Текст книги "Утопая в беспредельном депрессняке"

Ленивым движением Хелена откинула волосы со лба, еще немного отклонилась назад и, выгнув спину, издала тихий стон. Она запрокинула голову. Груди быстро и мощно вздымались и опадали. Разведя колени, она начала покачивать бедрами из стороны в сторону.

Виски не мог отвести от нее глаз Он расстегнул штаны, но, стаскивая их, потерял равновесие и неуклюже хлопнулся на пол. Стоны Хелены стали громче. Виски кое-как уселся и принялся нетерпеливо развязывать шнурки на ботинках. В спешке и со связанными руками это оказалось непростой задачей. Наконец ему удалось скинуть ботинки и стащить джинсы.

Поднявшись на ноги, он посмотрел на колыхавшееся тело Хелены и тут осознал, что от его эрекции практически ничего не осталось. Чуть не плача, он присел на краешек постели, проклиная судьбу.

Но Хелена ничего не замечала. Она легла на спину и вытянулась во всю длину, продолжая извиваться и сотрясая кровать. Она пребывала в ином мире, и никакие мысли об эрекции Виски ее не волновали. Одной ногой она уперлась в его голую спину, а другой обхватила за талию. Уцепившись за него таким образом, она подтащила себя поближе. Он почувствовал, что руки ее обнимают его за плечи и притягивают к себе.

Оплетенный ее руками и ногами, Виски начал успокаиваться и почувствовал, что силы к нему возвращаются. Горячее дыхание Хелены побуждало его к действию, ее ступни массировали его бедра сзади, а руки спереди спускались все ниже и начали поглаживать его крепнущий пенис. Затем она выскользнула из-под него, продолжая целовать куда попало – в шею, руки, грудь. Оказавшись сверху, она зажала его ногами и впилась в губы долгим поцелуем. Схватив его связанные руки, она вытянула их у него над головой; грудь ее при этом оказалась в пределах досягаемости его губ, и они с радостью принялись за дело. Хелена тем временем стала привязывать его руки к спинке кровати – теперь уже собственным кушаком. Справившись с этим, она обхватила его голову руками.

– Доверься мне. Я знаю, что делаю, – произнесла она тоном опытной соблазнительницы.

– Это я уже усвоил.

– И ты не возражаешь?

– Да вроде нет. А что, надо?

– Нет. Расслабься и ни о чем не думай.

– О'кей. Ты у нас за главного.

– Тсс.

Хелена поцеловала его. Руки ее пробежали по его груди, вслед за ними последовали и губы. Он почувствовал, как ее тело всей тяжестью смещается вниз, а затем настала его очередь стонать, когда она взялась восстановить его эрекцию в полном объеме. Она покрывала внутреннюю поверхность его бедер горячими и влажными поцелуями.

Затем Хелена вдруг перевернулась задом наперед, приподняла его ноги и стала чем-то обматывать. Он хотел было спросить, что у нее на уме, но передумал, решив не мешать. Связав его лодыжки так же. как и руки, Хелена растянула его во всю длину на постели, после чего запрыгнула к нему на грудь.

Только тут Виски почувствовал, до чего капитально он упакован. Он был не в силах сместиться ни на один сантиметр вверх или вниз, разве что мог чуть-чуть ворочаться из стороны в сторону. На лице Хелены, сидевшей на нем верхом, блуждала кошачья улыбка. Виски ответил ей кривой ухмылкой.

– Ну, и что дальше? – спросил он.

– Подожди, увидишь. Это сюрприз.

– Вот уж чего терпеть не могу, так это сюрпризов.

– На этот раз придется потерпеть. Ничего другого тебе не остается.

– Да, с этим, пожалуй, не поспоришь.

– Я через минуту вернусь, а ты пока никуда не уходи.

– Знаешь, я что-то начинаю терять доверие к тебе.

– Ну и зря.

Хелена вышла из комнаты, соблазнительно покачивая обнаженным телом. Между тем быстро темнело. Солнце зашло, а единственное окно было обращено на восток. «Зато рассвет тут, наверное, ощущается на все сто, – подумал он. – Солнце будит ни свет ни заря».

По деревянному полу опять прошлепали босые ноги Хелены. С трудом повернув голову, он разглядел в сумерках ее темный силуэт. В руках у нее была миска с водой, переливавшейся через край. Сев на кровать, она поставила миску рядом с его ногами.

– Думаю, тебе не мешает помыться. Сколько времени ты не принимал ванну?

– Ты серьезно, что ли?

– Абсолютно. Так сколько?

– Ну, может, неделю.

– Джон, это ни в какие ворота не лезет.

– Ну, извини.

Взяв губку и мыло, Хелена принялась покрывать его ноги и все тело густой мыльной пеной. Кожа его стала гладкой и блестящей. Ощущение было исключительно приятным. Нежные прикосновения губки возбуждали Виски. Ему хотелось схватить Хелену, и его пригвожденное к месту тело ныло от невозможности протянуть руки. Казалось, каждый его нерв трепетал от напряжения и удовольствия.

Ноги Хелены, все в мыльной пене, гладкие как шелк, медленно скользили по его напрягшемуся торсу, дойдя до самой груди. Ее влажные бедра генерировали жар во всем его теле.

– Тебе нравится?

– Не останавливайся.

– Я уже почти закончила. Осталось еще одно небольшое дельце.

– Ну, так давай. Что еще ты там затеяла?

Она опять повернулась к нему спиной. Виски в нетерпении стал биться головой о постель. Внезапно он почувствовал, как что-то скребет его бедро, и в первый момент решил, что она царапает его ногтями. Нет, она точно с приветом. Это, безусловно, будоражило и распаляло его, по все же было ненормально. Затем она вдруг порезала ему кожу, и он стал подозревать самое худшее.

– Ох, прошу прощения. Ты так ерзаешь.

– Какого черта ты там вытворяешь?

– Это сюрприз.

– Спасибо, конечно, за заботу, но не сказал бы, что твой сюрприз так уж приятен.

– Раз уж я начата, то надо довести дело до конца. А ты все равно не можешь этому помешать.

– Да что такое ты «начала»?

– Брить тебя.

– Что делать?!

– Ты что, не слышал? Брить.

– Матерь божья, это еще зачем?

– Не выношу волосатых ног. А заодно и всего тебя побрею.

– Что-что?

– Ну, кроме головы, разумеется. Там волосы оставим – они еще пригодятся.

– Ну уж нет, мадам. Идите со своим бритьем знаете куда?

Виски попытался освободить руки, но чем больше он крутил ими, тем туже затягивались узлы. Хелена спокойно сидела, ожидая, пока он не смирится с неизбежным.

– Джон, сделай пару глубоких вдохов и успокойся. Сам скажешь мне потом спасибо. Чем меньше ты будешь артачиться, тем скорее я закончу.

Он сдался.

Хелена деловито брила Виски, сидя на нем и не обращая внимания на его мольбы о пощаде и выдавливаемые сквозь зубы проклятия. Некоторую сложность представило бритье ног сзади, потому что ей приходилось приподнимать ногу одной рукой и выворачивать шею, чтобы увидеть, что она делает. Задача оказалась не такой легкой, как она рассчитывала, но что с того? Клиент был предоставлен в ее полное распоряжение, времени хоть отбавляй.

Покончив с ногами, она принялась за лобок, предупредив Виски, чтобы он не дергался, если не хочет потерять возможность завести когда-нибудь детей. Она ловко орудовала бритвой вокруг испуганно съежившегося пениса, бесцеремонно отодвигая его в сторону, когда он выскакивал у нее на пути.

– Ну вот, самый опасный участок преодолели. Остались только живот и грудь.

– О господи.

– Ты не пожалеешь, уверяю тебя, – улыбнулась она.

Мурлыча веселый мотивчик, Хелена выкосила бритвой дорожку от пупка до самой шеи. Виски, распластанный под нею, молился всем богам, каких только мог вспомнить, чтобы хоть один из них сжалился над ним и прекратил это издевательство. Он то проклинал их, то упрашивал и даже пообещал свою душу тому, кто спасет его. Видя, что положение его нисколько не улучшается, он на всякий случай попросил у них прощения за прежнее сквернословие и богохульство. Заодно он взял обратно слово отдать свою душу, понимая, что все равно не сдержит его. Он решил обратиться в противоположный лагерь – вдруг там помогут? Виски совсем уже было собрался заключить сделку с дьяволом и пообещать ему не только свою бессмертную душу, но и души всех своих жен, детей и домашних животных, которые могут появиться у него в будущем, но тут Хелена объявила, что работа закончена.

– Что теперь? Примешься высасывать из меня кровь? Вырвешь мое несчастное сердце?

Хелена ничего не ответила на это, расчищая постель от орудий пытки. Она вытащила из-под него промокшую простыню, на которой вырисовывался влажный человеческий силуэт в обрамлении настриженных черных волосков. Затем она вновь удалилась и простыню с собой унесла. Ее босоногое шлепанье отдавалось в пустом доме гулким эхом.

Окружающий мир между тем погрузился в безмолвную тьму, и вечерняя прохлада стала окутывать Виски своим ночным покрывалом. Его голое распятое тело вот уже целый час находилось в непрерывном напряжении. Или дольше? Трудно было сказать. Он постарался расслабить все свои мышцы; нервные окончания в коже, лишившись волосяного покрова, пришли в беспокойство, мозг лихорадочно искал спасения. Услышав приближающиеся шаги Хелены, Виски от волнения прикусил язык и вскрикнул.

Хелена взобралась на кровать и легла рядом, глядя ему в глаза. Виски больше всего боялся, что она заметит, как он нервничает, и старался замаскировать свое беспокойство неуверенной улыбкой. Он уговаривал себя, что она не похожа на сбежавшую из-под надзора маньячку, замыслившую присоединить его скальп к коллекции своих трофеев, но эти доводы звучали как-то неубедительно. Ему предстояло проститься с жизнью. Он попытался привыкнуть к этой мысли.

Чтобы скрасить свои последние минуты, он стал вспоминать все самое ценное, что было у него в жизни, те редкие моменты в череде серых буден, которые обещали так много хорошего – гораздо больше, чем он получил. Он надеялся, что эти воспоминания облегчат ему переход в мир иной. Настроившись на эту волну, он стал испытывать нетерпение. Если уж ему суждено погибнуть, то пусть это произойдет побыстрее. А Хелена, похоже, хотела продлить его мучения и сполна насладиться его предсмертной агонией.

Изогнувшись в яростном порыве, он повернулся к ней лицом и выдавил глухим и каким-то нездешним голосом, который, казалось, принадлежал не ему, а некоему первобытному дикарю:

– Что ж ты медлишь, сука, я готов!

Хелена изумленно заморгала. Никогда еще ей не приходилось слышать сексуального призыва, в котором звучала бы такая природная мощь. Он грубо вторгся в ее безудержные фантазии о том, что она сделает со своим связанным, обритым и помытым пленником, и вернул ее на землю. Она восприняла этот рык как приказ немедленно приступать к действиям.

Виски увидел, как она свесилась с кровати, доставая что-то с пола. Вся его ярость тут же куда-то улетучилась, остался голый страх. Она потянулась за орудием убийства! За ножом, кинжалом или еще чем-нибудь острым, чтобы перерезать ему вены или лишись мужского достоинства. Он ошибался – он не был готов к смерти. Нет, только не сейчас.

– Нет, Хелена! Ради бога! Я не готов к этому. Не надо сейчас. Пожалуйста! – Он закрыл глаза, страшась увидеть лицо убийцы.

Хелена наконец достала из-под кровати то, за чем полезла, и оседлала Виски, сдвинув колени. Как он ни крепился, но все-таки пискнул от страха. Тело Хелены изогнулось дугой, она оскалилась в безумной гримасе. Она держала что-то в высоко поднятых руках. Что именно это было, он никак не мог разглядеть и изо всех сил зажмурился, ожидая, что смертельный удар вот-вот пронзит его сердце.

Это была всего-навсего пластмассовая бутылка. Хелена сильно сжала ее руками, и из горлышка на грудь Виски брызнула прозрачная холодная струя. Он издал истошный вопль, уверенный, что его закалывают стальным клинком. Он чувствовал, как из него густым потоком течет кровь, а Хелена с торжеством размазывает ее по его телу. Это был конец.

– Ну, и как тебе? Это массажное масло. Не бойся, холодно только в первый момент, а потом оно согреется.

Виски открыл глаза и уставился диким взглядом на свою грудь.

– В чем дело? У тебя такое странное лицо. Тебе не нравится?

Он отказывался верить своим глазам и ушам. Очевидно, кто-то решил сыграть с ним дьявольскую шутку и вызвал у него на грани жизни и смерти эти галлюцинации. Нет, с него хватит. Он перестал что-либо соображать и сдался на милость судьбы. Будь что будет. Хохоча, как безумный, он уже не различал, где иллюзия, где реальность. Но в конце концов реальность взяла свое и оказалась Хеленой, прилежно обмазывавшей согревшейся жидкостью его тело, которое даже начало реагировать на ласку.

Вслед за телом воспрял и разум. Нежные поглаживания Хелены не только успокоили его нервы и вернули к жизни, но и проникли, казалось, в его мозг, сообщив ему о сладострастных желаниях других частей организма.

Между тем длинные тонкие руки Хелены гладили уже ее собственное тело, обнимали за шею, переместились ниже, к грудям и блистающим ляжкам, где сразу ухватились за его восставший из пепла пенис. Приподнявшись, она дала ему войти и медленно опустилась.

Она не двигалась, все, что она хотела, – это сидеть, чувствуя его внутри. Но в конце концов она все же начала вращать бедрами – сначала чуть-чуть, затем с возрастающей амплитудой, но в прежнем замедленном темпе. Долгий вздох сорвался с губ Виски. Процесс захватил все его существо – никогда прежде он не ощущал этого так полно, каждым оголенным нервом, разносившим электрические разряды по всему телу. Он сосредоточился на том, чтобы максимально продлить это состояние, не форсируя события. Ее руки скользили взад и вперед по его гладкому как шелк торсу. Там, где раньше росли волосы, остались лишь едва заметные щетинки, и когда ее руки гладили его против шерсти, они посылали дополнительный эротический импульс в его взбудораженный мозг. Сверхмощная сенсорная перегрузка. Тело Хелены, не прекращая вращательного движения, стало вдобавок к этому перемещаться вверх и вниз, увлекая его все дальше и дальше в наслаждение.

Хелена лежала на нем, плотно обхватив его ногами. Закрыв руками глаза Виски, она целовала его, ее голые ноги при этом елозили по его ногам, тело тоже непрестанно двигалось. Каждая пора его кожи жадно впитывала ее запах, каждый нерв трепетал при ее прикосновении, каждый мускул жаждал обхватить ее целиком и застыть в таком положении навечно.

Хелена вскрикнула, когда он проник в нее еще глубже; извиваясь всем телом, она стремилась прижаться к нему как можно теснее. Нестерпимый огонь пробежал по ней, пожирая ее и исторгнув у нее душераздирающий вопль. Ее сверкающая кожа излучала сладостный всепоглощающий жар. С каждым вдохом пламя внутри нее разгоралось все сильнее. Задыхаясь, цепляясь за Виски всеми своими клеточками, ее тело молило об освобождении и наконец, изогнувшись дугой, сотрясаясь в конвульсиях, взорвалось волной оргазма.

2 сентября 1968 года
Сны

Сны – радостные и печальные, страшные, странные, черно-белые, разноцветные, запоминающиеся надолго или сразу стирающиеся из памяти – всегда отражают состояние ума, в котором мы пребываем. И еще одно соображение относительно снов. Бытует мнение, что в снах передается вся гамма мыслей и чувств человека, его надежды и мечты, и потому они могут служить ключом к его душе. Эта, с позволения сказать, псевдотеория вот уже много лет используется лжецами в белых халатах в качестве универсального объяснения всех психических отклонений от нормы. На самом деле, это – чушь собачья, детский лепет, дичь, бред, безответственная наукообразная болтовня, галиматья и околесица. А между тем некоторые готовы платить деньги за то, чтобы послушать ее. Хотя, кто его знает, может, во всем этом что-то и есть – ни в чем нельзя быть уверенным до конца. Меня и самого мучают ночные кошмары – не меньше, чем моего драгоценного папочку.

– Ты кричишь во сне, – донесся с постели голос Хелены.

Виски вот уже два часа как встал, позавтракал и теперь сидел на диване в гостиной с большим стаканом виски, на полу перед ним была расстелена утренняя газета.

Рядом стоял пес Джаспер, недоумевая, чего ради его заставляют читать газету с самого утра.

– Что я делаю?

– Кричишь. Не очень громко. Все тело у тебя напрягается, глаза прямо вылезают на лоб, ты на что-то таращишься. По-видимому, на что-то ужасное. И при этом орешь. Правда, тихо так, приглушенно – будто тебя душат и крикнуть как следует ты не можешь.

– Вот хрен, – отозвался Виски, сворачивая газету.

Он залпом выпил скотч, сто пятьдесят граммов приятно обожгли горло.

– Не хочешь обсудить проблему со мной? – сочувственно спросила Хелена.

– Скотина, – пробормотал Виски сквозь зубы.

– Что? Я тебя не слышу.

– О господи, я думал, что покончил с этой тварью.

– С какой тварью? – спросила Хелена и, подойдя к нему, обняла сзади, пристроив голову у него на плече.

– Да так, с одним уродом из семейных преданий.

– Ах-ах. Таинственный мистер Уокер. Расскажи мне.

– Ты действительно хочешь услышать эту историю?

– А конец у нее счастливый?

– Не знаю. Она еще не закончилась.

– Тогда давай.

– Ну, хорошо. Когда я был маленьким – лет шести-семи, – отец как-то решил съездить всей семьей в Дулин. И как только мы туда приехали, он бросился с обрыва. С тех пор мне и снятся кошмары – не каждую ночь, но довольно часто. Понимаешь, перед тем, как покончить с собой, отец рассказал мне историю о морском чудовище, которое живет на краю земли и питается мертвыми душами. Сейчас, спустя столько лет, я, конечно, не помню всех подробностей, и, возможно, я уже тогда кое-что присочинил от себя. Но во сне я вижу, как отец падает в море, а чудовище набрасывается на него. На вид оно – типичный монстр из детских кошмаров: острые как иглы зубы, глаза злобные, кожа вся в бородавках и пупырышках. Куда бы оно ни двинулось, оно сеет вокруг себя зло. Я вижу, как оно хватает отца и проглатывает его, а я становлюсь в этот момент отцом и знаю все его мысли, все ошибки; я барахтаюсь в море и вижу сквозь волны своего сна, что на краю обрыва стоит мой сын. Он смотрит на меня и плачет, и единственное, чего я хочу, – это снова оказаться рядом с ним и помочь ему прожить долгую и счастливую жизнь.

– Господи! Неудивительно, что тебе снятся кошмары.

– Да уж, бывают в жизни огорчения.

4 сентября 1968 года
Дом

Дом, милый дом, родительский кров, семейный очаг, тихая гавань, приют блудного сына, домашние заготовки, домашнее тепло, домашний уют. Алекс Уокер. – «Основы жизни». Часть 3. Ничто не оказывает такого влияния на личность, как среда, в которой она формируется. Это аксиома. Хотите примеры? Пожалуйста. А. У крепкой, любящей семейной пары, живущей в нормальном стандартном доме с крепкими стенами, вырастет крепкий, нормальный, приспособленный к жизни, стандартный ребенок. Б. Когда дело берут в свои руки лунатики, от ребенка, выращенного ими, ничего хорошего ждать не приходится. Моему отцу, беспечному бродяге и неисправимому романтику, даже и в голову не могло прийти хоть чуточку позаботиться о моем будущем, когда он, в ту далекую пору, вздумал объявиться в доме эксцентричных родственников Хелены.

Пару дней спустя Хелена вернулась в Дублин вместе с Виски. Его фургон протарахтел через всю страну, стряхивая с кузова ржавую пыль и кусочки отслоившейся краски. Они коротали время за болтовней, а пес Джаспер, от нечего делать, подпрыгивал на сиденье между ними.

К дому на склоне холма они подъехали в восемь утра, усталые и голодные. Ведя машину по широкой, заваленной сухими листьями дороге, серпантином взбиравшейся на холм, Виски все больше чувствовал себя не в своей тарелке. Этот невообразимый огромный дом стоил, похоже, уйму денег. Ему, обитателю трехкомнатной квартирки с отстающими обоями в районе Крысиной штольни, такое жилье казалось чем-то запредельным.

– Я, пожалуй, высажу тебя у дверей и поеду.

– Это еще почему? Ты что, даже не хочешь зайти?

– Боюсь, я без галстука.

– Не валяй дурака. Никто не обратит на это ни малейшего внимания.

– Ну, не знаю…

Виски остановил «фольксваген» у ступеней парадного подъезда. Дом был огромен, как на картинке из глянцевого журнала. Окаменевшее порождение безумной фантазии обкурившегося архитектора соединяло в себе старомодную вычурность с бредовым сюрреализмом.

Пока они выгружали свои пожитки, за ними наблюдал, прислонившись к дверному косяку, мужчина в голубой полосатой пижаме и шлепанцах Али-Бабы с золотым шитьем и загнутыми вверх носками. Он держал под мышкой сложенную газету и шумно пыхтел трубкой с длинным чубуком.

Муж Хелены, слабоумный Винсент. Его силуэт четко вырисовывался на фоне освещенной прихожей.

– Хелена, – произнес, досадливо морщась, Виски и махнул рукой в сторону мужчины, – только не говори мне, что это то, что я думаю.

– Этот идиот – Винсент, мой муж. Не обращай на него внимания.

– Ты могла бы, черт возьми, предупредить меня заранее.

– Мы женаты уже шесть лет, у нас две дочери, Ребекка и Виктория, близнецы. Мы живем вместе с моими родителями. Но почему надо рассказывать об этом именно сейчас? Так ты зайдешь?

– Почему бы и нет? Мне интересно, какую роль ты отвела мне в своем спектакле.

Тогда вперед. Познакомься с моей компанией.

С грохотом захлопнув двери фургона, они поднялись по ступеням навстречу Винсенту, приветствовавшему их идиотской улыбкой. Хелена холодно поцеловала мужа в щеку. Мужчины оценивающе разглядывали друг друга, на кончике языка у них вертелись примерно одни и те же эпитеты.

Виски подозревал, что Хелена ведет какую-то игру, используя его, чтобы досадить Винсенту. Черт знает, по какой причине. Отбросив всякие романтические идеи, которые начата было зарождаться у него, он пожал плечами и решил не торопить события. Интересно, подумал он, понимает ли Винсент, что все это несерьезно, или же ему предстоит стать участником мелодрамы? Но в любом случае это было забавнее, чем маяться весь вечер у себя в квартире.

Винсент окинул взглядом с ног до головы мужчину, которого его супруга привезла к ним домой. Не так уж плох, – решил он, – вид несколько расхристанный, но в целом очень даже ничего. Долговязый и худой как тростинка, но, несомненно, не красив и примитивен. Винсент ожидал худшего. Он уже давно понял, что нечто подобное должно произойти. И вот, пожалуйста, – произошло, как он и предвидел, даже скучно. После того как сам он привел в дом цветущую, кокетливую Элизабет, Хелена просто обязана была сделать ответный ход.

– Я вижу, Хелена не просветила вас насчет своего семейного положения. Не так ли, мистер… мм… мм?…

– Именно так, мм… мм… Винни. Но не могу сказать, что я на нее в претензии.

Виски протянул Винсенту левую руку. Он убедился, что это сбивает людей с толку и они в растерянности не знают, что им делать. Но Винсент невозмутимо протянул правую руку и потрепал Виски по щеке.

– Уверен, что мы поладим, – улыбнулся Винсент и обратился к Хелене: – Дорогая, представь мне своего приятеля. У него ведь есть какое-нибудь имя?

– Меня зовут Джонни Уокер. Для друзей – просто Виски. Счастлив познакомиться с тобой, Винни.

– Кто счастлив, так это я. Только очень прошу, не называй меня Винни – это звучит чересчур по-детски. Заходи. Чаю? Познакомишься с нашими девочками. Может, задержишься у нас на какое-то время.

– Там видно будет.

– Да, в самом деле. Конечно, конечно.

Мужчины обменялись ничего не значащими улыбками, а Хелена тем временем опять спустилась к машине.

– Послушай, Джон, а чем ты живешь?

– Дышу, питаюсь.

– И как, хватает?

– Не жалуюсь.

– Не сомневаюсь. Ну а если серьезно, ты, надеюсь, понимаешь, что она привезла тебя для того, чтобы напакостить мне?

– Да, это приходило мне в голову.

– Интересно будет посмотреть, что из этого выйдет. Не знаю, готов ли ты поддержать игру. Для нее это ведь просто игра. Для меня, боюсь, тоже. Но вот ты… Все зависит от того, как ты это воспримешь. Ты уж не подведи нас.

– Я постараюсь, Винни. Покажу все, на что способен.

– Боюсь только, как бы тебе не пришлось показать все худшее, на что ты способен. Правда, и приз достойный – вот он приближается, нагруженный, несомненно, множеством покупок. Однако чем бы женщина ни тешилась… Помоги даме, а я тем временем пойду скажу Гудли, чтобы приготовил чай. Ну вот, молодец.

Винсент удалился, сверкая всеми цветами радуги, а Виски помог Хелене внести в дом два чемодана и поставил их у подножия лестницы, неровные ступени которой полукругом поднимались в полутьму второго этажа. Обернувшись, он увидел, что Хелена опять возвращается к фургону, и удивился, что еще она там забыла. Оказалось, что она ходила за его вещмешком и за Джаспером.

– Мне хочется, чтобы ты побыл у нас, хотя бы до вечера. Надеюсь, ты не будешь возражать. К тому же дети придут в восторг от Джаспера.

– Похоже, у меня нет выбора.

– Ну, выбор у тебя всегда есть.

Виски отобрал у нее мешок и положил вместе с ее чемоданами. Рядом он поставил Джаспера, чтобы тот охранял имущество.

Хелена провела Виски в гостиную, где находились все члены семьи, и представила его всем по очереди. Двойняшки, Ребекка и Виктория, не проявили к нему никакого интереса и, отведя на секунду взгляд от шумной пустоты телевизионного экрана, равнодушно кивнули в его направлении. Странная парочка, подумалось ему. Не похожи на обычных детей их возраста. Они сидели, как застывшие изваяния, по углам пыльного зеленого дивана в легких красных кукольных платьях. Между ними пристроились два одноглазых плюшевых медведя, с печальными мордами. Обе девочки хмурили брови, из-за чего выглядели старше своих четырех или пяти лет. Как будто они видели Виски насквозь и не одобряли того, что видели. Это несколько обескураживало. Они были похожи друг на друга, как две половинки одной груши.

Альфред, отец Хелены, толстый и лысый, сидел, словно огромный беспомощный ребенок, которого втиснули между ручек инвалидного кресла, и потихоньку потел в своем шерстяном коконе облаком сигарного дыма. Его полуприкрытые глаза не мигая смотрели на огонь, горевший в камине. Он не обратил на Виски никакого внимания – разве что утробно ему рыгнул. Поднеся к розовым губам сигару, Альфред принялся сосать ее, пока кончик не разгорелся докрасна. Как будто он держал во рту кусок толстого запального шнура, по которому огонь подбирался к его пухлым щекам. Он выпустил колечко дыма безупречно круглой формы, а затем сквозь него другое, поменьше. Повисев в воздухе, колечки стали оседать и рассасываться. Альфред двинулся вперед и, проехав в кресле примерно фут, выпятил губы, с шумом втянул в себя оба колечка и проглотил их. Затем он вернулся на прежнее место, подмигнул Виски и опять спрятался под непроницаемой маской. Отходя от Альфреда, Виски заметил на полу перед колесами две накатанные полоски около фута длиной.

Виски надеялся, что хотя бы притулившаяся в уголке седая дама с утонченными манерами соизволит побеседовать с ним. Он уже начинал чувствовать себя в этом доме как совершенно посторонний человек. При его приближении Нана Мэгз подала ему костлявую веснушчатую руку для поцелуя и, когда он исполнил ее желание, робко хихикнула, прикрыв рот другой рукой. Виски сказал, что ему очень приятно познакомиться с ней, она покраснела и заморгала слезящимися глазами.

Завершив церемониал представления, Хелена устало опустилась на стул рядом с матерью. В комнату вошел, озираясь, Винсент и прошлепал к столу. Виски сидел напротив Винсента, между Хеленой и Наной Мэгз. Перестав быть центром внимания, Мэгз продолжила свой пасьяс, время от времени что-то бормоча.

– Сейчас подадут чай, – объявил Винсент.

– Подадут? – откликнулся Виски. – У вас есть служанка?

– Думаю, мистер Гудли предпочитает, чтобы его называли дворецким. На него возложены все домашние дела: кормежка, уборка, отправка малышек в детский сад, уход за прилегающей территорией. А сестра Макмерфи заботится об Альфреде и Маргарет. Мы вовсе не хотим, чтобы они умерли тут у нас на руках, правда, дорогая? – обратился он к Хелене. – Откровенно говоря, я пытался отправить их в дом для престарелых, пока тебя не было, но оказалось, что содержать их у нас – дешевле.

– Вы это выдумали, – сказал Виски.

– Ну что вы. Правда, я не настаивал на отправке, особенно после того, как узнал, во сколько это обойдется. И, в конце концов, с ними не так уж много хлопот, а у девочек должны быть дедушка с бабушкой, так что пусть себе поживут тут еще какое-то время.

– Ты – олицетворение благородства, Винсент, – фыркнула Хелена.

– Надеюсь.

Виски показалось, что Винсент почему-то старается выглядеть хуже, чем он есть. Тут Чокнутая Нана Мэгз пихнула его в ребра своим острым локотком, и он вопросительно посмотрел на нее. Она кивнула на карты, выложенные на столе четырьмя ровными рядами, удовлетворенно потирая руки.

– Мне удается это сегодня уже в четвертый раз, – заявила она, страшно довольная собой. – Неплохо для моего возраста, вы не находите?

Виски посмотрел на карты. Они были разложены аккуратно, но никакого порядка в них не просматривалось – ни чередования красных и черных мастей, ни последовательности по старшинству. Полная бессмыслица. Однако старушка была счастлива, и что тут можно было против этого возразить.

– Блестяще, – сказал он.

– Что вы говорите?

– Я говорю, блестяще.

– Спасибо.

– За что?

– А?

– Вот хрен, она глухая? – шепотом спросил Виски у Хелены, но та была занята выяснением отношений с Винсентом и не слышаяа его – или слышала, но не сочла нужным отвечать.

– Как твое имя, сынок? – спросила Мэгз.

– Джонни Уокер.

– Нет, благодарю. Вот чай я бы выпила.

– Это меня зовут так – Джонни Уокер.

– Да нет. Все знают, что я в жизни не взяла в рот ни капли. А раз чего-то не пробовал, то, значит, можешь без этого обойтись, согласен?

Виски начал подозревать, что старушка слушает его вполуха, а то, что с грехом пополам слышит, не понимает. Он подумал, что она вполне могла бы вести беседу сама с собой, если задать ей тему.

Нана Мэгз перетасовала колоду и стала раскладывать карты по кругу. Выложив двенадцать штук, она положила одну карту в центре, затем снова по кругу, и так всю колоду. Последнюю карту она положила в центре, рубашкой вниз.

– «Часы», – пояснила она.

– «…и каждый ехал на осле», – подхватил Виски, решив, что уж лучше разговаривать с ней, чем слушать свистящий шепот из угла, где Хелена разбиралась с Винсентом.

– Согласна, но не во всем. Немцам всегда не хватато чувства юмора. Французы еще хуже, с их лягушачьими лапками, улитками и революциями. Мерзость. Правда, женщинам в революцию жилось неплохо, а мужчины просто теряли головы. Буквально, если ты понимаешь, что я имею в виду. Ага! Туз! – Мэгз подхватила туза вместе с бубновой пятеркой и отложила их в сторону.

– Пока тузили друг друга? – Виски начал входить во вкус.

– Да. дурачок. Нас всех ждет беспросветное будущее. Нужно осознать этот факт и смириться с ним. Это самое лучшее, так я считаю. Ловец душ доберется до всех и каждого. Дело в том, что он в сговоре с правительством. Тайные фракции, красные флаги. Совершенно секретно. Не говори ни одной живой душе. Иначе – пропал. Налоговая служба, перепись населения, трансляции по «ящику» – все работает на него. Там есть свой департамент по особым делам. Именно поэтому политики не говорят того, что думают. Хотят запудрить ему мозги. Никому из них нельзя доверять. Добравшись до власти, они уясняют, что все в его руках, пугаются и опускают руки, придурки.