Текст книги "Аномалия"

Глава 8

Одно из достоинств моей так называемой работы – необходимость делать то, чего бы в своей нормальной жизни я никогда не сделал. В большинстве своем писатели (даже если они бывшие сценаристы) не любят отрывать зад от насиженного места – в прямом смысле слова, по крайней мере. Хотя, конечно, и тут без исключений не обходится. Хемингуэй, к примеру, с удовольствием отправлялся на природу, чтобы подстрелить пару-тройку перепелов или потягаться силами со здоровенной рыбиной. И все же, бьюсь об заклад, с еще большим удовольствием он возвращался домой: наливал себе чего-нибудь покрепче, садился на крыльцо и беседовал с любимыми кошками в свойственной ему манере – краткими, но емкими предложениями.

Как вы уже знаете из нашего разговора с Джеммой, я еще ни разу не удосужился побывать в Гранд-Каньоне. А теперь посмотрите на меня: плыву по самому его дну на плоту, в спасательном жилете и с веслами в руках, а вокруг – скалы высотой в милю, а то и больше. Мы с Кеном сидели на последнем, третьем ряду, будто пара двоечников на галерке. Дилан явно считал, что всем нам следует серьезнее относиться к происходящему, однако недавнее провальное интервью так его подкосило, что желания приструнить кого-нибудь из нас у мачо не возникало. Пока не возникало.

День понемногу клонился к вечеру, и в косых лучах солнца выщербленные скалы смотрелись особенно величественно, радуя глаз невероятными оттенками красного, оранжевого и коричневого. Это были в основном горизонтальные линии, но иногда встречались и вертикальные, и просто цветные пятна. Нижние слои пород были усыпаны кустиками и мелкими изогнутыми деревцами. На берегах, от подножия стен до самой воды, лежали огромные неровные камни. Довершала этот поистине инопланетный пейзаж река, которая достигала здесь шестидесяти футов в ширину и тридцати в глубину.

Скоро мне снова предстоит появиться в кадре, но на сей раз я буду немногословен, дабы не нарушать атмосферу таинственности, – ограничусь очередной хвалебной речью уклончивости Кинкейда, который оставил нам столь запутанное описание своего приключения (что лично я нахожу донельзя интригующим). Кроме того, если уж быть до конца честным, я не смог бы объяснить, почему мы придерживаемся именно этого маршрута: попросту не помню, с какого перепугу вдруг решил за него ухватиться. Я всего лишь сравнил пять разных интернет-статей о пещере, написанных с умопомрачительной дотошностью, от которой мозг нормального человека сведет судорога, и прикинул, где примерно стоит искать. У меня много достоинств (как я сам полагаю), но скрупулезное внимание к деталям в их число не входит.

Все бы ничего, но мне вдруг пришло в голову, что исследователи (или аферисты), чьи работы я сравнивал (занимался плагиатом, если уж называть вещи своими именами), не учли некоторых данных из оригинального текста, на первый взгляд незначительных, но лично я расценил их (и здесь стоит признаться, что на тот момент я успел выпить изрядное количество спиртного и покурить какой-то убийственной травы, которую купил у своей домработницы, эмигрантки из Латвии, – но от подробностей этой истории я, пожалуй, воздержусь) как доказательство того, что Кинкейд пытался направить всех по ложному следу. Я взял громадный кусок ватмана и принялся покрывать его расчетами и диаграммами, пока наконец у меня не родилась собственная версия относительно местонахождения пещеры (я все это сфотографировал и загнал в Evernote вместе с фотографиями). Такие художества обычно висят в гараже человека, которого арестовывает полиция, подозревая, что он кровожадный маньяк, терроризирующий всю округу последние десять лет. Но тогда мне казалось, что я на верном пути.

В итоге я сузил поле поиска до четырехсот ярдов – ничем не примечательного и никого не интересующего участка реки, который был необычайно широк и глубок одновременно.

Однако сначала нам нужно до него добраться.

Мы плыли уже час, как вдруг плот, до этого спокойно скользивший по воде, быстро понесло вперед.

– Скоро начнутся пороги? – догадался я.

– Ага, – ответил Дилан. – Лучше держитесь крепче.

Плот подпрыгнул, крутанулся на повороте – и нашим взорам предстала совершенно другая река. Вместо широкой водной глади нас встретил стремительный поток, раза в три уже, который несся на бешеной скорости, врезаясь в огромные валуны.

Не успели мы опомниться, как нас уже кидало из стороны в сторону. Плот то и дело подбрасывало, и он шлепался обратно на воду с такой силой, что у нас трещали кости. Еще один сумасшедший скачок – и плот накренился, так что правый борт оказался выше левого на два фута.

Мгновение – и Фезер рядом с нами уже не было.

– Твою мать! – заорал Дилан.

Он начал выкрикивать команды, стараясь увести плот влево, где река была поспокойнее, и вертел головой по сторонам, ища глазами Фезер. Выглядел он совершенно потерянным, отчего всем нам легче не становилось.

– Где же она? – проорала в ответ Молли. – Где…

И тут мы ее увидели. Она плыла параллельно нам, с легкостью управляясь с течением. Ловко обогнув торчащий на ее пути камень, она свернула в нашу сторону и несколькими уверенными взмахами преодолела расстояние до лодки.

Пьер протянул ей руку, Фезер схватилась за нее и взобралась на борт. На ее лице сияла широченная улыбка.

– Хочу еще!

Через несколько минут пороги наконец остались позади: узкий пролив вновь сменился широким водным простором, река более или менее успокоилась. Фезер была разочарована.

– Ты в порядке? – спросил я у нее.

– В порядке? Да я на седьмом небе! Дилан, нам сегодня еще встретятся пороги?

– Нет. И запомните все: если я говорю «держитесь крепче», значит вы должны держаться крепче. Здесь за вашу безопасность отвечаю я, это ясно?

Я подмигнул Кену:

– Жаль, что так вышло. Ты ведь надеялся, что это я свалюсь за борт и у нас получится отличное видео, да?

– Ясное дело, – кивнул он. – Но ничего – я подожду. От судьбы не убежишь, приятель.

Глава 9

– Так-то оно получше будет.

Вечер застал нас на маленьком клочке суши размером ярдов пятьдесят на двадцать пять, там, где стена каньона была пологой у основания. Мы с Кеном сидели на расшатанных складных стульях и созерцали противоположный берег, который представлял собой совершенно отвесную скалу. Солнце на прощание не жалело лучей, и стены каньона пылали на фоне потускневшего неба, словно охваченные огнем.

Неописуемое зрелище. И умиротворяющее – особенно если, подобно нам, наслаждаться им на сытый желудок. А дело в том, что, помимо стульев и трех крошечных палаток (последние мы единогласно решили отдать в распоряжение женской части нашего коллектива; Джемма, правда, долго не могла определиться, стоит ли ей воспринять это как оскорбление и обвинить нас в сексизме или промолчать и провести ночь в тепле, но в итоге все-таки остановилась на втором варианте), на лодке нашелся переносной гриль. После того как мы разбили лагерь, Дилан вооружился щипцами и лопаткой, достал из холодильника шпажки с нанизанными на них кусками ягнятины и курятины, и вскоре в воздухе разлился такой аппетитный аромат, что у всех без исключения громко заурчало в животах.

На природе, бесспорно, любая еда кажется вкуснее, однако в нашем случае это была не единственная причина: выяснилось, что Дилан целый год работал личным шеф-поваром где-то в Средиземноморье и потому мясо жарил с полным сознанием дела. Даже Фезер, которая – вот так неожиданность – оказалась веганом, не осталась голодной: для нее нашлись многочисленные контейнеры с салатами, один взгляд на которые говорил, что приготовлены они явно не любителем. И даже когда все прочие, сыто потягиваясь, расползлись кто куда, Фезер, у которой нос и лоб ярко пылали от долгого пребывания на солнце, по-прежнему сидела за столом и что-то жевала.

Дальше – лучше. Еще до начала экспедиции Кен заявил, что «насухую» работать не собирается, поэтому в путешествие с нами отправился холодильник с несколькими бутылками водки, одну из которых мы с ним вдвоем сейчас и распивали.

– Жить можно, – согласился я.

– Что там за история с окраской?

Вид у нас перед глазами менялся каждую минуту: солнце, садившееся все ниже, подсвечивало то красные полосы, то оранжевые, то коричневые, заставляя их отчетливо проступать не только на стенах скал, но и на валунах, лежащих на берегу.

– Это минеральные отложения.

– Сам знаю, балбес. Я про другое: нам ведь нужен кусок скалы какой-то особенной окраски?

– Значительная часть этой стены так называемого Мраморного каньона состоит из кристаллического сланца Вишну. Этому минералу два миллиарда лет, залежи образуются в недрах земли, на глубине десяти миль. Под давлением он спрессовывается, становится относительно твердым и приобретает темно-коричневый цвет. Но согласно Кинкейду, вблизи пещеры порода залегает не горизонтальными слоями, а «пятнами». Что сужает поле поиска до сектора протяженностью в пять миль.

– Пять миль сплошной каменной стены – за пару часов тут точно не управишься.

– Согласно моим расчетам, нам нужен участок всего-то в четверть мили. Его координаты Молли и сообщила Дилану, и, по его мнению, мы будем там завтра утром.

Кен подмигнул:

– Выходит, завтра у нас великий день. К вечеру, глядишь, изучим всю пещеру вдоль и поперек.

– Ха-ха.

Спустя некоторое время я, ни разу не запнувшись, выдал очередную порцию слов на камеру, а после устроился на большом валуне, чтобы в одиночестве выпить кофе и покурить. Вскоре я услышал, как в мою сторону кто-то идет.

– Не бойся. – Это была Джемма. – Я не стану набрасываться на тебя с неудобными вопросами. Просто отсюда открывается отличный вид.

Я подвинулся, и она примостилась рядом, в паре футов от меня. С минуту мы сидели молча, вглядываясь в сгустившиеся сумерки и слушая шум воды.

– Но все же один вопрос у меня есть, – сказала Джемма.

– Какова вероятность того, что мы снова подеремся?

– Практически нулевая. Чем тебя привлекают все эти загадки истории? Только избавь меня от своего коронного «главное – процесс поиска, а не результат». Давай начистоту: большинство тайн, за которые ты берешься, никогда не будут раскрыты. Разве тебе не обидно?

– Нет, – ответил я. – Стоит тебе заполучить в свои руки стопроцентный факт – это конец. Дело закрыто, отныне ему место в архиве – как и тебе самому. Если не хочешь, чтобы разум впал в спячку, бейся над неразрешимыми загадками.

– Не вижу связи. Разве новые горизонты открывает нам не познание истины?

– Истина всегда многогранна. Возьмем, к примеру, миф о Всемирном потопе – коль скоро уж ты сама недавно упомянула Ноев ковчег. Он существует у многих народов по всему земному шару, и отмахнуться от этого не получится. Нужно задуматься над причинами.

– Назови хотя бы одну.

– Я назову три. Первая: можно предположить, что когда-то человечество столкнулось с природным катаклизмом – настолько масштабным, что свидетельства о нем сохранились в разных уголках планеты в виде устных преданий, которые со временем оформились в миф.

– Да, но ведь никаких доказательств того, что этот катаклизм имел место, нет?

– Вообще-то, есть, хотя официальная наука их и не признает. Кому захочется заявить во всеуслышание: «Библейский потоп не выдумка!» – и прослыть сумасбродом? Однако, даже если закрыть глаза на результаты исследований, длившихся не одно десятилетие, нельзя не согласиться с тем, что потепление климата в конце ледникового периода вызвало поднятие уровня мирового океана. Прибрежные деревни смыло, многие заселенные территории оказались под водой – вспомним хоть тот же Доггерленд в Северном море. Но можно зайти и с другой стороны: существуют подтвержденные наукой данные о повышении уровня воды в районе нынешнего Ирака и Персидского залива – а десять тысяч лет назад эта область была колыбелью цивилизации, – на основании которых мы делаем следующие выводы: распространение мифа о потопе связано не с глобальной катастрофой – его принесли с собой народы, пострадавшие от наводнения на своей родине. Но даже если и так, факты говорят о том, что в древности люди перемещались с места на место намного быстрее, чем принято считать в традиционной археологии.

Кажется, Джемма всерьез задумалась.

– На худой конец, – продолжал я, – можно пойти по юнгианскому пути: допустим, что сама идея потопа (который всегда посылается человечеству божественными силами как наказание за непослушание, о чем говорится и в Библии, и в Коране, и в «Эпосе о Гильгамеше», и в вавилонском мифе об Атрахасисе) не что иное, как метафора архетипического страха, глубоко укорененного в психике человека, – страха социального коллапса, всеобщего хаоса и последующего зарождения новой системы. А чего это ты так ухмыляешься?

– Когда ты в ударе, то начинаешь говорить умные вещи. Я даже немного сбита с толку.

– Я лишь хотел донести до тебя мысль, что любое из этих объяснений может оказаться истиной и пролить свет на историю человечества. Однако наша замечательная наука смотрит на мифологию свысока, считая и Ноев ковчег, и Всемирный потоп «выдуманной хренью докомпьютерных времен». И это самое омерзительное: вместо того чтобы просвещать, ученые ведут себя как служители религиозного культа. Дескать, заткнитесь и уверуйте в нашу истину, и плевать, что она идет вразрез с тысячелетними традициями и что добрая ее половина есть точка зрения сильных мира сего или очередное модное веяние. И да, кстати, еще мы оставляем за собой право в следующем году передумать. И через два года тоже. А как же иначе – наука ведь не стоит на месте.

– Но ведь люди и раньше заблуждались, – возразила Джемма. – Например, вплоть до Средневековья считалось, что Земля плоская.

– Вовсе нет. О несостоятельности этой теории говорил еще Геродот в пятисотом году до нашей эры. А сама идея плоской Земли была выдумана писателем Ирвингом Вашингтоном и историком Эндрю Диксоном Уайтом с целью бросить вызов религиозным догмам.

– Ага, очередной чудовищный заговор в действии, да?

– Смейся, если хочешь. Но я считаю верхом самонадеянности игнорировать мудрость, накопленную человечеством в течение многих тысячелетий, слепо доверяя научным концепциям, которые как были, так и остаются не более чем теориями. Мы, люди, прошли долгий путь, чтобы стать теми, кто мы есть, а не вдруг, как по волшебству, поумнели за сто лет.

Услышав позади какой-то звук, мы обернулись: на соседнем камне стояла Фезер и хлопала в ладоши.

– Браво! – произнесла она.

Я лишь скромно пожал плечами. Так угодить спонсору – ай да Нолан, ай да молодец! Жаль только, Кен с Молли этого не видели.

Вспомнить бы потом еще, что я тут наговорил.

Из архивов Нолана Мура. Мраморный каньон. Старая фотография (дата съемки неизвестна)

Глава 10

Как же я замерз той дьявольской ночью!

Окончательно не окоченел я только потому, что забился в спальный мешок, свернувшись калачиком и не шевелясь, дабы не тратить понапрасну драгоценное тепло собственного тела. Заснул почти сразу, как улегся (день выдался богатым на физические упражнения, которые совершенно не вписываются в мой стиль жизни. Мне нравится эта формулировка – «стиль жизни»), однако меньше чем через час проснулся – как раз вовремя, чтобы засунуть назад в спальник почти обледеневшую голову.

Пробудившись в третий раз, я сел и закурил. Вскоре глаза, привыкшие к темноте, различили Дилана и Пьера, которые не стали рисковать и высовываться из своих мешков. В отличие от Кена. Но того грела канистра выпитой накануне водки, так что навряд ли он ощущал какой-либо дискомфорт.

Я снова прибегнул к проверенному методу – нырнул в спальник с головой, и пару часов мне удалось худо-бедно покемарить. Проснулся я в половине пятого и больше уже заснуть не пытался. В ожидании, когда наконец взойдет солнце и стены каньона снова приобретут трехмерность, я уставился на звезды, поблескивающие на безоблачном небе холодными голубыми огоньками.

Уже занимался рассвет, когда я почувствовал рядом чье-то присутствие. Понятия не имею, откуда это чувство взялось. Я повернул голову, не сомневаясь, что увижу нашу вечно организованную Молли, проснувшуюся раньше всех, чтобы как следует подготовиться к новому дню.

Но я ошибся.

Это была не Молли. Там вообще никого не было. Все наши по-прежнему спали, никто не выходил из палаток, не вылезал из спальных мешков.

Но ощущение, будто я не один, меня не покидало.

Я принялся вертеть головой по сторонам, внимательно рассматривая наш маленький пляж и скалы на противоположном берегу. Никого. Само собой. Нелепо даже думать о том, что кому-то еще приспичило забраться в такую даль от цивилизации да еще и следить исподтишка за мной.

За всеми нами.

Тут мне вспомнилась легенда индейцев хопи о том, что в самых глубинах Гранд-Каньона есть пещера, в которой живет бог Маасо – «страж смерти». Именно поэтому некоторые районы каньона имеют дурную репутацию: якобы в них постоянно происходят несчастные случаи, а людей зачастую охватывает необъяснимая паника.

Я не стал рассказывать эту легенду, когда мы начали спуск по тропе, по той же самой причине, по которой в свое время умолчал о ней и Пауэлл: я был уверен, что там нет и толики правды, а аборигены все выдумали лишь для того, чтобы чужаки держались подальше от некоего священного места.

Но эта уверенность не помешала мне встретить рассвет с радостью и облегчением.

Наконец остальные тоже начали просыпаться. Первым встал Дилан. Кивнув в мою сторону, он отправился готовить завтрак, и вскоре холодный воздух наполнился запахом жареного бекона. Вчерашние посиделки особенно сплотили наш мужской коллектив, и я даже подумывал о том, чтобы сегодня дать Дилану шанс блеснуть перед камерой.

Судя по темным кругам под глазами коллег, не у меня одного выдалась непростая ночка. Палатки оказались не более существенной преградой для чудовищного холода, чем спальники. Что до Кена, то он выглядел как обычно – то есть как потрепанный жизнью старый черт, правда из той особенной, неубиваемой породы старых чертей, которые даже после ночевки на дне Гранд-Каньона попивают кофе с таким невозмутимым видом, словно бы проснулись у себя дома в теплой постели.

После завтрака мы снялись с лагеря и в предвкушении новых приключений отправились в путь, бодро налегая на весла.

Однако к трем часам дня мы кое-что поняли.

Здесь ничего нет.

Ничего, кроме сногсшибательных природных красот, если быть точным, но мы-то тащились сюда не для того, чтобы полюбоваться пейзажами. Мы искали пещеру Кинкейда.

А ее здесь не было.

Мы гребли четыре часа, изнемогая от жары; нас снова вынесло на участок с сильным течением, хотя и не таким сильным, как в прошлый раз; благополучно преодолев его, мы потом еще час плыли по спокойной реке. И вот наконец GPS сообщил, что мы на месте.

Разделив гигантскую стену на горизонтальные полосы, мы тщательно всматривались каждый в свою, пока плот медленно скользил вдоль берега.

Ничего не обнаружив, мы не пали духом, а развернулись и поплыли в обратном направлении, все так же изучая стену.

Затем снова развернулись, но на этот раз поменялись полосами – вдруг уставшие от однообразной картинки глаза заметят что-то новое? Но все тщетно.

Тогда Молли предложила рассмотреть стену под другим углом. Мы послушно направили плот к противоположному берегу и принялись старательно вглядываться в отвесную скалу с расстояния в восемьдесят футов, однако вскоре убедились, что угол зрения тут ни при чем.

Мы поплыли обратно, потом снова спустились по реке, вновь поднялись и наконец остановились где-то посредине зоны поиска.

Ничего. Нас окружали лишь скалы – разноцветные, выщербленные, зазубренные и уже порядком нам осточертевшие. Два часа мы бесцельно гоняли плот туда-сюда, изнывая под палящими лучами солнца.

Но так и не обнаружили даже намека на эту проклятую пещеру.

Как правило, в наших провалах винить некого – точнее, виноваты все понемногу: сработали каждый во что горазд, и вот, пожалуйста, результат. Но мы не унываем: попытали счастья – уже хорошо, спасибо нам. Однако сейчас все было по-другому: я не мог отделаться от ощущения, что это я всех подвел – всех этих людей, которые безропотно следовали за мной, обгорая на адском солнце.

Пьер навел на меня камеру, я встал и поднял голову, устремив взгляд на исполинскую стену, и мне стало совсем паршиво.

Когда мы закончили, Кен спросил, не снять ли нам второй дубль. Я помотал головой, сел на свое место и достал сигарету.

– Дилан, только не начинай опять.

Проводник уже несколько раз пресекал мои попытки закурить, однако сейчас, видимо, решил, что для нотаций время не самое подходящее.

Боевой дух экипажа нашего судна, и без того держащийся на волоске, был сломлен почти окончательно, когда до всех дошло, что в отель мы сегодня не вернемся. Некоторые восприняли перспективу снова заночевать в каньоне с завидным спокойствием и даже – в случае Фезер – с энтузиазмом, но не все. Молли, всегда смело глядевшая в лицо любым превратностям судьбы, неимоверно страдала от полчищ комаров и потому никакого восторга от сложившейся ситуации не испытывала.

– То есть сегодня выбраться из этой глуши нам вообще не светит? – спросил Кен у Дилана.

– Ни при каком раскладе, – подтвердил тот, покачав головой.

Кен решительно кивнул:

– В таком случае у меня созрел новый план. Мне нужно выпить, поссать, потом еще выпить и снова выпить. Вы меня поддерживаете или нет? Напоминаю: зарплату плачу вам я, поэтому советую выбрать первый вариант.

Ребята пробормотали, что согласны, старательно изображая воодушевление.

– Эй, Нолан, да не расстраивайся ты так, по крайней мере мы попытались, – подбодрил меня Пьер.

– Ага, – ответил я. – Спасибо.

Кен хлопнул меня по плечу:

– Ты ведь знаешь, приятель, что мы должны сделать перед тем, как свернем лавочку. Только давай с первого дубля, ладно? Мне и правда надо отлить.

Они с Пьером поменялись местами, чтобы оператор мог снимать сидя, держа камеру низко, отчего великанская стена за моей спиной казалась совершенно невероятной. Молли, опершись коленями о соседнюю лавку, подняла над моей головой микрофон. Глядя на ее лоб, можно было бы подумать, что его жгли паяльной лампой.

– Ну что ж, – начал я, нацепив самую беспечную улыбку из своего арсенала. – Похоже, мы столкнулись с очередной загадкой человечества, которой суждено остаться неразгаданной, во всяком случае пока. Наши постоянные зрители уже знают – такое иногда случается.

– Скорее уж, всегда, – пробурчала Молли, а Джемма, стоявшая передо мной, тихонько хихикнула.

Я сделал вид, что ничего не заметил.

– Но это не повод для разочарования. Ведь то, что нас вдохновляет, дает импульс для развития не только самих себя, но и нашей культуры, – это не ответы, вовсе нет. Это наши попытки найти их. Главное – продолжать искать. – Краем глаза я видел, что Джемма шевелит губами, точно воспроизводя эти слова одновременно со мной. Интересно, а если я столкну ее за борт, это дело удастся замять?.. В любом случае нужно будет попробовать.

– Итак, вы сами читали отчет Кинкейда, – упрямо продолжал я. – Вы знаете о пещере. И теперь все зависит от вас. Я не собираюсь никому навязывать свое мнение – я призываю вас составить собственное. Думайте. Задавайте вопросы. Верите ли вы в то, что нам рассказывают об истории Америки и всего человечества? По душе ли вам тот факт, что официальная наука игнорирует любые идеи, не вписывающиеся в рамки удобной ей концепции? Если нет, то дайте мне знать в «Твиттере» или на «Фейсбуке». И прежде всего, помните…

– Стоп, – прервал меня Пьер.

Я метнул в него испепеляющий взгляд. Если он с чем-то напортачил, нам придется заново снимать весь этот стыд и срам, а я, честно говоря, и так был уже на пределе.

Однако оператор, оторвавшись от видоискателя, глядел куда-то мимо меня.

– Что это там?

– Все та же унылая хрень, на которую мы как дураки пялились целый день, – взорвался я. – Какого черта, Пьер?

– Нет, – возразил он. – Вон там, наверху?

Я развернулся и посмотрел туда, куда он показывал пальцем. Еще одна скала: высокая, очень высокая, с полосатой поверхностью… Всего-то.

– Слушай, Пьер, если ты решил, что сейчас самое время повеселить публику, то здорово прогадал с моментом. К черту все это. С меня хватит. Остальное допишем на берегу.

– Ну-ка погоди, – сказал Кен, поднимаясь с лавки. – Эй, капитан, можешь сделать так, чтобы нас не очень качало?

– Кен, если ты не заметил, у меня сегодня неважно с чувством юмора, так что…

– Замолкни, Нолан. И присмотрись хорошенько.

Я снова развернулся. Кен указывал на нижний уровень скалы, примерно четвертую ее часть, где, помимо отложений пород, виднелись многочисленные пятна. Выглядело это так, словно какой-нибудь циклоп выплеснул здесь на стену содержимое огромной чашки кофе.

И вдруг, буквально на какое-то мгновение, среди этих гигантских брызг появилась крошечная, более темная, точка.

– Она то исчезает, то появляется, – заметил Пьер. – Слишком мелкая, плюс лодка движется, да и освещение постоянно меняется.

– Я ничего не вижу, – произнесла Молли, щурясь от солнца. – А вы точно… Ой, вон она! И правда.

Теперь уже все мы стояли, вглядываясь в стену. Дилан сделал что-то с передними веслами, и на полминуты плот почти замер на месте.

– Тебе как профессионалу, конечно, виднее, – шепнул мне Кен, – но по мне, так это вполне даже смахивает… на какую-нибудь пещеру.