Текст книги "По острому лезвию ножа"

Киллиан Вайт заморгал, пораженный собственный реакцией. Сознание. красочно, будто в замедленной съемке услужливо подкидывало ему картины, от которых хотелось зарычать.

Рывком притянул ее к себе и прижал к мускулистому, разгоряченному телу. Сердце неистово билось в груди. Глаза горели лихорадочным огнем, а на губах играла хищная улыбка зверя, загнавшего свою жертву в искусную ловушку. Разум медленно отключался, больше не подчиняясь, когда руки коснулись обнаженной кожи ее живота, невесомо поглаживая кончиками пальцев. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь их прерывистыми вздохами и гулкими ударами сердца. Он продолжал путешествие по ее телу, буквально задевая все нервные окончания. Руки ловко залезли под майку, сминая ткань лифчика. Резко выдохнула, больше не пытаясь сопротивляться. Так нужно. Так необходимо чувствовать его согревающее тепло. Так необходимо наслаждаться каждым его прикосновением, после которого покалывало кожу. Горячие губы коснулись шеи, слегка целуя и кусая ее. Руки медленно, но верно стягивали ненужную кофту. Буквально задыхаясь от нахлынувших чувств, повернулась к нему лицом и забралась на колени, тут же вовлекая парня в дикий, чувственный поцелуй. Их языки заскользили в неспешном танце. Вырвался первый звонкий стон, и его руки нащупали застежку лифчика, и совсем скоро вещица полетела в сторону. Он неохотно оторвался от ее пленительных, желанных губ. Потянув ее на себя, продолжил сладостную, умелую пытку, вызывая новый прилив нарастающего блаженства. Кессади, не стесняясь, стонала от таких незначительных действий. Ее рука вцепилась в его волосы, подбадривая и давая разрешение на дальнейшие действия.

– Кил? – обеспокоенный голос Анники жестоко вырвал его из пленительных фантазий. Ох, черт! Что это было? Он вперил в девушку свой взгляд и показал полную заинтересованность. – Ты в порядке?

– В полном порядке, – сиплым голосом ответил тот, положив руки на стол и углубляясь в конспект. Он сделал вид, что слишком увлекся подготовкой к зачету. Однако девушка не сводила с него странного, пронизывающего взгляда, будто прекрасно понимала, о чем он задумался. Кессади спрятала свое лицо за очередной книжкой.

Резкий стук в дверь избавил его от ответа. Такой резкий, что все невольно вздрогнули. Но это оказалась одна из домработниц. Она робко протиснулась в комнату и обратилась к Киллиану:

– Мистер Вайт, Ваш отец вернулся.

Тот отложил все дела и, переглянувшись с Троем и Анникой, молча вышел из комнаты, отправляясь в величественные покои отца. Он ненавидел эти моменты. Ненавидел встречаться с ним лицом к лицу. Это было невыносимо тяжело. Но сейчас, набравшись храбрости, он открыл массивные двери и вошел в его кабинет.

– Я слышал о случившемся, – хриплый голос Демьяна раздался будто издалека, врезаясь в сознание мощным, быстротечным потоком. Раздался, заставив судорожно выдохнуть и поправить наспех завязанный галстук. Киллиан сдержанно кивнул, пристально всматриваясь в грустное, изнеможенное лицо отца. С каждым новым днем Вайт старший все реже появлялся дома, полностью углубившись в свою сложную, повседневную работу, и его общение с единственным сыном свелось к минимуму. Между ними царило ощутимое, пронизывающее каждую клеточку тела, каждый нерв напряжение, и чтобы хоть как-то сгладить острые углы, мужчина торопливо налил в начищенный до кристального блеска стакан дорогого виски, который когда-то ему с радушной щедростью подарил один из деловых партнеров. Сделав глоток, он все так же хрипло добавил: – Мне жаль, – горько и искренне.

Парень снова кивнул, не в силах вымолвить ни единого слова на жалкую попытку отца хоть как-то наладить разрушенные отношения. Этот откровенный, задушевный разговор больше похож на долгую, мучительную пытку, и меньше всего ему хотелось обсуждать ошеломительную потерю с человеком, который был так далек для него.

Вайт старший пустился в старые и, пожалуй, единственные воспоминания, связанные с семьей Макдэвон, и Киллиану ничего не оставалось, кроме как слушать и кивать в определенные моменты, создавая умелую видимость заинтересованности в разговоре. Мысли снова блуждали вокруг странных обстоятельств гибели близкой подруги. Он до сих пор отчетливо помнил ее потухшие, безжизненные глаза, вымученную улыбку и отчаянные попытки забыться в алкоголе. Он помнил и понимал, что не видел очевидного крика о помощи, не обратил должного внимания на ее поведения, наивно списывая это все на привычную избалованность и усталость от светского образа жизни. А сам Киллиан продолжал следовать своему четкому образу, носить эту маску и придерживаться определенных правил, только для того, чтобы не привлекать внимание, не выделяться.

Взгляд сместился к двери, и он увидел, как Кессади вместе с Анникой тихо крались по коридору, вероятнее всего, рассчитывая проскочить и остаться незамеченными. Наступила мертвая тишина. Вайт старший тоже это заметил и громко кашлянул, привлекая к себе внимание. Девушки застыла и медленно зашли в комнату. Если Анника выглядела уверенной и радушной, так как уже имела дело с главой семьи Киллиана, то в глазах Кессади застыл немой ужас. Со стороны казалось, будто на ее точеные, хрупкие плечи что-то давило, а сама она будто съежилась от столь властного напора и позорного разоблачения.

– Анника, как я рад встрече. А кто эта юная леди? – ласково спросил Демьян, тем самым нарушив неловкую, затянувшуюся паузу. Его глаза выражали крайний интерес, а тонкие губы тронула широкая, но фальшивая улыбка. Уверенно протянув руку, он впился взглядом в девушку, и та незамедлительно приняла рукопожатие и тут же отступила назад под жестким натиском.

Пламенный румянец обжег нежные щеки, вызывая новый приступ неконтролируемой паники. Ей совершенно не хотелось оправдываться перед отцом Киллиана или же выслушивать его осуждения. Кессади не вписывалась в традиционные рамки предпочтений богатых людей, уступая место более роскошным и эффектным дамам, способных лишь одним стуком дорогих, брендовых каблуков привлечь внимание. Как бы горько это не звучало, она была обычной.

– Отец, это Кессади Деланс. Мы вместе делали проект, – спокойно вступил в разговор парень, схватив девушку за руку и увлекая за свою спину, подальше от беспощадного гнета Демьяна.

– А твоя спутница не умеет разговаривать? – он едко усмехнулся, попутно наливая себе еще один бокал виски. Глаза снова впились, но на этот раз в сына, который привык к подобному взору и оставался непоколебимым. Он осушил свой бокал.

– Кессади Деланс, мистер Вайт, – уверенно представилась, снова показываясь на виду. Набралась мужества и даже выпрямилась, пытаясь держаться на одном уровне. Мила, невинна, и, вероятно, не обделена острым умом, раз набралась смелости замять столь неловкую ситуацию, выставляя ее в свою пользу. – Очень рада познакомиться с Вами, – уклончиво пролепетала, покосившись на Демьяна, видимо, ожидая новых каких-то едких, непозволительных комментариев, но тот упорно молчал, одарив обоих лишь коротким кивком.

– Думаю, нам уже пора, – отозвался мальчишка, тут же оживившись и устремившись к двери, в след за своей подружкой. Она все поняла. Анника неловко улыбнулась и тоже скрылась за дверью.

– Всего Вам доброго, мисс Деланс, был рад познакомиться.

Но Кессади этого уже не слышала. Выйдя из душного кабинета, она тут же прижалась к стене, тяжело дыша от накатывающей паники. Страх медленно заполнял все тело, сковывая его тугими узлами тревоги. Надо успокоиться. Она больше никогда не встретится с Вайтом старшим, больше не будет чувствовать себя настолько несовершенной. Это не ее мир, не ее место, и пора уже, наконец, убраться из этого роскошного особняка. В голове блуждало множество противоречивых мыслей. Множество бессвязных слов, которых ей так хотелось высказать этому деспотичному тирану, для которого даже родной сын всего лишь пешка в искусной игре под названием выживание. Уткнувшись лицом в колени, девушка с трудом подавила рвущиеся наружу истошные рыдания, вызванные сильным напряжением.

Киллиан покосился на дверь, ожидая, что отец покинет кабинет, но этого не произошло. Куинс тут же подоспела к подруге и утешительно погладила ее по плечам. Она аккуратно присел рядом и тихо спросила:

– Ну ты чего?

Та подняла на нее затуманенный взгляд и слабо улыбнулась, из-за всех сил стараясь не сорваться. Не объяснять же, что огромное, социальное различие затапливало хлесткой, беспощадной волной, не на секунду не давая забыть, кем она являлась. Не объяснять же ему, что Вайт старший, прекрасно понимая, что девушка не просто какая-то девчонка из группы, ясно дал понять, что категорически против их дальнейшего общения. Как объяснить, что у них нет ничего общего?

Шатенка рывком поднялась с пола. Пора убраться из этого дома, пока собственные терзания не довели ее до сумасшествия. Киллиан еще острее ощутил исходившее от нее волны печали, и продолжил хранить молчание, даже когда они спустились вниз.

– И что он мог в ней найти? – с отвращением спросила девушка, глядя в окно на удаляющуюся парочку. Вайт любезно придержал дверь для девушек, и совсем скоро машина скрылась из вида. Злоба клокотала внутри, грозясь вырваться безудержным потоком. Почему кому-то все, а кому-то ничего?

– Прекрати, Триша, – сурово осадила ее другая, тут же всучив в руки влажную тряпку для уборки. Две, казалось бы, разные девушки, устроившись на работу, смогли найти общий язык и даже подружиться, дойдя до той стадии отношений, когда начинаешь доверять даже самые сокровенные тайны, не опасаясь осуждения или же публичного прорицания. Но сейчас между двумя лучшими подругами пробежала искра раздора, заставляя их обеих хмуриться. – Займись лучше делом, а не своими грязными, влажными фантазиями, – в ее голосе было столько яда, что Триша прыснула от тона и обвинения в свой адрес. Глаза мгновенно вспыхнули адским, уничтожающим пламенем. Руки невольно сжались в кулаки. Ноздри раздувались от злобы. Пара блестящих, волнистых прядок выбилось из плотного пучка, ниспадая на перекошенное от ярости лицо юной девушки.

– Язви и дальше, Менди, ну вот увидишь, она была здесь последний раз. Видела мистера Вайта? Он был вне себя от ярости, когда узнал о том, что его драгоценный сын путается с этой…

– Ой, прекрати, они просто общаются, – Менди была поражена до глубины души алчностью и подлостью той, кого она с уверенностью называла подругой. Называла. Неужели богатство, роскошь и власть так способны поменять человека? Покачав головой, она снова вернулась к своей работе, заканчивая столь неприятный разговор. Дом должен сиять безукоризненной чистотой. Но не прошло и минуты, как она тихо добавила: – Если Вайт младший узнает, что это ты настучала, то тебе не жить.

Тем временем город укутывала блаженная тишина, не предвещающая ничего плохого.

– Спасибо, что подвез, – голос Кессади звучал как-то устало и без эмоционально, что Киллиан нахмурился. Вдруг прочные стены рухнут под натиском переполняющих чувств, и она откроется, станет плыть по плавному течению доверия. Он был готов к громким крикам, сопровождающимися истеричными смешками. Был готов к потоку соленых слез, стекающих по нежным щекам. Был готов ко всему, чему угодно, но явно не к такому безразличному и пустому состоянию. Неужели поведение отца так сильно задело ее? – Спокойной ночи, – девушка махнула рукой на прощание и нажала кнопку лифта.

– До завтра, – коротко бросил тот и подождал, пока она скроется в дверях лифта. И что теперь ему со всем этим делать? Тяжело вздохнув, парень вышел из подъезда. Анника одарила его понимающим взглядом.

Когда Кессади подошла к двери, она не сразу заметила неприятный сюрприз. Только когда тусклый свет подъезда упал на аккуратно сложенную пополам записку, ключи тут же выскользнули из хрупких пальцев. Но та умудрилась ловко поймать их в последний момент. Новый приступ страха стрелой пронзил и без того измученное тело. Внутри все сжалось, по спине прошел табун мурашек, а голова закружилась от переполняющих мыслей. Что все это значит? Подобрав записку, она огляделась по сторонам, нервно облизнув пересохшие губы. Вдруг за ней кто-то следит? Вдруг кто-то ждет удобного момента для нападения? Деланс сглотнула и тут же вошла в квартиру, закрывая дверь на замок и тяжело дыша от перенапряжения.

Девушке казалось, что она уже достаточно эмоционально истощена от событий минувших недель, но тут злосчастная судьба подкидывает ей новую проблему, еще больше опуская на колени перед грузом жесткой несправедливости. Не было даже слез, чтобы снова оплакать свою потерю. Не было сил, чтобы неистово кричать, утопая в собственном горе. Не было желания даже как следует обдумать то, что делать дальше и как жить. Яркий свет осветил прихожую, и она зажмурила глаза, стараясь привыкнуть к этому. Затем открыла их и посмотрела на себя в зеркало. Перед ней стояла худая девушка со спутанными волосами, с темными кругами под глазами и с потухшим, почти что безжизненным взглядом. Чудовищная реальность опустилась душащим облаком, заставляя открыть записку. Это было короткое послание, составленное из вырезанных, цветных букв.

«Любое спасение временно. Придет и твоя очередь».

Самые худшие страхи, самые немыслимые опасения разом подтвердились. Слезы брызнули из глаз новым, быстротечным потоком. Она в ловушке, и эта ловушка тут же захлопнулась, загоняя ее в угол, как затравленного зверя, которого поймал хищник.

Смерть Джулии не была трагичным стечением обстоятельств. Это было охотой.

В это время Киллиан уже почти доехал до своего особняка, по дороге подбросив Аннику. Сильвия и Трой тоже уже разошлись. Глаза смотрели на дорогу, а мысли блуждали вокруг происшествий сегодняшнего дня. Напряжение, горечь, потеря, странные фантазии, встреча с отцом.

Он вышел из машины и тут же поплелся к дому, поеживаясь от сильного порыва не утихающего ветра, который, казалось, пробирался до самых костей. Нажав на звонок, он стал нетерпеливо ждать, когда же массивная дверь откроется, и парень ощутит приятное тепло и запах дома.

– Мистер Вайт, – отчаянно краснея, одна из служанок отступила в сторону, чуть наклонив голову. Пламенный румянец обжег щеки, и тот коротко кивнул. Он даже имени ее не знал, точнее не удосужился запомнить. Слишком настырная, раздражительная, а такие, как правило, не вызывают никакого интереса. Он поднялся в свою комнату, даже не замечая, как Триша разочарованно смотрит ему вслед, сгорая от злости и несправедливости. Чем она хуже какой-то простушки?

Закрыв дверь в свою комнату, он лег на кровать, отсутствующим взглядом уставясь в потолок. В голове упорно продолжали крутиться события минувших дней, и мозг услужливо подкидывал все новые, маленькие детали, которые он старательно пытался забыть.

Громкая, навязчивая мелодия уведомила о новом звонке, вырывая из тягостных раздумий. Сначала парню не хотелось брать трубку. Это мог быть отец, Анника или другие друзья, обеспокоенные завершением такого вечера, но, однако он заставил себя достать телефон. Кессади.

– Киллиан? – голос звучал обеспокоенно. Сердце сжалось от тревоги. – Мне страшно. Мне очень-очень страшно.

Глава 5

Следующие несколько недель принесли за собой обильный дождь, укутывая плотной пеленой ухоженные домики Бергимена. Наступил ноябрь.

Кессади провела рукой по влажным волосам, смахивая с себя блестящие капли. Погода была крайне приятной, и она впервые почувствовала себя свободной, не обремененной прочными путами злой судьбы. Она впервые ощутила себя в полной безопасности. Киллиан же медленно плелся позади, грязно ругаясь себе под нос. Он ненавидел влажность. Он ненавидел осень и не находил в ее серой красоте ничего чарующего и по истине прекрасного. Как можно любить лютый, пронизывающий до костей холод, граничащий с адским пламенем? Как можно любить мокрый, дождь, который, медленно кружась, застилает глаза своим обилием? Как можно наслаждаться этим и видеть в данном времени года что-то сказочное?

– Ну чего ты там? – Деланс звонко рассмеялась. Капли продолжали плавно опускаться на ее распущенные, слегка волнистые волосы, придавая ей схожесть с русалкой. Она закружилась, расправив руки, и многие проходящие мимо студенты косились в ее сторону с явным неодобрением. Она даже убрала зонт. Вайт резко остановился. Он смотрел, как ветер плавно развивал ее густые локоны. Смотрел, как ее слегка румяное от холода лицо расплылось в искренней, счастливой улыбке. Смотрел, как ярко поблескивают ее глаза в тусклом свете. Кажется, в это самое мгновение он стал понимать, почему осень так прекрасна.

Парень продолжал пожирать ее глазами, будто стремясь запомнить каждую черточку ее лица, каждую эмоцию, которая захватывала девушку в эту секунду, каждый изгиб ее тела в этой куртке. Девушка сама замерла словно статуя. Изо рта вырвалось облачко пара, и она сделала неуверенный шаг вперед, позволяя себе подойти чуть ближе, ощущая слабые отголоски дорогого, но стойкого одеколона, которым он непременно пользовался каждое утро сразу после чашки крепкого кофе.

Их взгляды встретились на каких-то пару мгновений, но этого хватило для того, чтобы разжечь искру, потухший огонь страсти, который, казалось, беспощадно расправит их тела, заставляя медленно биться в агонии.

Вайт резко выдохнул. Нужно. Необходимо. Как воздух. Как глоток прохладной воды в знойный день. Мысли в голову путались, оседая на коре мозга, толкая к решительным действиям. Снова хотелось коснуться ее губ, но в этот раз только для того, чтобы почувствовать сладость. Как в тот первый раз, когда они остались в машине вдвоем.

– Ребята! – визгливый крик заставил их обоих вздрогнуть, будто очнувшись от чувственного транса, где во всем мире существовали только они, и никто не мог этого изменить. Отстранились, жестко опускаясь на землю после такого интенсивного, зрительного контакта. Студенты продолжали пялиться на них в немом шоке, кто-то даже позволил себе горячо шептаться, обсуждая развернувшейся перед их взором картину. Зато глаза Анники алчно горели диким огнем восторга, будто она только что стала не свидетелем обычной демонстрации влечения, а участником неповторимых событий, о которых можно с гордостью рассказывать своим детям. Какая чушь… Вот обязательно ей было так кричать, привлекая лишнее внимание не только к себе, но и к ним? Киллиан недовольно закатил глаза, чувствуя, как его медленно пожирало адское раздражение. Он привык к вниманию. С самого детства из-за отца за ним неустанно следовали репортеры, чтобы настрочить очередную сплетню, которую наивные дурачки с удовольствием прочитают. Он привык к повышенному вниманию, к различными взглядам и даже шепоту, который преследовал его по пятам. Все это сопровождало бедного парня всю его сознательную жизнь, даже когда он был всего лишь обычным учеником начальной школы. Его больше беспокоила Кессади. Если бы их так нагло не прервали, он бы поцеловал ее на глазах всего университета. Вынырнув из своих влажных, похотливых фантазий, где он безостановочно врезался в ее потрясающее тело, ловя губами звонкие стоны, Вайт хмыкнул и чуть отошел, показывая свою заинтересованность. Взгляд задержался на Аннике.

Деланс же потупила взгляд, сгорая от расползающегося по всему телу едкого, как дым, стыда. Съежилась, будто ее застали за чем-то непозволительным и непростительным и прямо сейчас она совершенно не знала, как оправдаться перед своей подругой. Не то что ее тяготило всеобщее внимание, в школе ее постоянно преследовали смешки, обидные слова и презрительные, полные ненависти взгляды. Просто она старательно ругала себя за собственную слабость, которой так мгновенно поддалась, так мгновенно нырнула в этот омут, полностью забывая об обещании закончить ввязываться в любовные драмы, тем более с Киллианом. Во-первых, с первых дней их знакомства он демонстрировал полное безразличие к ней как к девушке. Она ему не ровня, и, если его отец узнает об этом инциденте, он непременно раздавит не только ее репутацию, перечеркивая любую возможность, но и шансы собственного сына возвыситься в этом непростом, беспощадном мире. Что же изменилось? Почему они больше не ведут немую борьбу? Как можно так легко и беззаботно падать в его объятия, забывая обо всем на свете? Как можно так легко и беззаботно поддаваться чарующему соблазну коснуться его мягких губ? Ответ она знала, но не хотела даже думать об этом.

– Простите, – пропищала Анника в несвойственной ей манере, будто опасаясь хлестких волн не утихающего гнева. – Я не хотела вам мешать, но дело срочное.

Стыдливо опустила глаза, будто вина навалилась на нее огромным комом, не давая даже вздохнуть спокойно. Она была бесконечно рада за этих двоих, поэтому никак не могла простить себе такой поступок. Кусая губу от напряжения, девушка крепко призадумалась, что было бы, если никто не помешал им. Как далеко они смогли зайти, повинуясь только искрящемуся взаимному влечению? Это было очевидно. С тех самых пор, как Кессади ворвалась в жизнь Киллиана и привлекла его внимание. Сначала это было похоже на немое соревнование в взглядах, а затем общее горе, кажется, помогло им открыть глаза и прекратить воевать, открываясь друг другу.

– Что случилось? – тут же полюбопытствовала Деланс, выпрямившись. Решив, что сейчас не стоит выяснять отношения или попросту акцентировать внимание на произошедшем, она уверенно вышла вперёд, прекращая съёживаться и ругать себя. Впереди целая, скучная лекция, где без труда можно будет тщательно все обдумать и, наконец, провести жесткую черту. Целых полтора часа душевных самоистязаний под монотонный голос преподавателя.

– Сильвия нашла кое-что и хочет, чтобы вы тоже это видели, – издалека начала та, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. Обычно уверенная в себе, стойкая Анника внушала только лишь превосходство, непоколебимую волю, но сейчас даже в ее голосе проскальзывали сомнения или же что-то другое, но никто из ребят так и не мог понять что. Полное безразличие? Недоверие к тому, что находка Спенсер поможет найти ответ? Ребята переглянулись, но особого интереса в их глазах не было видно. Будто они только что узнали об очевидном факте, как о прогнозе погоды на сегодня или же об отметке в прошедшей самостоятельной работе. Они, кажется, сошлись во мнении и не понимали всю важность того, что до них могла донести одна из подруг. Кажется, боль потери так затмевала сознание, слово сгущающиеся тучи, что их не волновало абсолютно ничего.

Они договорились встретиться в столовой через полчаса, и Куинс ушла, все ещё снедаемая, окутанная сомнениями. Хоть Сильвия горячо убеждала, что это важно, но верить этому было бесполезно. А дело было так…

Ещё до смерти Джулии Сильвия попросила у неё тетрадку с конспектами по истории. Та блистала такими выдающимися знаниями по данному предмету, что сомневаться не приходилось: Макдэвон усердно учится и не пропускает ни одну лекцию. А у ее бедной подруги начались проблемы, вплоть до того, что преподаватель, злобно оскалившись (от его ослепительной улыбки и задорного взгляда не осталось и следа), грозно пообещал поставить не зачёт, если она не успеет все исправить в ближайшее время.

Она и исправила, даже не притрагиваясь к конспектам. Все события перемешались в дикий круговорот, поэтому тетрадь так и осталась нетронутой. И только вчера она снова нашла ее в перемешанной стопке с книгами. Нашла и открыла, в который раз восхищаясь аккуратность и красивым буковкам, которые так старательно выведены на бумаге. Слезы непроизвольно брызнули из глаз Сильвии, затуманивая взор. Та начала лихорадочно листать тетрадь, давясь рыданиями, в глупой попытке утихомирить новый взрыв боли. И сейчас что-то выпало из неё, привлекая внимания.

Она наклонилась, и подняла с пола фотографию. Взгляд скользнул по небольшому скоплению людей и задержался на Джулии. В роскошном, белоснежном, как у невесты, платье с атласным шлейфом и с безукоризненно гладкой прической, скрученной в изящный узел. Она была похожа на сказочную нимфу и яро выделялась среди других девушек, которые, кстати, были в похожих платьях.

Она даже не догадывалась, что это за фото, пока Трой, который увидел эту фотографию на следующий день в столовой, не выдал:

– Это какая-то фотосессия. Видишь дату? За месяц до смерти, – он провёл рукой по счастливому лицу Джулии, борясь с захлестывающими эмоциями. Три девушки, миловидно улыбались фотографу, а рядом с ними стоял высокий мужчина, который казался смутно знакомым. Онил застыл. Джон, тот мужчина из бара. Важный, элегантный и ослепительно яркий, под стать своим великолепным моделям. – Ох черт, я знаю его. И Киллиан тоже знает, – задумчиво протянул, выпрямившись. Он, наконец, сел за стол. Картина начала приобретать ясные очертания, будто кусочки мозаики складывались воедино плавными движениями руки. Мозг услужливо подкидывал сцену встречи с этим типом в баре, когда Киллиан яростно напал на него, заприметив с незнакомой девушкой.

Трой перевёл взгляд на Сильвию, но та, кажется, ничего не слышала.

– Эй, – тяжелая рука легла на плечо, заставляя вздрогнуть от неожиданности. Она подняла затуманенный взор на него и выдохнула. Слабое трепетание в животе вновь дало о себе знать, и так бывало всякий раз, когда он оказывался рядом и касался, едва дотрагивался своими холодными пальцами, посылая импульсы по всему телу, заставляя все внутри сладко сжиматься в каком-то непонятном, неясном предвкушении, вынуждая облизывать сухие губы в жалкой попытке отвлечься.

Не думать. Не мечтать. Не вспоминать. Их отношения давно изжили себя, заставляя загоняться в непроходимую тьму, тупик, где нет ни единого шанса хоть что-то исправить.

– Она снималась? Я даже не знала об этом.

– Именно так, – тот согласно кивнул, снова переводя взгляд на фотографию. Девушка выглядела такой умиротворенной, что трудно было предположить, что ее что-то беспокоит. Когда начались эти проблемы? Когда она так стала себя вести? – Посмотри. Здесь даже фотограф, – он указал на девушку, в самом углу, чьё лицо не попало в кадр, зато на шелковой блузке виднелся бейджик с эмблемой журнала.

– Эйблс, – с трудом прочитала Спенсер, воинственно щурясь. Качество фотографии оставляло желать лучшего, однако она точно не ошиблась. – Это один из самых известных женских журналов, там должна быть статья, – откинувшись на спинку стула, она крепко призадумалась. – Но раз ты говоришь, что это была тайна, то о Джулии там не будет ни единого слова. Ее бы узнавали на улице. Этот журнал даже моя мама…

– Что будем делать? – нагло перебил ее Трой, не желаю даже слушать о миссис Спенсер. Эта женщина была категорически против парня, и каждый раз, замечая их вместе, презрительно кривила тонкие губы, густо накрашенные вишневой помадой, и недовольно закатывала глаза, всем своим надменным видом показывая пренебрежительное отношение к их паре. Она свято верила, что ее единственная дочь должна выйти замуж только за убежденного отличника из такой же обеспеченной семьи. Женщина продолжала упрямо настаивать на своем, терроризируя дочку и доводя ее до глубоко, отчаянного желания как можно скорее покинуть этот дурдом, который она никак не могла назвать своим домом. Отец прекрасно знал об эгоистичных намерениях жены, но всегда придерживался политики полного невмешательства. Ему хватало проблем и на работе. Никто бы не удивился, если в один прекрасный день мистер Спенсер привел в дом любовницу, горячо убеждая, что так больше не может продолжаться. Но пока этого не происходило. Встречи были тайными, и девушку, которая была его личной ассистенткой, все устраивало. Она получала регулярный секс, поблажки на работе и деньги. Что ее нужно для счастья? Онил, прекрасно зная о ситуации в семье своей возлюбленной, даже как-то на полном серьезе предложил сбежать, мерно покачиваясь на плавных волнах любви. Но этого так и не произошло. Он хоть и тоже не был бедным, однако по мнению миссис Спенсер этого было недостаточно. Совершив грубую, непростительную ошибку, он не только потерял доверие, но и все их мечты рухнули в одно мгновение. Сильвия охладела, выстраивая вокруг себя нерушимые стены, окунаясь в собственные страдания, и ему так и не удалось пробить эту оборону. Не так давно на пороге своего дома девушка обнаружила роскошный букет алых роз и записку, в которой он признавался ей в любви и в сотый раз просил прощение. Букет она поставила в вазу в своей комнате, игнорируя постоянные упреки матери, но простить его так и не могла.

Чуть мотнула головой, прогоняя посторонние мысли. В последнее время она все чаще и чаще стала сталкиваться с парнем, которого так отчаянно хотела забыть, ведь у них был общий круг друзей, да и навалившееся горе сплотило их еще больше. Оборона начала пробиваться его пристальным вниманием, заботой и искренним раскаянием, и она сама этого даже не замечала. Мысли снова вернулись к умершей подруге, и черноволосая стала думать о том, что в конечном итоге дала их находка. Игнорировать ее будет слишком глупо, а отдавать отцу Анники – бессмысленно. Полиция просто положит фотографию в ящик и благополучно о ней забудет, ведь это ровным счетом ничего не значит. По крайней мере для них.

Чуть раньше, когда Анника скрылась за поворотом, Киллиан и Кессади, наконец, остались вдвоем. Проходящие мимо студенты спешили в столовую или по своим делам и уже не обращали на них ровно никакого внимания. Они тоже размеренно зашагали в университет, на ходу стягивая с себя верхнюю одежду. Не разговаривали, даже не перекидывались парой привычных словечек. Каждый был занят собственными мыслями.

Эта девчонка напрочь лишила его рассудка, проникая под кожу, воспламеняя кровь, заставляя сердце биться чаще, и это в какой-то степени пугало. Деланс поплелась за ним, продолжая мысленно себя ругать. Когда они, наконец, вошли в столовую, то сразу заметили ребят. Трой так низко склонился над Сильвией, что-то горячо шепча ей на ухо, что совершенно не хотелось им мешать. Может сейчас этого и не нужно? Но девушка быстро отстранилась, отчаянно краснея под таким пристальным взглядом, затем заприметила ребят и помахала им рукой, привлекая внимание. Парень же был мрачнее тучи и удостоил их лишь кислой, вымученной улыбкой, а потом сел за стол, подперев голову руками и отсутствующим взглядом уставясь в одну точку, будто происходящее его совершенно не волновало.

– Я хочу Вам кое-что показать. Смотрите, – она придвинула фотографию ближе, наблюдая за их реакцией.

– Да это же… – начала Кессади, но Киллиан махнул рукой, призывая к молчанию. Он нахмурился, и глаза его дико загорелись.