Текст книги "Торир Рыжебородый"

Глава 5

Совет Баронов собрался в просторном обеденном зале замка Джеральда Рислера. Над равниной поднялся туман, но холодное мерцание луны проникало в освещенную свечами комнату. Пять человек сидело вокруг стола, в то время как их рыцари и землевладельцы выстроились вдоль стен, застыв, полные внимания. Пять человек, которые держали судьбу Человеческой расы в своих руках…

– Я категорически против этого, – заявил Страмм. – Не думаю, что нам стоит обращать на это внимание.

– Согласен с Элстоном, – сказал Майкл Дрейк. – Пятнадцать лет мы ловили Рыжебородого, а теперь ты хочешь снова вернуть ему свободу.

– Не свободу, – уточнил Барон Алдан Пович. – Не свободу, Майкл. Я не думаю, что Джеральд подразумевал именно это. – Самый старший из собравшихся Баронов, Пович тем не менее выглядел самым впечатляющим, возвышаясь даже над Донахью. Но Дрейк всегда удивлялся, слыша его речь с мягким сюсюканьем, и удивлялся всякий раз, когда ему сообщали, что Пович проводит большую часть времени не на поле брани, а в своих садах.

– Конечно, я имел в виду не совсем это, – фыркнул Рислер, сидящий во главе стола, – и ты знаешь это, Майкл. Я просто пытаюсь подвести нас к логичному решению.

– А это логично: выпустить Урода на свободу, чтобы он убивал Людей? – требовательно, с горячностью спросил Дрейк.

– Я предполагаю сделать совсем не это, – сказал Рислер, пытаясь сохранить мягкость и сдержаться. – Все, что я знаю: Донахью по-своему ненавидит Гарета Кола, и я не вижу, почему мы не можем это использовать.

– Откуда ты это знаешь? – спросил самый молодой из Баронов – Эндрю Крастон. Еще в детстве его ослепила одна из огненных птиц Гарета Кола. Он был не из тех Людей, кто прощает. – Откуда ты знаешь, что это не демонстрация, «дымовая завеса» для того, чтобы использовать каждый промах, который ты совершишь?

– Я не знаю этого, черт побери! – взорвался Рислер. – Но думаю, мы рассмотрим эту проблему со всех сторон.

– Есть только одно решение, – холодно сказал Крастон. – Убить Урода. – Потом, словно эта мысль пришла ему в голову слишком поздно, он добавил: – Медленно.

– Минутку, – вмешался Пович. Он наклонился вперед, и от его огромного тела на деревянный стол легла ужасная тень. – Что бы мы там ни делали, мы должны действовать единодушно. Джеральд внес предложение. Я предлагаю выслушать его.

– Благодарю, – сказал Рислер. – Сейчас, как я вижу, есть три главных вопроса. Первый: почему Донахью пришел сюда один? Второй: на самом ли деле он ненавидит Кола и, если так, почему? И третий: почему Кол не освободил его? Если, особенно в последних двух случаях, ответы меня удовлетворят, я откажусь от своего предложения.

– На первый вопрос легко ответить, – сказал Дрейк. – Он пришел сюда убивать Нормалов.

– Это не слишком хороший ответ, Майкл, – заметил Страмм. – Вопрос не о том, какова его цель. Я думаю, мы все согласимся с этим. Почему он пришел один? И если то, что он враждует с Колом и хотел доказать свою самостоятельность – правда, тогда почему он выбрал хорошо охраняемый район? Почему не какой-нибудь малолюдный форпост?

– Потому что Донахью вспыльчивый эгоманьяк, – ответил Дрейк. – Ты помнишь, как он нашел нас, Элстон. Первое, что он сделал, – разоружился и собрался драться с нами голыми руками. Рыжебородый мог отправиться в центр Ступицы и даже не подозревал бы о том, что может потерпеть поражение.

– Майкл, кажется, ты воспринимаешь происходящее слишком эмоционально, – просюсюкал Пович, запалив большую трубку и выдохнув сильно вонючий дым. – Твои наблюдения согласуются с этим заключением, Элстон?

– Возможно, – уклончиво сказал Страмм.

– Тогда перейдем ко второму вопросу, Джеральд, – сказал старик, усердно выдыхая дым.

– Я повторю его, – сказал Рислер. – На самом ли деле Донахью ненавидит Гарета Кола?

– Как ты можешь ответить на такой вопрос? – с негодованием фыркнул Дрейк. – Как ты можешь быть уверен?

– Если бы он ненавидел его, был бы он генералом Кола? – насмешливо поинтересовался Крастон.

– Я думаю, вы подходите к этому не с той стороны, – воскликнул Страмм. – Майкл прав, когда говорит, что нет способа проверить заявление Донахью. Я думаю, мы можем, в виде аксиомы, принять, что он говорит правду, и попытаться представить себе, почему он и Кол – враги.

– Для этого нет никакой причины! – равнодушно сказал Дрейк. – Если не считать Кола, Донахью самый могущественный человек среди Уродов.

– Разве этого не достаточно? – резко спросил Пович. – Разве второй среди Уродов может получить истинное удовлетворение от своего положения?

– Может, и так, – заметил Дрейк, – но никто не станет свергать Кола.

– Откуда ты знаешь? – неожиданно спросил Страмм. – Откуда ты знаешь, что происходит в этих Туннелях.

– О чем ты говоришь, Элстон? – удивленно спросил Дрейк. – Ты видел его. Разве он показался тебе кем-то вроде Гарета Кола? У этого Урода нет ничего, кроме мускулов. Он выглядит как один из нас.

– Так же как Гарет Кол, – заметил Рислер. – Вот почему они и оставили его в живых в первый момент.

– Я согласен с Джеральдом, – сказал Страмм. – Донахью не сбежал, значит, в нем нет никакого колдовства.

– Рыжебородый мог бы убить тебя в один миг, – настаивал Дрейк. – Однако ты остался невредимым. Донахью даже не пытался защититься с помощью колдовства.

– Может быть, он мог читать мои мысли и понял, что я блефую, – сказал Страмм. – Или, возможно, ему необходима лишь доля секунды, чтобы убить меня, он выжидал до последнего мгновения, не желая показывать нам свои силы, которые хотел сохранить в секрете.

– Пусть все обстоит именно так, – сказал Пович, выпуская огромные кольца дыма и одновременно разговаривая. – Но даже тогда, Элстон, это не объясняет появления Донахью в землях Джеральда. Что он делал там?

– Тут я согласен с Майклом, – сказал Страмм. – Я верю, что он охотился на нас.

– Тогда мы приходим к противоречию, – продолжал Пович. – Как человек, который по силе равен Гарету Колу, позволил поймать себя и едва ли не убить, не прикончив ни одного из нас?

– Может быть, он хотел быть пойманным? – заметил Крастон.

– Что? – недоверчиво воскликнул Дрейк.

– Может, он хотел быть пойманным, – повторил Крастон. – Как можешь ты быть уверен, что это не часть какого-то плана Гарета Кола… или даже самого Донахью? Откуда ты знаешь, что колдовские силы нельзя заморозить на какое-то время, чтобы мы решили, что их и вовсе не существует?

На мгновение наступила тишина, нарушаемая лишь зловещими криками совы за окном. Бароны обдумывали заявление Крастона.

– Ты еще на что-то способен, Эндрю, – сказал наконец Пович. – Я раньше никогда не рассматривал такую возможность, но если Гарет Кол послал его сюда и позволил, чтобы его поймали, то я не знаю, почему он так поступил.

– Я знаю, – решительно сказал Дрейк. – Он посчитал, что один из нас станет предполагать, как Рислер, что Донахью может оказаться полезнее живым, чем мертвым. Потом он, возможно, приказал Донахью вести себя так, словно они не ладят, в надежде, что мы построим идиотский план, как мы, кажется, и сделали.

– Майкл прав, – сказал Крастон. – Нами манипулируют, словно шариками наперсточник. Кол дергает за ниточки, и мы ведем себя точно так, как он хочет.

– А что, если Донахью, а не Кол стоит за всем этим? – пыхтя трубкой, просюсюкал Пович.

– Какая разница? – спросил Крастон. – Результат тот же самый. Мы пляшем под дудку Кола.

– Не уверен, – возразил Страмм, задумчиво глядя через огромное окно во тьму ночи.

– Но все сходится! – запротестовал Дрейк.

– Необязательно, – возразил Страмм. – Самое первое: такое объяснение годится только в том случае, если ты приписываешь Колу силу предвиденья, в том числе и того, как будет протекать наша встреча, или быть может ты считаешь, что он контролирует наши мысли. Я не совсем убежден, что он столь уж изощренный колдун. Если бы он обладал такой властью, то это проявилось бы задолго до нашей встречи с Донахью. Допуская это, надо признать, что каждое слово Донахью, сказанное нам, – ложь и пытки, которые мы устраивали ему, проходили с его или с Кола согласия. Я не могу с этим согласиться. Как я говорил раньше, я верю в то, что Донахью говорил правду, когда сказал, что хочет убить Гарета Кола. И даже если Донахью сам обладает силами, сравнимыми с силами Кола, – продолжал Страмм, ожидая реакции остальных Баронов. – Я думаю, заключения Майкла ошибочны. Не забывайте: мы видели, как Донахью делал совершенно глупые промахи – промахи, за которые он мог заплатить жизнью. Время от времени мы берем в плен его солдат и знаем их мнение о возможностях и способностях Донахью. А теперь мы посмотрели, на Рыжебородого вблизи, и в его поведении не оказалось ничего, чего бы мы не знали о нем. Если бы он владел какой-то силой, то попытался бы хитрить… Более того, я думаю, мы можем оценить всю важность сложившейся ситуации. У нас в тюремной камере под этой комнатой находится человек, который испытывает такое же отвращение к Гарету Колу, как и к нам; который не представляет достаточной угрозы для Кола, потому что Кол может разделаться с ним, когда только пожелает; человек, который может быть обработан таким образом, что перейдет на нашу сторону.

– Значит, ты, как и Джеральд, предлагаешь вернуть ему свободу? – с жаром спросил Дрейк.

– Да, до определенного предела, – ответил Страмм. – Как я понимаю, Джеральд предложил, чтобы мы освободили Донахью и шпионили за ним, для начала посмотрев, станет ли он снова сражаться с нами или отправится сражаться с Гаретом Колом.

– По сути так, – согласился Рислер. – Хотя я, кажется, прибавил, что главной причиной такого решения стало появление существа Кола прошлой ночью. Совершенно очевидно, что Кол не сделает попыток защитить или освободить Донахью. Он хочет, чтобы мы убили Урода. Если так, я хочу, чтобы Донахью жил.

– Могу поспорить, это как раз то, что Кол ожидает от тебя услышать, – сухо сказал Крастон.

– Могу поспорить, что это не так, – продолжал Страмм. – Но такое возможно, поэтому я не согласился с планом Джеральда.

– Значит, ты на нашей стороне! – с триумфом воскликнул Дрейк.

– Нет, Майкл. Мне хотелось высказать собственные возражения против предложения Джеральда, как я и сделал, и предложить собственную идейку – другую.

Дрейк зло взглянул на него, но ничего не сказал.

– Я думаю, в плане Джеральда нет главного, – продолжал Страмм. – Мы не получаем никакой выгоды от того, что взяли в плен Донахью. Если он предаст и снова нападет на нас, нам нужно будет снова брать его в плен… и в этот раз нам может так не повезти. Если, с другой стороны, он вернется к Колу, то существует две возможности… Первая: Рыжебородый был здесь как шпион Кола. Если так, он может теперь опознать Майкла, Джеральда и меня. Теперь он сможет узнать в лицо всех Баронов и, вероятно, хорошенько изучил местность… Вторая возможность в том, что он отправится сражаться с Колом. Если так, он проиграет, потому что Кол, без сомнения, великий колдун и мог бы убить его много раз за последние день или два. А если Донахью проиграет, мы опять не получим ничего. Между прочим, я думаю, если мы отпустим его, то можем не следить за ним. Если Рыжебородый вернется к Колу, наши Люди не смогут последовать за ним, и мы не узнаем, что случится… Я думаю, Майкл и Эндрю в равной степени ошиблись. Я не вижу никакой выгоды и в том, чтобы убить Донахью.

– Ты серьезно? – вспыхнул Дрейк.

– Да, – заметил Страмм. – Если Донахью в самом деле имеет силу, которая делает его соперником Кола, мы не должны убивать его. Согласны? – Тут все согласно кивнули. – В лучшем случае такая попытка будет стоить нам нескольких жизней. Если, с другой стороны, Донахью можно с легкостью прикончить, тогда все что мы сделаем – убьем генерала, который мог нам дать важную стратегическую информацию, какую мы бы и получили, если бы он остался жив.

– Ты указал на проколы во всех наших планах, – засопел Пович, выдыхая густые клубы темно-серого дыма. – Может, ты скажешь, что у тебя на уме.

– С удовольствием, Алдан, – сказал Страмм, поднявшись.

Когда он закончил говорить, Дрейк в ярости вскочил со своего места.

– Элстон, – завопил он. Его голос эхом прокатился по большой комнате. – Если бы я не знал о том, как ты воевал с Уродами раньше, я назвал бы это предательством!

– Я назову это предательством в любом случае, – холодным, спокойным голосом объявил Крастон.

– Рассмотрим преимущества моего плана, – спокойно сказал Страмм. – Не считаясь с тем, кто такой Донахью, и с его желаниями, мы получим возможность проникнуть в цитадель Кола.

– И там нас перережут! – закричал Дрейк.

– Если так, то нас зарежут намного ближе к цели, чем мы когда-либо были раньше. Разве вам не надоело наблюдать за тем, как год за годом наши соплеменники гибнут на Побережье?

– В конце концов, там у них есть хоть какой-то шанс, – выкрикнул в ответ Дрейк. – То, что ты предлагаешь, – верное самоубийство.

– Может, и нет, – сказал Рислер. – Если Донахью говорит правду, то рассуждения Элстона верны. И даже если Донахью обладает какими-то силами, мы не узнаем об этом, до тех пор пока он не использует их так, как мы хотим, чтобы он их использовал.

– Говорю вам, это – безумие! – настаивал Дрейк. – И я со своей армией не стану в этом участвовать!

– Ладно, пусть так и будет, – пожал плечами Пович, лениво выбивая трубку о ручку кресла. – Мы станем действовать вместе или не станем вообще.

– Минутку, – сказал Рислер. – Думаю, план Элстона – единственный, который обладает неким здравым смыслом, и я готов принять в нем участие. Пусть Майкл остается дома и дуется, если хочет, но я присоединяюсь, даже если мне придется отправиться в поход в одиночку.

– Вычеркните и меня, – попросил Крастон. – Если я соберусь совершить самоубийство, у меня на уме будут какие-нибудь личные мотивы. Я говорю: убить Донахью, и чем скорее, тем лучше.

– Давайте поставим вопрос на голосование, – предложил Рислер.

Все взгляды устремились на Повича. Сюсюкающий старик в данной ситуации обладал решающим голосом. Он нервно оглядел собравшихся, потом снова пыхнул трубкой, опалив пальцы.

Через мгновение Майкл Дрейк и Эндрю Крастон, разозленные, гордо покинули комнату, и единодушие в Совете Баронов было утеряно навсегда.

Глава 6

Донахью раздражали его оковы. Его раненное плечо затекло. Таракан, большой и влажный, переполз через край ложа, прополз через грудь Рыжебородого, а потом отправился блуждать в его бороде. Донахью почувствовал, как он подобрался к свежим порезам на горле. Урод не знал, что делать, но насекомое беспокоило его словно посланец Рета. С ворчанием Донахью перевернулся на бок, однако, прогнать насекомое не сумел. Не в силах совладать с тараканом, пленник попытался игнорировать насекомое и, переполненный злостью, стал рассматривать сырой каменный потолок.

Неожиданно Урод резко прижал подбородок к груди и позволил себе победно улыбнуться, когда почувствовал, как тельце твари превратилось в мягкую массу. Останки таракана повисли на шее Донахью, но на это можно было внимания не обращать. Пленник снова откинулся назад, еще больше расслабился и, словно загипнотизированный, уставился на крошечную каплю воды, которая сползала по стене в нескольких футах над его головой.

Он пробыл один больше суток, без пищи и без воды. Движения его рук и ног были ограничены ложем. Много раз начинал он молить Гарета о помощи; и каждый раз после тщетной молитвы начинал ругать Гарета Кола, становясь все более и более свирепым, в то время как час проходил за часом. Все выглядело так, словно Гарет решил оставить Рыжебородого гнить в сырой норе Людей, пока Донахью не исправится и не покается. Ну, это-то не сработает! Может, Рыжебородому удастся схватить какого-нибудь Нормана за руку… Рано или поздно они ведь развяжут его – в этом Донахью был уверен. Если бы Люди захотели убить его, они не стали бы так тянуть.

Или они все-таки убьют его? Может, они ждут, наблюдая, станет ли Гарет спасать его, если, конечно, Гарет может спасти его на таком расстоянии?

Гарет уже доказал, что может прислать свое создание в темницу, если пожелает.

А Норманы не собирались пугать Донахью. Они видели его в битвах слишком часто, чтобы не верить в то, что Рыжий Торир Донахью может чего-то испугаться. И если Норманы собирались пытать его, то они долго могли бы совершенствовать на нем свое искусство.

Итак, пытки тут ни при чем, как и убеждение страхом, и это не проверка сил Гарета Кола. Даже если бы Донахью охватил самый сильный приступ скромности, чего и в помине не было, он бы все равно не догадался, что Люди просто забыли о нем…

И тогда его убогие мысли вернулись к первоначальному вопросу: чего ждут Норманы?

Минутку! Минутку. Они что-то говорили. Страмм и Майкл Дрейк и даже Рислер. Что это было за слово? Урод! Гарет тоже использовал его. И кто-то, один из Норманов, хотел узнать о его силе, так словно он один из банды уродцев Гарета.

Да, так оно и было! Но тут Донахью оказался в безвыходном положении, потому что не знал, истинного значения слова «урод». Когда Дрейк и другие использовали его, оно звучало как оскорбление… но если Гарет тоже использовал его, даже называл так себя, тогда, быть может, это слово означало что-то еще, что-то намного более важное.

Хорошо это или плохо? Донахью не знал, хотя надеялся, что плохо, потому что Гарет называл его «Уродом в резерве», а Гарет никогда не ошибался. Мысль о Коле, самодовольном и недосягаемом в Туннелях, прислушивающемся к его мыслям и насмехавшемся над ними, снова вызвала у Донахью приступ жажды крови. Его мыслительный процесс, хрупкий в лучшем случае, застопорился, и Рыжебородый яростно задергался в своих узах, ревя как бык.

Сколько его продержали здесь, Донахью не знал, но наконец дверь открылась и вернулись Страмм с Рислером.

– Успокоился, я вижу, – заметил Страмм.

– Чего вы ждете? – спросил Донахью, тяжело дыша от напряжения.

– Я не знаю, чего ждать, – был ответ. – Вот почему я оставил тебя в таком положении.

– И что теперь? – поинтересовался Рыжебородый.

– Теперь я решил сделать тебе одно предложение, – сказал Страмм.

– Я не стану иметь дела с Норманами!

– Подожди, пока не выслушаешь… и к тому же следует говорить – Нормалы. Тебе хотелось бы оказаться на свободе?

– Ха!

– Я имею в виду именно то, о чем говорю. Я развяжу тебя. Рислер с луком и стрелой с отравленным наконечником присмотрит за тобой, так что я не делаю ничего безрассудного, возвращая тебе свободу.

Рислер шагнул назад и наложил стрелу на тетиву лука, в то время как Страмм мечом разрезал путы Рыжебородого. Донахью спустил ноги на пол и начал массировать запястья. Его глаза остановились на Страмме, и он зловеще приподнялся.

– Осторожно, – предупредил Рислер, одновременно натягивая тетиву. Донахью повернулся к нему нахмурившись и снова сел.

– Так-то лучше, – сказал Страмм. – А теперь за дело. Я освободил тебя, потому что ты не чувствуешь особой привязанности к Гарету Колу.

– Я хотел бы оторвать ему голову, вырезать его сердце… и когда-нибудь я так и сделаю! – взвыл Рыжебородый.

– И ты считаешь, что тебе удастся? – спокойно спросил Страмм.

– Что ты затеваешь? – спросил в ответ Рыжебородый, глядя на сатанинские черты собеседника.

– Скажу в свое время, – ответил Страмм. – Никто из наших людей не был в цитадели Кола… точнее, никто из тех, кто попадал туда, не вернулся.

– Будь ты проклят, твоя правда! Они не вернулись! – гордо сказал Рыжебородый.

– Ты, с другой стороны, возможно, знаешь Метро так же хорошо, как любой другой, кроме Гарета Кола.

– Метро?

– То место, где вы живете.

– Ты имеешь в виду Туннели?

– Да, Туннели. Мы не знаем, что Гарет Кол может делать, по крайней мере не все его способности. Но даже если ты не знаешь границ его силы, ты наверняка лучше знаком с ним, чем мы.

– Что ты затеваешь? – повторил Донахью.

– Ты ненавидишь Гарета Кола, ведь так? – спросил Страмм.

– Да.

– Больше чем кого-либо и чего-либо еще?

– Да.

– Ненавидишь в достаточной степени, чтобы повести армию против него?

Донахью тяжело вздохнул и тупо уставился на Страмма. Он почесал свою лохматую голову, вздохнул снова, запрокинул голову и засмеялся.

– Давай говорить прямо. Ты хочешь, чтобы я…

– …возглавил нападение на цитадель Гарета Кола.

– Ты, должно быть, шутишь?

– Есть только одна вещь, относительно которой я никогда не шучу. Это – Гарет Кол.

– Откуда ты знаешь, что я не заведу вас в ловушку?

– Сейчас я этого не знаю… но узнаю до того, как тебе будет вверена армия.

– Какое-то безумие! – сказал Рыжебородый больше для себя, чем для Страмма. – Вообразите… Рыжий Торир Донахью возглавляет набег на Туннели! – Он снова засмеялся.

– Подумай об этом, – сказал Страмм.

И Донахью так и сделал. Он подумал о том, каково это будет – сжать белую шею Гарета Кола; подумал о том, как встряхнет крошечное тело Кола так, чтоб мозги Повелителя Уродов, взболтавшись, разбились о крышку черепа; подумал о голове Гарета Кола, которая будет висеть у него на поясе, привязанная за локон светлых волос. И еще Рыжебородый представил себя предводителем армии, которой можно отдавать команды; которая может передвигаться лишь по земле и воины которой чувствуют боль, когда меч или стрела оставляют на них свою отметину. Все вместе выглядело приятно. Потом Донахью подумал о Гарете. Коле, наблюдающем, как он разговаривает с Страммом, и мысленно смеющемся над тем, как Рыжебородый предвкушает его смерть.

– Я поведу армию! – проревел Рыжебородый. Рис л ер аж подскочил от неожиданности, когда вопль Донахью разорвал тишину.

– Ладно, – сказал Страмм. – Но, думаю, нам лучше обсудить все детали.

– Когда я могу начать? – перебил Донахью.

– Когда я почувствую, что могу доверять тебе, – ответил Страмм. – И когда мои Люди пойдут за тобой. Для этого потребуется не месяц и не два. Должно пройти достаточно времени, чтобы они свыклись с мыслью, что их поведет Урод, пусть он даже выглядит как Человек.

– О чем ты говоришь? – требовательно спросил Донахью.

– Теперь ты должен и сам догадаться, даже если еще не знаешь, – сказал Страмм.

– Я ничего не знаю.

– Я могу преподать тебе маленький урок истории, – сказал Страмм, садясь на край ложа.

– Истории?

– Да, истории… рассказать столько, сколько сочту нужным. Почти тысячу лет назад была война – война совершенно мерзкая. Сомневаюсь, что она длилась уж очень долго. Мы понятия не имеем о том, какое оружие использовалось, но, очевидно, его было достаточно, чтобы разрушить почти все на поверхности Земли.

– Земли? – тупо повторил Донахью.

– Мира… в котором мы живем. Не обращай внимания. Только поверь мне, почти все погибли. Цивилизация была стерта в порошок за несколько часов, если те записи, что есть у нас об этом конфликте, правильны. Честно говоря, я не могу представить столь могущественного оружия, но я не думаю, что есть какая-то разница, шла война часы или годы. Остается факт: такое случилось. Все, или почти все, на поверхности планеты были убиты.

– Чепуха, – взорвался Рыжебородый. – Если бы это было правдой, нас бы тут не было!

– Ты забегаешь вперед, – сказал Страмм. – Как я говорил, все на поверхности планеты были убиты, быстро или медленно, без разницы. Однако не все находились на поверхности. Некоторые – настоящая горстка по сравнению с миллионами погибших – находились под землей.

– Что?

– Под землей, – повторил Страмм. – Война, как оказалось, не была такой уж неожиданной. Многие сумели спрятаться в пещерах или каких-то убежищах. Они подождали несколько лет, прежде чем выйти на поверхность и сформировать основу ныне существующей цивилизации.

– Какое отношение это имеет к Гарету… или ко мне? – спросил Рыжебородый, не совсем уверенный, что его не обманывают, рассказывая стародавнюю сказку.

– Я подхожу к этому, – терпеливо сказал Страмм. – Ты знаешь, что нет места лучше защищенного, чем система Метро.

– Что, Рет побери, ты называешь Метро?

– Это тяжело объяснить, возможно, потому, что мы сами не очень ясно себе это представляем. Насколько мы знаем, это – система подземного движения транспорта. Поезда – какой-то тип повозки – перевозили Людей из одного места в другое по подземным Туннелям.

– Туннели! – воскликнул Донахью, забыв свои сомнения. – Туннели и есть – Метро!

– Точно. Одна группа Людей нашла убежище от опустошений войны в Метро. Но им не так уж повезло. Я не знаю, какого рода оружие использовалось в той войне, но точно: как только его пустили в ход, даже воздухом стало нельзя дышать. Пещеры и убежища имели собственный воздух и были полностью отрезаны от внешнего мира, а Метро – нет. Там было слишком много входов и выходов, слишком много вентиляционных шахт, чтобы эффективно защищать от отравленного воздуха. Воздух странно подействовал на выживших. Словом, он стал причиной значительных изменений, которые в конечном счете привели к появлению самых невероятных Уродов!

– Снова это слово! – проревел Рыжебородый. – Что такое «Урод»?

– Необычное существо. Человек, который чем-то отличается от своих родителей и своих товарищей. Обычно Уродов убивали, так как они легко отличимы от нормальных детей… ты знаешь, три головы, нет глаз и тому подобное. Люди в Туннелях, как ты называешь Метро, оставались там, они не хотели иметь дело с выжившими нормальными, которые тоже вернулись на поверхность. А после того как сменилось несколько поколений, обитатели Туннелей решили, что избавились от Уродов… Они ошиблись… Видишь ли, нет способа, чтобы понять, Урод перед тобой или Человек, если создание нормально физически. Возможно, что как раз так колдун и родился…

– Гарет Кол! – воскликнул Донахью.

– Правильно. Годы он, как казалось, ничем не отличался от других Людей, кроме того, что, возможно, выглядел чуть более болезненным. Что мы знаем точно: его сила пришла к нему постепенно. Он даже не понимал, кто он такой, до тех пор, пока ему не исполнилось тридцати, хотя мог догадываться после того, как в возрасте двадцати пяти лет перестал стареть… Он родился в руинах старого города, называемого Чикаго, и, после того как способности его достигли той силы, что имеют сейчас, он оставил свой дом и начал искать других, вроде него самого. Он никого не нашел… Метро Нью-Йорка – ваши Туннели – было последним местом, которое он обследовал. Именно там он решил устроить штаб-квартиру и постепенно прогнал всех Людей, живущих под землей… в том числе и моих предков… В конце концов Люди забрели в руины какого-то города, некогда имевшего круглую форму, который уже заняло несколько других выживших семей. Город теперь называется Ступица, но со временем мы узнали, что раньше он назывался Бостон… Мы начали новую жизнь на этой земле. Изредка мы устраивали рейды на другие города Нормалов, беря пленников и заставляя их работать на полях. Время от времени Гарет или, точнее, чудовища из ада, которых Гарет собрал воедино, появлялись и воровали наших женщин. И только сотню лет назад мы поняли, что он делает с украденными женщинами.

– И что же?

– Он использует их для размножения адского отродья.

Донахью выглядел удивленным.

– Ты не понимаешь? – спросил Страмм. – Он использует их для того, чтобы плодить армию Уродов!

– В этом-то Гарет преуспел, – усмехнулся Рыжебородый.

– Не думаю, – возразил Страмм. – Иначе, почему же он до сих пор не уничтожил нас? Мы начали войну с ним, когда наконец открыли, что он делает с нашими женщинами. Если он и в самом деле занят именно тем, что демонстративно выставляет напоказ, почему он не завоюет мир при помощи армии Уродов?

– Уроды-то ему не нужны, – сказал Донахью, без желания признавая этот факт. – Он может уничтожить Ступицу в две секунды, если захочет.

– Тогда почему он не делает этого? – резко спросил Рислер.

– Вы его не волнуете, – ответил Рыжебородый.

– Мы не волнуем его? – повторил Рислер недоверчиво. – Тогда почему он посылает против нас армии?

– Если бы он захотел уничтожить Ступицу, он бы сделал это сам.

– Ты не ответил на мой вопрос, – сказал Рислер.

– Я не знаю ответа, – заявил Донахью.

– Тогда давай попробуем задать другой вопрос, – сказал Страмм. – В чем твоя сила?

– У меня ее нет.

– Тогда почему ты возглавляешь его армию?

– Я лучший воин, который есть у него, – Донахью сделал паузу, получившуюся значительной, потом поправился: – Я единственный Человек, который у него есть.

– Почему он не уничтожил тебя, как других Нормалов? – упорствовал Страмм.

– Я не Норман! – прогремел Рыжебородый.

– Ну, ты и не Урод, – сказал Страмм. – Так кто же ты такой?

– Я – Рыжий Торир Донахью! – закричал он, задыхаясь наполовину в ярости, наполовину в муке. – Вот кто я такой. Я – Рыжий Торир Донахью, и я не какая-то проклятая пешка! Ни ваша, ни Гарета, ни кого-то еще! Я пришел сюда убивать Норманов, потому что я хотел этого, и если я поведу вашу армию против Гарета Кола – это будет мое решение, а не ваше!

– Никто иначе и не говорит, – печально согласился Страмм. – Мы только пытались вычислить, почему Кол держит под рукой малого вроде тебя.

– Малого?

– Урода, если хочешь.

– Я не Урод! – проревел Рыжебородый.

– Для Кола и его слуг ты – Урод, – сказал Страмм. – Ты такой же чужой для них, как Кол для нас. И тем не менее он доверил тебе командовать своими вооруженными силами. Почему? Ты знаешь что-то, что может повредить ему, если он прогонит тебя?

– Нет.

– С другой стороны, – прибавил Рислер, – если бы Донахью представлял опасность, Кол убил бы его.

– Правда, – согласился Страмм. – Подойдем к проблеме с другой стороны: если мы не знаем, как ты можешь навредить Колу, давай подумаем, чем ты можешь помочь нам. Что ты знаешь о Туннелях?

– Я знаю там каждый дюйм, – ответил Донахью.

– Даже Туннели Кола? – спросил Страмм. – Нет, забудем об этом. Конечно, он знает. Можешь ли ты появиться там незамеченным?

– Невозможно, – ответил Донахью.

– Какая армия тебе нужна, чтобы быть уверенным в победе?

– Какая польза от этого разговора? – с яростью взорвался Рыжебородый. – Кол увидит нас за многие мили. Даже густой туман надолго не спрячет корабли.

– Тогда мы не станем использовать корабли, – сказал Страмм.

– Что ты предложишь мне… добираться вплавь? – презрительно спросил Донахью.

– Ты слышал о Голландском туннеле? – спросил Страмм.

– Нет.

– Ты ходил по огромному туннелю, заканчивающемуся стеной валунов?

– Да.

– Это – Голландский туннель. Мы перегородили его более столетия назад, чтобы остановить отряды Уродов. Он патрулируется?

– Не в этом дело.

– Что ты имеешь в виду?

– Гарету не нужны солдаты, чтобы увидеть, кто идет. Он ведь колдун. Так же как Джон и несколько других.

– Конечно, – согласился Страмм, ударив кулаком по раскрытой ладони другой руки. – Я так и знал.

– Значит, невозможно появиться там незаметно? – спросил Рислер.