Текст книги "Дочь железного дракона"

Глава 5

На следующее утро Джейн с трудом сползла с койки. В боку кололо. Одна нога совсем ее не держала, что-то там хрустнуло, когда Джейн попыталась на нее встать. Кое-как она дохромала до столовой. Утреннюю овсянку пришлось глотать левой стороной рта, в углу правой вздулась шишка размером с куриное яйцо.

Блюгг с первого взгляда оценил ее вид, мгновенно сорвал с нее курьерскую жилетку и швырнул Холстине. Та с готовностью нацепила ее и засеменила за Блюггом к кабинету, горделиво вихляя задом.

Джейн впервые в жизни испытала, сама себе удивляясь и немного стыдясь, горечь утраты привилегированного положения.

А Блюгговы планы вовсе не рухнули с утратой мифической поддержки Болдуина. Дело продвинулось слишком далеко. Слишком многие честолюбивые руководители среднего звена поставили свой престиж на карту, чтобы позволить похоронить проект.

Наоборот, как ни странно, после того как госпожа Гринлиф выгнала Джейн, дело пошло быстрее. Образец лапы, над которым лениво ковырялись несколько недель и все никак не могли докончить, был в ударном порядке собран, отлажен и смазан. Жужелица, Ползун и Трехглазка полный рабочий день терли и полировали ее поверхности, пока она не засияла как зеркало.

По ночам Крутой являлся в тайник и изучал гримуар. Он заставил Джейн найти ему главу о принципах конструирования лап и до боли в глазах всматривался в схемы, пока не решил, что нашел ту, которую использовал Гримпке для своей модели.

– Время поджимает, – сказал он. – Я тут видел Хоба, не одноногого Хоба, а бригадира жестянщиков, так он говорит, что сдача лапы через пять дней. Принимать будет очень крутая шишка из главной конторы. Старший проверяющий экспертного бюро. – Крутой почти пропел эти слова, он любил громкие титулы. – Говорят, Блюгг землю носом рыл, чтобы залучить его сюда, и теперь они там носятся как угорелые, чтобы все подготовить.

– Крутой, брось ты все это, – шептала ему Джейн. Они вдвоем сидели в тайнике, и, хотя она была полностью одета, ей было неловко, потому что пришлось тесно прижаться друг к другу. – Поднять на Блюгга его же механизм? Ты не справишься!

– Еще как справлюсь! – Крутой дрожал, то ли от холода, то ли от радостного возбуждения. – Только представить себе, как вонзятся в жирного поганца титановые когти! Да как сомкнутся! Да помедленнее, чтобы он успел в штаны наложить. А потом... Ох, хорошо!

– Ты что, думаешь запомнить все эти цифры за пять дней? Тут же семь страниц!

– Успею, – разом помрачнев, сказал он.

Он склонился, нахмурясь, над цифрами. Его лицо было еле видно в бледно-серебристом свете, шедшем от рун. Джейн знала, как трудно то, что он затеял. Ей самой пришлось умерить свои амбиции и вместо полного контроля над всеми системами дракона ограничиться основными функциями управления.

– Да ты и читать-то не умеешь!

– А вот и умею!

– Ну что тут написано? – Она ткнула пальцем в руны, означающие «сопротивление 3,2 ома».

– Слушай, мне не обязательно понимать эти закорючки. Мне надо их запомнить. Я их вижу не хуже тебя и могу запомнить, как картинку.

Крутой поставил себе невыполнимую цель. Джейн плюнула и пошла спать, радуясь, что хоть раз выспится. Она не сомневалась, что Крутой сдастся после ночи бесплодных усилий. В крайнем случае после двух ночей. И тогда она сможет продолжать собственные занятия.

Но он не сдавался. Он просидел над гримуаром всю эту ночь, и следующую, и еще три ночи подряд. Джейн возмущалась про себя. В конце концов, это была ее книга, нужная ей самой. Крутой не понимал намеков, не слушал упреков, а когда она наконец потребовала в открытую, чтобы они читали гримуар по очереди, только отмахнулся.

С ним невозможно было разговаривать, он был как одержимый.

* * *

Накануне предполагаемого визита высокого начальства детей потащили в умывалку и заставили вымыться в корыте, хотя была только середина недели. Их загоняли в ванную по одному. Холстина придирчиво осматривала девочек, тыча жесткой щеткой на длинной ручке в те места, куда им самим было трудно дотянуться. Блюгг развлекался, наблюдая.

Когда дошла очередь до Джейн, Холстина замахала своей щеткой с особым пылом. Она явно пыталась что-то доказать Блюггу, но что – Джейн не понимала.

– Ну шевелись, шевелись, раздевайся! Быстро, быстро! – покрикивала Холстина.

Джейн, стараясь не смотреть на Блюгга, разделась и неловко залезла в корыто. Она в основном оправилась от побоев, но синяки еще цвели вовсю, черно-желтые с фиолетовым, как грозовые тучи. Вода в корыте еще не совсем остыла, мыльные хлопья плавали по поверхности.

– Да ты обделалась, свинья!

– Нет! – невольно закричала Джейн.

– Как нет? А это что? А это? – Холстина тыкала жесткой щеткой ей между ног. Больно было до слез. Джейн, расплескивая воду, прижалась к дальнему краю корыта, но Холстина и там доставала ее, царапая кожу тычками жесткой нейлоновой щетины.

– Все, хватит! – Она бросила Джейн грязную тряпку. – Вытирай свою грязную рожу!

Одеваясь, Джейн украдкой подняла глаза и поймала странный взгляд, которым обменялись Холстина и Блюгг, как заговорщики. Она не понимала, что этот взгляд значит, но чувствовала, что он насыщен каким-то зловещим смыслом.

* * *

Во время завтрака по лицу Крутого блуждала болезненная улыбка. Руки у него дрожали, глаза смотрели в никуда. С тех пор как он начал проводить ночи в тайнике, он выглядел еще более усталым, измученным, бледным, чем всегда. Но в это утро в нем ощущался какой-то непривычный приток энергии, мышцы его подергивались, словно под действием электрического тока.

– Крутой! – тихонько позвала Джейн. Кроме нее, никто не замечал, в каком он состоянии. Головы у всех были заняты приездом начальства. – Ты не переживай, если не... – Договорить она не смогла.

– Вот и пришел этот день. – Его зубы блеснули в загадочной, страшноватой улыбке. – Знаешь что? Я все Ходулин голос слышу. Он вроде как не умер, понимаешь, а прячется где-то в тени или у меня в голове. Думаю, он сегодня порадуется. Это все ради него.

– Да, но если...

– Тихо! – Он подмигнул и приложил палец к носу. Неслышным кошачьим шагом подошла Холстина и приказала построиться.

– Как жизнь молодая, Холстушечка?

– О себе заботься! – Она схватила его за ухо и крутанула. – Чтоб вел себя как положено, а то мало тебе не будет, болван!

Крутой отдернул голову и отвел глаза, но, когда она отошла на несколько шагов и уже не могла оглянуться без потери достоинства, громко прошептал:

– Фу-ты ну-ты, прямо Блюгг номер два!

У Холстины слегка напряглась спина, но она, не оглядываясь, пошла дальше.

* * *

А по пути на работу с ней случилось несчастье. Дети как раз шли мимо смоловарни. Холстина подскочила к Крутому, чтобы выровнять строй, и тут кто-то толкнул Колючку, она, не удержавшись, налетела на Холстину, та от неожиданности зашаталась, поскользнулась, взмахнула руками – и влетела головой в бочку с горячим дегтем. Когда она выпрямилась, вид у нее был как у пугала. Черный блестящий деготь густо облепил ей лицо и волосы.

Дети засмеялись.

– А ну, молчать! – заорала Холстина. – Молчать, молчать, молчать! – Рот ее смешно открывался и закрывался на черной физиономии. Она отчаянно терла руками глаза.

Блюгг разъярился:

– Убирайся сейчас же! Дубина стоеросовая! Немедленно в ванную и чтоб отскоблила это! Чтобы к полудню оттерла, хоть вместе с кожей!

– Я не виновата! – заныла Холстина. – Это все...

– Пошла вон! – Блюгг огляделся и упер толстый палец в Крутого. – Ты! Беги на склад, получи курьерский жилет, да новый возьми, самый лучший! Видит Цернунн, ты не ахти что, но авось сойдешь как-нибудь!

– Так точно, сэр, слушаю, сэр! – Крутой дернул себя за чуб и склонил голову, чтобы скрыть торжествующую улыбку.

* * *

Это был самый длинный день в жизни Джейн. Хотя работы им никакой не давали – работу они могли делать лишь грязную, а пачкаться им было нельзя, – их гоняли туда-сюда, то строили, то разбивали на группы, и напряжение не ослабевало все утро и большую часть дня.

Наконец, когда день уже начал клониться к вечеру, приехал инспектор.

Высокопоставленный эльф шествовал по заводу, гоня перед собой волну страха; трепет ожидания витал в воздухе. Не было никого, от кобольдов, домовых и кикимор до самого распоследнего чертенка и какого-нибудь беспятого анчутки, кто не знал бы, что завод удостоился посещения главного инспектора. Облако света разливалось по помещению за секунду до того, как он туда входил, заставляя всех бросить работу и повернуться к двери.

И вот он появился на пороге сборочного цеха.

Инспектор был высокий и величественный, в итальянском костюме и шелковом галстуке, с белым цилиндром на голове. Лицо с квадратной челюстью сияло сверхчеловеческой красотой. Волосы и зубы были великолепные. Начальника сопровождали два тильвит-тега в высоких чинах. В руках они несли кейсы, начиненные электроникой. Замыкал шествие эксперт-оценщик из главной бухгалтерии. У этого была голова стервятника.

Блюгг стоял, гордо выпрямившись, в ряду встречающих управленцев. Он так надраил себе физиономию и рога, что они светились. Сбоку и чуть позади красовался Крутой в жилетке, участник его торжества. Маячил поблизости и Гримпке. Он нервно улыбался, сутулился и потирал руки. Когтистая, внушительных размеров лапа возвышалась в центре помещения.

Рабочие выстроились вдоль стен, рассортированные по профессиям и размерам, как инструменты в витрине. Дети испуганно вытянулись за спиной своего надзирателя. Холстина, багровая от злости, стояла во втором ряду. Ей пришлось обкорнать себе волосы, чтобы избавиться от дегтя. Куцые вихры неряшливо торчали во все стороны, так что для первого ряда она не годилась.

Крутой повернулся и посмотрел внимательно сперва на Холстину, потом на Джейн. Неуловимым движением он распахнул на груди рубашку. И так же быстро ее запахнул; на мгновение мелькнул зажатый за пазухой белый прямоугольник.

Это была карточка Блюгга.

Джейн уже знала, что Крутой собирается ей сказать, и, когда он беззвучно зашептал, она легко прочла по губам: Пойдешь со мной.

Она покачала головой.

Он протянул к ней руку: Мы маленькие, мы пройдем по одной карточке.

Она отдернула пальцы: Нет!

Крутой поднял бровь. Глаз его налился холодным светом. Он отвернулся.

Крутой стоял, глядя прямо перед собой, спокойный и невозмутимый.

– А что это? – прошептал Малый Дик. – Что у Крутого под рубашкой?

Жужелица подхватила:

– Да, что это у него там?

– А ну, заткнитесь! – прошипела Джейн уголком рта. Тролль в белоснежной рубашке повернулся и посмотрел на них. Они поспешили сделать невинный вид.

Но Джейн все видела, она все поняла. Холодный блеск в глазу Крутого принадлежал не ему. Это сиял драконий свет, это разум 7332-го действовал в его теле. Дракон овладел им, превратил в свое орудие, собирался использовать его для собственных непостижимых целей.

Не надо, пожалуйста, ну не надо, молча твердила Джейн. Не надо. Крутой, не позволяй управлять собой! И дракона она просила: не надо, не заставляй его это делать! И молила Богиню: не надо! Останови время, прекрати движение, пусть застынет мир, пусть солнце остановится, но не дай этому произойти!

Все ее чувства обострились, и теперь она ясно ощущала злое драконье присутствие, разлитое в воздухе и всем управляющее, объемлющее всех, как враждебный океан. По напряженной спине Крутого ей было ясно, что он не отрываясь глядит на лапу. Теперь, когда было слишком поздно, она поняла, что ночи, проведенные над гримуаром, отдали Крутого во власть дракону, позволили 7332-му полностью подчинить его себе.

Директор завода поздоровался с инспектором за руку и представил ему главного бухгалтера. Эльф грациозно прошелся вдоль шеренги встречающих. Он пожимал руки, твердо глядел всем в глаза, кое-кому улыбался, некоторых похлопывал по плечу.

Церемония продолжалась долго, торжественно, как священный обряд. В какой-то момент Крутой подал Блюггу папку с документацией. Блюгг почтительно вручил ее эльфу, эльф отдал старшему из тильвит-тегов, тот сунул младшему, и наконец она попала эксперту из бухгалтерии, который небрежно засунул ее под мышку. Ползун нервно зевнул и получил тычок в бок от Холстины.

Наконец все обратились к лапе, как будто впервые ее заметили. Гримпке отвинтил щиток, представив на всеобщее обозрение сложную систему необычных механизмов.

– Ты гляди, ну ваще, – бормотал он, – работа ювелирная, в натуре, секешь?

Кое-кто из директорского окружения забеспокоился, но лицо инспектора сохраняло благосклонную улыбку.

Гримпке сунул внутрь руку, показывая, как плотно лапа начинена аппаратурой. Между пальцами у него блеснул столб света.

Он закричал.

Над лапой поднялся сноп ослепительных лучей и поглотил тех, кто столпился вблизи. Лица, костюмы растаяли в этих лучах, растворились, исчезли. Белый цилиндр со стуком упал и покатился по полу. Все вздрогнули. Всколыхнулось пламя. Воцарилась абсолютная тишина.

И тут мир раскололся.

Волна горячего воздуха ударила Джейн в лицо, словно в нее бросили подушкой. Она отступила. Зазвенело в ушах, и она оглохла. Ей показалось, что она разрывается на части, так много образов возникло перед ней сразу: вот тильвит-тегов охватывает пламя, они бегут, падают, вот кто-то из великанов, не очень крупный, корчится в припадке неодолимого, истерического смеха, вот что-то обрушивается с потолка, летят куски горящих бревен, обломки штукатурки, отваливается пластами краска.

Весь цех окутали клубы серого дыма с прослойкой черной копоти от горящего пластика. Завыли сирены.

Под дождем сверкающих искр неподвижно стоял Блюгг, как скала среди бушующего моря. Но, когда сноп света прошел сквозь него, он медленно поднял руку, словно указывая путь, и рухнул, рассыпавшись кучей серого пепла.

На детей посыпались горящие обломки дерева. Завизжала Холстина. Несколько щепок вонзилось ей в лицо, чудом не попав в глаза. Все прыгали, извивались, словно в какой-то мучительной пляске, и, стряхивая искры, хлопали себя по бокам.

Джейн не видела никого из них. Ее глаза – как ей казалось, давным-давно, с начала времен, – смотрели на одного Крутого.

На стене у выхода висела серая металлическая коробка. Это был сторожевой механизм, уменьшенный и упрощенный вариант Часохрона. Безликий и безглазый, он не был ни слеп, ни безвластен.

Крутой, тоненький, весь какой-то плоский, словно клочок бумаги, скомканный и выброшенный за ненадобностью, лежал на пороге. Над грудью вился дымок. Никто, кроме Джейн, не заметил ослепительную вспышку, вырвавшуюся у него из-под рубашки, когда он, пересекая порог, проходил мимо серой коробки. Это вспыхнула Блюггова карточка. Джейн видела эту вспышку, видела, как выгнулось его тело, пронзенное беспощадной силой, слышала короткий, сразу оборвавшийся крик, похожий на жалобу ночной птицы.

Она смотрела и смотрела на Крутого. Он был мертв.

* * *

Дети инстинктивно сбились в кучу. Вокруг бушевал пожар, раздавались вопли и резкие выкрики команд. Холстина проговорила, еще не веря:

– Блюгг умер.

– И Крутой, – добавил невидимый мальчик-тень. – Они вместе ушли в Спиральный дворец.

Дети умолкли. То, что две эти судьбы переплелись под конец, поразило их.

– Что же нам теперь делать? – спросила Колючка. Она умоляюще смотрела на Холстину. Но Холстина молчала, она была напугана и потрясена не меньше других. Лицо ее было бело как снег и в крови от вонзившихся в кожу щепок. Хорош командир, мрачно подумала Джейн.

Мимо проковылял один из надзирателей, с ослиными ушами и в порванной белой рубашке. Проходя, он брал каждого за плечо, словно нуждался в опоре.

– Оставайтесь на месте, – сказал он детям. – Сейчас придут из отдела безопасности, вас допросят.

Надзиратель исчез в дыму.

И тут дракон оказался у Джейн внутри, наполнив ее силой и решимостью.

– Становись! – рявкнула она. – Стройся! Шагом марш!

Они безропотно повиновались.

Джейн вывела их из цеха и повела через двор. К сборочному продолжала съезжаться спасательная техника. Гудели санитарные машины. Вспыхивали прожектора. Смердело горелым пластиком. Грузовики беспокойно шевелились в гаражных отсеках, тревожно переговариваясь механическими голосами. Дети прошли строевым шагом сквозь весь этот хаос, никто их не остановил.

Джейн привела их в пятый корпус. Самые маленькие все еще кашляли. Тех, кто тихонько всхлипывал и шмыгал носом, она не трогала, но, когда Зобатка завыла в голос, Джейн ударила ее по щеке. Та замолчала.

У лестницы, ведущей в спальню, Джейн шагнула в сторону и пропустила их мимо, подгоняя толчками в спину. Когда последний – это был, конечно, Ползун – прошел, она сорвала со стены у Блюгговой двери аптечку.

Первым делом надо было перевязать пострадавших. К счастью, мало кого из детей ранило, большинство были просто напуганы. Когда она подошла к Холстине, та очнулась от оцепенения и принялась ныть:

– Что у меня с лицом? Что со мной будет?

– Уродом станешь, – сказала Джейн, – если я не вытащу эти щепки. Заткнись и не мешай.

Она сделала все, что могла, хотя не было никаких инструментов. Несколько мелких заноз так и осталось под кожей, но это уже было не страшно. Самым взбудораженным, кто никак не мог успокоиться, она дала снотворного, а после всех отправила спать.

Теперь она стала их командиром.

Ненадолго, если это будет зависеть от нее.

* * *

Когда все наконец заснули, Джейн залезла на крышу посмотреть, что творится вокруг. Трубы извергали столбы дыма и искр, пожарные машины сновали туда-сюда. Гибель такой важной персоны, как инспектор, подняла на ноги весь завод. Суетились все – другой вопрос, был ли в этом какой-нибудь толк.

Мало-помалу восстанавливался порядок. По двору прошло шествие старших магов, оставивших свои лаборатории. Одетые в оранжевые защитные костюмы, они размахивали кадилами и курильницами, распространяющими радиоактивные изотопы, и бормотали заклинания, наполняющие воздух ужасом. Там, где они проходили, на земле оставались светящиеся линии, синие, красные и желтые. Эти линии, прямые и замкнутые, скрещивались, пересекались, сходились и расходились, напоминая электросхему, начерченную безумцем. Непонятно было, как разобраться в этом сплетении. Магам это и не удалось – ни одна линия не привела их к 7332-му.

Джейн наблюдала с крыши до поздней ночи, боясь, что они доберутся до дракона. Заметить ее крохотную фигурку было непросто, а если бы кто и заметил, подумал бы, что это охрана.

Луна опустилась совсем низко, когда 7332-й наконец позвал Джейн.

* * *

Джейн спокойно слезла с крыши, взяла гримуар, рубин, медную пульку, оделась. Спустилась по лестнице, отперев спальню Блюгговым ключом, и не оглядываясь пошла к дракону. Она шагала по двору, не делая никаких попыток укрыться, не опасаясь, что ее заметят. Она не боялась больше заводской охраны. Пусть об этом беспокоится 7332-й.

На сортировочной огромные драконы расступились, пропуская ее. Гордость не позволяла им рассматривать Джейн в упор, но многие бросали взгляды украдкой, искоса, сохраняя выражение высокомерного бесстрастия. Габаритные огни, красные, зеленые, белые, светились, обрисовывая контуры громадных тел.

Джейн дошла до 7332-го и поднялась по лесенке. Она двигалась свободно, как невидимка. Когда она оказалась в кабине, загорелся неяркий свет. Никакого защитного камуфляжа сегодня не было. Дверь захлопнулась.

– Ты убил его! – сказала она.

Из сумрака машинного отделения раздался голос. Он был спокоен, но все-таки слегка напряжен.

– Мне надо было отвлечь службу безопасности, чтобы успеть закончить приготовления. Что тебе за дело, что пролилось немного эльфийской крови?

Ответ казался бессмысленным. Потом до нее дошло, что 7332-й говорит об убийстве инспектора.

– Я про Крутого! Ты использовал его! Это ты заставил его украсть карточку. Ты знал, что будет, когда он попробует с ней пройти! Ты хотел замести следы!

– Ты про мальчишку? – с недоумением спросил дракон. – Да что в нем особенного? Я тебе достану таких сколько хочешь! – И он мягко приказал: – Садись! Пора из тюрьмы на волю. В небо!

Джейн покорно села, позволив креслу обнять ее. Взялась за черные рукоятки, повернула левую на четверть оборота. Игла вошла в запястье. Преобразились чувства. Она глядела глазами дракона. Ощущала его рецепторами, как холодный ветер обвевает железные бока. Она была уже не только собой, но и частью громадной машины. Ей было хорошо.

– Подать горючее! – приказала она.

– Вот это разговор!

Забурлило горючее, нагнетаемое к турбинам электромоторами. Пронзительно заревел гудок, все громче и громче, пока этот звук не вытеснил прочие ощущения. Если бы не наушники, Джейн бы наверняка оглохла.

– Все готово. Вставляй ключи, – сказал 7332-й. Джейн пощелкала выключателями, проверяя исправность навигационных систем.

– Не трать времени, – прорычал дракон, – вставляй ключи!

Внезапно загудел, завыл тревожно низкий механический голос, к нему присоединился другой, потом еще и еще. По всему заводу оглушительно ревели сирены. К ним присоединились другие голоса, потише, но более резкие. Киберпсы! Это могло значить только одно – их обнаружили. Должно быть, когда горючее устремилось к двигателям, начерченные магами силовые линии запылали, словно неоновые трубки.

– Быстро! – сказал 7332-й. – Нас обнаружили.

Рубиновый кристалл и пулька-орех лежали у Джейн в кармане юбки. Они давили на бедро, ей было неудобно сидеть. Но она не шевельнулась, чтобы достать их.

– Скажи мне свое имя!

В дальнем конце двора появился тролль-охранник с горящими глазами. За ним шли другие, чернея на фоне холодного неба. Каждый вел пять или шесть киберпсов, рвущихся со своих титановых поводков.

– Они уже здесь. Сейчас или никогда!

– Твое имя! – повторила она.

Спущенные с поводков киберпсы кинулись, заливаясь лаем, к дракону. Самый быстрый, добежав, гулко стукнулся о его бок и вонзил в него алмазные клыки. Джейн, деля с драконом его ощущения, почувствовала, как зубы вонзаются в ее собственную плоть, и закричала от боли.

В голосе дракона слышалось отчаяние:

– Если мы не взлетим немедленно, они нас возьмут.

Он стряхнул пса, тот отлетел далеко в сторону. Но к ним уже бежали другие.

– Возьмут так возьмут!

Псы яростно наскакивали на дракона. 7332-й изогнулся им навстречу, поднял лапу, чуть не выбросив Джейн из кресла. Его двигатели стучали и дребезжали, но взлететь он не мог. Тролли отрывисто выкрикивали команды. 7332-й убавил напряжение в рецепторах, чтобы снизить чувствительность. Заодно с ним и Джейн почувствовала, что ее тело немеет. Но псы уже вгрызались в бока, уже разрушали корпус.

– Ключи!

Джейн ждала. Они с драконом так слились в ощущениях, что уже трудно было отличить, где она и где он. Джейн не сомневалась, что ему понятно: она не блефует. Без имени, без власти, которую даст ей его имя, она не позволит ему взлететь.

– Меланхтон, сын Мелхесиаха, сына Молоха! – проревел дракон.

Его гнев взметнул вокруг Джейн призрачное пламя. Ей опалило ресницы. Всем своим существом она знала: дракон сказал правду.

Она схватила гримуар, быстро перелистнула страницы, нашла командные коды и начала читать:

– Рекурвор! Рекусамор!

Двигатели вздрогнули и заревели.

– Рекуссус! Редаксандо! Редактамос!

Она вставила на место кристалл.

– Редадим! Редамбулес! Редамнавит!

Дракон содрогался от сдерживаемой силы. Она вставила в гнездо медную пульку и повернула на четверть оборота правую рукоятку. Иглы глубоко вонзились в оба запястья.

– Лети!

– Ты будешь гореть в адском пламени за это унижение! – пообещал дракон. Знакомые картины ужасов войны промелькнули у нее в мозгу. – Я сам, собственными лапами, скормлю тебя Тейнду.

– Заткнись! Лети!

Они пошли на разгон. Асфальт заскрежетал под их тяжестью, когда дракон набирал скорость. Крылья его поднялись, развернулись, оттолкнулись от воздуха. Псы отлетели в стороны. Джейн истерически хохотала, и, к ее удивлению, дракон хохотал вместе с ней.

Он поднялся в воздух.

Корпус его чуть подрагивал. Скорость росла. Заводские стены сначала медленно плыли навстречу, потом понеслись, потом промелькнули внизу, устрашающе близко. Завод остался позади. Они набирали высоту.

Последний из страшных псов разжал наконец алмазные челюсти и с жалобным тявканьем полетел вниз, к своей смерти. С какой-то отдаленной контрольной башни радиоволны донесли бесстрастный эльфийский голос: «Вы нарушили воздушную границу индустриальной зоны, немедленно отключите все автоматические системы».

На всех частотах гремел боевой клич Меланхтона. Он заглушал все коммуникации, выводил из строя радары, пронизывал атмосферу мощным ионным потоком. Далеко внизу со станций гражданской обороны в воздух поднимались грозные боевые машины.

Но было слишком поздно.

Насмеявшись до слез, Джейн заплакала. Она не могла не думать о Крутом, ей все виделось его маленькое беззащитное тело, неподвижно лежащее на пороге цеха. Ее раздирали противоречивые чувства, она не могла разобраться в их сумятице, не могла отделить себя от дракона. Но все это было неважно. Чувства дракона были не сильнее, не острее, чем у нее.

Ее охватил прилив счастья.

Они парили в невообразимой небесной высоте.