Текст книги "Мир фантастики 2014. День Десантника (сборник)"

Тюремный бунт начался неделю назад и закончился массовым побегом заключённых. На эту планету издавна свозили особо опасных с трёх смежных галактических секторов. Свозили, ещё когда покрытый скудной растительностью, с суровым климатом мирок считался местом, для жизни малопригодным. Потом планету начали понемногу обживать: неблагоприятные природные условия компенсировались дармовым трудом заключённых и ссыльных. Затем, в годы аграрного бума, на планету хлынули колонисты: скотоводы и фермеры. Неблагополучный мир обжили.

Тюрьма осталась. За шесть столетий она разрослась. Оттеснив ограду, звездастой опухолью испоганили землю новые корпуса. Ненавистью и злостью сочились переполненные камеры.

Сейчас на территории тюрьмы рыли братские могилы для растерзанных до неузнаваемости охранников. А тридцать тысяч пустившихся в бега, озверевших от крови нелюдей уничтожали на своём пути всё живое. Эвакуаторы не справлялись, брошенные против уголовников немногочисленные местные войска в считаные часы были смяты, разбиты и истреблены. Разграбив арсеналы, теперь уже вооружённые банды попёрли дальше. Задержать их до прибытия регулярного флота следовало любой ценой, и на четвёртый день от начала бунта подоспевшая боевая эскадра сбросила на планету десант. Адмиральским приказом на высадку пошли все, до единого человека, включая не предназначенную для общевойсковых операций элитную группу «Пси».

– Вот они, – определил сидящий в кресле пилота Восток. – С полсотни гадов будет.

Флаер набрал высоту, догнал перемещающуюся вдоль лесной опушки группу. Восток бросил машину в пике. Припавший к бортовому плазмомёту Юг накрыл уголовников очередью разрядов.

В сорока метрах от поверхности флаер вышел из пике, и в этот момент из леса одна за другой метнулись к нему две самонаводящиеся ракеты «земля – воздух».

Восток врубил форсаж, взревели, выжимая максимальную скорость, двигатели. Страха не было – прикрытый абсолютным, патологическим бесстрашием Юга, ромб пытался уйти. Приказ катапультироваться он отдал, лишь когда головная ракета вломилась в хвост.

Подраненный флаер, задрав нос, отстрелил четыре капсулы. Востока закрутило в воздушном потоке. Чередуясь, раз за разом опрокидывались на него земля и небо. Затем перестали, и над головой взвился парашют.

Несколько мгновений спустя пси-связь нащупала Запада, слила с Востоком, ещё через мгновение присоединился Север.

– Юг! – надсадно закричал голосом Востока образовавшийся треугольник. – Юююююююююг!

На том месте, где коснулась высшей точки траектории капсула Юга, расползалось в воздухе жирное гаревое пятно. Вторая ракета «земля – воздух» настигла цель.

С высоты огрызаясь огнём на надвигающуюся из леса разномастную цепь, подавленные горем остатки ромба приближались к земле. Север достиг её первым. Избавился от ремней, надрывая жилы, бросился туда, где пять секунд назад смолк гранатомёт Востока. На руки принял сожжённое молниемётным разрядом обугленное тело. Упал на колени, бережно положил то, что осталось от Востока, на землю, выдернул из кобуры бластер и поднялся в рост умирать. В этот момент оборвавшаяся с гибелью Востока пси-связь восстановилась, перестроилась в режим «отрезок», и Севера захлестнуло болью. Он, веером выпалив из бластера по атакующей цепи, метнулся назад, туда, где с простреленными ногами исходил кровью Запад.

Отшвырнув бластер в сторону, Север зубами разодрал индивидуальный пакет, с маху всадил в бедро Западу шприц с обезболивающим, подхватил его на руки и, задыхаясь от натуги, понёс прочь. Пуля настигла Севера, ужалила в спину, вторая разворотила лопатку и разорвала сердце. Север, так и не выпустив Запада из рук, упал лицом вниз. Прошедшие над головой флаеры регулярного флота увидеть он не успел.

5. Госпиталь

– Готовы? – бормотнул сквозь зубы нейрохирург. – Подключаем.

Запад вынырнул из беспросветного чёрного марева. Вскинулся на постели, шумно дыша, попытался ухватить внезапно пробившуюся к нему пси-связь, не дать ей исчезнуть, ускользнуть. После нескольких минут мучительных усилий ему это наконец удалось.

«Восток, – ошарашенно прошептал Запад. – Восток?!»

«Здесь, – донёсся до него слабый, едва уловимый сигнал. – Здесь Восток».

Запад, намертво стиснув челюсти, вслушивался. Пот градом катился со лба, заливал лицо. Связь была сильной, очень сильной, уровень достиг максимального, но никакого слияния не произошло. Напротив, Восток был едва уловим, едва слышен. Это… Это был не Восток. Другой, осознал Запад. Чужой.

«Ты не Восток! – мысленно выкрикнул он. – Кто ты?»

«Я хочу быть Востоком. Я его брат Чжан».

Запад ощерился, лицо его стало страшным.

– Уберите! – надрываясь, заорал он. – Восток погиб! Это фальшивка, уберите его от меня!

– Бессмысленно. – Нейрохирург отключил аппаратуру и обернулся к Чжану. – Вы не сможете заменить брата. У вас недостаточно широкий спектр, но это даже не главное. Пси-связь редко восстанавливается. На моей памяти такое случилось лишь однажды на несколько десятков случаев. Но там было трио с одним погибшим. Мы сумели подобрать недостающее звено.

– Что с ним будет, доктор?

– Он умрёт. Увы – оборотная сторона медали. Что ж, он десантник и, подписывая контракт, знал, на что шёл. На самом деле, удивительно, что он ещё жив.

– Почему?

Нейрохирург устало потёр подбородок.

– Понимаете, это как если бы у человека ампутировали обе ноги и руку. А потом приладили вместо одной из ног протез и попытались заставить на нём бегать.

– Знаете, доктор. – Чжан пристально смотрел теперь нейрохирургу в глаза. – Незадолго до смерти Кэсомун говорил мне, что они вчетвером хотели подать рапорт на перевод в другую эскадру. Там служили девушки, трио, но одна из них погибла у брата на глазах. И я подумал…

– Что вы подумали?

– Нельзя ли узнать, что стало с двумя остальными?

Доктор невесело усмехнулся.

– Узнать можно, – сказал он. – Хотя могу вам сказать и так. Сколько времени прошло со смерти третьей девушки?

– Около года.

– Им недолго осталось. Но извольте. – Нейрохирург подключил базу данных. – Вот, пожалуйста. Стелла Куликова, боевое прозвище Гамма, ещё держится, диагноз на настоящий день – прогрессирующая шизофрения. Луиза Совиньи, прозвище Альфа, в стационаре, состояние критическое, близкое к кататонии. Вы удовлетворены?

– Нет, – сказал Чжан твёрдо. – Не удовлетворён. Почему бы вам не попробовать воссоздать трио?

– В каком смысле «воссоздать»? – удивлённо поднял брови врач. – Вы имеете в виду… Постойте, но это невозможно. Разнополые индивиды в пси-отношения не вступают, уровень совместимости недостаточный. Вы ведь не представляете себе, что это такое, пси-связь. Я сам смутно это себе представляю.

– Не вступают в обычных обстоятельствах. – Чжан поднялся, теперь он чеканил слова. – А сейчас обстоятельства критические у всех троих. Не забудьте, что Запад раньше хотел познакомиться с девушками поближе, как и мой брат. Возможно, интерес был взаимным. Так или иначе, почему бы вам не попробовать?

– Действительно, – озадаченно пробормотал врач. – Почему бы нет.

6. Эпилог

Долбак вразвалку пересёк зал, без позволения уселся за столик и осмотрел расположившуюся за ним троицу с перетянутыми металлической лентой лбами.

Разноголосица в баре оборвалась. Завсегдатаи стали зрителями: сцены с участием Долбака пользовались неизменной и нездоровой популярностью.

Новая Ботсвана, карликовая планета в системе лямбды Скорпиона, считалась местом неблагополучным. Алмазные копи на её экваторе – в особенности. В посёлок при копях местные власти предпочитали не соваться, со старателями не связываться. С Долбаком предпочитали не связываться сами старатели.

– Кто такие? – осведомился Долбак.

Ни один из троих не ответил. Смазливая брюнетка как ни в чём не бывало потягивала апельсиновый сок. Рыжеволосая разглядывала потолок, а тощий седой мужчина уставился в пол.

– Я спросил, кто такие!

Седой поднял глаза и посмотрел на Долбака в упор.

– Девушек зовут Альфа и Гамма. Меня… – Он на мгновение замялся. – Меня зовут Бетой.

– Так зовут сучий помёт, – заржал Долбак. – И какого хрена вы у нас тут забыли, щенки?

Взгляд седого внезапно изменился. Долбак непроизвольно отпрянул: ему вдруг показалось, что визави целится ему в лоб. Ощущение было настолько явственным, что Долбак икнул. В следующее мгновение, однако, он взял себя в руки – пасовать перед явным задохликом ему никак не пристало.

– Две сучки тебе ни к чему, кобелёк, – бросил Долбак небрежно. – Одну я у тебя забираю. Вот эту, рыжую.

Вопреки ожиданиям, седой ничуть не испугался, а лишь насмешливо хмыкнул.

– Ступай отсюда, бычок, – подала голос рыжеволосая. – А то придётся оторвать тебе яйца.

– Что?! – Долбак опешил. – Что ты сказала, шалава?

Он не знал, что уже нарвался. Притирка длилась четвёртый год, всё это время трио медленно, шаг за шагом выбиралось из безнадёжной, как поначалу считалось, ситуации. Психозы и депрессии, буйные срывы и попытки суицида сотрясали, ломали, корёжили вершины нового треугольника. Вопреки медицинским прогнозам, не докорёжили. Не доломали. Чего это стоило всем троим, знали лишь они сами.

Сейчас притирка вступала в финальную стадию. Щадящий режим закончился, теперь трио намеренно искало обстановку, приближённую к боевой.

Альфа коснулась пальцем виска.

«Давайте, я», – передала она в сознания напарников и обернулась к Долбаку.

– Знаешь, что такое па-де-труа?

Долбак машинально кивнул.

– Думаешь, это любовь на троих, кретин? Ошибаешься. Это всё на троих.

Миг спустя столик, за которым сидели четверо, взвился вдруг в воздух. Долбак не успел даже отшатнуться: столешницей его приложило по голове и опрокинуло навзничь.

– Уносите, – велел вскочившей на ноги публике назвавшийся Бетой задохлик.

«Так обычно говорил Север», – с грустью передал он напарницам.

Антон Текшин
И овцы сыты…

В конференц-зале тихо перешептывались, время от времени поглядывая в сторону пустой сцены. Ожидание затягивалось, и кое-кто из нетерпеливых уже начал теребить и без того задёрганного распорядителя. Пожилой элегантный мужчина на все вопросы отвечал подчеркнуто вежливо и ссылался на плотный график именитого гостя.

Наконец под сводами зала раздалась бодрая музыка, и на сцену под бурные аплодисменты выскочил низенький толстячок в деловом костюме кремового цвета. Лучезарно улыбаясь, он осмотрелся и направился к заранее приготовленной кафедре, которая оказалась ему несколько высоковата. Гость нисколько не смутился и устроился прямо на краешке сцены, заложив ногу на ногу.

– Не люблю, когда людям ради меня приходится задирать голову, – пожал он плечами.

По залу прокатились смешки, вперемешку с восторженным шепотом:

– Тот самый… Энджело… Герой…

– Знаете, – начал толстячок, когда возгласы наконец поутихли. – Когда со мной связались ваши руководители и попросили толкнуть речь… Признаюсь, я понятия не имел, как мне удастся с серьезным лицом прочитать всё то, что они мне прислали. Мастер выразительного чтения из меня, если честно, никакой. Но накануне какой-то злобный вирус сожрал весь текст. – Гость лукаво улыбнулся и продемонстрировал пустую голографическую планшетку. – Поэтому мы с вами просто пообщаемся. Смело спрашивайте, что вам будет непонятно, и не сильно удивляйтесь, когда я в разгаре повествования буду кружить по сцене и размахивать руками, хорошо?

В зале, смеясь, закивали.

– Итак, – продолжил он уже серьёзным тоном. – С самого начала я хочу открыть простую истину, которая мало кому из вас понравится: мы всё делаем неправильно!

Два года назад

Тучный инспектор в который раз жалобно вздохнул и попытался сосредоточиться на тексте очередного документа. Стоило только прочитать пару пустых казённых фраз, как они бесследно растворялись в потоках взбудораженного сознания. Наконец, он всё-таки сдался и раздражённо отшвырнул планшетку. Из головы никак не выходил последний разговор с шефом, итогом которого стало это неожиданное путешествие к чёрту на рога.

«Ты – наш лучший сотрудник! Именно на тебя Корпорация сделала ставку в этой непростой ситуации…»

Инспектор с горечью усмехнулся. Расклад получался проще некуда – от него хотели избавиться, а в кресло руководителя отдела посадить этого высокомерного юнца Колвина, племянника одного из Соучредителей. Наладить хоть что-нибудь в этом Богом забытом месте пытались многие, но практически все потерпели фиаско, так что его направили на заведомо безнадежное задание.

Энджело с кряхтеньем встал с жёсткой кушетки и подошёл к обзорному иллюминатору, в котором гордо сияла местная звезда – желтый гигант Римус. Планет у светила было немного – всего три, остальные постепенно поглотила разрастающаяся корона. Поговаривали, что со временем Римус превратится в Новую, или даже Сверхновую, но ждать этого события нужно было ещё сотни тысяч лет.

«Ну, по крайней мере, от взрыва звезды я точно не умру», – невесело пошутил про себя инспектор и начал масштабировать изображение, чтобы увидеть конечный пункт своей поездки – Глорию.

По-научному, она являлась спутником одного из газовых гигантов, вращающихся на орбите Римуса, но её упорно продолжали называть планетой. В полтора раза тяжелее Земли, она имела сложную по составу атмосферу и была забита полезными ископаемыми под завязку.

В общем, заурядный ресурсный планетоид, если не считать того, что здесь была паранефть, которая шла на синтез всевозможной органики. Населённые планеты у Объединённых Звездных Систем наперечёт, и Глория же, хоть и имела разумных представителей, под Конвенцию пока не попадала, и Разработчики накинулись на неё как стервятники на падаль. Было это пятьдесят лет назад…

С тех пор строптивая планета поменяла множество хозяев, но со своими сокровищами расставаться не спешила. Всё дело было в невероятно живучей биосфере, приспособившейся к экстремальному радиационному фону желтого гиганта. Любая форма жизни здесь настолько стремительно мутировала, что давать ей таксономические названия не имело смысла. Это же касалось и тех самых разумных существ, находящихся по уровню развития в районе позднего Средневековья.

Хоть паранефть и залегала рекордно высоко к поверхности планеты, добывать её из-за постоянных нападок представителей фауны было очень проблематично, а транспортировка вообще представляла собой сущий кошмар. Какие бы методы борьбы ни применяли очередные Разработчики, через поколение все оказывалось неэффективным.

В настоящий момент Глория находилась на балансе Корпорации, где работал Энджело, и едва покрывала средства, вкладываемые в неё. Статистика была удручающая: лишь один из трех транспортных челноков покидал пределы глорианской атмосферы, а мобильные нефтедобывающие установки существовали в целости не дольше пяти недель.

Если бы добыча не была почти полностью механизирована, потери среди персонала были колоссальные. Люди, в основном, болтались на орбите в «Калипсо» – станции космических миротворцев, с которыми был заключён контракт на вооруженную защиту. На самой же поверхности находились всего три постоянных базы, которые инспектор должен был посетить.

– Уважаемые пассажиры, до подлёта к станции осталось двадцать минут! – приятным голосом известил интерком.

Пора было собираться.

– Ну, что ж, надеюсь, меня тут запомнят надолго, – подбодрил себя Энджело, стараясь побороть нарастающее беспокойство.

Почему-то казалось, что именно так и будет.

* * *

В кабинете его ждали двое – широкоплечий здоровяк в форме, стриженный под ноль, и сухопарый мужчина в гражданском, с тонким, интеллигентным лицом. Крепыша звали Давид Калахен, и он был главой миротворцев. Должность худощавого Лисовского взволнованный Энджело вспомнить не смог, кажется, что-то связанное с наукой.

– А, вы тот самый хрен с бугра, которого нам прислали взамен почившего? – без обиняков поинтересовался миротворец.

– Ага, – с независимым видом кивнул инспектор, чувствуя, как внутри всё похолодело. – Только вот меня не предупредили, что мой предшественник скончался. Соболезную.

– Чему? – Калахен непонимающе уставился на Энджело. – Он был форменной скотиной! Впрочем, как и предыдущий…

– Не сочтите нас циниками, – тихо проговорил Лисовский. – Но мы повидали здесь не один десяток инспекторов, из которых в живых осталось только трое.

– Понимаю. – Энджело продемонстрировал свою планшетку. – Я читал отчёты…

– Поздравляю, – ехидно усмехнулся миротворец. – Теперь можешь аккуратно их свернуть и засунуть в…

– Давид лишь имеет в виду, что на поверхности эта информация не стоит выеденного яйца, – перебил грубияна Лисовский. – Вы же полетите на планету, так? Послушайте, не стоит этого делать, ваши предшественники потому и остались живы, что не показывали носа из станции.

С тем же успехом можно было сразу уволиться. Энджело виновато развёл руками:

– Я бы рад, но не могу. Вы сами говорите, что отчёты недостоверны, мне надо убедиться – насколько.

– Ну, и чёрт с тобой, – буркнул Калахен. – Одна радость – заполнять твою похоронку придется уже не мне!

– Переводитесь на другой объект? – заинтересованно спросил инспектор.

– Ну да, только замену пока не прислали, так что я передаю дела своему заместителю.

– Тогда к вам есть деловое предложение, – выпалил воодушевившийся Энджело. – Мне нужен ваш костюм повышенной защиты! Обещаю, на новом месте вашей службы о нём и не вспомнят.

– Да ты всерьез собираешься остаться в живых, – хмыкнул миротворец. – Вообще, они у нас под строгой отчетностью, но свой я уж как-нибудь спишу, за щедрое вознаграждение, разумеется. Мои умельцы его немного улучшили, так что не забудь посмотреть руководство, прежде чем напяливать костюм на свой жирный зад!

– Непременно, заучу всё наизусть. И потренируюсь, если будет время.

– Только тебе это особо не поможет, между нами. Мои ребята там тоже гибнут часто.

– И тем не менее мне было бы спокойней умереть именно в вашем командирском костюме.

– Влад, а он мне нравится! – расхохотался Калахен, хлопнув инспектора по плечу так, что тот пошатнулся. – Ты мне напиши потом, чем всё закончится!

– Непременно, – сухо улыбнулся Лисовский. – А вам, господин инспектор, я желаю удачи, и не забудьте о сопровождении.

– У меня как раз троица проштрафившихся есть на примете, – потёр руки глава миротворцев. – Если вернутся обратно целиком, а не как обычно, будем считать, что свои грехи они искупили. По рукам?

– Договорились. Думаю, нет смысла просить у вас большего.

– Вот и хорошо! Да, и если что случится, то мы челноки присылаем не абы куда, в дремучие джунгли, а в конкретные точки эвакуации, я их отмечу на карте.

– Будут ли ещё советы по выживанию? – поинтересовался Энджело.

– Только один, – осклабился Калахен. – Постарайся не сдохнуть в чьей-нибудь заднице!

– …?!

– Дело в том, – учёный замялся. – Что, несмотря на многообразие видов, присутствуют черты, остающиеся неизменными у большинства организмов, к примеру – шестиконечность. А вот другой такой особенностью является совмещение ротового отверстия с органами удаления продуктов жизнедеятельности.

– О, Господи, – пробормотал Энджело, борясь с тошнотой. – Боюсь представить, где у них органы размножения!

Лисовский покачал головой:

– Вам лучше не знать.

* * *

Искореженная створка кабины поддавалась с трудом, но встроенный в костюм экзоскелет придал коротким ногам Энджело огромную силу, и через некоторое время ему удалось выбраться наружу. На небольшой полянке, в стороне от пропаханной упавшим планетолётом борозды, сидел на корточках миротворец, задумчиво ковырявшийся в медблоке лежавшего на траве товарища.

– Что с пилотом? – не оборачиваясь, спросил он у ошалевшего инспектора.

– В лепёшку, – констатировал Энджело, передёрнувшись всем телом. – А этот как?

– Жить будет, хоть я бы и не советовал, – хмыкнул боец, распрямившись. – Сейчас оклемается.

– А что это вообще было такое?

– Лисовский сказал бы наверняка, но мне кажется, что – «бабочка».

– Бабочка?!

– Ну да, у них крылья похожи.

– И какого… чёрта ей было от нас нужно?

– Откуда мне знать! Может, она нас за самца приняла…

– Ох, – Энджело обессилено плюхнулся в траву. – Проклятая планета!

Судя по интерактивной карте, они не долетели до первой базы каких-то несчастных триста километров. Теперь, на поверхности, это расстояние превратилось в смертельную полосу препятствий, по которой им предстояло двигаться к цели. Точнее – одному Энджело. Миротворец эту идею воспринял в штыки:

– У вас что, контузия?! Нужно валить отсюда к ближайшей точке эвакуации!

– Как только я вернусь, меня запрут в карантин до конца командировки, – покачал головой инспектор.

– Так ведь радоваться надо, живым отсюда улетите, а это мало кому удавалось! Мы фотографию на памятную доску повесим, к остальным, и будем пить за ваше здоровье!

– Это не вариант, мне нужно побывать на базе и попытаться хоть как-то улучшить текущую обстановку.

– Тогда удачи, – буркнул миротворец и помог подняться пришедшему в себя товарищу. – Комбез у вас отличный, с голоду не умрёте, а на антигравах туда добираться два-три дня. Только не поднимайтесь слишком высоко – сожрут ещё быстрее, чем на поверхности.

– Спасибо, обязательно буду следовать вашим советам.

На том и расстались. Боец скрылся в зарослях, поддерживая под плечо раненого, и Энджело остался совсем один. Вокруг него дикой какофонией шумели джунгли.

«Кому я что доказываю?» – Инспектор вздохнул и начал расчищать себе дорогу.

Неужели работа для него значит так много, что он готов пожертвовать своей жизнью? Тут же на задворках подсознания замелькала подлая мыслишка о том, что проблемы можно решить и дистанционно, не покидая безопасной станции…

С другой стороны, этим же методом пользовались его предшественники, и у них ничего не вышло. Энджело давно привык разбираться в проблеме, а уж потом искать пути решения. Прилетев на планету, он поступил правильно, хоть и безрассудно. И опыт у него уже появился – по крайней мере стало ясно, почему грузовые челноки так часто разбиваются. Может, стоит выделять им воздушное сопровождение?

Заняв привычной работой голову, инспектор ненадолго отвлекся от тревожных мыслей. Но уже первые простейшие расчеты показали, что при вооруженной поддержке каждого челнока затраты становятся удручающе неокупаемыми. Проклятье!

Звуки джунглей, за пару часов ставшие привычным фоном, вдруг резко поменяли тональность. Вдалеке послышался рокот, отдаленно напоминавший громовые раскаты. Энджело начал судорожно вспоминать, случаются ли здесь грозы, но, кроме головной боли, ничего не добился. Чувствуя, как одиночество постепенно вдавливает его в пучину паники, инспектор решил связаться с миротворцами и тут, к своему стыду, понял, что даже не знает, как их зовут.

– Э-э-э… ребята, приём?

В наушниках возник какой-то странный треск, который практически заглушал тяжелое дыхание бойца. Похоже, он куда-то бежал. Или от кого-то.

– Ребята?

– А-а-а-а!!! – Вопль, казалось, разорвал барабанные перепонки Энджело, и тут же связь оборвалась.

Значит, не убежали. Инспектор, забывшись, потянулся, чтобы почесать зудящие уши, но наткнулся на гладкую поверхность шлема и вспомнил, что он в костюме. Рокот, между тем, нарастал, заглушая все остальные звуки, как раз в той стороне, куда направлялись миротворцы…

Он поспешил вперёд, ища глазами укрытие понадёжней. У бойцов тоже были антигравы, но это их не спасло, значит – зависнуть над опасностью не получится. Что остаётся?

Тут перед ним резко выскочила кошмарная шестиногая тварь, вся закованная в жесткий панцирь, как рыцарь в броню. Замерев на мгновенье, разглядывая окоченевшего от страха инспектора многочисленными глазами, она проворно развернулась и поскакала к одному из гигантских растений, подпиравших небосвод этого филиала Преисподней.

Мужчина, не раздумывая, бросился следом, краем глаза отмечая, что с боков их обгоняют стремительные силуэты. Тварь, не сбавляя скорости, начала взбираться по огромному стволу вверх, глубоко впиваясь в него сильными серповидными лапами. Что ж, ей виднее, где лучше прятаться от надвигающегося ужаса. Когтей у Энджело не было, поэтому он воспользовался антигравом и поднялся вверх футов на семьдесят, спрятавшись за переплетёнными толстыми ветками.

Тварь (про себя её инспектор уже ласково окрестил «зверушкой») устроилась двадцатью футами ниже, оставив на стволе след черного сока, выступившего из порезов. Грохот вокруг стоял такой, что казалось, сама земля ходит ходуном, раскачивая исполинское растение.

Наконец, в пределах видимости замелькали источники шума. Сначала Энджело решил, что это каменная лавина, но тут же понял, что ошибся, ибо не бывает столько булыжников правильной шаровидной формы. «Камни» катились сплошным потоком, подминая мелкую поросль и отскакивая от крупных растений.

Это продолжалась около минуты, и, когда уже инспектор решил, что опасность позади, один из мелких шаров с размаху налетел на ствол их убежища. От удара мужчина чуть не сорвался, успев заметить, что «камень» раскрылся, превратившись в шестиконечную звезду.

Кое-как вернувшись в нормальное положение, Энджело увидел, как от конечностей существа взметнулись вверх тонкие, змеевидные отростки, захлестнувшие притаившуюся «зверушку». Тварь обреченно завизжала и сорвалась вниз, прямо на «звезду». Та, в свою очередь, с чмокающим звуком сомкнула лепестки, вновь превратившись в шар, теперь уже куда большего диаметра.

Неведомый хищник ещё немного подождал у основания растения, а затем покатился в хвосте процессии, вместе со своими «наевшимися» собратьями.

Еще час инспектор провёл наверху, судорожно цепляясь окоченевшими пальцами за узловатые ветви, после чего, наконец, нашел в себе силы спуститься. Переключив антиграв на слабую мощность, мужчина медленно пополз вниз, крепко прижимаясь к спасительному стволу.

Возле убежища трагически погибшей «зверушки» он задержался, зацепившись взглядом за какую-то мелочь. Мозг, ещё недавно парализованный творившимся внизу кошмаром, работал туго, и Энджело несколько секунд просто таращился на место, откуда тварь сдёрнули вниз. Наконец, он сообразил, что его остановило – сок из порезов. Густой и черный, напоминавший…

Не веря своим глазам, Энджело погрузил в него палец со встроенным анализатором и несколько томительных мгновений ждал результата. Увидев надпись, высветившуюся перед его глазами, он чуть сам не упал вниз от удивления.

Перечитав её несколько раз, инспектор задрал голову вверх, пытаясь прикинуть высоту растения, и восхищенно присвистнул.

* * *

Через пару дней Энджело уже считал себя опытным покорителем глорианских джунглей. Крупных хищников он избегал, а мелких поджаривал встроенным в рукав плазменником. Ночи инспектор проводил в густых кронах растений, высоко над землёй, накрепко привязывая себя к стволу.

За спиной остались две сотни километров, когда случилась очередная беда. Энджело пересекал полянку, насвистывая бодрую мелодию, и тут его левая нога провалилась в рыхлый грунт. С трудом удержав равновесие, инспектор попытался освободиться и погрузился по колено. Пора было включать антиграв, ну тут кто-то с ужасающей силой дернул его вниз, и он полностью зарылся в землю.

Ноги давило, будто под прессом, и стало темно, как в могиле. Заорав, он беспомощно задергался, пытаясь вырваться из западни, но тщетно. Тут его подбросило вверх, на поверхность, и Энджело смог-таки разглядеть, что удерживало его ноги.

Увиденное выдавило последний воздух из легких. Кричать он уже не мог, только тихо сипел, не отрывая глаз от зубастой пасти, в которой были зажаты его нижние конечности. Тварь высунула на поверхность только голову, пытаясь разгрызть прочный материал защитного костюма.

Тут, откуда-то сверху, донеслось громкое жужжание, окончившееся яркой вспышкой. Полуослепший Энджело вдруг почувствовал, что хватка ослабла, и из последних сил выдернул ноги из пасти. Существо захрипело, но что-то сверкнуло во второй раз, и всё наконец затихло.

Лежа на спине, инспектор умудрился отползти в сторону, пока не ощутил, что уперся в какое-то препятствие.

– Далеко направился, боец? – раздался над ним грудной женский голос.

– Подальше от той близорукой твари, – прохрипел Энджело, сглотнув. – Которая сослепу приняла меня за консерву.

Женщина заливисто рассмеялась, ей хрипло вторил мужчина. Проморгав слезящиеся глаза, инспектор разглядел, что его удерживала рифленая подошва армейского комбеза. Подняв взгляд выше, он увидел стройную темноволосую девушку, сжимавшую в руках снайперскую винтовку. Оружие с виду казалось тяжёлым, но она с лёгкостью держала его на изгибе локтя. Забрало шлема спасительницы было прозрачным, и Энджело буквально утонул в её карих миндалевидных глазах.

– А он ещё и шутит, – похвалили его. – Значит, попадаются настоящие мужчины и среди миротворцев.

Энджело с трудом поднялся и увидел говорившего – белобрысого гиганта, облачённого в такой же армейский комбез.

– Я не миротворец, а инспектор ископаемых ресурсов Корпорации…

– Можете не продолжать, – махнул рукой мужчина. – Видал я немало вашего брата, правда, в костюмчиках попроще.

– Мне свойственна предусмотрительность. – Энджело отряхнулся и постарался выровнять дыхание. – А вы…?

– Капитан Родионов, Космический Десант. А спасла вас Элиза – снайпер. Про фамилию лучше не спрашивайте, всё равно не запомните.

– Я её запишу, – улыбнулся инспектор. – И чего вы тут делаете, капитан?

– Группу самоуверенных юнцов ищу, учения у нас. Вы, так полагаю, здесь после крушения бродите?

– Почти угадали. Я направляюсь на ближайшую базу.

– Ого! И как же вы собираетесь пешком сотню километров по этим джунглям отмаршировать?

– Так же, как и остальные, – пожал плечами Энджело. – Большую часть пути я уже прошёл.

– Да ладно! – не поверил десантник. – У нас командование даёт сержанта каждому, кто здесь продержался дольше восьми часов!

– Тогда можете смело присвоить мне звание лейтенанта, – инспектор протянул навигатор, где был зафиксирован пройденный путь. – Я здесь уже третьи сутки.

Десантники дружно уткнулись в прибор и удивлённо выдохнули. Энджело с удовлетворением отметил, как в восточных глазах девушки промелькнула искорка уважения.

– А ты молодец, – покачал головой капитан, возвращая навигатор обратно. – Захочешь в десантники, только скажи!

– Спасибо за предложение, но, боюсь, медицинскую комиссию мне не пройти, – улыбнулся Энджело. – А от помощи я бы не отказался.

– Проклятье! – раздражённо помотал головой десантник. – Если мы в ближайшие четыре часа не разыщем этих охламонов, их спишут на боевые потери, а из них кое-кто, может, ещё жив.

– Понимаю, – кивнул инспектор. – Тогда залетайте в гости на «Калипсо». Вы на чём сюда?

– У нас линкор на орбите висит, – пояснил капитан. – Эх, если бы не эти придурки! И транспорта не предвидится, хотя…