Текст книги "Настоящая фантастика – 2013 (сборник)"

– Рея, рад вас видеть. Проходите.

Очевидно, совещание закончилось. Полицейские выходили из конференц-зала. Смолинский, стоя в дверях, поманил своего юриста. Входя, Рея отметила, что под глазами у него серые круги, а ботинки без шнурков – значит, снова отекают ноги.

– Меня Мира уже так запугала своими недомолвками, что я не знаю, что и думать, – быстро сказала она. – Давайте сразу без предисловий.

– Сразу – так сразу, мне же легче. Нам прислали видеоролик, записанный автоматическим буем на грузовой трассе Эс-Мар. Это грузовой корабль МС-344. Смотри.

В воздухе над столом засветилось смазанное и нечёткое изображение пульта в рубке управления. Руки пилоты мелькали над пультом. Рея видела, как та бросает корабль из стороны в сторону, пытаясь уклониться от атаки, и буквально кожей чувствовала разрывы самонаводящихся снарядов, пока ещё где-то сзади, в грузовом отсеке, который пилота старательно подставляла противнику. Очевидно, запись включилась автоматически после первого же маневра. Дребезжащий, искажённый динамиками голос наполнил конференц-зал:

– Мэйдэй, мэйдэй. Нападение истребителей в квадрате Катарина Лотта пятьдесят два.

Рея застучала по клавиатуре, вывела на соседний экран пространственно-временную звёздную карту и обнаружила, что через этот квадрат как раз проходило облако обломков, оставшихся от Первого М-флота, разгромленного ещё в самом начале войны. Идеальное место для засады.

– Вынужденная посадка на Ви в районе Роза Лилия тридцать девять, – добавила пилота, и в рубке перед её глазами появилась навигационная карта южного полушария Ви.

И Рея тут же, как будто следуя её указаниям, раскрыла в третьем окне свою карту Ви. И… замерла.

На записи на мгновенье промелькнуло лицо пилоты, отразившись в блестящей кромке экрана. Рея рефлекторно ткнула пальцем в изображение, заставив его замереть.

– Это же Ева, – прошептала она. И добавила, не успев остановиться, о чём будет ещё долго жалеть: – Боже, как она постарела.

– Это Ева? – повторила Рея, опускаясь в кресло. – Это правда Ева Дольникова? Она… села?

– Да, – ответил Смолинский на оба вопроса и нахмурился, словно разговор внезапно стал ему неприятен. – Грузовой корабль МС-344. Порт отправки – Маш-сити, Эс, порт прибытия – Маш-сити, Мар. Груз – одна гигатонна радиоактивных отходов. Пункт назначения – Марский перерабатывающий завод. Пилота – Ева Дольникова. Генеральное Лесничество Ви сообщило вчера о незапланированной посадке корабля в джунглях, в южном полушарии планеты. Корабль пока не нашли. Теперь вопрос к тебе: что мы можем сделать?

– Немногое. – Рея задумалась, мысленно вертя так и этак статьи многочисленных кодексов, регулирующих жизнь в Системе Мира. В этом, собственно, была её работа, для этого её и держали в полицейском офисе, за это платили. Рея знала, что любому профессионалу рано или поздно приходится сталкиваться с делом, в котором у него есть личные интересы. Но она не подозревала, что это бывает так неожиданно.

– Нападение пиратов произошло в открытом космосе, это юрисдикция военной полиции. Планета Ви является биосферным заповедником, все операции на её поверхности осуществляются силами Лесничества. Стой! Почему этот ролик вообще попал к нам? Технический космодром и Маш-сити – не наш регион…

– Потому что у меня остались старые знакомства в военной полиции. – Смолинский невесело улыбнулся. – Не все мамонты отправились на мясокомбинат.

– Но ведь вы и сам прекрасно знаете всё, что я вам рассказала, – недоумевала Рея. – Мы никаким боком не можем вмешиваться в это дело… Оно вне нашей юрисдикции, с какой точки ни посмотри…

– Мы – нет. – И Смолинский замолчал, внимательно глядя на нее.

Рея наконец поняла, куда он клонит.

– Мы – нет, но я – да? – закончила она.

Смолинский кивнул:

– Официально твой отпуск ещё не закончен.

Рея задумалась.

– Кажется, на Ви живет Лив. Она… вышла замуж за маса. Ну… так они это называют: вышла замуж. Вот чудачка, я никогда не могла понять зачем… Но сейчас это мне даёт повод обратиться в Лесничество с просьбой…

– Да, – снова ответил Смолинский. – Лив Асгерддоттир действительно там живёт, и я уже обратился в Лесничество с просьбой о визе от твоего имени. Завтра утром они дадут ответ, но в любом случае у них нет причин тебе отказывать.

– Но откуда?.. – Рея помедлила, чтобы понять, что её больше всего изумляет. – Откуда вы знаете всех моих боевых подруг? В личном деле этого нет…

– Это есть в моем личном деле Реи Сальери. – Впервые за всё время их разговора Смолинский улыбнулся просто и непринуждённо. – Ну ладно, иди. Подумай, что будешь делать на Ви.

– Наверное, посоветуюсь с Лив. Она там давно. Должна знать, что к чему…

– Хорошая мысль… – кивнул Смолинский. – Но будь осторожна. Старые друзья иногда преподносят сюрпризы.

– Лив свой главный сюрприз уже преподнесла, так что я ко всему готова. – Рея усмехнулась. – Спасибо вам за всё. Помочь Еве – это очень важно для меня.

– Я знаю, – кивнул Смолинский.

Квартира встретила Рею аппетитными запахами. На столе в кухне стояла фарфоровая супница, плетёная корзинка с пирогом, завёрнутым в полотенце, порционная сковородочка с жарким и какой-то белый, нежный кексик с орехами, покоящийся в креманке с двойными стенками, промежуток между которыми был заполнен льдом. То были (Рея сверилась с карточкой меню на столе): Пирог со свежею капустой, Бульон с цветной капустой и кореньями, Курица фаршированная, Бланманже миндальное. Именно такой обед рекомендовала для этого дня года старинная кулинарка Елена Молоховец. Рея с удовольствием перекусила, не включая новостной канал и полностью сосредоточившись на вкусе пищи – ей сейчас были нужны позитивные впечатления. Суп оказался пряным и нежным, курица – острой и поджаристой, пирог плотным и сладковатым. Потом Рея открыла окно, вдохнула вечерний солёный бриз, убедилась, что песок на пляже по-прежнему красный, море по-прежнему оранжевое, планета Мир по-прежнему голубая и туманная, а солнце, погружающееся в море, вызолачивающее с изнанки облака на западе и протягивающее по волнам дорожку – золотую на оранжевом, по-прежнему прекрасно. Вот так, вот так. Ещё больше позитива!

Завтраки и ужины входили в немаленькую арендную плату за апартаменты с видом на море, которые Рея могла позволить себе лишь благодаря тому, что последние два года жила одна и была очень экономна. Но она считала, что комфорт стоит одиночества. На выбор предлагались двенадцать тематических меню по кулинарным книгам разных эпох и народов, и Рея выбрала «Молоховец», потому что Ева когда-то рассказывала, что у её мамы была старинная электронная копия этой книги, которой она очень дорожила, – это была память о маминой бабушке. «Нет, про Еву сейчас ещё не надо, – решила Рея, – лучше подумаем про маму и про память. Что-то я забыла сделать… Ах да, точно!»

Она включила голографического кота, свою собственную семейную реликвию, привезённую родителями еще из системы Деметры. Стройное кремово-белое, пушистое существо коснулось носом её пальцев, высоко поднимая хвост в приветствии, спрыгнуло на пол, прошлось восьмёркой, обтираясь об её ноги и бодая брючины лбом, и со вздохом удовлетворения устроилось на кресле. Рея фыркнула, вспомнив, как Ута Шёнберг – её последняя постоянная партнёрша, темнокожая программистка, прожившая вместе с Реей целых полтора года (своеобразный рекорд), уходя, покопалась в программном обеспечении Кота, и теперь его нежное тельце иногда ни с того ни с сего завязывалось морским узлом. Нечего сказать, оставила о себе память! Рея регулярно чистила программный пакет, управляющий поведением Кота, ругая бывшую подруженьку на чём свет стоит, но Ута была профи – проклятый баг через некоторое время всплывал снова. Хорошо хоть, сегодня обошлось, у Реи совсем не было настроения лезть в коды.

Она вернулась к десерту. Ей всегда нравилось, когда Кот начинал попрошайничать. Конечно, голограмма не могла съесть ни кусочка, но она, словно не зная этого, умильно приподнимала переднюю лапку в скромной мольбе и гипнотизировала сидящего человека солнечно-жёлтыми глазами. Однако сегодня Кот был не в настроении – он отвернулся от Реи и, устремив заднюю лапу в зенит, устроил генеральный смотр своему хозяйству.

Но всё равно его мнимое и всё же казавшееся таким материальным и даже обладающим собственной волей тельце в кресле, и бланманже, приготовленное по рецепту давно умершей женщины из продуктов, выращенных на планете, существование которой она даже не могла себе вообразить, – всё это как нельзя лучше помогало Рее верить в бессмертие человечества и в то, что она каким-то неизвестным ей способом (а для веры необязательно знать) разделит это бессмертие, пусть даже время властно над её телом и когда-нибудь изменит её, как изменило Еву.

У неё хорошие гены, она следит за своим здоровьем, и война не оставила на ней внешних отметин, а что до лучевой болезни – то она из семьи аграри, и врачи, благослови их бог, брали пуповинную кровь у всех рождающихся здесь младенцев, так что в её распоряжении неограниченные количества её собственного костного мозга для пересадки. И когда она смотрит на себя в зеркало, она видит ту же женщину, что и двадцать лет назад. Но Ева…

«Она мечтала о семье», – вспомнила вдруг Рея.

Вечерами в казарме, пока Лив просматривала учебники по антропологии, отрешённо уставившись в глубь видеоочков, Соня рисовала очередной комикс из серии «Невероятные пилоты грузовиков», а Рея просто валялась на койке, вспоминая страстные объятия и поцелуи очередного конвоира (так они прозвали лётчиков, водивших истребители сопровождения), Ева, разбросав по плечам длинные белокурые пряди и мечтательно уставив глаза в потолок, словно там был невидимый другим голографический экран, рассказывала, что вот кончится война и она «найдёт себе хорошего парня» (звучало так, словно хороший парень – это буй с радиомаяком, который нужно найти в скоплении астероидов), они объединят свои капиталы, снимут хорошенькую квартирку, она уйдёт с работы и родит детей: сначала девочку, потом мальчика. «А почему сначала девочку?» – лениво интересовалась Рея. «А потому что так легче…» – загадочно отвечала Ева, но Рея так ни разу и не спросила её, почему рожать девочку сначала легче. После этого Лив обычно задумчиво изрекала что-то вроде: «А у племени манус в куклы играют мальчики…» И разговор кончался сам собой.

Рея о детях не думала. Точнее, под влиянием рассказов Евы она тоже придумала для себя план: если доживёт до конца войны, то бросит предохраняться, забеременеет от очередного любовника и родит ребенка, а пока будет беременна, узнает всё для того, чтобы стать хорошей матерью. Теперь она была спокойна: план, как получить то, что Ева называла «женским счастьем», существовал и казался очень простым. Главное было – выполнить его первый пункт – дожить до конца войны, а дальше всё образуется. Лив собиралась учиться, Соня – заняться издательским бизнесом, так что они о женском счастье вообще не думали, само как-нибудь сложится… И вот теперь – прах Сони разлетается в космосе, Лив «замужем» за персонажем сказки «Красавица и чудовище», Рея наслаждается комфортом и одиночеством, а Ева, обрюзгшая, коротко стриженная, по-прежнему водит грузовики, и вокруг ногтей у неё заусенцы…

Это у Евы-то, которая плакала, если, удирая от вражеских истребителей, во время резких маневров ломала один из своих жемчужных ноготков. Один раз она даже набросилась на конвоира, пропустившего истребитель в глубь конвоя. «Защитник! Ты за задницей своей следи, а то потеряешь!» – и вдруг ойкнула, прижала ладонь к губам, покраснела и убежала с палубы. Её родители были фермерами на Деметре – очень добрыми (как рассказывала Ева) и очень строгих правил (как догадывалась Рея). Ева показывала голограммы их бывшего поместья, покинутого, когда её ещё не было на свете, – бережно пронесённую через миллиарды километров пустоты память о навсегда утраченном. Рею тогда поразили растения, высаженные в открытый грунт – десятки и сотни гектаров, отведённых под поля. Какой бессмысленный расход территории! Дочь двух агротехников, никогда в жизни не сажавшая даже горошины в горшок на окне, она строго выговорила Еве – нельзя истощать такое большое количество почвы, нельзя занимать такие территории культурными посадками, нужно оставить природе ресурс на восстановление. Ева вспыхнула – тонкокожая, она легко и густо краснела – принялась, размахивая руками, спорить: её родители производили элитные, экологически чистые продукты, люди приезжали за ними со всей Деметры, а ваша овощная плоть, которая растёт на веретёнах деления… «Ага, вы развлекали богатых, отнимая кислород, пространство и доступную еду у бедных, – поддела её Рея. – А как насчёт мяса? Твои добрые родители предпочитали мясу, выращенному на веретёнах деления, стейк из собственноручно зарезанной коровки? С кровью?» Тут Лив, помнится, даже сняла очки и спросила удивлённо: «Девочки, о чём вы спорите? Даже если Деметра уцелела, вы её никогда не увидите».

Ева тогда выбежала из комнаты. Соня привела её через полчаса, зарёванную, но уже успокоившуюся, они обнялись все вчетвером, попросили друг у друга прощения, хотя за что просила прощения Соня, было непонятно – так, за компанию. А утром был новый рейс, они тогда летали поодиночке, командование почему-то решило, что конвои уязвимы именно из-за того, что кораблей слишком много, и Лив подбили, но она всё же дотянула до корабля-матки, даже не отстрелив груз, только сильно обгорела, так что отдирала руки, оставляя на штурвале пластик перчаток вместе с собственной кожей – Рея никогда не забудет её удивлённые глаза, кресло успело уже вколоть Лив анестетик общего действия, так что боли она не чувствовала, только изумление, но успела уже на носилках, в полусне, завёрнутая в дезодеяло и похожая на мумию пилота Древних, шепнуть: «Передайте Еве, что мне теперь понадобится пудра!». У Евы в самом деле была чуть ли не единственная пудреница в казарме, которой она очень дорожила и по поводу которой Лив постоянно прохаживалась. Рея так и не узнала, шутила Лив тогда или бредила, потому что, когда они встретились в следующий раз, Лив уже ничего не помнила, но зато они все здорово напились на радостях и ныряли с барной стойки в толпу, а конвоиры их с удовольствием ловили, и это был едва ли не последний раз, когда Рея чувствовала на своём теле мужские руки…

Они проигрывали эту войну – корабли технов были лучше оснащены, более маневренны, автоматизированы, так что пилоты управляли ими, оставаясь на корабле-матке, но самое главное – техны могли производить их сколько угодно, а до заводов в глубоком тылу аграри никак не могли добраться. Понимая, что перевес на их стороне, техны вели бои экономно, не тратя силы в прорывах и наступлениях, они просто планомерно уничтожали живую силу противника. И тогда аграри выпустили «оружие последней надежды» – смертельно опасный вирус, который распознавал клетки с Y-хромосомой и встраивался в ДНК. Они слепили тысячи таких вирусов на своей родной планете (только, разумеется, не смертельных, а наоборот, повышающих качества сортов растений и пород животных), так что производство было поставлено на поток. И, очевидно, из-за этого аграри допустили серьезную ошибку. Вирус начинал работать только при достижении в крови высоких концентраций тестостерона, так что для мальчиков, не достигших полового созревания, он был безвреден – и здесь всё было в порядке. Однако вирус не различал своих и чужих. Позже говорили, что один из заражённых пилотов-технов направил свой истребитель на посадочную палубу вражеского крейсера, разбился, но успел заразить людей, подбежавших к нему, и эпидемия перекинулась на флот аграри. Рея не верила – слишком красиво звучало. Вакцина, которую кололи аграри перед запуском вируса, неожиданно оказалась неэффективной, и их солдаты тоже начали умирать. В полевых условиях всё работало не так, как в лабораториях. Заболели даже несколько женщин, и среди них – Соня. Её грузовик так и не посадили, когда из кабины перестала поступать телеметрия системы медицинского контроля, его просто расстреляли из бортовых орудий – яркая вспышка на фоне звезд, и всё. Лив тогда сказала: «Schicksal». Она вообще изучала древние языки, но это был первый раз, когда Рея услышала от неё иностранное слово. Она поняла, почему Лив выбрала его, только по-немецки слово «судьба» звучало как ругательство.

От полного вымирания мужчин спас запущенный через три месяца фаг, способный уничтожать болезнетворный вирус. По официальной версии, три месяца ушло на его разработку. Но и в это Рея не очень-то верила: неужели их лучшие на свете вирусологи не подготовили фаг заранее? Поверить в то, что правительство выжидало три месяца, пока эпидемия, которая началась у технов раньше и развивалась быстрее, унесёт достаточное количество жизней, было, к сожалению, гораздо легче. Так или иначе, когда они справились с инфекцией, то фактически остались без мужчин.

Самое смешное, что это была даже не их война (или самое подлое – в зависимости от настроения Реи). Она началась далеко отсюда, в системе, которую Рея и её подруги по семейной традиции назвали системой Деметры, а техны, в зависимости от планеты, на которой родились, – системой Афины, Гефеста или Геры. Изначально в той системе планировали построить своего рода пересадочную станцию – форпост для исследования нового рукава Галактики. Деметра как самая маленькая в поясе жизни (по размерам она походила на древний Марс) и, судя по исследованиям, со значительной вулканической активностью в прошлом, была предназначена для добычи полезных ископаемых. Вскоре на ней стал развиваться агропромышленный комплекс, благо условия позволяли. Трём другим планетам было определено развивать технический потенциал. Тогда техны и аграри ещё не были враждующими партиями – война началась между двумя государствами, чья вражда уходила в дни до последнего Переселения. В комиксах Сони они назывались «эмы» и «логи», причём за эмов всё больше сражались мускулистые, красивые и умные девушки, а за логов – мускулистые, стройные и умные парни, и каждая потасовка, как правило, заканчивалась бурным сексом. Но в реальности, как Рея успела узнать от родителей, всё выглядело не так весело.

Поколение родителей выросло под репортажи о сражениях в ледяном поясе огромных механических флотов, передаваемые на планеты электронными корреспондентами. Напрямую планеты война не затрагивала, не было ни бомбёжек, ни территориальных захватов. Но всё равно жить в условиях военной экономики было невесело… Родители Реи не голодали, но родители-техны рассказывали своим детям, что им приходилось как-то целый год питаться, отоваривая карточки – поскольку не было достаточного количества исправных транспортников, чтобы доставлять продукты с Деметры на другие планеты. Рее больше всего запомнилась история, позже ставшая сюжетом одного из голофильмов: как невесте собирали карточки на свадебное платье и угощения всей улицей, а в итоге так подружились, что сыграли сразу три свадьбы.

С другой стороны, на Деметре пришлось развернуть сеть маленьких заводов и самостоятельно изготавливать горнодобывающее и сельскохозяйственное оборудование полукустарным способом – так ненадёжны стали поставки с техно-планет. Это означало, что тысячи работников сорвали с рабочих мест и послали на переквалификацию, в результате возросли нагрузки на оставшихся, пришлось ввести трудовую повинность и запрет на перемену работы – словом, полноценная жизнь стремительно превращалась в выживание.

И тогда с невиданной прежде силой развернулось движение пацифистов. «Это не наша война, – говорили их лидеры, – мы не хотим в ней участвовать. Пусть политики продолжают развлекаться, мы покинем их и будем делать то, для чего прилетели сюда, – исследовать и строить новый дом для человечества. Дом, где все мы будем жить в мире».

Старые «корабли поколений», на которых люди прилетели в систему Деметры, давно погибли в столкновениях в ледяном поясе. Новые строили из «отходов» – правительства не стали запрещать эту деятельность, опасаясь волнений, так как движение пацифистов набирало силу с каждым днём. Большую часть сырья предоставила Деметра, но за это она потребовала половину кораблей для себя, а оставшиеся разделили между собой жители трёх техно-планет. Так поколение родителей прибыло в новую систему, где в поясе жизни находилась одна крупная планета класса «газовый гигант» с пятнадцатью спутниками, восемь из которых было можно терраформировать. Газовый гигант тут же нарекли Миром, но мир в новой системе продержался недолго, так как лишь на двух из шести кораблей Деметры люди вышли из криостазиса. На четырёх остальных система жизнеобеспечения оказалась повреждена во время полёта. А так как за неё, как и за всё оборудование кораблей, отвечали техны, то было ясно, кого винить. И война вспыхнула снова – на этот раз не вялая и церемонная, а кровавая: не на жизнь, а на смерть.

Родители Реи погибли при бомбардировке, когда она была подростком. Соня вообще выросла в приёмной семье, среди пятнадцати названых братьев и сестёр. Ева и Лив потеряли своих отцов во время эпидемии. Мать Евы пыталась покончить с собой, не желая жить без мужа, но её спасли, а Еву даже не отпустили с базы повидаться с ней: пилотов не хватало, нужны были все, кто умел летать.

«Но, может, у Евы есть дети! – неожиданно подумала Рея. – Замуж она не вышла, это понятно, но детей наверняка завела! Бедняжки, как они сейчас волнуются! Кто-то за ними присматривает?»

Она прошла в гостиную и включила поиск по Сети. Ева Дольникова обнаружилась быстро: предлагала свои услуги по перевозке частным лицам и фирмам. Но о семье никаких сведений найти не удалось – то ли Ева её так и не завела, то ли тщательно скрывала сведения. «Всё это время тебе достаточно было нажать несколько виртуальных клавиш, чтобы узнать, где она и что с ней! А ты…» – ругнулась на себя Рея.

Когда мужчин-пилотов стало не хватать, Рея покинула их поредевшую девичью компанию и пошла на курсы летчиков-истребителей. С той поры они не виделись. Но стать отважной истребительницей Рее так и не удалось. Во время одного из учебных боёв она не справилась с управлением и упала в бескрайние болота Джей. Ничего себе не повредила, но чуть не утонула, пытаясь выбраться из корабля, и заработала нехилую клаустрофобию. А пока лечила её, был заключён мир. И сейчас, узнав о том, что Ева посадила свой грузовик в болота Ви, Рея, к стыду своему, больше всего боялась не того, что могло случиться с её подругой, а того, что, когда она уснёт, ей может присниться, что она снова в кабине истребителя, тёмная вонючая вода поднимается, а она не может выбраться…

Рея проснулась от гудения личника. Кот, сидевший рядом, тут же вскочил ей на грудь, прошёлся, аккуратно ступая своими невесомыми лапами и заглянул в лицо. Рея вскрикнула от ужаса – у кота были карие глаза Уты, опушённые густыми чёрными ресницами: на кошачьей морде они выглядели дико и страшно. Значит, эта клятая программистка не ограничилась морским узлом. Что-то в постели она такой изобретательности не проявляла! Рея протянула руку к личнику, и тот, среагировав на запах пота, пополз по столу к хозяйке. Так и есть: пришло разрешение на посещение человеческого поселения на планете Ви и билет на шаттл, вылетающий в полдень. Можно было отправляться на поиски Евы.