Текст книги "Вдоводел исцеленный"

Майк Резник
Вдоводел исцеленный

Как всегда, Кэрол и Эду Элберту, другу, продюсеру, человеку, выполняющему обещания

Глава 1

Исхудалый человек, обезображенный вирусным кожным заболеванием, лежал как мумия. На лице сквозь сгнившую плоть торчали белые, острые скулы, костяшки пальцев прорвали кожу на кистях, а там, где кожа еще прикрывала мышцы, она скукожилась, пошла трещинами и обесцветилась.

Внезапно шевельнулся палец. Дрогнуло веко. Дыхание, пусть и слабое, участилось, и наконец Джефферсон Найтхаук открыл глаза.

– Я умираю от голода! – прохрипел он.

– Естественно, умираете, – отозвался мужчина в белом. – Вы не ели больше ста лет.

– Меня излечили или опять закончились деньги?

Мужчина в белом улыбнулся:

– Еще не излечили. Я только что вывел вас из Глубокого сна. Но лекарство, излечивающее вашу болезнь, у нас есть, и через несколько недель вы будете совершенно здоровы.

Найтхаук закрыл глаза, глубоко вздохнул:

– Слава Богу.

На лице мужчины в белом отразилось удивление.

– Я-то думал, что Вдоводел не верит в Бога.

– Я готов поверить в кого угодно и во что угодно, если благодаря этому останусь в живых, – проскрипел Найтхаук.

Мужчина в белом наклонился над ним:

– Вы помните, как меня зовут?

– Джилберт… какой-то там.

– Джилберт Эган. Я ваш врач. Вернее, я контролировал ваше состояние, пока вы находились в криогенной камере. Теперь же вами займутся другие специалисты.

– Помогите мне сесть. – Найтхаук потянулся рукой к Эгану.

– Вот этого не надо, мистер Найтхаук, – покачал головой Эган. – Не забывайте, что вы серьезно больны, а ваши мышцы бездействовали… где-то… сто двенадцать лет.

– Так сейчас пять тысяч сто шестой год?

– Пять тысяч сто шестой год Галактической эры, – подтвердил Эган.

– И мой клон живет уже пять лет?

– Дело в том, что ваш первый клон погиб через несколько месяцев после того, как вышел из лаборатории.

– Мой первый клон?

Эган кивнул:

– Двумя годами позже в лаборатории создали второго.

– Я этого не помню.

– Я не разрешил будить вас. Вы и так слишком ослабели. Я полагал, что разбудить вас мы сможем только один раз. Что мы сейчас и сделали.

– Этот второй клон… он тоже умер?

– Никто этого не знает. Лично я уверен, что он жив и скрывается где-то в Спиральном Рукаве, может быть, с новым именем и новым лицом. – Эган помолчал. – Но свою задачу он выполнил. Прислал достаточную сумму, чтобы оставить вас в Глубоком сне, пока не будет создано лекарство от вашей болезни.

– Я обязательно поблагодарю его, когда увижу.

Эган улыбнулся, покачал головой:

– Его ищут уже три года. Без всякого успеха.

– Если я решу, что его надо найти, то найду, – безапелляционно заявил Найтхаук. И вдруг обмяк, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой. – В чем дело? – изумился он. – Я бодрствую всего две минуты, но уже совершенно выдохся.

– Как я уже говорил, вы пробыли в замороженном состоянии больше ста лет, за исключением тех пяти минут, на которые мы разбудили вас, чтобы вы дали согласие на создание первого клона. Все ваши мышцы атрофировались. После того как вас излечат от эплазии, вам придется провести много времени у физиотерапевта.

– Почему мне чертовски хочется есть?

– Мы лишь максимально замедлили обмен веществ в вашем теле. Полностью остановить его мы не могли: вы бы умерли. Поэтому со временем вы переварили все, что находилось в вашем желудке. Через определенные интервалы, каждые шесть лет, мы подкармливали вас: внутривенно вводили питательный раствор, чтобы поддержать в вас жизнь… Теперь мы вас разбудили, а в желудке пусто. Отсюда и чувство голода.

– Так я могу что-нибудь съесть?

– В первые несколько дней – нет. Мы должны убедиться, что ваш пищеварительный тракт работает, как должно. Если дать вам что-нибудь съесть прямо сейчас, вы умрете. Как только мы доставим вас в больницу, вам в кровь введут немного белков и углеводов, чтобы поддержать ваш организм.

– А что потом?

– Врачи поколдуют над вами и изгонят из вашего тела все вирусы эплазии. Потом вас передадут хирургам. Они сделают вам несколько пластических операций. Сейчас-то вами можно пугать детей.

– Как скоро я выйду из больницы?

Эган пожал плечами:

– Вот это будет зависеть главным образом от вас… Через два месяца, через четыре, через год.

Найтхаук помолчал, прежде чем заговорить вновь:

– Когда вы разбудили меня в прошлый раз, с вами был еще один мужчина.

– Да, – кивнул Эган. – Марк Диннисен. Ваш адвокат.

– Где он сейчас?

– Кто знает?

– Я хочу знать. Его фирма распоряжается моими деньгами.

– Уже нет. Ваш второй клон прислал с Киношитой пять миллионов кредиток и наказал ему платить непосредственно нам, а не через юридическую фирму мистера Диннисена.

– Они меня обворовывали?

– Не думаю. Просто у вашего клона доверие вызывали немногие. – Тут Эган улыбнулся. – Мы смогли наделить его чертами вашего характера и вашими воспоминаниями.

– Кто такой Киношита? – спросил Найтхаук. – Никогда о нем не слышал.

– Он тренировал вашего первого клона. Второй в тренировках не нуждался, но Киношита сопровождал его при выполнении порученного ему задания.

– Он еще здесь?

– Полагаю, что да.

– И мои деньги по-прежнему у него?

– Нет. Они лежат на специальном счете в его банке. Согласно полученным указаниям, банк оплачивает все наши счета, а сумму, оставшуюся на счете после вашего полного излечения, получить можете только вы.

– Похоже, этот Киношита – достойный человек. Дайте ему знать, что я хочу увидеться с ним после того, как меня подлатают хирурги.

– Я свяжусь с ним немедленно. Ваше выздоровление – это длительный, болезненный процесс. В ближайшие недели вам понадобится верный друг.

– Делайте, что вам говорят, – буркнул Найтхаук, борясь с головокружением и тошнотой.

Эган кивнул.

– А теперь, раз уж мы все обсудили, самое время отправляться в больницу.

– Это правильно, – ответил Найтхаук. – Чем быстрее мы туда попадем, тем скорее осуществятся два моих заветных желания.

– Что это за желания? – полюбопытствовал Эган.

– Есть, не испытывая тошноты, и без ужаса смотреться в зеркало.

Глава 2

Невысокий мужчина вошел в больничную палату и направился к изножью кровати Найтхаука. Врачи подсоединили к телу старика с полдюжины трубочек. По каким-то поступали лекарства, по другим – питательный раствор, по одной – недавно синтезированный энзим, смертельный для вируса, вызывающего эплазию.

– Кто такой? – пожелал знать Найтхаук.

– Меня зовут Ито Киношита, – представился гость. Найтхаук инстинктивно протянул руку, увидел белые костяшки пальцев, торчащие сквозь сгнившую кожу, убрал руку под легкое одеяло.

– Мне сказали, что я у вас в долгу. Спасибо за то, что вы для меня сделали.

Киношита покачал головой.

– Я счастлив, что все так вышло. Работать с вами – для меня большая честь. Даже если это были не вы, а ваши клоны.

– Вы работали с обоими?

– К сожалению, нет. Первого я только готовил. Сделал все, что мог, но на задание его отправили одного. – Киношита нахмурился. – Я предупреждал, что он еще не готов к самостоятельным действиям, но меня не послушали.

– Его убили в первый же день? – спросил Найтхаук.

– Нет, он был таким же, как вы, в двадцать три года. С вашими способностями, вашими рефлексами. Никто не мог его убить.

– Так что же его подвело?

– Наивность. Невежество. Гормоны. – Киношита пожал плечами. – Выбирайте, что вам больше нравится.

– Не понял, – качнул головой Найтхаук.

– Биологически он выглядел на двадцать три года, эмоционально оставался двухмесячным младенцем. Он обладал вашими навыками, но не вашим опытом. Он не знал, кому можно доверять, а кому – нет, не понял, что женщина использует его, а мужчина обманывает, и это стоило ему жизни. Он протянул дольше, чем я ожидал, достаточно долго, чтобы выполнить задание, но был обречен с того самого дня, как вышел из лаборатории.

– Если он выполнил задание, зачем потребовался второй клон?

– Инфляция, – коротко ответил Киношита. – Денег, которые заработал для вас первый клон, хватило только на два года, а создание лекарства, излечивающего вашу болезнь, потребовало больше времени. Годовая инфляция на Делуросе составляла двадцать три процента. Согласно подписанному вами договору, вашим адвокатам не разрешалось трогать основной капитал, а врачи не позволяли разбудить вас еще раз. А поскольку процентов с капитала уже не хватало на оплату счетов, адвокаты откликнулись на новое предложение и дали согласие на создание второго клона. Иначе вас выставили бы за дверь.

– Расскажите мне о втором клоне, – попросил Найтхаук. – Вы сопровождали его, так?

– Ко времени его создания ученые уже нашли способ передавать клону память оригинала. – Киношита заглянул в прошлое и улыбнулся. – Второго такого человека нет… за исключением вас, – торопливо добавил он. – Помнится, на Селлестре его окружили две сотни разъяренных людей. Я же думал лишь о том, что они и не представляют грозящей им опасности.

– Где он теперь?

– Понятия не имею. Если выжил, то отправился в Спиральный Рукав.

– Если выжил?

– Мы нашли множество улик, свидетельствующих о его смерти, – ответил Киношита. – Но он… по моему разумению, убить его просто невозможно, так что я думаю, что улики эти предназначены для того, чтобы замести следы.

– А перед этим он дал вам какие-то деньги?

– Много денег, – поправил Найтхаука Киношита. – Во всяком случае, их вполне хватило для того, чтобы вы пролежали в Глубоком сне еще три года. И из больницы вы выйдете далеко не бедняком.

– Чем я могу отблагодарить вас за ваши услуги?

– Мне ничего не нужно. Я горжусь тем, что служил Вдоводелу. – Он пристально посмотрел на Найтхаука. – Если позволите, я готов служить вам и дальше.

– Вдоводел – это уже история, – отрезал Найтхаук. – Мне шестьдесят два года, и я пролежал во льду больше сотни лет. Я даже не знаю, на что похожа нынешняя жизнь.

– Ваш клон тоже не знал… но он приспособился.

– Он выполнял задание, – последовал ответ. – Я же намерен наслаждаться жизнью и здоровьем.

– И какие у вас планы?

Найтхаук пожал плечами:

– Наверное, найду какую-нибудь тихую планетку, куплю несколько акров земли. Женюсь. Может, начну выращивать цветы. Прочитаю те книги, которые не успел прочитать.

– Такой человек, как вы? – изумился Киношита. – Не верю.

– Меня не касается, во что вы верите, а во что – нет. Я умирал сто двенадцать лет, и вдруг мне даровали не только жизнь, но и здоровье. Я намерен провести остаток лет, лелея эти дары.

– Я понимаю, что сейчас вы действительно думаете, что так и будет…

– Вы меня даже не знаете, – прервал его Найтхаук. – Откуда же такая осведомленность о моих планах?

– Я знаю вас лучше, чем вы думаете, – возразил Киношита. – Я провел не один месяц с вашим вторым клоном. Внешне он был таким же, как вы в тридцать восемь лет, но его наделили вашей памятью, до момента вашего последнего пробуждения. Он получил ваши фобии, личностные особенности характера, ум. Его не просто слепили по вашему облику и подобию. Он ничем не отличался от вас и внутренне. – Киношита вновь помолчал. – Он заключил союз со Смертью, точно так же, как некоторым священникам кажется, что они заключают союз с Богом. Вы, возможно, думаете, что будете разводить цветы, но они и Вдоводел несовместимы…

– Я же сказал вам…

– Я знаю, что вы мне сказали. Но вы – лучший из лучших, таких, как вы, нет и не было. Вы никогда не нарушали закон. Вы только служили ему. Убивали тех, кто этого заслуживал. Это дар Божий. Не думаю, что вы от него отвернетесь. С какой стороны ни посмотри, это грех.

– Мистер Киношита…

– Ито.

– Хорошо, Ито. Я едва могу поднять вилку, куда уж мне браться за лучевик*11
  Жаргонное название лазерного пистолета.


[Закрыть] или глушак*.22
  Жаргонное название акустического пистолета.


[Закрыть] До ванной от моей кровати двенадцать футов. Я не могу пройти их без посторонней помощи. Я говорю с вами десять минут, а уже чувствую, что силы мои на исходе, и меня опять тянет в сон. Я – шестидесятидвухлетний калека с атрофированными мышцами, которые едва ли полностью восстановятся.

– Восстановятся, – уверенно возразил Киношита. – Вы же Вдоводел.

– За свою жизнь я многих оставил вдовами. – Найтхаук откинулся на подушку и закрыл глаза. – Не хочу больше слышать этого слова.

– Как скажете. – Киношита несколько мгновений наблюдал, как мерно поднимается и опускается грудь старика. – Но так уж вы устроены, с этим ничего не поделаешь.

Глава 3

Найтхаук вытер пот с лица.

– Быстрее, – попросил он.

Врач взглянула на дисплей пульта управления беговой дорожки.

– Я думаю, для одного дня достаточно, мистер Найтхаук.

– Вы меня слышали.

– Но…

– Быстрее.

Врач пожала плечами и увеличила скорость тренажера.

– Ничего не случится, если вы будете набирать форму несколько лишних недель, – заметила она. – Галактика подождет. Вы даете себе непомерные нагрузки.

– Если я могу выдержать эту скорость, значит, о непомерности речи быть не может. Если не смогу, то свалюсь с этой штуковины, и тогда вы с чистым сердцем скажете, что предупреждали меня.

– Но с чего такая спешка?

– А вы бы не торопились вернуться к нормальной жизни, пролежав на спине больше сотни лет? – прокричал в ответ Найтхаук.

– Это не жизнь, а какая-то гонка, – резонно заметила врач.

– Всю свою жизнь мое тело обладало определенным физическим потенциалом. Я знал, на что оно способно. – Найтхаук старался, чтобы его ноги не отставали от беговой дорожки. – Но последние несколько лет – я говорю о тех годах, что предшествовали Глубокому сну, – я наблюдал, как слабеет мое тело. И теперь хочу вернуть ему прежние кондиции.

– Вам шестьдесят два года. Вы же не намерены вновь охотиться за головами?

– Я даже не собираюсь брать в руки оружие, если, конечно, меня к этому не вынудят.

– Тогда я не понимаю…

– Я хочу знать свои возможности, на случай, если придется стрелять.

– Тогда вам надо практиковаться в тире, а не на беговой дорожке.

– Раньше я также мог пройти не одну милю. Возможно, мне больше не придется далеко ходить, но я не хочу отказываться от того, что умел, только потому, что прекрасно обойдусь и без этого. Зачем читать? Многие никогда не открывали книгу, а ничего, живут. Зачем слушать музыку? Она не удлиняет жизнь. – Он помолчал, а пот продолжал градом катиться с лица. – Я хочу стать прежним Джефферсоном Найтхауком. Роль худосочного карлика, притворяющегося, будто он – Джефферсон Найтхаук, меня не устраивает. Надеюсь, идею вы поняли?

– Разумеется, – кивнула врач. – Непонятно мне другое. Почему нельзя стать Джефферсоном Найтхауком, осторожно увеличивая нагрузку, шаг за шагом продвигаясь к поставленной цели, без риска причинить себе непоправимый вред. А так вы можете просто загнать себя.

– Потому что меня восхищает совершенство.

– А оно тут при чем? – В голосе врача слышалось недоумение.

– Давайте вернемся к тому времени, когда меня звали Вдоводелом. Я же был не просто опытным охотником за головами. И меня уважали не потому, что я просто ловко управлялся с оружием. Я был лучшим. Все свои навыки я отточил до совершенства. Такой уж у меня характер, и на меньшее я не согласен. Если шестидесятидвухлетний Джефферсон Найтхаук на что-то способен, он это обязательно сделает.

– Я стараюсь вам в этом помочь. Он покачал головой:

– Вы стараетесь помочь мне стать относительно здоровым стариком. Я же пытаюсь стать Джефферсоном Найтхауком. – Дыхание у него участилось. – А Джефферсон Найтхаук не любит постепенности. Ему нужно все и сразу.

– Возможно, он не любит постепенности, но у него краснеет лицо, поднимается кровяное давление и он устает. – Врач протянула руку к пульту управления. – Позвольте мне выключить беговую дорожку.

– Не смейте, – таким голосом Найтхаук убеждал не одного преступника, что бросить оружие – для него наилучший вариант.

– Как скажете. – Врач поднялась, направилась к двери. Если я не услышу, что вы упали, вернусь через пять минут.

– Через десять, – догнали ее слова Найтхаука.

– Я думал, вы собираетесь выращивать цветы, – сказал Киношита, входя в палату Найтхаука.

– Собираюсь.

– Тогда зачем вы поднимаете гантели?

Найтхаук позволил себе улыбнуться.

– А вдруг придется выдирать сорняк с глубокими корнями.

Киношита взглянул на гантели:

– И сколько в них сейчас?

– По сорок фунтов в каждой.

– Так это много!

– Мало.

– Но ведь вы только месяц как проснулись. Первые три недели вас лечили от эплазии, вам уже сделали первую пластическую операцию. Так что я бы удивился, узнав, что вы поднимаете каждой рукой по пять фунтов. А сорок – это просто фантастика.

– Последнюю пластическую операцию мне должны сделать через пять недель. Я хочу покинуть больницу в этот же день. Так что надо набирать форму.

– Для того, чтобы ходить, или для того, чтобы убивать?

– Какая разница.

Киношита сел, заулыбался.

– Что вас так позабавило? – пожелал знать Найтхаук.

– Вы знаете, почему я пришел? – спросил Киношита.

– Понятия не имею.

– Доктора опасаются, что вы загоните себя, что ваш организм, которому и так досталось, не сможет выдержать таких нагрузок.

– И вас это позабавило, так? – Найтхаук продолжал поднимать и опускать гантели. – Мои клоны ничего не говорили по поводу вашего чувства юмора?

– Меня забавляет другое. Они же попросили меня переговорить с вами. У вас нет семьи, нет близких друзей, нет даже знакомых, а я по крайней мере общался с вашими клонами. – Он хохотнул. – Тот, кто их знал, не стал бы и пытаться просить вас изменить уже принятое решение.

– И вы не станете?

– Послушайте, вы же для меня – идеал. А ваше желание – закон.

– Тогда почему вы согласились прийти?

– Если бы не пришел я, они послали бы кого-то еще. Человека, который мог и не знать, что с Вдоводелом не спорят. – Широкая улыбка. – В больнице и так достаточно пациентов. Еще один им ни к чему.

– А вы умнее, чем я думал.

– Благодарю.

– Не уверен, что это комплимент.

Киношита одобрительно смотрел на Найтхаука, который стоял перед зеркалом, изучая свое лицо. Кости еще выступали в тех местах, где хирурги уже убрали омертвевшие ткани и кожу, но не заменили новыми. В остальном же лицо выглядело достаточно здоровым.

– Неплохо, – прокомментировал Киношита. – Пусть старше, пусть с новыми морщинами, но, безусловно, Джефферсон Найтхаук.

– В основном синтезированный Найтхаук. Они взяли соскобы моей кожи, поместили в питательный раствор, что-то с ними сделали, и я получил новые веки и нос. Левое ухо тоже искусственное.

– Едва ли его можно назвать искусственным. ДНК-то ваша.

– Они не те, с которыми я родился, – ответил Найтхаук. – Как мне их называть?

– Модернизированными, – без запинки ответил Киношита.

– Отнюдь, – покачал головой Найтхаук. – В свое время Внутреннее Пограничье терроризировал убийца, которого звали Однорукий Бандит. Так вот, в его ручной протез встроили лазерное ружье. Вот это называлось модернизацией. А мне заново синтезировали лицо. Мои глаза не видят в инфракрасном диапазоне, уши не слышат ультразвуковые волны, нос не может уловить аромат духов медсестер. Разница только в том, что на этой неделе персонал больницы уже не морщится, когда я попадаюсь кому-то из них на глаза.

– Не скромничайте. Это уже большое дело.

– Пожалуй.

– И потом, если вы захотите что-нибудь «модернизировать», трудностей не возникнет. Вы же богаты.

Найтхаук вздохнул.

– Едва ли мое тело выдержит новые операции. Мне не двадцать пять и даже не пятьдесят.

– Действительно, редко кому из садовников может потребоваться лазерное ружье. Скорее им нужна легкая рука, от прикосновения которой все растет вдвое быстрее.

– Согласен с тобой.

– Так где мы собираемся осесть и выращивать цветы?

– Мы?

Киношита кивнул.

– Я думал, что в своем деле я – дока. До того самого момента, как меня наняли, чтобы тренировать вас. Вернее, ваших клонов. Мне хватило минуты, чтобы понять, с кем столкнула меня жизнь. Я осознал, раз и навсегда, что рядом с вами мне делать нечего. Какое-то время я сильно переживал, все-таки такой удар по самомнению, но потом увидел, сколько усилий надо положить, чтобы выйти в нашем деле на уровень компетентности. – Он помолчал, тяжело вздохнул. – Мне это не по плечу. Я могу восхищаться тем, что вы делаете, не стремясь повторить ваши достижения… и не желаю приносить жертвы, на которые ради этого идете вы. Так что я готов таскать ваши чемоданы, вскапывать ваш садик, открывать дверь вашего дома, готов делать что угодно, лишь бы оставаться рядом с вами и тем самым постоянно напоминать себе, что я больше не слуга закона и не охотник за головами. Полагаю, в таком статусе мне удастся прожить дольше.

– Вроде бы я не говорил, что мне нужна компания.

– Вы этого не знаете, но вы у меня в долгу. Я многим пожертвовал ради вас… своей карьерой.

– Я думал, вы хотите дожить до глубокой старости. Большинству охотников за головами это не удается.

– Я мог бы неплохо зарабатывать на жизнь, тренируя молодежь, но ваши чертовы адвокаты внесли меня в черный список, после того как я отказался отдать им ваши деньги… Возможно, только благодаря этому вы сейчас и живы.

Найтхаук долго смотрел на него.

– Хорошо, – наконец молвил он. – Ты нанят.

– В качестве кого?

– Телохранителя, дворецкого, повара. Кто мне потребуется, тем и будешь.

Киношите стало как-то не по себе.

– Так с чего мне начинать? – спросил он. Найтхаук на мгновение задумался.

– Сейчас мне нужен цирюльник. Побрей меня.

– Побрить? – в изумлении переспросил Киношита.

– Именно так. Если мое лицо слезает вместе со щетиной, я хочу узнать об этом до того, как улечу в Пограничье.

– Вы собрали вещи? – спросил Киношита, в последний раз входя в палату Найтхаука.

– Нет у меня никаких вещей, – ответил тот. – Они остались в прошлом столетии.

Киношита положил на кровать светло-синий костюм:

– Я купил его для вас.

Найтхаук поморщился:

– Отвратительно.

– Такая уж нынче мода. И потом, вы будете смотреться довольно глупо, если выйдете на улицу в больничном халате.

Найтхаук сбросил халат, начал одеваться.

– Впечатляет. – Киношита оглядел сухое, поджарое тело. – Вы похожи на боксера-тяжеловеса, который долго морил себя голодом, чтобы перейти в средний вес. Мышцы есть, а все остальное – увы.

– Вес я наберу, – заверил его Найтхаук. – В больнице я не получал достаточно калорий, чтобы компенсировать энергию, затраченную на физические упражнения.

– Почему вы не попросили увеличить ваш рацион?

– Я попросил. Однажды.

– И что?

– Не увеличили.

– Почему вы не пожаловались?

– Нет у меня привычки что-то выпрашивать. – Найтхаук застегнул тунику. – Как я выгляжу?

– Постарше ваших клонов. – Киношита усмехнулся. – Никак не могу понять почему.

– Все-таки твое чувство юмора оставляет желать лучшего.

– Между прочим, оружие я не принес, – заметил Киношита. – На Делуросе его ношение запрещено.

– Зачем мне оружие?

– Вы же Вдоводел.

– Я был им в стародавние времена.

– От себя не уйдешь.

– Знаешь, твой юмор предпочтительнее твоей философии. – Найтхаук направился к двери, вышел в коридор. – Ладно, давай поглядим, как выглядит Галактика по прошествии стольких лет.