. Тогда я увидел этого кого-то…

Захотелось вскрикнуть, подскочить, но я мог только дважды моргнуть и произнести про себя: «Алиса…»

Она протиснулась в щель, в секунду огляделась. Я уже принюхался к специфическому запаху парализующего газа, но Алиса сразу ощутила, сморщила нос. Времени у нее было не так много, но она не суетилась. Задержала дыхание, подхватила меня под руки, поволокла в коридор и усадила, прислонив спиной к стене. Продышалась и только потом ринулась за Кротом.

Мне невольно пришла мысль, не останусь ли я таким навсегда? Алиса, конечно, придумает, как вернуть нас в убежище, но я не хотел, не хотел быть таким. Я стал изо всех сил втягивать в себя воздух, чтобы прогнать из тела отраву, и вдруг ощутил, что уже слегка могу шевелить губами. Сразу стало так хорошо, будто пробежался за руку с Хани. Хани… Только бы и она не попала под одну из таких охранных систем.

– Откуда ты здесь взялась? – еле пережевывая слова спросил Крот.

– У меня было видение, – загадочным голосом ответила Алиса, а потом уже издевательски добавила: – Что вы во что-нибудь вляпаетесь без меня! Я шла за вами, дурень. Вы бы так и не заметили, если бы не решили какого-то черта сунуться за эту дверь.

– Так это тебе, значит, надо сказать спасибо? – Крот явно пытался возмутиться, но язык еще плохо его слушался, и вышло вяло. – О, как мы признательны, что из-за тебя оказались в газовой комнате!

В интонациях все равно проступил прежний ненавистный мне Крот, но я внезапно не ощутил раздражения. К тому же он был прав: мы не полезли бы туда, если бы не заметили слежку Алисы.

– Из-за меня вы до сих пор не в ней, – отрезала она.

И это тоже была правда. Не здесь, так в другом месте подобное могло случиться. И не помог бы уже никто.

– Может, я и считаю, что вы ерунду затеяли, но не могу позволить, чтобы из-за своей дурости вы тоже погибли.

– Тоже погибли? – Я вдруг разом ощутил, какой подо мной ледяной пол, как холодит спину стена. – Тоже – как кто?

Алиса совсем по-девчоночьи опустила глаза.

– Никто… Я правда надеюсь, что Хани жива, но она бы вернулась, хотя бы попыталась. Мы ее уже нашли бы, разве нет? Что, если она тоже забрела в какое-то такое место?

– Но нас-то ты вытащила! Вот и ее вытащим мы.

– Ага. Точно. И ее – мы…

* * *

Отправиться дальше сразу, конечно, не получилось, да и спустя час мы все еще двигались неверными шагами. Алиса предлагала вернуться, но и я, и Крот решительно отказались. И так сколько времени ушло впустую.

Призрак ожидал нас и, как только мы выразили готовность идти, поплыл вперед. Теперь он двигался быстрее, чем поначалу, но, может быть, мне просто так казалось, потому что ноги я переставлял с усилием.

Алиса шла позади нас, и я прямо-таки затылком ощущал, как она недовольна тем, что пришлось расстаться со своей осторожностью и шагать прямиком в ловушку, как она считала. Я уж не стал говорить, что призрак-то наверняка о ней и раньше знал: его полупрозрачные приятели ведь изо всех щелей торчат. Или призраки не умеют переговариваться на своем призрачном?

Вдруг на полу, прямо посреди очередного коридора, я увидел пластмассовую заколку. Заколку Хани. Я схватил ее и сжал в кулаке. Еще бы знать, что это значит… Ну, кроме того, что идем мы правильно. Она сама бросила или уронила, когда… Нет, вот об этом «когда» думать совсем не хотелось.

– Вон еще! – крикнул Крот через минуту и, пробежав вперед, наклонился за чем-то. Да уж, он всегда видел лучше меня. – Ее брелок. А наша курочка не такая и курочка. Еще бы пораньше сообразила.

– У нее имя есть. – Может, я теперь и не обратил бы внимания на насмешку в свой адрес, но только не над Хани.

– Расслабься, я ж любя.

Мы нашли еще носовой платок и красный проволочный браслет прежде, чем увидели приоткрытую дверь. И тут мне послышалось, будто наш провожатый зашептал «там, там» и проплыл прямо сквозь дверной пластик. Я уже понял, что внутри, но почему-то боялся заглянуть. А вдруг…

Алиса рванула на себя дверь, прежде чем я набрался мужества.

В помещении сидела Хани. Живая…

Я так и стоял дураком, хотя мне отчаянно хотелось кинуться к ней и обнять. Мы ведь друзья, но как она отнесется? Как посмотрят Крот и Алиса? И вообще, может, Хани и не подозревала, как мы волновались, как боялись?

Она вскочила пружинкой и через мгновение уже висела у меня на шее, тычась каштановой макушкой мне под подбородок.

– Вы нашли, нашли меня, – всхлипнула тихо мне в рубашку.

Я неловко соединил руки у нее за спиной. Вот дурак: конечно, ей одной было куда страшнее, чем нам!

Так странно и приятно оказалось ее обнимать, но тут подала голос Алиса, и Хани смущенно отскочила. От ее карих глаз по веснушкам на щеках ползли две мокрые дорожки.

– Ты чего не вернулась? Куда тебя понесло? – накинулась на нее Алиса.

– Я хотела сразу назад, правда, но он меня очень-очень просил. – И Хани повернула лицо к застывшему посреди комнаты призраку. – Так звал, что я… Я не знаю. Я пошла за ним. А когда поняла, что я уже так далеко и вряд ли сама смогу вспомнить, как домой идти, оставила вам следы. Вы ведь их подобрали, правда? Особенно браслет…

Я вернул браслет Хани, и она радостно нацепила его на правое запястье.

– И что, призрак позвал тебя сюда? – вскинула бровь Алиса.

– Да, и… – Хани вдруг погрустнела. – Я не уверена, что он хотел мне показать именно это, но сами посмотрите.

И она кивнула на соседний зал, отгороженный стеной с огромным окном. Мы вошли.

– Это что, гробы?!

Они рядами лежали по всей комнате и были открыты, будто ждали. Я подошел ближе и отшатнулся. Гробы были подписаны. Все. И так вышло, что на ближайшем ко мне была табличка с надписью: «Хани Джонс». Ко мне подбежали Алиса и Крот, мы вместе принялись читать. Здесь были все наши: и Колено, и Тихий, и Джеф.

«Каспар Шнайдер» – настоящее имя Крота, «Алиса Вилле», «Сергей Тихонов», «Джеффри Моррис», «Колин Блэк» и мое – «Алекс Фишер». Были здесь и незнакомые имена, а часть гробов вообще оказалась погребенной под рухнувшим потолком. Похоже, зал был куда больше, чем могло показаться, но из-за обвала пролезть дальше нам ни за что не удалось бы. Да никому особо и не хотелось. Каждый остановился напротив «своего» гроба и вглядывался в его пустые белые недра. Хани, стоявшая в дверях, тихо произнесла:

– Еще и поэтому я осталась ждать здесь…

– А это твой призрак тоже объяснил? – взвилась Алиса. – Что это все значит?

– Я его не настолько хорошо понимаю, хотя здесь и слышу чуть лучше. Но все равно только отдельные слова, настроение…

– Настроение?! Может, нас тут готовятся в жертву принести!

– Алиса, прекрати! – Уж я-то не сомневался, Хани не стала бы от нас ничего скрывать. – Она-то тут при чем? Мы даже толком не знаем, что это и зачем.

– Вообще-то, – подала голос Хани, – призрак хотел, чтобы я пошла за ним дальше, но там на дверь упала какая-то штуковина, и мне одной ее не сдвинуть.

«Да, да, туда», – снова шепот, и по тому, как насторожились остальные, я понял, что они тоже услышали. Неужели Хани ничего не выдумала, просто ее чувства острее? А в этом месте и мы тоже понимаем призрачные слова.

– Мы никуда не пойдем. – Алиса решительно мотнула головой. – Возвращаемся.

Теперь, когда Хани стояла рядом, в безопасности, я был целиком согласен с Алисой. И все же любопытство настойчиво предлагало сходить и посмотреть. Мои сомнения разрешил Крот:

– Если это правда гробы, то кто, вы думаете, нас собирается туда положить? Да, давайте вернемся и поможем родителям принести нас в жертву, или что они там еще удумали. А то ведь им нас еще искать придется, беда-то какая.

Алиса насупилась, но все же кивнула. А потом, чтобы оставить за собой хоть какое-то последнее слово, сказала:

– Но вы еще вспомните меня, когда это окажется ловушкой!

«Ловушка, ловушка», – зашелестел призрак, и Алиса победно глянула на Крота.

* * *

Мы пошли, конечно. В смысле не домой, а дальше, куда хотел призрак. Хоть Алиса и не признавалась, но и ей наверняка хотелось узнать, что там такое за заваленной дверью.

Дверь прижала одна из тех высоких штуковин, усыпанных кнопками и негорящими табло, о назначении которых мы ничего не знали. Упала она так удачно, что дверь под ней даже не угадывалась: наверняка туда не лазили даже пра-пра. Теперь-то уж никто из нас не повернул бы назад. Ведь мы могли увидеть что-то нетронутое из того, прежнего мира.

Вчетвером мы, хоть и не без труда, смогли столкнуть штуковину, и она с грохотом повалилась на пол. Мы, конечно, и не надеялись, что прямо за дверью увидим нечто особенное, но все равно немного расстроились, когда перед нами оказался самый обычный коридор – такой же, как сотни других, излазанных вдоль и поперек. Только освещение здесь было немного иное – ярче, живее. Мне даже показалось, что с каждым шагом призрак становится четче. По-прежнему полупрозрачный, но уже не просто смутный детский силуэт, а вполне себе светловолосый мальчик в чем-то вроде комбинезона без рукавов.

А еще появились голоса. Много-много. Будто кто-то впрыснул мне в голову тысячи чужих мыслей. Даже показалось, будто метка над виском разогрелась. Но меня это почему-то не испугало, будто даже казалось… Привычным?

Совсем скоро мы услышали гул, словно за стеной работало что-то большое. Я бы удивился, что здесь еще что-то может функционировать, если бы сам пару часов назад не напоролся на сигнализацию. Воспоминание не прибавляло смелости, но рядом были Крот и Алиса, а еще, конечно, Хани, так что чего мне бояться?

Помещение, куда мы вошли, заполнял шум. Еще здесь стоял здоровенный компьютер с маркировкой на корпусе «Морфей-0748». В убежище мы видели работающие компьютеры, но большей частью они были персональными – пусть даже и промышленными, но все равно не такими огромными. От него к стенам тянулись тысячи проводов и проводков, так что они покрывали почти весь пол.

Призрак-провожатый стоял здесь же, а рядом с ним – еще несколько полупрозрачных детей, причем двое совсем маленьких, не старше трех лет. Я понадеялся, что все они не умерли…

Мы застыли и оглядывали махину и не очень-то понимали, зачем нас сюда привели и тем более чем тут можно помочь. И пока мы вот так растерянно изучали комнату, призраков стало больше. Ровно на четыре. Они стояли перед нами… Вернее, мы стояли перед… Собой? Наши копии, такие же просвечивающие насквозь, как остальные фантомы.

Выйти из ступора и произнести какие-то слова смогла лишь Алиса:

– Что это за?..

– Это ловушка, – прошелестел голос Алисиного двойника.

– И да и нет, – отозвались остальные призраки вокруг нас.

– Нужно было, чтобы вы пришли, но слышала нас только она. Да, только она. Яркое сознание.

Детские пальчики нацелились на Хани. Она съежилась рядом со мной, будто ее в чем-то обвиняли и собирались вот-вот наказать.

– Мы позвали ее, чтобы вы все пришли. Вы нам нужны. Помогите!

Помогите, помогите, помогите… Помогите!

Голоса хором врезались в голову. Показалось, что меня сейчас собьет с ног. Хани даже покачнулась. Но упасть не успела, «Морфей-0748» загудел громче, и голоса стали далеким молящим о помощи фоном.

Одна из стен оказалась раздвижными дверями, которые открылись в слепящий свет и простор. Залы, выходящие один из другого, и так далеко-далеко вперед. Вокруг только стерильно-белый и светло-серый, будто создатель этого места не знал ничего о других цветах.

В залах стояли гробы.

Точно такие, как те, что мы видели открытыми, но эти все были запечатаны. В первом зале лежали совсем маленькие, и когда Хани заглянула внутрь одного через окошечко сверху – вскрикнула. Там оказались младенцы. В каждом-каждом из сотен гробов. И каждый гроб был подписан, как и наши.

– Боже, что это такое?

Алиса никогда раньше не говорила «Боже». Так выражались родители, не мы. Но в этом ужасном месте мне самому хотелось произнести что-то подобное.

– Да ведь они не мертвые! – вдруг воскликнул Крот. – Вот тут, смотрите…

На боковой стенке «гроба» мигали какие-то цифры, а еще там было что-то вроде штампа «дата погружения в криосон».

Да они заморожены! Я вгляделся в окошечко. А ведь правда: ледяное голубоватое свечение, изнутри на смотровом окне заметно немного инея… Значит, не гробы? Криокапсулы. Кажется, так называли те штуки, в которых замораживали людей для отправки в колонию. Что тогда они делают здесь? И еще один вопрос, возможно, даже более важный:

– А что мы тогда видели раньше?

Мы бросились через первый зал в следующий. Потом еще в один. Чем дальше, тем старше становились замороженные. Мы всматривались в их лица, разглядывали запакованные в одинаковые облегающие комбинезоны тела. Круглые металлические пластинки на висках и цифровые коды на руках.

А потом глядели на свои.

Мне хотелось встряхнуть каждого из друзей, особенно Алису, спросить то, что всем понятно, но во что невозможно поверить: «И мы тоже?! Мы такие же?!» Но вместо меня вопрос задал Крот:

– Это что, получается, мы постарше родаков будем?

И засмеялся. Хорошо уметь вот так – улыбаться, когда хочется кричать. Я так не мог, но от его слов меня немного отпустило. Да, похоже нас и правда нашли и разморозили, а потом вырастили как своих. И да, мы всегда знали, чувствовали, что отличаемся, разве нет?

Мы шли через залы, похожие друг на друга, – менялись только лица и имена замороженных. Их метки на висках соединялись с капсулой пучком зеленоватого света, а от самих криокапсул хвосты проводов уходили к центральному компьютеру. Я невольно коснулся круглой пластинки на своей голове и подумал, связан ли я еще с общей сетью? Похоже, что да, ведь я видел призраков, а Хани – даже слышала. «Яркое сознание». Наверное, тот светловолосый мальчик – тоже такое же «яркое сознание». И мне показалось, что в одном окошке я даже увидел его скованное холодом лицо.

Я наверняка ошибся, здесь ведь тысячи людей. И все же… Ведь все те призраки – это они? Часть их личности, их сознания, умноженная и выпущенная на волю «Морфеем-0748», который длил жизнь замороженных. Уже так долго… Может, поэтому мы здесь? Потому что времени осталось не так много? Но что мы можем? Разморозить всех этих людей? Да их же тысячи, вчетвером мы и за год не управимся. И эхом прозвучал вопрос Хани:

– Что мы будем делать? Как нам их разбудить?

Будто это само собой разумелось, что мы должны их будить. Алиса так не считала:

– Если, – с нажимом на первое слово, – мы решим их будить.

– Но… а как еще? Разве мы теперь можем просто так уйти, зная, что они здесь? – спросил я.

– А вот так, Алекс. Ты представляешь, сколько их тут? Их в разы больше, чем нас и родителей. Что это за люди? Что будет с нами, если все они разом станут частью нашей жизни?

– Что, свое место потерять боишься? – хмыкнул Крот. Вот уж некстати было подпускать ей шпильку, если хотел уговорить… Но Крот, оказывается, и не думал уговаривать: – Вообще-то, я с Алисой согласен. Может, они какие заразные или бракованные? Чего они тут болтаются, не зря же их не взяли в колонию? Короче, я против.

Я не сразу нашелся что и сказать. Сразу было ясно – мы с Хани в меньшинстве. Два не равно двум, когда на одной стороне Алиса и Крот. Такое вообще случилось впервые, насколько я помнил. И все равно… Ведь так нельзя, нельзя!

– А если бы я, я был в одной из этих камер сейчас? Вы бы и меня оставили?

– Не глупи, – отрезала Алиса, – ты свой, а они нам никто, чужие. В конце концов, они все равно ничего не чувствуют, оставлять их не жестоко даже, а просто… Просто никак.

– Неправда! Их сознание живо, Хани их слышала, да мы все слышали. А знаешь почему? Потому что они не чужие. Вот, – я ткнул в свою метку, потом задрал рукав, обнажая код «ПО 0748–2485», – они – такие же, как мы! Или мы как они. Даже цифры эти на компьютере – 0748 – как у нас на руках. Мы-то сами не больные и не бракованные. Так что вовсе они не никто. Они свои, как ты, как Хани, как я! А вы сами, и ты, и Крот, говорили же… Ваши ведь слова, ну? Своих не бросают!

Выплеснул и сам понял, как наивно, по-детски прозвучало. Да эти двое меня сейчас на смех поднимут. И ладно бы, плевать, но не при Хани… Я приготовился отвечать – кулаками, если надо.

– Не бросают, – вдруг совершенно серьезно ответила Алиса. И даже Крот не съехидничал, а тоже кивнул почти торжественно.

Я еще не совсем поверил и ощутил, что стою сжав кулаки, подавшись телом вперед. А Хани смотрела на меня с гордостью.

– Ты прав, – продолжила Алиса. – Мы попробуем.

* * *

Никто из нас раньше не размораживал людей. Можно было, конечно, позвать родителей, ведь у них-то, как мы выяснили, какая-никакая практика была, но мы не стали. Новые споры – именно то, без чего сейчас очень хотелось обойтись. Из-за отсутствия опыта начать решили со взрослых. Не то чтобы их было совсем не жаль, но все же.

«Морфей-0748» явно не мог сам открыть капсулы, иначе помощники ему не понадобились бы, поэтому мы стали искать какие-нибудь кнопки или что-то в этом роде. На крышке капсулы, прямо под смотровым окном, нашлась панель, реагировавшая на прикосновения пальцев.

Первым подопытным выбрали мужчину – еще не совсем старика, но с серебринками в волосах. Потыкали в панель – не наугад, конечно, но почти. Крышка отъехала не сразу, но мы поняли: что-то происходит внутри. Наверное, надо было медленно привести человека в чувство, подготовить тело к разморозке. Мы понимали и ждали.

– Я в колонии? На ОЗ 1206? – сиплым голосом спросил мужчина, едва открыв глаза. – Почему здесь дети? Где персонал?

– Ты на старушке Земле, – хихикнул Крот, и Алиса тут же выдала ему затрещину.

– Вы на Земле, – повторила она, оттесняя Крота от капсулы. – А мы…

– На Земле? Какого черта? Я… Вылет задержали? Что случилось? Почему вы меня разморозили, кто позволил?

– Мы не знаем, почему вы не улетели. На самом деле – только не переживайте, пожалуйста… На самом деле с тех пор прошло больше сотни лет.

– Да это шутка какая-то, да? Розыгрыш? – быстро-быстро заговорил мужчина, бегая глазами, будто в поисках понимающих зрителей, которые вот сейчас-то ему всю правду и расскажут.

– Нет, извините, – пожала плечами Алиса, – все именно так, как я вам сказала. У нас тут убежище недалеко, мы вас нашли случайно. Ну, почти.

Мужчина замолчал. Он осмотрел всех нас, до него, видимо, стало доходить, что никто тут не шутит. Попытался вылезти из капсулы и встать, упал на колени. Наконец он увидел весь зал и остальных, которые тоже не улетели. И тогда он взъярился:

– Какого ж хрена? Мать вашу, какого? Мы строили эти гребаные «Ковчеги», нам обещали! Нам… Нас же заморозили, да? Нас же суки эти заморозили! Чтобы лететь, так какого ж дьявола я здесь? А?

Он попытался ухватить за ногу стоявшую рядом Алису. Та отскочила.

– Успокойтесь! Слышите?

Нам нечего было его бояться. Уж я-то знал, каково это, когда руки-ноги не слушаются. Мужчина еще не скоро оклемается настолько, чтобы причинить нам вред. И все равно – с проступившими на лбу венами, с перекошенным ртом, тянущийся к нам, он выглядел жутко.

Поняв, что до нас ему не добраться, мужчина пополз к соседней криокапсуле. Ударил кулаком по крышке. Еще, еще. Так слабо, что она не качнулась даже. Тогда он потянулся к проводам.

– Не трогай, ты! – Крот кинулся к нему.

В то же мгновение метка на виске размороженного вдруг ярко вспыхнула, и он повалился на пол.

«Морфей»? Я не сомневался. Защищает своих подопечных.

– Мы должны еще попробовать, – сказал я. – Этот просто псих, не повезло.

– Подожди, – остановила меня Алиса. – Скольким еще мы позволим причинить вред? Одного уже слишком много. Думаю, неслучайно среди призраков нет взрослых. Похоже, им не принять все случившееся. Надо начать с детей.

– Тогда я знаю, с кого!

И я повел всех в зал, где видел светловолосого мальчика. Мне не показалось – он и правда был там или кто-то очень похожий. Но ведь могли же мы рискнуть?

Криокапсула не открывалась, наверное, целую вечность. А когда открылась, мы все, не сговариваясь, сказали:

– Привет!

И он улыбнулся. Тепло и открыто. Так улыбаются старым друзьям.

* * *

Другие дети тоже не кричали и не бросались на нас. Конечно, всех сразу мы разбудить не сумели, но постарались открыть как можно больше капсул, прежде чем отправиться в убежище за помощью.

А еще мы кое-что нашли… То, как назвали всех этих замороженных людей: «Проект „Оставленные 0748“».

О них – о нас! – не забыли. Не поломался один из «Ковчегов», которые жители Земли строили все вместе для общего спасения, не было опоздания с вылетом… Нас замораживали, заранее зная, что оставят здесь. И таких «Проектов», судя по номеру, – сотни! Очень удобно, если не хочешь, чтобы половина населения взбунтовалась из-за того, что летят только избранные.

Но тогда я и остальные были слишком малы, чтобы что-то понимать, да и вряд ли смогли бы раскусить обман, а сейчас… Наверное, сейчас даже радовались, ведь мы теперь не последние дети. На самом-то деле быть чьей-то надеждой, тем более всего человечества, очень тяжело.

Может, у родителей даже получится что-нибудь придумать, чтобы осторожно разбудить и взрослых. А потом… А потом мы выйдем из убежища и будем искать других «Оставленных» так долго, как потребуется.

Потому что своих не бросают. Потому что мы все – люди.