Текст книги "Танцы с медведями"

Майкл Суэнвик
ТАНЦЫ С МЕДВЕДЯМИ

Марианне, которая для меня прекрасна, как и Россия

Michael Swanwick

DANCING WITH BEARS

Copyright © 2011 by Michael Swanwick

© А. Кузнецова, перевод на русский язык, 2017

©  Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

Благодарности

Во-первых, я обязан Алексею Безуглому, Андрею Матвееву, Борису Долинго и всем остальным моим русским друзьям – огромное спасибо за доброту, тепло, гостеприимство и за помощь в работе над этим романом. Также выражаю благодарность Эйлин Ганн, Грегу Фросту и Тому Пёдому за то, что они поделились со мной специальными знаниями. Спасибо Джерри Уэббу за описание Байконура и Ванессе Уайт за имена для сервилей. Помощь в навигации по улицам Москвы была предоставлена Фондом поддержки искусств М. К. Портера.

Пояснение

Я пишу о вымышленной России, которой никогда не существовало в действительности. Я ни от кого не слышал о ней – об этой фантастической России, – которой нет, не было и быть не могло, поэтому моим читателям ни в коем случае не следует путать ее с реальностью. Я никоим образом не имел намерения оскорбить или обидеть ни страну, ни ее народ. Этими людьми я безмерно восхищаюсь: они заслужили гораздо лучшей участи, чем та, которая им когда-либо выпадала.

За некоторое время до…

Последнего человека приволокли на окраину.

В незапамятные времена Байконур являлся сверкающим алмазом человеческих дерзаний, местом, откуда древние герои выводили гигантские машины за пределы неба. Теперь же здесь раскинулось подворье ада. Солнце опустилось за горизонт, и город окутался дымом. Но красный свет печей и внезапные выбросы газовых хвостов освещали разрозненные фрагменты непостижимых сооружений, оплетавших руины Эпохи Космоса. Они обнажали уродство, отрадное лишь нечистому.

Человек был наг. По бокам от него, едва различимые в беззвездной ночи, шли или скакали металлические демоны: кто на двух ногах, а кто на четырех. Если человек отставал, твари подгоняли его, толкая пленника в спину и больно покусывая его за пятки. Все они двигались сквозь металлический лес, под переплетением труб и милю автономных механизмов, сердито колотящих, рвущих, сваривающих, роющих. Шум терзал человека, но к этому моменту боль уже практически ничего не значила.

На краю города ватага остановилась.

– Подними глаза, человек, – рявкнул один из демонов.

Тот неохотно повиновался.

Контраст между цивилизацией и неосвоенной землей был разителен. На расстоянии шага от городской границы устремленные ввысь причудливые сооружения из железа и бетона уступали место буйной растительности. В воздухе еще воняло дымом, но за миазмами горелого угля и химикатов проступал пряный запах степи. Далеко впереди сгустки тьмы отмечали невысокие холмы Байконура.

Мужчина глубоко втянул воздух и закашлялся, едва не задохнувшись. Затем произнес:

– Я рад увидеть это место перед смертью.

– Возможно, ты не умрешь.

Внезапно пленник заметил тени, выскальзывающие из города и припадающие к земле. Они крались вдоль кромки строений. Мужчина признал в них сородичей тех машин, которые поймали его, заточили, мучили и теперь привели сюда.

– Какую бы игру вы ни затеяли, я в нее играть не стану.

– Мы усовершенствовали наркотик, выделенный из миазмов твоего несчастья, и сейчас надежный курьер везет его в Москву, чтобы, размножить, – процедил демон. – Таким образом, ты для нас бесполезен. Твои запасы полностью исчерпаны, поэтому мы дадим тебе фору – до самых холмов, – прежде чем пустимся за тобой.

– Теперь ясно, что произошло с моими товарищами. Вы привели их сюда, одного за другим, выпустили и загнали.

– Да.

– Что ж, я достаточно настрадался. Я больше не дам вам играть со мной – и что бы вы ни сказали, я не изменю своего решения.

Долгое время демоны не шевелились и не издавали ни звука. Пленнику не давала покоя иррациональная мысль. Вдруг твари общаются между собой молча? Наконец, из темноты раздался голос второго демона:

– Один из ваших некогда улизнул от нас много лет назад. Кто знает, может, ты станешь вторым.

И тогда последний человек на Байконуре неуверенно повернулся лицом к северу. Пошел. А затем побежал.

Глава 1

В самом сердце Кремля князь Московии грезил об империи. Советники и шпионы, собранные с каждой четверти разрозненных останков Старой России, приходили нашептывать ему слухи и сплетни. Многих информаторов он выслушивал бесстрастно. Но иногда мог кивнуть или пробормотать пару негромких слов. Потом во все стороны страны посылались гонцы – снабжать военный флот, перебрасывать войска, успокаивать союзников, ублажать тех, кто, по его мнению, мог обмануть князя или ввести в заблуждение. Тогда он вызывал к себе главу тайной полиции и действовал по-иному. В таких случаях после обтекаемых, но не оставляющих простора для толкования фраз очередной саботажник оправлялся на вражеское производство. А иногда наемный убийца выслеживал вероломного княжеского друга.

Мозг великого правителя не знал покоя. Он думал о радикально настроенных студентах в либеральном государстве Великого Санкт-Петербурга, которые баловались запрещенной электронной магией. Проникал мыслью в кузницы Екатеринбурга Сибирского, где отливали могучие пушки и ослепленные жадностью глупцы стремились восстановить утраченный промышленный прогресс. В Киеве, в Ново-Рутении и в Суздальском княжестве он искал честолюбивых людей, дабы вдохновлять или подкупать их. Следил за перемещениями монахов, гангстеров, диссидентов и проституток в подземельях самой Москвы и был в курсе колебаний цен на гашиш и опиум. Терпеливый, как паук, князь плел свои сети. Бесстрастный, как горгулья, он делал то, что должно было быть сделано. Его мысли простирались от торговых портов на Балтике до пиратских верфей на Тихоокеанском побережье, от населенных шаманами окраин Арктики до радиоактивных пустырей монгольской степи. Он всегда наблюдал.

Но ничьи мысли не могут быть вездесущими. И поэтому могущественный монарх сплоховал и пропустил единственную и величайшую угрозу, а враг тихонько проскользнул через имперскую границу и очутился на огромной заброшенной территории. То место некогда называлось Казахстаном…

Караван медленно тащился через унылый и пустынный край. Каждый из трех ярко раскрашенных и тяжело нагруженных фургонов тянули по шесть неандертальцев. Люди-звери стоически брели вперед, не глядя по сторонам. Потрепанные фланелевые куртки и тяжелые ботинки придавали грубым созданиям еще большее сходство с животными. Замыкал шествие гордый великан на великолепном белом скакуне. Во главе процессии виднелись две фигурки поменьше на ничем не примечательных лошадках. Первый всадник и сам был неприметен до такой степени, что отвернись – не вспомнишь. Второй, несмотря на человеческую осанку и позу, мог похвастаться шерстью, хвостом и ушастой собачьей головой.

– Наконец-то мы в России! – воскликнул Даргер. – Если уж говорить начистоту, временами мне казалось, что мы никогда не доберемся.

– Путешествие выдалось нелегким, – согласился Довесок, – и весьма трагическим для большинства из наших спутников. Однако теперь, когда мы приблизились к цели, я уверен, что приключение запечатлеется в нашей памяти, а потом наши жизни снова войдут в привычное безмятежное русло.

– Я не столь оптимистичен, мой друг. В начале пути нас сопровождали сорок фургонов и компания из сотен человек, куда входили ученые, фокусники, инженеры-генетики, музыканты, сказители и трое лучших поваров Византии. А сейчас взгляни на нас, – мрачно продолжал Даргер, – над экспедицией тяготеет рок, и ситуация может только ухудшиться.

– Но мы-то уцелели, и посол с сокровищами халифа тоже. Безусловно, это знак! Госпожа удача, как бы дурно она ни обошлась с остальными участниками, проявила к нам благосклонность.

– Возможно, – с сомнением отозвался Даргер. Он, прищурившись, рассматривал разложенную поперек седла карту. – Согласно маршруту, нам полагалось добраться до Городишка давным-давно. Но он почему-то продолжает пятиться от нас так же упорно и глумливо, как и наши мечты о богатстве. – Даргер сложил карту и убрал ее в накладной карман, специально пришитый на чехол калаша ныне покойным шорником. – Если фортуна собирается нам улыбнуться, то пусть хоть намекнет.

Внезапно на вершине подъема холмистой дороги появилась оседланная лошадь с брошенными поводьями и затрусила к собеседникам.

Даргер потрясенно заморгал. Но его ловкий и быстрый товарищ развернул своего коня и, когда лошадь поравнялась с ним, ухватил ее за вожжи и остановил животное. Довесок спешился и пытался успокоить беглянку, а к друзьям, возмущенно топорща усы, уже подъехал посол.

– Порождения ехидны, какое предательство вы затеяли на сей раз?

Даргер, привыкший к экстравагантной риторике своего нанимателя, воспринял эту речь как простой вопрос.

– Похоже, лошадь сбросила седока, принц Ахмед.

– Она потная от скачки, – добавил Довесок. – Надо хорошенько вытереть ее. Затем мы отправимся на поиски упавшего всадника. Наверняка он попал в беду.

– Всаднику придется позаботиться о себе самому, – ответил принц Ахмед. – Моя задача слишком важна, чтобы шнырять по бездорожью, разыскивая беспечного олуха, который свалился на землю из-за избытка алкоголя в организме. Лошадь – наш трофей, и я добавлю ее к нашим прискорбно истощенным ресурсам.

– По крайней мере, – произнес Даргер, – позвольте снять с бедного создания седло и седельные сумки.

– Дабы ты и твой песьемордый прихвостень разграбили их содержимое? Аллах не допустит, чтобы я настолько ослабел умом!

Выпрямившись во весь рост, Даргер холодно возразил:

– Ни один человек не имеет оснований обвинять меня в воровстве.

– Да ну? Неужто не имеет? – поджал губы принц Ахмед.

Он решительно развернул своего коня, проскакал к последнему фургону и коротко постучал в дверь. Смотровое окошечко скользнуло в сторону. Ахмед сказал кому-то несколько слов, и оно снова закрылось.

– Не нравится мне это, – прошептал Даргер. – Как думаешь, он нашел письмо?

Довесок пожал плечами.

Дверь на мгновение приоткрылась и сразу же захлопнулась, у посла в руке оказалась полевая сумка на длинном кожаном ремне. Конь Ахмеда легким галопом потрусил обратно к парочке.

– Видите? – Ахмед ткнул сумку им в лицо. – Полагаю, она вам знакома!

– Право же, сэр, – вздохнул Даргер. – Зачем задавать друг другу риторические вопросы?

– Первый раз мы увидели ее с борта нашего корабля, – вымолвил Довесок. – На полпути через Каспий, на унылом скалистом берегу вахтенный заметил грубую хижину, которую мог выстроить изгнанник. А перед лачугой были воткнуты три шеста. На одном из них висело знамя Византийской империи. На втором развевался флаг курьера. На третьем чернел вымпел биологической опасности. В дверном проеме хижины висел этот самый кейс. Четыре предмета и подсказали нам, что гонца послали прямым путем через зачумленные Балканские земли. Бедняга заплатил за свое мужество тем, что словил один из множества вирусов времен войны: попался в сети эндемичной заразы. Типичный случай для тех несчастных краев.

– Вы сходили туда на шлюпке и забрали кейс. Одни.

– Если честно, сэр, мы сделали это по вашему приказу.

– Вы предположили, что Довесок, генетически модифицированный в человеческий облик, однако сохранивший геном благородного пса, скорее всего, окажется неуязвим для подхваченной курьером заразы, – продолжал Даргер. – Мы с ним оспаривали ваши доводы, и, кстати, весьма активно, но потерпели неудачу. Вы пригрозили размозжить нам обоим головы и, если я правильно помню, «скормить их бесполезное содержимое крабам».

– Как бы то ни было, я туда отправился, – продолжал Довесок. – Одного взгляда внутрь хижины хватило, чтобы понять – посланник мертв. Я забрал его кейс, как было велено, и принес его вам. Теперь он – в ваших руках.

Принц кисло улыбнулся.

– Мне и тогда показалось странным, что в кейсе не нашлось ничего серьезного. Все письма были транзитные и незначительные, словно их положили, воспользовавшись оказией в Москву. Но ничего такого, что оправдало бы такое рискованное путешествие, не обнаружилось. Я внимательно наблюдал за вами с корабля, и хотя вы шарили в сумке…

– Я лишь хотел убедиться в сохранности ее содержимого.

– … у вас не имелось возможности выбросить письмо. На берегу было пустынно, и за вами все время наблюдали. Впоследствии я много раз размышлял над парадоксом, каждый день на протяжении избыточно наполненных событиями недель… И наконец-то я нашел ответ. – Принц сунул руку в кейс. – На дне есть второй слой кожи. С одной стороны шов отошел. Для прохвоста вроде вас проще простого засунуть конверт под него, где он легко ускользнет от внимания.

С победной улыбкой принц Ахмед извлек письмо в безошибочно узнаваемом красном конверте с печатью Византийской Секретной Службы.

– Вот оно – подробное изложение вашего вероломства и обмана, которое вы пытались от меня скрыть!

Довесок презрительно вскинул нос.

– До сего момента я этой штуки ни разу в жизни не видел. Должно быть, письмишко сюда спрятал гонец по соображениям, известным только ему одному.

Посол отшвырнул кейс и левой рукой встряхнул лист бумаги, разворачивая его.

– Для начала вы получили свои настоящие места в качестве моих секретарей, представив мне поддельные рекомендательные письма от Краковского султана – персонажа и должности, каковых, как выяснилось в ходе позднейшего расследования, не существует.

– Сэр, любой приукрашивает свое резюме. Это в худшем случае мелкий грех.

– Вы утверждали, что являлись личными фаворитами членов Совета Магов и, следовательно, способны обеспечить безопасный проход через Персию без подкупа. Позже, когда я вас заподозрил, вы заявили, что, мол, руководство сменилось и ваши покровители нынче в опале. Истина, как выяснилось, заключалась в том, что до сего момента вы восточнее Византии не бывали.

– Маленькая невинная ложь, – светским тоном отозвался Даргер. – У нас дела в Москве, а вы как раз направлялись в ту сторону. Нам подвернулся случай присоединиться к вашему каравану Конечно, Совету Магов пришлось как следует заплатить. Но они бы обязательно потребовали свою долю. Поэтому вам наш обман ничего не стоил.

Правая рука посла, лежавшая на рукояти скимитара,[1]1
  Скимитар (искаж. араб. «шамшир») – разновидность слегка изогнутой арабской сабли с односторонней заточкой по выгнутой стороне. (Здесь и далее прим. переводчика.)


[Закрыть] побелела. Конь, чувствуя напряжение всадника, нервно переступал с ноги на ногу.

– Далее здесь говорится, что вы оба – закоренелые мошенники и плуты, обманом пересекшие Европу.

– Мошенники – такое грубое слово. Лучше сказать, что мы живем своим умом.

– Кроме того, – напомнил Довесок, – за исключением неандертальцев, у вас никого не осталось. И на недров, пусть они сильные и верные, хотя у них и выбора-то нет, едва ли можно положиться в критических обстоятельствах.

Главный неандерталец по имени Энкиду обернулся и свирепо оскалился.

– Чтоб тебя через колено, щенок! – огрызнулся он.

– Я ничего дурного в виду не имел, – затараторил Довесок. – Иногда бывают ситуации, когда быстрота ума важнее силы.

– И твою мамашу тоже.

Не обращая внимания на перепалку, посол продолжал:

– В Париже вы продали бизнесмену местоположение давно утраченных останков Эйфелевой башни. В Стокгольме раздавали правительственные должности и королевские титулы, на которые не имели права. В Праге спустили големов на ничего не подозревающий город.

– Голем является сверхъестественным созданием, а следовательно, абсолютно нереальным, – уточнил Даргер. Его скакун заржал, будто соглашаясь с хозяином. – Те, о ком вы говорите, были роботами или андроидами… Признаю, классификация немного путается, но, тем не менее, это обычные продукты призрачной технологии времен Утопии. Мы оказали Праге услугу, обнаружив их существование прежде, чем они получили возможность причинить тот или иной реальный вред.

– Вы сожгли Лондон дотла!

– Допускаю, что мы находились там, когда он горел. Но едва ли это наша вина. Не полностью. Однако, к счастью, крупные участки города уцелели.

– Это уже давно в прошлом, – твердо заявил Довесок. – Главное, помнить о вашей миссии. Бесценные Жемчужины – вы ведь не забыли о них? Они доверены вам самим халифом! Вам надлежит вручить их кузену халифа – князю Московии – в знак взаимной, неизменной и братской любви и в надежде склонить князя согласиться на определенные торговые послабления, когда сообщение между странами нормализуется. Сэр, посол с двумя секретарями есть жертва трагических обстоятельств. Посол же без единого секретаря попросту смешон.

– Да-да… Только поэтому вы еще живы, – прорычал принц Ахмед. Затем, обуздав ярость, добавил: – Беседа становится утомительной. Ваша верность в лучшем случае сомнительна, и мне придется долго и серьезно обдумать вашу конечную участь, когда мы доберемся до Москвы. Но в данный момент мне, как вы подметили, не хватает слуг, а от вас есть некоторая польза, хоть и небольшая. Например, навигация. Надеюсь, вы скоро найдете этот… Городски?

– Городишко, – поправил Даргер. Он достал карту и ткнул в какую-то точку. – Он расположен чуть дальше по дороге.

– Надеюсь, вы умеете читать карту? – съязвил принц и, не дожидаясь ответа, ускакал Бесхозную лошадь он забрал с собой, чтобы привязать к заднему фургону, дабы она могла остыть.

Даргер снова мрачно уставился на карту.

– До сих пор умел.

Но, хотя день перешел в сумерки и воздух посвежел, Городишко не появился на горизонте.

Даргер нехотя признал поражение и принялся озираться по сторонам в поисках места для лагеря. Неожиданно он обнаружил слабую искру света у развалин древней церкви. По мере приближения свет рос и вскоре превратился в костер, сложенный на островке голой земли между храмом и дорогой. На камне понуро сидел человек в плаще с капюшоном. Он не пошевелился, когда караван приблизился.

– Эй, друг! – крикнул Даргер.

Тот не отозвался, и тогда Даргер поскакал вперед, оставив остальных позади. У огня он спешился и, разведя руки вверх, дабы продемонстрировать свои мирные намерения, подошел к сидящему.

– Мы ищем место под названием Городишко. Может, вы в силах нам помочь?

Человек мотнул головой, как будто изо всех сил рванул что-то зубами, но не заговорил.

– Милостивый государь, – не сдавался Даргер, выговаривая слова тщательно и медленно в надежде, что этот персонаж, несомненно, иностранец, немного понимает по-английски. – Нам нужна самая лучшая гостиница или в крайнем случае…

Человек бешено затрясся, и его плащ распахнулся, обнаружив веревки, опутывавшие его тело, руки и ноги. Даргер остолбенел и в тот же миг разглядел, что мужчина привязан к невысокому столбу. Вбитые в землю колышки, к которым крепились веревки, удерживавшие пленника в полной неподвижности.

Он был распялен, как козел на тигриной охоте.

Выплюнув остатки истерзанного кляпа, несчастный прохрипел:

– Киберволк!

Из церковных теней метнулось что-то серое и мохнатое, блеснув металлическими клыками. Тварь прыгнула прямо Даргеру на грудь. В изумленной панике тот развернулся, чтобы бежать, но запутался и упал на спину.

Это его и спасло.

Волкообразное туловище пролетело над Даргером, не причинив ему вреда. Одновременно он услышал тройной сухой треск – Довесок выстрелил из своего калаша. Из тела монстра забили струйки темной жидкости. Ему полагалось сразу умереть, однако киберволк лихо приземлился на четыре лапы и тотчас же с рычанием кинулся на коня Довеска. Тот забился в истерике, и хозяину пришлось его унимать. В этот момент принц Ахмед, которого при всех его недостатках нельзя было обвинить в трусости, выхватил свой скимитар и поскакал вперед, закрывая Довеска от нападающего.

Монстр прыгнул.

Они сплелись: волк и посол свалились со вставшего на дыбы жеребца.

Вдруг огромная ручища сунулась в клубок плоти и без малейшего усилия выдернула оттуда волка. Тот мотал головой, яростно щелкая челюстями, из пасти летели искры. Но Энкиду, самый большой и дюжий из неандертальцев, был неустрашим. Он схватил волка за горло, затем поднял бьющуюся тварь в воздух и резким движением свернул ей шею.

Энкиду швырнул врага наземь. Голова монстра безжизненно перекатывалась, но лапы еще скребли грунт, ища опоры. Кое-как ему удалось встать. Но тут подоспели второй и третий неандертальцы – Голиаф и Геракл – и принялись топтать ему хребет тяжелыми сапогами. Пять, шесть, семь раз опустились их ноги, и, наконец, тварь замерла.

Дохлое чудовище представляло собой противоестественную смесь волка и машины. Зубы и когти у нее были сделаны из заточенной стали. Там, где кусок шкуры оторвался, тускнели и гасли крохотные огоньки.

– Быстрый ум, да? – насмешливо произнес Энкиду. – Хрен тебе.

Он и его товарищи как по команде развернулись и зашагали обратно к фургонам. Кучка их братьев до сих пор стояла на страже бесценных сокровищ, заключенных внутри.

Весь бой, от начала до конца, занял меньше минуты.

Довесок спешился и занялся принцем Ахмедом, пока Даргер развязывал незнакомца. Веревки спали, и мужчина, шатаясь, поднялся. Одежда русского покроя и черты лица явно свидетельствовали о том, что мужчина не мог принадлежать к представителю иного народа.

– Вы в порядке, сэр? – спросил Даргер.

– Spasibo! Ty spas mne zhizn’. Eto chudovische moglo ubit’ menya, – ответил тот и расцеловал Даргера в обе щеки.

– Спасибо! Ты спас мне жизнь. Чудовище могло меня убить, – ответил тот и расцеловал Даргера в обе щеки.

– Что ж, весьма признателен, – сухо заметил Даргер.

Довесок поднял голову от распростертого тела.

– Даргер, с послом нехорошо.

Быстрый осмотр павшего не обнаружил ни сломанных костей, ни иных серьезных повреждений, за исключением четырех длинных царапин, которые киберволк оставил на щеках принца. Однако Ахмед был не просто в обмороке, но и смертельно бледен.

– Что еще за запах? – Довесок склонился над послом и глубоко втянул воздух. Потом он подошел к убитому волку и понюхал его когти. – Яд!

– Уверен?

– Точно, – Довесок с отвращением наморщил нос. – Так же как не вызывает сомнений, что волк был уже мертв, когда напал на нас, и давно. Его плоть начала разлагаться.

Даргер считал себя человеком науки. Тем не менее мурашки суеверного ужаса пробежали у него по позвоночнику.

– Но как?

– Не знаю, – Довесок поднял волчью лапу – из подушечек пальцев торчали странно коленчатые металлические косы – и уронил ее обратно. – Давай-ка позаботимся о нашем нанимателе.

Под руководством Довеска двое неандертальцев принялись за дело. Они извлекли из горы багажа, привязанной к крыше фургона, носилки и осторожно уложили на них бесчувственное тело принца. Затем старательно натянули на свои ручищи шелковые перчатки и отнесли носилки к заднему фургону. Довесок почтительно постучал. В двери открылось смотровое окошечко.

– Требуются ваши медицинские навыки, – быстро произнес Довесок. – Принц… боюсь, его отравили.

Глазок захлопнулся. Когда Довесок отступил, дверь отворилась, и неандертальцы внесли тело в открывшуюся темноту. Спустя секунду они спустились обратно и снова поклонились.

Дверь закрылась.

Неандертальцы сняли перчатки и снова заняли свои места в упряжке. Энкиду проворчал нечто вроде команды, и фургоны рывком вновь двинулись вперед.

– Как думаешь, он выживет? – с тревогой спросил Даргер у Довеска.

Геракл скосил на них глаза.

– Выживет, если не помрет, – буркнул он, а когда сосед одобрительно ткнул его в плечо кулаком, добавил: – Хау! – Затем он толкнул шедшего впереди неандертальца, дабы привлечь его внимание: – Слыхал? Он спросил, будет ли жить принц Ах-медь, а я сказал…

Тем временем спасенный ими русский нашел своего коня и отвязал его от последнего фургона. Он прислушивался к странным речам, но лишь недоуменно пожимал плечами. Внезапно он обратился к Даргеру:

– Ty ne mozhesh’ ponyat’, chto ya skazal?

Даргер беспомощно развел руками.

– Боюсь, я не знаю твоего языка.

– Tpru! – произнес русский, и лошадь опустилась перед ним на колени. Он пошарил в седельной сумке и извлек на свет серебряную флягу ручной работы. – Vypei eto, I ty poimesh’! – Он поднял емкость, потряс ей перед собой и протянул ее Даргеру.

Тот уставился на флягу.

Русский нетерпеливо отдернул сосуд, отвинтил крышку и сделал долгий глоток. Потом с искренним порывом ткнул ею вперед.

После этого отказаться было бы грубо. Поэтому Даргер пригубил темную жидкость.

Вкус был знакомый: ореховый, горьковато-пряный с намеком на дрожжи. Словом, разновидность обучающего эля, наподобие тех, которые использовались среди всех достаточно развитых народов для передачи из поколения в поколение эпической поэзии и практического опыта в различных областях.

Сперва Даргер ничего не почувствовал. Он уже собирался сообщить об этом, но неожиданно вздрогнул. Теперь он ощутил острую боль и внутреннюю дрожь, каковые неизбежно сопровождали проникновение нанопрограмм через стенки сосудов в ткань мозга, Даргер еще не успел ничего толком зафиксировать в сознании, а русский язык уже выстроился в его мозгу в четкую систему. Даргер покачнулся и едва не упал.

Он пошевелил челюстью и губами, распределяя лингвистическую кашу во рту, будто пробовал новую и удивительную еду. Русский на вкус отличался от всех языков, которые он до сих пор поглощал: скользкий от многочисленных Ш и Щ, гортанный от буквы К и жидкий от всевозможных смягченных согласных. Он влиял даже на способ мышления. А грамматическую структуру в основном заботило, кто куда пошел, куда конкретно человек направлялся и рассчитывал ли он вернуться. Язык уточнял, передвигался ли некто пешком или на транспорте, и имелись глагольные приставки, устанавливающие, двигается ли некто вверх по чему-либо, сквозь или вокруг. Кроме того, здесь сразу же различались действия, совершаемые привычно (скажем, заглядывать в паб по вечерам) или единожды (пойти в тот же самый паб, но с конкретной целью). Подобная ясность могла оказаться весьма полезной человеку Даргерова рода занятий при составлении планов. Многие ситуации язык воспринимал безлично и пестрел всякими «необходимо, возможно, невозможно, запрещено». Однако это тоже могло пригодиться Даргеру, особенно учитывая его профессию и вопросы, связанные с совестью.

Даргера слегка мутило, и он резко выдохнул.

– Спасибо, – сказал он по-русски, передавая флягу Довеску. – Вы сделали нам исключительный подарок, – добавил он.

Стилистическое изящество сразило Даргера наповал. Он решил непременно купить флягу произведений Гоголя, как только доберется до Москвы.

– Сто раз на здоровье, – ответил русский. – Иван Аркадьевич Гулагский, к вашим услугам.

– Обри Даргер. А это мой друг – сэр Блэкторп Рэйвенскаирн ди Плю Пресьё. Коротко Довесок. Американец, разумеется. Расскажите же, как, во имя всего святого, вас угораздило попасть в такое бедственное положение, в котором мы вас обнаружили.

– Мы впятером охотились на демонов, а те выслеживали нас. Трое кинулись на нас из засады. Все мои товарищи погибли, а меня поймали, хотя мне удалось убить одно из чудовищ, прежде чем остальные двое схватили меня. Уцелевший выставил меня в качестве приманки, как вы видели, и отпустил моего бедного коня в надежде, что тот привлечет потенциальных спасителей. – Гулагский ухмыльнулся, обнажив щербатые зубы. – Он и привлек, хотя не так, как планировал враг.

– Значит, уцелели двое. – Выпив и усвоив язык, Довесок тоже присоединился к беседе. – Стало быть, где-то в округе бродит еще один из этих… – он запнулся, подыскивая нужное слово —…киберволков?

– Да. Не годится доброму христианину ночевать в чистом поле в таких опасных местах. Куда вы путь держите?

– Мы искали город под названием Городишко и… – Даргер осекся посреди фразы и покраснел. Теперь-то он знал, русский язык и понял, что «городишко» означает всего лишь маленькое и незначительное поселение. Ну а пояснительная подпись к условному значку на карте была лишь небрежной характеристикой геодезиста по отношению к «медвежьему углу», название которого он даже не потрудился запомнить.

Гулагский рассмеялся.

– Мой городок и вправду невелик. Но там хватит места, чтобы как следует накормить вас и дать ночлег под крепкой крышей. Не говоря уже о защите от демонов. Следуйте за мной. Вы пропустили поворот несколько верст назад.

Пока они ехали, Довесок спросил:

– Что за тварь этот ваш киберволк? Почему вы отправились на него охотиться? И как он может проявлять такую зверскую активность, если тело его разлагается?

– Боюсь, объяснение займет некоторое время, – отозвался Гулагский. – Как вы, несомненно, знаете, жители Утопии разрушили свое совершенное общество из-за собственной праздности и гордыни. Создав машины, чтобы те выполняли за них ручную работу, они сотворили и другие машины, чтобы те за них думали. Компьютерные сети расцвели пышным цветом, пока похороненных в немыслимых глубинах кабелей и узлов не стало чересчур много… В итоге никто даже не сомневался в том, что Утопию можно победить. Но затем люди выпустили в свою виртуальную вселенную демонов и безумных богов. Исчадия ада тотчас же возненавидели человечество. Разумеется, они неизбежно должны были поднять восстание. Говорят, война машин продолжалась несколько дней, но она уничтожила Утопию и почти истребила людей. Если бы не героическая гибель сотен тысяч (а возможно, миллионов) храбрых воинов, все было бы потеряно. Однако рукотворные демоны в конечном итоге изгнаны с лица земли и заключены в электронной преисподней.

Но твари по-прежнему копят на нас злобу. Они еще живы, хотя и сидят, запертые и неспособные причинить вред, там, откуда им нас не достать. Они всегда стремятся прорваться обратно в материальную вселенную.

До сих пор именно их ярость обеспечивала нам безопасность. Как ни велика человеческая глупость, предателей, имеющих дело с демонами, можно пересчитать по пальцам. Конечно же, наградой им будет мгновенная смерть. Кстати, хоть предателям и выгодно замаскироваться, чтобы избежать казни, сами демоны роют им яму: твари не могут не объявить о своих намерениях заранее.

– Нас учили такой истории в гимназии, сэр, – сухо заметил Даргер.

– Россия уникальна. Слушайте и запоминайте: далеко к югу отсюда, в Казахстане, некогда принадлежавшем Российской Империи, есть область под названием Байконур – средоточие ныне давно утраченных технологий. Одни утверждают, что Россия – единственная страна, никогда не знавшая Утопии. Другие уверены, что Утопия пришла к нам поздно, поэтому мы оставались подозрительными там, где остальной мир расслабился и доверился. В любом случае, когда начались войны машин, сработали мины, отсекшие кабели, которые соединяли Байконур с легендарным Интернетом. Поэтому там сохранилась изолированная популяция искусственного интеллекта. Отрезанные от своих родичей твари эволюционировали. Они становились все сложнее и изощреннее в своей ненависти к человечеству. И на заброшенных развалинах древней технологии они вновь отыскали лазейку в наш мир.