Текст книги "Настоящая фантастика – 2013 (сборник)"

Поднимая пластиковыми траками облачка металлической пыли, лёгкая машина резво пересекала плато. Типовой исследовательский вездеход класса «Жук» и вправду напоминал жука на гусеницах – пилот усмехнулся получившемуся каламбуру – благодаря зализанным формам, куполообразной башенке внешнего обзора и продолговатому «носу». Тонкий, но прочный титановый корпус надёжно защищал экипаж, климатическая установка спасала от жары, электродвигатель почти бесшумный. А вот пассажирский отсек невелик. Бертран же распорядился, что к Городу поедут пятеро: Андрей, Валдис, Стан, Макс и сморчок-физик. Кажется, его зовут Барнс. Или Бернс? Незапоминающееся какое-то имя. Или фамилия? То ли звучное имя категорически не шло сморчку, то ли в группе Бертрана он недавно. Скорее, и то и другое, даже сверхобщительный Стан морщил лоб и беззвучно шевелил полными губами, прежде чем обратиться к физику. Может быть, поэтому Бертран назначил Барнса водителем, которому следовало неотлучно находиться при вездеходе, а в Город не соваться?

Пилоту, как незваному гостю, досталось самое неудобное место – обширный, но загромождённый багажный отсек. Пилот втиснулся между баком с питьевой водой и загадочными ящиками без маркировки. Формой ящики напоминали футляры экзотических музыкальных инструментов, а внутри могло оказаться что угодно – от приборов до оружия.

Впрочем, на оружие надежды мало. Пилот хорошо помнил разговор с Бертраном накануне.

– Верните мне бластер.

– Бластер? – удивился начальник экспедиции. – Зачем? Здесь нет агрессивной фауны. Да и не агрессивной – тоже.

– Мало ли… Пригодится.

– Вот что, Макс, запомните очень простую вещь. Первое правило контактёра – не иметь при себе оружия! Даже – перочинного ножика.

– Даже если нас самих резать начнут?

– Особенно если начнут! – отчеканил Бертран.

Сказано эффектно, не поспоришь, хотя такие звонкие изречения сплошь и рядом прикрывают сомнительной чистоты правду. Высшие ксеноконтактёры – это ведь научная элита. Более того – закрытая каста. И по роду деятельности – нередко сотрудничают с имперской ксеноразведкой. Тут без «двойного дна» не обойтись. Однако пилот понимал, что сейчас начальник экспедиции искренен, и ксеноконтактёры действительно не используют оружия. Что, впрочем, не мешает им владеть боевыми техниками из арсенала всё той же ксеноразведки. Пилоту приходилось видеть, как действует такая живая машина для убийства. Куда там низкоэнергетической пукалке для отпугивания крыс…

Из своего закутка пилот мог рассмотреть немногое: затылок водителя в «носу» у «Жука», чуть ближе – Стана и Валдиса. Если поднять голову – видны ноги засевшего в обзорной башенке «талантливого аспиранта» Андрея. Бородатый физик не сводил пристального взгляда с приборной панели и к общению был не расположен. Вообще, ехали молча, подчёркнуто сторонились чужака даже здесь, в тесноте кабины. Только Стан иногда оглядывался, подмигивал и пожимал плечами, дескать, не серчай на них, отец! Пилот не серчал. Он старался рассмотреть через плечо Валдиса приборную панель. На дисплее вездеходного курсографа зеленела отметка «45 км».

Пилот помнил, что от челнока до Города не более тридцати километров по прямой. Попытался сориентироваться. «Коконы» блестели строго на запад от «Гордого», верно, он двинулся к ним, оставив восходящий Ипсилон за спиной. Прошёл километров десять. А Город находился в тридцати километрах на северо-восток. Значит… Значит, после того как он «заблудился», он худо-бедно, зигзагом, но шёл строго на север – прямо в направлении базы. И посадку совершил у ксенологов, что называется, под самым носом. В планетарном масштабе он попросту свалился им на голову. Убеждать их дальше в случайности такого события – по меньшей мере глупо.

Пилот поёрзал, устраиваясь поудобнее на углу ящика, – ноги затекали немилосердно. Смотреть было больше не на что. Тот кусочек дороги, который виднелся в лобовом окне, был однообразно чёрен, как уголь, лишь изредка в изгибах «стружки» бликовало ртутное небо. Конечно, дороги никакой не было. Калипсо оказалась на редкость бездорожной планетой. Город, тарелка с коконами, энергетические деревья – и никаких шоссе или хотя бы – просёлков. На худой конец – троп! «Конусы» шастали туда-сюда, но, похоже, в торных путях не нуждались. И неудивительно! Не люди они и не животные. Бертран вообще считал «конусы» чем-то вроде внешних эффекторов единого мозга планеты или не единого, а группы мозгов, которые вполне могли обосноваться в Городе.

Никому ещё не удавалось проследить маршруты передвижения «конусов». Они всегда появлялись с разных сторон, и совершенно неожиданно. Начальник экспедиции считал, что лишь вылазка в Город даст ответ на вопрос: откуда приходят эти, по выражению Стана, хоботы на ходулях. Пилот не разделял оптимизма Бертрана, полагая, что вылазка принесёт больше вопросов, чем ответов, но с возражениями не лез. И вообще, во время совещания вёл себя скромно. Достаточно было предыдущего выступления, которое настроило против него, залётного гостя, почти всю экспедицию. Но – ухо держал востро, впитывая информацию, как губка, анализируя вербальные и невербальные слои, а выводы откладывая на потом.

Из оговорок и умолчаний, которые иногда, подобно метеорам в атмосфере, вспыхивали в сугубо деловом разговоре ксенологов, складывалась любопытная картина. Команда состояла в основном из людей, давно и прочно связанных общими профессиональными интересами, но при этом друг к другу равнодушных… Если не считать любовной связи между Сандрой и Андреем… Вне экспедиций ксенологи почти не поддерживают отношений.

Пилот покопался в груде сведений, сваленных в его голову Софией, и нашёл подходящую историческую аналогию. Более всего команда Бертрана походила на банду береговых пиратов, которая собиралась от случая к случаю, когда светил солидный куш, а потом расползалась по норам пропивать награбленное. Тем не менее – в этой «банде» существовал сплочённый костяк. Бертран, Андрей, Сандра – эти поддерживали постоянный контакт друг с другом. Стан, Валдис, Анна и Ксана вне экспедиций, похоже, не сильно интересовались, кто, где и чем занимается. Барнс – или все-таки Бернс? – человек случайный, такие «сезонные рабочие» редко попадают в команду больше чем на один раз. Из всего этого следовал интересный вывод – экспедиция могла быть не совсем законной. Ведь официально планета закрыта. И если на закрытую планету высаживаются ксеноконтактёры, они либо работают на ксеноразведку, либо… Чёрные ксенологи!

О Чёрных ксенологах ходили разные слухи. Романтические личности рисовали их эдакими вольными контактёрами, благородными открывателями новых братьев по разуму. Прагматичные циники, наоборот, утверждали, что Чёрные ксенологи работают на мегакорпорации, добывая для них инопланетные технологии, дабы обеспечить заказчикам преимущество в конкурентной борьбе. Истина, размышлял пилот, как всегда, где-то посередине или вообще перпендикулярна. Но каковы бы ни были цели Чёрных ксенологов, имперские законы на сей счёт предельно жёстки. Любые контакты, не санкционированные Сенатом, приравнивались к влекущим угрозу человечеству и соответствующим образом карались.

В таком случае скрытность и подозрительность некоторых членов экспедиции и особенно поведение Бертрана при знакомстве легко объяснялись, но именно то, что легко объясняется, на поверку оказывается наиболее далёким от истины. Спешить с выводами не стоит. Калипсо – планета сюрпризов. Здесь всё не то, чем кажется. Даже – люди. Даже он, пилот космического грузовоза «Витязь» Максимилиан Горнов. И чтобы разложить всё по полочкам, следует видеть и слышать, запоминать и понимать. Слава богу, с последним сейчас никаких проблем. Прямо как в лучшие годы, когда он ещё не был пилотом грузовоза. Да и тогда котелок не варил так хорошо…

Ксенологам надоело молчать, и они вполголоса принялись обсуждать свои сугубо контактёрские дела. То и дело выскакивали терминологические чёртики, вроде «аксиологической топологии», «смыслоизолирующих рядов» и какой-то совсем уж загадочной «мерцальтики». Само собой, Андрей с Валдисом не заботились о том, понимает ли их посторонний, да и не до политеса им сейчас. Мандраж. Какими опытными ксенологами они бы ни были, Контакт есть Контакт. С физиономии рыболова тоже слетело обычное радушие, он перестал сыпать «отцами», говорил кратко и по существу.

Не вникая в суть разговора специалистов, пилот считывал эмоциональную составляющую, в ореоле которой вращалась бездна полезной информации. К примеру, что аспирант руководит вылазкой лишь номинально. Настоящий лидер – Валдис. Что рубаха-парень Стан отвечает за безопасность, как единственный, кто умеет обращаться с непонятными стрикерами – уж не с теми ли штуковинами, что таятся в «музыкальных футлярах»? Пилоту же отводилась роль «мальчика на побегушках». Прямо об этом не говорилось. О нём ксенологи вообще не вспоминали, но Андрей, который беседы ради вылез из башенки, то и дело дёргал плечиком в сторону незваного гостя.

Пилот не возражал. На побегушках так на побегушках. Его номер шестнадцатый, как выражаются в притонах Сигмы-13. Главное, добраться до Города, а там будет видно. На этой «мусорной свалке» работы хватит всем, и есть подозрение, что роли по ходу дела неоднократно поменяются.

Пилот вспомнил общее недоумение, с которым ксенологи встретили его назначение в состав группы. Однако никто против Бертрана и рта не раскрыл. Авторитет у начальника непререкаемый, и это тоже весьма напоминает легендарных пиратов древности. И умён, не отнять. Неужели матёрый контактёр понимает, чем именно пилот окажется полезен группе? При том что сам пилот понимает пока смутно. В лидеры рваться он не станет, ни в формальные, ни в неформальные… Но вот со Станом насчёт этих самых стрикеров потолковать не помешает. Хотя бы для того, чтобы сии скрипки не запели, когда он, пилот, повернётся к ним спиной.

«Жук» резко качнулся вперёд – пилот едва не вывалился из багажника в салон – и остановился.

– Приехали! – сообщил водитель.

Аспирант вопросительно поглядел на Валдиса, тот кивнул.

– Для начала осмотримся, коллеги, – сказал Андрей. – Разомнём ноги…

Пилот подумал, что да, ноги размять сейчас бы не мешало. Что-то зашипело, и купол вездехода распался на две половинки, будто жёсткие надкрылья жука. В кабину ворвался горячий воздух. Ксенологи выбрались из кресел быстро. Пилоту пришлось повозиться. Ноги у него затекли и слушались плохо. Кряхтя, он вылез из багажного отделения, едва не упал, но добросердечный Стан подхватил его и помог утвердиться на засыпанной «стружкой» почве. Цепляясь за его плечо, пилот выпрямился и только теперь увидел Город.

Плато обрывалось в гигантскую котловину. Дальний край её терялся в серой дымке, похожей на смог, который часто висел над земными городами древности. Знойный воздух струился над котловиной, отчего казалось, что она заполнена кипящим пенным варевом. Вблизи Город напоминал не мусорную свалку, а кастрюлю с супом, забытую на горячей плите.

– Глянь-ка, отец!

Стан ткнул в руки пилоту электронный бинокль. Пилот прильнул к окулярам. Оптроника очистила изображение от примесей и искажений. В бинокль котловина выглядела не кастрюлей с выкипающим супом, а скорее – тазом с шапкой мыльной пены. Каждый пузырёк такой пены мог бы, пожалуй, вместить в себя челнок типа «Гордого». В некоторых местах «пена» опала, образовав тёмные провалы. Иногда её фестоны громоздились один на другой, с полным пренебрежением к законам тяготения. В нижнем правом углу изображения появились численные данные. Самый высокий «фестон» достигал высоты полутора километров, а отклонение от вертикали составляло пятнадцать градусов. Вот она, гравитационная аномалия, во всей красе.

Пилот вернул бинокль рыболову.

– Ну что, впечатляет? – осведомился Стан.

– Вряд ли это город… – пробормотал пилот.

Аспирант, который стоял рядом, услышал его слова. Фыркнул и отошёл к вездеходу. Пилот и ухом не повёл, а рыболов поспешил замять неловкость.

– Да, отец, – проговорил он. – На этой планетке не разгуляешься… Воды нет, рыбы нет… С пивком посидеть, и то негде… Так что ты прав, разве это город… Вот, помнится, ловили мы на Проксиме…

– Ты мне скажи лучше, отец, что у вас в ящиках? – перебил его пилот. – В этих узких, как футляры для скрипок.

– Как что? – отозвался Стан. – Стрикеры!

– Мне это ни о чем не говорит.

– А-а… – разочарованно протянул рыболов. – Тогда, боюсь, не поймёшь ты, отец… Без обид.

– Как-нибудь постараюсь…

– Ну, скажем, если зверюга нападёт, – принялся пояснять Стан, – а убивать её нежелательно, используешь стрикер… Остронаправленный импульс снижает электрическую активность мозга, просекаешь?.. Зверюга временно тупеет, слепнет, нюх теряет… Потом, конечно, очухается, если другая зверюга не сожрёт…

– Станислав Григорьевич! – окликнул рыболова аспирант.

– Прости, отец, – сказал Стан. – Начальство зовёт.

Он подошёл к Андрею и Валдису, которые опять затеяли совещаться.

Нет у вас оружия, значит… А стрикеры – это удочки?

Ксенологи столько навешали на себя всякого разного оборудования, что сами стали похожи на диковинных инопланетных насекомых. Усики, жвалы, фасеточные глаза, сегментированные брюшки. Сходство с насекомыми только усилилось, когда ксенологи на тросах-паутинках спускались с обрыва на дно котловины. Пилот и водитель вездехода страховали сверху. Предпоследним спустился аспирант. В наушнике рации водителя что-то хрюкнуло.

– Давай, – буркнул Барнс. – Твоя очередь.

Пилот пристегнул карабин к тросу и пополз вниз. Высота обрыва была метров пятнадцать – металлическая псевдопочва мертвенно отблескивала в лучах солнца.

Дружеские руки подхватили пилота, утвердили на ногах. Пилот кивнул улыбающемуся рыболову, за спиной которого торчали пронизанные красными прожилками слюдяные надкрылья и чёрные усики стрикеров. На фоне огромного пузыря, словно набитого светящимся оранжевым пухом, Стан в ксенологическом облачении смотрелся комично, но шутить не хотелось. Охоту к зубоскальству отбивал Город – вернее, то бессмысленное с виду нагромождение радужных полостей, которое им называли.

Снизу было видно, что «шапка пены» не сплошная. Скопления пузырей то здесь, то там вздымались ажурными арками, образуя причудливый лабиринт проходов. Оставалось лишь выбрать – какой из них предпочесть. Аспирант выдвинул из заплечного ранца устройство, напоминающее стрекозу с оборванными крыльями – льдисто блеснули фасетки. Поманипулировав «стрекозой», Андрей молча показал направо. Первым в указанный проход шагнул Стан. Надкрылья за его спиной слегка завибрировали. Аспирант жестом велел пилоту идти следом. Выдержав дистанцию, пилот отправился за ксенозоологом. Все чувства пилота вдруг обострились. Он слышал, как позади сбивчиво дышит Андрей, как попискивает его «стрекоза», как скрипит десантными ботинками замыкающий Валдис. Пузырчатые строения – если это, конечно, были строения, – многократно усиливая, возвращали звуки, перепутав их до неузнаваемости. Хуже обстояло с запахами. Как будто кто-то нарочно долго копил их, чтобы в одно мгновение выплеснуть в лицо едким концентратом. А через несколько шагов стало ясно, что и с гравитацией здесь не всё в порядке. Пилот помнил про отрицательную гравитационную аномалию. Но, судя по ощущениям, – не всегда отрицательную, порою весьма даже положительную. Одно дело считывать данные с монитора, другое – испытывать на своей шкуре. Предательская слабость в мышцах, прилипающие к почве ступни, выпадение зрения и вдруг без перехода – прилив крови к голове, волосы дыбом, почва, ускользающая из-под ног.

Пилот исподтишка наблюдал за реакцией товарищей по вылазке на все эти физико-химические аттракционы – ксенологи держались с завидным хладнокровием. Похоже, им было не привыкать. Они только поминутно хватались за пульты своих «насекомьих» приборов, фиксируя очередную аномалию. Через звуковые реверберации до пилота порой долетали отдельные реплики, но из знакомых лексических единиц встречались разве союзы с предлогами. Пилот и не пытался вникнуть. Высокая ксенология не интересовала его. Он полностью доверился собственным ощущениям и тому, что под черепной коробкой бесстрастно анализировало их. Пилот пытался уловить момент, когда очередной феномен обернётся смертельно опасной ловушкой. Может быть, потому пилот раньше других заметил корабль.

Если бы не чудовищные размеры, его можно было принять за погремушку, забытую в детской ванночке. Полупогружённый в радужную подушку «пены», корабль выглядел как новенький. Но опытный глаз пилота сразу же обнаружил следы катастрофы. Через весь сегментированный корпус, похожий на полуоткрытую диафрагму, проходила извилистая трещина, заполненная голубоватым веществом. Из-под корпуса торчали утончающиеся книзу колонны, видимо, смятые ударом о поверхность планеты. Вряд ли это были посадочные опоры, слишком уж асимметрично они расположены по отношению к центру тяжести корабля. Хотя судить о том, где у него центр тяжести, пилот не мог – корабль принадлежал внеземной цивилизации. Более того – цивилизации, не известной на Земле.

Ксенологи заметно воодушевились.

– Чужак, отцы! – крикнул Стан. – Саламандрой буду!

Аспирант фыркнул, проговорил презрительно:

– Чужак… Ты еще скажи: «алиен»… Ксенотехнологический артефакт, индекс неизвестен, энерговооружённость неизвестна, предположительно – транспортное средство…

– Внимание! – встрял Валдис. – Наблюдаю движение.

Пилот, аспирант и рыболов оглянулись. Усики стрикеров на плечах Стана начали с тихим жужжанием вращаться. Из тени, отбрасываемой кораблём, выбрался «конус». Такого пилот ещё не встречал: тулово вихляется из стороны в сторону, клюв свёрнут в трубочку, конечности подгибаются. Раскачиваясь, словно пьяный, «конус» миновал группу людей, направляясь в ближайший проход в пузырчатом месиве.

– Откуда он взялся, отцы?

Андрей отмахнулся, сказал:

– Стан, Макс, проверьте-ка там…

Пилот посмотрел, куда указывал аспирант, вынул из нагрудного кармашка заветную монету, подбросил, взглянул на результат и двинулся к правой крайней «колонне», подпирающей корабль-чужак. Сзади сосредоточенно запыхтел ксенорыбак. Едва пилот перешагнул границу света и тени – необычайно резкую, будто на Луне, наплечные диски-люминофоры выдали пару бледных лучей. Они со Станом находились под корпусом корабля чужих. В основании смятой «колонны» чуть светилось широкое треугольное отверстие. Из отверстия свешивался ещё один «конус». Вернее – его останки.

– Ёшкина саламандра! – непонятно выругался рыболов. – Параморфы…

– Что ещё за параморфы? – поинтересовался пилот, не без брезгливости разглядывая выпирающие из-под чёрных лохмотьев то ли кожи, то ли одежды жёлтые обручи рёбер.

– Есть такая занятная штука, отец, параллельная эволюция, – охотно пояснил Стан. – Очень редкое явление… когда эволюция запускается на планете как бы два раза… Одна вдогонку другой… На каком-то этапе начинают появляться виды, наследующие некоторые признаки…

Ксенозоолог осёкся. Из глубины чужого корабля раздался низкий утробный рык. Свечение люка затмила фигура ещё одного «конуса». В гибком клюве-хоботе он держал какую-то штуковину, напоминающую древний дуэльный пистолет, но прозрачный, с колеблющейся рубиновой нитью внутри.

– Макс, назад! – скомандовал Стан.

Прыгнул, заслоняя пилота собой. Схватился за рукоять управления стрикерами на поясе. Надкрылья сомкнулись над головой рыболова наподобие шлема. Стан щёлкнул переключателем мощности. Усики повернулись в сторону «конуса», тот как раз заносил ходульную конечность над комингсом. «Конус» резко качнулся вперёд. Клюв обвис шлангом. «Дуэльный пистолет» брякнул о кости мёртвого параморфа.

– Отходим, отец, – проговорил рыболов громким шёпотом. – Покуда он не очухался…

Не поворачиваясь к временно обезвреженному инопланетянину спиной, они выбрались из тени.

– Что там у вас произошло? – спросил аспирант.

– Параморфы! – выпалил Стан. – Их там полно!

– Посмотрю, – буркнул Валдис, оттирая ксенозоолога плечом.

– Там «конус», – предупредил пилот. – Возможно, вооружён.

Но Валдис даже не оглянулся. Он ещё не дошёл до границы тени, когда из-под корабля вышли сразу три «конуса», и у каждого в клюве был «пистолет». Валдис поднял руки, показывая, что они пусты. «Конусы» обступили его с трёх сторон, дружно наклонились. Снова повторился утробный рык, сквозь который едва пробился вопль боли. Пилот рванулся на помощь, но аспирант перехватил его за рукав.

– Свихнулся, Макс! – прошипел он. – Ему уже не помочь… Отступаем к вездеходу…

– Давай, давай, отец, – деловито пробормотал Стан. – Шевели мослами… Я прикрою… сквозь двойное не прорвутся…

Теснимый ксенологами, пилот отступал. Они были в своём праве. Им лучше знать, как себя вести в ситуации экстремального контакта. «Конусы» уже повернулись к ним, оставив то, что когда-то было Валдисом. Прозрачные «дуэльные пистолеты» так и плясали в их клювах-хоботах. Стан щёлкал переключателем. Усики стрикеров поводили загнутыми кончиками вправо-влево. Похоже – действовало. «Конусы» один за другим роняли оружие, теряли равновесие, но быстро восстанавливались. Подбирали «стволы» и шагали вперёд. Видимо, старались оттеснить пришельцев от некой запретной черты.

– Параморфы, итить их… – бормотал рыболов сквозь зубы. – Резервная нервная система…

И незримая черта обозначилась – в какой-то миг «конусы» прекратили преследование. Люди всё ещё пятились по собственным следам, как вдруг пилот сказал:

– Не туда, Андрей!

– Что значит «не туда»?! – окрысился тот. – Что ты вообще в этом понимаешь!

– Понимаю! – отрезал пилот. – В Город не возвращаются той же дорогой.

– Ступай куда хочешь, – бросил аспирант. – Стан, за мной.

И двинулся обратно по проходу. Пилот пожал плечами, занял место замыкающего.

Шли долго. Гравитационные аномалии куда-то подевались; исчезли и флуктуации запахов. Наконец, стало заметно, что проход заворачивает плавной дугой. По-всякому получалось – давно должны вернуться к выходу, а над головой всё громоздились причудливые фестоны и арки. Андрей снова принялся водить туда-сюда «стрекозой». Но без прежней уверенности.

– Я предупреждал, – негромко заметил пилот. – Здесь не возвращаются той же дорогой.

– Дьявол… Куда же?!

«Даже… даже… аже…» – отозвалось со всех сторон причудливое эхо.

– Вляпались, отцы, – вздохнул Стан.

Пилот подкинул монету. Шагнул к ближайшему пузырю. В голове запульсировал знакомый ритм и явились строки.

 
Прежде, однако, ты должен, с пути уклоняся, проникнуть
В область Аида, где властвует страшная с ним Персефона.
Душу пророка, слепца, обладавшего разумом зорким,
Душу Тиресия фивского должно тебе вопросить там…
 

– Сюда. Не отставать!

Пилот продавил пузырь. И мир опрокинулся. Головокружение, лёгкая тошнота – симптомы невесомости. Но лишь на мгновение. В следующую секунду пилот стоял на внутренней поверхности пузыря, а над головой его в чёрной беззвёздности висели разноцветные и разномасштабные объекты. Рядом возникли Андрей и Стан.

– Клевать-копать… – выдохнул ксенорыбак.

– Пространственная свёртка, – пробормотал аспирант.

Всё-таки первое впечатление от Города не обмануло, подумал пилот, а вслух произнёс:

– Мусорная свалка это… Кладбище погибших кораблей…

– Точно, отец! – подхватил Стан. – Вон та синяя хреновина с загогулиной, я знаю, это транспорт картезианцев! Они везли вакцину на Ариолу… Да не довезли…

– А эти вот… – пилот показал на группу объектов, похожих на сложенные серебристые зонтики, – гиперимпульсники Второго Галактического. Пропали во время альдебаранского мятежа. Командование, как водится, списало на «человеческий фактор»…

Аспирант странно глянул на него, но ничего не сказал.

– За мной! – вновь скомандовал пилот и рыбкой нырнул в чёрную пустоту.

Ксенологи, разинув рты, наблюдали, как пилот пропадает в газовом хвосте, который тянулся за громадным матово-серым октаэдром, висевшим перед кораблём картезианского транспорта.

– Ты был прав, отец, – сказал ксенорыбак. – Он точно свихнулся…

– За ним. Марш! – рявкнул аспирант.

– Да не…

Андрей не дал ксенозоологу договорить, схватил его за надкрылья стрикеров и швырнул по дуге вверх. Стан исчез. Аспирант, зажмурясь, прыгнул следом.

Когда он открыл глаза, под ногами была твёрдая опора, похожая на зелёное стекло, и по этой поверхности без всякого порядка были разбросаны остовы космических кораблей и более мелкие объекты – приборные модули, детали интерьера, фрагменты обшивки. Андрею даже почудился странный двухголовый скафандр. В отличие от предыдущего пузыря, все артефакты на вид были безнадёжно стары. Некоторые остовы истлели почти дотла, иные – покрыты пятнами разноцветных окислов или чем-то, напоминающим плесень.

– Ничего знакомого, – прошептал Андрей. – Вообще ничего…

А в голове у пилота звенели далёкие колокольчики…

 
Сам же я меч обнажил изощрённый и с ним перед ямой
Сел, чтоб мешать приближаться
безжизненным теням усопших
К крови, пока мне ответа не даст вопрошённый Тиресий…
 

Пилот окинул спутников холодным взглядом и двинулся вперёд. Посреди исполинского зала он замер, будто к чему-то прислушиваясь.

– Делайте точно, как я. Ничему не удивляйтесь.

Он повернулся направо, там виднелся зазор между дряхлыми исполинами – спиральным, как морская ракушка, и огромной грудой металлолома, в которой уже было не разобрать первоначального конструкторского замысла, разбежался. Достигнув острия «ракушки» – прыгнул. И исчез.

Аспирант на этот раз последовал первым. Чёрт с ним, с «отцом». Захочет жить – будет прыгать.

Следующий пузырь преподнёс новый сюрприз. Полное ощущение, что они стоят на отвесной стене. Стан охнул, присел на четвереньки, сполз на живот, недоверчиво ощупал руками твердь, затем собственную голову. Осторожно разогнулся. Аспирант держался, но по залитому потом лицу и учащённому дыханию было понятно, что он испытывает острейший приступ головокружения. Человеческие чувства пасовали перед вывертами взбесившегося пространства. Пилот молча указал рукой на изгиб радужной плёнки – по счастью, она была рядом. Увидев, что спутники не в силах сдвинуться с места – схватил Андрея за пояс, кивнул на Стана. Андрей понял – в свою очередь ухватил ксенозоолога за ремень крепления стрикеров. Пилот поволок их к «стенке». Аспирант скосил взгляд в сторону и поспешно зажмурился – зрелище полностью подтверждало, что они идут по стене…

Нормальное ощущение тяжести вернулось. Аспирант отёр пот и осмотрелся. Опять кладбище в «невесомости». Только на этот раз и Андрею кое-что показалось знакомым. Сплошные обломки, но не просто обломки, а следы космического боя. Облака металлической пыли с редкими включениями фрагментов оборудования. Тем неожиданнее было обнаружить среди этого хаоса почти невредимый крейсер ксеноразведки. На белой в оранжевую клетку обшивке название «Вкрадчивый». У аспиранта невольно вырвалось:

– Первая экспедиция!

Стан, взъерошенный, как ворона, отшатнулся. Пилот глянул искоса, отчеканил:

– Информация о первой экспедиции в систему Ипсилон Андромеды строго засекречена. Код 2-икс.

Уже не колокольчики звенели в его голове, а гудел набат, и сквозь него пробивался размеренный барабанный бой.

 
…Что, злополучный, тебя побудило, покинув пределы
Светлого дня, подойти к безотрадной обители мёртвых?..
…Царь Одиссей, возвращения сладкого
в дом свой ты жаждешь.
Бог раздражённый его затруднит несказанно, понеже…
…Но, и ему вопреки, и беды повстречав, ты достигнуть
Можешь отечества, если себя обуздаешь…
 

Не дождавшись ответа, он прыгнул. Остальные последовали за ним. Больше они не рассматривали космических пленников Города. Пузырь следовал за пузырём, и казалось, конца им не будет. В некоторых приходилось идти по ровной поверхности в полной иллюзии, что круто забираешь в гору. В иных – наоборот. Ещё дважды шли по «стене». И прыгали, прыгали в «небеса», наполненные диковинными аппаратами.

Когда лопнула стенка очередного пузыря и они вдруг очутились у подножия обрыва, с которого свешивался трос вездеходного подъёмника, пилот как подкошенный грянулся оземь.